Soundtrack - Silent Night - Susan Boyle

- Мистер Каллен, я прошу прощения, но мистер Блэквуд всё ещё на линии. Мне попросить его перезвонить? - Голос Джейн, раздавшийся из динамика, вернул меня в этот мир.
Я непонимающе уставился на мигающую оранжевую кнопку, пытаясь вспомнить, кто такой этот Блэквуд и что ему от меня нужно.
- Блэквуд – это… - неуверенно протянул я. Джейн, похоже, поняла моё затруднение с идентификацией звонящего, моментально придя на помощь:
- «Блэквуд и Кричман», новый терминал на Восточном побережье…
Чёрт, я ждал этого звонка ещё месяц назад, а теперь с трудом вспоминаю название фирмы, занимающейся поддержкой одного из самых прибыльных контрактов когда-либо заключенных «Каллен Индастриз». Но невероятная информация, только что обрушившаяся на меня, заставила забыть обо всём. Я потёр виски и крепко зажмурился, пытаясь прогнать мысли и образы, не связанные с работой. Эдвард, твою мать, соберись! До визита Ньютона ещё несколько часов, и провести всё это время в бездумных мечтах было бы непозволительной роскошью. Голова гудела, меня чуть трясло от возбуждения, но я всё-таки попытался сосредоточиться на предстоящем деловом разговоре.
- Соединяйте, Джейн, - вздохнул я, и уже через секунду погрузился в хорошо знакомый мир цифр и юридических терминов.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Этот мир, основанный на точно выверенных определениях, просчитанный до последней мелочи, был моей жизнью. Мир, не терпящий сослагательного наклонения, мир, в котором даже вероятность имела математическое значение и равнялась единице. С того самого дня, когда отец впервые привёл меня, пятилетнего, в свой кабинет на верхнем этаже здания, стоящего в самом сердце делового центра Сиэтла, другой жизни я не знал. Не было и других целей, кроме как однажды достойно занять его кресло, сменив на посту главы многомиллионной корпорации, основанной ещё моим дедом. В этом мире не было ничего, что мне не удалось бы просчитать: всё, вплоть до человеческих эмоций имело цену, и я платил её не задумываясь, не размениваясь.
И только лишь один раз я усомнился в правильности постулатов, что составляли основу моей жизни. Только один раз, столкнувшись с событием, которое не смог предугадать, не пытался даже предвидеть, я растерялся. Нечто, неподвластное пониманию, ворвалось в мою жизнь разрушительным торнадо, и вот уже несколько лет как я пытаюсь вернуться назад, к спасительному спокойствию размеренного существования. И все эти несколько лет у меня ничего не получается.
И нет ни единой возможности снова достичь его, снова сложить свою жизнь, снова сложиться.
Нет ни единого шанса сопротивляться: убеждённость, что без этого воспоминания меня не будет, растёт с каждым прожитым днём. И если раньше я говорил себе, что дальше будет легче, всё забудется, станет не больше чем неясной картинкой из давнего сна, то сейчас, когда так и происходит, я страшно боюсь, что действительно начинаю забывать.
Я не хочу забывать того, что случилось, но я уже не был уверен, что это случалось.
Я не хочу забывать её, но я не нашёл ни единого следа её существования.
И, тем не менее, она была, она есть, и она будет, пока я её помню.
Белла…
Моя Белла…
Яркой кометой пролетевшая по жизни и исчезнувшая так же внезапно, как и появилась.
Моя единственная...
Моя любовь…
Моя единственная любовь!

Я пытался найти тех двоих, о которых она говорила, но в «Сиэтл Хроникалз» не было фотокорреспондента по имени Эммет Маккартни, и я почти не удивился, когда на просьбу соединить меня с лейтенантом Хейлом, в полицейском управлении Хьюстона мне ответили, что никогда не слышали о таком.
Я провел целый месяц, кружа по окрестностям дороги, ведущей из Порт-Анджелеса в Форкс, вызывая подозрения у местных жителей своими расспросами. Разумеется, первым делом я посетил офис местной полиции, разумно рассуждая, что именно здесь я найду интересующую меня информацию. Но, ни там, ни в мэрии, ни в службе социального страхования мне не говорили ничего, кроме того, что Изабелла Свон никогда не проживала ни в Порт-Анджелесе, ни в его пригородах, ни на всей территории, прилегающей к Олимпийским горам. Я пытался зайти с другой стороны, разыскивая её бабушку, Мари Свон, по наследству от которой ей достался дом, но никаких данных о ней так же не было. По словам Беллы её бабушка никогда в жизни не выезжала дальше Порт-Анджелеса, родившись, и умерев здесь, но в городских архивах эту информацию мне не подтвердили.
И тогда я решил, что Белла нарочно ввела меня в заблуждение, по какой-то одной ей известной причине, не захотев говорить правду о себе, выдумывая события, имена, людей. Может, она и не была Изабеллой, Беллой, хотя, это имя ей очень шло – темноволосая изящная красавица с глазами цвета горького шоколада. Она могла быть только Беллой – девушкой, с именем, перекатывающимся маленькими камушки на дне звенящего лесного ручья, наполненного прозрачной водой. Такой же прозрачна была её кожа, светившаяся изнутри, её волосы, шелковой занавесью спадающей на нас, когда её лицо склонялось надо мной в поцелуе… Она была Беллой, красавицей. Моей красавицей, не захотевшей мне принадлежать.
Может, она хотела предупредить меня, рассказывая о своих мужчинах? Может, в душе знала, что и я уйду, как ушли они? Может, именно поэтому, наученная, уже обожженная двумя предательствами, со мной она не захотела полностью раскрыться. Я нисколько её не винил в этом, хотя бы потому, что тогда, когда она была со мной, я ей верил. Мне было достаточно её тогда точно так же, как недостаёт сейчас. И хотя я уже почти убедился, что всё было обманом, я не сожалею ни об одной минуте, проведённой с ней, ни об одном сказанном слове. Сожаление только в одном – что я не был для неё первым.
И дело даже не в том, что я не стал для неё первым мужчиной, хотя, видит Бог, если бы я мог вернуть время вспять, я бы всё отдал за это! Я сожалею, что, встретившись со мной, она уже испытала разочарование, подспудно ожидая от меня того, что и я когда-нибудь её обижу. И неужели я могу её винить в этом? Ведь, чёрт бы побрал всё на свете, она оказалась права: как бы я не хотел этого, как бы ни мечтал снова найти её, обнять, никогда не выпуская из своих объятий, любить, лелеять, ласкать - Боже, девочка моя, как бы я этого хотел! - но я всё-таки ушел.
- Стоит тебе выйти за порог, как ты уже не сможешь вернуться, - плакала она в моих объятиях в нашу первую и последнюю ночь. – Прошу тебя, Эдвард, останься! Никогда не уходи, я не переживу этого.
Я целовал её мокрые ресницы и говорил, что всё будет хорошо, что она должна верить мне. Я говорил, что я люблю её, и никогда не смогу уйти.
Но я ушёл.
Вернее, меня заставили уйти.
Что-то, или кто-то, однажды приведший меня к ней, так же неожиданно её от меня и забрал.

В какой-то момент я смирился. Как бы страшно это не звучало, но время, действительно, лечит. Но именно лечит, а не залечивает. Это длительный процесс, со своими фазами, как вялотекущая неизлечимая болезнь, которая то затухает, то обостряется снова, под влиянием какого-то, порой, неожиданного фактора. В моём случае, это были сны. Сначала они были довольно частыми, она приходила ко мне в своём шелковом тёмно-синем платье, совершенно ей не шедшем. Будучи с чужого плеча, оно не сидело по фигуре, и было всё каким-то несуразно-тяжёлым, будто придавливающим к земле. Мне хотелось её из него вытряхнуть.
- Оно бабушкино, - смеясь, говорила она. – Я пыталась его переделать, но мастерица из меня никакая.
И всё-таки, я не мог представить её ни в чём другом, как в этом платье.
Она приходила, садилась в кресло, стоящее напротив кровати, и долго смотрела на меня. Я так много хотел спросить у неё, но даже во сне страшился того, что, испугавшись звука моего голоса, она может исчезнуть. Поэтому я просто смотрел, наслаждаясь тем, что могу видеть её родное лицо, нежные черты, мягкие губы, тронутые чуть насмешливой полуулыбкой. Тёмные глаза глядели ласково, мне кажется, что она так же пристально изучала меня, пытаясь запомнить, сфотографировать мой облик до следующего раза, и что её сердце, так же как и моё, сейчас буквально выпрыгивает из груди от счастья, что она рядом.
Это были полусны, сны на грани бодрствования, сны, очнувшись от которых, я был так уверен в том, что она, действительно, только что была здесь, что мне казалось, будто я чувствовал лёгкий аромат, исходивший от её кожи в минуты нашей близости – солнечный, ни с чем не смешанный аромат душистого, земляничного мыла.
Со временем она появлялась всё реже, облик её стал несколько размытым, она будто ускользала от меня, отпускала. Я должен был бы быть ей в этом признателен, она возвращала меня себе, но я ещё не был готов.
- Так лучше, - услышал я однажды её шёпот. – Всё предопределено, любовь моя…
- Белла! – проснувшись, я сел в кровати, таращась в темноту. Сердце тревожно забилось, когда я понял, что, возможно, это были её прощальные слова.
Больше она не появлялась.

- Только не говори мне, что ты всё ещё думаешь о той девушке! Мне очень хочется с ней познакомиться, правда, я пока не решила, что сделаю, встретившись с ней: расцелую в обе щёки за то, что она выбила из твоей задницы всю эту циничную дурь, либо за то же самое удавлю.
Заявление Розали меня порядком позабавило.
- Ты уж как-нибудь определись. Хотя, уверяю тебя, вряд ли когда-нибудь в жизни тебе представится такая возможность.
Розали презрительно прищурилась:
- Судя по отсутствию радости в голосе, ты не оставляешь надежды?
- Нет, Роуз, - я поспешил успокоить сестру, - всё в прошлом. Я и так потратил на её поиски чёртову уйму времени и денег, но она так хорошо скрылась от меня, что, уверен, усилий на это она потратила не меньше. Она будто сделала это специально, понимаешь? Специально спряталась, дав мне ложные подсказки. Я только не понимаю, зачем она мне вообще их давала.
- Может, она из той разновидности женщин, которые любят играть с мужчинами, подогревая их интерес таинственностью?
- Мне она такой не показалась.
- Эдвард, - Розали протянула свою изящную руку, накрывая мои пальцы ладонью. – Ты один из самых искушенных мужчин, которых я знаю. Не будь ты моим братом, я бы с удовольствием наваляла тебе по шее за то, как иной раз ты поступал с женщинами. Многие из них были моим подругами, и многие из них не заслуживали такого эгоистичного ублюдка, как ты. Но никогда в жизни я не говорила тебе, что кого-то не заслуживаешь ты. Мои подруги знали, на что шли, встречаясь с тобой: они знали твой образ жизни, знали твою репутацию, знали, что ты из себя представляешь. Они мирились со вторым местом в твоём сердце, первое из которых навсегда отдано работе. И теперь, когда я вот уже который год наблюдаю это твоё разобранное состояние! И из-за кого? Из-за девчонки, с которой ты провёл от силы пару дней, и которой хватило ума влюбить тебя в себя, но не хватило смелости удержать. Она недостойна тебя, брат, поверь мне! Чёрт, наверное, я её всё-таки удавлю.
- Рози, всё в прошлом, - повторил я. - Если ты помнишь, я не так давно расстался с Лорен, и теперь у меня есть Джессика, или… Дженнифер? Чёрт, вылетело из головы.
- Да-да, я вижу, - усмехнулась сестра. – Всё, действительно, в порядке. Лорен, Дженнифер, Сара, Кимберли… Эдвард Каллен вернулся к своему обычному состоянию ненавязчивой кобелеватости, не утруждая себя строительством нормальных отношений с нормальной женщиной. Мама отчаялась заполучить от тебя внуков.
- Вы с Ройсом уже перевыполнили план, - напомнил я ей, вспоминая неугомонную троицу моих племянников, очень шумных мальчишек возрастом от трёх до восьми лет.
- Думаешь, получится сфилонить, братец? – Розали поймала брошенный мяч. – Мама не успокоится, пока ты не одаришь её парочкой своих карапузов. И, кстати, у меня на этот раз есть неплохой вариант относительно их возможной мамы. В декабре из Чикаго возвращается Таня, моя хорошая знакомая, и я пригласила её к нам на Рождество. И твоя задница тоже там будет, ей ясно? – она довольно чувствительно ткнула меня пальчиком в грудь.
- Милая, сейчас только сентябрь!
Розали выразительно посмотрела на меня. Иногда моя младшая сестра бывает очень убедительной, и мне ничего не остаётся делать, как молча согласиться с ней.
- Хорошо, я буду.
- Я хотела вас раньше познакомить, но тогда ты ещё был к ней не готов.
- А теперь готов?
- Теперь готов, - кивнула Розали.
- Хм, не женщина, а какой-то экзамен, - усмехнулся я.
- Не паясничай, Эдвард. Это реальный шанс, наконец, наладить свою жизнь. Она тебе очень понравится, правда!

Розали была младше меня на два года, и к двадцати восьми успела сделать карьеру, выйти замуж и родить троих детей. Её муж, Ройс, занимал одну из ведущих должностей в нашей корпорации, и был старше жены на десять лет. Розали говорила, что он очень напоминал ей нашего отца, поэтому ей было легко уживаться с мужем, который всё время пропадает на работе. Будучи счастлива сама, Розали пыталась осчастливить весь мир, в том числе и меня, своего брата, пытаясь познакомить с достойной девушкой. Но мы с ними изначально были в неравных условиях, потому что к нашей первой встрече они уже знали обо мне всё, начиная от размера моего состояния и заканчивая названия фирмы, рубашки которой я предпочитал держать в своём гардеробе. Они так же знали, что на последнем свидании я дарю своим будущим бывшим девушкам хорошие подарки, и одна из них как-то, помнится, заявила мне сразу: «Мы хорошо проведём с тобой время, дорогой, но я знаю, что у нас ничего не получится. Может, перейдём сразу к брильянтам?» Помнится, я тогда расхохотался, и щедро одарил нахалку за честность, и, тем не менее, предпочитая ничего не менять в отношениях с противоположным полом. А после этого в моей жизни случилась Белла и всё изменилось.
Может, Розали и права, может, мне надо успокоиться и, в конце концов, перестать жить прошлым, давно потерянным для меня. Может, на этот раз стоит довериться сестре и попытаться построить что-нибудь существенное с этой Таней. Ведь, в сущности, какая разница – с ней, или с кем-либо другим. К тридцати годам я достиг многого, многое так же прошло мимо меня. Но то, что я мог сейчас предложить любой из женщин – это была достойная компенсация отсутствия во мне каких-либо к ней чувств. Мне не хотелось выбирать хотя бы потому, что никто из предложенных мне судьбой не был той, которая была мне нужна. Наверное, потому, что она не была ею…

В течение последующих месяцев я едва ли появлялся в Сиэтле больше чем на день. Европа, Япония, Южная Африка - мне казалось, что за всё это время я провёл в самолётах едва ли не львиную долю своего времени. Поэтому, когда в середине декабря я, наконец, появился в своём офисе, у Джейн скопилось для меня более полусотни сообщений.
Разумеется, мы были постоянно на связи, и все наиболее срочные дела решались тут же, но число не менее важных вопросов, требующих моего участия, впечатляло, и я отчаянно надеялся за оставшиеся до Рождества несколько недель с ними разобраться.
Было проведено множество встреч, сделано несколько десятков важных звонков, даны распоряжения относительно некоторых кадровых перестановок, и когда двадцать второго декабря я отпустил свою помощницу около девяти вечера, то виски нестерпимо ломило от напряжения.
- Можете идти, Джейн, только принесите мне, пожалуйста, пару таблеток аспирина. Я ещё хочу просмотреть несколько бумаг.
Джейн кивнула, и, вернувшись, поставила передо мной стакан с двумя растворяющимися в воде таблетками.
- Вот, пожалуйста.
Она отошла от стола, но сразу же обернулась.
- Эм-мм, мистер Каллен, может, это и не срочно, но этот человек звонил за сегодня несколько раз, - она положила передо мной маленький желтый листок Post-it, на котором обычно записывала для меня сообщения. – Он назвался Майклом Ньютоном из «Ньютон и сыновья», и сказал, что у него есть для вас кое-какая информация относительно человека по имени Кайл или Кейл, я, к сожалению, не разобрала.
Мне ничего не говорила фамилия Ньютон, как и Кейл.
- Он больше ничего не просил передать?
- Вроде нет, - пожала плечами Джейн.
- Спасибо, Джейн, можете идти.
- Спокойной ночи, мистер Каллен.
Я устало откинулся на спинку кресла, и закрыл глаза: договор с торговым флотом, доклад в комиссии штата по налогообложению, обед с парой-тройкой влиятельных людей, на котором предстоит важный разговор о грядущих выборах в сенат, где у Калленов испокон веков были свои люди – всё это требовало внимания. Поэтому неудивительно, что звонок какого-то неизвестного человека по поводу другого неизвестного человека моментально вылетел у меня из головы.

А ночью впервые за многие месяцы мне снова приснилась Белла. Она была в том же платье, и так же смотрела на меня, сидя в кресле.
- Девочка моя, - прошептал я, уже не боясь спугнуть её. – Как же долго тебя не было.
Она ничего не ответила, и лишь грустно улыбалась.
- Я люблю тебя, родная. Я всегда буду любить тебя, просто помни это.

- Мистер Каллен, снова звонит этот Ньютон.
- Джейн, скажи, что у меня нет времени.
- Он настаивает.
- Спроси, что ему нужно и пусть оставит тебе всю информацию.
- Он предупредил, что будет разговаривать только лично с вами. И, кстати, на второй линии мистер Блэквуд.
- Наконец-то! – Я облегчённо выдохнул - этот звонок был очень важен. – Соединяй.
Вероятно, Джейн нажала не ту кнопку коммутатора, потому что голос, раздавшийся из динамика, отнюдь не принадлежал хорошо известному мне нью-йоркскому адвокату Генри Блэквуду.
- Мистер Каллен, слава Богу, я сумел до вас дозвониться, - голос был довольно громкий: звонивший мне человек, вероятно, пытался перекричать шум улицы. – Меня зовут Майкл Ньютон....
- Мистер Ньютон, меня ждёт очень важный звонок, будьте любезны, оставьте всю информацию моему секретарю.
- Но вы сказали связаться с вами немедленно, как только мы найдём Джаспера Хейла.
Что?! На меня будто вылили ведро холодной воды. Я замер, прижав трубку к уху, не в силах поверить в услышанное.
- Мистер Каллен, вы меня слышите? – кричал мужчина на том конце провода.
- Д-да, мистер Ньютон. Вы не могли бы повторить?
- Мы нашли Джаспера Хейла. Только наши данные несколько разнятся с теми, что предоставили вы, но это определённо он.
- Что значит, разнятся? – не понял я.
- Мы не могли бы встретиться для более детального разговора? Я мог бы подъехать к вам в офис, скажем, к пяти часам, это устроит?
- Да, да, конечно, я буду вас ждать у себя ровно в пять!
Он отключился, а я вскочил с кресла, не в силах усидеть на месте от возбуждения.
Неужели? Прошло уже более двух лет, неудивительно, что я не сразу вспомнил название детективного агентства, в которое обратился в поисках Беллы и всех тех, кто был с ней связан.
Неужели, они нашли того, кто знал её? Неужели, она не соврала мне? Маленькая ниточка, за которую можно потянуть! Может, именно поэтому, она пришла ко мне накануне предупредить, что я подошел очень близко.
Я остановился посреди комнаты, и закрыл лицо ладонями.
- Малышка, Боже мой, малышка, не ускользай! Только не сейчас… я же уже почти отчаялся, почти отступил. Белла, моя Белла…
Я как помешанный повторял её имя, пока нетерпеливый голос Джейн не раздался из селектора.
- Мистер Каллен, я прошу прощения, но мистер Блэквуд всё ещё на линии…

После разговора с Генри Блэквудом, я ещё некоторое время работал на автомате, но спустя два часа отчаянных попыток сосредоточиться на работе, попросил Джейн ни с кем меня не соединять, предупредив, что как только придёт Майкл Ньютон, немедленно провести его в мой кабинет. К тому моменту, когда дверь отворилась, и на пороге возник молодой человек в сером костюме, держащий в руках портфель из дорогой кожи, я уже несколько успокоился.
- Мистер Каллен, Майкл Ньютон – частный детектив, - он приветливо протянул мне руку.
- Добрый вечер, мистер Ньютон, проходите, - я показал ему на несколько кресел из светлой кожи, стоящих чуть поодаль от письменного стола. – Могу я вам что-нибудь предложить?
- Нет, спасибо, у меня мало времени, и я хотел бы сразу перейти к делу.
В этом наши желания совпадали, и я не стал настаивать.
- Мистер Ньютон, я прошу прощение, что не узнал вас сразу. Видите ли, я обратился в ваше агентство больше года назад.
-Точнее, полтора, - подсказал он мне.
- Да, - согласился я. – Полтора года назад, и, если честно, совершенно забыл об этом. Вернее, - поправился я, - уже и не рассчитывал на результат.
Молодой человек устроился в одном из кресел, и, поставив на колени портфель, открыл его, извлёкая довольно раздутую пластиковую папку
- Дело в том, - начал он, откашлявшись, - что вы заключали договор с моим отцом, Майклом Ньютоном-старшим. Не так давно он умер, и я постепенно начал пересматривать дела, которыми он занимался.
- Примите мои соболезнования.
- Спасибо. Отец был талантливым сыщиком с довольно небольшим процентом нераскрытых дел, и ваше расследование я поначалу принял за незаконченное. Я занялся им сам вплотную несколько месяцев назад, и, так же как и мой отец, ничего не обнаружил. Никаких следов ни Изабеллы Свон, ни Джаспера Хейла, ни мистера Маккартни.
- Но вы сказали…
- Да, - он перебил меня, – никаких следов не было. Но стоило мне поменять некоторые изначальные данные в поиске мистера Хейла, как вот, пожалуйста! – Он положил передо мной папку, которую до этого держал в руках, открывая её на первой странице. – Лейтенант Джаспер Хейл действительно служил в полиции Хьюстона. Через несколько лет после начала службы дослужился до детектива, но неожиданно для всех оставил всё и перевёлся в Порт-Анджелес с понижением должности.
- Порт-Анджелес? – удивлённо переспросил я.
- Да, в Порт-Анджелес, штат Вашингтон. Там он снова поступил на работу в полицейское управление и ушел на почетную пенсию в звании капитана. Женат, имеет дочь.
Я смотрел на небольшую черно-белую фотографию, прикреплённую к первой странице досье. Это была копия документа из личного дела, заполненная, по видимому, карандашом, от этого практически нечитаемая; поперёк листа отчётливо был виден оттиск штампа «Архив».
- Я позволил себе перепечатать все данные на отдельный лист, здесь мало что можно разобрать, - пояснил мистер Ньютон. – Ещё имеются несколько выписок из личного дела, фотографии, газетные статьи. Он был довольно заметной фигурой в своё время, часто принимал участие в различных мероприятиях, проводимых мэрией, и даже был знаком с губернатором штата.
Я один за другим вынимал листы из папки, и, быстро просматривая, откладывал в сторону. Мой взгляд задержался лишь на фотографиях: всего несколько снимков одного и тот же светловолосого мужчины. Цвет глаз я не смог различить из-за скупого чёрно-белого изображения. У него была хорошая фигура, подтянутая, с развитой мускулатурой – настоящий образчик типичного американского полицейского. Судя по нескольким групповым снимкам, он был довольно высок. Ни на одной фотографии он не улыбался, его взгляд пронизывал насквозь, а рот был сжат в одну прямую линию. Я не мог себе представить, что когда-то этот суровый человек мог улыбаться.
С ней он должен был улыбаться, я в этом уверен. Правда, как бы я не старался, я не мог представить мою Беллу рядом с ним: он был слишком серьёзным, слишком зрелым, я бы даже сказал, слишком старым для неё…
Старым?
Я ещё раз просмотрел все снимки, один за другим, и потрясённо уставился на Майкла Ньютона.
- Вы сказали, он вышел на пенсию? Но этого не может быть! Это не он.
- В этом-то всё и дело, мистер Каллен! – Мой собеседник наклонился, по-видимому, желая обратить особое внимание на свои дальнейшие слова. – Ни мой отец, ни я, не нашли Джаспера Хейла по тем данным, что предоставили нам вы. Мы искали белого мужчину в возрасте от двадцати до тридцати пяти, служившего в полиции Хьюстона, того, кто пару лет назад провёл несколько дней в окрестностях Порт-Анджелеса, и который, возможно, был как-то связан с девушкой по имени Изабелла Свон, правильно?
- Правильно, - кивнул я, всё ещё не понимая, к чему он клонит.
- Я нашёл этого человека, мистер Каллен. Он, действительно был лейтенантом полиции Хьюстона, и действительно однажды провёл рождественские праздники в Порт-Анджелесе у своих друзей. Я могу утверждать это точно, поскольку имеется выписка из полицейского протокола, составленного там же, по поводу заявления его друзей о его внезапном исчезновении. Его не было неделю, а позже он объявился, говоря, что попал в снежную метель и укрылся в охотничьем домике где-то в Олимпийских горах. – Майкл повернул к себе папку, пролистал несколько страниц и протянул мне копию полицейского протокола. – Вот, смотрите сами.
Я пробежался по нему глазами.
- И?
- Обратите внимание на дату, мистер Каллен.
Мой взгляд переместился в верхний левый угол листа, и я не поверил своим глазам, увидев отпечатанные там цифры.
- Это какая-то ошибка.
- Нет, это не ошибка, мистер Каллен. – Я во все глаза смотрел на своего собеседника, заранее не веря в то, что должен был сейчас услышать. - Мистер Хейл пропал в рождественскую ночь тысяча девятьсот семьдесят второго года, и ровно через неделю объявившись в добром здравии. На тот момент ему было двадцать восемь. Уже летом он переехал в Вашингтон. Будучи перспективным детективом в Техасе, он занялся расследованием угонов автомобилей и мелких краж. Насколько я мог узнать, он много путешествовал по всему Олимпийскому полуострову, вроде даже писал статьи об этом в «Нэшнл Географик», и, знаете что, мистер Каллен? - Майкл снова наклонился ко мне. – По-моему, он всё-таки связан с этой девушкой, Изабеллой. Во всяком случае, его дочь зовут Белла.
Мне показалось, что из лёгких выбили весь воздух.
- Белла? Белла его дочь?
- Я не знаю, насколько Изабелла Свон и Белла Хейл одно и то же лицо, но могу с точностью утверждать, что мистер Хейл сейчас жив и здоров, проживает со своей семьёй в своём доме в Порт-Анджелесе, и ему сейчас шестьдесят шесть.

Потрясенный, я откинулся в кресле, до конца не осознавая услышанную мной информацию.
- Сколько лет Белле Хейл?
- Двадцать шесть.
Двадцать шесть. По возрасту подходит.
- Как она выглядит?
- К сожалению, у меня пока нет её фотографии. Есть только фотография миссис Хейл, она вложена там, дальше.
Я нетерпеливо начал пролистывать все листы, и, наконец, остановился на небольшом снимке, на котором Джаспер Хейл стоял рядом с красивой невысокой женщиной с тонкими чертами лица и короткими, тёмными волосами.
- Элис Хейл, в девичестве Брендон, родилась в июне сорок шестого. Они поженились в восемьдесят третьем, когда обоим уже было почти сорок.
Чем дольше я смотрел на фотографию женщины, тем всё яснее понимал, что моя Белла вполне могла бы быть её дочерью. Чем-то неуловимым, какими-то полутонами, но они были похожи. Обе хрупкие, с огромными карими глазами, изящными руками… да, это, определённо, могло быть так.
Я встал с кресла, и быстро подойдя к столу, нажал кнопку селектора:
- Джейн, узнайте, когда ближайший рейс до Порт-Анджелеса и закажите мне один билет.
- Хорошо, мистер Каллен.
Я посмотрел на Майкла Ньютона, который уже поднимался из своего кресла.
- Я очень вам благодарен, мистер Ньютон. Это очень ценная для меня информация.
- Мне жаль, мистер Каллен, что это дело заняло у нас столько времени. Обычно, подобное расследование проходит гораздо быстрее, но здесь была небольшая ошибка в изначальных данных, да и… - Майкл замолчал, грустно потупившись.
- Я всё понимаю, мистер Ньютон, и нисколько вас в этом не виню. Это была моя ошибка. Я обязательно свяжусь с вами по возвращении, и мы обговорим все детали вознаграждения.
- Что вы, - замахал он руками, - что вы, мистер Каллен! Завершение этого расследования было для меня делом чести. Я не возьму никаких денег. Мне только любопытно узнать, если вы, конечно, позволите? – он вопросительно посмотрел на меня, и я кивнул, позволяя ему продолжить. - Для чего вы их разыскиваете. Дело в этой девушке, да? Вы её ищите? – внезапно улыбнулся он, и стал похож на смешливого мальчишку.
- Да, - я так же улыбнулся. – Всё дело в ней.
- И она стоит того?
- Она стоит намного больше, мистер Ньютон. Для меня она всё в жизни.

Всю дорогу до Порт-Анджелеса казалось, что время будто специально издевается надо мной. Сначала пробка на шоссе по дороге в аэропорт, потом бесконечно долгая регистрация; ожидание, когда наш рейс пригласят на посадку, вообще превратилось в какую-то изощрённую пытку. Сам полёт, занявший не более часа, прошел для меня в постоянном поглядывании на дисплей телефона – я отмечал каждую минуту, находясь в крайнем возбуждении от предвкушения неизбежной встречи.
- Опаздываете? – в какой-то момент поинтересовался сидящий в соседнем кресле мужчина.
- Да, - кивнул я. – Опаздываю.
- Не волнуйтесь, она дождётся, - он дружески подмигнул мне.
- Сомневаюсь, - пробормотал я, и отвернулся, не желая продолжать беседу.

А ждала ли она вообще? Знала ли, что я ищу её, хотела ли, чтобы нашел? Голова шла кругом от этих вопросов, и я подозревал, что ответы на них может дать только сама Белла. Почему-то у меня уже не оставалось сомнений, что сегодня я обязательно всё узнаю. Если не Белла, то Джаспер уж точно даст мне ответы на все вопросы.
Мне было тяжело думать о нём, как о пожилом человеке. По её словам он был где-то моего возраста, и я готовил себя к встрече с молодым человеком, с соперником, и совершено не готов был узнать, что мой соперник давно уже разменял седьмой десяток, и, мало того, предположительно является отцом моей возлюбленной. Если у Беллы было заведомое желание вести меня в заблуждение, разве не могла она выбрать другое имя для своего бывшего любовника. Это меня даже где-то пугало, но я пообещал не делать скоропалительных выводов, и во всём разобраться на месте.
Такси остановилось напротив небольшого двухэтажного дома - типичного дома среднестатистической американской семьи, стоявшего в ряду таких же домов, и отличающихся друг от друга только мигающими на фасадах рождественскими огнями. Было около десять вечера. Я понимал, что для визита довольно поздно, и очень боялся, что, подъехав, увижу тёмные окна.
Мои опасения не оправдались: в доме явно ещё не легли спать, в окнах горел свет. Я расплатился с таксистом и почти бегом направился к входной двери. Неужели, я сейчас увижу Беллу? Неужели? Сердце, казалось, должно было выскочить из груди, когда мой палец опустился на кнопку звонка.
Дверь распахнулась, и я вздрогнул, оказавшись лицом к женщине, которую несколько часов назад впервые увидел на фотографии.
- Добрый вечер, - она смотрела на меня без тени тревоги, даже с некой участливой заинтересованностью. Так смотрят бывшие учительницы или жёны полицейских. Элис Хейл была женой полицейского, поэтому, вероятно, и не побоялась так поздно открыть дверь, даже не спросив кто пришел.
- Добрый вечер, миссис Хейл. Меня зовут Эдвард Каллен, я хотел бы увидеть Изабеллу.
Всё это я выпалил на одном дыхании, боясь, что в какой-то момент не выдержу, а просто ввалюсь в дом, и начну метаться по комнатам.
- Вы хотели сказать, Беллу? – поправила она меня, тут же оборачиваясь и крича в сторону, - Белла, детка, это к тебе.
Она сделал шаг назад, приглашая меня в дом.
- Заходите, заходите, на улице ужасно холодно.
- Кто там, мам? - услышал я звонкий голос из глубины дома, и сердце подпрыгнуло в груди.
- Господи, - прошептал я, и сделал шаг в сторону, откуда должна была показаться она.
- С вами всё в прядке? – услышал я встревоженный голос миссис Хейл.
Я не успел ей ответить, когда, обернувшись на звук шагов, встретился лицом к лицу с одной из самых красивых девушек, когда-либо виденных мной. Она была миниатюрной, такой же, как и мать, с длинными светло-каштановыми волосами, доставшимися ей от неё по наследству. Тонкие черты лица и белая кожа делали её похожей на причудливую, ожившую куколку. Огромные яркие глаза, в обрамлении тёмны пушистых ресниц, смотрели на меня с вежливой заинтересованностью.

Разочарование было почти болезненным, когда я увидел, что они голубые.

Конечно, едва завидев её, я уже знал, что это не моя Белла, но почему-то именно цвет глаз стал для меня той последней чертой, что отделяла предвкушение от разочарования, и я устало привалился к входной двери.

- Вы кто? – нахмурившись, поинтересовалась Белла Хейл.
Я не сразу ответил, постояв несколько мгновений, чтобы успокоиться.
- Простите, вероятно, произошла ошибка. Вы не та Белла.
- Вот как? – она насмешливо улыбнулась, сложив руки на груди.
- Да, мне нужна Изабелла Свон.
- Хм, не слышала о такой. А ты, мам?
- Нет, не думаю, - задумчиво проговорила она, всё так же не сводя с меня внимательных глаз.

- Что здесь происходит?

Часть II