Глава 2 QuoteСью и Гарри Клируотеры учились со мной в одном классе. Наша шайка (так говорил папа), состоящая из меня, Сью Джонс, Гарри Клируотера, Джейка Блэка, Анжелы Вебер и Бена Чейни, была неразлучной. Мы были одногодками и одноклассниками, и всегда все делали вместе. И учили уроки, и их прогуливали, и обносили соседские яблони, и ловили рыбу. В детстве мы всем говорили, что мы братья и сестры. Став постарше, мы объявили, что поженимся друг с другом и будем жить вместе, отчего Фил, друг моего отца, выпив, часто отпускал комментарии, которых мы не понимали, получая за это подзатыльники от своей жены Эмбер и гневные взгляды от папы. В конце-концов пары все-таки определились. Раньше всех стали встречаться Сью и Гарри. Два года назад Гарри и Сью поженились и переехали в Нью-Йорк. А год назад я стала крестной мамой их малышу Сэму. Затем дошла очередь до Анжелы и Бена. А мы с Джейком так и остались в друзьях. Нет, он мне, конечно, нравился, мы даже пару раз в выпускном классе, совсем как взрослые, сходили на свидание, но, когда мы попробовали поцеловаться, поняли, что это не для нас. Джейк Блэк был моим лучшим другом, и им он останется до конца моей жизни. Глава 4 часть 1 QuoteБольше всего мне не хотелось расстраивать Чарли. После нашей договоренности он держался, как никогда. Вдвоём с Сью нам удавалось сохранять хрупкое эмоциональное равновесие не плакать и не жалеться. Папа нечасто бывал в Нью-Йорке, поэтому Гарри и Сью иногда устраивали ему вылазки в город, а он потом рассказывал мне, где и что он видел. Также он был единственным связующим звеном между мной и моими бывшими коллегами из «Bantam Books» и оставшимися в Форксе друзьями. Я отказывалась разговаривать с ними по телефону, поэтому папа передавал от них новости и приветы. Несколько раз Анжела и Джейкоб порывались приехать ко мне, но я не хотела, чтобы они меня видели в таком состоянии и пугались. Кроме того, я очень боялась их эмоций. Сама я плакала. Много плакала. Скулила, ревела, рыдала. Но только ночью. Чтобы никто не видел и не слышал. Но в других я не была уверена. Любая капля жалости или, ещё хуже, слёз, могла бы бросить меня или в панику, или в истерику. А я очень, очень этого не хотела.