Эдвард

Для того, чтобы за два дня съездить в Форт-Брэгг и привести Роуз домой (а план был именно такой) пришлось вставать засветло.
Заправив полный бак на ближайшей заправке, я первым делом заехал в «Tanoreen». Еще в студенческие годы Розали откопала этот тихий, простой, но элегантный ресторан. Его хозяйка, милая палестинская женщина, по непонятным причинам считала нас постоянными посетителями и всегда делала нам приличные скидки, хотя бывали мы здесь не часто. Плотно позавтракав и прихватив с собой цыпленка для Роуз, я поспешил снова сесть за руль - из города нужно было выбраться прежде, чем начнутся утренние пробки.
Теперь у меня было предостаточно времени, чтобы подумать о случившемся, о нашем вчерашнем недопоцелуе с Беллой. Сожалел ли я об этом ? Да. Реакцию девушки я видел – она испугалась. Захочет ли она выслушать меня? Возможно. Знал ли я, что ей сказать? Нет. Кого винить? Внеземное притяжение? Моё длительное воздержание? Одиночество? Наше родство душ?
Я сжал переносицу и медленно выдохнул. Именно эту фразу я использовал, когда признался в своих чувствах Ирине.
Мы читали одинаковые книги, слушали одну музыку, никаких споров о том, какой фильм смотреть в кинотеатре, никогда не было. Она, как и я, хотела семью. Настоящую, с детьми, с домом, с собакой. Ни она, ни я не мыслили себя без клиники. Мы уважали и поддерживали стремление друг друга расти в профессиональном плане. Иногда мы ругались. А какие отношения, в которых замешаны сильные чувства, обходятся без ссор?
Я знал, что это была любовь, ведь мы были счастливы.
Часто беду ждешь от чужих, незнакомых людей. Мою идиллию разрушил мой отец. Наши с ним взаимоотношения и раньше нельзя было назвать теплыми, но узнав обо мне и Ирине, он словно взбесился. Превратившись в тирана дома и в деспота на работе, он не упускал ни единого шанса устроить скандал. Ирина из цветущей и уверенной в себе молодой женщины вдруг превратилась в запуганного зверька. Мой уход из дома и наша скоропалительная свадьба в Лас-Вегасе не охладили его пыл. Насколько я знал, он встречался с Джексоном Уитлоком для того, чтобы вычеркнуть меня из своего завещания.
Тогда мне следовало остановиться. Роуз предупреждала меня, а я ее не послушал. Мной двигал юношеский максимализм и желание доказать Карлайлу свою состоятельность в самореализации и финансовом благополучии без его помощи. Но клиника ожидала очередной грант, поэтому я не смог отказать маме в ее просьбе повременить с оглаской нашей женитьбы и переходом в другую больницу.
А потом – пустая квартира и наспех нацарапанная записка на кухонном столе… «Прости. Моя ошибка не должна испортить твою жизнь.»
Лишь спустя несколько дней я выяснил, что Ирина, работая лаборантом, допустила грубую описку в записях результатов анализа. Из-за этого пациенту было назначено неправильное лечение, и он вскоре умер. Карлайл был непоколебим: мою жену ждала тюрьма и лишение лицензии на медицинскую практику. Даже несмотря на то, что это могло повредить репутации нашей семьи. Но я также знал: его адвокатам ничего не стоило замять это дело. Поэтому спросил отца прямо: что он хочет в обмен на ее свободу. Цена оказалось высокой: мы должны были прекратить любое общение. Другого выхода у меня не было, и я согласился. Ирина восприняла это как предательство с моей стороны, а с «доброй» подачи Карлайла, решила что я стыжусь ее и считаю наш брак позором, взбунтовалась и наотрез отказалась подписывать документы о разводе. Я с замиранием сердца ожидал следующего шага отца, но он неожиданно умыл руки. Нет, он не прекратил попрекать меня моим браком, но больше не предпринимал никаких попыток ей навредить; наоборот, он каждый раз прикрывал Ирину, когда она попадала в очередную неприятную ситуацию.
Роуз однажды сказала мне, что Карлайл, очевидно, отступил неспроста. Ее нюх как дочери военного подсказывал ей, что не все так просто было в этой истории. Возможно. Я доверял интуиции подруги, но выяснить права ли она, не представлялось возможным. Скорее всего, они нашли компромисс: молчание Ирины о причастности к нашей семье в обмен на ее свободу.
Я был виноват перед нею. Я не смог защитить ни её, ни нашу семью. Ирина, лишенная работы и каких-либо средств к существованию, отвергала все мои попытки наладить отношения. Всё, что я мог сделать – это поддержать ее финансово, не дав ей умереть с голода. Поэтому моя зарплата регулярно перечислялась на ее кредитные карточки.
Неужели это и была настоящая любовь, оставившая после себя лишь боль и сожаление?
Из размышлений меня вдруг вырвал сигнал автомобиля. Прямо на меня неслась какая-то машина. До нее оставалось метров сто, не больше. У меня от страха замерло сердце: задумавшись, я выехал на встречную полосу.
Я крепко вцепился руками в руль. Мне безумно хотелось нажать на педаль тормоза так, чтобы та просто вдавилась в пол. Однако, вспомнив технику безопасного вождения, я моментально пресек это желание. Осторожно коснувшись ногой педали, я свернул на обочину.
Автомобиль, бешено сигналя, промчалась мимо. Он был так близко, что если бы я протянул руку, то смог бы дотронуться до него.
- Твою мать!
Я навалился всем телом на руль, пытаясь восстановить громкое прерывистое дыхание и сумасшедший стук сердца. Казалось, прошли минуты, даже часы, пока я пришел в норму для того, чтобы продолжить путь.
Вырулив на нужную полосу, я поехал дальше. Только сейчас я заметил, что солнце жжет, как в тропиках. Пока машина мчала на приличной скорости - зной не чувствовался. Но как только ход уменьшился, от раскаленного шоссе пахнуло таким горячим воздухом, словно под колесами был не асфальт, а гигантская печка, из которой только что вынули хлеб.
Дорожная лента тянулась далеко вперед, теряясь в дымке испарений. Проносившийся пейзаж был скучным и однообразным. Легкая тряска автомобиля убаюкивала, под равномерное жужжание мотора хотелось потянуться и заснуть. Встряхнув головой, я снова предался размышлениям.
Розали не разделяла со мной ни музыкальных, ни литературных, ни художественных пристрастий. Но я точно мог назвать ее родственной душой. Нас связывала долгая, надежная дружба и взаимоуважение, мы понимали друг друга с полуслова. Возможно, если бы на одной из вечеринок пьяный в стельку Эммет в умной, красивой, но с крутым норовом подружке младшего брата вдруг не разглядел ангела, посланного ему свыше, мы бы поженились, и, кто знает, жили бы долго и счастливо, вместе состарились и умерли бы в один день.
О ценностях и жизненных приоритетах Беллы я ничего не знал. Но рядом с ней я испытывал душевный комфорт и спокойствие. Любил ли я ее? Не знаю. Я перестал понимать значение этого слова. Но сейчас, вдалеке от нее, моё сердце ныло и болело так, словно его сжимали в тисках.
В небольших городках я делал остановки, чтобы размять онемевшие мышцы и затекшую шею. Разнообразие в скучном путешествии вносила местная детвора. Пока в придорожном баре я ходил в туалет и сверялся по карте с барменом, они окружали мою машину и разглядывали ее, как диковинку, а потом задавали мне глупые вопросы. На прощание мальчики отдавали честь по-военному, а девочки долго махали руками мне в след.
Возле одного из магазинов я случайно заметил старика, пересаживающегося из машины в инвалидную коляску. В памяти сразу всплыл день, когда я учил Беллу пересаживаться в коляску.

Девушка, не мигая, смотрела на коляску.
- Готова заняться полезным делом? - поинтересовался я.
- Даже не знаю…
Натянутая улыбка Беллы подсказала мне, что она все еще не воспринимает всерьез моё обещание научить ее самостоятельно пересаживаться в коляску. А я был серьезно намерен это исправить.
- Как твои бицепсы?
- С ними все замечательно, а что?
- Полюбуйся ими в последний раз. Сегодня вечером они будут у тебя болеть. Тебе придется опираться на руки, чтобы приподнять свое тело и перенести его в коляску.
Белла вздохнула и кивнула:
- Я поняла.
Она приподнялась и протянула руку к коляске.
- Что ты собираешься делать? – поинтересовался я.
- Затащу коляску на кровать, уложу ее на правую сторону, передвинусь в нее, а затем оттолкнусь. Коляска вместе со мной опустится на пол и станет на колеса.
- Подожди минутку, мисс. - Я со смехом взял ее за плечи и силой опустил на подушку. - Есть специальная техника. Я покажу.
Потребовалось почти двадцать минут, чтобы пересадить Беллу с кровати в коляску. Она устала и тяжело дышала.
- Не уверена, что это стоит таких усилий, - Белла подняла на меня глаза. Прядь волос упала ей на потный лоб.
Машинально я протянул руку и убрал ее.
- Стоит, я обещаю. Это всего лишь первый раз. Если бы ты могла вспомнить себя в детстве, уверен, встав на ноги и шмякнувшись обратно на пол, ты подумала точно также: «Не думаю, что это стоит таких усилий».
Белла огорченно пробубнила:
- Судя по той неуклюжести, которая сопровождает меня всю жизнь, я до сих пор сомневаюсь, а стоило ли вообще вставать на ноги?
- Эй, что за настрой? Раз уж ты сидишь в коляске, не отправиться ли нам на прогулку?
Белла равнодушно пожала плечами. Она откинулся на спинку сиденья. И так как я не сделал ни единого движения, чтобы сдвинуть коляску с места, Белла выжидательно подняла на меня глаза:
- Что?
- Если ты решила, что я буду тебя возить, то ты ошиблась.
- Пересадить меня в неё было вашей идеей! - Она упрямо сложила руки на груди.
Я не шелохнулся. Скопировав ее позу, я молча, с легкой ухмылкой уставился на нее.
Когда стало ясно, что я её не повезу, Белла прорычал:
- Как, черт побери, двигается эта штуковина?
- Я думал, что ты никогда не спросишь, - улыбнувшись, ответил я.
В палате было мало места, но Белла наотрез отказалась осваивать «транспорт» в коридоре.
Но она довольно быстро научилась сама управлять коляской.
- Не плохо, - объявила она с широкой улыбкой. - Я видела по телевизору ребят, которые преодолевают в инвалидных колясках марафонскую дистанцию и ездят при этом только на задних колесах.
- Прошу тебя, этого пока не пробуй. Дай себе хотя бы пару дней, - поддразнил её я.
- Джейк иногда ездит на заднем колесе своего мотоцикла. Меня это всегда так пугает, а он веселится, и говорит, что без адреналина жизнь скучная.
- У твоего парня есть мотоцикл?
Я прикусил язык, но было поздно. Видимо, я подсознательно постоянно об этом думал, и простая реплика Беллы активизировала какие-то процессы в мозге, и вопрос вылетел раньше, чем я успел подумать.
- Да, байк. И Джейк просто друг, он не мой парень.
- Хорошо… Не в том смысле, что он не твой парень… Хорошо, что ты не каталась вместе с ним на байке…
Я сцепил зубы, чтобы не показывать, насколько меня обрадовали слова Беллы.
Белла засмеялась:
- О, один раз я прокатилась. Я опаздывала на открытие магазина Бена Чейни, поэтому согласилась поехать с ним. Чтобы не испортить прическу, не захотела одевать шлем. Зря. Мы, конечно, успели, но мне уже было не до открытия. От свиста в ушах я практически оглохла, к тому же долго не могла отделаться от ощущения, что мне сняли скальп.
Мы одновременно рассмеялись, и я снова ощутил, как тепло мне становится от ее искреннего смеха.
В коридоре нас встретила Мэри Миллер. Увидев Беллу, женщина сначала развела руки, а затем сложила их, будто возносила хвалу Всевышнему, и расплылась в улыбке:
- Шоколадка моя, как же я рада, что ты, наконец, решила выбраться из палаты.
Белла растерялась. Поймав ее взгляд, я понял, что она запаниковала.
- Пока на улице еще не так жарко, покажу мисс Свон наш парк и спортивную площадку, - подмигнул я Мэри.
Старшая медсестра догадалась о моих намерениях и понимающе кивнула.
Белла действительно не плохо, как для новичка, управляла коляской. Я помогал ей лишь на въезде в лифт и на пандусе возле больницы.
Оказавшись на асфальтированной дорожке возле парка, Белла остановилась. Рядом с ней вспорхнул воробей, и она взглянула вверх, наблюдая за перемещением птички среди ветвей, колышущихся на легком ветерке. Подставив лицо солнцу, она улыбнулась, ощущая приятное прикосновение теплых лучей. Я видел, что она сделала глубокий вдох, чтобы наполнить легкие воздухом с приятным, едва уловимым ароматом цветов.
Проехав немного вперед, она снова остановилась. Наклонившись, Белла сорвала цветущую хризантему и уткнулась в неё носом.
- Доброе утро, доктор, - поздоровались со мной две медсестры.
Я кивнул им и улыбнулся. Белла покачала головой и с хмурым видом резко выбросила цветок на клумбу.
- Могу я спросить, чем этот цветок заслужил такое грубое обращение с ним? – поинтересовался я.
- Я хочу вернуться в палату!
- Ты и минуты не пробыла на улице. Что случилось?
Из глаз девушки хлынули слёзы.
- Все смотрят на меня!
Я присел рядом с коляской и спокойным тоном объяснил ей:
- Белла, тебя раньше здесь не видели, поэтому внимание к твой персоне естественно. Пройдет немного времени, и люди станут подходить к тебе…
- Нет! Я не хочу ни с кем знакомиться, – снова запаниковала Изабелла.
Я положил ей руку на плечо.
- Прекрати истерить! – негромко, но строго прикрикнул я на нее. Она застыла. – Ты всё время твердишь, что ни для кого не хочешь быть обузой, коляска – твой шанс доказать это!
Белла опустила голову и молчала. Тишину парка нарушало только жужжание насекомых, журчание фонтана и щебетание птиц. Лишь со стороны спортплощадки доносились мужские голоса и смех.
- Простите, - прошептала она.
Я присел возле нее.
- Я понимаю, как тебе тяжело. Но ты не одна, я здесь для того, чтобы помочь тебе.
Белла кивнула. Мне пришлось приложил немалые волевые усилия, чтобы не обнять её.
Одновременно мы подумали о брошенном цветке и так же одновременно наклонились за ним. Наши руки встретились на его стебельке. От электрического разряда, последовавшим вслед за этим, мы оба вскрикнули и отдернули руки.
- Простите, - покраснев, улыбнулась девушка и осторожно взяла из моих рук поднятую хризантему.
- Умоляю, прекрати извиняться за всякие пустяки, - закатил глаза я.
Изображать хладнокровие с каждым разом становилось всё труднее и труднее.
Как любой цветок под солнцем распускает свои лепестки, являя миру свою красоту, так и Белла на улице в мгновение ока преобразилась. Шагая рядом и рискуя получить косоглазие, я молча изучал в знакомых чертах ее облика изменения. Мой взгляд блуждал по ее фигуре. Поддерживая ее возле наклонного стола, я выяснил, что макушка ее головы едва достигала моих плеч.
Она распрямила спину и подняла подбородок, показывая мне изящную шею. Ветер шевелил волосы мягкими темными волнами. Я поморщился от вида синей, не по размеру подобранной рубашки, надетой на нее. Но под ее складками легко угадывалась небольшая округлая грудь. Ее кожа была, пожалуй, слишком бледной, но розовые щечки на лице вызывали умиление и очарование.
- Куда мы едем?
Под проницательным взглядом ее карих глаз я испытал неловкость за то, что так бессовестно пялился на нее.
- Не далеко, - ответил я, чувствуя прилив тепла к шее.
Мы остановились возле металлического ограждения спортивной площадки.
- Посмотри, - кивнул я в сторону двух мужчин, игравших в баскетбол на инвалидных колясках. - Я уверен, они бы с радостью избавились от колясок, если бы у них была такая возможность. Но они смеются, перекидываются шутками и получают радость в своем непростом положении. Они живут, не дают себе раскиснуть, хотя знают, что ходить никогда не смогут.
На глаза Беллы навернулись слезы.
- Мне так жаль…
- Не стоит их жалеть. У обоих есть семьи и оба нашли свое призвание. Но ты – особенная. Твоя инвалидность – временная. Ты добилась хороших результатов за такое короткое время, поэтому, не опуская рук и не останавливаясь на достигнутом, больницу ты покинешь на собственных ногах.
Белла, забавно шмыгнув носом, выдавила из себя улыбку.
- Давайте посидим возле фонтана, - попросила она.
И пока я вез ее, дав возможность ее рукам немного отдохнуть, Изабелла откинулась на спинку коляски и, зажмурившись, снова подставила лицо солнцу.

О том, что до военной базы осталось совсем не далеко, можно было легко догадаться хотя бы по тому, что из десяти машин, повстречавшихся мне за последние пять минут, девять были армейскими.
Ворота базы возле контрольно-пропускного поста оказались с не той стороны, где они находились в моих воспоминаниях. Но я последний раз был здесь десять лет назад. Естественно, за это время их могли и передвинуть.
- Вы к кому? – подошел ко мне дежурный КПП.
- Капитану Хейлу.
- Капитана Хейла здесь нет, он в ШСН.
- Понятия не имею, что такое ШСН, но я могу поехать к нему домой и подождать его там. Он о моем приезде знает.
- Конечно. Но это военная база. Гражданским автомобилям въезд строго запрещен.
- Когда я был здесь прошлый раз, нас пропустили, - возразил я.
- Очевидно, вы въезжали через КПП города, сэр.
- Точно. Ну раз я уже здесь, может, пропустите меня, какая разница через какой КПП заезжать?
- Это военная база. Гражданским автомобилям въезд строго запрещен, - отчеканил солдат.
Первым естественным порывом было дать ему взятку. Долларов пятьдесят. Но поразмыслив, я оставил эту затею. Идиот! И как далеко я смогу проехать на охраняемой военной базе, пока меня не заметят снайперы и, приняв меня за диверсанта, не проделают в моей черепушке отверстие?
- Насколько далеко второй пропускной пост? – спросил я дежурного.
- Вам придется развернуться и проехать двадцать километров, свернуть направо возле автозаправки и проехать еще около пятнадцати километров. Это займет у вас не более сорока минут, сэр.
Сорок минут! Мои затекшие мышцы этого не выдержат!
Увидев кислое выражение моего лица, дежурный все понял и сжалился надо мной:
- Поставьте машину в «зеленой зоне». Предоставьте мне документ, удостоверяющий личность. Я созвонюсь с домом капитана, а затем выпишу вам пропуск. Пешком вы доберетесь быстрее.
«Зеленой зоной» здесь называли автостоянку, обсаженную со всех сторон деревьями и кустарниками. Не плохой вариант для моей машинки. По крайней мере, ветви защитят ее от палящих солнечных лучей. И вряд ли кто-то захочет угнать ее из-под носа у военных.
Когда я вернулся к дежурному, тот протянул мне мои права и пропуск:
- Идите прямо по этой дороге. Возле КБП сверните налево. Вы должный выйти прямо к ВГ. Если выйдите к ВТБ, значит возле КБП свернули не в ту сторону. А оттуда – не далеко до КПП города.
Солдат кивнул и вернулся на свой пост, так как там уже вовсю сигналили. А я так и остался с открытым ртом стоять на месте. Он что, бл***, издевается? Какие, на хрен, КТГВП или как их там! Здесь совсем не знают о существовании гласных?
Но делать нечего. Нацепив на нос солнцезащитные очки, прихватив сверток с синей пижамой Роуз и проверив крышку сумки-холодильника, я двинулся в путь.
Солнце пекло в самую макушку, и я тысячный раз выругал себя, что не надел кепку.
- Взять ногу!
От неожиданности я подпрыгнул. Этот бас, прозвучавший у меня над ухом, принадлежал армейскому сержанту-инструктору. Он вел за собой дюжину таких же грязных бритых качков в насквозь пропитанных пОтом футболках. Я отошел в сторону, брезгливо поморщившись. Распространяющийся от них запах был, мягко говоря, не очень приятный.
Глядя им вслед, почему-то сразу вспомнились просроченный абонемент в спортзал и Эммета, безуспешно уговаривающий меня пойти с ним на тренажеры.
Возле двухэтажного серого здания я свернул налево. За невысоким ограждением находилось поле, перетянутое канатами, сетками, изрытое ямами и перегороженное какими-то деревянными препятствиями разной высоты.
Похоже, здесь обучают скалолазанию и прыжкам с парашютом. Возле вышки у меня зачесались пятки. Вашу мать! Да тут метров пятьдесят, не меньше. Ни за какие коврижки я бы не согласился туда залезть.
Разглядывая достопримечательности базы, я спохватился, что уже должен был бы добраться до города.
Пот заливал лицо, футболка взмокла, джинсы потяжелели в десять раз, а сумка-холодильник с маленьким несчастным цыпленком стала совсем неподъемной. Я остановился и осмотрелся. Что там говорил солдат? Где сворачивать? Куда я должен был выйти?
В разные стороны не спеша двигались военнослужащие, группами и поодиночке. Кое-кто уже сдал свою смену и переоделся в спортивную одежду или гражданский костюм. Время от времени проезжали штабные автомашины, обдавая меня новой порцией пыли. Спрашивать дорогу у встречных я не решался. Для их же безопасности. Меня беспокоило, что, если кто-то из них снова назовет мне вместо четких координат согласные из алфавита, сумка-холодильник превратится в орудие смерти.
Постепенно плавясь, я мечтал о том, как лягу под кондиционер и растворюсь в зомбоящике (так Мэри иногда телевизор называет). Ну как я, взрослый человек, мог заблудится среди серых служебных зданий, казарм, площадей и крытых ангаров!? Помню, мистер Хейл однажды сказал, что площадь базы 650 км². Я так неделю здесь буду бродить, пока не отдам Богу душу.
- Мистер Каллен? – возле меня притормозил армейский джип. - Далеко же вы зашли! - Я остановился, пытаясь разглядеть человека за рулем. – Роуз очень забеспокоилась, когда спустя час после звонка дежурного с КПП вы так и не появились, и послала меня на ваши поиски, - сообщил он мне, когда я подошел ближе. – Садитесь, я подвезу вас.
Я устроился на переднем сидении.
- Ник Браун, - бесцеремонно тряся мою руку, представился мой «спасатель», а когда я открыл рот, он меня перебил: - Знаю, знаю, Эдвард Каллен. Роуз описала вас в наименьших подробностях. Даже расположение родинок, - хохотнул он, - наверное, на тот случай, если я найду вас вырубившимся от жары посреди улицы.
Этот тип меня раздражал. Какого черта он говорит о Розали, как о старой знакомой? Почему она сама за мной не приехала?
Ник продолжал разговаривать сам с собой и смеяться. Я лишь изредка кивал и вежливо улыбался.
- Приехали, - оповестил он меня, но я и так уже об этом догадался и быстро выскочил из машины.
Всё было как и десять лет назад; здесь ничего не изменилось. По обе стороны улицы тянулись ряды абсолютно одинаковых одноэтажных домов с пристроенными гаражами. Перед домами были лужайки с двумя деревцами и почтовыми ящиками. Вот только нумерация их была хаотичной, в детстве мы так и не смогли отыскать дом под номером один.
Роуз уже ожидала нас. Она помахала Нику. Я, мечтая оказаться в прохладной гостиной, в считанные секунды пересек лужайку. Подхватив девушку, я внес ее в дом и ногой захлопнул дверь.
- Эдвард! – пискнула Роуз и прижалась холодным носом к моей шее, вызвав по всему телу мурашки. – Как хорошо, что ты приехал!
Почувствовав долгожданную прохладу, я едва сдержался, чтобы не застонать.
- Правда? По-моему, тебе тут скучать не приходилось.
- Это папа приставил ко мне Ника, он сын его нового начальника, и папа хотел, чтобы мы подружились. На самом деле он меня очень раздражает. Не люблю самовлюбленных кретинов.
- Ты так рада меня видеть или решила придушить, чтобы Эммет никогда не узнал о существовании этого типа в твоей биографии? - пошутил я, довольный тем, что наше мнение о мистере Брауне совпало.
- О, прости, - Роуз еще раз сильно стиснула меня в объятиях, а затем отступила.
Окинув ее взглядом, я улыбнулся. Вот уж правду говорят: сила девушки в том, что когда ей хреново, она может выглядеть отлично. Даже в старых серых спортивных штанах и зеленой футболке с надписью United States Navy, с собранными в пучок на затылке волосами, это все равно была красавица Розали.
Кокетливо оглядев меня, она улыбнулась.
- Привез?
- Ну разве я мог забыть?
Я вытащил из сумки запакованного цыпленка и отдал его девушке в одну руку, а пакет с пижамой – в другую.
- Помнишь, где ванная? – крикнула мне из кухни Роуз.
- Естественно, - так же громко ответил ей я.
Умывшись, я босиком прошлепал в гостиную. Поразительно, что дом совершенно не изменился за все это время. Фотографии на камине, мебель, занавески на окнах – все было таким же и стояло на тех же местах, что и десять лет назад. Хотя нет, изменения были. На стене возле высокого книжного шкафа – «стене почета», как ее называла Роуз – среди рамочек с грамотами, фотографиями и дипломами, рядом с «Пурпурным сердцем» теперь красовалась медаль «За похвальную службу». Таким отцом не только можно, но и нужно гордиться.
Мне нравился дом Хейлов, деревянные полы и изобилие окон в нем. Внутри здания были кухня, гостиная, три спальни и три ванных. Естественный свет и использование разнообразных нюансов бежевого и белого цветов зрительно увеличивали пространство комнат, а простота в подборе мебели делали это место радушным. Главное слово, которым его можно было охарактеризовать, - это расслабление.
Я удобно устроился на диване, лениво потянулся, а затем принял позу лотоса. Это разгружало позвоночник. После десяти часов езды на машине шея затекла, зад онемел, тупая боль разрывала поясницу.
Роуз с тарелкой в руках села немного поодаль от меня. Я стал сжимать и разжимать ягодичные мышцы, заранее зная, что это обязательно ее развеселит. Так и получилось. Буквально через несколько секунд она начала хихикать, пряча улыбку за облизыванием пальцев.
- Что смешного?
- Ты такой забавный. Я уже и забыла, каким дурачком ты можешь быть.
Еще раз потянувшись, я опустил ноги на пол и, откинувшись на спинку дивана, пристально глядя ей в глаза, сказал:
- А я успел позабыть, какая ты красивая.
- Ой, не подлизывайся, - махнула рукой Роуз, отставляя тарелку. Но по румянцу я догадался, что такая лесть ей приятна. – Давай, не тяни, начинай читать мне нравоучения. Ты же за этим приехал?
«Красивая и умная», - добавил я про себя.
Было так ново и странно, когда Эммет, обычно просто развлекающийся с представительницами прекрасного пола, вдруг стал вести себя необычно. Роуз, помня все его задирки и прозвища, не была доброй и сдержанной по отношению к нему. И вдруг – шалопай Эммет завоевывает снежную королеву. Когда он смотрел на нее, в его взгляде было столько нежности, что не заметить это было просто невозможно. Он волновался: а если она не простит ему все детские обиды? У Розалии были основательные причины сомневаться в его искренности. Но так получилось, что своими страхами и переживаниями они оба делились со мной. Зная о честных намерениях по обе стороны баррикад, я с чистой совестью приложил руку к их воссоединению. И сделаю это снова.
- О чем ты думала, когда уезжала? – с укором спросил я.
Роуз грациозно положила ноги мне на колени - так она делала после длительного хождения на высоких каблуках. Я начал аккуратно массировать ей ступни.
- Ты на меня сердишься?
- Нет, - вздохнул я, вспомнив услышанное или прочитанное поверье, что это может негативно отразиться на характере новорожденного. Суеверным я никогда не был, но мало ли. Нервный племянник мне ни к чему.
- Но я же знаю: ты на меня сердишься! Эммет наверняка изводил тебя.
- Изводил, но я не сержусь.
- Я же вижу, что сердишься!
- Нет! – прорычал я.
- Я так и знала, что ты на меня сердишься, - всхлипнула Розали.
Я закатил глаза. Когда она успела стать такой плаксивой? Неужели это все из-за беременности?
Я опустил ее ноги и, придвинув поближе к себе, обнял. Вдруг мой нос учуял отвратительный запах.
- Ты чувствуешь? Что это так воняет?
Губы Роуз медленно сложились в улыбке. Она протянула мне руку. На запястье виднелась грязная полоска.
- Это «Brunox». Оружейная смазка. Когда еда просится наружу, нюхаю ее, и процесс останавливается.
- А что говорит твой отец? – поинтересовался я, отодвигая ее руку от своего лица.
- Он ни о чем не догадывается.
- Пока… И как долго ты собираешься это скрывать?
Роуз недовольно фыркнула.
- Ничего я не скрываю, просто пытаюсь собраться с мыслями, так сказать, правильно расставляю жизненные приоритеты.
- А по-моему, здесь даже думать не о чем. Ребенок должен жить в семье. Рядом с дядей… тетей, дедушками и бабушкой.
- Ты забыл сказать «рядом с отцом», - хмыкнула Роуз.
- С ним в первую очередь, - подтвердил я.
- Ты прав, - согласилась Роуз. – Вот я и пытаюсь представить эту семью. – Ее лицо вмиг стало серьезным. - И знаешь что я вижу? Маленькую девочку, которую мама постоянно отвлекает от вопросов об этих самых родственниках. Ведь у тех такая важная работа – они спасают жизни людям! Им нет дела до малышки.
Внезапно мне стало стыдно. Розали права. Мы так мало уделяем внимания друг другу. А всё потому, что все мы живем больницей. Даже у мамы и Джейн есть благотворительный фонд, а Аро занимается волонтерской работой, на нем также связь с Красным Крестом.
- Возможно, нам всем пора пересмотреть свои жизненные приоритеты, и рождение малыша – шанс изменить эту ситуацию.
Роуз несколько секунд внимательно смотрела на меня, а затем опустила голову и пожала плечами.
- Я хочу принимать участие в воспитании своего племянника, - тихо проговорил я, наблюдая за реакцией девушки из-подо лба.
- Ха, - скривилась Роуз. – Будет девочка! Моя куколка. Я уже представляю, как буду покупать ЕЙ самые красивые платьица, и мы будем ходить в детский театр.
- А я куплю ЕМУ самую крутую машину на пульте управления, и мы каждую субботу будем гулять в парке. А в воскресенье – в зоопарке или аквапарке.
Роуз рассмеялась.
- Я буду ЕЁ одевать, ты – будешь с НИМ гулять. А что будет делать Эммет?
- Он будет менять подгузники, - нашелся я с ответом.
- Кому нужно менять подгузники?
Мы так и застыли с глупыми улыбками на лице. Рядом с нами, словно из-под земли, вырос мистер Хейл.
- Папа, - первой опомнилась Розали. – Привет. Ты сегодня рано.
- Марк, - вежливо поздоровался я, и мы пожали друг другу руки.
Высокий, подтянутый, с аккуратными седыми висками и проницательными синими глазами, капитан всем своим видом вызывал дрожь. Этот десантник из потомственной американской военной семьи почему-то напоминал мне аристократа.
- У нас же гость, - улыбнулся он. – Слышал, ты заблудился.
- Всё в порядке, сэр. Всего каких-то два часа гулял, осматривая ваши достопримечательности в сорокаградусную жару. Но мир не без добрых людей, подвезли.
Капитан усмехнулся, оценив шутку.
- Ты проголодался? – Роуз нервничала. Очевидно, она пыталась выяснить, что еще слышал ее отец.
- Да. Только помою руки, переоденусь, и можем ужинать. Как ты сегодня себя чувствуешь? – заботливо поинтересовался он.
- Хорошо, папа.
- Эдвард, что это за болезнь у Роуз такая? Ей то холодно, то жарко, иногда тошнит. Она говорит, это разновидность желудочного гриппа. Так бывает?
- Бывает, сэр, - подтвердил я, показывая за спиной у Марка Роуз кулак.
- И как долго это продолжается?
- Девять… - Глаза Роуз округлились, и она едва заметно замотала головой. - … дней.
Марк кивнул.
- Сможешь сама накрыть на стол?
- Мне Эдвард поможет.
Как только Марк вышел, Розали подлетела ко мне и, вцепившись в мою футболку, зашипела:
- Ты в своем уме?!
- Скажи ему! – отцепляя ее, шикнул я.
- Сейчас нельзя! – толкая меня в спину в сторону кухни, ответила Роуз.
- Почему?
- Он еще кобуру не отстегнул.
Я в недоумении уставился на нее.
- Он меня убьет? Я тут вообще не при чем.
- Нет, по голове погладит. – Она открыла окно и села на подоконник. – Еда в холодильнике. Можешь разогревать. – Знаешь, в средние века тому, кто приносил плохие новости, язык отрезали.
- Известие о беременности – плохая новость? – оторвавшись от плиты, спросил я.
- Если бы ты узнал, что твою дочь обрюхатили, что бы ты сделал?
Почувствовав запах соуса, девушка прикрыла нос рукой
- Ты об этом так сказала… Некрасиво, - скривился я. – И мы живем в XXI веке.
- А как об этом говорить? Папа очень старомодный. А я не замужем, - развела руками Роуз, а затем снова прижала запястье к носу.
- Это легко исправить, - подмигнул я ей.
Девушка что-то сердито буркнула себе поднос, а вслух сказала:
- Пока не удостоверюсь, что за этим самым мужем я буду чувствовать себя защищенной, нужной и любимой, кольца на пальце и хомута на шее не будет.
- Эммет любит тебя. Ты очень нужна ему, – озадаченно ответил я. – И мне тоже.
- Ага. В мусорное ведро не влезают кости крупного рогатого скота и бутылки из-под пива, а вынести некому?
- Ты такого плохого мнения о нас?
- О, нет, - расхохоталась Роуз. – Просто у свободной женщины масса преимуществ перед замужней.
- Например?
- Никто не стирает свои трусы её пятидесятидолларовым мылом с увлажняющим маслом женьшеня.
- Радовалась бы, что эти трусы не приходиться стирать тебе!!
- Наверное, ты прав, - задумалась Роуз. – По крайней мере, одинокая женщина может спокойно умываться утром, не терзаясь сомнениями — правда ли, что мужчины иногда писают в раковину.
- О Боже, - рассмеялся я. – Кто тебе это сказал?
- Это правда?
Я проигнорировал ее вопрос, вместо этого потребовал:
- Ты должна сказать отцу.
Почему-то после моей реплики у нее начался сильный приступ тошноты. Она высунула голову из окна и стала хватать ртом воздух. Я подошел к ней с мокрым полотенцем и приложил его к покрытому капельками пота лбу.
- Как ты готовила, если не выносишь запах еды?
- Пятьдесят процентов населения городка Форт-Брэгг - жены военных, которые почти никогда не работали. Наша соседка – одна из них. Она узнала, что я заболела и бескорыстно вызвалась готовить еду для меня и папы. Представляешь, она уже пять лет никуда не выезжала отсюда. Так что пока я развлекаю ее рассказами о Нью-Йорке, она занимается стряпней.

Первая половина ужина прошла спокойно.
Марк сидел во главе стола, я и Роуз – напротив друг друга. Мы говорили на всякие отвлеченные темы, обменивались новостями, обсуждали знакомых. Каждый раз, когда капитан отворачивался или опускал голову, я всевозможными способами напоминал Роуз о том, что она должна сообщить отцу радостную, я надеялся, новость. Мистер Хейл был в меру веселым и общительным человеком, но подчиненные на работе знали его как строгого и требовательного. Я разделял сомнения Розали о его реакции на известие. Поэтому стойко терпел все ее пинки под столом. Но если не сейчас, то когда?
Неожиданно, словно почуяв неладное, Марк строго спросил:
- Зачем ты приехал, Эдвард?
За столом повисла тревожная тишина. Было слышно лишь тиканье часов на каминной полке в гостиной.
Глаза Марка подозрительно прищурились, а лицо вытянулись. Я ощутил, как над моей головой разверзлись небеса и засверкали молнии. Он встал из-за стола. Я и Роуз – тоже.
- Папа? – девушка осторожно прикоснулась к руке отца.
- Я приехал, чтобы уговорить Роуз вернуться домой…
- Потому что… - Тон Марка свидетельствовал о том, что в его голове уже сложилась картина происходящего, и это происходящее было явно не в мою пользу.
- Потому что она беременная, - выпалил я.
Раздался стук, а я каким-то чудесным образом оказался впечатанным в стену. Лишь спустя несколько секунд до меня дошло, что это моя голова встретилась с деревянной панелью.
- Папа, ты с ума сошел! – заверещала Розали.
Я в свою защиту ничего сказать не мог, так как Марк стальной хваткой вцепился в мое горло.
- Вот, оказывается, какая у вас дружба! – прошипел мистер Хейл. – Как ты мог! Ты же мне как сын! Розали невеста твоего брата!
- Так и есть, - прохрипел я, - и если вы уберете руку, я вам все объясню.
- Это ребенок Эммета! – прокричала Роуз, оттаскивая отца от меня.
Марк нехотя убрал руку. Почувствовав свободу, я едва не рухнул на пол. Откашливаясь и потирая саднящую шею, я отошел от стены.
- Тогда какого черта сюда приехал он? – кивая в мою сторону, гневно спросил у дочери Марк.
- Потому что Эммет еще не знает, и потому что мне нужно всё обдумать!
- Лучше бы о контрацепции вовремя думала! – вырвалось у меня. Это было неосмотрительной ошибкой.
Боль в челюсти – и я снова оказался вклеен в стену.
- Что на этот раз не так? – воскликнул я, ощупывая свой подбородок.
- Если бы не ты… не ты… то… - запнулся капитан, подбирая нужные слова.
- Если бы не Эдвард, то что, папа? – разозлилась Роуз. – Я бы никогда не познакомилась с Эмметом? Может быть. Но это ничего не изменило бы, пойми! Я бы всё равно не осталась здесь жить! Я бы встретила другого мужчину и забеременела от другого.
- Да… Но… - Марк растерянно смотрел на свою дочь.
- И этот другой мог оказаться не таким хорошим, не таким добрым, не таким заботливым и любящим, как Эммет. Ты знаком с Калленами. Они порядочные (услышав это, мои глаза готовы были покинуть орбиты. Уж кому, а ей очень хорошо известно, что из себя представляют Каллены) и уважаемые всеми люди. Так в чем виноват Эдвард? В том, что несмотря на огромную занятость, он проехал пятьсот миль, чтобы уговорить меня вернуться домой?
Марк ошарашено отошел от нас и сел на диван.
- Но как же так? Вы не женаты. Вы даже не жили вдвоем. У тебя своя квартира в Нью-Йорке. Как?
О да, оставаясь одни, они всю ночь напролет кроссворды разгадывали. Рискуя потерять зубы, я усмехнулся.
Роуз закатила глаза:
- Папа! Ну ты такой наивный. Тебе рассказать, как получаются дети?
- Нет! – Марк опустил голову и, поставив локти на колени, соединил пальцы на затылке. Роуз села рядом с отцом.
- Папа, перестань. Ты самый лучший отец на свете. И я очень тебя люблю. Просто я выросла.
- Почему ты не говоришь Эммету?
- У нас возникли некоторые разногласия из-за его работы, - вздернув нос, ответила Роуз.
- О которых мой брат понятия не имеет, - добавил я.
- Не вмешивайся! – огрызнулась девушка. – Мы сами разберемся.
- Уже разобрались! – Марк резко поднялся на ноги. В его глазах появилась решимость. – Эдвард, извини, я погорячился…
- Ничего, я понимаю, - вздохнул я.
- Дочка! Ты возвращаешься в Нью-Йорк. К Эммету. И я хочу повести тебя под венец прежде, чем родится мой внук.
- Я не хочу замуж! – топнула ногой Роуз.
- А я не хочу, чтобы ребенок был незаконнорожденным. – Его взгляд остановился на ее животе. – Уже известно, кто там? – его голос вдруг стал писклявым, лицо посветлело, да и сам он помолодел лет на двадцать.
- Девочка, - быстро ответила Розали.
- Мальчик, - перебил я ее.
Роуз сердито засопела, и не сказав больше ни слова, побежала к себе в комнату.
Услышав, как хлопнула дверь, Марк подошел к бару, налил в стакан приличную порцию бурбона и залпом опустошил его.
- Она так похожа на свою мать… - грустно произнес он. – Ты бы приложил к щеке холод, чтобы синяка не было.
Когда я вернулся в гостиную с пакетом замороженных овощей у челюсти, он протянул стакан с выпивкой мне. Сколько за время моего отсутствия выпил он, я точно не знал, но наверняка прилично, так как язык его заплетался, а глаза лихорадочно блестели.
- Теперь нужно следить, чтобы она ночью не сбежала, - поделился со мной своим предположением Марк. – А если утром станет брыкаться, так и знай: я сам ее упакую и уложу в багажник.
Мне даже говорить ничего не нужно было. От меня требовалось лишь присутствие и участливое поддакивание. Марк пил, вспоминая забавные истории из детства Роуз. Хотя всё это я прекрасно знал, оставить несчастного отца одного я не мог.
Когда он перестал стоять на ногах, я помог ему добраться до его комнаты.
- А Эммет… Он будет рад ребенку? – тихо спросил он, когда я уложил его на кровать.
- Можете быть уверены: он будет на седьмом небе от счастья, - успокоил его я.
Голова Марка рухнула на подушку, мышцы лица расслабились, и он громко захрапел.
Я глубоко вздохнул и с чувством выполненного долга поплелся в комнату для гостей.

Кажется, я стал засыпать, как вдруг ощутил, что матрас прогнулся и рядом со мной, судя по запаху оружейной смазки, примостилась Розали. Она включила ночник и вполголоса завела разговор.
- Мы с Эмметом такие разные.
Разлепив один глаз, я взглянул на часы.
- Бля… Три часа ночи, - застонал я. – Разве это не может подождать до утра?!
- Я не усну, пока не удостоверюсь, что поступаю правильно.
- Ты все делаешь правильно. Нельзя лишать ребенка возможности общаться со своим дядей. - Получив изящной женской коленкой в бедро, я закряхтел. – Ты чего? Я же серьезно.
- Как думаешь, Элис обидится, если не она будет моим врачом?
- Чем тебя не устраивает моя сестра? – зевая и сильнее закутываясь в одеяло, поинтересовался я.
- Элис - моя подруга, и мне как-то не удобно раздвигать перед ее носом ноги.
- Ну так ничего нового между ними она не увидит, - усмехнувшись, ответил я, - но когда решишь сказать, заранее нас предупреди, чтобы мы беруши для ушей приготовили.
Розали сердито засопела.
- Эммет изменял мне? – спросила после минуты молчания она, снова разбудив меня.
Первым моим желанием было столкнуть эту надоедливую женщину на пол. Поборов раздражение и с трудом раскрыв глаза, я притянул Роуз к себе и обнял.
- Не мели чепухи, он не изменял тебе!
- Мужчина не может быть верным, он же не собака! – настаивала она.
- Ну зачем так себя изводить? Ведь ты сама знаешь ответ.
- Но если бы он изменял мне, ты бы сказал? – не унималась Роуз.
- Когда ты успела превратиться в назойливую муху? – заворчал я. – Конечно, нет. Я бы набил ему морду, но тебе не сказал бы.
Наконец, Розали сжалилась надо мной. Запечатлев на моей пострадавшей скуле поцелуй, она направилась к двери.
- Не переживай, что вы разные, - окончательно проваливаясь в сон, пробубнил я, - в «Спанч Бобе» у краба дочь вообще кит. И ничего. А вы – представители одного вида млекопитающих, так что общий язык как-нибудь найдете.
___________________________________________________________________________________
[r][color=purple]Вот вы и прочли очередную главу!
А теперь, бегом на ФОРУМ!
И комментируем, комментируем, комментируем!</span> </div>