2024-11-22

16

0

0

Солнца не было видно, и, медленно открыв глаза, я задумалась, сколько сейчас может быть времени. Эдвард не пошевелил ни единым мускулом, по-прежнему держа руки по швам, пока я лежала возле него, свернувшись калачиком. Наконец лёгкая улыбка тронула его губы, а я, окончательно просыпаясь, осторожно потянулась, хотя чувствовала себя странно дезориентированной.

- Тебя всё ещё клонит в сон? – тихо спросил Эдвард, и я покачала головой, не испытывая особых угрызений совести из-за этой лжи, потому что, несмотря на сонливость, не хотела снова заснуть. – Съешь что-нибудь ещё? Дать тебе попить?

Это казалось невероятным – слышать, как он спрашивает меня о таких простых вещах, когда только сегодня утром… Я безжалостно оборвала эту мысль, пытаясь привыкнуть к этим странным ощущениям и не разрешая себе снова спрятаться в сон. Нельзя было просто свернуться в клубок и спать, не просыпаясь… нельзя было перестать жить. И мне на самом деле очень хотелось пить: во рту пересохло, горло болело… но мысль о том, чтобы встретиться с кем-нибудь сейчас…

- Внизу только Эсме и Карлайл, - тихо сказал Эдвард. – Эммет и Розали у себя в комнате, а Элис и Джаспер – в библиотеке. - Иногда мне казалось, что он только делает вид, что не может читать мои мысли. – Хочешь спуститься вниз? – спросил он.

- А сколько сейчас времени? – поинтересовалась я, слегка повернувшись в постели и с трудом моргая тяжёлыми веками.

- Около девяти.

Я кивнула.
- Хорошо, - пробормотала я и скованно села. Обезболивающее, которое ввёл мне Карлайл перед сном, помогало хорошо, но его действие уже, похоже, закончилось. Я задумалась, даст ли он мне ещё какое-нибудь подобное средство, если я попытаюсь скрыть от Эдварда, что мне больно. Все мои ушибы ныли, а рёбра отвечали болью на каждое движение. В глазах Эдварда читалась тревога, когда он осторожно, но крепко взял меня за локоть, чтобы проводить к двери и помочь спуститься по лестнице.

Эсме

Мы с Карлайлом сидели на диване в гостиной. Он держал меня в объятиях, а я сдерживала беззвучные рыдания. Белла уже спускалась по лестнице, и мой вид только причинил бы ей лишнюю боль. Я сжала в кулаке край рубашки мужа и старалась успокоиться, делая глубокие вдохи, но дрожь не унималась. Карлайл молча поглаживал меня по спине, пока я пыталась овладеть собой. Человеческие шаги приближались, Белла и Эдвард медленно переходили со ступеньки на ступеньку. Я подумала, что могла бы приготовить для бедной девочки ещё какую-нибудь еду, но потом поняла, что Эдвард, вероятно, сам захочет сделать это. Тогда я ещё раз прерывисто вдохнула и, сделав над собой усилие, сосредоточилась на книге, которую принесла с собой в гостиную. Ещё вчера она казалась мне увлекательной, но в этот момент я больше всего хотела запустить ею в окно и смотреть, как разлетаются во все стороны осколки… мои мышцы ныли от желания сделать хоть что-нибудь, всё что угодно, чтобы помочь моей дочери, девушке, которая так отчаянно пытается держать себя в руках после нападения на неё этого… чудовища.

Я ненавидела его. Ненавидела этого мальчишку с такой страстью, какой никогда в себе не предполагала. Мне приходилось изо всех сил держать под контролем рычание, зарождающееся где-то глубоко в груди и готовое в любую секунду вырваться наружу. Каждый выдох грозил превратиться в яростное шипение. Несмотря на непрерывные усилия, я то и дело вздрагивала, охваченная всепоглощающей ненавистью и отвращением к мерзавцу, который осмелился наброситься на моего ребёнка. В нашей семье я имела самый незначительный опыт сражений и, как и моему мужу, мне была неприятна сама мысль о причинении кому-то вреда. Но этого монстра я жаждала разорвать на части и даже представляла себе, как делаю это, в конце концов впиваясь зубами ему в глотку. Как наблюдаю за его предсмертной агонией. Я почувствовала волну бессильного гнева и сжала в руках книгу, не сознавая, что порчу обложку, но Карлайл нежно положил свою руку поверх моей и осторожно забрал у меня повреждённый томик.

Через несколько мгновений на лестнице показалась Белла, и я снова без малейшего напряжения представила себе, как прижимаю оборотня к земле и душу, чтобы он ощутил себя таким же слабым и беспомощным, какой чувствовала себя в его лапах моя маленькая девочка. У неё не было ни единого шанса выстоять против него, а у него нет их против нас. Белла не поднимала взгляда от пола, сложив руки на груди, Эдвард придерживал её за локоть. Монстр тут же был забыт - меня охватило мучительное желание обнять и утешить несчастную девочку. Эдвард подвёл её к дивану и жестом предложил сесть. Белла опустилась на диван рядом со мной. Карлайл перестал делать вид, что читает, и теперь пристально глядел на сына, молча говоря ему что-то. Возможно, Эдвард как-то реагировал, но меня это не очень интересовало. Потом мой муж встал, ласково улыбнулся Белле и пошёл за Эдвардом на кухню.

Внимательно посмотрев на Беллу, я увидела, что она буквально трясётся, всё её тело дрожало. То же самое происходило с ней и когда Джаспер привёз её к нам из больницы и уложил в постель. Сейчас она была напряжена, в позе чувствовалось подсознательное стремление защититься, словно в ожидании внезапного нападения.

- Белла, - я потянулась было к ней, но она отпрянула, и у меня заныло в груди, однако я заставила себя спокойно улыбнуться, чтобы она знала, что я не обиделась… что я понимаю. Я снова откинулась на спинку дивана, включила телевизор на самую малую громкость и сделала вид, будто увлечена передачей. Спустя некоторое время Белла наконец начала успокаиваться, хотя её руки по-прежнему были скрещены на груди, а дрожь продолжала сотрясать тело. Прошло ещё несколько минут, прежде чем я почувствовала, как она чуть придвинулась ко мне, и, мгновенно догадавшись, чего она хочет, обняла её за плечи и притянула к себе. Белла привалилась к моему боку, поджав под себя ноги. Все её движения были медленными и напряжёнными, как будто она тщательно их обдумывала. Вытащив из-за спинки дивана одно из одеял, предусмотрительно разложенных нами по всему дому, я осторожно укутала Беллу. – Тебе нужно ещё обезболивающее, солнышко?

Я почти не удивилась, когда она, всхлипнув, повернула голову и спрятала лицо у меня на плече.

- Ох, дорогая, - пробормотала я, поглаживая девочку по дрожащей спине. – Шшш, малышка. Всё будет хорошо. Шшш, - шептала я ей в волосы, чувствуя себя такой беспомощной, какой не была ещё ни разу за свою долгую жизнь. – Детка, всё хорошо, - сделала я ещё одну попытку и прикусила губу, сдерживая рыдание. Я слышала, как Карлайл и Эдвард внезапно прекратили тихо переговариваться на кухне, но продолжала шептать слова утешения, какие только могла придумать.

Потом что-то слегка изменилось – Белла глубоко вздохнула и, чуть сильнее прижавшись ко мне, кивнула:
- Да, пожалуйста. Мне больно.

Гнев, который начал закипать во мне при этих словах, вдруг утих, и за это стоило поблагодарить Джаспера: я слышала, что он стоит на лестнице, не вмешиваясь, но наготове, и сейчас изо всех сил старается помочь Белле. Он успокаивал её, снимал чувство неловкости и унижения, помогал ей решиться попросить о помощи, и я попыталась передать ему мою признательность и любовь.

- Я тоже, мам, - его голос прозвучал еле слышно даже для меня, но я почувствовала, как меня окутывает тепло его любви, то же самое явно ощутила и Белла, потому что её тело ещё больше расслабилось, дрожь стала гораздо слабее. – Принести лекарство?

- Спроси у отца, - тихо предупредила я его. Карлайл уже давал Белле анальгетик перед сном, несколько часов назад, и я не хотела, чтобы она случайно получила слишком высокую дозу, несмотря на то, что мне было больно видеть её страдания. Джаспер, так и не замеченный Беллой, ушёл на кухню, а я немного подвинулась, чтобы девочка могла почти лежать, прислонившись ко мне – кажется, ей так было удобнее. – Сейчас узнаем, можно ли тебе уже принять лекарство. Ты по-прежнему чувствуешь усталость? – тихо спросила я, и она кивнула, шмыгнув носом. – Это ничего. После еды сможешь ещё немного отдохнуть, - я старалась говорить мягко и спокойно. – Посмотрим какой-нибудь фильм, если хочешь. Я ощутила кивок возле своего плеча и осторожно обняла Беллу, ожидая возвращения в гостиную Карлайла и Эдварда.

Белла

Я придвинулась к Эсме, стараясь не думать о ноющей боли в животе... о мучительной пульсации в спине и плечах… о вспышках боли, обжигавших меня каждый раз, как я пыталась пошевелиться. Синяки, которыми было покрыто всё моё тело, заставляли меня вздрагивать и морщиться при каждом движении. Прохладные руки Эсме облегчали боль, хоть и были твёрдыми, словно камень. Её нежные прикосновения приносили успокоение, и вскоре я невольно снова начала впадать в полудрёму, от которой очнулась, только услышав приближающиеся лёгкие шаги. Я знала, что вошедшие стараются ступать погромче – специально для меня, чтобы не испугать беззвучным приближением, - и ценила это. Карлайл сел на диван рядом со мной, не касаясь, но достаточно близко, чтобы я ощущала его присутствие. Эдвард опустился на пол у ног Эсме и подал мне большую чашку с бульоном. Поблагодарив его, я медленно начала есть, не позволяя себе думать ни о чём, кроме еды.

Как только я доела, Эдвард отнёс чашку на кухню, двигаясь достаточно медленно, чтобы я могла следить за ним взглядом, и тут же вернулся на своё место около дивана. В комнату вошли Эммет, Элис и Джаспер. Эммет нёс диск с фильмом. Я узнала обложку – это был старый классический фильм, который я пару раз встречала, листая каналы… какая-то рождественская история, что гарантировало практически полное отсутствие любовных сцен, и я была благодарна за это. Не уверена, что смогла бы выдержать… Я отодвинула эту мысль подальше. «Всё хорошо. Я в безопасности», - твёрдо сказала я себе, ещё немного расслабляясь, когда Карлайл укрыл меня вторым одеялом, а Эсме нежно подоткнула его вокруг меня. Эммет сел на пол рядом с Эдвардом, чуть ближе ко мне, но не прикасаясь, а Джаспер устроился на диване, стоявшем между нами и дверью. Элис шагнула к окнам и тщательно задёрнула портьеру. Я удивилась, но тут же поняла, что эта огромная стена из стекла заставляла меня нервничать – казалось, из темноты за мной кто-то наблюдает.

Я не могла бы чувствовать себя в большей безопасности: Джаспер у дверей, Эммет и Эдвард у моих ног, мои вторые родители – по обе стороны от меня. Элис пробормотала что-то, и Эсме помогла мне положить голову на подушку, лежавшую у неё на коленях, и начала перебирать мои волосы, ласково проводя пальцами по моей голове. Мои ступни почти касались ноги Карлайла. Нежные руки Эсме убаюкивали меня, а актёры на экране говорили слишком тихо, чтобы я могла различить слова.

Розали

Я стояла в темноте посреди леса, обхватив плечи руками и, не открывая глаз, пыталась заставить себя разжать судорожно стиснутые зубы.
«Мне нужно поговорить с ней, - подумала я. – Нужно сказать ей что-то… разумеется, у меня есть что ей сказать».

Мысль о том, что мне даже не нравилась эта девушка… что меня возмущал её выбор и глупое решение отказаться от своей человеческой жизни для того существования, которое ведём мы, - эта мысль даже не промелькнула у меня в голове, когда Эммет сказал мне, что волк… что он изнасиловал её. Перед моим внутренним взором стояла жестокая улыбка моего бывшего жениха, когда он безжалостно стиснул мои плечи, отшвырнув меня к стене, а потом бросил на землю… кажется, я снова почувствовала его пальцы в своих волосах, услышала треск разрываемой блузки. Как всегда понимающий, Эммет прижал меня к груди, его руки обещали защиту от этого мертвеца, а я не могла изгнать из памяти страшные картины. Джейкоб был огромным. Опасным в какой-то мере даже для любого из нас. А уж для хрупкой и маленькой смертной… я представила себе, как он срывает с неё одежду, бросает эту слабую девушку на землю… трудно было не поставить ту, давнюю, себя на её место.

Но что я ей скажу? Чего из того, что я могла бы сказать, она ещё не знает? Что это больно? Это больно сразу, а потом, когда проходит шок, боль становится ещё сильнее. И даже если же тебе довелось иметь в соседях вампира, который пожалеет тебя и обратит, сделав членом своей бессмертной семьи, то огонь преображения постепенно стихнет, а боль останется. В твоих воспоминаниях. Ты вспоминаешь об этом каждый раз, когда кто-то прикасается к тебе. Каждый раз, когда любящий мужчина целует тебя, обнимает, пытается утешить. Когда твой отец, которого ты боготворишь, хоть и не можешь простить за то, что он спас тебя, осторожно кладёт руку тебе на плечо или когда твой брат целует тебя в щёку. А иногда это бывает даже если слишком близко подходят твоя мать или сестра… когда они держат тебя в объятиях, прикасаются к твоему лицу. Напоминания непрестанны. Они постепенно делаются слабее. Ты снова начинаешь вести себя нормально. Уже можешь находиться среди семьи и спать со своим мужем. Но это никогда не прекращается окончательно. И не имеет никакого значения, насколько ужасно ты сможешь отомстить своим обидчикам… или не сможешь.

Это было так давно, но я всё ещё помню. Джаспер иногда это чувствует, я уверена. Однажды мы смотрели фильм в гостиной – мы с Эмметом и Джаспер с Элис, которые подошли немного позже. И мужчина на экране схватил женщину за руку, прижал её к стене здания, разорвал платье… Джаспер внезапно выключил телевизор, явно ощутив мою реакцию. Он пытался что-то сказать мне, успокоить – но я уже быстро уходила в сад, разрываясь между желанием почувствовать объятия Эммета и побыть в одиночестве. Я остановилась тогда только в лесу, за много миль от дома, и стояла там, обхватив себя за плечи и пытаясь подавить рыдания. Совсем как сейчас.

Эммет был рядом, молчал, но не уходил. Он всегда был рядом. Никогда не покидал меня, если я была в таком состоянии. Его присутствие обещало мне безопасность – и я могла не бояться нападения… не готовиться к самозащите. Он прикрывал меня, и можно было не озираться в поисках угрозы... Можно было просто успокаиваться, полностью сосредоточившись на медленном глубоком дыхании… и в конце концов я поворачивалась к нему, а он уже знал, что мне необходимо. Его руки немедленно обхватывали меня… он начинал покачивать меня взад-вперёд, прикасаясь губами к моим волосам, снова и снова шепча, как ему жаль… повторяя, что он никогда и никому не позволит причинить мне боль… что я в безопасности. Это было лучшим в моём новом существовании – несокрушимость и Эммет. Я была в безопасности. Всегда.

Так что же я могу сказать этой маленькой смертной девушке, которой причинил такую страшную боль её лучший друг, тот, кому она безоглядно доверяла? Что никому нельзя верить? Что даже когда внезапные вспышки ужасных воспоминаний становятся привычными, терпеть их всё равно слишком больно? И что ей придётся постоянно опасаться, что её страх отдалит от неё Эдварда или остальных… и она будет ожидать, что они начнут задаваться вопросом, почему её всё ещё расстраивают такие давние события.

Глубоко вдохнув, я повернула обратно к дому, переходя на самый быстрый свой бег… Я больше не хотела оставаться одна… мне нужен был Эммет. Я спешила к дому, стараясь не обращать внимание на чувство, что кто-то преследует меня… что меня каким-то образом может найти мой мёртвый экс-жених…

Я бесшумно распахнула входную дверь и сразу заметила, что Белла крепко спит, полулёжа между Карлайлом и Эсме. Первым ко мне обернулся Джаспер, сидевший ближе всех ко входу, а потом Эммет, который мгновенно поднялся на ноги. Я переместилась к нему, и мы сели на пол, как раз перед Беллой и чуть сбоку от Карлайла, который осторожно прикоснулся к моему плечу. Прислонившись к Эммету, я накрыла ладонью руку отца и нежно пожала её, тут же ощутив ответное пожатие.

- С тобой всё в порядке, дорогая? – тихо спросил он, и я кивнула, стараясь не всхлипнуть. Волна спокойствия от Джаспера наполнила комнату, и я расслабилась возле Эммета, глядя на экран телевизора и прислушиваясь к ровному дыханию Беллы.

Карлайл

Розали сидела на полу передо мной, всё ещё сжимая мою руку. Знаю, моя дочь так и не простила меня за то, что я изменил её… за то, что не дал ей умереть. Иногда у меня возникала надежда на то, что когда-нибудь она сможет наконец принять свою новую жизнь и тем самым хотя бы частично облегчить бремя моей вины. Она всё ещё боролась, а я очень переживал за свою первую дочь, отношения с которой налаживались с таким трудом. Я был рад тому, что у неё появился Эммет… тому, что этот огромный крепкий парень, которого она нашла в лесу, стал для неё таким прекрасным любящим спутником жизни. Я радовался и тому, что Эдвард и Джаспер относились к ней по-братски, с любовью и заботой, а Эсме видела в ней дочь. Но всё-таки эгоистично хотел тоже получить толику её любви.

Девочка, лежащая рядом со мной на диване, всхлипнула во сне, сжимаясь в комочек, и я увидел, как напрягся, закрывая глаза, Эдвард. Эммет положил руку ему на плечо. Я понял, что эти двое могли бы многое обсудить, если бы Эдвард сумел заставить себя говорить об этом. Когда я держал сына в объятиях, не отпуская его от нас с Эсме, пока Эммет приглядывал за Беллой, Эдвард отказывался отвечать нам… или просто не мог. Был не в состоянии сказать хоть что-нибудь об этом… признаться вслух, какую боль всё это ему причиняет.

Эсме продолжала перебирать пальцами длинные красивые волосы Беллы, успокаивая её, делая всё возможное, чтобы не подпускать к ней кошмары. Джаспер тоже старался помочь ей, волны спокойствия воздействовали на всех нас. На всех, кроме Эдварда, который не хотел, чтобы его утешали. Розали перестала сжимать мою руку, а я наклонился вперёд, продолжая поглаживать её запястье большим пальцем, давая понять, что готов помочь, если буду нужен. В этот момент Белла была под присмотром Эсме, и если я необходим своей старшей дочери, то сделаю для неё всё.

Розали спросила меня тогда… прежде чем убить их. Я счёл, что не имею права запретить ей это… особенно когда вспомнил, как они бросили её умирать там, в проулке, почти обнажённую. Остатки её одежды и волосы были мокрыми от спиртного и ещё от чего-то, о чём я не хотел думать. Я никогда не смогу забыть это. Забыть, какими пустыми были её глаза, когда она посмотрела на меня. Их было так много, и она истекала кровью… как мог я оставить её там, такую красивую, такую гордую юную девушку… как мог я позволить ей умереть таким образом? И как мог потом отказать ей в праве заставить своих обидчиков заплатить по счетам? Поэтому я сказал «да». Разумеется. Она исчезла как-то вечером, сразу после заката, и вернулась только через несколько часов, ранним утром, мрачно улыбаясь. И я ни о чём её не спросил. Эдвард, который в тот момент был с нами в гостиной, поднял глаза от своего учебника анатомии и на несколько секунд встретился взглядом с Розали, а потом просто кивнул. Она никогда больше не говорила об этом. А я никогда не спрашивал.

Белла затихла, и я предположил, что это результат одновременного воздействия ласковых рук Эсме и дара Джаспера управлять настроением. Удивительно, как Джасперу удавалось обуздывать собственную ярость. С той секунды, когда я увидел его на границе резервации, я чувствовал, что он с трудом сдерживает гнев и ненависть, его самоконтроля едва хватило на то, чтобы доставить нас в больницу. Несмотря на то, что он старался не подавать виду, я знал, как дорога ему Белла. Он искал способ сблизиться с ней, ведь это легко получилось у Эммета… но после её дня рождения Джаспер потерял всякую надежду и чувствовал себя виноватым и несчастным… Даже после нашего возвращения он был совершенно уверен, что Белла его ненавидит. Поэтому держался поодаль, не в состоянии понять, что страх и беспокойство, которые Белла испытывала в его присутствии, были вызваны её собственной неуверенностью в себе – ей не хотелось провоцировать Джаспера и причинять ему неудобства. Эдвард знал об этом, но все равно считал необходимым оградить свою девушку от опасности. Я был не согласен с его решением, но и в этом случае считал, что не вправе вмешиваться.

Но когда Джаспер узнал, что Белла видит в нём брата… что она привязана к нему не меньше, чем он к ней… он был в смятении. Я видел это, когда вместе с ним ждал в коридоре, пока мою младшую дочь пичкали лекарствами и мучили осмотром, чтобы определить, насколько сильно это чудовище поранило её. Видел – и всё сильнее ненавидел Джейкоба Блэка за то, какую боль он причинил не только Белле, но и остальным моим детям… моей жене… мне самому. Он нанёс удар всей моей семье.

Сэм позвонил, когда Белла была в душе с Элис, и я немедленно взял трубку, готовый сказать ему, что если они не убьют этого мальчишку, то это сделаю я. Я не мог позволить Джейкобу уйти от ответственности и не испытывал сострадания к парню, который напал на девочку и изнасиловал её… не существовало никаких объяснений… никаких оправданий для такого.

- Каллен? – Сэм говорил грустно и вяло, и мне стало его немного жаль. Вероятно, вожак оборотней ненавидел меня, но он не принимал никакого участия в том, что сделал Джейкоб, и явно переживал за Беллу. – Как она? – нерешительно спросил он.

- Как и следовало ожидать. Мы привезли её сюда.

- Билли и Чарли всё ещё на рыбалке…

- Да. До возвращения Чарли Белла побудет у нас. Если она захочет уехать с ним домой, то Эдвард, вероятно, тоже отправится в Форкс, и в любом случае все мы будем присматривать за ней, - заверил я его, стараясь вложить в свои слова всё дружелюбие, на которое сейчас был способен.

- Он напал на человека, - тусклым голосом сказал Сэм. – Он мог убить её… и это нападение было преднамеренным. У нас нет особого выбора.

- Понимаю, - мне не свойственна жестокость… Я знаю обычаи племени волков почти так же хорошо, как они сами. Тщательно собирал данные, изучал историю и традиции. Оборотни верят, что существуют, чтобы защищать людей, поэтому их законы так или иначе связаны с этим.

Сэм вздохнул и устало продолжил: - Мы договорились… подождать, пока вернётся его отец. Билли следует получить какое-то объяснение.

Я не думал, что это хорошая идея… не лучше ли было бы, если бы смерть Джейкоба осталась загадкой… уверен, они могли бы проявить сострадание к этому человеку и скрыть от него преступление сына. Белла не хотела бы таких мучений для Билли… да и её отец… я вздохнул при этой мысли. Её отец был ещё одной проблемой, с которой нам придётся иметь дело, когда он вернётся.

- Это ваше дело, но Джейкоб Блэк должен быть наказан, - сухо сказал я. Я знал, что и Эммет, и Джаспер с радостью разобрались бы с оборотнем сами. Эдвард… что ж, он, вероятно, получил бы от этого моральное удовлетворение, но из-за своего дара просто не смог бы находиться рядом с Джейкобом. Можно считать везением то, что он не слышит мысли Беллы.

- Мне очень жаль, - голос Сэма был страдальческим, и я скрепя сердце попытался убедить альфу, что в случившемся нет его вины. – Знаю… но… простите, - и с этими словами он повесил трубку, теперь я слышал только тихий гудок свободной линии.

Эммет

Розали понадобилось много времени, чтобы расслабиться рядом со мной. До этого она сказала, что хочет побыть одна, но, как и в самые первые дни рядом с ней, трудно было понять, когда нужно следовать за ней и оставаться рядом, а когда оставить её в одиночестве. Карлайл держал её за руку, и я был удивлён, что она позволяет ему это. Мы не обсуждали их взаимоотношения… единственная попытка с моей стороны завести разговор об этом привела Розали в ярость, поэтому я всеми силами старался избегать опасной темы. Не только потому, что Роуз легко было вывести из себя… я вообще не любил видеть её расстроенной.

Джаспер в конце концов сумел успокоить всех нас… всех, кроме Эдварда, который оставался молчаливым и напряжённым. Я оглянулся на Беллу – моя спина касалась дивана как раз рядом с тем местом, где лежали её руки, свободно скрещенные на груди. Колени её были прижаты к животу, она лежала, свернувшись под одеялами, которыми её накрыли Карлайл и Эсме. Розали, словно поняв, о чём я думаю, не выпуская руки Карлайла, откинулась назад, прислоняясь плечом к дивану совсем рядом с ногой отца. Он нежно погладил её по голове, лицо его было взволнованным, и я вдруг понял, что эта трагедия неожиданно сблизила их. Как будто они оба смогли отпустить чувства вины и обиды. Наконец-то полностью принять друг друга. Я посмотрел на Джаспера, который обнимал одной рукой Элис, прижимая её к своему боку, и он кивнул мне. Но Эдвард покачал головой. То, что он умел читать мысли, иногда только затрудняло наше взаимопонимание, с ним было очень трудно договориться. Я вздохнул и жестом показал ему на дверь.

«Ты не можешь непрерывно сдерживаться, Эд, - молча упрекнул я его. Конечно, он был вампиром дольше, чем я, зато разумом я был взрослее его… отчасти... Когда медведь чуть не убил меня, мне было двадцать, а Эдварду перед обращением исполнилось только семнадцать, поэтому я настаивал, что старше. Обычно он не оспаривал мою точку зрения – видимо, этот вопрос его не слишком волновал. – Тебе необходимо поговорить с кем-нибудь. Ты же вот-вот взорвёшься, - я попытался немного поддразнить его, а он зло уставился на меня, хищно оскалив зубы. – Успокойся, - ещё раз укоризненно сказал я ему и направился к двери. Он последовал за мной с тяжёлым вздохом, и непривычно медленно плёлся позади, пока мы не отошли достаточно далеко от дома. Я запоздало пожалел, что не взял с собой на эту прогулку и Джаспера.

- Чего ты хочешь, Эммет?

- Ты знаешь, чего я хочу! – огрызнулся я, теряя терпение. – Это убивает тебя! Думаешь, я могу просто сидеть рядом и смотреть, как ты притворяешься, что это не так? Я помню, что при этом чувствуешь…

- Ты понятия не имеешь, что я чувствую! - взревел он в ответ, а я заставил себя оставаться спокойным, понимая, что он злится не на меня. Я знал, что он не в духе и плохо справляется с собственным темпераментом, и трудно было винить его в этом. Но он не был таким резким со мной с тех пор, как мы познакомились с Беллой.

«Она действительно очень подходит ему… - подумал я. – Когда мне стало известно о том, что случилось с Розали…»

- Розали изнасиловал не кто-то из твоих знакомых! Ты не мог предотвратить это!

- Ты тоже не мог, - тихо напомнил я.

- Я сам отвёз её к нему! – закричал он, и я понял, что сейчас его искажённый страданием голос может слышать вся наша семья… и это причиняет боль нашим родителям. Но ему нужно было спустить пар, чтобы наконец позволить себе выговориться. Во всяком случае, мне это точно было нужно. – Я позволил ей остаться с ним! Я знал, что она ему нравится… что он хочет убедить её остаться с ним…

- Ты не представлял, как далеко он способен зайти…

- Почему? Я должен был! Должен был знать, - его голос сорвался, и он напряжённо застыл посреди леса, обхватив голову руками. – Я должен был знать… я позволил ему причинить ей боль.

Мой брат сильный и энергичный, почти такой же хороший боец, как Джаспер, – с помощью дара, который делает его грозным соперником для любого, кто вознамерился бы причинить вред его близким. Впервые его талант не помог избежать опасности. Но Эдвард всё равно остаётся моим братом… моим первым другом в этой жизни… тем, кто сидел со мной, когда я не понимал, как помочь Розали, тем, кто положил руку мне на плечо и пообещал, что переносить жажду со временем станет легче и что никто не поставит мне в вину недостаточный самоконтроль.

И я никогда ещё не видел, чтобы он так мучился.

Я шагнул вперёд и обхватил его за плечи – редкий жест утешения, который я сейчас с радостью дарил ему. Я никому не позволил бы причинить вред моей Роуз. Я бился бы не на жизнь, а на смерть за мать и сестёр, и встал бы рядом с отцом в любых обстоятельствах. И, разумеется, никто не мог бы остаться безнаказанным, причинив боль моим братьям. Я люблю их так же сильно, как и остальную семью.

- Ты ничего ему не позволял. И было бы неправильно удерживать её от поездки к другу. Она расстроилась бы, - бормотал я, пытаясь переубедить его. – Ты не мог знать, что Джейкоб нападёт на неё. – Эдвард покачал головой, словно отказывался меня услышать, а я встряхнул его за плечи, прожигая сердитым взглядом. – Разве он когда-нибудь угрожал ей? Думал о том, что нападёт на неё? Что изнасилует её? Был хоть один признак того, что он может так поступить с ней?

- Нет, но…

- А если бы такие признаки были… - перебил я его, - разве ты позволил бы ей видеться с ним?

- Конечно нет!

- Так в чём же тогда твоя вина? – Он не ответил, но перестал вырываться, вместо этого уставившись в землю. – Всё обойдётся. Мы будем заботиться о ней, пока она не придёт в себя… пока вы оба не придёте в себя.

- Армия новорождённых… и Виктория…

- Мы побеспокоимся об этом. У Джаспера и Карлайла появились кое-какие идеи. Мы никому больше не позволим навредить ей. Ладно? – Он вздохнул, и я понял: Эдварду не нравилось, когда другие боролись за него. Он хотел контролировать всё сам, знать, что происходит, и открыто противостоять опасности. Такой уж он. Но я знал и то, что он не может справиться со всем в одиночку… ему необходимо проводить время с Беллой и способствовать её исцелению. И самому ему тоже нужно прийти в себя. Поэтому, надеюсь, он отойдёт в сторону и уступит остальным право разобраться с угрозой, нависшей над нашей семьёй.

Что же касается Виктории... Я подумал о том, сколько неприятностей доставили нам она и её дружок Джеймс… вспомнил, как Белла лежала на полу в балетной студии и запах её крови насыщал воздух, а болезненные крики разносились по всему помещению… вспомнил искажённое страданием лицо Эдварда, когда она соскользнула в бессознательное состояние.

Я с удовольствием убил бы Викторию.