Очередная встреча весьма кстати была назначена в Лионе, и Пэнси похвалила свою верную интуицию. Сейчас, на взметнувшейся волне интереса к Малфоям в частности и британским событиям девяносто седьмого в целом, совсем не хотелось светиться в Париже, рискуя попасть на перо – а то и под объектив – ушлым писакам. Пэнси всегда недолюбливала репортеров, хотя и прекрасно сознавала, что именно благодаря их бесстрашной наглости и беспринципности в прессе появляются самые горячие новости, которые так интересно читать и обсуждать... Но после гибели Доминик, после бесцеремонного вторжения в Малфой-мэнор Пэнси возненавидела журналистов всеми фибрами души.

Было что-то старомодно-романтичное в том, как они уславливались о следующей встрече... об этом всегда заговаривал Рон, и Пэнси это нравилось. Всякий раз, как наступало время расставаться, у нее внутри что-то замирало. Но Рон спрашивал ее о графике дежурств на следующей неделе, и это замершее что-то облегченно вздыхало и урчало довольной кошкой.
Хилые совы из почтовых отделений Лиона и даже Парижа через Ла-Манш не летали, а маячить в камине Норы, рискуя нарваться на Молли или Артура Уизли Пэнси не улыбалось. Она воспринимала Рона совершенно отдельно от его семьи и старалась не задумываться о чем-то дальше их еженедельных встреч.

Когда Пэнси, распрощавшись с Драко и Блейзом, добралась наконец до дома, времени оставалось лишь на то, чтобы вкратце описать матери похороны и печальную обстановку в шато. Расстроенная Александра попыталась убедить дочь остаться дома и отдохнуть, но та решительно отмела ее увещевания, согласившись лишь выпить чашку кофе перед уходом. Александра смотрела на дочь – такую красивую, такую взрослую, – и сердце щемило от противоречивых чувств: гордости и тревоги. К кому она так стремится, кто зажигает ее глаза... кто завладел ее душой? Александра лишь молилась про себя, чтобы таинственный незнакомец не использовал невольную власть над сердцем дочери ей во вред. Малышка Пэнси выросла, но в ее глазах Александра видела ту смешную курносую девчонку, какой она была и навсегда останется – ее маленькая дочка.

Как ни спешила Пэнси, Рон уже слонялся у входа в кафе, когда она появилась.
– А почему здесь, не вошел? – поинтересовалась она, жадно вглядываясь в хмурое веснушчатое лицо. Недели ей с лихвой хватало, чтобы соскучиться до мурашек.
– Чего ты тут одна будешь маячить, – буркнул он в ответ, поглядывая по сторонам. – Там мест полно. Пойдем, – и приобняв за талию, Рон повлек ее к дверям, на ходу зарывшись носом в ее макушку и сердито чмокнув. «Это ж только Уизли может чмокнуть сердито», – подумалось Пэнси, и она невольно улыбнулась.
Сделав заказ – макиато* для нее, двойной эспрессо для него, макаруны** для обоих, – Пэнси и Рон заговорили одновременно.
– Ваши газетчики – просто звери!
– Рон, послушай, я хочу тебя кое о чем попросить.
Поглядев друг на друга, оба замолчали и снова заговорили в унисон.
– Они не наши! Я не француженка!
– И о чем же?

Несмотря на невеселые темы для разговора, оба засмеялись. Респектабельный, неторопливый официант принес заказ. Пэнси вспомнила шустрого гарсона, который обслуживал их в парижском кафе в день открытия семинара... целую вечность тому назад. Когда у Драко еще не родился сын, а его жена была жива, и никто не знал о его дочери. И да, была некая логика в том, что сейчас она обращается за помощью именно к Уизли: ведь если бы не он, Пэнси вообще не оказалась бы в тот вечер в «Устрице»... не встретила бы Малфоя.
Рон закурил, и Пэнси, пользуясь паузой, наконец заговорила первой – сразу о деле, без реверансов.

– Забини был в мэноре под Новый год, ты наверняка знаешь, – она покосилась на Рона, но тот лишь невозмутимо кивнул. – Перед отъездом домой у них с Поттером состоялся разговор, и тот вроде как выразил намерение помочь... – Пэнси снова взглянула на Рона. Тот вопросительно приподнял брови. – Могу лишь догадываться, но что-то мне подсказывает: голос Поттера имеет достаточный вес в Министерстве, чтобы к нему прислушались. Если он того захочет, – добавила она и раскрыла портсигар. Щеки слегка горели. Уизли молча ждал. Она вздохнула и продолжила: – А раз предлагал, значит – хочет. Тогда Драко был женат, сейчас – свободен. – Малфоя рядом не было, и ей ни к чему было щадить чьи-то чувства, кроме собственных, а с ними она неплохо справлялась. Но после слов о новом статусе Драко горло слегка сдавило, и на мгновение Пэнси ощутила пропасть между собой и рыжим. Какое дело ему до малфоевской беды?.. Зачем вообще она это затеяла? – И он твердо решил вернуться домой.
Пэнси перевела дух и вытащила сигарету. Рон протянул руку и щелкнул зажигалкой – та самая, ее рождественский подарок. Она благодарно кивнула и откинулась на спинку стула. Пропасть или нет – она обещала, она сделает все возможное. В пасмурных глазах Уизли Пэнси не могла читать как в раскрытой книге и невольно сравнила его с Драко. Если смотреть вообще, отстраненно – у этих двоих немало общего: серые глаза, чистая кровь, одна школа. Даже женщину в разное время выбрали одну. А точнее, даже и не одну, цинично спохватилась она, неторопливо затягиваясь, наблюдая за выражением лица Рона и тщательно следя за собственными пальцами. Школьные годы: Уизли и Грейнджер, Драко и Пэнси. Две тысячи первый: Грейнджер и Малфой... Пэнси и Рон.

Молчание затянулось, и она внутренне собралась, подбирая аргументы, но Уизли погасил сигарету и произнес:
– Хорошо.
Пэнси вздрогнула.
– То есть?..
– То есть – да, я поговорю с Гарри, – терпеливо пояснил Рон, беря ее за руку. – Малфой мне больше не враг. Я сказал бы – никто, но это не так. Он твой друг, а ты... ты мне дорога, – просто закончил он, без улыбки рассматривая ее лицо.
«Он так умеет смотреть, – подумалось растерянной Пэнси, – будто гладит – прямо по сердцу.»
– Ну... Спасибо, Рон, – поблагодарила она, только теперь осознавая, каким тяжелым был камень, свалившийся с ее души. И с этого момента словно пала какая-то преграда, мешающая свободно говорить; лопнула болезненная струна, что тревожно звенела всякий раз, когда речь заходила о Малфое. Пэнси рассказала Рону о подозрениях Драко; об исках, которые собираются предъявить к «Мажик де Пари» он и де Шантали; о планах разыскать и наказать вероломную Гринграсс... Она больше не боялась задеть его, причинить боль нежеланным воспоминанием, некстати упомянутым именем. Лишь гадала: вспомнил ли и он истеричный выкрик

«Да он же здесь! Поттер здесь! Хватайте его!..»***

издерганной перепуганной девчонки в слизеринском галстуке – в Большом зале Хогвартса накануне финальной битвы… Ее тронуло, что рыжий не предлагал помощи – это было бы странно. Да, он встречал ее у дверей кафе сегодня ночью, беспокоился, да. И Пэнси была уверена: знай он лионский адрес – встретил бы у подъезда... она была одна – поэтому. А в предполагаемые рейды на Фарфелу она отправится с Драко и Блейзом. Кажется, Рон наконец допустил, что они для нее – примерно то же, что для него Поттер и Грейнджер. И вот этим дорожила уже она сама.

* * *
Она не хотела такого – Мерлин свидетель, она не желала смерти малфоевской жене. Она всего лишь хотела, чтобы было по-честному... по справедливости. Малфой обошелся с ней мерзко и подло – так что преступного в ее ярости, что странного в желании отомстить? Она, Астория Гринграсс, никого не убивала, и ее совесть чиста... Но панический страх – не есть признак чистой совести, не так ли? Он не давал ей спать по ночам со дня выхода злополучной статьи – страх мести Малфоя. Все пошло не так, все... а начиналось неплохо. Нанятый ею частный сыщик прекрасно справился с задачей, выследив ее бывшего муженька, – сыщик, нанятый на его же деньги. Астория находила это весьма остроумным. А Блейз-то, Блейз! Кто бы мог подумать, что драклы понесут его в Британию... Но пьянка с Поттером вообще ни в какие ворота не лезла! Впрочем, эта необъяснимая встреча пришлась как нельзя кстати: пронырливый малый, отрабатывая аванс, ловко снял с поттеровской мантии волосы, которые потребовал Ремер... она лишь догадывалась, зачем. Скандал вышел громкий, как ей и хотелось. Только вот эйфории она не ощутила: внезапная смерть блаженной Малфоевой женушки сломала вымечтанный, выстроенный план Астории, превратив увлекательную игру в преступный замысел. И то, что Малфой ее найдет, вопрос лишь времени. Будь он проклят! Ведь не любил эту свою несчастную француженку, но как же – посягнули на его собственность...

А может, это приступ паранойи? Настроение ее менялось несколько раз на дню: от панического страха к лихорадочной бесшабашности и обратно... но ночами так и не спалось.

* * *
На поиски колдомедика-нелегала, вернувшего Астории память, у Малфоя, Забини и аврора Паркинсон ушло два дня. В первый они бродили по Фарфелу с праздным видом, заходя в роскошные заведения и подозрительные лавчонки, присматриваясь и прислушиваясь. Неброская одежда, отвлекающие чары, скрывающие лица и аврорскую мантию Пэнси, – они ничем не выделялись из толпы. Когда стемнело, и Пэнси оповестила Драко, что еще десяток ярдов, и ей откажут ноги, все трое зашли перекусить в «Устрицу». Ужин прошел в молчании: Блейз и Пэнси слишком устали и проголодались, чтобы разговаривать, а Малфой, казалось, мысленно уже возвращался в примеченные места, куда они собирались нагрянуть завтра. Вместо еды он заказал себе черный кофе, но и к нему почти не притронулся, лишь с отсутствующим видом курил и смотрел в дальнее окно – куда несколько дней назад ворвалась с дурной вестью Нарциссина сова. Пэнси с Блейзом переглядывались, но молчали: убеждать Малфоя поесть – или вообще в чем-либо убеждать, пока он вот такой – было бесполезно и чревато вспышкой раздражения. А на то, чтобы чинить разбитые бокалы и выслушивать резкости, а потом извинения, у Пэнси не осталось душевных сил.

На следующий день цель была обнаружена – в неприметной аптекарской лавчонке с облупившейся вывеской и мутными окнами. Пока Забини

– ...Я не возражаю, но все-таки интересно: почему я?
– У тебя самая лощеная морда, Забини, а у Пэнс свои задачи...

выносил мозг древнему стручку за стойкой, придирчиво выбирая «бодрящие – ну вы меня понимаете» зелья, а Пэнси с безмятежным видом озирала косметическую витрину в противоположном углу, Драко обогнул прилавок и тенью скользнул в неприметную дверь. Стручок-аптекарь не заметил вторжения, но забеспокоился: подозрительные глазки забегали по лавке и остановились на Пэнси, почти проглядевшей дыру в стеклянном шкафчике.
– Простите, мадемуазель, не могу ли я чем-то вам по...

Забини не успел капризно возмутиться и вернуть себе внимание продавца: раздался глухой стук, сменившийся сдавленным стоном и невнятным угрожающим бормотанием – за обшарпанной дверцей, где скрылся Малфой, – и в считанные мгновения все в лавке резко изменилось.
– Коллопортус! – Пэнси надежно запечатала входные двери.
– Петрификус Тоталус! – Блейз обездвижил аптекаря, и тот грохнулся на пол возле кассы.
Дверь за прилавком распахнулась, и раздался оклик Малфоя:
– Сюда! Пэнс, твой выход...
Паркинсон легким движением палочки сбросила ненужные больше чары и решительно вошла в комнатушку. Забини удостоверился в беспомощности аптекаря, дико вращающего глазами, жестом посоветовал тому не шуметь – будто это было возможно! – кинул взгляд на входные двери и последовал за Пэнси.

* * *
Снег валил и валил, засыпая Малфой-мэнор, словно зима, чуя скорый конец, решила отыграться напоследок. Гермиона, вцепившись в подоконник, смотрела на розарий: сквозь снежную завесу и стекло, смутно различимые, алели цветы. Луна добилась своего – в мэноре снова цвели розы, те самые, Forever Young... Те, с которых все началось. Гермиона не разбиралась в розах, но этот сорт она уже не забудет никогда. Странно... Когда-то давно, в прежней жизни, она страдала оттого, что уже не станет частью прошлого Драко Малфоя. А теперь у нее за плечами сложилось, сплелось, собралось мозаикой собственное прошлое, в котором не было его – и никогда не будет. Своеобразный отыгрыш? Что-то вроде того...

Гермиона пребывала в смятении – все эти дни после визита в мэнор ушлого репортера, обнаглевшего настолько, чтобы принять облик Гарри. Тот клял себя за неосторожность, а она и Джинни хором его разубеждали: ну кто мог предположить подобное?.. На самом деле, по прошествии нескольких дней Гермиона уже воспринимала случившееся как должное. И охрана по периметру поместья, как и предполагал Забини, и прогулки с Кирой в глубине сада – подальше от ограды. А ей так хотелось выйти куда-нибудь отсюда, погулять по Лондону, показать дочке мир за пределами мэнора – ведь той вот-вот исполнится год, а она и не подозревает, что за привычной кованой оградой что-то есть. Но друзья убедили ее переждать, пока уляжется шумиха, и нежелание подвергать Киру опасности победило, но... Гермионе было очень обидно это вынужденное затворничество. Она металась по дому птицей в клетке, и беспокойство ее передавалось не только дочери, но даже псу, и домовикам – те вдруг раньше времени принялись наводить в доме порядок, готовясь к весне. В воздухе витало предчувствие перемен. Гермионе как никогда не хватало Малфоя. Узнав из газет о трагедии с его женой, она узнала и о его сыне, оставшемся сиротой. Потрясение, вызванное этой новостью, напомнило ей себя давнишнюю – беременную, одинокую и брошенную, – и Гермиона снова ощутила знакомую горечь во рту. Таков на вкус обман – тех, кого любишь больше жизни, кому отдаешь себя целиком. Лишь их обман ранит смертельно, непоправимо, лишь их предательство способно сломать... Но она не сломалась – снова устояла, и лишь кофейная горечь на языке не желала исчезать. Малфой – вдовец и, как бы это ни звучало, свободен. Что теперь будет – с ним, с ней, с... их детьми?

С Гермионой творилось странное. Вечерами они с Луной, уложив Киру, засиживались у камина до глубокой ночи, и она говорила, говорила и говорила, лихорадочно блестя сухими глазами – о своих страхах и сомнениях, о тоске по Драко, о своих тревожных, бессмысленных снах, – и трепала за уши Оскара, покорно сносящего нервную ласку, лежа у ее ног. Луна не менее терпеливо выслушивала сбивчивые излияния ее души, и подливала Гермионе свой неизменный чай, и ненавязчиво утешала – так, как умела она одна, – понимая: подруге нужно, чтобы ее выслушали, а в советах она не нуждается.
Днем Гермиона почти не отходила от Киры, словно опасаясь, что та вдруг исчезнет прямо на глазах, но время от времени застывала, глядя в одну точку, словно выпадала из реальности в одной ей ведомый мир. Повышенное внимание к дочери, впрочем, объяснялось замечательным фактом. В тот самый вечер, когда Малфой, не ведая, что творит, постигал беспалочковую магию в конюшне, а Гермиона с Кирой – в компании Луны и забежавшего на полчаса Гарри – гуляли в саду, наслаждаясь безветренной погодой, его дочь вдруг замерла и уставилась на крестного с необычно сосредоточенным выражением. Спустя пару мгновений на голову Гарри обрушился целый сугроб с дерева, под которым он стоял. Гермиона ахнула от неожиданности, Луна захлопала в ладоши, а Кира залилась радостным смехом, выговаривая: «Хари, Хари! Хари, уф!», изображая, видимо, как отфыркивается от снега Гарри. Тот, со смехом вытряхивая снег из-за ворота куртки, со значением подмигнул Гермионе.

– Поздравляю! Еще толком не ходит, но уже колдует.
– Ох, не рано ли? – Гермиона выглядела встревоженной и сбитой с толку. – Это нормально?.. Нет, я читала о таких случаях, но не знаю – она такая активная, теперь с нее вообще глаз нельзя спускать…
– Ну, твоя девочка ведь самая талантливая, так? Мы все это сотню раз слышали, так чего ты удивляешься? – Гарри снял очки и высушил их взмахом палочки, пряча улыбку.
Гермиона беспомощно всплеснула руками, не найдя что ответить, и посмотрела на Луну. Та тоже улыбалась.
– Не беспокойся. Такими темпами, как она развивается, Кира быстро научится управляться со своими способностями. Она же и твоя дочка, правда?
Из последней фразы для Гермионы ярче всего прозвучало именно «и»…

* * *
И когда вечером, в последнюю субботу февраля, Тоби сообщил о гостях у ворот – «миссис Поттер и мистер Уизли», – Гермиона была уверена, что ослышалась, или домовик перепутал фамилии. Меньше всего она ожидала увидеть на пороге Джинни и… Рона. Взвинченные нервы сдали, и она бросилась ему на шею, уткнулась лицом в грудь и расплакалась, ощутив, как он прижал ее к себе, поглаживая по волосам. Только сейчас Гермиона осознала, как соскучилась по нему, как подтачивало душу их молчаливое противостояние, как глубоко на задворки сознания она задвинула мысли об этой бескровной войне. «К черту, к черту… – твердила она про себя, поливая слезами холодную куртку Рона, – к черту все это! Мне нужны оба – Драко и Рон, я устала, так устала, хватит с меня войны, хватит!..»

Когда первые эмоции улеглись, Гермиона отлучилась уложить Киру, но прежде заново познакомила ее с Роном. Она повернулась, держа дочку на руках, и неуверенно взглянула на него, а Джинни, улыбнувшись, подтолкнула брата локтем. Рон задумчиво всматривался в лицо малышки, а та разглядывала его с уморительно серьезным выражением и в конце концов издала невнятное мяуканье, хотя уже вовсю выговаривала коротенькие слова – на свой лад, конечно. Но для загадочного рыжего дядьки слов в своем арсенале Кира пока не подобрала, и даже Рон улыбнулся, слегка смутившись.
Когда наконец все устроились у камина, и Тоби сервировал столик к чаю, Гермиона обратилась к Джинни с вопросом, а где же Гарри, на что та многозначительно кивнула на брата. Рон коротко объяснил растерянной Гермионе, что Гарри отправился на во Францию – на встречу с Малфоем, которую организовал им он сам. Выслушав его, Гермиона очень аккуратно поставила на столик свою чашку и стиснула руки на коленях, пытаясь унять внезапную дрожь.
– Прости, но какое отношение имеешь к этому ты?
Джинни опередила брата, который не особенно торопился с ответом:
– На этот счет у нас великая тайна, дорогая, и делиться ею мы не упорно не желаем, понимаешь ли, – она вздохнула, осуждающе глядя на Рона.

Тот невозмутимо допил свой чай, и Гермиона в полном замешательстве машинально наполнила его чашку. Рон благодарно кивнул, и она поймала его взгляд: что-то промелькнуло в нем, что-то, понятное лишь ей – ей, сломавшей в свое время стереотипы, не побоявшись поставить на кон все, во что верила. Она даже подалась вперед, не веря угаданному, и Рон отвел глаза, но уши предательски вспыхнули. Гермиона резко выдохнула, сморгнув выступившие слезы и улыбнулась дрожащими губами. Джинни, потрясенно наблюдавшая их безмолвный короткий диалог, решила вмешаться:
– Вы, ребята, кажется, поняли друг друга, а? Я рада, конечно, давно пора. Но меня начинают бесить все эти тайны, все вокруг что-то знают, кроме меня!

Гермиона бросила на нее виноватый взгляд, а Рон со смехом притянул надувшуюся сестру к себе и чмокнул в висок.
– Не дуйся, Джин. Тебе нельзя волноваться. Я же говорил тебе тогда, помнишь? Все узнаешь…
Гермиона с неподдельным интересом прислушалась.
– Ро-он?..
– И ты узнаешь, наберитесь терпения, девочки, – поддразнил ее Рон, все так же улыбаясь.
Гермиона не узнавала его. Они давно не виделись – непростительно давно, – и нынешний Рон, сидящий у камина в Малфой-мэноре, улыбающийся и спокойный, не переставал ее удивлять… приятно удивлять, конечно. Гермиона представила встречу Драко и Гарри, и сердце заколотилось о ребра, будоража кровь, наполняя душу предчувствием перемен.

* * *
Аврорские полномочия Паркинсон заставили агрессивного поначалу специалиста без лицензии быстро скиснуть и признаться в том, что да, приходила дамочка, нет, разумеется, не представилась – он не спрашивает имен, господа авроры могли бы сами сообразить... Схлопотав от Малфоя совсем не магический, но чувствительный тычок за дерзость, мошенник притих и покорно позволил слить образ незнакомки в прихваченный специально для этого думосбор. А после того, как Пэнси пообещала, что он отделается солидным штрафом вместо ареста, донельзя благодарный нелегал извлек из видавшей виды тумбочки невообразимо истрепанный, пухлый блокнот и отыскал в нем даты ее визитов, охотно сдав «господам аврорам». Ни Малфой, ни Забини, молчаливо стоящий у двери, приглядывая за злосчастным аптекарем, не стали разубеждать прощелыгу. Судя по тому, что тот не узнал Драко – или сделал вид, что не узнал, – ему было глубоко плевать, кто они, лишь бы только побыстрее оставили его в покое. Поскольку больше ничего полезного вытянуть из него не удалось, «авроры» засобирались на выход. На прощание Пэнси забрала засаленный, но увесистый мешочек галлеонов, пообещала нелегалу держать его на контроле, выписала квитанцию на кусочке пергамента и многозначительно припечатала прямо на ветхую обложку книжицы с паролями и явками. Колдомедик вздрогнул и подобострастно закивал головой, поглядывая на Паркинсон со страхом и уважением. Проходя через крохотный торговый зальчик, Забини направил палочку на изнывающего от неподвижности аптекаря и снял заклинание, после чего дверь за всеми троими захлопнулась, и хрипло звякнул колокольчик, знаменуя их маленькую победу.

– Прогуляем? – Блейз насмешливо кивнул на карман Пэнси, где покоился штраф.
– Разбежался, – отрезала та, показав ему язык. – Все строго по инструкции, и я действительно взяла его на контроль. Никогда не знаешь, кто и как может пригодиться, Блейзи.
Малфой задумчиво посмотрел на подругу, словно что-то вспоминая, а потом обнял обоих и искренне сказал:
– Спасибо, ребята. Без вас все было бы дольше и сложнее, но это даже не главное... Просто спасибо, что вы есть.
Пэнси растроганно поцеловала его в губы – пылко, но целомудренно – а Блейз хлопнул по плечу. Оба знали, что Малфой может не произнести подобного больше ни разу в жизни, а может и повторить, но и без слов им было ясно, кто они друг для друга. И в этот день обед в «Устрице» прошел в куда более теплой атмосфере, нежели предыдущий.

* * *
У лионского «Ле Турег», где несколько дней назад встречались Рон и Пэнси, Гарри появился позже Малфоя, сразу увидев его профиль через стекло. Драко сидел за столиком у окна над чашкой кофе и курил, глядя прямо перед собой. Гарри вспомнил, что с их последней встречи прошло почти два года, и хотя он видел колдографии Малфоя в той скандальной статье, при виде его живого, совсем рядом, сердце забилось чаще. Гарри поднялся на ступеньку и открыл дверь.

Когда он подошел к столику, Малфой вскинул глаза – и вблизи они уже не казались отрешенными.
– Поттер.
– Малфой.
Гарри сел и обнаружил, что столик сервирован на двоих: помимо кофе здесь был изящный серебряный чайник и чашка побольше кофейной – очевидно, для него.
– О! Ты и мне заказал?
– Как видишь.
– А почему чай, а не кофе?
– Я случайно знаю, что ты предпочитаешь, Поттер, а память у меня хорошая.
Гарри подавил искушение возразить – мол, его вкусы могли и измениться, – но в конце концов они здесь не для пикировок.
– Что ж, тогда спасибо, – Гарри налил себе чаю и добавил три куска сахара, покосившись на Малфоя с легким вызовом, – не смог удержаться. Тот лишь неуловимо шевельнул бровью и вытащил из пачки очередную сигарету.
– Ладно, Малфой. Давай сразу к делу, – Гарри отпил чая и тоже закурил, предоставив Драко говорить первым. Маленький ритуал, позволяющий собраться с мыслями – и заодно прикрыть их от визави.
– Как скажешь, – согласился Малфой, и Гарри царапнула эта непривычная покладистость. – Если я правильно понял, в твоих силах сократить мой... срок, – на последнем слове Драко чуть поморщился, и Гарри не без удовольствия отметил прореху в броне его вежливой сдержанности. Нынешний «французский» Малфой контрастировал с тем, мэнорским, который посылал на хер аврора и смеялся ему в лицо, несмотря на собственную бесправность. Неожиданно Гарри стало противно, и захотелось покончить с этим делом как можно быстрее, и вернуться домой, к Джинни... – Как я уже сказал, у меня хорошая память, Поттер. – Малфой неожиданно подался вперед и заговорил тихо, но с напором: – Я помню все, включая Выручай-комнату и Запретный лес. Мои французские адвокаты очень хороши, но не в их силах вытащить меня в Британию раньше срока. И знаешь, я пойму и поверю, если ты сейчас скажешь, что приехал в Лион за сувенирами, а сюда забежал поздороваться со мной. – Договорив, Малфой снова выпрямился и, не отрывая жесткого взгляда от Гарри, выпил махом весь свой кофе.

Не-ет, нет – тот же. Гарри смотрел на Малфоя и думал, что если отрезать тому его белый хвост с этой бархатной ленточкой, то будет магл маглом – в своей кожаной куртке и черных джинсах. Все черное – магл в трауре. Или Малфой на деловой встрече. Малфой, переживший войну, падение и ссылку; потерявший отца, любовь, родину и жену; сам дважды ставший отцом. Малфой, сумевший сохранить себя – каким бы он ни был.
– Не за сувенирами, – ответил он в конце концов и затушил сигарету, дотлевшую до самого фильтра. – За тобой.

___________________________
* Макиато – Caffè macchiato (итал.), кофейный напиток, изготавливаемый из порции эспрессо и небольшого количества молока. Также известен как эспрессо макиато.
** Макаруны – «Macaroons» или «macarons»(фр.), традиционное французское миндальное печенье.
*** «Дары Смерти» Джоан K. Роулинг (глава 31 «Битва за Хогвартс»).