Когда я была маленькой девочкой, наверное, около семи лет, любила подолгу лежать на лужайке перед домом и смотреть на облака. В них всегда находилось что-то необыкновенное, почти волшебное. Такое манящее, такое красивое, что дух захватывало.
Высматривать в белых ватных подушках, кочующих по небосводу, разные вещи, меня научил папа. Ему самому до ужаса нравилось это занятие…
После его ухода для меня это стало единственным способом повернуть время вспять. Всегда казалось, что он здесь, на лугу вместе со мной. Лежит и смотрит на облака, показывает пальцем на самые большие, рассказывает, что в них видит.
Эти воспоминания были моим утешением. Единственным, что могло хоть немного меня успокоить.
Теперь чем-то подобным являюсь я сама.
Для Эдварда.
Мужчина, крепко обняв меня, стоял на коленях. Я перебирала руками бронзовые волосы, чувствуя теплый свет внутри себя. Будто раз – и зажглась, и горит какая-то лампочка.
Для меня было ново видеть Каллена в таком состоянии. Последнее время для меня все ново. Но, как ни странно, недоумения я не чувствую. Все равно что художник, много лет не бравшийся за кисть. Он знает, что умеет рисовать, хотя чувствует себя несколько скованно из-за непривычки снова видеть перед собой холст.
Сейчас вокруг – тишина.
Вокруг – умиротворение.
Если бы не чуточку сбитое дыхание моего похитителя, можно было бы подумать, что я нахожусь в комнате одна.
Сижу на просторной серебристой кровати, на сливовом одеяле, которым заботливо укрыто тельце Джерома. Смотрю на мальчика, ищу самые незначительные, самые незаметные перемены на личике. Однако оно все такое же умиротворенно-спокойное, безмятежное. Как в рекламе детского снотворного.
Надеюсь, малышу снится вовсе не страшный темный лес со множеством ужасов и опасностей, а зеленые поля и луга, где он, собирая букет душистых полевых цветов, несется к кому-нибудь из нас. Ко мне или к Эдварду…
Я уверена, малыш понимает, что мы рядом. Он обязательно должен это чувствовать, иначе нельзя.
Не удерживаюсь, протягиваю руку к бледной щечке. Глажу её, стараюсь выразить все то, что скопилось внутри без слов. Слов мой ангел не услышит. А вот касания ощутит…
В какой-то момент вспоминаю, что в детской есть ещё кое-кто.
Эдвард.
Я опасливо поднимаю на него глаза, всматриваясь в знакомое лицо.
Но мужчине, похоже, явно не до меня. Он будто бы смотрит на сына, хотя взгляд проходит сквозь мальчика.
Эдвард выглядит задумчивым и потерянным одновременно. Его неожиданное откровение кончилось так же быстро, как и началось.
Отчетливо вижу, как он отстраняется от меня, поднимается с пола, подходит к окну, долго смотрит… затем садится на противоположный от моего места край кровати.
Он так и не нашел золотой средины. Мне кажется, если этот человек сейчас решится повторить недавний опыт, то все так просто не закончится. Он будет говорить. Или молчать. В любом случае, его переживания очевидны. Не могу лишь понять их назначение.
Неужели все дело действительно в том, что он считает, будто я рою пропасть между ним и Джеромом? Если да, это абсурд. У меня даже в мыслях такого не было…
Рука, повинуясь собственной воле, перемещается с лица ребенка вниз, на постель. Пробирается по ней, временами приостанавливаясь, оценивая ситуацию. Когда, наконец, я достигаю своей цели – ладони Эдварда, которой он упирается в простыни, - он оживает. Недоуменные малахиты отрываются от спинки кровати.
- Все в порядке? – осторожно спрашиваю я, боясь разбудить зверя, который обычно завладевает всем его естеством за несколько секунд.
Каллен хмурится, кивает.
- Хорошо, - мягко улыбаюсь, отпуская его руку.
Возвращаюсь к Джерри. Представляю, как он просыпается, как раскрывает глазки, добавляя нам с мужчиной уверенности, что быстро поправится…
Сколько там сказал Флинн? 12 часов? Что же, это слишком поздно. Не думаю, что он проснется ночью. Утром. Все будет утром.
- Почему «Джером»? – обращенная в слова мысль повисает в комнате. Завладевает тишиной, разгоняя её, как освежитель воздуха неприятный запах.
Эдвард не отрывается от разглядывания сына.
- Не я выбирал, - на мгновенье его взгляд все же касается меня.
Не он?
- Твоя?..
- Да! – резко отрезает мужчина. Его голос наполняется злостью.
- Красивое имя…
Каллен молчит. Правда, длится это недолго.
- Мне оно не нравилось.
- Не нравилось? – интересуюсь с живым интересом, нутром чувствуя, что ему хочется мне что-то сказать. Не про имя.
- Совсем не нравилось. Но я ей уступил.
- Ты… всегда называешь его Джеромом?
- А как я должен его называть?
Теряюсь от внимательного взгляда малахитов. Сказать ему мою версию сокращения?.. Нет, не думаю, что это хорошая идея.
- Зайчик, солнышко… - я увиливаю, перебирая в голове возможные варианты уменьшительно-ласкательных прозвищ. Говорю, говорю, говорю… и вдруг понимаю, что все это кажется ему глупостью. Чтобы Эдвард сказал малышу «зайчик»? Это уму непостижимо…
Мужчина смотрит на меня так, будто я не в себе, подтверждая теорию.
- Это штампы кинематографа, Белла, - качает головой он.
- Конечно.
На этот раз молчание длится куда больший срок. Я успеваю поразмыслить обо всем. Успеваю не раз представить себе ближайшее будущее. Его возможные варианты.
Например, как Джером улыбается. Его губки растягиваются в широкой улыбке, обнажая ровный ряд зубов. Он смеется весело. Радостно. Он больше не плачет.
Вздыхаю, догадываясь, что до этого момента ещё много чего предстоит преодолеть.
Его спина изодрана в клочья. Швы не понадобились, но повреждения будут долго заживать. Когда мой ангел проснется, ему будет больно. Когда я буду промывать раны, ему будет больно. Когда я буду смотреть, как он рыдает, больно будет мне…
- Где твоя семья? – внезапный вопрос, прозвучавший от Эдварда, выбивает меня из размышлений. Заставляет вернуться в реальный мир.
Я прикусываю губу, исподлобья глядя на него.
С каких пор ему интересны такие вещи?
- Это имеет значение? – наконец отвечаю я.
- Имеет, - мужчина кивает с серьезным видом. – Ты ведь здесь.
Молчу. Я не хочу говорить об этом и обо всем том, что случилось после. Все это – мое личное дело. Слишком болезненное, чтобы вскрывать его так резко.
Каллен вздыхает.
- Предлагаю сделку…
С усиленным вниманием изучаю малюсенькое пятнышко на одеяле, то и дело проводя по нему пальцами.
- …Ты отвечаешь на мой вопрос, я на твой.
Продолжение условий заставляет оторваться от прежнего занятия. Поднимаю на своего похитителя глаза, заинтересованная этим предложением.
- Только честно, - предупреждает мужчина.
Мнусь несколько мгновений. Если хочу спросить, придется сначала ответить. В принципе, сделка справедливая. Надеюсь, сам Эдвард собственных условий не нарушит, увильнув от меня одним каким-нибудь словом.
По-честному, так по-честному, мистер Каллен.
- Итак, - он удерживает интригующую паузу, то ли проверяя меня, то ли лишний раз обдумывая свои слова. – Где твоя семья?
Вдыхаю немного воздуха, прежде чем начать.
Помогает.
Кислород расслабляет.
- Они живут в пригороде Чикаго. Мама и отчим.
Ну вот, я сказала. Не так больно, как казалось.
- Ты с ними видишься?
- Нет.
- Почему? – Эдвард пристально смотрит на меня, следит за каждым движением, за каждым взглядом.
- Мне казалось, мы договорились на один вопрос? –я стараюсь смотреть на него укоризненно, но получается скорее просительно-испуганно. Как у Джерома, когда он впервые сам попросил меня остаться.
Каллен останавливается. Отпускает меня.
- Верно.
Обдумываю то, что я хочу узнать. Тем так много… как мне выбрать что-нибудь одно?
Если мы говорим о семье, будет логично придерживаться темы. Вполне честно.
- Твоя жена умерла, - не хочу видеть его сейчас. Прячусь от малахитов за занавеской волос. – Как?
Черт, даже не глядя, могу поклясться, что черты лица мужчины заостряются. Всегда, когда он злится. Когда в ярости. Когда может стереть меня в порошок…
Тот ли вопрос я задала?
- Сгорела, - с ложным спокойствие отвечает он.
Ничего себе… был пожар?
Машинально оглядываюсь на ребенка. Джером пострадал? Может, тогда начались все его проблемы?
- Ты?..
- Один вопрос.
- Ты задал два, - говорю с неприсущей мне уверенностью.
Может, именно её проблеск вынуждает мужчину согласиться. Или это только потому, что мы договорились о честности?
- Ты любил её?
Отрываю глаза от постели, откидываю назад волосы. Теперь мне нужно видеть его.
Малахиты горят. Горят как в самых страшных фильмах ужасов. Горят алым, синим и бесцветным пламенем одновременно. Их жар заставляет почувствовать острую нехватку воздуха прямо сейчас.
- Я не буду отвечать, - Эдвард говорит не терпящим возражений тоном. Желваки, проявившиеся как нельзя заметнее, ходят на его лице.
Плохой признак…
Не хочу нарваться на неприятности. Мне показалось, сегодня между мной и Калленом что-то прояснилось. Чуть-чуть. Его откровение, открытая просьба ко мне сыграли свою роль. Теплота внутри, странная и непонятная, раннее проявлявшая себя только к глазенкам малыша, к его детскому запаху…
Со мной явно что-то не то происходит. Я боюсь этого и одновременно… хочу почувствовать ещё. Ещё. Ещё.
Как наркоман, получивший заветную дозу.
Ещё.
Ещё.
Ещё…
- Откуда тебе известно о её смерти? – насилу контролируя голос, напряженно спрашивает Эдвард.
- Марлена…
- Ясно.
Так, похоже, я добавила проблем домоправительнице. Это мне совсем не нравится.
- Я сама её спросила, - надеюсь, это смягчит ситуацию?
- А она, по всем правилам вежливости, ответила.
С этим приходится согласиться. Все-таки Марлена взрослая женщина. Она явно в доме моего похитителя не первый день. Как-нибудь разберется.
- Что ещё ты знаешь? – малахиты все ещё горят, пока их обладатель допрашивает меня.
- Ничего.
Опускаю глаза.
- Что ещё ты знаешь? – четко проговаривая каждое слово, теряя терпение, переспрашивает Эдвард.
- Про лекарства… - мне с трудом удается сдержаться и не зажмуриться.
Опасливо гляжу на Эдварда.
Его лицо, бывшее и без того бледным, белеет ещё больше. Глаза, в которых, кажется, жуткое пламя начало ослабевать, вспыхивают с новой силой.
- Про какие лекарства?!
Он сдерживается из последних сил. Ради Джерома.
- Вшп… - замолкаю, но затем решаю договорить до конца. Будь что будет. – В шприцах.
- И что там? – Каллен делает вид, что спокоен. Абсолютно. Хотя его чересчур вытянутая поза, сжатая в кулак правая рука и застывшая маска на лице опровергают это.
- Лекарство.
Смотрю на него исподлобья.
- Лекарство? От чего?
Напряжение проходит по всему моему телу, витает в воздухе. Как в квартире, наполненной газом. Хватит одной искры для взрыва.
- Я не знаю.
- Не знаешь?
- Нет.
Надеюсь, в моей искренности он не усомнится? Перебарывая себя, я заставляю глаза впиться в малахиты. Пусть видит. Пусть смотрит.
Выдержать прямой взгляд куда сложнее, но я честно стараюсь.
- Наркота там, - качая головой и скорбно улыбаясь моей несмышлености, докладывает мужчина. - Простая долбанная наркота.
Последнее слово сказано с чувством. Даже с нескрываемым отвращением.
- Зачем?.. – я не могу понять. Стараюсь, пытаюсь, но не могу. З-а-ч-е-м?
- Чтобы спалось лучше, - не задумываясь, отзывается Каллен. Пламя в его взгляде предупреждает, что лучше заткнуться. Иначе будет хуже.
- Ясно, - правильно расценив предупреждение, иду на попятную.
Эдвард ждет. Пару секунд, не больше.
Я не успеваю понять, чего, как он, выдыхая, поднимается с кровати.
- Иди, оденься, - неодобрительно глядя на отсутствие на мне нижней части костюма, говорит он.
Напоследок коснувшись руки Джерома, послушно встаю.
- У тебя пять минут.
Спешу. Иду быстрым шагом по комнате, к двери.
Застываю у порога, пораженная внезапной мыслью.
- Ты ведь найдешь их? – немного повернув голову в сторону мужчины, спрашиваю я.
Без лишних объяснений ясно, что речь идет о похитителях Джерома. Людях, которым я собственноручно перегрызу горло за мальчика, если встречу.
- Ты сомневаешься? – Каллен делает вид, что удивлен. Его бровь изгибается в вопросе.
- Нет.
Покидаю детскую и выхожу в коридор. До моей спальни совсем немного.
Оказываясь внутри, я раскрываю встроенный шкаф, сдергивая с вешалки первые попавшиеся брюки. Пижамные штаны?
Ладно, к черту.
Поспешно натянув на себя новый предмет одежды, тем же путем и с той же скоростью возвращаюсь в детскую.
Эдвард, подпирая собой стену, ждет у двери.
- Пять с половиной, - констатирует он.
- Прости, - это все, что я могу ответить на такое.
Боже… извинения запрещены, да?
Прикусываю губу, не зная, что делать дальше.
Каллену будто нравится изводить меня. Он ждет, не собираясь ничего говорить. Это тот человек, что стоял передо мной на коленях? Нет, такого не может быть.
Не выдерживаю после минуты бесполезного стояния на пороге.
Самостоятельно направляюсь к кровати мальчика.
Рука, появившаяся сзади, хватает меня, притягивая обратно.
- Кто разрешил?
- Можно, мистер Каллен? – оглядываюсь, находясь в жутком нетерпении. Я хочу обратно к малышу. Я буду охранять его сон, сколько потребуется. От кого потребуется.
- Можно, - милостиво кивает мужчина, отпуская мою руку.
Дожидаясь, пока я доберусь до кровати, добавляет. Без всякого смеха.
- Ни на шаг не отходи от ребенка.
Что же, теперь такой приказ мне на руку. Полностью устраивает.
- Конечно, - заверяю, нежно оглядывая белокурое создание. Ощущая его ни с чем несравнимый детский запах.
Отдаленно слышу, как хлопает дверь.
Эдвард ушел.
Теперь мы вместе.
Только я и Джером.



Я плыву по реке. Быстротечной, прозрачной и довольно глубокой. Лодка, в которой я нахожусь, опасно накренилась, вот-вот перевернется, и я окажусь в ледяной воде.
Холод пугает, заставляет крепко держаться за бортики, маневрируя своим положением тела. Растянувшись практически на шпагат, из последних сил удерживаю равновесие. Одно неосторожное движение и…
Внезапно что-то сильное, грубое, хватает меня за руку. Не успеваю даже вскрикнуть, как падаю в бурный поток. Лодка с плеском заваливается на бок…

Открываю глаза от недостатка кислорода. Жуткого желания вдохнуть воздуха, несмотря на не имеющуюся для этого возможность. Словно рыба, выброшенная на пляж, открываю и закрываю рот, ища спасения.
- Ты… - рычание рядом, тяжелое дыхание кого-то, отрезвляет. Шумно сглатываю.
В темноте, воцарившейся в комнате, ничего не видно.
Но, судя по цвету балдахина, расположившегося аккурат над моей головой, я все ещё в детской.
- Чтоб тебя… - чужой голос снова прорезается. Тьма оживает благодаря ему.
Меня вздергивают за ту же руку, что и во сне. Точно вверх. Не успеваю даже почувствовать ног, как уже приходится бежать вслед за неизвестным, уводящим меня от Джерома.
Сопротивляться я начинаю только тогда, когда за нашими спинами хлопает дверь.
- Уймись! – рявкает мужчина. Поднимаю непривыкшие к свету глаза выше пола. Два раза моргаю, прежде чем вижу того, кто вытащил меня, в буквальном смысле этого слова, из постели.
Эдвард?..
Мой похититель бледен, как вампиры в старых черно-белых фильмах. Но при этом его глаза налиты кровью, на лице вздуты вены, руки сжимают мои в железных тисках.
Господи…
- Пошли, - он грубо дергает меня в неизвестном направлении.
- Что случилось? – я пытаюсь разузнать, не думая, что упираться – лучшее решение. Мужчина явно не в себе.
- Сейчас… - многообещающе протягивает он, продолжая волочить меня по коридору.
Мы идем не в мою спальню. Не в столовую. Даже не в бильярдную.
Эдвард поворачивает совсем не туда, куда раньше.
Постепенно стены из неконфликтного бежевого становятся темнее. Освещение – более тусклым. Пропадает каждый второй светильник на бетонной поверхности.
- Сейчас… - продолжает бормотать мужчина, ничуть не замедляя шага.
Сворачивает за очередную стену. Перед глазами открывается обзор на новый коридор. Здесь все выкрашено в темно-бордовый. У меня лишь одна ассоциация с этим цветом, не совсем приятная и уместная ночью, при теперешнем положении вещей.
Может, мне все это снится? Бредовый сон, очередной кошмар?
Нет, судя по тому, как болят руки от «прикосновений» Эдварда, все происходит на самом деле.
Коридор не имеет дверей и окон. Ровные, выкрашенные без единого изъяна стены, пара ламп – вот и все. Я думаю, что это тупик, но в конце кровавого пути оказывается деревянная дверь. Темная, почти черная, с такой же мрачной ручкой.
Здесь я раньше точно не была.
Распахивая дверь, Каллен почти швыряет меня внутрь.
Свет зажигается автоматически.
Поспешно осматриваюсь, надеясь, что это не какая-нибудь пыточная. Мне нужна экранизация фильма ужасов с моим же участием.
Нет, пыточной не пахнет.
Это спальня.
Вся в черно-бордовых тонах, с мебелью из черного дерева и покрывалами с тигровым рисунком.
Замок Дракулы послужил вдохновением для дизайнера, не иначе.
- Тварь, - шипит Каллен, напоминая о своем присутствии. Он рывком разворачивает меня к себе, принуждая оставить в покое стены и осознать, где истинный источник опасности.
- Эдвард… - пробую начать спокойно, игнорируя пульсирующие конечности и упавшее от ужаса в обморок сознание.
- ТВАРЬ! – уже громче произносит мужчина, встряхивая меня, как тряпичную куклу. – ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ?
Он с шумом втягивает воздух. Малахиты заволакивает черной пеленой. Боже, да его глаза уже другого цвета…
- Что случилось? – прячу испуг за обеспокоенностью. Смотрю на Эдварда, ища ответ на его лице. Лице, идеально подошедшем бы для того, чтобы проиллюстрировать в справочнике слово «сумасшедший».
Мужчина вздрагивает. Такая дрожь проходит по телу, когда преступников сажают на электрический стул. А затем начинает оседать. Хватается за мои руки, но уже не для того, чтобы удержать их, а для того, чтобы самому удержаться.
Опускаюсь вместе с ним, отлично понимая, что не смогу остановить падение Каллена при всем желании.
- Эдвард, - я прохожусь пальцами по его плечу, стараясь понять, в чем дело, - что? Что такое?
Мне действительно страшно. Теперь не за себя, за него.
- Дрянь… - тихо бормочет он, хватая ртом воздух, - тебе же ничего этого не надо… ничего…
Его рука, отпуская мою, впивается в собственную правую ногу. Такое ощущение, что он сейчас вырвет её с корнем.
Это не он сумасшедший. Это я сейчас сойду с ума. Точно и однозначно.
- Где они? – в стрессовой ситуации думаю быстрее. Подсознание услужливо подсовывает картинки-воспоминания о прошлых ночах. Подобных этой.
- Убирайся… - шипит Эдвард, стараясь отстранить меня от себя. Одной рукой ему это плохо удается.
- Скажи мне, где шприцы? – уже не прошу, а требую. Наркота? Лекарство? Боже, какая к черту разница? Главное, в них имеется необходимость.
На этот раз натыкаюсь на молчание. Никаких посылов отправляться куда подальше, только сбитое, тяжелое дыхание.
- Тумбочка…
С готовностью поднимаюсь, исследуя комнату в поисках заветной цели. Нахожу её за кроватью, в самом темном из углов.
Знакомая картина предстает перед глазами, когда открываю злосчастную деревянную полку. Шприцы. Тонкие, маленькие, с золотистым содержимым.
Все то же, что и в моей спальне. И в других, исключая обитель Джерома.
- Держи, - едва успеваю произнести, прежде чем пальцы Каллена вырывают находку из моих рук.
Сажусь рядом, на пол, даже не думая о его температуре сейчас.
В последующих действиях Эдварда нет ничего нового. Стараюсь не смотреть ниже его лица, когда мужчина всаживает иглу в кожу. Наверняка выглядит убийственно.
В ответ на ввод содержимого шприцов тело моего похитителя отзывается новой дрожью и усиленным потоотделением.
Несмотря на то, что дышит он часто и тяжело, губы упрямо сомкнуты.
Неужели так больно?..
Сегодня, впервые при таком хорошем освещении, могу видеть, как вздулись вены на его шее. Как будто Эдвард удерживает дощечку, на которую налегло стадо быков. У штангистов, по-моему, реакция на тяжести не так выявлена…
- Сейчас пройдет, - шепчу я, медленно подбираясь пальцами к его свободной руке, сжатой в кулак. Осторожно поглаживаю кожу. Холодную, почти ледяную.
Каллен смотрит на меня безумным взглядом, одновременно с этим усиленно растирая поверхность ноги. Из-под ладони вот-вот посыплются искры.
Немного увереннее работаю пальцами на противоположной руке. Теперь я касаюсь её по-настоящему, ощутимо.
- Зачем ты?.. - хрипло вопрошает мужчина, улавливая момент между беспорядочными вдохами и выдохами, - …зачем?
- Тебе станет легче, - уверяю спокойным тоном, непонятно откуда взявшимся в такое время.
- Нет, - Эдвард морщится, переключая внимание на ногу.
- Да, - я мягко улыбаюсь, стирая с его лба испарину. Этот жест, такой простой, но в то же время обозначающий многое, заставляет Каллена тихонько застонать.
- Оставь нас в покое…
Под словом «нас» имеются ввиду они с мальчиком?
- Не могу, - улыбка становится грустной. Надо же, и кто говорил, Белла, что твои действия и эмоции сложно контролировать? Ты меняешь их со скоростью света.
Уже не страшно из-за того, где я и с кем. Не страшно даже от вида опустошенных шприцов и полубезумного Эдварда.
Все преобразилось за считанные секунды.
- Я дам тебе все… - не унимается Каллен.
- У меня уже все есть, - отчетливо вижу перед собой лицо Джерома, его огромные малахитовые глазки и понимаю, что говорю правду. Чего мне ещё хотеть, как не доверия и счастья этого ребенка? Как ни прискорбно это замечать в произошедшей со мной ситуации, даже долг к Джеймсу меркнет при одном лишь взгляде светловолосого ангела.
Оставить его?
Никогда. Ни за что.
- Тогда я тебя уничтожу…
Едва сдерживаюсь от смешка. Он мне угрожает? Сейчас?
- Мы поговорим об этом утром, ладно? – я повторно прикасаюсь к его уже заново вымокшему лбу.
Каллен сглатывает.
- Откуда смелость?..
- Не знаю, - плавно перехожу на бронзовые волосы, в отдельности изучая каждую прядь.
Мой похититель устало усмехается:
- Я тоже…
А затем опускает голову, концентрируясь на собственном дыхании, делая его размеренным и непринужденным. Глаза при этом прикрыты.
Я сижу рядом и не двигаюсь. Молчаливо наблюдаю, раздумывая о природе и назначении спасительных инъекций. Вариантов у меня не так уж много, так как справочников по медицине я в руках отродясь не держала. Разве что рекламные брошюрки из частных клиник. Но там точно не было ничего сказано про такие боли.
Это ведь боли, правда? Физические?
Надо бы уточнить, в конце концов, это третья ночь в моем списке, когда я вижу все это. По-моему, будет справедливо узнать что-нибудь даже самое незначительное.
- Не ввязывайся, - Каллен шумно сглатывает, - не делай того, о чем пожалеешь. Прекрати.
- Чего не делать? – глажу его волосы, неожиданно мягкие, искренне недоумевая, о чем идет речь.
Эдвард ничего не отвечает. Он вздыхает и медленно качает головой.
Чувствую, сегодня понять сказанных слов мне не удастся. А ночь – не самое лучшее время для загадок. Разберемся с ними утром.
- Пойдем в кровать, - негромко предлагаю я.
Эдвард открывает глаза. В них скопилась сплошная усталость. Ни доли яда, угрозы или ярости. Ни доли сумасшествия, с которым он вволок меня в эту комнату.
Все осталось за пеленой золотистой жидкости, отделяющей мужчину от недавних событий.
Ничего не отвечая, Каллен молча протягивает мне руку.
Что же, сегодня не пришлось его уговаривать, а это уже явный прогресс.
Не могу сдержать легкой победной улыбки.
Поднявшись, Эдвард отпускает мою ладонь, следуя к кровати самостоятельно. Иду следом, чуть что готовая помочь ему сохранить равновесие.
Правда, в эту ночь он идет почти так же, как всегда. Будто и не было всей истории на полу.
Сначала он садится, затем ложится на тигровый рисунок покрывала. На нем утренний смятый костюм, и мужчина даже не думает раздеваться.
- Ложись, - стягивая остаток материи, разукрашенной по примеру известного обитателя джунглей, и укутываясь в него, произносит Каллен.
Удивляюсь такому развитию событий.
- Ложиться? – я решаюсь переспросить. На всякий случай.
Эдвард устраивает голову на подушке, немного её запрокидывая, отчего волосы торчат в разные стороны куда больше, чем раньше.
- Молча ложись, - говорит он.
Обхожу кровать, занимая предложенное место.
- Под одеяло.
Странно смотрю на него – глаза закрыты и открываться явно не планируют. Он что, видит сквозь веки?
И все-таки приказ я исполняю. Под одеялом действительно лучше, оно теплее того, что в моей комнате. Подушки мягче, даже красная простынь – и та, кажется, удобнее.
Причина в том, что в спальне хозяина вещи просто обязаны быть лучшими? Или в том, кто сейчас спит рядом со мной?
- Спокойной ночи, - бормочу, поворачиваясь на бок и обнимая подушку.
- Спокойной ночи, - отзывается Эдвард, и его рука по-хозяйски устраивается на моей талии.
Хочу удивиться, но не успеваю.
Проваливаюсь в царство Морфея, точно зная, что в реальности мне больше делать нечего.
Вся необходимая помощь оказана.
Даже тем, кто, на первый взгляд, в ней и вовсе не нуждался …

__________________
Жду ваших отзывов с нетерпением))