Глава 22. Звезды в окне

POV Кира

Заснуть я так и не смогла. Лежала в тишине и смотрела в окно на начинающее светлеть небо. В голове было пусто. Звонок Роба был таким странным, что я не могла понять, как теперь к этому относиться. Ребенок. Наш ребенок. Мой – от Великолепного Засранца. Я на минутку представила светловолосого мальчика, который мог бы напоминать маленького Роба на тех его детских фотографиях, которые гуляли по интернету, и меня затопило непереносимой нежностью.



Чувства были такими жгучими, что испугали меня. Никогда не задумывалась всерьез о материнстве, а сейчас вдруг поняла, что… хочу ребенка. И не просто ребенка – ребенка от Роба. Хочу чувствовать, как во мне растет новая жизнь, такая крохотная и хрупкая. Хочу ощущать ладонью толчки его маленьких пяточек изнутри. Хочу держать на руках теплое нежное существо, которое будет умильно открывать ротик, пытаясь найти мамину грудь, пахнущую молоком. Хочу увидеть, как он сделает первые шаги. Хочу смотреть, как он будет расти, хочу обрабатывать его ссадины на коленках, вытирать его слезы и терпеть его упрямство. В том, что у него характер будет вредный, не приходится сомневаться, достаточно знать его родителей. Хочу видеть, как это маленькое светловолосое чудо будет хохотать и визжать, когда Роб будет катать его на плечах и подкидывать в воздух. Я представила, как они будут лежать на диване: маленький мальчик под мышкой у взрослого мужчины, который будет читать вслух книжки своей крохотной копии. Роб мог бы то, чего никогда не смогу я: например, учить сына кататься на велосипеде и терпеливо сносить его капризы… Я вытерла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь придти в себя. Сейчас не та ситуация, не то время и место и не тот человек, с которым можно было бы завести ребенка. Робу он не нужен. И никогда не будет нужен ребенок от меня. Увы, как раз тогда, когда понимаешь, что это неосуществимо, начинаешь хотеть этого больше всего.
Поняв, что уснуть мне все равно не удастся, я тихонько встала, стараясь не будить Сэма, и села к компьютеру. Первое, на что я наткнулась, были фотографии Роба, целующего Веронику на какой-то террасе. Удар был такой силы, что у меня затряслись руки, резко затошнило и в висках застучало, как будто я сейчас потеряю сознание. Смешно, да? Кажется, ничего не происходит: ты сидишь и смотришь на картинки, которые не покажутся сколько-нибудь впечатляющими для случайного зрителя, а внутри тебя все начинает умирать. И причина лишь в твоей голове: в твоих мыслях, желаниях, мечтах. Что за химические процессы, называемые воображением, происходят в мозгу? Процессы, способные причинить реальную физическую боль, уничтожить человека?



Я, как мазохистка, вновь и вновь пересматривала видео, на котором Роб обнимал Веронику. Я чувствовала, как внутренности завязываются в тугой узел, меня выворачивало наизнанку. Вдруг обнаружились такие части в организме, о которых я раньше и не подозревала: именно болью они себя обозначили. Было больно дышать, больно моргать. Острыми льдинками пробегали нервные импульсы по синапсам, мгновенно распространяясь по всему телу.
Но почему так? Я же знала, что Вероника его девушка. Я знала, что мне ничего не светит. Я понимала, что он все равно вернется к ней. Я все это знала. Почему организм бунтует? Почему в груди застрял камень, который мешает вздохнуть? Почему я не могу взглянуть на это спокойно и разумно? Вот он наклоняется к ней и что-то шепчет на ухо. А может, целует? Конечно, целует. И он нежен с ней. Он улыбается и проводит рукой по ее спине. Неожиданно я вздрогнула, почувствовав руки Сэма на своих плечах.
– Кофе хочешь?
Я кивнула, боясь издать хоть звук, боясь, что не сдержусь и начну всхлипывать. Мой бывший ушел на кухню. Нужно закрыть вкладки, выключить компьютер и не показывать Сэму всю глубину своего падения. Ужасно не хотелось выглядеть в его глазах дурой. По старой привычке мне нужно было, чтобы он восхищался мной. Хотя сейчас-то мне это зачем? Мы давно расстались, и он был для меня просто другом. У него уже была другая девушка, Энн. Я ее знала, Сэм нас и познакомил, но встречались мы с ней редко. Мне казалось, что она меня недолюбливает. Может, я и ошибалась, но ни спрашивать парня об этом, ни проверять свою догадку мне не хотелось. Видимо, так же по привычке Сэм пытался заботиться обо мне. Я понимала, что если сейчас не возьму себя в руки и не закрою эти сайты с фотографиями Роба с благотворительной вечеринки, упаду в глазах Сэма окончательно и бесповоротно, но сил нажать на клавишу мыши просто не было. Мой спаситель вернулся с кухни, поставил передо мной кофе, сел рядом и уставился на меня, как мне показалось, с жалостью.
Я не выдержала:
– Ну? Что ты молчишь? Ну, давай, скажи, что я дура! Что ты меня предупреждал. Что мое фанатство до добра не доведет.
Сэм вдруг обнял меня и прижал мою голову к своему плечу. Я молчала. В его объятиях было спокойно. Уютно. Как в объятиях Роба. Почти. Я вздохнула.
– Спасибо, что ты есть, – прошептала я, обвивая руки вокруг его талии. Он на секунду замер, а затем прижал меня покрепче к себе. Чувство дежавю показалось мне вдруг неприятным, и, чтобы заглушить его, я, не поднимая головы, сказала парню:
– И прости.
– Ты не представляешь, каким идиотом я себя чувствую, – внезапно услышала я над своей макушкой. Его интонация меня озадачила. Я попыталась разглядеть выражение его лица в свете монитора, но он отвернул голову в тень.
– Идиотом? Почему?
– Я всегда гордился тем, что могу все просчитать наперед, могу предвидеть. И я не смог удержать тебя, не увидел того момента, когда вдруг твоя неприязнь к нему, – Сэм кивнул на фотографии Роба на экране монитора, – переросла в симпатию. Я ведь мог, мог что-то предпринять до того, как стало слишком поздно. Так неприятно чувствовать себя глупцом, упустившим свое счастье.
Мне стало неловко. На что намекает Сэм, хочет что-то вернуть в наших отношениях? А как же Энн? Но я побоялась спросить. Может, он просто сожалеет о прошлом. Но жизнь уже все изменила и расставила по своим местам. Я промолчала.
Сэм усмехнулся:
– У тебя тело напряглось. Боишься, что я начну приставать? Что я намекаю на то, что мы могли бы что-то вернуть?
– Да нет, я об этом и не думаю. У тебя есть Энн…
– У меня уже нет Энн, а ты никогда не умела врать, по крайней мере, мне.
И, неожиданно склонившись ко мне, Сэм начал меня целовать.

---

POV Роберт

– И в конце нашей беседы я хочу спросить тебя, Роберт, о личном. Все знают, что у тебя есть девушка. Какое качество в девушке ты считаешь главным?
– Верность, – ляпнул я, не думая, и тут же растерялся. Поклонники подумают, что мне часто изменяли. – Я имею ввиду, во всем, – тут же стал оправдываться я. – Когда девушка всегда будет на стороне мужчины, которого любит, даже если он не прав.
– То есть она должна во всем соглашаться с тобой?
– Нет-нет, – запротестовал я. – Конечно, нет. Девушка обязательно должна быть с характером. Она может и спорить, и не соглашаться. Но я имею ввиду, что… Мужчине хочется чувствовать, что в него верят, даже если он ошибается и не всегда правильно себя ведет.
– А ты часто ошибаешься?
– Конечно. Таких придурков, как я, еще поискать, – усмехнулся я.
– Как бы ты описал свою любовь к девушке?
Я замялся. Понятно, что журналистка намекала на Веронику. Но я даже не уверен, что любил кого-нибудь до сих пор. Что из того, что мне удалось испытать к девушкам, можно было бы назвать любовью? Понятия не имею. Но отвечать что-то нужно.
– Любовь… Это когда… Я не знаю. Возможно, когда ты чувствуешь неразделимую связь с человеком, даже если он находится за много тысяч километров от тебя…

Когда Она снится тебе. Когда в глазах каждой встречной девушки ты пытаешься разглядеть знакомое выражение. Когда в речи других ухо выхватывает слова, которые Она любит употреблять. Когда неожиданно для себя и совершенно не к месту хочется произнести Ее имя. Когда Ее запах поселился в голове и не желает выветриваться из легких. Когда бессовестным образом мозг издевается и подкидывает образы Ее обнаженного тела, а член, явно сговорившись с мозгом тайком от хозяина, начинает диктовать свою волю.
Нет, конечно, это все не любовь. Это какое-то сумасшествие, одержимость. Это пройдет.

Я вздрогнул, отвлекаясь от своих мыслей, когда журналистка произнесла:
– Роберт, спасибо за интервью!
– Спасибо!

---

POV Кира

Я находилась на съемочной площадке, но мои мысли были далеко отсюда. Я запуталась, запуталась, запуталась. Роб… А что Роб? Да, я продолжаю любить этого засранца, но все, что у меня могло с ним быть, уже произошло. И закончилось. И теперь всего лишь предстояло решить, как себя вести с ним, чтобы сохранить остатки гордости. Сэм? Ох, нет. Я не готова сейчас что-то решать насчет него. Вот доснимут фильм, моя работа в качестве ассистента декоратора закончится. Я уеду и больше не увижу Роба. Вот тогда я смогу себе позволить подумать о Сэме. Закончится мой отпуск, который мне предоставил главный редактор, и я вернусь на работу в журнал. Может быть. Или не вернусь. Если почувствую, что по-прежнему не могу писать. Сэм предложил мне описать мир съемочной площадки изнутри. И не просто съемочной площадки, а той, на которой снимался Роберт Паттинсон. Кто может похвастаться таким близким («Очень близким», – захихикал голос Джулии в голове) общением с кумиром? Да все, кто работают в шоу-бизнесе. Но они же не пишут статьи. А ни один журналист не проникал в этот мир изнутри. Никого не пускают в святая святых. Если журналист и работает на площадке, ему показывают только то, что считают нужным. Конечно, такой мой репортаж мог произвести фурор. И только одно останавливало меня. Роб. Это будет нечестно по отношению к нему.
Я вспомнила, как Сэм поцокал языком, усмехнувшись на мои сомнения.
– Честная ты моя! – проговорил он, обнимая меня. – Хорошо, не пиши статью. Напиши роман. О влюбленной фанатке. В подробностях.
Я покосилась на него:
– Таких фанфиков – пруд пруди. Никому это неинтересно.
– Если напишешь ты – это будет интересно.
– Я, конечно, ценю твое высокое мнение о моих способностях, но боюсь, ты не адекватно меня оцениваешь, – пробурчала я.
– Я-то тебя адекватно оцениваю, только честно не говорю. Чтоб не обижалась, – невозмутимо заявил Сэм и, хмыкнув, поднял бровь в ответ на мой испепеляющий взгляд. – Тебе не угодишь. Хвалишь тебя – плохо, ругаешь – тоже плохо. Ты сама хоть знаешь, чего хочешь?
«Честно говоря, совершенно не знаю. Но не признаваться же тебе в этом!»
Я промолчала.
– Понял, – вздохнул мой бывший. – Не знаешь. – Он сделал паузу и добавил тихо: – Ладно, солнце, не расстраивайся. Иногда решение приходит само собой.

---

POV Роберт

Я попрощался с Дином и Харди и, открыв дверь, ввалился в холл. Как хорошо чувствовать себя дома. Даже если это только арендованное жилье. Может быть, я и надумаю когда-нибудь купить дом. Не побоюсь этого.
Мишка, обгоняя Миранду, выскочил мне навстречу. Я наклонился и потрепал его за уши.
Мягко, по-матерински, моя домработница спросила меня:
– Ну как ты, Роб? Устал? Сделать кофе?
– У меня нет сил отказаться. И ты со мной посиди, выпей, – улыбнулся я. И вдруг подумал, что было бы приятно, если бы не Миранда предлагала мне это, а моя девушка, которая жила бы со мной.
Минут через пятнадцать, уже переодевшись в спортивные штаны и домашнюю футболку, я вошел в кухню. Миранда поставила чашки на стол, присела к нему. Усиленно разглядывая поверхность жидкости, закручивающейся спиралями от движений ее ложечки, она спросила:
– Ну, как там Вероника?
– По-моему, хорошо. А почему ты спрашиваешь? Вы ведь и так созваниваетесь.
Миранда посмотрела на меня:
– Тебе это неприятно? Что я что-то обсуждаю с ней за твоей спиной?
– Да нет, почему? – смутился я. – Я так не думал.
– Роб, я очень люблю Веронику. Наверное, я мечтала о такой дочери, как она. Но ты для меня на первом месте. Я всегда на твоей стороне.
– Ты к чему это сейчас говоришь? – осторожно поинтересовался я.
– Ни к чему. Просто чтоб ты знал. И я не знаю, что там у вас с Вероникой, я не должна лезть в ваши дела, но мне кажется, что что-то происходит.
Кошмар. Даже Миранда, хоть мы и не часто с ней общаемся, заметила, что у нас не все хорошо с Вероникой. Эта Кира все лезет и лезет в мои мысли. Нет, надо бросать это дело. Решил, что буду с Вероникой, значит надо заняться налаживанием отношений с ней.
– Может быть, я был не совсем мягок с ней последнее время, вел себя слишком... Я постараюсь исправиться.
Миранда заерзала на стуле:
– Роб, ты любишь ее? Ты счастлив с ней?
– Почему ты спрашиваешь? – испугался я.
Неужели по мне так сильно видно, что я увлекся другой девушкой?
– Прости, Роб. Но мне кажется, вы совсем не подходите друг другу.
– Странно слышать от тебя такое, – удивился я.
– Я люблю Веронику. И тебя люблю. И раньше мне казалось, что вы действительно созданы друг для друга. Но сейчас я вижу, что ошибалась. Мне кажется, ты не рад, что из-за этих фотографий должен был признать ее своей девушкой. Я права?
– А откуда ты… – начал я и тут же сообразил: – Вероника рассказала?
Миранда виновато кивнула.
Все всё знают про меня. Невозможно ничего скрыть. Невозможно оставить себе что-то личное. И я с этими фотками… Ну, пусть Вероника виновата, но ведь не могла же она противиться предложению своих боссов, желающих попиарить свою продукцию на наших отношениях. Кому как не мне знать об этом, и какое право я имею ее в этом упрекать? Тем более она хочет развития наших отношений, как любая девушка, и я просто козел, что не даю ей того, чего она хочет.
– Да что теперь об этом говорить, – пробурчал я. – Я вовсе не обижаюсь на нее за эти фотографии. Все нормально.
– Что значит "ты не обижаешься на нее"? Ты считаешь, это она заказала ваши фотографии? – удивилась Миранда.
– Она не заказала, но, конечно, знала, что нас будут фотографировать.
– Да ничего она не знала! – воскликнула моя домработница и тут же осеклась.
– В смысле "не знала"? А тебе откуда это известно?- опешил я.
– Да потому что она недоумевала, кто подставил тебя с этими фотографиями, и плакала, когда рассказывала, как сильно ты на нее разозлился. Ей было обидно, что ты подумал на нее, и она, всхлипывая, все повторяла: «Неужели он настолько плохо меня знает? Я никогда бы так не поступила», – Миранда свела брови: – Вероника меня убьет за то, что я тебе рассказала. Не говори ей, пожалуйста.
Я потрясенно молчал. По-моему, хуже засранца, чем я, свет еще не видывал.
Миранда посмотрела на меня, приоткрыла рот, как будто что-то хотела сказать, но, видимо, так и не решившись, снова его закрыла.
– Что? – не выдержал я.
Она отвела глаза и потянулась к чашке:
– Ничего.
Я молчал, глядя в окно. Звезд с того места, где сидел я, не было видно, но я знал, что они там. А с облюбованного мной стула на кухне Киры звезды видны. Даже странно – звезды видны в городе. Или они видны только когда смотришь в ее окно? И может, она сейчас сидит на своей кухне, выключив свет, и смотрит на ночное небо. Завтра я увижу ее. Увижу. Я запретил себе о ней думать, но проще, кажется, запретить себе моргать. До рези в глазах, до слез. И все же… У меня есть Вероника. Это моя девушка. Я остаюсь с ней.
– Я так запутался, – прошептал я.

---

POV Кира

Вернувшись с сегодняшних съемок домой, я, не зажигая света, прошла на кухню, налила себе стакан воды и уселась на стул Роба. Обычный предмет мебели имел теперь собственное имя в моем воображении, и мне очень нравилось сидеть на этом стуле. Все вещи в помещении вокруг меня и даже за окном выглядели совершенно иначе с этого места. Я как будто глядела на мир глазами Роба, когда садилась на его стул.
«Ты безнадежна», – вздохнул в моей голове Сэм. Да, именно так. Сегодня, глядя издали на Роба на съемочной площадке, я поняла, что мне незачем решать, как вести себя с ним. Он уже решил все за меня. Он держался на расстоянии и даже не смотрел в мою сторону. Впрочем, я и не подходила достаточно близко. Может быть, он и поздоровался бы со мной, проявив обычную вежливость, но я не собиралась это проверять. Он целовал Веронику. Он для себя решил, что она важнее. «Он целовал Веронику уже после того, как позвонил тебе и нарвался на Сэма. Он мог разозлиться, и это был его способ мести», – зазвучали голоса в голове. Ну, нет! Я не должна позволить своим внутренним голосам, выражавшим мои подсознательные желания, убедить меня в том, что я еще что-то значу для Великолепного Засранца. Все кончено. Я помощница декоратора, а он мега-звезда. Граница проведена, и ее не пересечь.
Но было еще что-то, что заставляло меня задуматься. Телохранитель Роба, мистер Макманус, известный всем фанаткам мистера Паттинсона как Дин. Когда сегодня я тащила коробку на съемочную площадку, он вдруг возник у меня на пути и произнес:
– Мисс Уилсон, давайте я вам помогу.
Если честно, я его побаивалась. Не знаю, почему. И в ответ начала что-то лепетать о том, что не хочу его затруднять. Но он невозмутимо перехватил коробку и сказал:
– На съемочной площадке Робу никто не угрожает, а мне скучно просто сидеть и смотреть на него.
Потом он повернулся и широким шагом направился к месту съемок, а мне пришлось чуть ли не вприпрыжку поспевать за ним. Он молчал, и только когда мы дошли до места, поинтересовался, куда поставить. А после, так же молча, удалился.
Я не придала этому значения, но следующий эпизод заставил меня задуматься. Когда я сидела на складном стуле в тени, наблюдая издали за съемочным процессом, Дин возник откуда-то из-за моей спины, спросил:
– Не возражаете? – и уселся на стул рядом со мной.
Я с запозданием кивнула, а Дин протянул мне банку колы, запотевшую от холода:
– Хотите? Сегодня жарко.
Я смущенно поблагодарила и взяла банку из его рук. Пить мне не хотелось, но неудобно было отказаться.
Дин так же невозмутимо повернулся и стал наблюдать, как Роб с Джейком играли сцену, изредка прихлебывая колу из своей банки. Я тоже следила за игрой Роба, но так же откровенно любоваться им, как раньше, я стеснялась в присутствии соседа. Он смущал меня, и иногда я украдкой пыталась на него взглянуть. Не поворачиваясь ко мне, он вдруг сказал:
– Робу тяжело сейчас приходится. Совсем вымотался.
Зачем он мне это говорит?
– Почему? – осторожно спросила я.
Дин искоса бросил на меня взгляд:
– Навалилось много всего. Все думают, что он двужильный. Сверхчеловек, идеал. Все может, все умеет. Всегда поступает правильно. А он старается соответствовать, чтобы не разочаровать никого. Чтобы оправдать чужие ожидания.
Я не рискнула спрашивать, почему он говорит это мне. Лишь кивнула и ответила:
– Да, должно быть это нелегко. Но, видимо, он такой человек. Что тут можно сделать?
Дин посмотрел на меня, опять отвернулся и, глотнув еще раз из банки, сказал:
– Наверное, что-то можно. Из любой ситуации есть выход.
Я не посмела больше ничего говорить, теряясь в догадках. А Дин, отпустив еще несколько ничего не значащих, на мой взгляд, замечаний по поводу действия, разворачивающегося на съемочной площадке, через некоторое время кивнул мне и ушел.
И теперь я сидела на своей кухне и ломала голову, был ли этот разговор совершенно спонтанным со стороны Дина, или все же он неспроста обращался? Стемнело, в окно заглянули звезды. Я обожала любоваться бескрайними небесными пространствами. Именно по ночам мне лучше всего писалось. Воображение разыгрывалось от таинства, происходящего во Вселенной. Но сейчас я уже устала, надоело ломать голову, захотелось есть. Я включила свет и пошла переодеваться. В комнате царил беспорядок. Утром я проводила Сэма и убежала на работу. На диване по-прежнему валялась гитара: перед уходом мой спаситель сыграл мне шутливую песенку в надежде поднять мне настроение. Мой великодушный Сэм…
Нет, не буду сейчас думать о нем. Невыносимо трудно. Я бросила джинсы на кресло, слишком уставшая, чтобы донести их до нужного места, натянула трикотажную юбку и уже взялась за футболку, когда запел дверной звонок.