Девушка в моей голове

Она сбила меня с ног. В прямом смысле слова. Я как раз собирался переходить пустынную дорогу, а она налетела на меня сзади. Толчок в спину был такой сильный, что я не удержался и полетел носом в обледенелый асфальт. Уже почти перед самым соприкосновением с жесткой поверхностью я откинул пакеты и подставил руки, на которые и пришелся весь удар. Все же ободранные до крови ладони предпочтительнее содранной на терке асфальта физиономии. Сработал профессиональный страх за свой рабочий инструмент – лицо.

Краем глаза я заметил, что рядом со мной упал кто-то еще. Я приподнялся, чтобы взглянуть на спутника по несчастью, но одна рука соскользнула по льду, и, чтобы все же не ткнуться лицом в снежную жижу, я перекатился на спину, а затем попытался сесть. Девушка с рассыпавшимися по плечам светлыми волосами, одетая в бежевое пальто, сидела на асфальте, покрытом смешанным с грязью снегом, неудобно подвернув под себя ногу; ее голые коленки торчали в дырах разорванных колготок.

Она испуганно смотрела на меня, и я удивился: «Неужели я такой страшный?» Стал вставать, оперся ладонью на землю, зашипел, уселся на задницу, чувствуя, как промокают джинсы в месте дислокации пятой точки, и холод пробирается в тело. Посмотрел на свои руки – кошмар: грязь вперемешку с кровью.

И что теперь делать? В таком виде я не могу идти к Áнжеле на вечеринку, мне придется возвращаться домой и переодеваться; и вряд ли таксист будет доволен, если я оставлю отпечаток своей грязной задницы на сиденье в его машине, а значит, придется идти пешком. Я оглядел свои пакеты, и увидел, что подарки вывалились, испачкались, обертка порвалась.

– Черт знает что! – раздраженно высказался я. – Столько проблем из-за того, что кое-кто не умеет держаться на ногах.

Девушка завозилась рядом, пытаясь подняться, и, резко вскрикнув, схватилась за щиколотку вытянутой из-под себя ноги. Из ее глаз брызнули слезы, и она вдруг зло сказала:
– Ненавижу тебя, Паттинсон!

Я опешил. Сидя в луже растаявшего подо мной снега, я молча наблюдал, как девушка, закусив губу и дрожа, поднимается на ноги. Она встала, перенесла вес на одну конечность, нависла надо мной, и теперь я взирал на нее снизу вверх. Она оглядела свое теперь уже грязно-пятнистое пальто, наверняка безнадежно погубленное, и лицо ее сморщилось от еще большей обиды. Слезы потекли сильнее, и она повторила:
– Ненавижу!

Я настолько растерялся, что даже не разозлился как следует и, скорее в недоумении, чем в раздражении, проговорил:

– Эй! Это не я вас толкнул, а вы меня! Это вы свалили меня в грязь и испортили мои подарки. А меня ждет женщ… ждут люди, и как я заявлюсь к ней… к ним в таком виде?

Губы девушки скривились еще больше, и она еще злее повторила:
– Если она тебя любит, то будет рада видеть любого! И будет ждать столько, сколько потребуется. И все поймет.

Девушка уже повернулась, чтобы уходить, вдруг как будто что-то вспомнила, поозиралась вокруг, склонилась, слегка простонав, и подняла с земли грязный сверток. Покрутив его в руках, она кинула его мне на колени:

– Это тебе. Подарок. С Рождеством! – зло сверкнув глазами с размазанной под ними тушью, похромала прочь.

***
Анжела не стала ругать меня за то, что я опоздал. Конечно, я ведь позвонил ей, объяснил, в какую ситуацию попал, и предупредил, что задержусь. Мне пришлось заново упаковывать подарки. Найти в канун Рождества место, где это можно было сделать, оказалось затруднительно, поэтому опоздал я сильно. Вечеринка была в разгаре, все уже были навеселе, на столах горели свечи, было уютно и тепло, и не только в физическом смысле. Может быть, поэтому я, ввалившийся с холода, трезвый и злой, с саднящими ладонями, почувствовал себя безнадежно чужим на этом празднике жизни.

Может быть, поэтому спустя час Анжела нашла меня в полумраке на веранде. Она щелкнула выключателем, и я зажмурился от яркого света.

– Роб, что-то случилось? – поинтересовалась она спокойно, но я понял, что она раздражена.
– Прости, Анжела, я что-то не в духе. Руки сильно болят и замерз, пока шел в мокрых штанах домой. По-моему, у меня озноб, кажется, я заболеваю.

– И поэтому ты стоишь на холодной веранде? – скептически поинтересовалась Анжела. – Ну как знаешь. – Она выключила свет и ушла.

А я остался стоять, прижавшись плечом и виском к замерзшему стеклу, медленно потягивая розовое вино из бокала и наблюдая, как белый снег ложится ровным слоем, пряча неаккуратность улиц.

«Ненавижу тебя, Паттинсон».

Я не мог выбросить сегодняшнюю нечаянную виновницу моего падения из памяти. Но почему она меня ненавидит? Мы виделись с ней раньше, и я ее когда-то обидел? Ее лицо мне показалось совершенно незнакомым. Если честно, я не разглядел ее как следует, и сомневаюсь, что узнал бы, встретив вновь, особенно если она переоденется. Она же меня явно знала. Возможно, какой-то ответ мог оказаться в том грязном свертке, который вручила мне незнакомка. Я так и не раскрыл его, потому что торопился к Анжеле.

«Это тебе. Подарок. С Рождеством!»

Может быть, она одна из тех моих антипоклонниц, которые ненавидят меня? Может быть, нападение на меня было спланированной акцией? А сама она упала случайно, потому и разозлилась? И что же могло быть в том свертке? Может быть, бомба? Я усмехнулся своим мыслям. И сейчас моя квартира разнесена вдребезги. Подарок к Рождеству.

Жаль, что я бросил курить. Жаль, что я не люблю розовое вино. Я приоткрыл дверь и вылил остатки из бокала. Красноватые брызги окрасили снег, словно капли крови.
Я тихо вернулся в прихожую, нашел свою куртку, слушая, как играет музыка и смеются люди в гостиной, натянул шапку и вышел в темноту. Не прощаясь.

***

Я не стал вызывать такси. Хотелось просто идти по ночному Лондону, смотреть на горящие огни и ощущать мягкое прикосновение снежинок к лицу. Я странно чувствовал себя. Еще утром я подумывал о том, чтобы предложить Анжеле начать жить вместе. Казалось, что мы уже созрели для этого, что наши отношения достаточно крепкие, мы понимаем друг друга. На моем языке это означало, что Анжела понимала меня, не устраивала истерик, когда я срывался на съемки и редко бывал с ней, когда забывал поздравить ее с днем рождения или не помнил о какой-то другой такой же важной дате. Она терпела выходки моих поклонниц, она понимающе относилась к моему публичному имиджу. Я считал, что мне повезло с ней, и намеревался перевести наши отношения на новый уровень.

Что же изменилось? Я и себе не мог ответить. Может быть, это странное происшествие, помешавшее мне вовремя прийти на вечеринку и застать Анжелу одну, было знаком? Намеком, что мое намерение неправильное, что я ошибаюсь, что тороплю события. Что я упустил что-то важное. А еще этот снег! Я уже и забыл, когда последний раз в Лондоне шел снег. А потому видеть его было странно и тревожно.

Я подошел к дому и остановился перед крыльцом, подняв голову и поглядев на темные окна. Квартира пока еще цела. Почему-то не хотелось идти внутрь, не хотелось трогать сверток. Нет, я не думал, что там действительно бомба. Не особо важная я персона, чтобы меня убивать таким изощренным способом. Но, тем не менее, почему-то хотелось оттянуть момент открытия «подарка».

Наконец, вздохнув, я открыл дверь и начал подниматься по лестнице. Зайдя в квартиру, я включил свет и пригляделся к грязному свертку. Он спокойно лежал на том же месте, где я его оставил. Сейчас он казался мне хищным зверьком, притаившимся, свернувшимся клубком и зло поблескивающим маленькими глазками, выжидая, когда я приближусь, чтобы вонзить в меня свои острые зубки.

Я разделся, прошел на кухню и сварил себе кофе. Вернулся в комнату, уселся в кресло и уставился на сверток.

«Ненавижу тебя, Паттинсон».

«Это тебе. Подарок. С Рождеством!»

Было что-то неправильное в ситуации. Что-то, что смущало, тревожило, бередило душу. Да, я знаю, что у меня есть хейтеры, есть антипоклонники, которые ненавидят меня – просто так, сами не понимая за что, но встретить вот так одну из них в канун Рождества, когда все люди радуются и готовятся к празднику… Когда все веселятся и готовы простить своих недругов… Было неожиданно больно.

А сверток лежал, слепо глядя на меня, и терпеливо ждал.

Так можно и всю ночь просидеть. Ладно, чему быть, того не миновать. Я отставил пустую чашку, поднялся и направился к «подарку». Он не укусил меня, когда я прикоснулся к нему, не ударил током и не взорвался. Он послушно дал себя развернуть. Внутри оказалась коробка конфет с надписью на каком-то иностранном языке и DVD-диск. Надписей на нем никаких не было. Я удивленно покрутил его в руках, а потом вставил в плеер.

На экране появилась моя недавняя «знакомая», и она улыбалась в камеру. Улыбка ей шла. Она находилась в какой-то большой комнате с огромными окнами, судя по всему, балетной студии или в чем-то таком.

– Здравствуй, Роб! – сказала она, а я вздрогнул. Неожиданно показалось, что она сейчас находится здесь и может меня видеть.

– Меня зовут Саша, я из России, и я твоя поклонница, – она говорила по-английски с сильным, но милым акцентом. В тех коротких рубленых фразах, которые она мне бросила при знакомстве, я акцента не уловил.

Девушка на экране смущенно хмыкнула и отвела глаза, потом словно собравшись с духом, снова посмотрела на меня. Точнее, в камеру.

– Мне нравятся твои фильмы, ты талантливый, красивый, потрясающий и бла-бла-бла.

Она расхохоталась, а я растерянно улыбнулся ей в экран, не понимая, как реагировать.
Это что?

– Это вступление, – улыбнулась она. – Так ведь должны сказать твои поклонницы? Это все правда, все так и есть. Только…

Она посерьезнела, и мое сердце пропустило удар. Что – только?
– Наверное, я скажу глупость. Ты, наверное, подумаешь, что я – сумасшедшая, – она сделала паузу. Потому тряхнула головой: – Ну и пусть! Я все равно это скажу.

Она пристально взглянула с экрана, и я снова почувствовал себя неуютно, как будто она действительно была здесь и смотрела мне в глаза.

– Ты чувствуешь иногда, что ты один во всем мире? Это глупо, я знаю. Ты вечно окружен толпой – друзей, коллег, поклонников, охранников, папарацци. Ты никогда не бываешь один. Но когда я смотрю в твои глаза на экране, мне кажется, будто ты бесконечно глубоко одинок. Ты говоришь с кем-то, улыбаешься, люди смеются твоим шуткам, а ты чувствуешь, что вокруг никого. И когда тебе больно, тебе некуда пойти с этой болью. Потому что тебя не поймут или потому что тебе не хочется этой болью с кем-то делиться. А когда ты счастлив… тебе тоже некуда пойти. Тебе кажется, что все вокруг ненастоящее. Брызги реальности тают в этом придуманном мире. Их не поймать, не удержать. Вокруг только тени, только картонные фигуры, статисты, служащие больше для оформления мизансцены. И нет рядом близкого человека, которому можно довериться. Кого-то настоящего, кого-то… существующего, кого-то реального. Кому ты даже мог бы ничего не говорить, потому что этот человек чувствовал бы тебя как самого себя. Понимал тебя. Ведь именно это тебе нужно, правда?

Она замолчала, ее глаза затуманились, будто ее внутренний взор видел что-то, чего не было перед ней.

– Именно так чувствую себя я, – ее губы чуть изогнулись в легкой смущенной улыбке. – Я не звезда, меня не окружает толпа, но у меня много друзей… ну, я называю их друзьями… у меня есть коллеги и родственники, но я чувствую себя одинокой... Нет никого рядом, с кем бы я хотела делиться тем, что у меня на душе. И вот однажды… Однажды я увидела твои глаза на экране и… Ты веришь в теорию, что мы узнаем свою вторую половинку по глазам? Именно поэтому влюбленные веками не могут насмотреться в глаза своих любимых.

Она замолчала и посмотрела куда-то вдаль мимо камеры.

«Красиво сказано, – подумал я. – Только почему ты не узрела свою половинку в каком-нибудь соседском русском парне? Почему нужно было ее увидеть в далеком англичанине, посмотрев на него на экране телевизора? Англичанине, о котором ты ничего не знаешь, кроме того, что сама о нем выдумала».

Девушка вдруг усмехнулась и снова посмотрела на меня с экрана:
– Конечно, ты подумаешь, что я повелась на твою славу, твою красоту, твою популярность, твою звездность… Конечно, все девушки мечтают о принцах. О чем-то сказочном и недосягаемом. Только я повелась на одиночество в твоих глазах, увидев в них отзвуки моего одиночества. Которые сложились вместе, как два разорванных куска записки… и я перестала чувствовать себя одинокой. Мне кажется, что моя половинка наконец-то нашлась. Пусть и далеко от меня, пусть она и не знает, что…

Она пожала плечами.

– Ты можешь мне не верить. Я ничего не буду тебе доказывать. Если моя теория верна, ты сам, без моих убеждений, почувствуешь, что я… – паузы в ее речи были длиннее фраз.
Она снова тряхнула головой.

– А если нет – значит, я ошиблась. Но это не страшно. Просто знай: если тебе будет больно...Или если тебе будет радостно, и тебе не с кем будет поделиться этим… Просто знай, что за много-много тысяч километров, где-то далеко… – Она повела вокруг рукой, обернувшись, и я, последовав за ее взглядом, увидел за огромными окнами зимний городской пейзаж, дома, засыпанные снегом. – Где-то далеко есть тот, кто почувствует твою боль и твою радость. Ты всегда можешь поделиться этим со мной, если будет желание... Просто мысленно расскажи мне об этом. И я почувствую. А сейчас… Это тебе мой подарок.

Она отошла куда-то за пределы камеры, и зазвучала музыка. Девушка вышла на середину зала и закружилась в танце.

Я не понимал слов песни, я только заворожено смотрел на то, как легкая фигурка в белом платье кружится по студии, а за окнами, повторяя ее движения, кружится и падает снег.

«Ненавижу тебя, Паттинсон».

«Это тебе. Подарок. С Рождеством!»

Наконец танец закончился. Она снова подошла к камере и, глядя на зачарованного меня, сказала:
– Я знаю, что ты никогда не ходишь один. Но я загадала, что если я встречу тебя и если ты будешь один, то я отдам тебе этот подарок. Потому что это будет знак, что… Ладно, неважно. Там, где ты сейчас, ты один, вокруг полумрак, за окном идет снег, а ты смотришь это видео… И значит… Скажи, что это ничего не значит! Ну, давай: «Это ничего не значит! Все это глупости». Рискнешь? А вдруг ты ошибаешься? Вдруг?..

Она улыбнулась, подняв брови, и запись кончилась.

Что это было?

Я встал и в раздумье подошел к окну. Снегопад стал более сильным, практически как у девушки за окном. Никогда не видел такого в Лондоне.

Саша. Я произнес имя вслух, попробовав его на вкус, прислушавшись к своим ощущениям.

А вдруг?

Ее слово звучало рефреном в голове. Чувствую ли я, что она моя половинка? Даже странно думать об этом. Какая-то незнакомая девушка сказала, что я тоже что-то должен почувствовать, если это правда. Я чувствую это? Что я вообще чувствую сейчас?

А вдруг?

Глупости. Какая-то случайно встретившаяся девушка не может быть моей половинкой. Девушка, которая так разозлилась на меня из-за своего падения, что сказала, что ненавидит меня. Сама виновата, а винит меня. Не очень красиво это ее характеризует.

А вдруг?

Все это ерунда. Очередная поклонница, которая хочет показаться оригинальной. Я хмыкнул. Надо признать, ей это отчасти удалось. Несколько необычное знакомство.

Я вздохнул. Ладно, уже поздно. Пора ложиться спать. Завтра я съем конфеты, выкину диск и забуду обо всем, что сегодня случилось.

Я решительно улегся в постель и решительно закрыл глаза. И впервые за долгое время мне удалось моментально заснуть. А во сне в большой балетной студии кружилась девушка в белом платье. Падал снег.

Разбудил меня телефонный звонок. Я поднял трубку, не открывая глаз:
– Алло?
– Ты вчера ушел и даже не попрощался. Совести у тебя нет, – насмешливо проговорила Анжела в трубку.

Ненавижу тебя, Паттинсон.

Голос вчерашней знакомой прозвучал так явственно рядом, что я от неожиданности подпрыгнул на кровати и стал озираться вокруг. Обстановка комнаты пялилась на меня с прежней неодушевленностью.

– Я, между прочим, волновалась, – продолжила Анжела.
– Э… Да, извини. Я вчера был не в лучшей форме, – промямлил я.
– Я не успела отдать тебе мой подарок.

Это тебе. Подарок. С Рождеством!

– Черт! – я вскочил с кровати на ноги, сделал поворот вокруг своей оси, внимательно оглядывая комнату. Понимая, что спрятаться тут негде, я все равно ожидал увидеть девушку со светлыми волосами. Сашу.

– Ну, зачем же так переживать, – усмехнулась Анжела. – Заезжай сегодня, и я тебе отдам его. Сегодня друзей не будет. Побудем одни, поговорим, только ты и я.

Ты чувствуешь иногда, что ты один во всем мире?

Я поперхнулся. Потом попытался взять себя в руки:
– Я сейчас поеду к родителям, как обычно. А вечером – к тебе.

И мысленно: «Как там тебя?.. Саша! Отстань! У меня своя жизнь. И ты точно не моя половинка!»

– Хорошо, договорились, – ответила Анжела. – Целую.

И отключилась. А я так и держал трубку в руке, пытаясь через гудки услышать мысленный ответ. Ответа не было.

***

Я сидел за рождественским столом у родителей и наслаждался уютной домашней атмосферой. Никакие странные поклонницы, или хейтеры, или кто она там эта странная русская, – не должны помешать мне радоваться празднику.

– Роб, что-то случилось? – спросила меня мама.
– Случилось? – удивился я. – Нет, почему ты так решила?
– Не знаю. Просто ощущение, что ты где-то далеко.

…Ты где-то далеко сидишь в полумраке один…

«Заткнись! – мысленно огрызнулся я. – Сиди там в своей заваленной снегом России и не лезь в мою голову!»

– С Анжелой все нормально? Вы не поссорились? – продолжала мать.
– Мам, все нормально, правда. А даже если мы и ссоримся иногда, это ничего…

… скажи, что это ничего не значит…

– … не значит! – последнее слово я практически прорычал, и мать недоуменно уставилась на меня. Я усилием воли заставил себя успокоиться и продолжил нормальным голосом:
– После вас я поеду к ней, мы договорились.

Мать удовлетворенно кивнула и перевела разговор на другое.

Позже, сидя у Анжелы, я нервно прислушивался к мыслям в своей голове: не появится ли вновь чужой голос. Еще не хватало, чтобы эта сумасшедшая русская комментировала мои отношения с девушкой. Но, кажется, все было тихо.

«Эй, – вдруг удивленно спросил я сам себя, – я что, верю, что она может разговаривать со мной на расстоянии? Бред какой-то! Просто эта ситуация выбила меня из колеи, ее слова зацепились в моем сознании и теперь вылазят по поводу и без».

Я должен отстраниться от всего этого, выкинуть из головы и продолжать жить своей обычной жизнью. Я собирался предложить своей девушке переехать жить ко мне, вот сейчас я это и сделаю. Я невольно опять прислушался к мыслям в своей голове, словно ожидая чьего-то возражения, вмешательства, и тут же себя одернул. Ну, хватит уже!

– Анжела… – начал я.
Девушка с улыбкой приготовилась внимательно меня слушать. А у меня перед глазами всплыло воспоминание о совсем другой улыбке, и я сказал совсем не то, что собирался.
– Анжела, ты веришь в теорию, что мы по глазам определяем свою вторую половинку?
Девушка озадаченно посмотрела на меня:
– О чем ты, Роб? Какую половинку? По каким глазам?

Я рассмеялся. Действительно, звучит, бредово. Но решил все-таки объяснить:
– Есть теория, что влюбленные не могут никак насмотреться в глаза друг друга, потому что в них они видят свою настоящую вторую половинку. А ты что думаешь по этому поводу?

Ожидая ее ответа, я вгляделся в ее лицо и вдруг поймал себя на неожиданном выводе: я никогда не смотрел Анжеле в глаза. Не задумывался, какого они цвета, формы, не видел вот этих крапинок вокруг зрачка…

– Ерунда, – отмахнулась Анжела. – Ты же знаешь старую истину: любовь – это когда люди смотрят в одну сторону, а не друг на друга. Поэтому какая разница, какие у нас глаза или какая внешность? Главное, чтобы у людей было много сходства внутри, чтобы были общие устремления, общие взгляды.

…чтобы рядом был кто-то настоящий, к кому ты мог бы придти со своей болью, кто понимал бы тебя…

Я сделал вид, что не услышал последней фразы в своей голове и невозмутимо сказал:
– Анжела, я не все рассказал тебе… Ну, из-за чего я вчера опоздал.
– Ты сказал, что поскользнулся, упал и сильно испачкался. И что – это неправда? – недоуменно поинтересовалась Анжела.
– Нет-нет, это все правда! Так неожиданно выпал снег…
– Ненавижу снег, – вдруг перебила меня Анжела, кинув взгляд в окно, где от белого великолепия оставались только воспоминания.

… ненавижу тебя, Паттинсон…

Я сжал мысленно зубы, но постарался не обращать внимания на голос в голове и продолжил:
– Это правда. Но это не вся правда. Я не сам поскользнулся, меня толкнули. Девушка.
– Эм-м? – Анжела удивленно перевела на меня взгляд. – Девушка толкнула? Специально, что ли?
– Не знаю. Я так и не понял. То ли специально, то ли она сама поскользнулась и случайно толкнула меня…
– И что дальше? – явное недоумение было написано на ее лице. – К чему ты мне это рассказываешь? – и вдруг она усмехнулась: – Она что, понравилась тебе? Она симпатичная?
– Симпатичная? – растерялся я. – Не знаю. Я как-то про это даже не подумал… Она сказала, что меня ненавидит.
– Что? – вдруг расхохоталась Анжела. – Ненавидит? Почему?
– Не знаю, – я пожал плечами. – Этого я тоже не понял. Может быть, потому что упала и испачкала красивое светлое пальто… А может, потому что подвернула ногу, и ей было больно… А может быть, по какой-то иной причине, которой я не понимаю…
– Подожди, – перебила меня Анжела, – ты сказал, она тебя сбила? Или ты ее?
– Она меня, – несколько раздраженно ответил я. Меня почему-то злило, что моя девушка отвлекается на всякие второстепенные детали и не дает объяснить, что меня на самом деле волнует.

А ты сам знаешь, что тебя волнует?

Я растерянно прислушался к себе. Это я сам себя спросил? Или эта сумасшедшая опять лезет в мои мысли?
– Она тебя сбила, а потом еще и обиделась? Вот идиотка!

Это ты идиотка!

Я застыл. А это кто сейчас подумал? Это я так подумал про свою девушку? Или эта сумасшедшая русская лезет мне в голову и комментирует мой разговор? Если первое, то почему я так злюсь на мою девушку? А если второе, то… кажется, я схожу с ума. Я же не могу всерьез допустить, что человек, находящийся далеко, просто охрененно далеко от меня, мысленно разговаривает со мной? А кстати, интересно, где она сейчас? Уже улетела в свою Россию или все еще в Лондоне?

«Господи, да какая разница? – одернул я сам себя. – Даже если она стоит под окнами дома Анжелы, я все равно не мог бы ее услышать».

Я встал и подошел к окну. На улице никого не было.
– Роб, да что с тобой происходит? – удивилась Анжела. – Кого ты там высматриваешь? Эту свою идиотку? – она рассмеялась своей шутке.

– Да, именно ее, – спокойно подтвердил я, с любопытством глядя на свою девушку.
– Ро-о-об, ну хватит! – засмеялась Анжела. – Мы тратим время на всякие глупости. Не хочу я больше говорить о ней. Давай поговорим о чем-нибудь более интересном. Например, о нас.
– А если я хочу о ней говорить? – поинтересовался я. – Мои желания тебя совсем не волнуют?

Анжела застыла. А потом, чуть прищурив глаза, спросила холодным голосом:
– А мои? То есть я должна делать то, что хочется тебе? Хочется тебе говорить о какой-то сумасшедшей, которая сказала, что тебя ненавидит, и я должна говорить о ней и делать вид, что мне это интересно?

…есть ли кто-то, кто-то настоящий, кто-то реальный, к кому ты можешь прийти и рассказать о том, что тебя волнует? Кто поймет тебя?..

Я промолчал. Во всех смыслах: и вслух, и мысленно, оставив вопросы обеих девушек без ответа.

– Ты эгоист, ты знаешь об этом? – продолжала Анжела. – Тебя волнуешь только ты сам. Давай для разнообразия поговорим о том, что волнует меня? Джереми сказал, что любит меня, что всегда будет меня ждать. Он уверен, что когда-нибудь мне надоест играть роль всепонимающей девушки великого гениального недопонятого Роберта Паттинсона, который вечно приходит поговорить о своих делах и себе любимом.

Я молча поднялся и пошел к выходу.
– Что, неинтересно говорить о моих делах? – крикнула мне вслед Анжела. – Вот и подумай, каково мне – все время говорить о том, что мне совершенно неинтересно!

…я чувствую одиночество. У меня много друзей… Ну, я называю их друзьями… Но мне не к кому пойти, мне не хочется делиться с ними ни своей болью, ни своей радостью…

Я повернулся к Анжеле:
– Прости меня, – тихо сказал я. – Я действительно эгоист. Я думаю только о себе. Мне действительно хочется говорить о своих проблемах, мне хочется, чтобы понимали меня, слушали меня… Может быть, это означает, что мы не половинки друг друга? Может быть, действительно, Джереми тот, кто нужен тебе?

– Роб… – растерянно начала Анжела, – я не хотела сказать…

– Прости, – повторил я. – Со мной последнее время что-то не то. Кажется, мне нужно побыть одному и разобраться в себе.

– Если ты сейчас уйдешь, это будет значить, что между нами все кончено, – холодно сказала моя девушка.

… если она любит тебя, она будет ждать тебя, она примет тебя любого…

– Так тому и быть, – вслух сказал я, отвечая сразу обеим девушкам.

И вышел.

Ноги сами вынесли меня на то место, где она сбила меня. Я остановился и стал ждать. Может быть, если уж она умеет читать мои мысли, она узнает, что я жду ее, и придет?

Окоченев окончательно, я мысленно взмолился: «Эй, ну как там тебя… Саша! Я замерз, я устал, я медленно и верно схожу с ума. И это все из-за тебя! Ну, пожалей же меня! Скажи что-нибудь!»

…ненавижу тебя, Паттинсон…

«Но почему?! Что я сделал?»

…Ничего. Ты ничего не сделал. Прости, я просто дура. Я не знаю, что на меня нашло. Я не знаю, почему я решила, что ты моя половинка. Это глупо, я знаю. Я так красиво себе все намечтала… Что увижу тебя, и ты будешь один, без этой своей вечной толпы вокруг… И я подойду к тебе, а ты посмотришь мне в глаза и… И поймешь, тоже поймешь, что я та, кто тебе нужен. И я действительно увидела тебя, и ты на самом деле был один. Я обрадовалась, заторопилась к тебе… Вообще я люблю снег. Так красиво, когда он падает. Но в этом случае он сослужил мне плохую службу. Я поскользнулась, стала падать, нечаянно толкнула тебя… И сама упала, и тебя свалила в грязь. А ты даже не посмотрел на меня. Ты разозлился, и я поняла, что судьба подсунула мне пустышку. Нет, конечно, я не испытываю к тебе ненависти. Это я от обиды так сказала. От обиды на себя, что оказалась такой неловкой дурой, от обиды на судьбу, которая поманила меня надеждой на счастье и оставила в дураках, от обиды на тебя, что ты оказался не тем, кого я ждала увидеть. Конечно, ты не виноват, я понимаю. И никто не виноват, кроме меня одной. Но мне от этого не легче…

«Но подожди, – возразил мысленно я. – У меня даже не было возможности посмотреть тебе в глаза. Мы даже не поговорили нормально. Не то чтобы я верил, что ты моя половинка… Но у нас даже не было шанса это проверить! Вот видишь, я разговариваю с тобой мысленно. Я уже не могу сказать, что это ничего не значит. Ведь это что-то должно означать!»

… может быть, всего лишь, что ты сходишь с ума?..

В моей голове явственно прозвучал ее смешок.

…а может быть, это я схожу с ума, и мне кажется, что ты со мной разговариваешь. Через расстояния, через разницу во времени, через пелену этого чертового снега… У нас по-прежнему идет снег…

«Ты уже в России? – спросил я, и хоть говорил я не вслух, мой голос показался мне разочарованным. – А у нас уже снег растаял».

… я знаю. Я смотрела сводку погоды в Лондоне. Как будто судьба посмеялась надо мной. Мне удалось вырваться с работы всего на один день. Я была в Лондоне всего один день, и именно в этот день нужно было пойти снегу… чтобы свалить меня с ног… чтобы нас обоих уронить в грязь…

«Значит, ты не придешь…»

…не приду. Не мерзни, иди домой…

И я пошел домой.

Я сделал себе кофе, а потом снова включил диск, который она мне подарила. Я изучал ее, рассматривал и пытался вглядеться в ее глаза. Интересно, как я должен понять, что она моя вторая половинка? Как я должен это почувствовать?

«Саша…?»

Я не знаю. Не спрашивай. Я уже ничего не знаю. Моя теория дала сбой…

Мне показалось, ее голос стал тише.

«Эй-эй, только не уходи, – попросил я. – Останься со мной. Я понял, только сейчас понял, что я действительно одинок, и мне не к кому пойти, чтобы поделиться своими мыслями и чувствами. Может быть, я выдумал тебя, потому что мне было слишком одиноко?»

Ну, уж нет! – засмеялась она. – Я на самом деле существую. Это я сбила тебя с ног, помнишь? И это я дала тебе диск, который ты смотришь. Я существую. Я реальная. Настоящая…

«Хорошо, поправка принимается, – усмехнулся я. – Ты существуешь. Ну, тогда, возможно, я выдумал не тебя, а этот мысленный разговор, который веду с тобой?»

Кто знает? Откуда мы знаем, что мысли, которые возникают в наших головах, наши? – она словно задумавшись, помолчала. – Может быть, это я выдумала этот разговор, и мне кажется, будто ты мне отвечаешь?..

«Может быть, мы оба выдумали этот разговор?»

Может быть…

«А знаешь, мне плевать. Пусть я разговариваю с выдуманной тобой… Мне все равно от этого становится легче. Будь всегда в моей голове. Без тебя мне будет… скучно».

Если мы выдумали этот разговор, мы, наверное, сходим с ума? Может быть, нам стоит взять себя в руки и… Заставить себя вернуться к нормальной жизни? Начать учиться находить общий язык с окружающими нас людьми?..

«Ты считаешь, так будет лучше?»

Думаю, да. Сказки бывают только на Рождество. Иногда хочется поверить в мечту. Но Рождество заканчивается, продолжается обычная жизнь. Выкинь диск и забудь все…

«И ты тоже забудешь?»

Я постараюсь…

Неожиданно я разозлился:

«Это ты поманила меня надеждой на… избавление от одиночества! Это ты приехала в Лондон, свалила меня в грязь, перевернула с ног на голову всю мою жизнь! Это я тебя ненавижу!»

Она не ответила.

Я вынул диск и выкинул его в мусорный бак. И конфеты тоже.

***

Все, что ни делается, к лучшему. Теперь я это знаю точно. Моя жизнь вошла в прежнюю колею. Я больше не слышу голосов, я нормален, даже можно сказать, счастлив. Анжела вышла замуж за Джереми, и я рад за нее. Мы по-прежнему друзья, они приглашали меня к себе на свадьбу. Сначала я злился на ту странную русскую, которая внесла сумятицу в мои мысли, но теперь я даже благодарен ей за это, потому что встреча с ней заставила меня пересмотреть кое-что в моей жизни. Хорошо, что мы не допустили ошибку и не сошлись с Анжелой. Мы не половинки друг друга и не были бы счастливы вместе. Я по-прежнему один, но теперь это не тяготит меня, и я не теряю надежды. Я верю, что встречу ту, которую ждал, о которой мечтал. И когда я посмотрю в ее глаза, я пойму, что это она.

Сейчас, в канун Рождества, я с подарками тороплюсь в гости к Анжеле с Джереми. Может быть, там я свою половинку и встречу? Анжела намекала, что в гостях у нее будет кто-то, с кем мне стоит познакомиться. Я тороплюсь с подарками к Анжеле, а вокруг падает снег… Так забавно. Все так же, как год назад.

Я поддался порыву и свернул в тот переулок, где год назад так странно перевернулась моя жизнь. Ощущение дежа вю охватило меня, и я даже оглянулся, чтобы удостовериться, что сзади никакая девушка не спешит, собираясь свалиться в снег вместе со мной. Конечно же, никого не было.
Я постоял еще немного, дыша морозным воздухом и наслаждаясь легким прикосновением снежинок к лицу. Если честно, я поначалу после той моей вспышки пытался разговаривать мысленно с Сашей. Извинялся, что накричал на нее, пробовал рассказывать ей, что со мной произошло, делился с ней своими проблемами и удачами. Но она не отвечала, и я постепенно прекратил это делать. Но сейчас мне снова захотелось поговорить с ней.

– Саша, где бы ты ни была… спасибо тебе за все. Спасибо, что ты встретилась мне, что ты сбила меня с ног, в прямом и переносном смысле, что ты перевернула всю мою жизнь, спасибо, что ты есть… Где-то там… Далеко… И я надеюсь, ты уже встретила свою половинку… а если нет, то ты ее обязательно встретишь, я уверен в этом… Где-то там… поближе к себе… Будь счастлива!

Ответа я не услышал, посмеялся над собой и шагнул на дорогу, собираясь ее переходить. Последнее, что я услышал перед тем, как темнота поглотила меня, был визг тормозов. И удар…

Слушаем

Удар был такой силы, что я отлетел в сторону, протаранил головой асфальт и потерял сознание.

Первое, что я услышал, приходя в себя, было:

– Ненавижу тебя, Паттинсон!

Голос был знакомый, но я никак не мог сосредоточиться и понять, кто это говорит и почему он плачет.

– Я не знаю, как в твоем чертовом Лондоне вызвать скорую, – причитал женский голос. – И водитель, что чуть тебя не сбил, смылся. И как назло, вокруг ни одного человека, когда они так нужны. Где твоя толпа, Паттинсон, черт тебя дери? Вот дьявол! Ненавижу! Ну, очнись же, Роб!

Я подумал, что опять слышу голос в свое голове, но… Может, проверить?

– И вот совершенно незачем так орать, – пробормотал я вслух. – Голова и так раскалывается.

– Так тебе и надо! – мстительно сказал женский голос. – Раз ты ею совсем не пользуешься! Вот о чем ты думал, шагая под несущуюся машину? А если бы я не приехала в твой чертов Лондон? Я ведь не хотела! Я знала, что это бессмысленно, что это глупо. Но что-то постоянно тянуло меня сюда. И я как идиотка, примчалась на это место и… Я ведь успела в самый последний момент! – и она снова расплакалась.

– А-а! Так это ты снова сбила меня с ног? – я улыбнулся, не открывая глаз, и мстительно добавил: – Надеюсь, ты тоже упала и испачкалась!

Я попытался открыть глаза и сосредоточить взгляд на лице, склоненном надо мной. Но черты лица расплывались, и мне удалось только сфокусироваться на ее глазах, которые блестели от слез.

– Саша, мне приятно лежать на твоих коленях, но боюсь, моя пятая точка сейчас покроется льдом. И у тебя наверное тоже. Достань, пожалуйста, телефон из моего кармана. Я все же попробую вызвать скорую.

***

Везунчик этот Паттинсон. Мы приехали по его вызову и забрали его и его спутницу в больницу. Он гордо сообщил нам, что она специально из России приехала его спасти. Девушка смеялась сквозь слезы и с акцентом говорила ему, что он слишком сильно ударился головой и несет чушь. Думаю, ему действительно повезло, что она оказалась поблизости и вытолкнула его из-под машины. У нее самой оказалась вывихнута щиколотка. Думаю, им обоим было очень больно. Они были мокрые, грязные, замерзшие, но, кажется, это их совсем не заботило. Они счастливо смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. Я порадовалась за них и немного позавидовала. Может быть, мне тоже повезет, и я встречу свою половинку. Когда-нибудь. Не обязательно в Рождество. Я согласна подождать.

Падал снег.