Бонус от лица Эдварда. Часть 2

Машина мчалась всё дальше от Форкса, унося меня от Беллы, любви всего моего существования, а я долгим взглядом смотрел на сестру сквозь зеркало заднего вида. Если раньше, буквально до вчерашнего вечера, я не мог в полной мере осознать, как ловко она манипулировала мной, то сейчас попросту был не способен злиться на неё за это. Элис сделала мне удивительный подарок, не позволив уйти ни в тот первый день, ни вчера. И пока Белла выглядит довольной моим присутствием в её жизни, я буду счастлив быть рядом. Даже если это продлится всего несколько лет, оно того стоит.

"Она будет дорога тебе", – снова вспомнилось мне пророчество Элис, что она донесла до меня в день нашей с Беллой первой встречи.
- Ты ведь уже тогда знала, что мы с Беллой будем… парой?

- Я это видела совершенно ясно, – ответила сестра, и перед моими глазами промелькнула череда картинок.

Мы с Беллой на поляне – то самое первое видение с моей любимой, что я видел. Следующее - Элис держит Беллу за руки, на губах обеих сияют улыбки. Мы у нас дома, в особняке – Белла тепло обнимает Эсми, её глаза буквально излучают нежность и радость встречи. Белла сидит за столиком семьи в столовой – щеки залиты густым румянцем, Эммет хохочет…

- И Розали? – оторопело спросил я, просматривая одно из следующих видений, где Розали вполне дружелюбно улыбается Белле, пока они куда-то едут на M3.

- Даже не спрашивай, я понятия не имею как! – покачала головой Элис. – Но не думаю, что это ближайшее будущее.

"Прости, что не показывала раньше, - добавила она в своих мыслях. Я покачал головой. Не за что было извиняться. - Я лишь делаю то, что должна. Правда…" - начала сестра, но вдруг оборвала свою мысль.

- Что? – недосказанность порядком надоела.

"Правда, я не уверена, но..." – Элис вздохнула:
- …кажется, ей надо будет пообщаться с Карлайлом, – я чуть по тормозам не врезал.

- Это еще зачем?

- Лекарства. Ей нужен новый рецепт на них. Но это не так уж и срочно, - заверила она меня. – Я просто не знаю, как ей об этом намекнуть… не вести же её силой?

- Можно и силой! У неё реально есть какие-то проблемы?

- Возможно, - уклончиво ответила сестра, заставляя меня зарычать от негодования. – Я сама толком не знаю, только вижу, что они ей нужны. Но сейчас переживать не о чем, – поспешно оправдалась она.

Я вздохнул и запустил руку в волосы, стараясь успокоиться.

- Почему ты раньше не сказала?! И что именно с ней не так? Ты ведь знаешь?

- С ней все должно быть нормально, – снова заверила меня сестра с присущей ей убежденностью. - Я бы видела, будь это иначе.

Я нервно потер переносицу. Иногда хотелось придушить Элис.

- Кстати, это очередной повод поскорее рассказать ей о том, кто мы. Это даст нам большую свободу действий.

- Я подумаю, - ответил я. Но об этом думать не хотелось. Вместо этого я постарался отвлечь себя воспоминаниями. В противном случае я сейчас же разверну машину, вернусь в Форкс, схвачу Беллу в охапку и отнесу к Карлайлу выяснять, что там с ней не так. У меня было несколько догадок на сей счет, и они мне совсем не нравились.

Я вспомнил, как после нашей первой беседы на парковке я твердо решил оградить Беллу от собственного общества и игнорировать, что, в общем-то, не казалось такой уж сложной задачей. Сам я не планировал начинать с ней диалог и был совершенно уверен, что и ей этого не захочется.
Даже если людей и привлекала наша внешность, в действительности, никто из смертных не стремился к общению с нами, предпочитая лишь вздыхать издалека. Только единицы отваживались подойти и поговорить, но обычно у них получалось промычать что-то нечленораздельное, покраснеть, вызывая прилив яда, после чего они уходили. Но Белла поразила меня, сама решив завести беседу в пятницу. Словно не чувствовала, не замечала опасности, исходящей от меня.

Я должен был задержать дыхание и просто отсидеть урок, но каждое её слово, становившееся для меня полной неожиданностью, разжигало любопытство, интриговало и заставляло поддерживать разговор.

А ведь мне всего-то и нужно было не проявлять ничего, кроме вежливости, на протяжении одного дня, а в понедельник у неё уже будет новое расписание, и мы будем встречаться только в школьных коридорах и столовой! В столовую, кстати, тоже можно не ходить – все равно для меня в этом нет никакого смысла.

Но этот странный разговор, который у нас состоялся, не смог оставить меня равнодушным, даже несмотря на то, что при каждом вдохе я чувствовал, как адское пламя разгорается в моей глотке все с новой и новой силой, побуждая немедленно потушить этот огонь единственным известным способом. Всякий раз мне приходилось напоминать себе, что эта боль не причинит мне физического вреда и я вполне способен подождать окончания уроков, прежде чем отправиться на охоту. Всякий раз я напоминал себе, что охота будет вестись исключительно на животных!

Но все усилия стоили того, даже несмотря на то, что все мои попытки пробиться через невидимую стену, скрывавшую от меня такой желанный и необычный разум, провалились. Понять ход её мыслей, предугадать следующее слово в отличие от большинства людей казалось невозможным.

Несправедливость учителя вынудила заступиться. Это ведь естественный порыв – желание защищать слабых и беззащитных? Тогда мне казалось, что это так. А вот сейчас я с уверенностью могу сказать, что это был единственный случай за последние восемь десятилетий, когда я, так или иначе, пытался заступиться за человека. Белла была дорога мне уже тогда. Только я, глупец, того не понимал.

Даже невыносимая жажда отступила на второй план! Я был в ярости от несправедливости мистера Баннера. Даже если на прошлых занятиях Белла показала себя с худшей стороны, будучи рассеянной и невнимательной, что я прекрасно видел в его воспоминаниях, это не давало ему повода обвинять её в списывании. Однако, как выяснилось, Белла не так уж и нуждалась в чьём-либо покровительстве и защите, как это выглядело на первый взгляд, и вполне могла сама за себя постоять, чем снова поразила меня. Но мой лютый гнев на преподавателя не унимался до тех пор, пока мягкое прикосновение к моему плечу такой теплой ладони Беллы не ошеломило до такой степени, что я едва не позабыл о причине своей злости. Казалось, у Беллы напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, раз она посмела дотронуться до разъяренного монстра в момент его беснования. Было бы безопаснее с её стороны сунуть голову в пасть голодного льва! Однако эффект от прикосновения её руки удивительным образом расслабил меня и привел в чувство, напомнив о главном: я должен был держать себя в руках, если не собирался причинить ей вред, а находясь в агрессивном состоянии, я мог сорваться в любой момент.

Это также напомнило мне о причине, по которой мне стоило держаться подальше от Беллы Свон, но этого уже было недостаточно, чтобы ей отказать, когда она попросила продолжить разговор. Еще одна возможность разгадать её молчаливые мысли. К тому же беседа отвлекла меня от гнева на мистера Баннера.

К тому моменту, как прозвенел звонок, жажда нещадно раздирала моё горло. Всё, чего мне хотелось, это поскорее убраться из душного класса и подышать свежим воздухом, в котором не будет сладкого и ароматного запаха моей соседки. Но вместо того чтобы сорваться с места, я предложил ей свою поддержку. Баннер, стремясь вывести свою ученицу на чистую воду, собирался завалить её вопросами по всему курсу, и какая-то часть меня не хотела, чтобы Белла проходила через это в одиночку. Но всю парадоксальность и абсурдность своего предложения я осознал лишь после того, как слова вместе с последним запасенным глотком воздуха сорвались с моих губ. Вампир, защищающий человека, какая нелепость! Я не мог быть защитником Беллы Свон. Судьба выделила для меня иную роль.

Как бы то ни было, я испытал двоякое чувство, когда она сказала, что справится и сама. С одной стороны, это было именно тем, что я хотел. Я был свободен, мог покинуть класс и, наконец, вздохнуть полной грудью. С другой стороны, я чувствовал некое странное и болезненное чувство разочарования оттого, что оказался ей не нужен. Но между тем прекрасно осознавал, что мне не стоит общаться с Беллой Свон. Как бы мне того ни хотелось.

Даже Майк Ньютон понимал, что ей стоит держаться от меня подальше! Хоть я и готов был разорвать его на части за то, что он вмешивался не в свое дело, но какое он имел право давать Белле советы, общаться ей с кем-то или нет? Однако это не умаляло правдивости его слов, как и того, что Белла, кажется, решила напрочь проигнорировать все его предупреждения.

И опять я не смог определиться, что испытываю по этому поводу. Для неё было бы лучше держаться от меня подальше. Но только почему-то не хотелось, чтобы она избегала меня. Я предпочитал обманываться тем, что это её разум привлекает меня. Не сама Белла. Её мысли. Но потом, с долей восхищения наблюдая за тем, как Белла без запинки устно отвечает на вопросы мистера Баннера, я понял, что не могу игнорировать симпатию, растущую у меня изнутри. Гордая и решительная, не оставляющая и повода усомниться в своих знаниях, Белла Свон становилась дорога мне. Однако главным моим приоритетом были не мои низменные эгоистичные желания, а её безопасность. Я должен был спасти её от себя.

И удача не заставила себя ждать: еще вчера миссис Коуп собиралась оповестить Изабеллу об освободившемся месте в классах по искусствоведению и мировой истории и, видимо, лишь из-за нехватки времени и сильной загруженности не сделала этого ещё сегодня утром. Однако сейчас администратор целенаправленно шла к Изабелле, и я уезжал из школы в полной уверенности, что в понедельник буду сидеть на биологии в гордом одиночестве.

Только вот почему-то эта мысль не приносила того удовлетворения, которое должна была дать.

Выходные я провел за охотой. Но всё равно мои мысли то и дело возвращались к Белле. Я размышлял, чем она могла сейчас заниматься. Ездила ли в книжный в эти выходные? С отцом или одна? Поездка в Сиэтл на её старом грузовике могла быть небезопасной. Гадал, чем она занята перед сном: слушает музыку или читает? И если всё же музыку, то что предпочитает? А, может, смотрит какое-нибудь шоу по телевизору? Современные подростки любят просиживать вечера перед ящиком. Правда, почему-то казалось, что Белла не из их числа.
Я не понимал, почему меня все это так волнует, но выкинуть из головы тысячи вопросов, так или иначе связанных с новенькой, с Беллой, мне не удавалось.
Я подумал, что, скорее всего, мой бушующий интерес связан с невозможностью в будущем задать ей эти вопросы лично и получить на них ответы. Запретный плод сладок, верно? Кровь Беллы была также сладка и желанна.

День понедельника тянулся как резина. Я мельком видел Беллу, сидевшую в её грузовике перед занятиями, а затем долго не мог понять, почему она не идет в школу. Уж не знаю, чем она там занималась всё это время, но Белла даже умудрилась опоздать на первый урок. Я не сводил с неё глаз, сидя в соседнем корпусе.

Её излишне бурный отклик на такое простое и обычное явление природы, как снег, в очередной раз удивил меня.

Сейчас, оглядываясь назад, не думаю, что смогу припомнить хоть день, когда Белла не смогла бы чем-то меня поразить и озадачить.
Вот и тогда я почти успел пожалеть, что не узнаю, чем так ужасен для нее снег. Что-то мне подсказывало, что в Аризоне она его видела только по телевизору, поэтому столь странная реакция казалась необоснованной. Казалось, будто её преследовало болезненное воспоминание…

Почти успел пожалеть, так как вскоре выяснил, что Белла отказалась менять свое расписание.

Эта новость застала меня врасплох. Я не знал, идти ли мне на урок и, рискуя жизнью Беллы и двадцати наших одноклассников, пытаться удовлетворить свое любопытство или же отправиться в административный корпус за новым расписанием. Решив, что за один урок ничего не случится, раз я смог выстоять и в день нашей первой встречи, и вчера, я пошел на биологию. Изменить расписание я успею и после, а вот второго шанса поговорить с Беллой у меня, возможно, и не будет.

Но ответов на свои вопросы я так и не получил.

Зато испытал настоящее наслаждение, когда она, затаив дыхание, слегка провела кончиками своих пальцев по тыльной стороне моей руки. Тепло, которое я ощутил, растекалось по мне, согревая каждую клеточку моего мертвого тела.

"…мертвого тела…" - когда эта мысль достигла моего сознания, я уже был готов к тому, что она в любой момент в ужасе отдернет руку, испугается, запаникует, почувствовав вполне очевидную разницу.
Но моя безжизненная кожа не внушила ей отвращение. Она не убежала прочь, ощущая под своими трепетными пальчиками холодный камень. Покраснев самым восхитительным образом, она накрыла мою руку своей ладонью!

Эмоции, испытанные мною в этот момент, не походили ни на что, пережитое когда-либо прежде. Могло ли мертвое сердце снова начать биться? Я не был уверен. Кажется, после нашей последующей беседы я вообще ни в чем не был уверен, кроме того, что и свое расписание теперь ни за что не поменяю. Боль в горле вполне можно было терпеть ради столь необычного собеседника, хотя проницательность Беллы на фоне моего фиаско немного пугала и обескураживала. Мог ли смертный читать мысли?

Хоть я и сомневался в правильности своего решения - стать Белле другом, но понадеялся, что смогу придерживаться того пути, где бы она оставалась человеком и была счастлива. Я хотел видеть её счастливой и улыбающейся. Словно от её улыбки зависела вся моя жизнь. Но больше всего я тайно сам хотел быть причиной этих её улыбок.

И вместе с тем, как крепла моя решимость, другие видения Элис стали ещё более туманными, чем прежде, позволяя мне немного расслабиться.

Почти моментально Белла Свон покорила мое застывшее сердце. Всё в ней привлекало меня. И печальный задумчивый взгляд ее глубоких шоколадных глаз, смотревших на меня, манивших своими загадками и затягивавших в свои глубины. И бледность её нежной сливочной кожи. И ласковые улыбки её нежных розовых губ, как и сами эти губы, вызывавшие у меня странные желания, которые я не мог разгадать. А её превосходные человеческие качества, которые всё реже и реже встречаются в нашем мире! И к этому изящный силуэт её фигуры; приятный голос, ставший лучшей музыкой для моих ушей; абсолютное спокойствие в присутствии такого монстра, как я; необычайная загадочность; легкий красивый румянец, игравший на её щеках... Ах, как же мне нравился этот её румянец! Сразу полюбился, и я при любой возможности старался заставить её краснеть... И, безусловно, её молчаливые мысли. Не было ничего, что я желал бы так же сильно, как разгадать каждую её мысль, узнать всякое её желание, познать её надежды и мечты!

Я был в замешательстве, когда обнаружил, что все мои мысли до единой занимает лишь она. Первое, что я делал, приезжая в школу, искал её. И вплоть до момента расставания держал на виду. Ловил каждый её жест, всякое изменение эмоций, вздох и биение сердца. Все мое существование теперь было сосредоточено на Белле, как будто в жизни не осталось ничего, кроме нее. Она точно подчинила меня своей воле, словно я ей принадлежал. Это странное чувство не на шутку меня пугало, но при этом казалось таким правильным, будто после долгих лет странствий я, наконец, закончил свои поиски и вернулся домой. Нашёл ли я то, что искал? С этими мыслями я шел к ней навстречу по парковке утром вторника.

Никогда не забуду тот ужас, что испытал в те минуты.

Спасение Беллы от автокатастрофы позже вылилось в грандиозный скандал дома, но в момент самого происшествия я был слишком взвинчен, чтобы волноваться об угрозе разоблачения так сильно, как должен был. "Только не она" - единственная мысль, которая была в моей голове в те доли секунды, когда я услышал скрип шин по дороге и рассчитал траекторию и силу удара. Белла не перенесла бы того столкновения, не вмешайся я.

Дома же Розали метала молнии, узнав, что Белла и несколько других учеников заметили мою силу и скорость. Джаспер был настроен весьма решительно на устранение проблем и всякого повода для беспокойства, однако Элис, винившая себя за то, что не смогла предвидеть аварию раньше, была с самого начала полностью на моей стороне, защищая Беллу, ну и остальных очевидцев заодно, а он бы никогда не пошел против неё. Но это не мешало Джасперу продолжать думать об этом и разрабатывать собственный план действий, вызывая во мне дикую ярость и несдерживаемый гнев. С долей ужаса я осознал, что готов был драться с собственной семьей из-за девушки, которую едва знал. Белла была дороже всех моих близких.

Однако конфликт в семье немного смягчился, когда я рассказал, что дочь шерифа сама же и развеяла все слухи, которые витали вокруг меня и её чудесного спасения. Преднамеренно или безотчетно, но Белла защищала всех нас, исправляя ошибку, допущенную мной. Лучше, чем смог бы сделать я сам, она убедила остальных, что я всегда был рядом, хотя это и было ложью чистой воды. И она это знала. Знала, что я не тот простой человек, за которого себя выдаю, и, как всегда, поразила меня, не став задавать лишних вопросов. Однако и своих секретов раскрывать не спешила.

Она была настолько непохожа на остальных… Её аромат сводил меня с ума, но я запер монстра внутри меня, потому что не мог даже подумать о том, чтобы причинить вред кому-то столь удивительному и совершенному. Я лишь хотел защищать её от всех опасностей, которые она притягивала как магнит. Думать о том, что я являюсь главной из этих опасностей, было крайне неприятно.

А потом всё происходило так быстро… И когда я провожал Беллу до класса на следующий день, а она провела рукой по моей щеке, я понял, что пропал. Что там Элис говорила? Что Белла станет мне дорога? Преуменьшение века! Я влюбился в эту странную девушку с большими карими глазами. Окончательно и бесповоротно.

Это откровение поразило меня, как разряд молнии. Я был самым счастливым и несчастным одновременно, так как не верил, что она может испытывать ко мне нечто подобное. И никакие видения Элис не могли меня заставить поверить в такое чудо.

Первая несчастная любовь, ставшая для меня по воле рока и последней, единственной и обреченной.

Я не мог позволить Белле заинтересоваться мной так же сильно, как я был увлечен ей. Даже сотой долей тех чувств. Какие бы отношения я мог ей предложить? Я даже невинно прикоснуться к ней не смел, боясь, не рассчитав силы, неумышленно причинить боль этому нежному созданию. Одна ошибка - и я бы убил её!

Но пока она меня не прогоняла, всё, на что я мог рассчитывать, так это разделить то недолгое время, которое мы проводили вместе в школе, впитывая в себя её образ, любуясь и запоминая. Чтобы после, на протяжении всей своей бессмысленной одинокой вечности, я мог мысленно возвращаться к этим драгоценным моментам, когда мои глаза были способны видеть её воочию, а она ласковым неосторожным жестом могла дотронуться до меня. К временам, когда я мог чувствовать стук её сердца, улавливать такой желанный обжигающий аромат, слышать голос, дающий ответы на мои вопросы и тут же порождающий миллионы новых.

И пусть даже это немногое было пределом эгоизма, гораздо большим, чем я заслуживал, но я не мог ничего с собой поделать и решил, что до тех пор, пока мое общество не слишком усложняет её жизнь, быть рядом с ней как друг, доброжелатель. Нежелательный защитник. Мало ли сколько еще фургонов решит её переехать и как много других бед и несчастий она притянет к себе?

Меня передернуло от собственной мрачной шутки, это действительно было не смешно ввиду того, какой хрупкой и эфемерной была жизнь Беллы. Миллионы тончайших процессов обеспечивали её жизнедеятельность, и так просто было нарушить один из них!

Я с трудом подавил желание тотчас же вернуться к ней, защищать и оберегать её. Мне нужно было сходить на охоту. Это будет разумно. Если я и вовсе перестану питаться, то стану гораздо опаснее, чем являюсь на самом деле.

Но страх оставить её без собственного покровительства был невероятен в своих масштабах, особенно после того, как Элис недавно подтвердила мои опасения о здоровье Беллы, а прежде не смогла предугадать, что Кроули занесет на повороте. Невыносимо думать, что случилось бы, не захоти я увидеть её воочию в то утро перед уроками. Элис до сих пор корит себя за невнимательность. Она тоже любит Беллу.

К слову сказать, неожиданно завязавшаяся дружба между Беллой и Элис сперва разозлила меня. Я не хотел подвергать Беллу еще большей опасности, чем она уже подвергалась. Общения с одним вампиром вполне достаточно для человека, не так ли? Но, во-первых, Элис не слушала меня, заявив, что Белла и сама хотела бы познакомиться. А, во-вторых, казалось, эта дружба радовала не только мою сестру, и я не мог запретить моей Белле делать то, что ей нравится и делает счастливой. Я вообще не мог ничего ей запретить. Потому что моя Белла, по сути, моей и не являлась.

Под наплывом нахлынувших чувств и с полной неразберихой в мыслях я и сам не осознал, как ноги принесли меня к дому шерифа тем вечером. Но я так и не осмелился проникнуть внутрь, в страхе нарушить покой моего ангела до тех пор, пока её сон не нарушили кошмары. Словно судьба сама подталкивала меня к ней ближе, лишая всякой воли.
И как тут можно найти в себе силы оградить её от моего общества, защитить от себя, оставить её, когда мое незримое присутствие смогло вдруг принести ей утешение этой ночью?

Мои догадки о том, что Белла натерпелась в этой жизни, подтвердились следующим же утром, в четверг, но я так и не смог узнать точной причины её срыва. Было ли это связано с её ночным кошмаром? И если да, то что же ей тогда снилось? Казалось, проснулась она в хорошем настроении, без тени задумчивости, страха или еще какой-либо эмоции, указывавшей на то, что она не забыла о своем сне. Если не помнила утром, то что заставило её вспомнить? Или же произошедший срыв никак не связан с её сном? Неизвестность сводила с ума, но я уважал её личное пространство и оттого лишь мучился в догадках, не настаивая на том, чтобы она со мной поделилась. Но как бы глупо это ни было, я так отчаянно хотел завоевать ее доверие!

Но хуже, многим хуже моего неудовлетворенного любопытства было то, что я не знал, как её утешить, чем успокоить. Это буквально убивало меня. Более никчемным и беспомощным я себя не чувствовал за все девяносто лет своего существования. Да и в человеческом опыте подобного я не припоминал.

Поход в парк на следующий день, казалось, чуть приободрил её, и свет, засиявший в любимых карих глазах, словно согревал меня изнутри. Я был счастлив видеть его там, рад, что смог сделать хоть что-то правильно, раз наша прогулка порадовала Беллу. Особенно после того, как посмел смеяться над ней сегодня. Но это казалось таким нелепым – Белла, нежная и такая ранимая, стремительно идущая в атаку. Смешным, но только до тех пор, пока я не осознал, что там, где самозащита, там и нападение. Мысль о том, что кто-то умышленно пытался причинить моей Белле боль, вселяла ярость, даже если нападавшей была девушка.

Я так боялся, что своей грубостью оттолкнул Беллу от себя. Нет, конечно, было бы к лучшему, прекрати она со мной общаться, но даже думать о таком было неимоверно больно. Не тогда, когда я только познал что-то чистое и светлое в этой жизни. Что-то, оправдывающее моё существование. Будучи законченным эгоистом, я жаждал сполна насытиться этими чувствами, этой любовью.

В субботу кое-что прояснилось относительно прошлого Беллы. Я узнал часть её истории. Узнал о её потере. Я хотел бы больше услышать об этом ребенке – Ренесми – я улыбнулся, имя-то какое чудное и необычное, девочке, которая была так дорога моей Белле. Кем были её родители, как она выглядела, сколько ей было лет, как и когда они с Беллой познакомились, при каких обстоятельствах погибла… но я видел, что всякое воспоминание об этой девочке мучает Беллу. Даже чертов медальон, лежащий на витрине комиссионного магазина и похожий на тот, что был у девочки, смог заставить Беллу расплакаться! Как я мог задавать вопросы? Никак. Поэтому решил просто подождать, когда она сама захочет рассказать о ней больше. И почему-то верилось, что расскажет. Просто время ещё не пришло, раны не затянулись.

А затем тот невинный поцелуй в щеку, её скромная благодарность за поддержку в трудную минуту, буквально вознес меня на небеса.
Так невероятно сложно было заставить себя не думать о том, как бы это ощущалось, поцелуй она меня по-настоящему. В общем-то, часть моего разума так и продолжала удерживать эти волнительные образы, вспыхнувшие в моем сознании еще прошлым вечером, во время нашей прогулки. И теперь, укрепленные знанием того, как мягки и ласковы были её губы на самом деле, гораздо теплее и нежнее, чем я мог себе представить, игнорировать эти образы стало практически невозможно.
И пусть одна мысль о том, как близки будут мои зубы к ней, вселяла ужас. Но как я ни старался, не мог не мечтать об этом, хоть и был уверен, что мечта моя вовек не осуществится. Даже если мои прикосновенья не были для неё омерзительны, мои поцелуи ей точно не нужны. Я не должен был позволять Белле увлечься собой до такой степени. Белла была слишком дорога мне, а жизнь её бесценна, чтобы я мог позволить разрушить её своим присутствием.

Если бы я только раньше понял, что опоздал и провалился в своей попытке оградить её от себя!

В воскресенье днем она удивляла меня на каждом шагу. То, как она противостояла мне, пока я старался удержать её от затеи с байками, как уверенно держалась на мотоцикле, как чуть не обняла меня, но, к моему глубочайшему сожалению, передумала в последний момент. А ведь я уже видел в мыслях Элис, как я прижимаю её к своей груди! Я с гордостью отметил, что в том видении ничем не навредил ей, смог себя полностью контролировать.

На пути к дому Элис предвидела, что Чарли будет вынужден уехать в участок, оставив Беллу в одиночестве, и решила этим воспользоваться. Я был зол на сестру, что она предлагала лишь свою помощь в подготовке к тестированию. Я еще не был готов к тому, чтобы завершить этот день с Беллой. Хотя стоило признать, что будь моя воля, я бы ни на миг с ней не расставался.

Казалось, Белла думала о том же, когда позвала меня к себе в гости. Я позволил себе помечтать, что именно это и стало причиной, по которой она меня пригласила, а не просто из вежливости. Хотя судя по неловкости, испытанной ею в тот момент, это казалось более логичным.

Пока я рассматривал фотографии, которыми шеф Свон украсил свою гостиную, Белла снова ошеломила меня, открыв еще немного своих тайн и породив при этом десятки новых дилемм.
Её память стала очередной феноменальной загадкой для меня. Было совершенно очевидно, что сейчас она не имеет склонности к запоминанию (пара тестов по физике на примере доказали это), как это было присуще людям с фотографической памятью, однако то, с какой легкостью она цитировала стих, просто поражало. Завораживало.

Нечеловеческая память, нечеловеческие чувства, нечеловечески притягательная кровь. Была ли Белла Свон человеком? Во всяком случае, она была невероятна.

Уезжать совсем не хотелось, ревность и зависть к Элис, которая провела в доме Беллы ночь с воскресенья на понедельник, в то время как я был вынужден без дела слоняться по особняку, сжигала меня изнутри. Это было несправедливо! Но как бы я того ни хотел, я не мог опуститься до подслушивания и тем более подглядывания, когда они с Элис вполне могли обсуждать что-то личное и девчачье. И тем не менее ночью, когда был уверен, что Белла уже спит, я составил компанию сестре. Элис усмехнулась, заявив, что я опоздал на пару минут и пропустил всё самое интересное. Но я не стал обращать на неё внимания и пытаться выяснить, что такое важное, по мнению Элис, я пропустил, а сконцентрировался на милой девушке, безмятежно спящей наверху. Слышать размеренное дыхание и ровное сердцебиение, доносящиеся со второго этажа, доставляло неимоверное удовольствие и невероятным образом успокаивало.

С Беллой вообще было так легко быть самим собой: улыбаться, общаться, шутить, поддразнивать, смеяться. И чем больше я узнавал о ней, тем сильнее мне хотелось рассказать о себе. Если не всю правду, то хотя бы часть. Было несправедливо, что она не понимает, как рискует, общаясь со мной.
Но даже одна мысль о том, что когда-то она обо всём узнает или догадается (а она, будучи умной девушкой, рано или поздно сообразит) и, как следствие, сбежит от меня, вселяла неподдельный ужас. Поэтому я пресекал растущее изнутри желание быть честным с ней. Мне было нужно больше времени. Еще немного.

Мы быстро придумали легенду, которая объясняла мое присутствие в доме Беллы этим утром. Правда, мне пришлось потратить пятнадцать минут на то, чтобы подогнать Volvo и купить завтрак. Целых пятнадцать минут не слышать стука её сердца!

Но не прошло и пяти минут с момента моего возвращения, как Белла спустилась по лестнице. Усилием воли я заставил себя сидеть на месте и делать вид, что не слышу, как она вошла в кухню, пока она не привлекла к себе внимание, первой поприветствовав нас. И когда я, наконец, обернулся, то буквально потерял дар речи. Белла в легкой шифоновой блузке и юбке, открывающей вид на длинные стройные ноги, выглядела поразительно, совершенно лишив меня способности думать. Лишь ментальный смех Элис заставил взять себя в руки и объяснить, как я вообще сюда попал. Правда, это не мешало мне продолжить любоваться плавными изгибами её тела, подметить, насколько притягательно Белла смотрится в голубом, и как красиво этот цвет оттеняет её сливочную кожу, запомнить, как заманчиво выглядит её декольте в сочетании с нежным шелком, так примечательно облегающим её утонченную фигуру.

И когда я узнал о танцах, не было ничего более желанного для меня, чем сопровождать туда Беллу, хоть и знал, что не должен этого делать. К тому же я был уверен, что она этого не захочет. Она вообще не хотела туда идти, хоть и обещала Элис, что составит ей компанию! Но стоило мне, не сдержавшись в своих прихотях, предложить ей свои услуги, как её глаза загорелись, словно я исполнил её заветную мечту. Она и не подозревала, насколько счастливым сделала меня согласившись.

Во вторник мне снова показалось, будто Белла знает и понимает меня, словно мы знакомы уже не один год. Я бы совершенно точно не взял с неё денег за свой подарок. Мне было неимоверно приятно от одного того факта, что у Беллы есть что-то, подаренное мной, и это в полной мере возмещало потраченные средства. Стоит ли упоминать, что деньги, по сути, не имели для меня никакого значения.

Но Белла вручила мне в качестве компенсации билеты на концерт моей любимой группы. Как я мог отказаться? И конечно же, я пригласил её с собой. Оставалось только выбрать дату и зарезервировать столик, но для этого у нас еще есть время. Я уже предвкушал поездку.

Немного огорчало, что теперь медальон не мог в полной мере считаться моим подарком. Однако он не был единственной подаренной мной вещью, у неё еще оставался шарф, который она носила на своей лебединой шее каждый божий день.

Часть меня имела наглость надеяться, что это говорит о её желании всегда иметь частичку меня рядом с собой, но, скорее всего, мягкая ткань шарфа была приятна для её кожи и хорошо согревала, а своего шарфа у неё попросту не было. Было так удобно верить в эту чушь!

Легкие прикосновения и незначительные дружеские жесты, которые появились между нами, возносили меня до небес. Это было чем-то невероятным - чувствовать такое мягкое и нежное человеческое тепло. Оно проникало внутрь меня, согревая и растапливая заледеневшее сердце, которое едва не разбилось после её откровения на той скамейке.

То, что она рассказала, вполне могло объяснить, почему она так тяжело восприняла потерю той девочки, Ренесми, отчего так привязалась к ней и любила как родную.

Я предполагал, что именно неожиданное знакомство с Софи, забавной маленькой леди, каким-то образом спровоцировало у Беллы тот срыв в четверг. Возможно, какой-то неосознанный жест Софи, случайно сказанное слово послужили Белле напоминанием, повлекшим за собой череду ассоциаций-воспоминаний, как случилось при виде медальона в Сиэтле? Я не знал этого наверняка, но было больно даже думать о том, как глубоко эти скорбь и печаль засели внутри неё, если это действительно так.

С каждым днем Белла Свон проникала всё глубже и глубже в мое каменное сердце.

С каждым днем было все легче контролировать себя, хотя её воздействие на меня не уменьшилось ни на каплю, и жажда всё с той же мощью продолжала раздирать мою глотку.

С каждым днем желание открыться ей, наплевав на все тайны, страхи, сомнения и запреты, крепло и росло во мне со страшной силой. Да и если бы не крепло – Элис, кажется, решила лишить меня выбора. В этом вопросе.

А потом, там, на стоянке, мне снова стало не по себе.

Слышать, как любимая девушка призналась в том, что я ей далеко не безразличен… Знать, что я нравлюсь ей...

Я не понимал, что она могла найти во мне. Кроме внешности, никто из людей даже и не пытался увидеть в нас что-то выдающееся. Просто очень красивая семья. Даже Таня в своих сильных, но неглубоких чувствах ко мне любила, скорее, мой вымышленный идеализированный образ, нежели самого меня. Но теперь, слыша, с каким трепетом и придыханием она произнесла это простое слово "очень", я был уверен, что Белла явно разглядела во мне нечто большее, чем красивое лицо. Невозможно отрицать очевидный факт – я очень нравлюсь ей внешне. Но иногда мне кажется, что она знает меня лучше, чем я сам знаю себя. Язык бы не повернулся сказать, что её манит лишь моя вампирская сущность. Я был уверен, что это не так. Чувствовал это. Но всё же…

Я был бы на седьмом небе от счастья, если бы не осознание того, к чему приведет этот путь. И от понимания того, что не должен дать шанса этим отношениям развиваться дальше, я буквально впал в отчаянье. Никогда еще я не чувствовал себя столь человечным. Даже когда был человеком.
Как бы мне ни хотелось провести с ней всю её жизнь, я не мог позволить ей потратить её на меня. Потому что я не был человеком, и это было нечестно по отношению к ней. В конце концов, она бы возненавидела меня за упущенные возможности.

Я должен был покончить с этим, чтобы она смогла забыть обо мне, как о страшном сне, и спокойно прожить свою жизнь так, как ей этого хотелось. Поступить в Дартмут, повзрослеть, начать свою карьеру в издательстве, возможно, даже… выйти замуж.

Я мог представить это, мог увидеть девушку, одетую во все белое, идущую навстречу какому-нибудь обычному, нормальному парню типа Майка Ньютона. Картинка, появившаяся в моей голове, причинила жуткую боль, но я не мог загубить жизнь любимой, вторгаясь в неё.

Я должен был оставить ее для ее же будущего. Прекратить ежесекундно рисковать ею. Это было бы правильным решением… для неё.

Так я думал, пока не подъехала Элис... и в мой разум не вторглось её видение.

Оно так сильно меня впечатлило, что я с трудом нашел в себе силы не поддаться соблазну его реализовать. Белла о чем-то спрашивала меня, но я не мог её слышать, полностью поглощенный картинкой в голове Элис.

Свадьба. Я видел нашу с Беллой свадьбу, а не чью-то там. Нашу!

Видение было таким четким, что я не мог поверить своей догадке… конечно, я мечтал об этом втайне. Рисовал в голове образы, как это могло быть… но Белла? Неужели она тоже хотела бы этого? Со мной? С бездушным монстром? Разумеется, она пока не знала, чем я являюсь, но ясность видения не оставляла поводов для сомнения, что она согласится, предложи я ей свою руку и сердце.

То, что я видел, было похоже на прекрасный сон, воплотивший заветную мечту. Имей я возможность спать, не пожелал бы больше просыпаться никогда. Белла в этом струящемся белоснежном платье была прекрасна, как никогда… Нет, для меня она всегда прекрасна, но в тот момент это было по-особенному. Завораживающее зрелище – со стороны наблюдать, как она, делая небольшие шаги под руку с отцом, медленно шла к алтарю, где ждал её я, счастливейший из мужчин на земле.

Но буквально с каждым её шагом видение теряло свои очертания, и в тот момент, когда я протянул к ней руку, окончательно изменилось.

Гости исчезли, равно как и роскошное убранство помещения, рука Беллы выскользнула из моей, и любимая растворилась, как мираж. Я очутился один посреди пустой гостиной в Форксе. Мебель затянута в покрытые толстым слоем пыли чехлы. Жильцы давно покинули дом. Остался только один.

Разница между тем, как я жил до встречи с Беллой, и то, каким виделось моё будущее без неё, ужасала. Одно дело влачить свое жалкое, лишенное смысла существование, другое – найти этот смысл и потерять.

И вот теперь я сижу здесь, покрытый той же пылью, что и чехлы на мебели, забившись в самый темный угол. Такой же темный и мрачный, как и сам я изнутри. Голодный и ослабевший настолько, что страшно взглянуть. Неподвижный долгие годы, так как некуда больше двигаться, не к чему стремиться. Встану - и ноги понесут к ней. Потому что нет другого места, где я мог бы хотеть оказаться, кроме как рядом с ней. С моей Беллой. Всегда. Но я давно всё решил. Я не должен вмешиваться в её жизнь. Вот и сижу теперь, похожий на скелет, плотно обтянутый бледной, словно мел, кожей, в заброшенном доме. Подавленный, одинокий, скорбящий о потерянных возможностях. Неживой во всех смыслах слова. Но я готов был принести эту жертву. Ради её счастья. Ради её будущего. Ради неё самой.

А затем Элис показала мне Беллу. Было трудно назвать её возраст в том видении: была ли она старше на недели или месяцы, может, даже годы? Были то блики лунного света, просочившегося из окна, или седина в спутанных каштановых кудрях любимой? Отчего так туманны её карие глаза? И складочка на лбу залегла от раздумий или же от старости? Я не мог сказать, но мне сделалось страшно от увиденного мной: облик любимой был немногим лучше моего, но это всё ещё была моя Белла.

Где-то на периферии видения притаилась Элис. Непонятно, знала ли Белла о её присутствии рядом или сестра приглядывала за Беллой издалека, не выдавая себя, это еще не было решено, но Элис не бросит свою подругу, даже если я отрекусь от моей избранницы, от любви всей своей жизни, всего существования…

Элис полными горя глазами наблюдала, как истощенная и обессилившая Белла, свернувшись калачиком, лежала и тихо плакала, непрестанно бормоча одними лишь губами моё имя. Моё имя!

Неужели я уже сейчас настолько дорог ей, что разлука доведет её до такого полубезумного состояния, от которого она будет не в силах оправиться даже с годами? Осознание этого перевернуло весь мой мир с ног на голову.

Раньше я этого не понимал. Видел, но предпочитал не замечать. А теперь, словно слепец, прозревший и вынырнувший из темноты, я увидел мир новым взглядом. Яркий, полный красок мир, освященный моим ласковым солнцем, свет которого сейчас так стремительно исчезал из тускнеющих карих глаз.

И вот тогда во мне что-то щелкнуло. Я не мог больше сопротивляться своему эгоизму, я так сильно захотел, чтобы первое видение осуществилось, и так страшился второго, что сопротивление оказалось абсолютно бесполезным и немыслимым. Ведь Белла в час нашей свадьбы была такой невероятно счастливой и восхитительно-прекрасной, что от одного взгляда на неё щемило мертвое сердце.

И тогда я не смог сдержать своих чувств, действуя импульсивно, на грани жизни и смерти, впервые доверившись чувствам, а не доводам разума.

Это было некрасиво с моей стороны - нападать на неё с поцелуем.
Это было жутко эгоистично - поддерживать эти отношения в целом.
Это было опрометчиво, неразумно, рискованно, глупо, безрассудно и ужасно. Ужасно опасно.
Это было неправильно по множеству других причин, которые я устану перечислять.
Но я просто не мог поступить иначе, когда подумал, что могу больше не увидеть её. Что если уйду или же отпущу её, то потеряю не только возлюбленную девушку, но и смысл моего существования. Что мои призрачные цели, ради которых я принесу эту свою жертву, не будут оправданы.

По сути, я пошел ва-банк: всё или ничего. Часть меня была уверена, что едва мои губы коснутся её уст, она залепит мне пощечину и уйдет прочь. Это было бы правильным решением… для неё.

Другая часть надеялась, что она не оттолкнет меня.

И Белла ответила на мой поцелуй. Ответила и призналась в своих чувствах. Я о таком даже и мечтать не смел.

Целовать её - было самым невероятным и чувственным опытом в моей жизни.
Это было почти просто, зная, что вокруг много свидетелей и официантка подглядывает за нами в окно, усмирить своего монстра. Главное правило - не выдавать себя, хранить тайну - не оставляло ему никакого выбора, кроме как рычать где-то на задворках моего сознания. К тому же видения Элис помогали мне сосредоточиться и не перейти грань дозволенного. Я чувствовал себя почти человеком… с больным горлом и десятками посторонних мыслей в голове, но всё же человеком.
И это было невероятно. Гордость оттого что я смог быть с ней в таком плане и не причинить вреда, обескураживала. Но больше всего поражала любовь Беллы.

Всё еще не верилось, что Белла, моя Белла, любит меня так же, как и я люблю её. В этом я больше не сомневался. Видел эту любовь в её глазах, чувствовал в каждом ударе её сердца, во всяком вдохе, жесте, слышал в каждом слове… Видел и не понимал, как я мог не замечать этого раньше.

Если бы еще нечистая совесть не давала о себе знать! Я стыдился своего обмана: я посмел целовать эту прекрасную девушку, этого ангела во плоти, подверг её такой опасности, а она даже ни о чем не подозревает и, смею надеяться, наслаждается этим. Но не возненавидит ли она меня теперь, узнав правду обо мне?

Я страшился открыть ей свое истинное обличье, боялся быть отвергнутым, нежеланным, нелюбимым, не хотел потерять то, что едва успел обрести, и понятия не имел, как теперь мне всё не разрушить.

Я мог бы молчать, продолжать притворяться тем, кем не являюсь. Но это было бы так несправедливо к ней - продолжать держать её вдали от истины, какой бы ужасной она ни была.
Возможно, мне стоит просто рассказать ей о своих особенностях, таких как сила, скорость, сверкающая нерушимая кожа и, кхм… долголетие?.. Это бы позволило мне пользоваться своими преимуществами при ней и при этом не напугать до полусмерти. Сказать что я этакий уродец, фрик. Нет, не так. Мы семья фриков. Суперсильных, неуязвимых, нестареющих фриков со сверхспособностями. И не забыть еще упомянуть о своей крайней степени непереносимости запаха крови. Особенно её крови. Я расстроено покачал головой - это была дурацкая идея. Какую бы байку, объясняющую все наши отличия от людского рода, я не придумал, Белла слишком умна и вскоре раскусит меня, поняв, что я вожу её за нос. Это лишь вопрос времени, причем очень недолгого времени. И тогда я окончательно и бесповоротно потеряю её доверие.

- Ты должен ей просто сказать. Она примет тебя таким, каков ты есть, Эдвард, - сестра почувствовала мои страхи, отражаемые Джаспером, и, к моему удивлению, смогла их верно истолковать.

- Элис, ты не можешь этого знать наверняка, - спокойным голосом упрямо возразил я.

Сестра в отличие от меня была изрядно раздражена:
- Конечно, до тех пор, пока ты не принял решение, однако женскую интуицию еще никто не отменял.

Образ белого конверта, некстати, как мне показалось, мелькнувшего в мыслях Элис, на мгновенье сбил меня с толку. Сестра собиралась кому-то писать или же получать письма? Почему она вдруг вспомнила про какое-то письмо? Иногда Элис была такой странной! Интуиция - да уж!

- Что-то я ничего не слышал о вампирской интуиции, Элис.

- Как знаешь, но я бы на твоем месте не затягивала. Мне уже надоело притворяться человеком при ней.

- Будто ты прикладываешь к этому слишком много усилий, - буркнул я под нос, припоминая все те разговоры о специальной диете Калленов.

- Будто ты стараешься многим больше, - фыркнула Элис в ответ, припоминая, как я выдал Белле её тайну. Закатив глаза, Элис принялась вспоминать все известные ей ругательства. - Даю тебе неделю, Эдвард. Не расскажешь ты - расскажу я.

- Ты не…

- Ох, ты и сам прекрасно знаешь, что посмею! Я имею полное право ей все рассказать, я её подруга и мне надоела вся эта недосказанность! К тому же так мы сможем более детально обсудить её здоровье.

Я недовольно скривил губы.

Эта затея мне нравилась еще меньше, чем мои варианты решения. Элис не будет деликатна в этом вопросе, а просто вывалит всю информацию на мою Беллу. Нет, этого я не хотел. Вот уже второй день я подбирал нужные слова, которые были бы способны все объяснить и не напугать при этом слишком сильно. Но страх оттолкнуть её от себя, тем более теперь, когда во мне горит надежда на наше общее будущее, был невероятен в своей силе.

Конечно, пророчество о свадьбе только подтверждало слова Элис, что Белла примет меня таким, каков я есть. Я пытался почерпнуть силы в этом утверждении и укрепить свою уверенность в благополучном исходе. В конце концов, я ведь не мог жениться на ней, так и не открыв главной тайны. Или всё же мог? Так или иначе, через пару лет она бы не смогла не заметить, что я абсолютно не изменяюсь во времени. Не смогла бы не заметить и других моих особенностей, на которые сейчас упорно закрывает глаза.

Нет, очевидно, я бы не стал скрывать всего этого от своей… своей невесты. Губы невольно растянулись в блаженной улыбке, когда я снова представил Беллу в белом подвенечном платье, с фатой и непременно в высоких, по локоть, перчатках, идущую к алтарю навстречу мне...
Нет, я бы не стал так обманывать свою будущую жену. И безо всякой лжи я мало что смогу предложить ей. Да я даже полноценным супругом ей стать не смогу!.. Но сделаю всё, что в моих силах, чтобы каждый день, который она согласится потратить на меня, был самым счастливым днем в её жизни.

Думать о том, сколько это продлится и что меня ждет потом, мне не очень-то хотелось. Даже если чувства Беллы не ослабнут со временем и она проведет со мной всю жизнь, даже тогда это будет слишком мало.
Шестьдесят, семьдесят лет? Это как одно мгновенье для бессмертного, навеки проклятого существа вроде меня, но определенно лучше, чем ничего, поэтому я с радостью приму эти недолгие годы или то всё то время, которое она позволит мне находиться рядом с собой.

Слушать гневные тирады Элис я тоже больше не мог, поэтому сконцентрировался на Джаспере.

Словно это было каким-то наваждением, он думал о Белле. Начиная со дня появления Беллы в Форксе, он считал поведение Беллы странным и весьма неадекватным. Её эмоции разительно отличались от других учеников, а реакции на те или иные события были весьма непредсказуемыми.

Я мысленно усмехнулся: Белла ставит в тупик не только меня одного. И не меня одного это в той или иной степени раздражает. Но тем не менее Джаспер не мог отрицать, что появление новой подруги сделало Элис счастливее, а поскольку Элис доверяет ей, то и Джасперу не остается ничего иного.

Также Джаспер обдумывал последние слова Элис. Он не был счастлив посвятить человека в нашу тайну, в первую очередь беспокоясь о последствиях этого решения. Если об этом узнают Вольтури, это сулит большие неприятности как мне, так и самой Белле, да и всей семье в целом.

- Этого никогда не будет! - раздраженно зарычал я, наблюдая за красноглазой шатенкой, которую рисовал в своем воображении Джаспер. Я не мог не заметить, что воображение Джаспера не справлялось с поставленной задачей - в видениях Элис Белла была просто бесподобна в своей неземной красоте. Но от одной лишь мысли, что она потеряет свою человечность, становилось только страшнее.

- То есть ты с большим удовольствием убьёшь её, нежели обратишь, коли то потребуется? - недоверчиво поинтересовался Джаспер, вспоминая о законах.

- Вольтури ничего не узнают! - отрезал я.

А что я еще мог сказать? Я не собирался забирать её чистую, светлую душу. Как бы я ни хотел провести с ней не только всю её жизнь, эти жалкие семьдесят лет или около того, но и всю оставшуюся вечность, будет слишком эгоистично обрекать мою Беллу на эту проклятую полужизнь.

К тому же видения Элис показывают, что Белла еще долгое время будет оставаться человеком.

Если сначала вероятность её обращения была весьма велика, то теперь эта картинка практически потеряла свои очертания, превращаясь в призрачную дымку. Я не мог не радоваться этому: это означало, что я выбрал правильный путь и смогу его придерживаться.

Взглянув на часы на приборной панели, я прикинул, что у Беллы остался еще один урок. Сейчас перемена.

- Какого чёрта Эдвард? Прошло всего несколько часов. Не лет. Убери на место телефон! - осадила меня всевидящая коротышка.

Джаспер вспомнил недавний спор с Эмметом. Слово "жалкий" отчетливо всплыло в его памяти. Я закинул телефон в бардачок, туда же, где теперь лежал и шарф, чтобы он больше не мозолил мне глаза.

- Чем она планирует заняться этим вечером? - поинтересовался я по прошествии двух часов. Уроки уже закончились, и Белла, должно быть, уже дома. Но мне надо было убедиться в том, что с моей Беллой будет всё в порядке, пока я далеко.

Элис закатила глаза, но всё же заглянула в будущее.

Белла, как всегда, меня удивила. Она была не дома, как я думал, а отправилась гулять. Я немного расстроился оттого, что меня нет рядом с ней на этом каменистом пляже. Также мне не нравилось, что она пошла гулять в одиночку. Это могло быть опасным для неё. Но разве мог я запретить ей покидать дом, пока меня даже в городе нет? Заманчиво, конечно, но не думаю, что ей бы это понравилось.

Только сейчас, разглядывая Беллу в видении, я заметил, что оделась она сегодня теплее, чем обычно, а на ноги нацепила ботинки, которые, как я знал, она не любила. Плюс ко всему в её руке фотоаппарат. Белла с неизвестной мне целью делала снимки всего, что только видела.
Очевидно, эту поездку она планировала заранее, но мне об этом ничего не сказала. Я чуть было не обиделся, пока не вспомнил, что тоже не слишком много рассказал ей о своих планах на этот вечер.

По живописному пейзажу, открывшемуся моему взору, я мог предположить, что это где-то в резервации квиллетов, но уверен в том не был, так как ни разу лично не бывал в тех краях.

Другое видение, недалекое будущее: Белла сидит на белесом бревне и смотрит на океан. Она отчего-то грустная и будто бы погружена в какие-то свои далёкие воспоминания. Тем временем на пляже появилась еще одна фигура, немного неясная – Элис всегда достаточно плохо видит людей, и только Белла по каким-то неведомым мне причинам, стала для неё исключением. Было очень обидно, что Элис так четко видит Беллу, в то время как я совсем не слышу её мыслей!

Между тем я с уверенностью мог сказать, что судя по цвету кожи и общим чертам подошедший человек имел индейские корни и был, должно быть, на пару лет младше самой Беллы.

Сомнений не было - она точно в местной резервации квиллетов.

В следующий миг я с удивлением наблюдал, как картинка меняется. Какой-то праздник. В помещении разбросаны воздушные шары. Белла окружена группой молодых людей, даже скорее мальчишек от двенадцати до пятнадцати-шестнадцати лет. Она смеётся и веселится, будто бы знакома с ними всю свою жизнь. Такая беззаботная и счастливая.

Мне было приятно видеть, как она искренне радуется. Однако я почувствовал укол ревности, когда она решила подойти и поговорить с индейцем, пригласившим её на это торжество.

- Всё, хватит уже подглядывать, - Элис прервала видение, вернув внимание Джасперу. Я же сосредоточился на дороге и проезжающих мимо автомобилях.

---

Мои благодарности tatyana-gr за то, что она находит время для проверки глав! Не знаю, что бы я без неё делала… И спасибо всем, кто читает!