На следующее утро, прежде чем проснулась Белла, мне позвонил Эммет. Мой мобильный телефон стоял на вибрации, так что не создал шума.
– Привет! – сказал я, понизив голос, поглядывая на Беллу, которая лежала в постели рядом со мной. Ее лицо осталось безмятежным.
- Мне жаль, за то, что звоню так рано утром, - извинился Эммет. – Я просто хотел тебе сказать, что я, наконец, связался с Лилиан и рассказал о принятом решении. Она хочет поговорить с тобой наедине сейчас. Когда я сказал ей, что я твой менеджер и то, что она может передать через меня, то она начала кричать. Так что мы идем сегодня к Лилиан к девяти утра.
Я закрыл глаза. Черт. Я знал, что Лилиан не воспримет эту новость хорошо. Я только наделся на то, что она забудет и найдет себе другую игрушку. Я устал от ее умственных игр и скрытых намеков.
– Я пойду один, Эммет, - наконец, сказал я. У меня было чувство, что мои проблемы только увеличатся, если Эммет пойдет со мной. Лилиан призирает его почти также, как призирала своего бывшего мужа.
- Я не позволю тебе, разговаривать с ней наедине, Эдвард, - серьезно сказал он. – Не тогда, когда она в таком настроении. Она убийца. Это не тот фактор, который можно не воспринимать в серьез.
- Я знаю. Я буду осторожен, я обещаю, - поклялся я. – Но если ты будешь там, она найдет предлог отложить разговор на позднее время, когда мы были бы наедине. Нет никакого смысла оттягивать неизбежное.
- Ты уверен в этом?
- Я сомневаюсь, что она хочет убить меня, - я понизил голос, когда Белла зашевелилась, и ее брови вздернулись, пока она сворачивалась в клубок. – Я должен идти, Эммет. – Я повесил трубку, прежде чем он смог сказать мне что-то еще. Я почувствовал себя плохо из-за того, что не дал ему возможность поспорить дольше.
Думая о встрече с Лилиан, я был немного обеспокоен тем, что она хотела. Вспоминая наши предыдущие встречи, страх поселился в моем животе, как холодное железо. Я не знал, как объяснить Эммету, что я почувствовал желание, провести это все в одиночку, чтобы доказать себе, что у меня было мужество и что я мог постоять за себя. В любое другое время со всем разобрался бы Эммет. Но, мне нужно было хоть раз доказать себе, что я не был полным трусом.
Положив телефон обратно на тумбочку, я повернулся к Белле, обнимая ее и притягивая к своему телу. Я надеялся, травмы, полученные в баре, сдержат Лилиан. Может быть, она будет сердиться, а может быть, она будет в шоке. Но я знал, что у нее будут хоть какие-то эмоции.
Когда Белла ушла в школу, я проводил ее долгим прощальным поцелуем. На этот раз около двери ее ждала Анжела. Я улыбнулся ей, она слегка улыбнулась мне в ответ, когда Белла закрывала между нами дверь.
У меня не было времени на сборы. Я хотел прийти к Лилиан к восьми, а не девяти. Я знал, что Эммет не отпустит меня туда одного, вот это и есть причина моего раннего выхода. Доехав на таски до Лилиан, я прошел через дверь, удивившись тому, что она была открыта. Я был только в ее спальне. И сейчас надеялся, что она была там, это спасло бы меня от безрезультатных поисков. И вдруг я подумал, а не получу ли я срок за незаконное проникновение.
Когда я шел по коридору, немного заплутав, вдруг нашел дверь в ее спальню. Дверь была черного цвета, но с позолотой на украшениях. Глубоко вздохнув, я слегка постучал в дверь.
- Войдите, - ответили мне.
Я медленно открыл дверь. И надеялся, что не совершил ошибку, придя сюда один.
Первое, что я заметил в ее комнате, так это большое окно на дальней стене. Оно охватывало всю стену и раннее утреннее солнце проникало через него в комнату, потому что темные шторы были распахнуты настежь. В углу была кровать, и рядом с нею стоял большой письменный стол. Лилиан сидела на стуле, подводя себе глаза. Я смотрел, как ее глаза посмотрели на меня через зеркало. Она замера, а ее рук держащая небольшой карандаш зависла около умных голубых глаз.
- Эдвард? Что ты здесь делаешь? – она не оглянулась на меня, вместо этого продолжила смотреть на меня через зеркало. Это мешало мне увидеть ее реакцию лицом к лицу. Ее светлые волосы струились по спине, мокрыми кудрями, и у нее было только полотенце, обмотанное вокруг тела.
- Вы хотели поговорить со мной, - сказал я, выпрямляясь.
- Да, хотела, но я не ожидала, что увижу тебя так скоро. Присядь, - она указала на кровать.
Я с неохотой подошел и сел на самый край кровати, застеленной темно-синим покрывалом. Наступившая тишина вызвала во мне огромное беспокойство. Я знал, что она не будет счастлива, но даже не представлял, что она скажет дальше. Закончив красить глаза, она повернулась ко мне, и мы встретились взглядами. Я смотрел, как она закинула ногу на ногу и как внимательно рассматривает мою внешность.
- Что случилось с твоим лицом? – неодобрительно спросила она.
- Драка.
Ее глаза сузились. Потом она встала и подошла к окну, и задернула шторы, погружая нас в темноту. Я слышал, как она сделала еще пару шагов босыми ногами по жесткому деревянному полу. Потом загорелся свет. – Я не буду мириться с жестокостью, Эдвард. Если ты хочешь быть моим сотрудником, то тебе надо научиться сдержанности.
Я знал, что это предстоит, но все еще боялся.
– Лилиан, я и не соглашался быть вашим сотрудником. Прощу прощения, но я не могу это делать.
Она невесело рассмеялась, вызывая дрожь, прокатившуюся по моей спине. Это было неестественно. Ее голос был полон яда и отвращения, и это смесь заставляла волосы на руках встать дыбом.
– Ты думаешь, что я на самом деле волнуюсь о том, что сейчас происходит с тобой? – Лилиан злобно глянула на меня своими васильковыми глазами. – Теперь, когда твое лицо изуродовано, ты уже не так ценен для меня. Я больше не нуждаюсь в тебе, Эдвард, – с презрением сказала она.
Я попытался отгородиться от ее слов, но я знал правду. Модель хороша тогда, когда хорошо ее лицо и тело. Я мог надеяться только на то, что не останется шрамов.
Она подошла ко мне, все еще с полотенцем вокруг ее тела.
– Никто и никогда не заботится о шлюхах, Эдвард. Ты блядь и больше ничего. Задумывался ли ты о том, почему женщины используют тебя, а потом оставляют? Потому что ты – шлюха, - она стояла передо мной.
Любой другой человек, встал или вышел бы. Но я знал, что это только усугубит ситуацию. Я как ребенок смотрел в пол, пока она говорила. Я знал, что она доберется до нужного. Была причина, почему она хотела поговорить со мной, и я надеялся, мы скоро доберемся до нее.
Положив руки на мое лицо, она провела руками и сжала мои щеки. Не было ни добра, ни нежности в этом, только гнев. Мое лицо ее шокировало. Хотя у меня было всего несколько пластырей, но и этого уже хватало ради того, чтобы разрушить ее план относительно меня. Она явно не ожидала этого. И то, что не получается у Лилиан, злит ее.
Сильная пощечина упала на мою правую щеку. Небольшой вздох вылетел из моих легких, когда голова повернулась влево от сильного шлепка.
- Это Белла Свон забила тебе эти идеи в голову, не так ли? – отчеканила Лилиан. – Никому неизвестно, какую ложь она тебе сказала, – она сердито вздохнула и развернулась, вставая ко мне спиной. Я почувствовал, как тепло прилилось к моей щеке, и был уверен, она покраснела.
- Лилиан, - начал я, пытаясь успокоить ее.
- Ты больше мне нужен, - ее голос был холоден, как арктический ветер. И своим ледяным голосом она продолжила. – Отдыхай, Эдвард. Ты можешь сказать Эммету, что мне больше никогда не потребуются твои услуги. Наша договоренность прекращена, – потом она развернулась ко мне. Ее глаза были темные от гнева – середина бури, от которой нет спасения. – Если я увижу тебя снова. То я позабочусь, что ты не будешь больше никогда моделью. Ты будешь голодать на улице, и Эммет не сможет спасти тебя. Эдвард Каллен, модель и проститутка, очередное имя в годовой статистике, исхудавшее тело, найденное в темном переулке. А теперь пошел вон, черт возьми, - зарычала она.
Я встал и пошел к двери, оглядываясь на нее.
Во мне не было злобы, даже возмущения. Лилиан смотрела на меня, пока я закрывал дверь, разделяющую нас, надеюсь навсегда. Я хотел почувствовать ярость, но я не чувствовал ничего кроме пустоты. Жалкая часть меня знала, что она права. Вся моя жизнь ничего не значила. У меня не было цели. Я был проституткой и моделью – вот и все. Другие люди, делали многое другое - обучали детей моралям и были хорошими друзьями. Я ничего такого не делал.
Когда я вышел из гигантского дома Лилиан, то решил поехать домой. Я знал, что Эммет уже едет сюда, опасаясь за то, что я сделал что-то неправильное, но я не мог видеть его.
Мои мысли вернулись к Белле. Она была умной, честной, и я только испорчу ее жизнь. Я бесполезен. Мое решение оставить ее только крепло. Я хотел оставить ее, когда мое время закончится и потом попробовать начать жить без нее. От мысли о будущем без нее моя душа заходилась воплем страха.
Я подумаю об этом тогда, когда это будет важно, но не сейчас. Сейчас мне надо было сосредоточиться на том времени, в котором я буду с Беллой. Буду купаться в своих муках позже.
Я остановил такси и залез внутрь. Я надеялся, что поездка до дома даст мне время подумать. Я сказал водителю куда ехать, а потом опустил голову на руки. Блядь. Моя жизнь рушилась, и я не знал, как это исправить.
Подняв глаза, я увидел ювелирный магазин.
- Остановите! – крикнул я водителю, откидываясь на спинку сидения. Он поругался, но нажал на тормоза. – Можете ехать дальше. – Я вышел из машины, бросив ему деньги. Я хотел купить Белле что-нибудь красивое. Я медленно зашел в магазин, пробегаясь глазами по различным видам и цветам драгоценных камней.
- Чем могу помочь, сэр? – спросила продавец, приятно улыбаясь.
- Нет, не надо. Я просто присматриваюсь.
Она кивнула и вернулась к чтению романа. Я заметил, что каждые несколько секунд она бросала на меня взгляд, чтобы убедиться, что я не сворую что-нибудь. Я прошелся по небольшому магазину. Но ничто не было достаточно хорошим. Взглянув вниз, где стекло защищало ожерелье, я увидел совершенство.
Это был небольшой темно-синий камень, цвета неба перед самым приходом ночи. Он висел на серебряной цепочке, а сам камень был окружен кольцом крошечных алмазов. Оно было утонченным и красивым. И вдруг я понял, что хочу ей подарить. Она заслуживает лучшего, чем простое ожерелье, но ничего не было в магазине, что могло бы правдиво описать ее невероятную красоту души и тела. Когда я протянул женщине деньги за ожерелье, то знал, что не должен этого делать. Ни к чему хорошему покупка драгоценностей не приведет.
Но только одна мысль о ее улыбке развеяла мое беспокойство. Ни одна беда не может бороться с ее ослепительной улыбкой. Я только надеялся, что однажды увижу, как она улыбается, когда все закончится. Когда я шел обратно домой, мой разум рисовал мне картину возможной жизни с Беллой: просыпаться с ней каждое утро, прижимать к себе, целовать ее после ужина и слышать, как она говорит, что любит меня.
Я закрыл глаза, останавливаясь посредине тротуара, заставляя людей обходить меня. Последняя моя мысль точно затащит меня в беду. Да, я любил ее, и знал, что она любила меня. Но та жизнь, что я придумал, никогда не произойдет, и думать об этом было еще больнее.
Я выругался себе под нос и обрадовался, когда дошел до дома. Я быстро поднялся по лестнице и открыл дверь в квартиру Беллы, заходя внутрь. Посмотрев вниз, на серебристую коробочку в руках, я решил, что не могу подарить ей это. Это только углубит наши отношения, а мы не должны сближаться, настолько, насколько это возможно. В итоге, мой уход может стать еще более мучительным.
Я зашел в спальню и положил коробочку под кровать. В надежде, что она не захочет заглянуть под кровать в ближайшее время, ведь это было единственное место, где я мог спрятать ее.
Потом я вышел в гостиную, чтобы подготовиться к приходу Беллы.

BPOV

Я плавала в блаженстве в этот день. На моих губах постоянно расцветала улыбка. Мои мысли постоянно были об Эдварде. Элис и Розали одновременно были рады за меня и очень беспокоились. Впервые со дня моего дня рождения, Анжела была с нами, а я даже и не заметила ее отсутствия.
- Чему ты так радуешься? – спросила Анжела, улыбаясь мне.
Я легко рассмеялась, начиная краснеть.
– Я просто думала об Эдварде, - наконец, сказала я.
Она улыбнулась.
– Думаю – это был отличный подарок на день рождения, - хихикнула она.
Мое настроение немного испортилось.
– Не говори о нем, как о простом подарке. Он заботливый человек, Анжела, и он заслуживает того, чтобы его таким и считали.
- Я не хотела тебя расстраивать, Белла. Извини, я не подумала, прежде чем открыла свой рот, - ее извинение было искреннем, и я обняла ее, не желая, чтобы она думала, что я держу на нее обиду.
- Ничего страшного, - я слегка улыбнулась. – Я просто не хочу, чтобы ты так говорила о нем.
- Говоря об этом, как вы там с Эдвардом? – спросила Розали.
Я посмотрела на нее, удивляясь тому, что их разговор закончился.
– Хорошо, я думаю.
- Ты никогда не захочешь рассказать нам подробности, ведь так? – сказала Элис, прикидываясь раздраженной. А потом она стала серьезной. – Ты все еще любишь его?
Я прикусила губу. Я знаю, что она волнуется, и не могу винить ее в этом.
– Ну… да…
Элис обняла меня за талию одной рукой, пока мы сидели в библиотеке, пытаясь закончить исследовательские работы, до ленча.
– Ты же знаешь, что я просто беспокоюсь о тебе, да? – пробормотала она. – Я не хочу, чтобы ты страдала, Белла. Ты же знаешь, что он уйдет, когда это все закончится.
Я посмотрела вниз на свои колени, слезы внезапно потекли из моих глаз. Эту правду, я пыталась игнорировать последние несколько дней. Я знала, что он собирается уйти, но я надеялась, что я могу убедить его остаться. Я прикусила губу и заставила себя не плакать. Я чувствовала, большой комок в горле, но пыталась прогнать его прочь, стараясь думать о чем-нибудь другом. Сейчас мне не надо плакать. Это не заставит Эдварда остаться и это уж точно не заставит меня чувствовать себя лучше.
- Ты в порядке? – тихо спросила меня Розали. Она сидела за столом вместе со мной и Элис. Ее глаза были обеспокоенными, но нежными, когда она смотрела на меня.
Я кивнула, быстро моргая глазами.
– Мне очень жаль, девчонки. Я просто глупая.
- Ты не глупая, - не согласилась она. – Ты расстроена и не без оснований.
Когда пришло время уходить, я была рада, что уроки отвлекли меня. Мне нужно было несколько минут, чтобы взять себя в руки. Мне казалось, что я разошлась по швам и все мои эмоции вывалились на всеобщее обозрение. Когда оставались минуты, до встречи с Эдвардом, я начала нервничать. Догадывается ли он, о чем я думаю весь день? Знает ли он, что я хочу, чтобы он остался? Захочет ли он остаться еще?
Наконец, пришло время, и пора было возвращаться домой. Анжела предложила пойти куда-нибудь, но я сказала, что Эдвард ждет меня в квартире. Я ехала домой в тумане собственных мыслей, пытаясь узнать, как все понять. Я удивилась, когда дотронулась рукой до ручки входной двери. Я медленно повернула ее, не зная, что ему сказать, и вот, наконец, я увидела человека, который весь день был в моих мыслях.
Он был на кухне, я видела его из гостиной. Он был одет в простые джинсы и футболку, и стоял спиной ко мне. Когда он обернулся, я увидела, что он пьет апельсиновый сок из коробки. Апельсиновый сок – его любимый, подумала я как-то рассеяно. Он поставил коробку и посмотрел на меня, его глаза были темные и задумчивые.
- Привет, Эдвард, - тихо сказала я, прикрывая за собой дверь и пытаясь улыбнуться.
- Привет, Белла. У тебя сегодня был хороший день?
По каким-то причинам, слезу потекли из моих глаз. Я тяжело опустилась на кушетку, стоявшую справа от меня. Я с благодарностью села на мягкую ткань, соленые слезы текли из моих глаз. Я сильно прикусила губу, удерживая звуки, которые точно скоро появятся.
- Белла, в чем дело? – спросил он, быстро подходя ко мне. Эдвард сел рядом со мной, и притянул к себе на колени. На этот раз, рыдания вырвались из моего горла, они были жалкие и непрошеные. Его нежные руки убрали волосы с моего лица. Я чувствовала мягкие губы на своем лбу, в попытке успокоить меня. – Что случилось Белла? Ты не хочешь мне этого говорить?
Я быстро вытерла слезы с глаз и слезла с его коленей.
– Я в порядке, - прохрипела я. – Я просто сегодня очень эмоциональная, – пробормотала я. Я снова вытерла глаза, надеясь, что смогу вытереть все свои слезы, прежде чем он скажет что-то о них. – Я в порядке, - повторила я, уже неуверенная в том, кого я хочу убедить, себя или его.
- Тебя что-то беспокоит. Ты можешь сказать мне, Белла, - настаивал он, осторожно беря меня за запястье и притягивая обратно к себе на колени. Он поцеловал каждый сантиметр моего лица, исключая губы. Было так хорошо чувствовать все эти нежные и любящие прикосновения, но я знала, что это было нереально. Я даже не была уверенна, заботился ли Эдвард обо мне так, как я заботилась о нем. Он, вероятно, просто пытался меня успокоить.
- Я в порядке, - соврала я. Я не буду рассказывать ему о своих жалких мучениях. Я любила его, а он меня нет. Ни при каких условиях он не останется со мной, когда закончится последний двадцатый день, даже если я расскажу ему, что чувствовала. Единственное, что я могу сделать, так это пытаться быть счастливой и беззаботной, как и несколько дней назад. И я попытаюсь сделать это, ведь это единственное, что я могла.
Он смотрел на меня с минуту, зная, что я вру. Но не настаивал, и этому я была рада. Не знала, выдержала бы я, если бы пришлось рассказать ему все. Я хотела бы раствориться в своих слезах и никогда не останавливаться.
- Хочешь что-нибудь съесть? – предложил он, поглаживая пальцами мою руку.
- Да, спасибо тебе, - пробормотала я. Я откашлялась и неуверенно улыбнулась.
В его глазах появилось беспокойство, но он ничего не сказал. Я чувствовала, что он надеялся, что я ему что-то скажу, когда буду готова. Но этого не произойдет в ближайшее время. Он помог мне подняться, а потом отвел на кухню.
– Чтобы ты хотела? – спросил он. – Сегодня приготовлю для тебя что угодно. Кроме горохового супа, – добавил он, пытаясь разрядить обстановку.
Я засмеялась, стараясь не замечать негативных эмоций, которые по-прежнему хотели захватить меня. Медленно, я помогала Эдварду готовить, я смогла забыть на некоторое время о слезах и сосредоточиться на проведенном с ним времени. Мы включили радио, и Эдвард кружил меня по кухне, как будто мы танцевали. Наконец, еда была готова, и мы сидели на полу в гостиной и ели, смеясь, и кормя друг друга.
И на протяжении этого короткого времени мне казалось, что все будет в порядке, что я действительно могла бы быть с Эдвардом вечно.
Что счастье могло бы длиться вечно.