Нет ничего приятнее, чем проснуться с утра под игру рояля и запах свежего кофе. Правда, когда сие происходит в комнате твоего детства, в доме родного отца, а тебе при этом 23 года – это слегка удручает.
Я разлепила веки и потерла заспанные глаза. Сквозь плотную ткань занавесок не просачивался яркий солнечный свет, в комнате все еще было темно. Откуда-то снизу раздавались чудесные звуки, извлекаемые из рояля, и мне почему-то захотелось улыбнуться. Единственная проблема, которая не давала мне этого сделать – вчерашний вечер.
У меня было несколько причин чувствовать себя столь разбитой с самого утра. Во-первых, забытые мной события все еще не давали покоя, вспышками кружась в голове. Казалось, что бы я не сделала, какое бы решение не предприняла в жизни, за ним всегда последует очередная вспышка. Во-вторых, странности, которые происходят со мной, уже меня не развлекают. Сначала продукты, которые я раньше терпеть не могла, потом сериалы, которые в жизни не смотрела. Затем феноменальные знания состава игроков Лос-Анджелеской баскетбольной команды. И это притом, что я в жизни не смотрела баскетбол. Я не могла ответить на вопрос, откуда все перечисленное знаю, и это меня не только пугало, но и бесило одновременно. Ну и наконец – наши отношения с Эдвардом, которые эти два дня заметно охладели. За те дни, что я вернулась из больницы, Эд лишь один раз возвращался с работы не в час ночи. Постоянные дела на фирме, как он говорил, занимали все его свободное время. Но черт подери, даже Чарли возвращался домой не позже 10 часов вечера, а он, все-таки, руководитель огромной компании, в которой Эдвард лишь его заместитель. Я, конечно, могла бы предположить, что отец сваливает всю работу на парня, но зная характер Чарли, я была практически уверена, что он скорее сам останется сидеть до ночи в офисе, чем отдаст кому-то свою работу. Так что это предположение отметалось сразу.
Я поежилась под одеялом, переворачиваясь на другой бок. Взгляд упал на часы, стоящие на тумбочке.
9:07
Я довольно улыбнулась, осознавая, что еще минимум час я могу спать спокойно, и наслаждаться утренней дрёмой. В голове туманными и расплывчатыми картинками стали всплывать мои планы на день, мысли медленно реанимировались после ночного отдыха и закрутились в голове. Сначала медленно, не торопясь, потом чуть быстрее, ускоряя ритм, а потом в привычном темпе, сменяя друг друга с немыслимой скоростью. Под шум работы моего разума я снова стала медленно засыпать, проваливаясь куда-то в объятия Морфея, поэтому даже не слышала, как звуки на первом этаже стихли, а дверь в комнату тихо отворилась. Легкий скрип полов, бережное касание к руке, и щетинистая щека, прикоснувшаяся к моей. Отец чмокнул меня в лоб и так же бесшумно вышел из комнаты, как и вошел. А я не могла пошевелиться от новой волны воспоминаний.
Очередная вспышка появилась так же стремительно, как и всегда. Яркий свет. Словно взорвавшаяся атомная бомба внутри моего разума. И туманные картинки. Отдельные фразы, слова, ощущения и звуки. Мне казалось, что я переношусь в другую реальность, в которой я – это не я, и моя жизнь складывается совсем не так, как должна бы.
«Я ненадолго. Спи»
Это все, что я слышу наиболее четко и разборчиво, и почему-то такое странное спокойствие наполняет мое тело, словно от этого глубокого голоса в моей голове действительно становится тепло на душе. Но еще больше меня поразило то, что я точно знала этот голос. Сказать точнее, я его слышала. Слышала в своей голове прежде. В своих воспоминаниях. Сердце ускорило свою работу, бешено выстукивая ритм в груди, похожий на чечётку. Я вдруг почувствовала острую нехватку кислорода и, начиная задыхаться, подскочила на кровати, опираясь на локти. Делая глубокие вдохи носом, я пыталась пресытить легкие воздухом, которого так не хватало сейчас. Разум успокоился, вновь закрыв мою личную «шкатулку Пандоры». Минуту собираясь с мыслями, я упала обратно на подушку, смахивая капельки пота, выступившие на лбу.
- Белла, – раздался звонкий голос Сьюзен за дверью. – Беллз, а ну вылезай из кровати, соня.
Дверь открылась, и женщина вошла внутрь с большой кружкой кофе в руках. Бросив на меня секундный взгляд, улыбка тут же сползла с ее лица, которое приобрело серьезное и обеспокоенное выражение.
- Милая, с тобой все хорошо?
Я не знала, что ей ответить. У меня просто больше не было сил врать всем вокруг, что со мной все замечательно, потому что это было не так. Мне было плохо, одиноко и страшно. Страшно, потому что иногда начинало казаться, что я схожу с ума. Я закусила дрожащую нижнюю губу, пытаясь подавить поток слез, подступающих крупным комом к горлу.
- Нет, – прошептала я, позволяя все-таки нескольким слезинкам скатиться по щеке.
- Белла, что случилось? – изумленно спросила Сьюзен, ставя кружку на тумбочку и присаживаясь на край кровати.
Ее теплая, слегка суховатая рука стала поглаживать мое плечо в успокоительном жесте, но вместо спокойствия, я лишь сильнее расплакалась.
- Милая, ну-ну, – женщина примостилась рядом полулёжа, облокачиваясь о спинку кровати и принимая меня в свои объятия. – Все хорошо. Все хорошо.
Я обхватила Сьюзен руками и позволила стрессу, накопившему в организме затопить меня на какое-то время. Когда я смогла взять себя в руки, то стала потихоньку успокаиваться. Сьюзен поинтересовалась вежливо и ненавязчиво что случилось. И вот тогда меня прорвало. Я рассказала ей все. Рассказала, что чувствую себя чужой и ненужной никому. Я рассказала, что одиночество не дает мне покоя, хотя я имею все: деньги, родных, любимого человека и, несмотря на все это, чувствую себя несчастной. Я рассказала ей о своих видениях, о вещах, которые никогда не знала, о людях, которых никогда не видела. Все, что тревожило меня на протяжении недели, я выплеснула на несчастную женщину скопом, даже не подумав, что она может принять меня за сумасшедшую. Сьюзен терпеливо выслушала меня, ни разу не перебив, позволив излить душу и освободиться от скопившейся внутри тела отрицательной энергии. И когда я закончила, она еще минут десять не произнесла ни звука.
- Мда, – наконец, сказала Сьюзен, гладя меня по волосам. – Всё это очень странно.
Я отстранилась, садясь на кровати и вытирая тыльной стороной ладони слезы. Сью приняла ту же позу, садясь строго напротив меня и внимательно рассматривая мое лицо.
- Господи, не смотри на меня так, – простонала я, пряча лицо в ладонях.
- Я не Господь, милая, не нужно переоценивать мои силы.
- Сью, ты поняла, что я хотела сказать! – пробубнила я в ладони, после чего женщина перехватила мои руки за запястья и развела в стороны, заставляя смотреть прямо на нее.
- Белла, если ты думаешь, что я считаю тебя сумасшедшей, то ты сильно заблуждаешься. Я прекрасно понимаю, что такое состояние может иметь место, тем более учитывая стресс, который ты пережила в последнее время. Ты не на ранчо у дяди Тома была. Тебя похитили, держали невесть где. Один Господь Бог знает, что ты пережила за ту неделю. А в довершение всего в тебя еще и стреляли. Не похоже на курорт, согласись?!
Я машинально кивнула в ответ, потупив взгляд в кровать.
- Я знаю, – тихо сказала я. – Просто… я ведь не должна так себя чувствовать? Так, словно моя жизнь меня не устраивает. Словно всё вокруг не моё, а чужое.
- Родная, дай себе время восстановиться, – не успокаивалась Сьюзен. – К тому же разве плохо стремление улучшить свою жизнь? Нет предела совершенству.
- Да, но…
- Послушай меня, Белла, – взяв моё лицо в свои руки, начала женщина. – Никто тебя не винит в том, что ты чувствуешь. В конце концов, может оно и к лучшему.
Я непонимающе уставилась на женщину, на что та лишь снисходительно улыбнулась, как улыбаются маленькому несмышленому ребенку.
- Обычно после таких тяжелых потрясений у людей происходит переоценка ценностей и переосмысление всей своей жизни. Они понимают то, что не понимали раньше, и иногда даже меняют свою жизнь к лучшему. Ты уже что-то поменяла, решила устроиться на работу, и это здорово. А дальше у тебя два выхода: либо продолжать жить, как жила раньше, либо продолжать дальше менять свою жизнь. И если с первым вариантом все понятно, то со вторым есть небольшая загвоздка, – Сьюзен сделала паузу, удостоверяясь, что смогла завладеть моим вниманием. – Ты должна понимать, что дальнейшее изменения образа жизни может затронуть все сферы. В том числе и отношения с Эдвардом.
Я устало выдохнула. Мой мозг не был способен переварить такое количество информации с самого утра. Но над словами Сьюзен действительно стоило задуматься.

Я вернулась домой около полудня. Чарли уехал на важную встречу сразу после того, как навестил меня, дремлющую в комнате, так что, еще немного пообщавшись со Сью, съев большую порцию ее до безобразия вкусных блинов, я выпила гигантскую кружку кофе. Я надеялась, что эта порция кофеина сможет стимулировать работу моего мозга и нервной системы, что было бы очень кстати.
Зайдя в квартиру, я обнаружила записку от Эдварда, покоящуюся на журнальном столике в гостиной.
« Прости, что не смог приехать вчера. Обещаю сегодня загладить свою вину.
Я люблю тебя»
Я улыбнулась и аккуратно сложила записку в четыре раза, сунув в карман джинс. Зачем? Сама не знаю.
Я прошла в комнату и направилась в гардероб, который теперь выглядел куда более приемлемо после моей тотальной ревизии. Я взяла новую пару джинс и решила побаловать себя симпатичной шелковой блузочкой. Приготовив необходимые вещи, я аккуратно разложила их на кровати и отправилась в ванную. Спасительный душ – вот, чего еще не хватало для полной реанимации.
Выйдя из ванной, я направилась обратно в комнату, наслаждаясь запахом мятного геля для душа, который оставлял приятный аромат на моей коже. Скинув полотенце, я секунду помедлила и повернулась к зеркалу, рассматривая свое тело. На левом плече красовался нехилый шрам от пулевого ранения, который сейчас, спустя почти месяц, уже затянулся. Мой взгляд спускался от шрама вниз, по груди и животу, доходя до бедер. И тут в глаза бросился еще один, еле видный глазу шрам. На правой стороне ребер красовалась нехилая отметина, которая раньше была весьма глубоким порезом. Видимо, её я заработала стараниями парочки психов, которые умудрились похитить меня. Покачав головой, я бережно провела по шраму, который был лишь на оттенок бледнее кожи, но почему-то жег, словно огонь при каждом касании пальцев к нему.
Устало вздохнув, я накинула халат, и взяла в руки папку со своими рисунками. Уютно устроившись на диване, я достала недавний рисунок и под музыку Френка Синатры принялась разглядывать кусочек бумаги. Этот глубокий взгляд все это время стоял у меня перед глазами, словно я была не в силах отогнать его от своего разума. И сейчас, когда я вновь смотрела и как будто тонула в глубине этих глаз, то чувствовала невообразимое спокойствие вместе со страшной тоской.
Отложив рисунок, я достала свежий лист и стала вертеть в руке карандаш.
Девчачье?
Что-нибудь девчачье.
Что вообще значит «девчачье»?
Моей фантазии решительно не хватало на что-то вразумительное. Поэтому я решила долго не мучатся и нарисовать что-то весьма примитивное и что первое прейдет в голову. Этим первым оказался эскиз бабочки. Мягкими плавными линиями я нарисовала два красиво изогнутых крылышка, с незамысловатым узором, а в уголке одного из крылышек мне почему-то захотелось нарисовать букву «L».
Сама не знаю почему.
Может «L», потому что любовь?
Что ж, весьма по-девчачьи.
Я улыбнулась своим мыслям и продолжила вырисовывать тельце насекомого, замысловатый узор в виде нескольких переплетающихся линий чуть нижу крыльев.
Еще штрих.
Линия.
Немного растушевать.
Спустя какое-то время я закончила и отложила карандаш. Вертя рисунок и так, и сяк я пыталась понять, все ли отражено на бумаге, что хотелось или чего-то не хватает?
Проведя в раздумьях полчаса, я решила, что эскиз получился очень даже милым. Таким, девчачьим.
Я усмехнулась своим мыслям, вспоминая, что вся эта затея с татуировкой делается под контролем моих забытых воспоминаний. Словно голос из глубины разума руководит моими поступками. Я взяла в руки телефон и набрала номер Сэма, парня, который держит свой тату салон. Мои руки почему-то подрагивали то ли от волнения, то ли от чего-то еще, а в голове кто-то словно отсчитывала гудки, звучащие в трубке.
Один.
Я нервно теребила рукав своей близки, словно что-то мешало мне сидеть спокойно.
Второй.
Я поерзала на диване, прокашлявшись. Рука самопроизвольно потянулась к карандашу, и начала вертеть его в руках.
Третий.
Господи, да когда уже на том конце возьмут трубку?!
- Слушаю?

***
- Господи, что я делаю? – тихо спросила я себя, закрывая дверцу такси.
Я стояла на небольшом, узком бульваре на Коэнтис-Слип, прямо перед тату салоном, в котором работал этот друг моего Эммета. Странное волнение охватило меня. Сейчас я чувствовала себя шкодливым подростком, который собирается сделать какую-то гадость без ведома родителей. Мне было и интересно, как отреагируют на мою выходку окружающие, и страшно одновременно, только вот почему я чувствовала сковывающую конечности панику я не могла сказать.
Просто…
Просто что-то внутри переворачивалось, и всё тут.
Может это было естественное волнение от осознания того, что тебе под кожу сейчас введут какую-то смесь, от которой ты не сможешь в век оттереться.
Я все-таки попыталась взять себя в руки, и энергично зашагала к стеклянным дверям салона, прижимая сумку рукой, словно боясь, что лежащий внутри рисунок может куда-то деться. В последнее время для меня вообще очень многие мелочи стали важны, черт его знает, почему.
Как только я вошла внутрь, показалось, что я попала в волшебную страну. Сравнительно небольшой холл, стены которого были изрисованы граффити, имел стойку администрации с весьма милой девушкой, у которой, кажется, абсолютно все лицо было в пирсинге. Что ж, от тату салона ничего другого и не приходится ожидать. Напротив администратора расположилась пара кресел с низким столиком, на котором лежали папки с эскизами и работами мастера. Я зачарованно осматривала помещение, и мне оставалось лишь гадать, что же происходит за закрытыми черными дверями, видневшимися в конце небольшого коридора.
- Я могу вам чем-то помочь? – наконец подала голос девушка за стойкой.
- Эм… да, – я нерешительно подошла ближе.
Теперь я могла хорошо рассмотреть свою собеседницу. У нее были короткие взъерошенные волосы, уложенные тонной стайлинга. Нос, бровь, губа посередине и место чуть ниже и левее нижней губы были проколоты, а в ушах красовались средние тоннели. Весь ее вид мог обескуражить кого угодно, но большие голубые глаза светились как два огромных плазменных шара, и напрочь отбивали весь страх. Девушка заметила мой пристальный взгляд и лишь улыбнулась. Полагаю, она уже привыкла к подобным заинтересованным взглядам.
- Эм… я звонила несколько часов назад Сэму. Белла Свон.
Девушка кивнула и стала листать журнал, ища сегодняшнее число. А я про себя молилась, чтобы она делала это быстрее, пока вся моя решительность куда-нибудь не делась. Наконец моя собеседница нашла нужную страницу и, проведя своим длинным пальчиком вниз, остановилась на моем имени.
- Проходите, последняя дверь по коридору.
Я кивнула и сделала глубокий вдох, зашагала к двери.

Если честно, то я толком не помню, как вошла в кабинет к Сэму. А уж как оказалась на удобном кожаном кресле я вообще молчу. Руки тряслись, непонятный выброс адреналина оказался слишком сильным, чтобы моя нервная система могла спокойно его перенести. Боже, что ж так страшно-то?
- Ну что ж, – Сэм тем временем не обращал внимание я мою явную нервозность и уже около пятнадцати минут рассматривал и крутил в руках мой эскиз. – Думаю, моего профессионализма хватит, чтобы создать такую вот прелесть.
Сэм выглядел весьма интересно. Нет, поймите меня правильно, не то чтобы меня привлекали парни, забитые татухами с ног до головы, расхаживающие в свободных джинсах, которые были размера на три больше самого обладателя. А Сэм выглядел именно так. Но было в нем что-то такое, от чего я сидела и слушала его, открыв рот. И снова это странное чувство дежа вю, которое, кажется, уже никогда меня и не покинет.
Парень ослепительно улыбнулся и достал что-то похожее на копирку. Еще какое-то время парень возился с моим рисунком и этой самой копиркой, после чего попросил меня снять блузку и сесть поудобнее.
- И еще несколько вопросов, – слегка улыбнулся Сэм, переводя взгляд на меня, трясущуюся, как овечий хвостик. – Ты понимаешь всю ответственность сделанного выбора, мм?
- Можно подумать, я замуж собралась, или ипотеку брать, – невесело отозвалась я, сглатывая.
На мои слова Сэм лишь громко рассмеялся, прикладывая эскиз к коже.
- Ладно, Белла, делать будем на левой стороне, потому что на правой у тебя небольшой шрамик.
-Угу, – выдохнула я, даже не сильно вдумываясь, о чем говорит парень.
- Ну-ну, полно те трястись, – посмеиваясь отозвался Сэм. – Все сделаем аккуратненько и быстро, даже не почувствуешь. Будет у тебя миленькая девчачья татушка.
Тут уж я не удержалась от смешка, потому как услышала от Сэма именно то, чего хотела.
А вот следующие два часа показались мне сущим адом. Оказалось, что у меня весьма чувствительная кожа, особенно в том месте, куда я пожелала набить татуировку. Пока я мысленно перечисляла штаты Америки, чтобы хоть как-то отвлечься от жгучей боли, Сэм самозабвенно рассказывал о своей учебе в университете вместе с моим братом. Я снова и снова перебирала названия, потом стала вспоминать города округа Колумбии, и оказалось, что у меня очень большой пробел в знаниях по части географии. Пусть я легко справилась с 20 первыми штатами, остальные 30 дались мне с большим трудом. Да я и вообще не была уверена, что их 50. Вдруг больше?
Сэм что-то спросил, а я машинально кивнула, и тот снова пустился в долгие рассказы о своей юности.
Боже, ну зачем, зачем я во все это влезла? Этот вопрос я задала себе раз сто, желая узреть знак свыше, который уверил бы меня, что все эти мучения не напрасны.
- Ну что, как дела, Белла? - поинтересовался Сэм, низко склонившись над моим телом.
Я нервно усмехнулась.
- Вообще-то это я должна задавать такой вопрос.
Сэм задорно рассмеялся, слегка ущипнув меня за бок. Я наигранно возмутилась и уже хотела дать парню подзатыльник, но он неожиданно откинулся назад и довольно заулыбался,
- Ну вот, - провозгласил Сэм и отложил иглу в сторону, стянув с рук резиновые перчатки. - Добро пожаловать в наше общество "заклейменных".
Я облегченно выдохнула, приподнимаясь на локтях, и пытаясь разглядеть ту красоту, которую мне сотворил этот болтливый паренек. С моей точки зрения бабочка выглядела очень симпатично, но я-то смотрела на татушку вверх тормашками, так что срочно приспичило вскочить и повертеться около зеркала. Сэм все это время с улыбкой наблюдал за мной, скрестив руки на груди и склонив голову на один бок. Выглядел он при этом весьма забавно.
- Белла, если ты хочешь посмотреть на то, что получилось, то вон там стоит зеркало, – рассмеялся парень, наблюдая, как я чуть ли не на голове стою, пытаясь хоть что-то разглядеть.
Я проследила за взглядом Сэма и обнаружила на противоположной стене небольшое зеркало, к которому тут же и направилась. Признаться, в нормальном ракурсе бабочка казалась еще более симпатичной, чем в первые минуты своего появления. Я довольно крутилась около зеркала, словно выбирала для себя новой платье. Наверное, примерно такое же чувство удовлетворения испытывает Элис, покупая себе очередную юбку.
- Ну, как? – поинтересовался Сэм, который уже доставал очередную партию инструментов.
- Просто классно, – улыбнулась победно я.
Наверное, со стороны складывалось ощущение, что я выиграла в лотерею. Но с другой стороны… мне казалось, что я действительно выиграла, ведь смогла побороть себя и свой страх. Пока я продолжала разглядывать татуировку, Сэм подробно рассказывал мне, как за ней теперь ухаживать.
- И не забывай, каждый час промываешь теплой водой и мажешь вот этой мазью, – парень протянул мне тюбик, словно от пасты, а я отметила про себя, что навряд ли он всем своим клиентам предоставляет новенькую упаковку.
От мысли, что ко мне более благосклонное отношение мне стало еще веселей, и я тут же отобрала у парня мазь.
- Теперь ложись, нужно наложить временную повязку.
- А сколько можно ходить с этой повязкой? – осведомилась я.
- Чем меньше – тем лучше. Главное следи за тем, чтобы татуировка не покрылась корочкой, иначе чернила просто выцветут и всю процедуру придется повторять снова. А так, часа три спокойно можешь гулять по магазинам.
- Хорошо, - кивнула я, ослепительно улыбнувшись. – Значит, у меня будет время навестить свою знакомую.

В Принстонской больнице все осталось точно так же, как и вчера вечером. Большой холл и стояка приемной с несколькими сестрами, белые круглые часы на стене, прямо над дверью, ведущей в коридор.
Не знаю, зачем я снова пришла сюда, ведь по-хорошему, понятия не имела, кто такая Триша на самом деле. Но этот хрупкий и всегда улыбающийся подросток так задел меня, что я просто не смогла не прийти еще раз и не навестить ее. Та доброжелательность, то спокойствие и рассудительность, не присущее обычно пятнадцатилетним подросткам, вызывали у меня кучу вопросов. Мне казалось, что я разговариваю с вполне сформировавшейся взрослой личностью, у которой на все было свое собственное мнение, своя точка зрения на окружающих ее людей и на обстоятельства, сложившиеся в ее жизни. И я не могла не признать, что девушка в свои 15 успела поведать слишком много. Уж очень сознательный у нее был взгляд в нашу последнюю встречу.
Не имея представления о предпочтениях Триши, я решила не рисковать и купила коробку швейцарского шоколада и большой букет подсолнечников. Почему-то именно с этими цветами у меня ассоциировалась девушка.
Пройти через приемную не составило большого труда, я всего лишь сказала, что навещаю мисс Брендон, на что невысокая пухленькая медсестра Мелани улыбнулась и перевела взгляд в свой компьютер. На мгновение у меня даже создалось впечатление, что в этом месте вообще никого не интересует, кто, куда и зачем направляется. Я приехала на 4 этаж на лифте так же, как и в прошлый раз, и преисполненная благих намерений направилась вдоль по коридору, ища палату 502. Найти ее не составляло особого труда, ведь палата Триши располагалась в самом конце коридора. Остановившись на мгновение у двери, я сделала глубокий вдох и аккуратно освободила одну руку, открывая дверь.
Девушка мирно спала все на том же месте, отвернувшись к стене. Пищащий аппарат исправно работал прямо над Тришей с правой стороны, а слева разместилась капельница, снабжающая каким-то лекарством тело девушки. Я осторожно прикрыла дверь, на цыпочках дошла к тумбочке, на которой сиротливо разместилась ваза с тремя белыми розами. Я положила коробку конфет на тумбочку и, взяв вазу, поменяла в ней воду. Выкидывать старые, уже начинающие увядать розы я не стала и поставила свой букет вместе с ними. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить девочку, я быстро справилась с небольшой уборкой и подошла к кровати Триши. Ее бледное личико сегодня казалось чуть порумянее, а на губах застыла еле уловимая улыбка. Я подумала, что она наверняка видит что-нибудь приятное у себя во сне, и это несомненно отражается на ее лице. Окинув девушку оценивающим взглядом, решила, что если бы не стены больницы, то в более благоприятной обстановке я бы дала Трише все 17. Улыбнувшись своим мыслям, я бережно убрала непослушную прядь с лица девушки и, еще пять минут постояв, решила, что лучше так же тихо удалиться. Все равно Триша спит, а у меня не было особого настроения будить ее и без того редкий сон. То, что девушкам плохо спит я поняла сразу, достаточно была лишь взглянуть на синяки у нее под глазами, которые красноречиво говорили о редких приятных снах.
Я погладила девушку по руке и направилась в сторону двери. Выйдя в коридор, я аккуратно закрыла за собой дверь, и уже собиралась направиться к лифту, как вдруг услышала слева от себя полный возмущения голос с явным иностранным акцентом.
- ВЫ?
Я вздрогнула и обернулась на источник звука, коим оказалась невысокая азиатка. Ее черные, как смоль волосы были собраны в высокий хвост на самой макушке. Растянутый свитер и светлые выцветшие джинсы говорили о ее достатке красноречивее, чем она сама, а на лице проглядывалось несколько морщинок, наиболее явными они были в области лба и в уголках глаз.
- Простите? – удивленно моргнув пару раз, переспросила я, явно не понимая, что происходит.
Женщина внимательно посмотрела на меня, оглядывая с ног до головы, и под столь пристальным взглядом мне тут же стало не по себе. Окончив «осмотр», она вновь устремила взгляд темно-карих глаз мне в лицо, сделав шаг навстречу.
- Вы действительно все забыли, – эта реплика явно звучала как утверждение, а не вопрос, а я продолжала стоять и ничего не понимать.
- Простите, мы знакомы? – непонимающе спросила я, и тут в моей памяти прорезался кусочек, который тут же подкинул мне имя. – Вас не Тош зовут случайно?
Женщина округлила глаза, но уже через мгновение овладела собой, и ее черты лица приняли весьма не доброжелательное выражение.
- Уходите, – резко бросила мне китаянка.
Не знаю, как я поняла, что это та самая женщина, принесшая мне в больницу лилию с запиской. Может, интуиция. А может, моя истерзанная память наконец-то начала восстанавливаться. Женщина обошла меня, собираясь войти внутрь. Но я успела перехватить ее за руку, потянув на себя.
- Постойте, – меня охватило какое-то странное отчаяние, поднимающееся откуда-то из груди. – Кто вы? Откуда я вас знаю?
- Разве это имеет значение? – все таким же резким тоном вопросила китаянка. – Вы все забыли, вернулись к своей прежней жизни, вот и наслаждайтесь, а нас оставьте в покое.
- Но я не…
- Что вы тут делали? – еще более агрессивно спросила Тош (теперь я не сомневалась, что ее именно так и зовут) и вновь вышла в коридор, закрыв за собой дверь. – Он и вас сюда подослал? Вам мало того, что Триша лишилась последней опоры?
- Я не… стойте, меня никто не присылал, – попыталась оправдаться я. – Просто я вспомнила… что-то… и мои воспоминания привели меня сюда.
Китаянка фыркнула и закатила глаза, снова открывая дверь, на этот раз планируя взаправду захлопнуть ее перед моим носом.
- Да постойте же, – я вновь попыталась остановить ее, но Тош со злостью взглянула на меня.
- Не появляйтесь здесь больше. И не пытайтесь вспомнить. Поверьте, так для вас же будет лучше. И не приходите сюда больше!
- Стойте, пожалуйста. Тош, – я еле сдерживала нарастающую изнутри панику, – Хотя бы скажите, за что вы извинялись?
Китаянка на мгновение замерла, пристально вглядываясь в черты моего лица, а затем тяжело вздохнула.
- Мне не за что перед вами извиняться.
- А как же лилия? И записка?
- Я лишь передала то, что меня просили, Белла, – более мягким и тихим голосом отозвалась Тош, и ее лицо исказилось какой-то страшной гримасой боли. – Уходите. Нам не нужны лишние проблемы.
Я хотела было сказать еще что-то, но не успела я открыть рот, как дверь захлопнулась, оставляя меня в недоумении за порогом и с еще большей кучей новых вопросов, на которые я не знала ответа.

Я не помнила, как добралась до дома. Все мои мысли куда-то испарились, и разум словно отключился, лишь иногда прокручивая кусочки из разговора с Тош. Я окончательно запуталась, перестала что-либо понимать. И я устала от этого. Устала все время пребывать в неведении, устала не получать ответы на свои вопросы, устала быть ущербной. Мне было плохо, мне казалось, что часть меня все еще где-то там, на окраинах Нью-Йорка, в грязном подвале заточена за решеткой.
Я стояла в гостиной своей квартиры, обхватив себя руками, устремив взгляд перед собой. За окном сновали люди и автомобили, а солнце давно скрылось за горизонтом и зданиями, лишь тусклыми лучиками проникая сквозь просветы небоскребов. Я снова чувствовала себя одинокой, мне снова было холодно то ли физически, то ли эмоционально.
А может на все плюнуть? Может, Сью права, и мне просто взять и все вспомнить? Что если тогда все встанет по своими местам и будет так, как должно быть? Может, тогда я стану наконец свободной от всего, что невесомым грузом тяготит мою жизнь? Я не знала, что делать. Да и если бы знала, то как заставить свой разум все вспомнить? Если бы это происходило по щелчку пальцев, жизнь действительно стала бы проще.
Входная дверь тихо открылась, и через несколько минут я всеми клеточками своего тела почувствовала, что не одна в комнате. Легкие капли дождя стали падать с небес, стекая по стеклу окна, соединяясь в причудливые узоры. Я прикоснулась кончиком пальца до холодного стекла, и по телу тут же пробежали мурашки, сама не знаю, почему.
- Привет, – тихо сказала я, прерывая повисшее в воздухе молчание.
- Привет, – так же тихо, еле слышно отозвался Эдвард.
Я слышала его легкие грациозные шаги и шорох ткани его брюк, когда он подходил ближе. Я чувствовала его теплое дыхание на своем плече, когда сильные руки сомкнулись на моей талии. Вот только внутри меня больше ничего не встрепенулось, как раньше. Прошло еще несколько минут молчания, которые просто убивали меня, прежде чем Эдвард заговорил.
- Белла, нам нужно поговорить.
Я кивнула, разворачиваясь к парню лицом. В его чертах была такая усталость, которая синяками пролегла под глазами. Легкие морщинки на лбу сегодня был видны особенно четко. Значит, он много думал. Задержав на мне взгляд, Эдвард тяжело вздохнул и направился к дивану, падая на сидение. Потерев переносицу, Эд еще некоторое время помедлил, собираясь с мыслями, прежде чем заговорил.
- Беллз, я знаю, что вел себя отвратительно. Последнее время все реже бываю с тобой, раздражаюсь, срываюсь…
- Эд, я все понимаю, – прервала я его, делая шаг навстречу. – У тебя работа, куча забот. Это я веду праздный образ жизни…
- Нет, дай мне договорить, – жестом попросив меня замолчать, отозвался парень.
Эдвард еще некоторое время говорил что-то о своем неправильном отношении ко мне и что для его поганого настроения есть причины. Что причины эти кроются вовсе не во мне, а в чем-то другом, о чем он и пытается мне сказать. А я стояла в шаге от человека, которого любила и не могла понять, почему сейчас он ничего не вызывает у меня, кроме раздражения?!
- Просто я устал, – наконец, сказал Эдвард. – Устал врать, скрывать, устал тянуть на себе этот груз.
Я сделала еще шаг, оказавшись прямо перед парнем и взяла его лицо в свои руки, заставляя посмотреть на меня.
- Белла, я хочу сказать, что я…
- Тшш, – я приложила палец к его четко очерченным губам и обвела их контур, заставляя Эдварда замереть. – Не надо ничего объяснять.
- Белла…
- Просто замолчи, – прошептала я, наклоняясь к парню.
Мои губы коснулись его медленно и нежно, словно пробуя их на вкус. Мне нужно было понять саму себя, понять, что вообще происходит со мной в последнее время и до сих пор ли я люблю.
Эдвард несколько секунд сидел неподвижно, словно пребывая в минутной прострации, а потом наконец ожил. Его руки провели вверх по моим ногам, и одним движением посадили меня к нему на колени. Я на мгновение оторвалась от парня, чтобы перевести дыхание, и даже не отдавала себе отчет в том, что руки стали жить своей собственной жизнью, расстегивая рубашку Эда. И вот тут случилось то, чего я так боялась.
Очередная вспышка в моей голове, заставила тело вздрогнуть, а разум затуманиться. По своей силе она превосходила все предыдущие, словно убивая меня изнутри и соединяя две реальности одновременно. Я вроде бы понимала все, что происходит вокруг, вот только параллельно в голове мелькали несвязные размытые картинки из прошлого, от которых я не могла дышать. Вцепившись в Эда, я пыталась справиться с тем, что сотрясало тело изнутри, словно ломая кости. Руки парня забрались под блузку, поглаживая нежную кожу, и как только он это сделал, еще одна вспышка затмила предыдущую.
«Сними ее» - раздалось у меня в голове, словно эхо.
- Сними ее, – как завороженная повторила я, даже не отдавая себе в этом отчет.
Но Эдварду не нужно было повторять снова - он тут же избавился о ненужной детали одежды. Я охнула, когда он слегка прикусил кожу на шее, и еще одна вспышка дежа вю, перекрыла предыдущую. Голова закружилась, и я обессилено уронила ее Эду на плечо, который тут же поднял меня на руки. Уже через мгновение я лежала на мягкой широкой кровати, дрожа от поцелуев Каллена, которыми он покрывал мое тело. Эдвард приподнялся на руках и кончиками пальцев провел вдоль тела, заставляя меня выгнуться и тихо застонать. Но стонала я не от наслаждения, а от того, что одна вспышка сменяла другую, не прекращаясь, не давая передышки. Из глаз стали катиться предательские слезы, которых Эд не замечал. Он был слишком увлечен совсем другим, нежели обращать внимание на меня. А я тем временем не могла сделать даже маленького вдоха, чтобы волна боли, отчаяния и паники не прокатилась по телу. Что бы я не сделала, что бы не сказала, что бы не сделал Эдвард – все заканчивалось еще одной вспышкой, от которой в ушах начинало звенеть.
«За что?» - крутился вопрос в моей голове, отдавая пульсацией в висках.
Я чувствовала себя такой грязной, сама не знаю, почему. Хотелось закричать. Закричать так громко, чтобы связки разорвались от крика, чтобы сердце резко перестало биться и мои мучения закончились. Я больше не хотела ничего, лишь покоя, который навряд ли смогу получить.
И вот когда время перевалило за полночь и Эдвард уснул, прижимая меня к себе, я дала себе волю. Я позволила слезам захлестнуть меня, позволила им течь по щекам, делая белоснежную наволочку моей подушки влажной.
А в голове, словно заевшая пластинка, вертелась одна единственная фраза:

In my arms you’ll be fine, I’ll never let go…

Тош