Почему я чувствовала себя такой потерянной? Я не знала. Лежа на мягкой кровати в нашей с Эдвардом комнате, я не могла понять, что со мной происходит, что со мной не так. Почему так болит где-то в области груди?
Вчерашний вечер мог бы закончиться совсем иначе, совсем не так, будь я той Беллой, какой была все эти 23 года. Но почему сейчас я чувствую себя так, словно совершила что-то низкое, до неприличия постыдное? Почему мне так противно вспоминать ощущение сильных рук на моем теле?
Я тихо простонала и перевернулась на живот, уткнувшись лицом в подушку, пытаясь спрятаться от назойливых осенних лучей солнца, которые постучались в окно. Тишина в комнате убаюкивала меня, и если бы не роящиеся в голове мысли, я бы точно проспала до полудня. Эдвард около часа назад ушел на работу, но если быть честным, я еле выпихнула его из квартиры. После вчерашнего он уже собирался позвонить моему отцу и попросить выходной, а заодно, рассказать ему о том, что со мной и моим самочувствием что-то не так. Но я прекрасно знала, что если Чарли узнает о том, что я захворала, то мой дом с раннего утра и до позднего вечера будет патрулировать машина скорой помощи с первоклассными врачами на борту. А этого допустить никак нельзя. К тому же, мне нужно было остаться одной, побыть в одиночестве и попытаться разобраться в самой себе.
Пока в комнате становилось все теплее от лучей солнца, мое настроение все ухудшалось от того, что я не могла понять причин своего психического сдвига. Из головы не выходили слова Розали о том, что со мной что-то не так. Еще вчера я была готова до посинения спорить с ней, но сейчас я скорее согласилась бы с ее теорией. И от этого мне становилось еще паршивее.
Мышцы спины от долгого нахождения в вертикальном положении начинали ныть, не давая сосредоточиться на моих мыслях. Я снова перевернулась на спину, уткнувшись взглядом в до неприличия белый потолок. Тяжело вздохнув, я откинула покрывало, встала на ноги и, пошатываясь, направилась в ванную. С детских лет я питала иллюзию о том, что горячая ванная с морской солью успокаивает нервы, и сейчас был именно тот случай, когда я ничего не могла сделать, кроме как набрать в ванную воды. Погружая уставшее ноющее тело в теплую воду, я прикрыла глаза от удовольствия. Мне казалось, что я уже сотню лет не чувствовала себя так хорошо. Каждая мышца тела расслабилась, поддаваясь нежной ласки теплой воды, обволакивающей мое тело. И на меня опять нахлынуло странное чувство дежа вю. Словно все это уже было. Все это я уже чувствовала. Вот только где? Когда? С кем? Мой разум отказывался давать мне ответы, еще плотнее закрывая и без того узкое окошко в воспоминания. Я прикрыла глаза, пытаясь отделаться от этого неприятного ощущения беспомощности, которое охватило меня. И теперь в голове крутилась лишь одна фамилия. Виктория Спенсер.
Я распахнула глаза и уставилась перед собой.
Не в состоянии уснуть, я полночи думала над советом подруги. Возможно поход к психологу и не был такой уж плохой идеей, но почему то я при одной только мысли об этом чувствовала себя до безобразия неполноценной и сумасшедшей. Но с другой стороны, незнакомый человек связанный врачебной тайной – единственный, кому я могу рассказать о сдвигах в моей голове без риска попасть в больничную палату с решетками на окнах. Я перевела взгляд на джинсы, висящие на крючке, в которых я была вчера. В каком-то из карманов этих штанов лежал заветный клочок бумаги, который притягивал к себе и обжигал одновременно. Я в очередной раз набрала побольше воздуха, которого почти не осталось в ванной из-за густого пара от горячей воды, и спустила воду, включая душ. Пока моя решительность не улетучилась окончательно, мне нужно было позвонить этой Виктории.
Выйдя из душа, я захватила с собой джинсы и отправилась в гостиную. Достав из карману визитку, я аккуратным рядком выложила на журнальном столике еще и телефонную трубку и ручку с листочком бумаги. Минуту смотрев на этот живописный натюрморт, я нервно помяла пальцы и направилась на кухню. Открыв холодильник, я достала арахисовое масло и ложку и вернулась в гостиную, усаживаясь на диван. Далее около пяти минут я безмолвно смотрела на визитку и телефон, прежде чем открыла баночку. Съев ложку, я склонила голову на один бок, а потом съела еще ложечку. Интересно, хватит у меня силы воли позвонить? Наконец, хлопнув себя по коленке, я отставила баночку, и взяла визитку в руки. Первые десять секунд мне действительно казалось, что клочок бумаги обжигает мои пальцы, нагревая кожу. Каждая нажатая цифра на телефонной трубке стоила мне огромных физических затрат, словно высасывала все жизненные соки. Но вот последняя циферка нажата, и я, затаив дыхание, ожидала ответа. Гудок. Еще гудок. Почему же мне так тяжело дышать? На том конце раздался еще один губок, а потом слабое шуршание, и прежде чем кто-то с другой стороны провода успел сказать «Алло», я с тихим визгом отключила телефон, отшвыривая трубку от себя. Телефон проехался по поверхности стола, зацепил мирно лежащую ручку и упал на пол, разлетаясь на несколько частей. Я тут же спрятала лицо в ладонях, сдерживая непрошенные слезы. Черт бы подрал эту амнезию вместе со всем этим городом.
Просидев так пару, минут я привела в норму сердечный ритм, который от выброса адреналина тут же сбился, убрала с лица мешающие волосы и потерла переносицу. Я понимала, что если не переборю себя, если не справлюсь со своими внутренними барьерами, которые тщательно возвела, то перестану себя уважать, и это как минимум. Обхватив себя руками, я около минуты качалась из стороны в сторону, а потом выдохнула и подняла телефон. Пару секунд помедлив, я нажала повторный набор, стараясь бороться с дрожью в коленках.
- Приемная мисс Спенсер. Мэри. Слушаю вас, – раздался спокойный приятный голос спустя несколько гудков.
- Эээ… добрый день… то есть утро… я хотела бы…записаться на прием.
О господи, каких же трудов мне далась эта простая, казалось бы, фраза.
- Конечно. У мисс Спенсер свободно 5 число следующего месяца, вас устроит?
Ого, подумала я про себя, отмечая, что эта самая мисс Спенсер не имеет недостатка в клиентах. Но ждать почти месяц я была не в состоянии и не только потому, что к 5 числу я струшу и не приду, а еще и потому, что просто не проживу еще больше недели без ответов и просто сойду с ума.
- Эм… Мэри, а поближе ничего нет?
- Очень сожалею, но это ближайшее свободное окно.
Я минуту поразмыслила, стоит ли игра свеч. Но решила, что попытка, как говориться, не пытка.
- Хорошо, запишите на пятое число , – устало выдохнув, сказала я.
- Будьте добры, скажите ваши данные.
- Изабелла Мари Свон… - начала было я, но меня практически тут же перебили.
- Секунду, - вежливо перебила меня девушка, после чего послышался короткий щелчок.
Я тут же напряглась, обхватив трубку обоими руками и вся обращаясь в слух, стараясь расслышать хоть что-то. Но все мои попытки были тщетны. Пока я ждала ответа, хоть какого-нибудь звука, успела искусать от волнения все ногти. Никогда не думала, что нервы могут так быстро сдавать. Наконец в трубке послышался щелчок, и всё тот же вежливый голосок мягко пропел:
- Мисс Свон, вы можете приехать сегодня к 15 часам. Вас устроит?
От неожиданности я на пару секунд потеряла дар речи, и прежде чем успела понять суть сказанного, согласилась со своей собеседницей. Та мило объяснила, как доехать до офиса мисс Спенсер, и всё так же тактично попросила не опаздывать. После этого в трубке послышались частые гудки, и я отключилась, пытаясь понять, что сейчас произошло. Одно я поняла точно: сегодня в три часа дня я должна быть у психолога Виктории Спенсер. Но тот факт, что у нее неожиданно появилось свободное окно, заставлял меня заподозрить причастность Розали ко всем этим обстоятельствам. В любом случае делать было нечего - отменять встречу было поздно, некрасиво и глупо, так что оставалось лишь дождаться времени сеанса, потерпеть полтора часа и больше никогда не звонить по этому номеру.
Я тяжело вздохнула и пошла к себе в комнату. Там на письменно столе мирно стоял мой ноутбук, крышка которого покрылась внушительным слоем пыли. Мне даже стало как-то обидно за вещь, в которой была часть моей жизни - фотографии, и я принялась старательно вытирать компьютер. Нажав большую круглую кнопочку, я привела машину в рабочее состояние, тут же замигали сенсорные клавиши на боковой панели, а на мониторе появилось знакомое приветствие, сопровождающееся звонки звуком. Дождавшись загрузки компьютера, я открыла папку с фотографиями, сделанными за все мои 23 года жизни. Несколько десятков документов с моей личной историей, размещенных в хронологическом порядке. Всё то хорошее, что со мной было, всё то родное, любимое, всё находилось в этих папках. Я часами просматривала их, стараясь вспомнить всё до мельчайших подробностей. Каждую деталь, каждую улыбку близких мне людей, каждый запах, каждое прикосновение. Казалось, я помнила всё, помнила каждое мгновение. Но что же тогда со мной происходит? Что мне делать с воспоминаниями, которые вторгаются в мой разум, вторгаются в мою жизнь и мешают нормально дышать? И мои ли это воспоминания? А может, я окончательно сошла с ума? Просматривая очередную папку с фотографиями в режиме слайд-шоу, мой взгляд упал на неприметную папку, уголок которой выглядывал из-под стола. Эта папка пряталась в нише, глубокой полочке прикрепленной к днищу, словно причудливое создание, безмолвно наблюдавшее за происходящим и ожидавшее, когда его заметят. Секунду помедлив, я достала предмет и аккуратно развязала атласную ленточку. На лице растянулась грустная улыбка, когда руки коснулись бережно сложенных листов с различными рисунками, выполненными мною в разные периоды жизни. Первым лежал рисунок из далекого детства, на котором яркими карандашами были нарисованы домики посреди салатовой лужайки. Из левого верхнего угла изогнутой линией тянулась синяя речка, пересекая весь лист по диагонали. Посредине, вверху с игривой улыбкой расположилось желтое солнце, а над ней разноцветная радуга. Я усмехнулась, глядя на своё творение, одновременно сожалея, что сейчас для меня мир кажется не таким красочным, как когда-то. Следующая пара рисунков была выполнена в школьные годы. Там был портрет Розали, сделанный простым карандашом, и небольшая зарисовка вида из окна нашего кабинеты истории. Следующие рисунки были в основном портретами близких мне людей: портрет Эдварда после нашей первой встречи, портрет Эммета и Чарли, срисованный с одной из фотографий. Портрет Элис, Джаспера, выдуманный мною мир, состоящий преимущественно из растений. Какой-то натюрморт, и портрет группы Nirvana выполненный карандашом для глаз во время жуткой пробки на 5-ой авеню в прошлом году. Я посмотрела на часы и с сожалением поняла, что моё путешествие в прошлое пора заканчивать, если я всё-таки хочу попасть к этой Виктории.
Поспешно отогнав шаловливую мысль остаться дома, отложив на край стола папку, я направилась к гардеробу. Это место в последнее время я посещала меньше всего. Непреодолимая тяга менять наряды в течение дня иссякла после возвращения из больницы, и я сама не знала, почему. Возможно, мисс Спенсер сможет и на это пролить хотя бы немного света. Одевшись в джинсы и растянутую футболку, я надела всё те же серые кеды, захватила толстовку и вызвала такси. После случившегося со мной я ещё не чувствовала уверенность в своих силах, так что не рисковала водить машину. Пускай, пока есть возможность, это делают за меня.
Несмотря на все мои надежды, я не смогла опоздать к назначенному времени. Водитель такси оказался весьма опытен для того, чтобы встать в пробке где-нибудь на пересечении 42-ой и Бродвея. И чем ближе мы продвигались к месту нахождения офиса мисс Спенсер, тем сильнее я переживала, а когда оказалась напротив двери в кабинет вышеупомянутой персоны, уровень адреналина в крови и вовсе превысил допустимые значения. Нерешительно постучавшись, я вошла в приёмную, где мимолетной улыбкой меня встретила милая девушка, которая и была, скорее всего, Мэри. Мельком взглянув на меня, она жестом указала на следующую дверь, продолжая говорить по телефону. Я сделала глубокий вдох и толкнула дверь, входя внутрь. Небольшую прямоугольную комнату наполнял запах лаванды и лимона, сливаясь с солнечным светом, просачивающимся сквозь молочную тюль, висящую на большом окне. Оно располагалось посередине стены, прямо за большим письменным столом, заваленным различными бумагами. Слева от стола располагалась удобная софа, кожаное кресло и небольшой столик. Справа от окна располагались несколько стеллажей с книгами, небольшой бар с напитками и полочка с дипломами. За столом из-за кипы бумаг и папок виднелась тонкая фигура. Девушки на вид было чуть за тридцать, огненно-рыжие волосы аккуратно убраны в высокий хвост, открывая стройную шею. Ее большие глаза вглядывались в какую-то бумагу, но как только дверь за мной закрылась, девушка подняла на меня взгляд. По ее лицу расплылась радушная улыбка, зеленые глаза приветливо смотрели на меня.
- Изабелла, - девушка встала из-за стола и, подойдя ко мне, протянула руку. - Виктория.
- Прошу, просто Белла, - слегка смущенно отозвалась я, пожимая протянутую мне руку.
Виктория улыбнулась и жестом предложила мне сесть, а сама направилась к столу, беря с собой тетрадь и карандаш. Я сглотнула и приземлилась на софу, нервно разминая пальцы.
- Итак, Белла, - снисходительно улыбнувшись, сказала Виктория и села в кресло, утопая в нем. - Я вас внимательно слушаю.
- Эм... Разве Роуз не рассказывала? - тихо спросила я, надеясь, что Виктория перестанет вытягивать из меня слова.
Но она лишь в очередной раз улыбнулась, глядя на то, как я тереблю пальцы.
- Чай, кофе?
- Нет, спасибо, - потупив глаза, отозвалась я. - Воды, если можно.
Пока Виктория направилась к бару, я сидела и проклинала себя за то, что вообще ввязалась во все это. Вот за что я не любила психологов. Рядом с ними каждый твой шаг, каждое слово словно сканируется, фильтруется, тут же делаются выводы, даже быстрее, чем ты успеваешь договорить фразу. Мне казалось, что эта девушка видит меня насквозь, но при этом все равно заставляет меня говорить. Вики вернулась к креслу, протягивая меня стакан воды. Я залпом осушила его и поставила на столик, продолжая старательно рассматривать стены.
- Белла, - ласково позвала меня Виктория, подаваясь в мою сторону. - Я хочу кое-что прояснить. Рози действительно немного рассказала мне о вашей проблеме, но передала лишь самую суть. Только для того, чтобы я смогла вам помочь, вникнуть в ваши переживания, нам нужно поговорить с вами лично.
Я исподлобья взглянула на девушку и кивнула с тяжелым вздохом. Виктория откинулась на спинку кресла, складывая руки на животе.
- Итак, зачем вы сюда пришли?
Я задумалась. Должна ли я говорить правду той, кого знаю меньше 5 минут? И стоит ли ей доверять или быть осторожной в своих высказываниях, боясь, что она может всадить мне нож в спину? Хорошие вопросы, вот только где взять на них ответы?
- Я... Я сама пока толком не поняла, - тихо начала я, ерзая на софе. - Думаю, мне просто нужно выговориться.
- Разумеется, - кивнула Виктория. - Каждому человеку время от времени нужно делиться своими переживаниями. Но для этого не обязательно ходить к психологу.
Я перекинулась ногу на ногу, осмотрела комнату. Потом поставила обе ноги на пол и скрестила руки на груди. Что я могла ей сказать? И стоило ли вообще?
- Судя по вашей реакции и тому, как вы сложили руки, смею предположить, что переживания эти скрываются больше, чем просто волнение о прическе, - улыбнувшись, сказала Виктория. - Белла, я специалист, цель которого не отправить вас в психушку, а помочь справиться с внутренними психологическими проблемами.
- Вы решите, что я спятила, - пробормотала я, но мои снова были услышаны.
- А вы рискнете.
Я в очередной раз вздохнула и, наконец, посмотрела на свою собеседницу.
- Три недели назад меня похитили, - выдавила я. - Похитили, с целью шантажировать моего отца.
- Сочувствую, - серьезно отозвалась Виктория, и в ее голосе я слышала искренность. - Вас мучает то, что произошло с вами тогда?
- Да... То есть, нет... Не совсем. Видите ли, я потеряла память. Забыла все, что было в течение той злосчастной недели, и, по сути, должна радоваться, что ничего не помню, а вместо этого не могу отделаться от нарастающей паники внутри меня.
Виктория вздохнула и подалась вперед, опираясь локтями на колени и сцепляя руки в замок.
- Белла, как по-вашему, что происходит с теми моментами жизни, которые мы забываем?
Я лишь пожала плечами в ответ, ибо сил думать у меня уже не осталось.
- Наш мозг - уникальный механизм, - начала объяснять Виктория. - Отдел, отвечающий за память похож на шкаф с полками. На каждой полке - своя тетрадка, с записью какого-то события. Не бывает так, чтобы человек полностью что-то забыл. Да, иногда доступ к какому-то шкафу закрывается, но чтобы его открыть, нужно лишь найти ключик. В вашем случае, хотя этот образный шкафчик закрылся, задним числом вы все же ощущаете давление того негативного, что с вами случилось. Это как туман, который закрывает обзор, не давая разглядеть картину впереди себя. Но размытые очертания все же проглядывают. Скажите, у вас бывает чувство дежа вю?
- Иногда.
- Потому что вы помните, просто полный доступ пока закрыт. Это защитная реакция организма на все негативное, что происходит с вами.
Я шумно выдохнула. Все, что сказала Спенсер, выглядело так просто, так логично, что мне стало стыдно из-за своей собственной глупости. Как можно было не додуматься самой?
- И что мне теперь с этим делать?
- Все зависит от вас. Можете гоняться за ускользающими воспоминаниями, пытаясь вспомнить. Но это может занять долгое время, месяцы, а иногда и годы. Потеря памяти - это не контролируемый процесс. А можно постараться вернуть жизнь в прежнее русло. Была ли у вас амнезия или нет, но подобные вещи бесследно не проходят. Это в любом случае стресс для организма и для мозга в том числе. Так что нет никакой гарантии, что, когда вы все вспомните, сможете жить дальше спокойно.
- То есть я могу сама себе усложнить курс реабилитации?
- Вполне возможно.
Я обхватила себя руками, задумавшись над словами Виктории. Есть ли смысл гоняться за призраки прошлого, а потом страдать из-за нахлынувших воспоминаний? Не лучше ли просто отгонять их? Я улыбнулась своим мыслям, безмолвно принимая решение.

Я около часа провела в кабинете Спенсер. После нескольких дней мучений и невозможности рассказать кому-то все, что накипело, общение с этой радушной и вежливой девушкой было как бальзам на душу. Она посоветовала мне постепенно входить в прежний ритм жизни, завести хобби, ходить по магазинам, заняться спортом, найти работу. С моей стороны было бы неправильно закрыться ото всех, забиваясь в кокон собственной беспомощности. Кроме того, Виктория дала дельный совет - записывать все, что, как мне покажется, относится к забытым воспоминаниям. Но я решила эту проблему по-своему. Так как большинство воспоминаний и обрывков были как кадры из фильмов, то я могу зарисовывать каждую новую вспышку. Так мой мозг будет освобождаться от ненужной информации и негативной энергии, довлеющей надо мной. На данный момент это было единственное спасение.
Сев в такси около офиса, я тут же достала карандаш для подводки и чистый лист бумаги, принявшись зарисовывать первую вспышку. Силуэты двух людей, одного сидящего, другого стоящего напротив. Удивительно, но сейчас это воспоминание наиболее четко встало перед глазами, чем в первый раз. Рука уверенно выводила размытые контуры, из которых складывались внятные очертания. К тому моменту, как такси доехало до моего дома, рисунок был готов. Если это вообще можно было назвать рисунком. Слабые, еле видимые силуэты красовались посреди грубой штриховки теней и мало что могли мне сказать. Я тяжело вздохнула, расплатилась с таксистом и вышла из машины. Какое-то время я простояла на дороге, наблюдая за удаляющимся автомобилем. Когда он завернул за угол, я вдруг отчетливо почувствовала себя загнанным в угол зверем, который мечется из стороны в сторону, пытаясь найти спасение. Я почувствовала жгучую потребность убежать куда-нибудь подальше от своего собственного дома, который ранее считала единственным укрытием в этом нестабильном мире. И что теперь делать, когда единственное убежище казалось мне сущим адом?
Взяв себя в руки, я зашагала к подъезду, стараясь не смотреть на консьержа, даже имя которого вводило меня в ступор. Может у меня начала развиваться паранойя, а может я окончательно свихнулась, но всё вокруг казалось мне игрушечным, поддельным, словно я персонаж фильма «Шоу Трумана». Я добралась до квартиры, плотно закрывая за собой дверь, и обессилено падая на диван. Всё осталось так, как было, ни одна вещь не была переставлена со своего места. Даже баночка с арахисовым маслом, которую я непредусмотрительно оставила на журнальном столике мирно стояла на том же месте. Но почему тогда у меня ощущение, что всё это не мое? Не для меня?
Встряхнув головой, я стала прокручивать в памяти разговор с Викторией. Она предложила мне два варианта: первый – это жить в вечном дискомфорте и гоняться за призраками собственного прошлого. Второй – вернуться в строй, начать жить так, как жила до трагедии. Первый вариант я отмела сразу, потому что уже неделю после своего прихода в себя живу в состоянии полной прострации. Больше я так не могла. Это губительное состояние не давало мне дышать, есть, ходить, сидеть спокойно. Оно не давала мне наслаждаться жизнью, общаться с друзьями, строить дальнейшие отношения с любимым. Так что теперь у меня оставался один вариант – вернуть жизнь в прежнее русло. Я скрестила руки на груди, оглядывая комнату и размышляя, с чего бы начать приводить свою жизнь в порядок? Что я делала до похищения? Ничего. Я ни дня в своей жизни не работала, лишь прожигала драгоценное время. Иногда, всё же, я помогала Элис в ее дизайнерском агентстве, но вся моя работа сводилась к походу с ней по магазинам для очередного заказа. Я не играла на музыкальных инструментах, не вышивала крестиком, не плела фенички. Я особо не умела готовить, и на профессиональном поприще у меня было тихо, как в склепе. И тут меня посетила жуткая мысль, от которой по телу пробежал холодок: что я вообще собой представляю, помимо тела, пустой оболочки, в котором нахожусь? Я волочила жалкое существование, пытаясь отгонять эту мысль и восполнять свою собственную несостоятельность походами по магазинам и ночным клубам с подругами. Розали была известным журналистом, Эммет преуспел в полиции, Джаспер в юриспруденции. Элис являлась директором дизайнерской фирмы, готовилась стать матерью, Эдвард был заместителем директора в фирме моего отца. А я? Что я могла поставить на чащу весов в конце своей жизни? Ничего. Я нервно усмехнулась при осознании собственной никчемности, и встала на ноги, расхаживая по комнате из стороны в сторону. И чем больше я думала о своей жизни, тем сильнее начинала ненавидеть не только эту квартиру, этот дом, этот город, но и себя и свою жизнь. Никчемную и пустую.
- Докатилась, – устало сказала я своему отражению в зеркале. – Изабелла Свон, пора признать: ты – полное ничтожество.
Озвучив свои мысли, я почувствовала, как стало легче, но в то же время понимала, что это облегчение ненадолго. И если я не перестану волочить столь жалкое существование, то, в конце концов, закончу свою жизнь в психиатрической клинике для душевнобольных. Я неспеша направилась к себе в комнату и встала напротив двери, ведущей в гардероб. То самое место, которое всё это время вгоняет меня в непонятную панику. И если я хотела начать что-то менять в своей жизни, то пора было избавиться от всего, что держало меня в этом омуте пустоты. Я решительно распахнула двери, включила свет. Поискав по дому, я нашла большую коробку из-под плазменного телевизора, стоящего у нас в гостиной. Включив стерео систему, я поставила диск с хитами Френка Синатры и принялась разгребать бесконечные вешалки с вещами. Не знаю, сколько времени я угробила на одну только стену, но коробки из-под телевизора уже не хватало, чтобы вместить всё то, что находилось в этой казалось бы небольшой комнате. Где-то в гостиной звонил мой мобильник, но мне казалось, что я занимаюсь настолько глобальным делом, что меня совсем нельзя отвлекать. И, тем не менее, пока я воевала с кучей шелковых юбок, различающихся, по-моему, только по цвету, телефон продолжал настойчиво звонить. Я шумно выдохнула и, недовольно кряхтя, помчалась в гостиную. Даже не удосужившись посмотреть на дисплей, я махом нажала кнопку ответа, нечаянно сталкивая локтем вазочку с ароматизированными травами.
- Вот черт!
- И тебе добрый день, дорогая, – послышался веселый голос моего крестного. – Я тоже очень рад тебя слышать.
- Мистер Блэк, – прикусывая губу, досадливо отозвалась я.
- Девочка моя, ты опять за своё?
- Прости, Джейк, – улыбнулась я, усаживаясь на пол и одной рукой начиная собирать крошечные соринки на ковре.
- Вот так-то. Как твое самочувствие? Я слышал, есть небольшие трудности с адаптацией?
- Это вам Эдвард сказал? – недовольно отозвалась я, не отрывая взгляда от ковра.
Не поймите неправильно, я любила Эдварда и была ему благодарна за всё то тепло и заботу, которые он мне дарил. Но порой его забота шла вразрез с моими просьбами, как в данном случае. Я еще вчерашним вечером просила его молчать. Я не хотела, чтобы еще кто-то оказался посвященным в подробности того, как я постепенно схожу с ума.
- Да, это бы Эдвард. Каюсь, – мне показалось, или в голосе моего собеседника я уловила нотки веселья? – Но не бей его слишком сильно. Я прекрасно понимаю его стремление тебе помочь. А принимая во внимание твоё упрямство, полагаю, ты даже отцу родному велела не рассказывать.
- Вы… то есть ты, как всегда до неприличия проницательны… то есть проницателен.
- Детка, поработай с моё там, где работаю я, и не такому научишься. Так как ты себя чувствуешь?
- Я пока еще не определилась, – честно призналась я, ловя себя на мысли, что Джейк – один из немногих, с кем я могу разговаривать легко и непринужденно. – Физически нормально. Эмоционально…
Я на минуту замолкла, размышляя, поймет ли меня мой крестный отец, если я расскажу ему о своих галлюцинациях? Но я не успел договорить, так как на том конце меня прервали.
- Все ясно, – сочувствующе вздохнул Джейк. – Я могу чем-нибудь помочь?
- Ну… - я на минуту задумалась.
Как понимаете, в моем положении нужно было пользоваться любыми вариантами для того, чтобы избавиться от трещины в моем мозгу. Вот и я решила, что любые средства хороши. Так почему бы не воспользоваться своими связями?
- Думаю, вы… в смысле ты, можешь мне помочь, – я сделала секундную паузу, давая собеседнику возможность осмыслить мои слова, но, не давая время отказаться от предлагаемой помощи. – Мне нужна работа.
На том конце повисла гробовая тишина, так что я вообще стала сомневаться, а не бросил ли Джейк трубку. Но спустя еще пару минут я услышала, как мистер Блэк шумно выдохнул в динамик телефонной трубки и, наконец, заговорил.
- Что ж, неожиданная просьба. Я ожидал чего-то другого.
- Чего-то, вроде просьбы о билете на курорт?
- Примерно так, – согласился со мной Джейк, еще раз убеждая меня в том, что и окружающие никогда не воспринимали меня всерьез. – Ты уверена, что тебе это нужно?
- Да, – без колебаний ответила я. – Я устала сидеть на шее у всех близких мне людей. Хочу сама зарабатывать себе на жизнь.
- Угу, – промычал Джейк в трубку. – Что ж, я посмотрю, что можно сделать.
- Спасибо.
- Рад помочь, деточка. А теперь извини меня, мне пора работать.
- До связи, Джейк.
- До встречи, Белла.
Я отключилась и положила трубку на столик, еще какое-то время, смотря на предмет. Сейчас мне больше всего хотелось залезть в голову Блэка, дабы узнать, о чем он думал во время нашего разговора. Но если он действительно поможет мне, то я, наконец, смогу избавиться от тех гнетущих чувств, что съедают меня изнутри.
В коридоре послышался звук отворяющегося замка, и через секунду в дверном проёме показался Эдвард. На нем был строгий костюм цвета слоновой кости, выглаженная белая рубашка и галстук, тон в тон подходящий к костюму. Любимый нежно улыбнулся мне, и кинул портфель к стене, походя ближе.
- Привет, родная, – пропел он, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.
Терпкий вкус его губ и сейчас застыл на моих собственных губах, напоминая о счастливых совместных днях.
- Привет, – я вернула ему улыбку, продолжая сидеть на полу и инстинктивно водить руками по ковру в поисках рассыпавшихся трав.
- А позволь узнать, что ты делаешь на полу? – криво улыбаясь, поинтересовался Эдвард.
- Вазу столкнула локтем, – пояснила я, продолжая вглядываться в его глаза.
Что я там искала? Не имею ни малейшего понятия. Но одно я понимала точно - глаза из вчерашнего моего видения принадлежат не Эдварду. Но вот радоваться мне этому факту или нет, я не знала.
- Как прошел день?
- Хорошо, – улыбнулся Эдвард и направился к холодильнику. – Мы с твоим отцом подписали важную сделку сегодня. Думаю, после неё дела на фирме пойдут еще лучше.
Эд на минуту замер, а потом чуть ли не пояс залез в холодильник.
- Милая, ты не знаешь, кто последнее время съедает мое арахисовое масло?
- Не имею понятия, – на автопилоте соврала я, даже не краснея. – Элис приходила, наверное, она нашла баночку в холодильнике.
- Угу, – промычал Эд, вытаскивая пакет с соком на свет божий. – Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, – отозвалась я, решая, стоит ли говорить о своем походе к психологу.
На одной чаще весов была правда, но в таком случае Эдвард станет лишь сильнее переживать за меня. Он решит, что мне совсем плохо, начнет носиться со мной, как с калекой и, не обращая внимание на мои отрицания, подключит ко всему этому еще и моего отца, Эммета, Розали, Элис и Джаспера. Поэтому весы неумолимо склонились в сторону молчания.
- Эдвард, я решила устроиться на работу.
Я практически видела, как во взгляде любимого пронеслось непонимание, сменяясь удивлением, потом недоверием, переходя, наконец, к шоку.
- Что прости? – недоверчиво, словно думая, что я шуту, усмехнулся Эдвард.
- Я решила устроиться на работу, – повторила я, и на этот раз улыбка на моем лице померкла.
Я слишком хорошо знала Эдварда, чтобы определить, в восторге он от какой-то новости или наоборот. Сегодня, кажется, он был не рад. Каллен кивнул и поставил пакет на стол, опираясь на поверхность руками и пристально смотря на меня.
- Хорошо, – только сказал он и замолчал, словно обдумывая что-то, не сводя при этом с меня глаз.
- Эдвард, что не так? – не выдержала я, хмурясь.
- Ничего, – покачал он головой. – Просто я полагал, что ты сначала, хотя бы посоветуешься со мной.
- Я не думала, что это настолько принципиальный вопрос, – пожала я плечами, чувствуя, как возмущение поднимается откуда-то из области солнечного сплетения.
- Белла, по-моему, это глупо, – наконец отозвался Эдвард. – Тебе не хватает денег, которые я зарабатываю?
- Что? Да причем тут это? – негодование медленно подкатывало вслед за возмущением, смешиваясь и образуя целый снежный ком из отрицательных эмоций.
- Тогда какой смысл тебе идти работать? Я в состоянии удовлетворить твои потребности.
- Господи, Эдвард, дело же совсем не в деньгах. Я просто хочу зарабатывать себе на жизнь сама, сама себя обеспечивать и зарабатывать себе деньги на вещи, а не просить каждый раз у тебя, когда на карточке закончатся наличные.
- Прекрасно, – развел руками Каллен. – То есть такой вариант тебя уже не устраивает?
- Боже, да что с тобой? – повысила я голос, вскакивая на ноги. – Ты ведешь себя так, словно я преступление совершаю.
- А ты ведешь себя так, словно я уже не являюсь частью твоей гребанной жизни, – в тон мне ответил Эдвард.
Я на мгновение замерла. Черт, как же правильно он охарактеризовал меня и мое существование. Гребанная жизнь. И как я раньше не додумалась до этого?
- Да, ты прав, – тихо начала я. – Моя жизнь действительно гребаная.
- Белла, я не это имел в виду…
- Нет-нет, – я остановила парня жестом, позволяя себя закончить. – Все верно. И именно поэтому я хочу устроиться на работу. Мне надоело, что все смотрят на меня, как на мебель, на бесплатное приложение к тебе, которое влачит бессмысленное существование.
- Никто так на тебя не смотрит, – попытался вклиниться Эд, делая ко мне шаг, но я отступила назад, не давая ему договорить.
- А я не хочу больше быть жалкой, – еще тише сказала я, чувствуя, как щеки почему-то намокают. – Я за всю свою жизнь ничего не сделала, ничего не добилась. Мне нечем похвастаться, мне не о чем поговорить с твоими заумными друзьями, их девушками и женами, потому что все они видят во мне девицу, которая всю свою долбанную жизнь сидела у кого-то на шее. И я не хочу, чтобы так продолжалось.
Я стерла слезы тыльной стороной ладони и устремила обиженный взгляд на Эдварда, который затаив дыхание слушал меня.
- И не смей мне указывать, что делать, ясно? – вскрикнула я. – Я свободный человек.
С этими словами я вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью, запирая ее на замок и надеясь, что хотя бы на полчаса меня все оставят в покое.