Эпилог







Ливень мрачной серой завесой повис в промозглом осеннем воздухе, добавив густоты в тёмные тона давно наступившего вечера. Дождевой поток, под напором льющийся с небес, казался грязным и мутным, словно бурлящие воды вышедшей из берегов реки.

Дворники, явно не справлявшиеся со своей задачей, монотонно скрипели по лобовому стеклу, навевая на Беллу опасную дремоту. Боль в уставших от напряжения глазах ещё больше усиливала желание сомкнуть веки – Белз тряхнула головой, прибавила звук магнитолы, ни на секунду не отрывая взгляда от дороги, ведущей из Порт-Анджелеса в Форкс, и крепче сжала руль.

Это был трудный день, проведённый в череде попыток удовлетворить прихоти придирчивых клиентов, которые сами не знали, чего хотели, и никак не могли определиться даже с цветом своей будущей гостиной. Белла основательно изгрызла кончик карандаша, пока наблюдала за их жаркими спорами, следовавшими почти за каждым её предложением по дизайну их нового дома. Утешало её только то, что это были последние клиенты, с которыми она всё ещё надеялась закончить к Рождеству.

Сразу после Нового года они с Эдвардом собирались вплотную заняться подготовкой к ЭКО, и уже сейчас с каждым днём Белле становилось всё труднее переключать мысли на что-то другое. В своих мечтах она уже бережно прижимала к груди маленькое, тёплое тельце их малыша и с наслаждением вдыхала ни с чем не сравнимый младенческий аромат.

Вот и сейчас, возвращаясь домой и сосредоточенно вглядываясь в мутный дождевой поток, мыслями она перенеслась примерно на год вперёд, очень ярко рисуя в голове картинки их будущей семейной жизни уже вчетвером… а, может, и впятером, ведь после ЭКО нередко рождается двойня.

Когда впереди показались огни их дома, Белла наконец позволила себе немного расслабить сведённые от напряжения пальцы, всю дорогу крепко сжимавшие руль. Она улыбнулась, чувствуя, как усталость долгого трудового дня постепенно сходит на нет. Однако её приподнятое настроение мгновенно опустилось до нуля, стоило ей только увидеть машину Джейкоба, припаркованную на их подъездной дорожке.

За прошедший год отношения с бывшим мужем и другом хоть и претерпели некоторые изменения, всё же оставались по-прежнему холодными и официально-учтивыми. Каждый раз при встрече Джейк натянуто улыбался и говорил стандартный для приветствия набор ничего не значащих фраз, а ещё усиленно избегал оставаться с ней наедине, словно боялся, что между ними может произойти ещё один серьёзный и неприятный разговор.

Острая боль от такого отношения Джейкоба, которую испытывала Белла, постепенно приобрела хронический характер, став тупой и ноющей, а вместе с тем и надежда на то, что когда-нибудь всё наладится, растаяла почти бесследно. Вот только смириться с этим Белз так и не смогла.

Возможно, именно по этой причине ей было так тяжело наблюдать за болтовнёй Эдварда с Джейком, пусть даже та чаще всего и касалась исключительно Мелани. В своих мыслях она называла их отношения не иначе, как «спелись». Непосвящённый в ситуацию человек, наблюдая за ними, вполне мог бы решить, что перед ним супружеская пара геев, разговаривающих о своей приёмной дочери. А вот Мелл была безгранично рада тому, что папа и человек, ставший ей вторым отцом, так легко и быстро нашли между собой общий язык.

Джейкоб не стал продавать дом в Форксе и, забирая Мелани на выходные, как правило, оставался с ней там, лишь иногда увозя её к своей матери в Сиэтл. В последние два месяца он стал всё чаще приезжать вместе с Микаэлой – своей девушкой, отношения с которой у него длились уже около полугода.

Когда дочка впервые рассказала Белле о «подружке» Джей-Джея, та искренне порадовалась за него, желая ему наконец найти своё счастье, а также в глубине души лелея призрачную надежду, что теперь, когда он снова влюблён, возможно, ему будет легче простить её. С последним дело пока обстояло по-старому, а вот что касается личного счастья Джейка, то тут изменения были налицо: в его глазах снова плескалась жажда жизни, на губах то и дело появлялась мечтательная улыбка, и сам он весь излучал энергию, способную, пожалуй, отправить в космос ракету.

Работая учителем в начальной школе, Микаэла имела хороший опыт в общении с детьми и быстро завоевала доверие Мелани. Да и на Эдварда с Беллой эта миловидная двадцатисемилетняя брюнетка с карими глазами и ямочками на щеках тоже произвела исключительно положительное впечатление. Одного взгляда на них с Джейкобом было достаточно, чтобы понять, насколько сильно эти двое влюблены друг в друга.

Белла вышла из машины и побежала к дому, пытаясь спрятаться от всё не прекращающегося дождя под зонтом. Оказавшись в сухом и тёплом помещении, она торопливо сняла с себя куртку и скинула с ног насквозь промокшие ботинки, отметив взглядом кроссовки Джейка, стоявшие тут же.

Пройдя в гостиную, Белла увидела Мелани, которая лежала животом на пушистом ковре, обложившись учебниками, и болтала по телефону:

- … Конечно, бабуль, я им передам… Хорошо… Но мы приедем… да, я хочу… И я люблю тебя! Целую! Пока!

- Кто из бабушек звонил? – спросила Белла, оглядываясь по сторонам и ища признаки присутствия Джейка.

- Эсми, - убирая телефон и придвигая к себе один из учебников, пояснила Мелл. – Она зовёт нас на день рождения дедушки. Я сказала, что мы приедем. Ведь мы же поедем, да? – в серых глазках девочки, обращённых на мать, застыла надежда.

- Конечно, разве мы можем пропустить дедушкин праздник? - Белла села на диван и блаженно вытянула вперёд уставшие за день ноги.

- Здорово! – воскликнула Мелани, вспыхивая от радости, словно лампочка. – Если ты согласна, то папа уж тем более!

- Кстати, где он? И где Джейк? – наконец задала Белла вопрос, который мучал её с той самой минуты, как она вошла в дом.

- Они заперлись в папином кабинете, - закатила глаза к потолку Мелани.

- Заперлись? – удивлённо вскинула брови Белла, перемещаясь с дивана на пол.

- Да, после того, как Флафи два раза открыл лапой дверь и попытался облизать их с ног до головы, - усмехнулась девочка.

Пёс, всё это время сидевший рядом, помахивая хвостом, лёг на пол, положил морду на передние лапы и, отвернувшись, издал фыркающий звук. Несмотря на вполне почтенный для собаки возраст, он до сих пор сохранил свой хулиганский нрав и время от времени, как выражался Эдвард, «откалывал номера».

- И что же у них там за серьёзный разговор, если им помешал Флафи? – недоумённо спросила Белла, почёсывая пса за ухом.

- Они там пьют, - тоном, каким обычно делятся секретами, пояснила Мелл. – Джей-Джей принёс с собой большую бутылку виски.

Белла убрала руку с головы Флафи и изумлённо посмотрела на плотно закрытую дверь кабинета, в котором Эдвард обычно занимался сочинительством своих книг. Ещё ни разу в жизни она не видела Каллена, пьющим виски, хоть и знала об этой его маленькой слабости, с которой он распрощался ещё несколько лет назад, да и Джейк не был любителем крепкого алкоголя, отдавая предпочтение вину и пиву. Как ни старалась, Белла не смогла представить этих двоих, на пару «уговаривающих» бутылку «Jack Daniel’s».

- Надеюсь, они хотя бы догадались прихватить с собой закуску, - пробормотала она, так и не решив, как относиться к происходящему.

- А вот и нет, - снова напомнила о себе Мелани, всё это время внимательно наблюдавшая за реакцией матери, - в кухню они не ходили.

- А ты тут вообще-то уроки учила или за папой с Джейком следила? – рассмеялась Белла и, придвинувшись ближе к дочери, уже тише спросила: - Может, тебе и повод их… хм… посиделок известен?

- Я слышала, как Джей-Джей сказал, что они с Микаэлой решили пожениться, - тоже понизив голос, ответила Мелл.

- Ух ты, здорово! – полушёпотом воскликнула Белла. – А ты это случайно услышала или под дверью подслушивала? Ну-ка, признавайся, юная леди!

- И ничего я не подслушивала, - передёрнула плечами девочка. – Там всё равно почти ничего не слышно.

- А откуда ты знаешь, что ничего не слышно, если не подслушивала? – смеясь, резонно заметила Белла, а затем с любопытством спросила: – Ну хорошо, а может, ты ещё что-то случайно услышала?

- Почти ничего: папа что-то говорил про операцию и больницу, а потом Джей-Джей стал рассказывать ему про своего отца. В это время позвонила бабушка, и больше я не слушала. Но там, и правда, половину не разобрать.

- Ах ты, маленькая плутишка, - Белла ласково потрепала дочку по голове.

Конечно, она понимала, что в воспитательных целях нужно поругать Мелл за столь неблаговидный поступок, но её саму сейчас слишком сильно терзало любопытство. Промучившись пару минут, Белз всё-таки встала с пола и на цыпочках приблизилась к кабинету мужа. Приложив ухо к двери, она замерла, стараясь дышать как можно тише, но всё равно смогла разобрать только отдельные слова, среди которых прозвучало и имя Мелани. Белла выпрямилась и с досадой закусила губу.

Решение пришло совершенно внезапно и оказалось достаточно простым. Белз сбегала на кухню и уже через считанные минуты снова стояла у кабинета, вооружённая подручным «прослушивающим устройством». Она приложила стакан к двери и, прижавшись ухом к его донышку, снова замерла, вся обратившись в слух. То, что Белла сейчас делала, было, мягко говоря, неправильно, однако любопытство на корню задушило угрызения совести, равно как и стыд перед Мелани, которая всё это время с интересом наблюдала за её манипуляциями, окончательно отодвинув учебники в сторону.

- …Я рад тому, что ты есть, серьёзно! – под воздействием алкоголя голос Эдварда стал более плавным и тягучим, но слова звучали чётко, и язык даже не думал заплетаться. – Ты хороший человек, Джейк, настоящий, без лишнего пафоса. Понимаешь, что я имею в виду?.. Ты не из тех, кто бьёт себя в грудь со словами: «Да я!..», а на деле ничего из себя не представляет. Мы знакомы больше года, и за это время я понял, что тебе можно доверять и на тебя можно положиться. Но, конечно, для меня самое главное – это то, что ты действительно любишь Мелл…

- Да, это правда, очень люблю! – речь Джейкоба не была такой чёткой, как у Эдварда, и чувствовалось, что алкоголь возымел на него куда большее действие, чем на последнего. – Для меня она всегда была дочкой, родной, пусть и не по крови... И всегда ею останется… ты уж прости…

- Я понимаю… правда, понимаю. Ты должен был бы возненавидеть меня за то, что я вдруг появился, а ты…

- Нет-нет, - поспешно перебил Джейк, - ты не появился… и не вдруг… Всегда был… и для Мелл, и для Беллы. Если честно, мне никогда не нравилось то, что она скрыла от тебя дочь. Нельзя так. Я пробовал говорить с ней об этом, но куда уж там… А потом решил больше не вмешиваться: не моё это всё-таки дело, понимаешь?

- Да... Там всё сложно… не стоит теперь об этом… - Эдвард замолчал, и вслед за этим послышалось звяканье, как если бы, наливая виски, стукнули горлышком бутылки о бокал.

Рука Беллы, сжимавшая стакан, уже затекла, но она продолжала упрямо стоять, почти не шевелясь, лишь время от времени переступая с ноги на ногу. Она очень хорошо знала своего мужа, так что сейчас отчётливо слышала в его голосе некое напряжение, будто он постепенно, слово за словом, подводил разговор к чему-то важному и, вероятно, не слишком для себя приятному. И уже следующая фраза Каллена подтвердила догадку Беллы.

- Послушай, Джейк, - медленно, с нажимом проговорил Эдвард, и Белз точно знала, что в эту минуту между его бровей пролегла складка. – Мне важно… вернее, я хочу попросить тебя… Если меня не станет раньше, чем Мелани вырастет и заживёт самостоятельно… нет, даже если я уйду после, всё равно хочу попросить тебя позаботиться о ней. Мне нужно знать, что, несмотря ни на что, у неё всё равно будет любящий её отец, всегда готовый защитить свою малышку… ну, знаешь… от горе-ухажёров, от непоправимых ошибок и всё-такое…

Белла слышала, что Каллен старался говорить легко и непринуждённо, но в какой-то момент голос подвёл его, предательски дрогнув, и он замолчал.

- Зачем ты так, Эдвард? – тихо пробормотал Джейкоб, так что Белла едва расслышала.

- Просто скажи, могу я на тебя рассчитывать или нет?

- Конечно, можешь! Что за вопрос?! Но откуда такие мрачные мысли?

- Нет никаких мрачных мыслей, Джейк, - в голосе Каллена послышалась улыбка, замешанная на грусти, – все они остались в прошлом. Я счастлив… буду счастлив и завтра, и через неделю, и через месяц… и уйду счастливым… Ну а когда именно это случится – никто не знает и не может знать. Я мало думаю об этом, и уж тем более не жду этого. Но строить воздушные замки я не хочу. И обманывать себя тоже не хочу. Не хочу и не буду. Я просто живу сегодняшним днём.

- Ты прав. Я понимаю, о чём ты. Мы все привыкли мечтать о будущем – и это правильно, это нормально. Главное, не увлечься мечтами настолько, чтобы забыть о настоящем – так и жизнь может незаметно пройти мимо. А для себя я давно понял, что никогда нельзя знать наверняка, наступит завтра или нет… - и Джейк стал рассказывать Эдварду о трагедии, случившейся с его другом Сетом, и о том, как сам тогда лишь чудом не оказался в той же машине.

Белла прислонилась спиной к двери и медленно сползла по ней, опустившись на пол. Живот словно стянуло прочным мокрым канатом – давящая боль, посылающая волны ледяного холода по всему телу. Нет, сейчас она не услышала для себя ничего нового, не узнала того, о чём не знала бы прежде, но слова Эдварда и то, каким тоном они были сказаны, отозвалось в её душе протяжным горьким эхом. Белла снова вспомнила, каким зыбким было и всегда будет их счастье, их будущее. И если Эдвард давно приноровился к этой ненадёжной опоре под ногами и спокойно двигался вперёд, то она пока ещё только училась этому, то и дело сбиваясь с шага, спотыкаясь об острые, болезненные мысли, связанные со здоровьем мужа, которое пока – слава Богу! – не внушало серьёзных опасений.

Пёс, так и оставшийся сидеть в гостиной, несмотря на то, что Мелл уже ушла из гостиной, подошёл к Белле, ткнулся мокрым носом ей в колени и тихонько заскулил.

- Всё будет хорошо, Флафи. Всё. Будет. Хорошо, - погладив его по морде, словно заклинание, прошептала она сквозь подступившие к горлу слёзы.

Белла уже и не помнила, когда в последний раз плакала, но сейчас эти слёзы были ей необходимы. Они смывали с души боль, развязывали тугой узел, скрутивший ей внутренности, и были частью борьбы, что она вела сама с собой и своими страхами, становясь сильнее.

Выплакавшись и почувствовав себя значительно лучше, Белз поднялась на ноги и хотела было ретироваться, пока Джейк или Эдвард не застукали её за этим постыдным занятием, но закрытая дверь так и притягивала к себе, словно мощный магнит.

Снова пустив в ход стакан, Белла замерла, но сначала всё равно не смогла разобрать ни слова из того, что говорил Джейкоб. Вероятно, причина была в том, что за те пятнадцать-двадцать минут, что она просидела на полу, тот успел принять на грудь ещё пару порций виски и окончательно опьянел.

- Ну прости ты её! – донёсся до Беллы голос Эдварда, тоже несколько растерявший прежнюю ясность.

- Да я простил… давно простил! – довольно громко воскликнул в ответ Джейк.

После этих слов Белз вся вжалась в дверь и максимально напрягла слух, почти перестав дышать.

- Тогда почему ты до сих пор не поговорил с ней?

- Одно дело простить, и другое – снова всё это… ворошить… выяснять… Я был не готов. И потом заново выстр… выст… как его… чёрт!..

- Выстраивать, - подсказал Эдвард.

- Да, точно… Отношения, дружба… всё это сложно… А ещё я боялся, что тебе могут не понравится… наши эти… отношения… дружеские…

- Не говори ерунды! Мне не нравится, что вы ведёте себя, как два незнакомца. Это бесит, если честно!

- Да?.. – удивлённо протянул Джейк. - Тогда я поговорю с Беллой…

- Когда?.. Завтра?

- Не… завтра я буду не в состоянии… лучше сегодня!..

- Исключено!

- Почему?..

- Сегодня ты тоже не в состоянии, - рассмеялся Эдвард, а вслед за ним засмеялся и Джейкоб.

Белла отстранилась от двери и прижала к груди стакан. Глаза снова защипало от слёз, но сейчас это были слёзы облегчения, потому что только что с её плеч упал тяжкий груз, который она несла больше года. Не проходило и дня, чтобы Белла не вспоминала о Джейке и о своей вине перед ним. Не проходило и дня, чтобы она не думала о том, в какой ледниковый период превратились их отношения. И вот сейчас Белз впервые за долгое время почувствовала себя по-настоящему свободной и лёгкой, словно пёрышко.

Джейкоб простил её – это самое главное! А как будут дальше складываться их взаимоотношения – покажет только время, но сама Белла теперь была решительно настроена на то, чтобы однажды они с Джейком снова стали добрыми друзьями.



Внутри образовалась странная, обжигающе холодная, словно лёд, и тёмная, густая, будто смола, пустота. Мир вокруг застыл, вылинял, растеряв все краски, исказив звуки и утратив ароматы, – превратился в ничто. Даже физическая боль почти совсем прошла – тело стремилось поскорее излечиться и забыть о последних трёх месяцах, словно их и не было.

«Не было. Не было. Не было…» - можно твердить до бесконечности, но легче от этого не станет. Душа – не тело. Она забывать не хотела. Когда-нибудь, со временем… но только не сейчас. Душа баюкала пустоту, лелеяла её, пытаясь сохранить, удержать. Но что? Сейчас уже слишком поздно, ничего не осталось – лишь нежелание смириться, принять жестокую реальность.

«Такое иногда случается», «Всё ещё будет», «Жизнь на этом не заканчивается», - стандартный набор фраз, произнесённый врачом, до сих пор крутился на повторе в голове Беллы. Самую острую, самую жалящую боль причиняла последняя. Она же вызывала и недоумение. Что значит «жизнь не заканчивается», если одна жизнь как раз подошла к концу? Пусть совсем маленькая, ещё незаметная глазу, но всё-таки жизнь – их малыш. Для неё он был таким же реальным, как если бы уже родился, Белла чувствовала его так же ясно и чётко, как если бы держала на руках. Она любила его каждой клеточкой своего тела. Но его жизнь оборвалась, даже не успев начаться, и оставила после себя зияющую пустоту в душе и теле.

Белла сморгнула слёзы и подтянула колени к животу.

- Ну же, поспи, родная… тебе нужно поспать, - ласковый шёпот Эдварда накрыл тёплой волной, разбавляя внутренний холод. – Завтра будет другой день… завтра станет легче… завтра… просто будет – это уже кое-что… - его голос дрогнул и затих, снова уступая место тоскливой тишине.

Белла закрыла глаза и потёрлась щекой о ладонь мужа, на которой лежала её голова. Она прижалась спиной к груди Эдварда ещё плотнее и почувствовала, как сильно колотится его сердце, пульсирующей волной мягко ударяя ей в лопатку. Пальцы другой руки Каллена легонько пробежались вдоль скулы Белз, погладили щёку, стирая влажные солёные дорожки, губы нежно коснулись виска – его тёплое дыхание так приятно и так правильно ощущалось на коже, словно было создано специально для того, чтобы согревать Беллу, даря утешение.

В это мгновение Белз накрыла такая щемящая нежность, такое острое чувство любви к Эдварду, что оно ощущалось как боль, теснившая грудную клетку. Во всём мире не было и не могло быть никого лучше, никого ближе, роднее и дороже.

И кто сказал, что способность ходить определяет полноценность человека? Белла плюнула бы тому в лицо! Способность любить - вот что делает людей настоящими, живыми, цельными. Надёжность, внутренняя сила и уверенность, желание и возможность защитить, уберечь от падения, а если оно всё же неизбежно – протянуть руку и поднять, подхватить и удержать. Вот, что делает мужчину мужчиной. А ещё сердце – большое, доброе и любящее, бьющееся в унисон с твоим.

Всем этим Бог наделил Эдварда сполна. И он же послал его Белле, возможно, как награду за какие-то хорошие поступки, совершённые ею в прошлой жизни.

Она перехватила руку мужа, всё ещё ласково блуждающую по просторам её кожи в попытке убаюкать, и поцеловала раскрытую ладонь. Белла повернулась к нему лицом и нежно погладила его колючую щёку, наткнувшись на одну единственную влажную дорожку, – ему тоже было больно, он тоже потерял ребёнка, но, в отличие от Белз, не просил и не ждал утешений, оставаясь сильным даже в такой момент.

В душе Беллы вдруг поднялась горячая волна протеста и желания бороться, идти вперёд, чтобы снова сделать счастливым Эдварда и самой стать счастливой.

- Мы попробуем снова, - твёрдо проговорила она, приподнявшись на локте и запустив пальцы в волосы мужа. – И будем пробовать столько, сколько потребуется.

- Конечно, - лёгкая улыбка коснулась его губ. – У нас получится, и всё будет хорошо. Обязательно будет – я знаю это... А сейчас всё-таки постарайся заснуть. Ты не спишь почти сутки, - Эдвард заключил Беллу в кольцо своих сильных рук и крепко прижал к себе.

- А ты? – вслушиваясь в усыпляющий, размеренный перестук его сердца, спросила она.

- А я буду рядом. Просто буду рядом.

С того дня Белла стала понемногу приходить в себя. Она всё время старалась чем-то заниматься, не сидеть на месте, чтобы не зацикливаться на своём желание во что бы то ни стало родить ребёнка – как правило, ей это удавалось, но случались и плохие дни, когда опускались руки, и на Белз снова нападала апатия. В такие моменты рядом обязательно оказывался Эдвард, всегда точно знающий, что и как сказать, чтобы утешить и придать новых сил.

Всё это стало для них тяжёлым испытанием, но они хорошо справлялись с ним – всегда вместе, всегда рядом, рука об руку, ища и находя опору и поддержку друг в друге.

Именно в те страшные дни Белла снова обрела старую подругу. Элис появилась внезапно, словно её, как и Мэри Поппинс из знаменитой сказочной повести, принёс восточный ветер, суливший перемены.

Ещё стоя на пороге дома Калленов, заглянув друг другу в глаза, Белла и Элис молча, не говоря ни слова, кинулись друг другу на шею. Крепко обнявшись, они рыдали, сидя прямо там, у входной двери. Это были слёзы очищения, смывающие горечь и обиду за прошлые ошибки, сглаживающие все острые углы недопонимания, омывающие душевные раны.

Во многом именно благодаря поддержке Элис, её искренней заботе и удивительной способности заряжать всех вокруг своей высоковольтной энергией, Белз смогла тогда окончательно прийти в себя и снова с головой окунуться в бурлящий поток жизни, постепенно вынесший их с Эдвардом к счастливым берегам.

Слова, сказанные Элис ещё два года назад, оказались абсолютно верными: никогда между ними уже не будет прежней дружбы. Много лет назад они были совсем молодыми, наивными девчонками, то и дело обсуждавшими учёбу, одноклассников, моду, новые фильмы, популярную музыку и прочие глупости, так волнующие душу каждого подростка. Теперь же они стали взрослыми женщинами, не понаслышке знающими, что такое боль и предательство, успевшими испытать на себе все горести и радости взрослой, самостоятельной жизни. И та дружба, что вновь зародилась между ними, когда они, обнявшись, рыдали, сидя на полу, приняла уже совсем иную форму и другие масштабы, в конечном итоге, став по-настоящему прочной и нерушимой.



- Семья, я дома! – крикнула Белла, стряхивая с пальто капли мокрого снега, однако на её зов никто не откликнулся и встречать не спешил.

Она сняла сапоги и прошла в гостиную, откуда доносились приглушённые звуки. Белз замерла на пороге и, прислонившись плечом к косяку, тихонько рассмеялась.

На пушистом ковре, усыпанном конфетными фантиками, почти под самой ёлкой мирно спали трое: Эдвард, их сынишка Энтони и дочурка Вайола (Вайола в переводе с английского означает «Фиалка»; прим. автора) – двухгодовалые близнецы, ставшие прекраснейшим и счастливейшим результатом второй попытки ЭКО.

Каллен лежал на животе перед включенным ноутбуком, демонстрирующим мультик «Том и Джерри». Справа от Эдварда, прижавшись к его боку спиной, спала Вайола, положив ладошки под пухлую щёчку. По другую сторону от отца в позе морской звезды лежал Энтони, закинув на него ноги и приоткрыв ротик. В царившем полумраке разноцветные огоньки ёлочной гирлянды весело подмигивали, путаясь в бронзовых волосах спящей троицы, блуждали по перепачканным шоколадом детским щёчкам, словно стремясь тоже распробовать эту сладость.

Белла сбегала за фотоаппаратом и принялась снимать со всех ракурсов эту умилительную семейную картину, которую хоть прямо сейчас можно было взять и поместить на рождественскую открытку. Громкие щелчки фотокамеры разбудили Эдварда – он приподнял голову, посмотрел на Белз и сонно улыбнулся.

- Тебя так долго не было, - полушёпотом проговорил он, переворачиваясь на спину. – Я уж было решил, что ты сбежала с какими-нибудь ряженым Сантой.

- Я хотела, но потом поняла, что меня не настолько сильно привлекают бородатые мужики преклонного возраста, - рассмеялась Белла, положив фотоаппарат на журнальный столик.

- Мамотька! Мамотька! – Энтони ловко вскочил на ножки, словно и не спал всего минуту назад.

Малыш подбежал к матери и крепко обвил ручками её ноги – та улыбнулась и ласково потрепала сына по бронзовым кудряшкам.

Вайола села и сонно потёрла кулачками глаза. Убрав от лица руки, она посмотрела на Беллу, и вспыхнувшая в зелёных глазках радость быстро прогнала из них остатки сна.

- Мамотька! – девочка встала и быстро присоединилась к брату, всё ещё прижимавшемуся к матери. – Ты так дога!

- Осень-осень дога! – поддакнул ей Энтони. – Мы усали здать!

- Вот видишь, - улыбнулся Эдвард, положив руки под голову, - не я один успел соскучиться по тебе. Никогда бы не подумал, что на отправку письма Санта-Клаусу может уйти весь день.

- Но письмо было очень тяжёлым, ведь наши малыши, - на этих словах Белз плотнее прижала к себе детей, - попросили у него стоооолько подарков! – она многозначительно изогнула бровь, намекая на то, что покупка кучи игрушек, о которых мечтали близнецы, заняло больше времени, чем можно было предположить.

- Но ты его отплавила? – спросил Энтони, глядя на Беллу снизу-вверх, и в его серых глазках отразилась тревога.

- Конечно, сынок! – садясь перед детьми на корточки, ответила она. – Уверена, что Санта получит письмо уже сегодня.

- Ну а где же?.. - замялся Эдвард, не зная, как спросить у жены, куда она дела подарки, так, чтобы дети ничего не заподозрили.

- На обратном пути я заехала к родителям, - всё же поняв его вопрос, пояснила та. – А вы чем занимались весь день?

Белла встала на четвереньки и таким манером медленно поползла к Эдварду, вызывая взрыв смеха у близнецов.

- Мы пообедали, потом помыли посуду, - стал перечислять Каллен, с улыбкой глядя на жену. – То есть как помыли… загрузили её в посудомойку и нажали пару кнопок…

- Да, я назала! – похвасталась Вайола.

- Потом мы рисовали Санта-Клауса и эльфов… - продолжил Эдвард.

- А ещё ёку! – встрял Энтони.

- Да, и ёлку тоже рисовали, - подтвердил Каллен, обнимая наконец подползшую к нему Беллу.

- Надеюсь, не на стенах, как в прошлый раз? – улыбнулась она, положив голову на плечо мужа.

- Стены манили нас к себе с неудержимой силой, но мы не поддались соблазну и ограничились альбомными листами, - не без гордости в голосе отозвался Эдвард. – А потом появился обезумевший от счастья новоиспечённый папаша Джейк и повёз Мелл в Сиэтл знакомиться с «братиком» Сетом. Но это ты и без меня знаешь… обещал привезти её к Рождеству… Кстати, ты купила Блэкам подарки?

- Купила, они в машине, - Белла улыбнулась, вспомнив, как позвонивший три дня назад Джейкоб бормотал в трубку нечто нечленораздельное, то смеясь, то всхлипывая, так что она, скорее, догадалась по его состоянию, нежели разобрала из бессвязной возбуждённой речи, что они с женой наконец стали родителями. – Я сегодня позвонила Микаэле, чтобы просто узнать, как у них с малышом дела, а вместо этого проболтала с ней почти час, и это прямо посреди торгового центра, представляешь? - рассмеялась Белз.

- Ого, я думал, что только с моей сестрой ты можешь так долго «висеть на телефоне»! – по-доброму усмехнулся Эдвард.

- Молодым мамам всегда есть о чём поговорить друг с другом, - многозначительно пояснила она. – А с Элис я могу болтать и по два, и по три часа, чтоб ты знал.

- О, я знаю! Ещё как знаю! – засмеялся Каллен.

- Эй, сластёны, - Белла посмотрела на детей, которые в это время по-братски делили последнюю несъеденную шоколадную конфету. – Покажете мне ваши рождественские рисунки?

- Да! – хором отозвались они и, обгоняя друг друга, выбежали из гостиной.

- У меня и для тебя есть подарок, - многозначительно улыбнулась Белла, глядя на мужа.

- Какой же? – перенимая её игривый тон, спросил Эдвард.

- Узнаешь, когда дети лягут спать, - страстным шёпотом ответила она.

- Но хотя бы поцелуй я могу получить прямо сейчас?

Подтянув Беллу повыше, Каллен поцеловал её мягко и неспешно, словно сомелье, дегустирующий вино крохотными глотками, - не для того, чтобы опьянеть, а для того, чтобы насладиться терпким букетом вкуса и аромата.

- У твоих губ вкус шоколадных трюфелей, - не отрывая своего рта от рта Эдварда, прошептала она.

- Я съел всего парочку, - смущённо покаялся он.

Снова появившись в гостиной, дети, не сговариваясь, выпустили из рук свои рисунки, тут же разлетевшиеся по полу, и с разбега повалились на родителей. Те с готовностью приняли их в свои любящие объятия, щекоча, целуя, снова щекоча и получая в ответ неумелую щекотку маленьких детских пальчиков и сладкие поцелуи пухлых губ, перемазанных шоколадом.

Счастливый разноголосый смех кружил над этой кучей-малой, и огоньки гирлянды подмигивали ему в такт. Высокая, раскидистая ёлка, занимавшая добрую часть комнаты, наполняла воздух упоительным хвойным ароматом уже топтавшегося на пороге Рождества. Детские сердечки стучали быстрее в нетерпеливом ожидании приближающихся чудес и подарков от доброго Санты.

Эдвард и Белла никаких чудес не ждали – они их творили, творили каждый день, творили для себя и для своих детей, как и любой из родителей. И пусть эти чудеса были совсем маленькими и повседневными, но именно они и создавали семейный уют, гармонию и тепло домашнего очага.

В одной из своих книг Стивен Кинг сказал: «Дом - это и взгляд на луну, поднимающуюся над спящей равниной, и женщина, которую ты можешь подозвать к окну, чтобы вместе понаблюдать за ней. Дом там, где ты танцуешь с другими, а танец - это жизнь».

И Каллены построили такой дом, а большего им было и не надо. Они давно поняли одну простую истину: жить, любить и быть счастливыми надо сегодня, прямо здесь и сейчас, не откладывая ничего на завтра. Потому что завтра может быть слишком поздно.

===================================================================

Предыдущая глава