Четыре последующих дня я провела как зомби. Я не видела ничего, кроме своего компьютера и телефона. Я тайком проносила из холодильника еду и минералку, чтобы поддерживать силы в организме.
Мы разговаривали по телефону часами, полностью теряя чувство времени.
Я засыпала с телефоном и просыпалась с ним же. Мама явно замечала, что со мной что-то случилось.
Однажды вечером она неоднозначно намекнула на то, что я ее игнорирую, но я демонстративно прошла мимо нее, громко хлопнув дверью на втором этаже. Каждый день в семь часов вечера я ждала Эдварда в facebook’е как верная жена. Мне было приятно думать о себе в такой роли.
Я читала каждую строчку его сообщений, представляя в своей голове его голос, его мимику. Его улыбку, когда он шутил про глупых секретарш, которым он приносил документы.
- Сколько еще дней? – спрашивал он каждый вечер.
- Десять, девять, восемь, - отвечала я. Мне не хватало только настенного календаря, в котором я бы могла крестиком вычеркивать прошедшие дни.
Эдвард все еще искал работу, и я вызвалась помочь ему с поисками объявлений в интернете. Но, к нашему всеобщему разочарованию, мало кому требовались на серьезный высокооплачиваемый пост двадцатилетние парни без опыта работы, без, как я узнала позже, высшего образования и с одним только невероятным желанием и рвением делать что-то полезное.
Все эти разговоры были болезненными для меня. Меня как будто делили на две половины: одна часть меня понимала, что я просто обязана позаботиться о своем будущем, воспользоваться возможностью быть успешной в жизни и не пользоваться маминым именем и достижениями. Возможно это глупо, и многие бы хотели оказаться на моем месте, не учиться, не работать, а просто сидеть дома, кушать мороженое со взбитыми сливками и смотреть с утра до вечера мыльные оперы.
Я с самого детства мечтала стать учительницей или воспитательницей в детском саду. Конечно, это не мечта, и заработная плата небольшая, но я любила детей и лет с семнадцати мечтала стать матерью. Вопрос был только в выборе отца ребенка, и, разочаровываясь раз за разом, к восемнадцати годам я забросила эту мечту.
И вот, выиграв стипендию на обучение по специальности Английская литература, я оказалась в тупике, ведь еще месяц назад я была абсолютно уверена, что поеду туда, что закончу, как и школу, с отличием и что буду работать в старшей школе или с детьми помладше, прививая им любовь к литературе.
Я знала, что я должна обсудить это решение с Эдвардом. Ради него я с легкостью откажусь от этого бредового решения.
- Эдвард? – позвала я тихо.
Я лежала в полной темноте с телефоном у уха и слушала его ровное дыхание. Уже минут пятнадцать, как мы обоюдно молчали в трубку, наслаждаясь тишиной, прерываемой приятным сопением.
- Да, Белла, ты еще не спишь? – прошептал он, и в его голосе не было ни одной сонной нотки.
- Я хотела тебе сказать кое-что, - я напряглась, чувствуя, что мой тон затронул Эдварда.
- Я слушаю, - подбодрил он несмело.
- Дело в том... - начала я, - в общем, я выиграла стипендию в Гарвардском университете, и учеба начинается через полтора месяца.
- И почему такой тон? Это же прекрасно, - спросил он, не понимая сути.
- Мне нужно будет жить там с конца августа по конец июня, - нехотя произнесла я.
- О.
- Поэтому я хотела спросить, сможешь ли ты поехать со мной, не обязательно учиться, ты бы смог найти там работу, там ведь целый студенческий городок, и…
- Белла, я не смогу, - прервал он мои глупые размышления, - здесь моя семья, которой я нужен. Я не смогу их бросить, и…
- Тогда я не поеду, - решила я. Это решение далось мне легко, и я не сомневалась, что мне не придется о нем жалеть.
- Нет, - отрезал он, - сейчас же пообещай, что ты поедешь. Я жду.
Его голос звучал сердито, так бы, наверно, сказал мне старший брат, которого у меня никогда не было.
- Но ведь… - осеклась я.
- Никаких «но». Это же твое будущее, такую возможность нельзя упускать, - он был непоколебим, - я жду обещания.
- Обещаю, - сказала я, закрывая тему. Он не заставит меня изменить решение. Такой долгий срок без него? Это было не смешно. Даже думать о таком было невыносимо.
Эдвард тяжело вздохнул.
Я поражалась ему все больше и больше с каждым днем, с каждым новым фактом его биографии, которую узнавала. Мы до сих пор не обсуждали его проблемы, не учитывая лишь той мелочи, что я помогала ему искать работу. И сейчас было тоже самое. Я слышала, я поняла по этому единственному вздоху, какую боль принесли ему мои слова, и каких усилий ему стоило заставить меня пообещать, что я поеду в Гарвард. Он не учитывал своих интересов, не озвучивал своих желаний.
Я не хотела заблуждаться, не хотела обманывать саму себя, но я чувствовала, что я не равнодушна ему.
- Спокойной ночи, Белла, - ласково сказал он, заставляя меня улыбаться.
- Спокойной ночи, - ответила я.

Утром я распахнула глаза с одной лишь мыслью в голове: осталось три дня моего наказания.
Эдвард все эти дни ездил по разным адресам, куда только требовались сотрудники. Я еще больше разругалась с Рене, рассказав ей о своем решении.
- Мам, у меня новости для тебя, - с притворно довольным лицом сообщила я ей за завтраком на утро после моего с Эдвардом разговора о моей поездке в Гарвард, а точнее «непоездке».
- Ну, не томи, - улыбнулась она, увидев по моему лицу, что новости приятные.
«Да, приятными они были только для меня, мамочка. Хорошо, что ты сейчас сидишь на стуле».
- Это насчет Гарварда... - продолжала я тянуть свое удовольствие.
- И что там?
- Я не еду туда, - улыбнулась я, засовывая в рот полную ложку шоколадных хлопьев, которые уже полностью пропитались молоком.
- Белла, не шути так со мной, - Рене стала покрываться красными пятнами. О, вот это хорошо, наша фамильная черта.
- Без шуток, - пробормотала я с полным ртом.
- Если это из-за наказания, - начала она.
- Мам…
- Возможно, я погорячилась, и…
- Мам!
- Мне не следовало отнимать у тебя целых десять дней твоих летних каникул…
- МАМ! – крикнула я, обращая ее внимание на себя.
Когда она, наконец, замолчала, я, собравшись с мыслями, сказала ей то, о чем думала.
- Тебе придется привыкать, что мир не крутится вокруг тебя, ты вообще не имеешь никакого отношения к моему решению, я так решила по другим причинам, которые я не намерена обсуждать, - быстро сказала я, увидев по ее выражению лица, что она намерена задавать вопросы.
- Ну что ж... это твоя жизнь.
Рене встала из-за стола, унося с собой почти нетронутую тарелку с хлопьями, которую она вылила в мусорное ведро.
- Ты изменилась за последнее время и не в лучшую сторону. Возможно, ты этого и не замечаешь, но мне очень неприятно оставаться в неведении. Могла бы хоть иногда делиться с матерью, я же все-таки не чужой тебе человек.
- Нечем делиться, - пожала я плечами. Я была так рассержена, что сейчас мать казалась мне последним человеком, с которым я была готова поделиться своими маленькими человеческими радостями.
- Надеюсь, ни к чему плохому это не приведет, - тихо сказала она, выходя из кухни и этим портя мне аппетит.

Приняв душ, почистив зубы и расчесав длинные волосы, я надела шорты и майку и включила свой ноутбук.

«Доброе утро, солнышко, я ушел в больницу к Элис, а потом мне нужно будет заехать в пару мест, чтобы оставить там свое резюме. Как только освобожусь, я позвоню тебе. У меня есть для тебя предложение».

Я раз пять прочитала последнее предложение. Что это могло значить?

В дверь постучали, и я повернула голову на звук. Через несколько секунд в комнату вошла Рене. Как всегда нарядная, с шикарной прической и макияжем. Меня поражало такое безудержное стремление быть привлекательной, молодой и желанной.

- Белла, поехали со мной за покупками, - попросила она. Я посмотрела в ее глаза, обведенные черным карандашом.
Она недавно плакала.
- Мам, я как-то не очень…
- Пожалуйста, проведи со мной хотя бы один день, - слабо попросила она, - после заедем, поедим суши.
- Ты же не любишь суши, - произнесла я, испытывая к матери жалость.
Какой же, черт подери, плохой дочерью я была.
- Я возьму фруктовые роллы, поехали.
Я сомневалась всего пару секунд. В последний раз взглянув на фотографию Эдварда в facebook, я закрыла крышку ноутбука, встала из-за стола, бросила в сумочку телефон и пошла к матери.
- Ты в последнее время не расстаешься с телефоном, - заметила она.
- Ага, - просто сказала я.

Мы спустились в гараж, в котором стояло две машины. Мой красный Мерседес и серебристый Порше Панамера, принадлежащий моей маме.
Больше всего мне нравились в ее машине тонированные стекла, за которыми не было видно ничего и никого, что происходило в машине.

- На чем поедем? – спросила Рене, уловив мое замешательство.
- На Порше, - улыбнулась я.
Рене улыбнулась мне в ответ и села на место водителя.
Включив громкую музыку, мы поехали в центр Феникса, в самый крупный торговый центр.
Я была довольна, что смогла поднять Рене настроение, через минут десять она даже стала подпевать какой-то песне на радио с ненавязчивым ритмом.
В торговом центре было очень много народу. Чего только стоило разыскать на парковке место!
Мы сразу поднялись на третий этаж. Мама надела темные солнцезащитные очки, чтобы ее не узнавали на улице поклонники, и я была рада, что мне не требовалось этого делать, чтобы оставаться обычной девушкой: симпатичной, но неприметной.
- Я не имею понятия, что мне может понадобиться в Индии, - жаловалась Рене, проходя мимо стоек с вешалками.
- Босоножки без каблуков, - посоветовала я, подмигнув. Рене пожала плечами. Она не представляла себя в обуви без каблуков.
Накупив несколько десятков полупрозрачных блуз и коротких юбок, мы, наконец, направились в суши таун, где я частенько бывала, когда училась в школе. Тогда я была еще таким ребенком... я улыбнулась, вспоминая, как изменилась моя жизнь и я сама после знакомства с Эдвардом.
Я заказала роллы с угрем и черной икрой, а Рене, как и обещала, роллы с бананом и клубникой.
Поморщившись, она отправила в рот первый ролл и долго его жевала, смакуя необычный вкус.
- Ну как? – скептически спросила я. Для меня одна мысль о сладких роллах была нелепостью.
- Отлично, - улыбнулась она. Но я все равно придерживалась мнения, что терпит она эту японскую стряпню только из-за меня.

Рене расплатилась за нас обеих, оставив хорошие чаевые официантке, которая узнала ее, но, все же, не стала поднимать шум в людном месте, чтобы не привлекать к нам внимание. Моя мама всегда была благодарна таким людям, и поэтому, достав из сумочки свою фотографию, которые она носила на всякий случай, если вдруг пристанет неадекватный поклонник, она расписалась на ней и, посмотрев в чеке имя официантки, пожелала лично ей всего хорошего в письменном виде.

- Никогда не будь высокомерной с теми, кто не достиг того же, что и ты, - сказала мне Рене, когда мы выходили в холл пятого этажа.
- Мам, ты же знаешь меня, - улыбнулась я, - я тобой восхищаюсь, тем, что ты делаешь, а самое главное, как ты это делаешь.
- Это все потому, что плохое я помню лучше, чем хорошее, это заставляет меня всегда вспоминать о том, с чего я начинала, кем родилась.
- Я тоже хочу быть такой же сильной, как и ты, - я обняла маму, вспоминая, какими близкими людьми мы на самом деле друг для друга являемся.
Сумочка в моей руке завибрировала, и я почувствовала, как подогнулись ноги в коленях, а в глазах потемнело.
- Белла, с тобой все в порядке? - с беспокойством спросила Рене, наблюдая, как я насилую сумку или, скорее, дерусь с ней за право обладания телефоном.
- Алло, - возбужденно крикнула я в трубку, делая шагов десять в сторону, чтобы Рене не подслушивала.
- Пригласите, пожалуйста, Беллу к телефону, - дельный серьезный голос Эдварда заставил меня заикаться.
- Это я… вообще-то… Белла… я… - промямлила я.
Смех на той стороне телефонной линии заставил меня немного расслабиться.
- Ты ответила с таким напором, что я уже испугался, что у тебя украли телефон или саму похитили, - он продолжал смеяться.
- Рада, что смогла тебя развеселить, - улыбнулась я, - я сейчас не одна, а с Рене.
- Вы не дома? – спросил он. - Я слышу голоса и шум.
- Мы в «Океанской долине», - сказала я, бросая косые взгляды на маму, которая, хоть и не подходила ко мне, была напряжена, превращаясь в одно большое ухо.
- Вы помирились? – спросил он с участием.
- Вроде того, - нехотя признала я. Эдвард не имел понятия, что мама в курсе того, что я планирую остаться в Фениксе.
- Осталось три дня твоего ареста, - сказал он.
- Да, - улыбнулась я.
- Я надеюсь, у тебя нет никаких планов на субботу, - продолжил он.
- Ммм... - задумалась я, чувствуя, как сердце несется галопом, - вроде бы нет.
- Я хотел пригласить тебя на карнавал, - с опаской признался он.
- Это там, где все ходят в больших нарядах и под звуки сальсы движутся вдоль набережной?
- Ну, в принципе, да, - рассмеялся Эдвард.
- Я вообще-то не очень люблю такие шумные мероприятия, - пробормотала я, потирая лоб.
- Я тоже, - просто сказал он.
- Может тогда потратить вечер на что-то более приятное? – предложила я.
- Я обещаю, ты не будешь разочарована, соглашайся, - уговаривал он сладким голосом.
- Хорошо, хорошо, - согласилась я, чувствуя бабочек во всем теле, - что мне нужно надеть? Я не имею понятия, как одеваются на карнавал.
- Нужно быть в белом платье или в сарафане, - сказал Эдвард, поразмыслив.
- Понятно, - промямлила я, вспоминая о том, что у меня в гардеробе нет ничего подходящего.
- Еще три дня, - напомнил он нам обоим, - я уже с ума схожу без тебя.
- Я тоже, - сказала я, закрывая глаза.
- Белла, имей совесть, - услышала я в свободном ухе мамин голос.
Рене стояла рядом со мной, упираясь руками в бока.
- Все, мне пора, пока, - быстро сказала я, нажимая на отмену разговора.
- С кем ты так мило разговаривала? – допытывалась она.
- Со знакомым.
- А я думала с Мелом Гибсоном, - хмыкнула она.

Мы рассмеялись. Мел Гибсон был моим любимым киноактером, и я просто обожала фильм с его участием «Чего хотят женщины». Поэтому имя Мела Гибсона было для меня святым. Я приплетала его в разговор по поводу и без повода.
- Мам, - спросила я, когда мы смогли успокоиться.
- Да? – повернулась она ко мне.
- Мне нужно белое платье для субботнего карнавала, - сказала я, надувая губы.
- Карнавала? – переспросила она.
- Ты не знаешь? – удивилась я. Рене всегда была в курсе всех шумных событий в городе.
- Тихоокеанский карнавал в эту субботу? – спросила она шокированным голосом.
- Ну, вроде бы, да, - кивнула я.
- Я его пропущу, я утром улетаю в Индию, - Рене, казалось, была расстроена не на шутку.
- Мам, не расстраивайся, слетаешь в Рио, там самые лучшие карнавалы на планете, - попыталась я успокоить ее.
- Ну, ты права, в принципе, - насупившись, проговорила она. В такие моменты мне казалось, что я ее мама, а не наоборот.
- Так ты мне поможешь? – с воодушевлением спросила я.
- Выбрать платье? Конечно.
Мы ходили по всем этажам. С третьего на четвертый, потом на пятый, на первый, на второй. Мы обошли все бутики, и, казалось, все силы меня покинули.
Я села на скамью, выйдя из очередного бутика, из которого я скорее выползла.
- Все, я больше не могу, - выдохнула я.
- Белла, не будь слабачкой, женщина должна быть выносливой, особенно, в вопросах шопинга.
- Срать, - бросила я.
- Ооооо, это уже серьезно, - Рене поставила сумки рядом со мной и пошла в неизвестном направлении.
«Если она меня здесь бросит, я буду ночевать на этой лавочке», - решила я.
Опустив веки, я уткнулась лбом в колени, изображая жертву. Если бы я была шопоголиком, я бы сдохла от истощения.
- Белла, Белла, Белла! – послышался визг и громкий стук каблуков.
- О Божечки же, твою мать, это она так внимание не привлекает в торговом центре, - прошипела я в колени, не поднимая головы.
- Белла – на и идем, - мама схватила меня за руку, отрывая от лавочки.
Она протянула мне бутылку минералки.
- О, это очень поможет, - сказала я с благодарностью, открывая на ходу крышку, когда Рене уже тащила меня куда-то.
- Вот, - довольно сказала она, указывая на манекена в стекле витрины.
- Мама, это что? – спросила я, когда моя челюсть стала отвисать.
Я прижалась носом к стеклу, всматриваясь в то, что весело на худощавой пластмассовой блондинке.
Длинный сарафан нежно молочного цвета, широкая юбка с множеством воланов, на талии широкий пояс, как я смогла разглядеть, спина была полностью открытой, а две широкие бретельки, отходившие от лифа, завязывались на шее.
- Купи мне его, - выдохнула я в стекло, оставляя на нем облачко пара.
- А примерить ты не хочешь?
- Нет. Я хочу этот сарафан.

Простите, что главы долго не было, были проблемы с интернетом. Спасибо всем за поддержку!