- Тебе не кажется, что пора с этим заканчивать?

Ей было не привыкать к холодному равнодушию его тона. Когда-то оно казалось таким успокаивающим, обещавшим дать ровно то, в чём она нуждалась, теперь же – отдавало горькой безысходностью. Было проще, когда он кричал, взрывался ярко-алой яростью и до дрожи пугал её, вместе с тем даря надежду. Ведь в такие моменты она понимала, что ему не всё равно. Пусть лучше ненавидит, - думала Белла, сжавшись в клубочек под тяжёлым одеялом. – Пусть кричит, срывая голос, только бы не был равнодушным, только бы не заставлял чувствовать себя ненужной.

- И сколько ты собираешься там прятаться?

- Уходи, - пробормотала она глухо, прижимая к лицу ткань, уже пропитанную горячо-солёными слезами.

На секунду ей показалось, что он вот-вот коснётся её. Не причиняя боль, не заставляя бояться его, не впиваясь пальцами так сильно, что на бледной коже оставались тёмные следы, напоминавшие ей о его безнаказанности. Ей показалось, что он будет нежен… как в тот единственный раз, после которого она осознала, что пропала.

Но всё это, конечно же, были пустые домыслы. На одеяло опустилось что-то тяжёлое, и даже несмотря на тускло вспыхнувшее внутри любопытство Белла не собиралась выбираться из своего укрытия.

- Что это? – спросила она, не надеясь услышать ответ.

Но он тихо хмыкнул, и она так ясно видела искривившую его губы злую улыбку, словно служившее ей укрытием покрывало вдруг стало прозрачным.

- Подарок, - спокойно ответил он.

Белла думала, что он сразу уйдёт, но Эдвард медлил. Его раздражение просачивалось сквозь ткань, смолой облепляя женщину, и она тихо вздохнула, сдаваясь. В очередной раз сдаваясь.

- Разве сегодня праздник? – послушно произнесла она ожидаемые им слова.

Ей всегда было проще плыть по течению. По его течению. Эдвард увлекал её за собой словно бурная, неудержимая река, и ей не удавалось сопротивляться ему – ни разу с того мгновения, когда она впервые ступила в ледяную, ломящую кости воду.

- Ты даже не помнишь, - его голос был пустым… не равнодушным, как обычно. Казалось, её вопрос вдруг выжал из него все соки, оставив ни с чем. Этот тон так походил на полое эхо её голоса, раз за разом отражавшееся от стен их спальни, что Белла вздрогнула.

- Хватит играть со мной, - прорычала она и откинула в сторону мокрое от слёз одеяло только чтобы обнаружить пустую комнату.

Он ушёл. Как и всегда, не дав ей возможность оставить за собой последнее слово. Не дав ей сопротивляться, пытаться хоть что-то противопоставить его отстранённой власти.

- Сволочь! – закричала она и, схватив оставленную им на кровати коробку, запустила ей в стену.

Оказавшееся на пути коробки зеркало брызнуло осколками, звоном оттеняя её яростное разочарование.

Белла невольно вжалась в спинку кровати, уверенная, что он вот-вот войдёт, и ей снова придётся иметь дело с его бесцветной, неохотной яростью. Но вместо этого она услышала тихий стук захлопнувшейся входной двери.

- Сволочь, - повторила она уже тише.

Как и всегда, когда ей было нужно, чтобы он взорвался, чтобы окатил её пылающими ошмётками своей вынужденной злости, Эдвард уходил, оставляя её наедине с гложущей потребностью возненавидеть своего мужа.

Она завидовала его равнодушному спокойствию. Она презирала его безучастность. Она так сильно любила его, что само это чувство безостановочно её мучило.

Поднявшись с кровати, женщина медленно подошла к её подножию. Сверкающие в свете ламп осколки острыми жалами впивались в её босые ноги. Прикрыв глаза, Белла наслаждалась этой болью, яркие вспышки которой заставляли её тихо шипеть, отвлекали от отчаяния, что уже готово было впиться в неё своими ядовитыми клыками.

Наклонившись, она подняла с пола помятую коробку и осторожно стряхнула с неё расколовшееся зеркало, вздрогнув при виде своего разрезанного на части отражения.

«Тебе не кажется, что пора с этим заканчивать?»

Голос мужа преследовал её, не желая оставлять в покое.

- Кажется, - пробормотала Белла, не решаясь открыть коробку.

Присела на краешек кровати, тут же погрузившись в безмерно мягкий матрас. Сначала показавшийся ей предвестником блаженно спокойного сна, впоследствии он оказался ещё одним способом мучить её – каждое утро спина и шея нещадно болели, но на все просьбы сменить его на что-нибудь пожёстче Эдвард только хмуро качал головой. Ему нравилось спать на мягкой, воздушной перине. Ей же нравилось, когда он прямо или косвенно причинял ей боль.

Все были довольны.

Горько усмехнувшись, Белла погладила смятый картон. Эдвард уже давным-давно не делал ей подарков, и сейчас, встряхивая коробку и слыша, как внутри неё что-то с глухим стуком перекатывается, бьётся о стенки, она была уверена в одном: этот знак внимания вызовет у неё новую порцию слёз.

Ей вдруг захотелось сбежать. Осторожно положить так и не вскрытую упаковку на кровать, натянуть сапоги на кровоточащие ноги, набросить на плечи плащ и, захватив с собой лишь сумку и свою платиновую карту, выйти на свежий воздух, навсегда закрыв за собой дверь этого душного, пропитанного её отчаяньем дома.

В голове Изабеллы зазвучал его тихий безрадостный смех.

«Сколько ещё ты будешь терпеть, дорогая? Не пора ли послать меня к чёртовой матери и сбежать? Ты мне противна, Белла. Но если решишься уйти – возможно, у меня получится испытать хотя бы жалкое подобие уважения».

Тяжело сглотнув, женщина смахнула с щеки тяжёлую солёную каплю.

Она слишком поздно спохватилась. Как можно уйти, когда она не мыслит жизни без него? Готова униженно просить о внимании, лишь бы продолжал играть ею, лишь бы помогал ей дышать.

Шмыгнув носом, Белла начала открывать коробку. Картон не поддавался, но женщина упорно продолжала рвать его, не обращая внимания на боль в пальцах. И когда получилось отогнуть крышку, обнажая содержимое, она истерично расхохоталась.

Достав подарок – последний подарок Эдварда, - она отбросила в сторону ставшую ненужной упаковку. Погладила обжигающе холодный металл кончиками пальцев и сжала его в ладони, наслаждаясь успокаивающей тяжестью.

«Тебе не кажется, что пора с этим заканчивать?»

- Ты прав, любимый, - прошептала она чуть слышно и, оставив дар мужа на одеяле, медленно направилась в ванную, сопровождаемая тихим хрустом осколков.

Сегодня намечался важный вечер – ей нужно было подготовиться. Дверь спальни захлопнулась, и в комнате воцарилась гробовая тишина.

А среди смятых одеял, словно в гнезде, замер опасно-бескрылой птицей изящный чёрный пистолет.

от автора:
буду безмерно рада видеть читателей на форуме! всё, что хотелось сказать о самой истории - в шапке под спойлером.