•Возможно, мы не помним, что оставляем слёзы в чужих жизнях...

От Беллы

Когда я приехала, то увидела Эдварда стоящим на крыльце дома. Он уже давно ждал меня. Ожидал этого разговора. А я боюсь его начать. Боюсь сорваться. Боюсь рассказать то, что надо.
Я тяжело вздохнула и, расплатившись с таксистом, пошла к Эду.
Он молча кивнул и пригласил меня в дом, после чего вошел сам.

- Располагайся, Беллс, - показал он рукой на диван. – Да, собственно, где хочешь. Ты этот дом не хуже своего изучила, ведь так?

Его глупая попытка пошутить меня не проняла, и я просто кивнула. Было больно находиться в доме, с которым у меня сколько связано. Больно рвать все нити с пришлым именно тут. А может, просто элементарно глупо делать это здесь? Но... Все уже решено.
Все равно.

- Эдвард, - откашлялась я, поворачиваясь к нему лицом. – Нас ожидает очень серьезный разговор. Он будет не совсем приятным. Ты должен был этого ожидать.
- Я ничего другого и не ждал, - честно ответил он мне, садясь на край кресла. – Белла, что стряслось с нашими отношениями? Ты же говорила тогда, что любишь меня. Ты не могла врать...

Я собралась с мыслями и начала:
- Я не врала. Врала я тогда, когда утверждала, что забыла тебя, что не люблю... Я пыталась сделать это все, но не смогла. Но нашим отношениям, Эдвард, пришел конец. И этого никто не изменит. Я – пропащая женщина. И не спорь, а просто дослушай. Ты за все время, пока я... отсутствовала, ни разу не прикоснулся к другой девушке, а я? А я тебе изменила, юркнула в постель к первому встречному...

В мыслях пронеслось: «Ксавьер, прости меня, пожалуйста, за такие слова в твой адрес», и я продолжила:
- Не выдержала, как видишь, отсутствия мужской ласки. Кто я после этого? Самая грязная и отвратительная, понимаешь? Мне иногда бывает противно от одной мысли, что со мной все это произошло, но уже ничего не изменить.

Эдвард поднял руку, останавливая поток грязи, что я лила на себя:
- Белла, перестань нести чушь! Запомни, мы все, бывает, ошибаемся, никого нет безгрешного. Говоришь, что я тебе не изменял? А Альястро? Я всерьез задумывался о том, чтобы переключиться на нее, но не смог. Полностью не смог. Потому что случился пожар. И я понял одну истину: два человека могут спасти друг друга там, где один погибает. Ведь не так ли вышло? Наша любовь упасла нас от смерти.

- А Ксавьер умер! Понимаешь? – завопила я. – Умер! Из-за меня! Я тогда ушла. Убежала, потому что рассказала Альястро все, что должна была сразу сказать этим двум. О всем моем прошлом, об аварии, о прыжке... Они почти ничего обо мне не знали и так просто впустили меня в свое окружение. А я их предала. Бросила. Не уберегла. Ну, теперь-то все поменяется...

- Белла, успокойся! Значит, так надо было! Ты прекрасно знаешь, что в его смерти ты не виновата. Ты делала все, чтобы спасти! – Эдвард также перешел на более высокий тон.

- А не появись я в его жизни, то не было бы ничего этого! Понимаешь? Я насильно влюбила его в себя! Он, даже умирая, меня любил! Он об этом написал в завещании. А я даже не удосужилась заплакать, читая его. Я бесчувственная тварь, которая недостойна любви! А ты не хочешь этого понять!

Пока я это все высказывала, то почувствовала влагу на щеках. О, слезные железы заработали... Так, надо беречь себя. Нервов ни на что не хватает!

- Белла! Прекрати себя винить во всем! Ты себя случайно не считаешь виноватой в смерти Наполеона Бонапарта? – спросил Эдвард.
Я опешила:
- Ну, нет... Меня тогда и в планах вообще-то не было.

Эдвард закачал головой:
- Беллс, ты как маленький ребенок. Если это все должно было случиться, то оно произошло. И сколько бы ты себя не корила, ничего не поменяется. Представь просто себе, что Ксавьер уехал домой, в Италию. Что он жив, здоров... Просто так получилось, что связь прервалась...
- Эдвард, не успокаивай меня! Не надо! Я приехала вообще-то не для того, дабы о Ксавьере говорить, у меня и так душа болит без твоих комментариев по этому поводу. Прости, что так грубо, но я иначе не могу. Эдвард... То, что я тебе говорила в доме, когда был пожар – правда. Я действительно люблю тебя. Но я никогда не позволю себе, шалаве, быть рядом с тобой. Пожалуйста, обдумай все, что я сказала, и пойми, что я права. И не забудь, что у меня еще несколько аргументов осталось в запасе.

Эдвард, кажется, был на грани. Таким взбешенным и одновременно пытающимся успокоиться я его еще не видела. Он вскочил на ноги и заходил из угла в угол, не рискуя приблизиться ко мне:

- Белла! Белла, ты только послушай себя! Что ты несешь?! Какая из тебя шалава? Господи, где ты вообще таких слов нахваталась? Беллс, ты самое чистое и невинное существо, которое есть в мире. Оступается каждый! Пойми ты это наконец! Нереально знать точно все, что произойдет с тобой через мгновенье, минуту, час, неделю... Нереально! Мы не Бог, мы обычные люди, которым свойственно учится на собственных ошибках. Ты не желаешь это понять! Белла, - Эдвард остановился и посмотрел мне в глаза: - Мне решительно наплевать, что ты о себе думаешь! Я хочу быть с тобой! Я люблю тебя, и мне все равно, кто и что будет говорить!

Я усмехнулась:
- А вот и первый мой аргумент. Причем, озвученный тобою. Ты – сын мэра. Твое имя и так полоскали все городские газеты долгих два месяца. Ты думаешь, что я этого не знала? Элис мне все поведала. И я больше не хочу рушить репутацию твоей семьи. Не хочу, чтобы нас с тобою обсуждали на каждом углу Форкса. Пойми, это важно!

Он подошел ко мне и попытался взять за плечи, но я отступила назад. Эдвард вздохнул и сел на диван:
- Да мне все равно! Пусть чешут своими языками, сколько им влезет, понимаешь? Карлайл больше не сможет баллотироваться в мэры, потому что и так был на этой должности два срока подряд. Больше никто не будет ничего писать в газетах.

Я пыталась успокоиться, потому что у меня оставалось всего лишь два аргумента, которыми я собиралась вообще не делиться сегодня. Но, по-моему, их скрыть не получится.

- Ладно. Тогда аргумент номер два. Эдвард, я уезжаю.

Он опешил и на несколько мгновений застыл. Когда первый шок от этих слов прошел, Эд таки спросил:
- И куда, если не секрет?
Я сглотнула и ответила, присаживаясь на второе кресло:
- Сначала, по-любому, в Италию, к Альястро, потому что она больше не хочет приезжать в Форкс. А потом, вероятней всего, в Коннектикут, к родителям.

Было сложно рассказывать то, в чем я была еще на сто процентов самостоятельно не уверена, но... Делать нечего. Я не могу позволить Эдварду испортить свою жизнь рядом со мной. Пусть возвращается к своему привычному образу жизни, учится в университете, станет желаемым кусочком для половины однокурсниц... А я? А я попытаюсь стать той же незаметной мышкой. Только уже не здесь. Здесь уже не выйдет.

Эдвард решил-таки уточнить:
- Надолго?
- Эд... Вероятней, что навсегда.

Он побледнел, но я не сдвинулась с места. Он обязан меня оттолкнуть, чтобы я потом не чувствовала себя виноватой в его поломанной жизни!

Спустя три минуты он таки заговорил:
- Это не проблема, Белла. Я еду с тобой.
- Эдвард...
- Нет, конечно, если ты не хочешь меня видеть, то я пойму...

Я подошла и села возле него на диване:
- Эдвард... Ты ничего не знаешь. И несешь полную чушь. Ты – тот человек, с которым я бы хотела отчаянно связать свою жизнь. Я хотела бы каждое утро просыпаться рядом с тобой, ощущать твое дыхание на щеке, иметь возможность все время проводить с тобою... Но... Это невозможно. Теперь уже. Я всегда буду располовинена. К сожалению. И ты, пытаясь меня понять, делаешь себе хуже. Больнее будет, пойми.

Он меня обнял и прошептал:
- Белла, я тебе клянусь, что никогда и ни в чем тебя не упрекну. Мне плевать, что было в прошлом. Его надо уметь отпускать. Ты же прекрасно это знаешь.

Я уткнулась ему в плечо и отчаянно зашептала:
- А если я не могу? Я навсегда к нему привязана. Как это не прискорбно. Хотя, с какой стороны посмотреть. Но пойми, Эдвард... Когда я подумаю, что смогла тебе изменить...
- Белла... А я? Я хорош тоже! Если уже на то пошло, то ты видела фотографии, мы целовались с Альястро.

Я отстранилась от этого недоумевающего парня, встала и зашла за кресло.

- Эдвард, это был всего лишь поцелуй. А я изменила тебе! Понимаешь ты или не понимаешь?!
- Да плевать я на это хотел! – вскочил Эд на ноги.
- А я – нет. Эдвард... Я навсегда связана с прошлым. Навсегда. Никогда не смогу его забыть. Стереть из памяти не получится. Да и не захочу. Потому что принесло оно мне много радости, пусть и вперемешку с болью. Но я выжила. И не дам ничему омрачить мое будущее. Эдвард, я не буду с тобой. Не хочу ломать жизнь и тебе, повторюсь снова. Пойми... Эд... Я... Я не знаю, что тебе сказать.

Единственный довод, который у меня остался...

Эдвард перебил меня:
- Да не надо никаких доводов! Есть любовь, понимаешь, есть!

Я закусила губу, чтобы голос не дрожал, и ответила:
- И есть ребенок, понимаешь?

Эдвард опешил:
- Какой ребенок?

Я попыталась улыбнуться, осознавая ситуацию:
- Мой ребенок. Наш с Ксавьером. Я была сегодня в больнице, хотела, чтобы мне выписали успокоительное. У меня взяли анализы и велели, чтобы я себя берегла. Я решила поговорить с тобой, все тебе рассказать и уехать отсюда.

Парень сел на диван и уставился на меня остекленевшими глазами:
- Но... Врачи ведь говорили, что ты...

Я кивнула:
- Они ошиблись. Чаще всего бывает наоборот, но здесь мне повезло. Так что... Эдвард, теперь ты понимаешь, что я... Я... Я должна уйти из твоей жизни. Прости меня. Я тебя всегда буду любить.

Я подошла к Эдварду, нежно коснулась губами его лба и развернулась к двери лицом.

Он догнал меня у двери, повернул к себе и положил свои руки ко мне на живот.

- А теперь слушай меня сюда, упрямая Свон! Ты никуда от меня не денешься! Ясно тебе? Мне все равно, чей это ребенок! Я буду любить его, как своего, понятно? И ты никуда не уедешь! А если и да, то лишь вместе со мной.

Я молчала и просто молча смотрела в его глаза.
Никаких мыслей в голове почти не было.

Я вспомнила свой сон, в котором Ксавьер говорил, что останется со мной навсегда. Теперь я поняла, что он имел в виду. Ребенок. Его ребенок. Наш. И Эдвард. Такой родной. Настоящий. Рядом.
Я заревела от переизбытка чувств и уткнулась Эду в грудь лицом. Он только гладил меня по спине и приговаривал:
- Будет тебе плакать. Довольно. Тебе нельзя теперь волноваться.

Я кивала, пытаясь остановить поток слез.
Эдвард приподнял двумя пальцами мой подбородок и сказал:
- Я знаю, что тебя сейчас может успокоить.
И просто молча потянул меня за собой на улицу, закрывая дверь.

От третьего лица.

Спустя полчаса после разговора Беллы и Эдварда из здания мэрии выходили мистер и миссис Каллен.
Парень нежно обнимал девушку за плечи, а та шла с отстраненной улыбкой на лице.
У каждого из них на душе была легкость, но их мысли разнились.

Эдвард Каллен размышлял о том, каким дураком был, раз позволил всему, что произошло, случиться. Думал, почему раньше так насильно не повел за собой мисс Свон. Почему шел на уступки всех остальных, не узнавая себя прежнего. Обдумывал планы на будущее, пытался спрогнозировать, кто родится у них с женой. Пытался придумать имя будущему ребенку, даже не зная пола. Он сжимал руку идущей рядом с ним любимой женщины и чувствовал, как сердце наливается счастьем.

Белла Каллен шла, слегка опустив голову, не уставая благодарить Бога, что все, что она пережила, было в её жизни, просто пыталась уяснить, что отныне она Изабелла Каллен, и без устали повторяла в голове слова, обращаясь к такому важному для неё человеку, который навсегда останется с ней. «Ксавьер Кэрмин-Браун, я никогда тебя не забуду. У тебя всегда будет моя любовь. Спасибо за малыша. Это самое лучшее, что могло случится со мной. Спасибо...»

Хочется верить, что счастье останется с этой парой...
А так ли это будет? Не случится ли еще чего-то?
Ответить может только Господь Бог и тот единственный человек, к которому обращается Белла Свон. Ведь Ксавьер уже достиг высшей инстанции и все знает о будущем.

Но мы можем быть уверенными, что знания будущего никогда не затмят прошлого.

Предыдущая глава