Глава 3
Магия и пробежки

Вечером звонит Розали и спрашивает, как у меня дела. Оказывается, они с Элис видели, как я ухожу из клуба с обалденным мужчиной. «Обалденный мужчина» - это были слова Розали. Судя по всему, плохое освещение и сигаретный дым не помешали ей оценить Эмметта и сделать соответствующие выводы. Впервые на моей памяти Розали возбуждена из-за незнакомого парня. Она едва не захлебывается слюнями. Но мне трудно ее винить. После того, что я сама видела, я прекрасно понимаю реакцию подруги.

- Он хороший и при этом очень внимательный. Он даже хотел набить морду Джейкобу. Но мы с ним решили, что будем друзьями.

На несколько минут в трубке повисает тишина. Наконец Розали признается, что это выше ее понимания - дружба с таким красавчиком. Должно быть, я либо сошла с ума от горя, либо ослепла. Я натянуто смеюсь, и мы еще несколько минут обсуждаем все достоинства моего нового знакомого.
Разговор прерывает появление Элис. Я давно отдала ей ключи и разрешила приходить в любое время. Иногда она даже оставалась на ночь, как правило, после того, как выяснялось, что очередная любовь всей жизни Элис - ничто иное, как очередной всемирный подонок и сволочь. Мы вместе издевались над фотками предателя, смотрели старые фильмы, плакали, красили друг другу ногти на ногах и устраивали бои на подушках. Возможно, мы вели себя как маленькие девочки, и Розали наше поведение не одобрила бы - у нее были свои методы - но наши дурачества приносили облегчение. Судя по всему, в этот раз Элис решила поддержать меня. Если на то пошло, я была единственной из моих подруг, кого впервые бросил парень. Все мои отношения до Джейкоба были несерьезными и заканчивались после второго свидания, когда секс произошел, и ничего больше интересного впереди не просматривалось. Это были расставания мирные и не приносящие ничего, кроме облегчения. Разрыв с Джейкобом стал для меня первой серьезной трагедией. В эпохе после Эдварда Каллена. Но Каллена как будто не существует. Все, что было с ним, для меня заштриховано черным маркером. После того, что произошло, я нажала на кнопку «сброс», и моя жизнь началась заново.

В руках Элис держит объемный яркий пакет. Судя по озорной улыбке, она принесла что-то для меня. Не желая испытывать ее терпение, спрашиваю, что она там прячет. С торжественным видом Элис достает черную коробочку, наподобие тех, в которых продаются игрушки. Под прочным прозрачным слоем пластика на подложке, обтянутой черным шелком, в самом деле лежит кукла. Но это явно не игрушка для детей. Кукла напоминает не современных пластиковых жертв пластической хирургии с пышными волосами, сахарными улыбками и неправдоподобными пропорциями, а какой-то примитивный мешочек, набитый соломой и перетянутый веревкой. Руки и ноги пришиты грубыми нитками. Мало того, коробка украшена черепами и могильными плитами.

- Элис, что это такое?
- Это вуду, - гордо заявляет подруга.

Разумеется, я знаю, что такое вуду, но не понимаю, зачем оно мне. Я ведь не выжившая из ума старая ведьма, и от всех этих темных штучек меня, если честно, пробирает озноб. Я не верю в магию, но все, что с ней связано, вызывает иррациональный страх. Видимо, так проявляется память предков.
- Ты хочешь втыкать в людей иголки? - в моем голосе звучит удивление и ужас. Но Элис, ничуть не сбитая с толку, вручает мне свой страшный подарок.
- Не в людей, и не я, а ты.

- Что за кошмар! Я ни в кого не буду ничего втыкать.
- Белла, успокойся, это всего лишь способ терапии. Возможность выпустить свой гнев и обиду наружу. На самом деле мы ведь знаем, что ничего не произойдет. Одна моя подруга делает наборы вуду, и они, между прочим, пользуются бешеным спросом, особенно те, что с Бушем и Бен Ладеном.
- Все равно не понимаю, как кто-то может отдавать за это деньги.

Я разглядываю странную куколку. У нее нет лица и выраженных половых признаков. Для гендерной идентификации прилагаются несколько наборов одежды - юбка для девочки и маленькие брючки для отождествления с мальчиком. Еще в коробке есть набор длинных иголок с вырезанными из кости навершиями и несколько прядей цветных волос.

- Если захочешь, можешь сделать фигурку Джейкоба и отвести, наконец, душу.
- Спасибо, Элис, но ты же знаешь, что это не поможет.

Позже, когда Элис занимает свое место на диване, я отношу коробку с набором вуду к себе в спальню. Вместо того, чтобы изображать злобную ведьму, одеваю куклу в женский наряд, сооружаю прическу из пука рыжих волос. Черным маркером рисую улыбающуюся рожицу. Осматриваю результат и кладу его на свой рабочий стол. Пусть будет моим талисманом, глядя на который, я буду вспоминать сложный период жизни и знать, что пережила его, смогла преодолеть и эти трудности. Выключив ночник, я засыпаю.

Утром мы с Элис отправляемся на пробежку. Ни она, ни я не хотим выходить в серое утро, вооруженное, как копьем, холодом. С затянутого тучами неба капает мелкий дождик, и противная сырость мгновенно забирается под одежду. Я чувствую себя старой собакой, которую злой хозяин выставил из дома. Элис не обращает внимания ни на плохую погоду, ни на страдание, крупными буквами написанное на моем лице. Взъерошив свои короткие волосы - я умоляла ее не делать стрижку, не избавляться от красивых каштановых локонов, но это была Элис, она стремилась к переменам и любила эксперименты, поэтому теперь у нее короткий торчащий во все стороны синий «ежик» - итак, Элис приводит прическу в неописуемый беспорядок и начинает разминку. С тяжелым вздохом делаю первый наклон, тянусь пальцами к мыскам своих кроссовок, словно древняя старуха. Мне всегда казалось, что в положении брошенной девушки есть свои преимущества, скажем, окружающие выполняют твои прихоти и не заставляют совершать пробежку под проливным дождем. Но Элис явно никогда не читала пособия «как вести себя со страдающим человеком».

- Элис, - с трудом успевая за подругой, умоляю я. – Может, хотя бы помедленнее? Я умираю. Нет, я уже умерла.
Элис, развернувшись, ждет, когда я, наконец, до нее добегу, и дальше мы движемся вместе, при этом немного медленнее. Но моя радость от небольшой уступки меркнет, когда я понимаю, что снижение скорости было вызвано вовсе не чувством сострадания, а желанием Элис завести разговор.
- Белла, вы ведь встречались четыре года. Но я не нашла в твоей квартире ни одной вещи, принадлежащей Джейкобу.

В это холодное отвратительное утро мне не хочется вспоминать о счастливых временах, слишком велик контраст, и возникающая разность потенциалов рождает в груди слишком большое напряжение. Поэтому я молча пожимаю плечами. Но от Элис так просто не отмахнуться, она продолжает наступление до тех пор, пока, припертая к стенке, я пытаюсь оправдаться. Как будто это моя вина в том, что мы так и не стали жить вместе. Просто когда-то этот вариант казался не особенно удобным, моя квартира была слишком маленькой, к тому же Джейкобу пришлось бы лишний час стоять утром в пробке, добираясь на работу в другом конце города. Я не переехала к нему из-за тех же причин. Хотя на самом деле меня не так и волновала перспектива проводить больше времени в метро, в конце концов, добираться каждый вечер сначала до Джейкоба, а потом от Джейкоба до дома было так же занятием не слишком удобным. Особенно в те ночи, когда он из-за внезапно свалившейся работы не мог отвезти меня сам. В итоге я тратила на это больше времени. Главным препятствием было нежелание родителей Джейкоба видеть меня так близко к их сыну. А поскольку квартира принадлежала им, они вполне могли диктовать свои правила. Я несколько раз говорила о том, чтобы снять совместное жилье, но Джейк разумно возражал, что нет необходимости сейчас тратить деньги, лучше копить их. Он обещал, что со временем сможет уговорить родителей, и они с радостью примут меня в семью. Ну и тогда, наконец, мы сможем купить собственный дом, и у нас появятся дети. От этих мыслей на глаза снова набегают слезы.

Элис, которую мои наивные доводы заставляли лишь презрительно фыркать, подбегает ближе, ее теплые ладони ложатся мне на плечи. Через минуту я прижимаюсь к подруге всем телом, желая найти хоть какую-то опору в стремительно убегающей реальности. Мне наплевать, как смотрят на нас редкие прохожие. Я думаю о том, как была глупа, что ничего не замечала, не осознавала, как много неправильного в моих отношениях с Джейкобом. Я верила любой лжи лишь потому, что ее произносили губы любимого человека. И вот теперь ложь, не выдержав первого критического взгляда, рассыпается на кусочки.

Дома Элис заваривает мне крепкий чай и достает оставшиеся с вечера пирожные. С одной стороны, мне кусок в горло не лезет, с другой - организм инстинктивно тянется к сладкому, безошибочно признавая в нем источник удовольствия.

- Белла, не вини себя. Многие девушки попадают в подобную ловушку.



Автор: Bad_Day_48; бета: amberit