Эдвард

Иногда один единственный момент способен перевернуть всю жизнь, все представления о существовании. Один единственный момент, миг в вечности, миг, который стал новой жизнью.
Страх порождает сомнения, которые разрушают нас изнутри, съедая по частям, разрушая как карточный домик, ведь страх, - это то самое дуновение ветра, от которого он рушится.
Я сидел на террасе своего пент-хауса и, сжимая в руках бокал с виски, наблюдал за ночным городом. Порывы морозного ветра, казалось бы, должны были пробирать до самых костей, проникая сквозь тонкую рубашку, но я их просто не ощущал. Час ночи… Время отчаявшихся, время тех, кто потерял веру… Вот только, иногда, ты находишь ее именно в тот момент, когда теряешь. Порою для этого достаточно просто посмотреть под ноги….
Яркие огни освещали все вокруг, словно лучи солнца, если закрыть глаза и прислушаться, то разница с дневным временем совершенно исчезнет. Нью-Йорк… Это город действительно никогда не спал. Не спал теперь и я, просто потому что не мог, да и не хотел. Я словно завороженный прокручивал в голове один и тот же день, сегодняшний день. День, когда я потерял и снова обрел надежду. Надежду на что? Наверное найти самого себя. Выкинул из головы все, что было до, решил двигаться только вперед и жить будущим, не сожалея о потерянном. Я желал вырваться из плена шоколадных глаз, перестать быть рабом ее тела. День, когда я проклял ее и… День когда я благословил ее. Мне казалось, что даже если бы я проживал этот день снова и снова, день, когда моя жизнь переменилась, то он все равно не стал бы другим, никогда. И еще, если бы мне предложили отмотать время назад, до того вечера в клубе… Я бы ничего не изменил, уже зная, чем все это закончится… Хотя нет. Кое-что я бы сделал иначе. Я бы никогда ее не отпустил вот тогда, утром, просто бы не дал ей уйти.
Янтарная жидкость обожгла горло. Еще один глоток, еще одна капелька веры. Холодный ветер развеял волосы и полной грудью вдохнул морозный воздух. Вдох за вдохом, минута за минутой… Глоток за глотком, капля за каплей. Я мог закрыть глаза, но видел бы ее, я мог закрыть уши, но исчез бы только шум города, ее голос по-прежнему звучал бы в моем сознании, я мог не дышать, но ее запах уже давно и прочно окутал меня, превращая в наркомана. Спиртное и холод, по истине творили чудеса, перемешиваясь в крови невероятной смесью, как ни странно даруя ясность рассудку. Еще никогда мои мысли не были столь определенными, яркими, четкими, еще никогда и ничего не осознавал я с такой одуряющей ясностью.
«Я беременна…» Два слова, которые навсегда перевернули мои представления о мире. Я стану папой. Такое странное, новое слово. Не слово – целая вселенная, в центре которой буду не я, а кто-то очень для меня важный, и очень на меня похожий. Уже сейчас есть крохотное существо, в котором находится частичка меня, оно само является мной. Мои глаза и губы, мой голос… Кто знает, возможно, ребенок будет смотреть на мир именно моими глазами, улыбаться моими губами, разговаривать моим голосом, с едва уловимыми насмешливыми интонациями. Эдвард Каллен станет отцом… Весь Манхеттен потешался бы над этим и только я самый счастливый дурак на свете. Боялся ли я? Да, я боялся того что не готов, не смогу стать хорошим отцом. Прошел ли страх? Да, потому что ключевое слово «боялся», прошедшее время. Когда ты становишься отцом, у тебя больше нет права бояться, нет права трусить, нет права быть подлым и мелочным. У тебя нет права возвращаться назад или отступать. У тебя есть только одно право – любить и быть любимым. Это право дал тебе Мир, это право ты заработал сам.
Я видел, как там, на небосводе, где-то на линии горизонта, виднеющейся между веерницей небоскребов, загорался рассвет. Рассвет над Нью-Йорком. Вестник первого дня моей новой жизни. За эту ночь я столько всего передумал, сотни «почему», тысячи «зачем», все это теснилось в моей голове, ответов было очень мало, слишком мало, но это только пока, это временное явление. Я обязательно найду все ответы, мы найдем.
Белла…
Ты перевернула мою жизнь с ног на голову, ты дала мне тот единственный подарок, о котором я не мог и мечтать, не смотря на то, что сперва ты отказала мне в том единственном, чего я от тебя хотел. Такая ирония судьбы, первая девушка… Первая потому что впервые я захотел, чтобы ты осталась в моей жизни, не на ночь или две, а дольше, гораздо дольше. А ты мне отказала, просто ушла. Я цеплялся за твой образ неделями и когда решил жить дальше, ты вернулась и не одна, а… Но какая теперь разница, в тебе растет мой ребенок… Линия горизонта, стала сиренево-розовой, я взъерошил руками волосы тряхнул головой…
- Нет, не мой ребенок. Наш ребенок.
Медленно поднявшись, я вернулся в квартиру, направляясь в душ, пора было собираться на работу. Я хотел позвонить тебе всю ночь, только постоянно отдергивал руку от телефона, не желая еще больше походить на городского сумасшедшего. Час за часом я обдумывал все, что я хотел, все, что я могу тебе сказать. Час за часом я прокручивал в голове наш возможный разговор, снова и снова, как бесконечный повторяющийся день. Снова и снова.
Струи горячей воды первыми каплями упали на тело, и только тогда я понял, что слегка дрожу. Так выходил холод, так уходило одиночество.
Утренний трафик в городе, как всегда был просто безумным, для того, чтобы вовремя добраться до места назначения, нужно было выезжать за два часа раньше, вот только не я один такой умный оказался. Очевидно, все так решили, и получилось точно та же картина, которую мы представляли в воображении только под заголовком «Два часа спустя».
Пробки, улицы мегаполиса, холл с мраморным полом, стальные двери лифта. Все такое привычное и знакомое, вся жизнь на автомате, сплошная механичность. Я жил, как всегда, работал как всегда, только что-то внутри изменилось, на все тоже «всегда», навсегда. Я любил минуты утреннего покоя в офисе, когда сотрудников еще не было на местах, когда звенела тишина. Субботнее утро в этом плане было еще более привлекательным. Но только не сегодня. В этот день тишина меня пугала, все, что с ней связано все ее переливы и многозвучие, все, до последней капли безмолвия. А все потому, что я смотрел на телефон, как загипнотизированный, просто…
Дьявол, просто не знаю…
Вот только когда блаженная и такая страшная в этот день тишина была нарушена, я поняла, что своих желании действительно стоит бояться. Мой брат и друг ввалились в кабинет, как к себе домой. Глядя на них… Ну что я мог сказать… Это не были преуспевающие люди, это были дети, в телах взрослых мужчин. Они беззастенчиво разместились в креслах напротив моего стола. После минуты молчания, Эммет все же не выдержал и сам начал разговор.
- Ну, ты ничего не хочешь нам рассказать?
Я только пожал печами и окинул обоих насмешливым взглядом.
- Хочу?! Хм… А когда вы все подслушивали, вы не особо интересовались тем, чего я хочу.
Джас тактично промолчал, а вот Эммет, как всегда рассмеялся, сказав:
- Ну, зато мы узнали, КОГО ты хочешь. Ну и еще кое-что…
Я хмуро глянул на парней, всем своим видом показывая нежелание продолжить беседу.
Но тут голос, наконец, подал Джаспер.
- Послушай, Эд, мы не хотим лезть в твою… в вашу жизнь… - я иронично посмотрел на него, тогда брат прокашлялся и добавил - ну ладно, хотим, но не всегда это делаем, точнее делаем, но… В общем не важно. Просто пойми, ты мне брат, а Белла… Она часть моей семьи, потому что для Элис, она как сестра. В общем, мы все волнуемся. Как теперь все будет? В том смысле… Ну, вы же станете родителями и…
Брат запнулся явно не находя слов.
- Класс Джас, ты прирожденный оратор. А что, по-твоему, бывает в таких ситуациях? Люди растят детей, правда прежде они создают семьи, но это в теории и в практике нормальных людей, у нас же все получилось не совсем так. Что вы хотите от меня услышать?
Я вздохнул и, поднявшись из кресла, повернулся лицом к огромному окну. Мои руки по нервной привычке оказались сначала в волосах, а потом в карманах брюк. Я старательно делал вид, что меня интересовал пейзаж за окном.
- Я не знаю, что вам сказать, правда. Но, надеюсь, у вас хватит совести, не думать, что я мерзавец, который отправит девушку на аборт. Это наш ребенок и я… Я тоже уже его люблю. Наверное… Просто для меня это все ново. И мы… Мы с Беллой…
Тут я запнулся, было так непривычно произносить ее имя, словно пробуя на вкус. Оно так легко слетало с моего языка, словно я выговаривал его всю жизнь. Только после себя оно оставляло кисло-солено-горькое послевкусие. Я улыбнулся… Текила с лаймом.
- Понимаете, мы совершенно не знаем друг друга, по сути, мы чужие. Дьявол, до вчерашнего дня мы даже не знали имен… Но, в тот момент ничего не было важно, это просто было. И я не о чем не жалею и, будь у меня шанс, я бы от этого не отказался.
Я снова запустил пятерню в волосы, слегка ероша их.
- А теперь оставьте меня одного, просто на этот момент, я сказал все, что мог, больше вы ничего от меня не добьетесь.
Я почувствовал шум, а через несколько минут мне на плечи опустились руки друга и брата.
- Эдвард, мы понимаем и знай, если что мы всегда рядом, поможем и поддержим. Не важно, что тебе понадобится - ты не один. – Проговорил Джас, в ответ я лишь кивнул.
- Эд… Знаешь, ты отлично справляешься с этим. Лучше чем мы думали. – Эммет - сама непосредственность и такт.
Я криво ухмыльнулся. – Спасибо Эм, за такую веру в меня.
Парни тихонько засмеялись и вышли из кабинета, а я так и остался стоять на том же месте, глядя на новый день жизни неспящего города. Я не знаю, сколько прошло времени, но следующим осознанным действием было нажатие кнопки вызова на телефоне, а следующим осознанным звуком стало….
- Алло, - на том конце трубки послышался тихий голос, скорее похожий на писк. Мои губы непроизвольно изогнулись в улыбке, так что я даже забылся, зачем собственно звоню, и почти стукнул себя по лбу.
- Алло… Белла? – гениально Эдвард, просто гениально, а кому ты, собственно звонил, Кондолизе Райс или Хилари? Нет, я таки идиот, в такие моменты я еще и думаю о родине, так сказать.
- Да. Эдвард? – вот. У нее есть повод спрашивать, у нее, не у тебя.
- Эээ… да, - надо поинтересоваться, не было ли в нашей семье умственно отсталых, если нет, то я прям таки семейный дебют на этом поприще.
- Не думала, что ты так быстро позвонишь, - даже слишком поспешно произнесла Белла.
- Я тоже не думал, - чудесно, только что ты признался девушке, что не собирался так быстро ей звонить, ночь на террасе уже забыта. – Ну, то есть, я, конечно, собирался, но просто… хм… это так странно, ново, глупо, и если ты уже не заткнешь меня, то я наговор еще кучу глупостей, потому что…
- Потому что нервничаешь, - подытожила она, уже искренне насмехаясь, и от этой смешинки в ее голосе мне стало как-то так свободно и легко, словно мы знакомы сотню лет и нет места никакой неловкости в наших отношениях.
- Не то слово.
- И что это значит?
- А ты не в курсе? У нас будет ребенок, - еще один гениальный вывод от чудо-ребенка Эдварда Каллена, я даже сжал одну руку в кулак и карандаш, который в ней находился, превратился в два новых. Это был момент истины, но девушка на том конце трубки молчала. В меня даже закрался какой-то страх на долю секунды. – Белла… Белла, ты слышишь?
- А да, извини, выпала из реальности, - я не сдержал смешка, понимая насколько в одинаковом положении мы были и как перекликались между собой наши чувства и страхи.
- Мы можем встретиться и поговорить без наших любимых назойливых друзей?
Опять пауза, которая затянулась на слишком долгое время, мне показалось, что на вечность. Вечность, в которой липкие щупальца страха подбирались ко мне, медленно, но неизбежно.
- Так что? – я не мог сдержаться и таки переспросил, хотя, один только Бог знает, какого ответа я боялся больше, положительного или отрицательного. В то время, как ночью ушел один страх, появился совершенно другой, природу которого я еще не осознал и не понял, в причинах которого мне еще только предстоит разобраться.
«Мистер Каллен, мистер Подольски на второй линии» - слова секретаря вернули меня к реалиям повседневности.
- Послушай, я сейчас на работе и пока это не возможно, - молчание я посчитал знаком согласия - но вечером я позвоню, и мы сможем точно договориться о месте и времени встречи. Согласна?
- Да, конечно,
- Тогда до вечера.
- Пока.
Но вечером я так и не позвонил, как и на следующий день, а за ним еще и еще…
Иногда я думаю, что это была замедленная реакция. Такое запоздалое осознание случившегося. У меня не было мыслей о том, чтобы отказаться от ребенка, сбежать или что-то в этом роде. Нет, ни в коем случае. Просто я был растерян, я не знал с чего начать. Разговор… Да… А нужно ли это ей, что скажет она? Может, для нее это был просто момент в жизни, тот, который она старается выкинуть из головы, просто забыть. Не зря она не захотела оставить мне свой номер, прикрываясь тем, что я все равно ей не позвоню.
Но что-то внутри меня твердило, даже скорее вопило, что это совершенно не так. Ведь еще тогда, в клубе, я понял, что она не та, кем кажется на первый взгляд. За годы жизни я понял, что истина – это не то, что, кажется. Откровенное платье, в сочетании с чулками, шпильками и ярким макияжем, никогда не сделают девушку шлюхой, если её глаза убеждают тебя в обратном. А они убеждали, они говорили со мной. В ту ночь, в этих глазах я видел мир с обратной стороны, забытой, как мне казалось, навсегда. Так же я понял, что и монашеская ряса никогда не превратить шлюху в непорочную деву, ведь в глазах у нее всегда будет светиться один инстинкт – инстинкт размножения. День за днем, кирпичик за кирпичиком я возводил пьедестал, на который вознес Беллу буквально на руках. День за днем, ночь за ночью, крупица за крупицей я собирал ее образ, память, словно проснувшись, рисовала мне все новые и новые картины, с новыми подробностями, я вспоминал каждую фразу, каждое слово, которое говорили о ней наши друзья. Неделю спустя я знал каждый огонек, который был виден с моей террасы, неделю спустя я различал все шумы города, неделю спустя… Я знал, что у нас есть будущее.

Город все так же сверкал миллионом огней, он не спал, не спал и я. Только городу, этому огромному мегаполису было певать на метания и чаянья маленького человека, который в нем жил словно муравей. Даже если завтра меня не станет, город этого не заметит, потому что у него останутся еще миллионы таких же, «неспящих». Потому что у миллионов останется он. Неспящие в Нью-Йорке… Мне казалось, что логичнее словосочетания на свете быть не может.
Листание списка контактов до нужного имени, хотя номер уже давно врезался в память… Мне казалось, что логичнее действия не бывает. И плевать, что на дворе уже ночь, плевать, что… Плевать на все, потому что я знал, она не спит, точно так же, как и я, точно так же, как и ОН.
Всего несколько гудков и я услышал… Услышал то, чего не надеялся услышать даже в страшном сне.
- Какого хрена Каллен ты звонишь среди ночи моей девушке?
Тяжелая пауза повисла на долю секунды, ровно столько мне потребовалось, чтобы обрести способность мыслить… Снова.
- Джим? – мой голос звучал недоверчиво. – Что у тебя делает телефон Беллы?
- Вот это-то как раз понятно, потому что она – МОЯ девушка. А вот что ты делаешь, набирая ее номер в такое время, да и вообще. Вот это совершенно непонятно. В любом случае, это не имеет значения. Запомни, Каллен, ОНА – МОЯ и только попробуй вновь оказаться рядом, и ты узнаешь, каковы на вкус мостовые Нью-Йорка. Ты понял?
Прежде чем я осознал, где-то рядом я услышал шум, это рухнул пьедестал. А затем звон битого стекла. Мои губы сжались в жесткую тонкую линию, которая изогнулась в такой же жесткой усмешке.
- Ты забываешься Паркинс. Потому как сейчас ты говоришь не с одним из твоих халуев. Еще слово и ты узнаешь, каковы на вкус мостовые Нью-Йорка, вперемешку с кровью. А девушка… Можешь забирать ее себе, я не питаюсь отбросами, в отличие от тебя.
Я отключил телефон, прежде чем он успел что-то сказать. Боль от пореза на руке, была единственным чувством, которое я помнил в ту ночь, но вот только я опять врал себе, потому что боль где-то там, где ученые пытаются доказать существовании мифической души гораздо сильнее. Эта ночь стала ночью забыться, и прозрения, ночью вкуса виски. Эта ночь с безобразной настойчивостью решила забрать мой спокойный сон. Навсегда.

Лос-Анжелес стал моим убежищем, просто местом, где я решил скрыться от жизни. Когда я на следующий день после той ночи появился в офисе с перевязанной рукой и чернее тучи, меня никто ни о чем не спрашивал. Я мало говорил, много работал… Я просто не существовал в этом мире, находясь в какой-то своей параллельной реальности. Командировка в ЛА стала именно той хорошей миной, при плохой игре, я просто сбежал. Мне казалось, что тут в столице порока, роскоши и нереальной реальности я снова стану собой. Ну, просто мелодрама «Верните Эдварда Каллена», в главных ролях - Эдвард Каллен, режиссер – Эдвард Каллен, сценарист, костюмер, продюсер и автор идеи – Эдвард Каллен. Херов эгоист.
Свет, музыка, декорации - город потерянных Ангелов. Город, в котором рождаются мечты и город, который их убивают. В этот город приезжают за надеждой, за верой. Снимать кино, опять же. В этот город приезжают, когда вам нечего терять, кроме пустоты внутри себя. В этот город приезжают, когда ищут… Кого? Своего потерянного ангела. Когда ищут просто себя.
ЛА можно назвать территорией без сумерек, тут ночь, так быстро сменяет день, что мы почти не замечаем этого перехода, погружаясь во мрак. Но это длится какие-то считанные секунды, потому что почти сразу город вспыхивает миллионами огней. Негласная столица роскоши, миллионный современный мегаполис, где совершенно органично сосуществуют роскошные кварталы и трущобы бедных районов. Город контрастов. Город - жизнь.
Я работал, как дьявол, пил так, словно он сам себе составлял компанию. Забываясь в парах алкоголя, я все равно видел шоколадные глаза. Зачем я это делал? Я хотел спрятаться, спрятаться от себя, от нее, от того, что сам сотворил. Чем выше ты поднимаешься, тем больнее падать. Чем выше ты возносишь человека, тем с большей высоты он, в конечном итоге, летит. И тогда тебе больнее, чем ему во сто крат, потому что это боль разочарования. Боль, страшнее которой может быть только ода боль – боль потери. Боль, которая пронизывает тебя, когда ты теряешь веру.
Ночной город, бешеная скорость, с которой авто летит по трассе и развевающий волосы ветер, который врывается в открытое окно дорогого спортивного авто. Еще один день, очередной из многих, еще одна ночь. Новая бутылка виски, как новая жизнь, никогда не знаешь, куда она тебя заведет, какие мысли подарит и чем все закончится.
Океанский бриз, шум прибоя, звезды и огромная луна, которая отбрасывала дорожку на волнах. Это были настоящие декорации, к тому, что сейчас творилось во мне. Достойная антреприза для этого отрезка времени. Остановившись у самого песка, я захватил с собой мою вечную спутницу – бутылку виски и отправился к самой кромке воды и только там опустился на песчаный пляж, доставая уже ставшие частью привычного «рациона» сигареты.
Первая затяжка наполнила легкие табачным дымом, я вдыхал его так глубоко, что становилось больно, но это была моя ниточка, которая связывала меня с реальностью.
Я был тут уже несколько недель. Долго? Намного дольше, чем вам может показаться. И каждую ночь я проживал новую историю. Другой сорт виски, другой сорт табака и другая-одинаковая женщина. Мне казалось, что у меня появился свой собственный фетиш: шатенки с шоколадными глазами, бледной кожей… Одинаковые, безликие, такие похожие на нее. И в то же время совершенно другие. Глаза… Глаза шлюх, а не истинно грешного ангела. Я не считал их, не узнавал имен и не старался запомнить. Я просто брал то, что они мне давали, ничего не предлагая взамен.
Где-то там в эту ночь, в городе снова терялись ангелы, где-то там, в эту ночь в городе вновь рождались и умирали люди, рушились и создавались отношения…
Где-то там, в эту ночь, в этом городе люди вновь теряли друг-друга…
Где-то там, в эту ночь, в этом городе люди вновь обретали себя.
Я сделал последний глоток виски, глядя на луну, которая была такой же одинокой и безмолвной как я, такой же потерянной.
Я не чувствовал холода, внутри меня были только мысли, мысли разбавленные дозой виски и табачным дымом.
И спустя недели пьянок даже алкоголь больше не смог мне помешать подметить одно единственное «но». Я так и не поговорил с ней. Я ошибся. Главная роль в этом фильме была отдана Гордости Эдварда Каллена.
Мужская гордость? Что это, миф? Нет, - это убийца, и она убивает в нас здравый смысл, убивает веру и надежду, убивает все. Именно из-за нее мы не даем никому возможности объяснить что-то. Как? Да просто не спросив. Почему я не позвонил Белле на следующий день, почему не потребовал объяснений, а просто сбежал и несколько недель разрушал себя изнутри тем ядом, который сочился из слова «потеря»? Меня мучили мысли о том, что ребенок, которого я привык считать уже своим, на самом деле не мой, меня терзало то, что девушка, которую я возвел на пьедестал на самом деле совсем не та, какой я ее считал. День за днем это мысли разрушали меня, вытесняя голоса разума, доводы логики.
А говорят, что женщины жутко не логичны. Посмотрите на меня и заткнитесь!
Мне потребовалось несколько недель, чтобы стать пустым. Мне потребовался почти месяц, чтобы растоптать в себе гордость. Мне потребовалось бесчисленное количество дней, чтобы набраться смелости и вернуться домой.

Больше 10 часов я гипнотизировал взглядом телефон, собираясь сделать, возможно, самый важный звонок в своей жизни и как только я нашел среди контактов нужный номер, телефон в моих руках завибрировал, издавая мелодию. Это звонила Белла. Предательский страх чуть было не заставил меня окончательно спасовать и не поднять трубку, но я понял, сейчас или никогда и нажал кнопку приема вызова.
- Алло?
- Алло, Эдвард, привет. Слушай, ты ведь так... мы так и не, я не… в общем нам нужн-ноааа…
А дальше тишина… Нет, я слышал все, шум города, испуганные вскрики прохожих и гул проезжей части, но я не слышал самого главного. Я не слышал Беллу. Я отчаянно кричал в трубку, понимая, что ответа на будет, но какая-то безумная надежда все же шевелилась внутри меня.
Страх, он сковал меня, как никогда раньше, то, что я испытывал прошлые недели было только жалким подобием того, что я испытал сейчас. Вы знаете, какой на вкус страх? Он горький, с привкусом отчаянья и ароматом безысходности. А еще страх – это яд.
- Алло, - в трубке послышался голос незнакомого мужчины. Я напрягся, но почти прокусив до крови губу, смог произнести.
- Где Белла?
- Ах, вы об этой милой леди. Ей уже вызвали скорую…
- Что? – Мне было страшно? Ха. Вот теперь я в панике, нет – в ужасе. Что с ней???
- Что с ней? – ору в трубку, вылетая из офиса.
- О, она только что поскользнулась и, кажется, ударилась головой. Девушка без сознания. – Терпеливо объясняет мужчина, игнорируя мой грубый тон.
- Где? – писк сигнализации, я уже в машине.
- Её сейчас отвезут в госпиталь.
- В какой? – мотор взревел и я выехал с подземного гаража стоянки.
Я последовал инструкциям, продиктованным с другого конца трубки. Но гребанные пробки задержали меня почти на полчаса, а ведь это была одна из центральных больниц города. Мне до нее пешком от офиса минут пятнадцать.
Внутри все было как обычно. Скучные коридоры, белые халаты, нездоровый на вид народ.
- Белла… Свон? – спросил я у девушки за стойкой регистрации.
Медсестра поднимает на меня любопытный взгляд. Я был ей бесконечно благодарен, что она сразу ответила на мой вопрос, и даже не пытаясь флиртовать. Мне оставалось лишь только проследовать вдоль по коридору и отыскать нужную дверь с цифрой «13». Счастливое число? Что меня там ждет? Что если она потеряла ребенка? Что тогда нас будет связывать?
Я не хочу её отпускать. Я не могу её потерять.
Чтобы успокоиться мне пришлось глубоко вдохнуть.
Открыв дверь, я впустил в темную палату лучик света. Белла безмятежно спала на больничной койке, в вене была игла, рядом стояла капельница, и попискивал какой-то прибор. Выдох.
- Юноша, простите, вы кто?
Я резко повернулся и столкнулся взглядом с человеком в белом халате.
- Я… я… я… - я не мог произнести и слова.
- Хорошо. А поконкретнее? – улыбнулся он, входя в палату Беллы и включая свет. – Ну, надо же, до сих пор не пришла в себя, - в его голосе слышалась отеческая забота. – И все-таки? – обратился он ко мне, приподнимая бровь.
- Я молодой человек этой девушки… Беллы. Я отец её ребенка. С ними все в порядке? – Последний вопрос дался мне с огромным трудом.
- Да, да, - ответил тут же доктор Коннор, как я смог прочитать на бейджике, - они оба в полном порядке, хотя она немного ударилась головой, поэтому еще не вполне пришла в себя. И, молодой человек…
- Эдвард, - представился я.
- Эдвард, не позволяй больше ей разгуливать зимой на шпильках. Как только капельница с глюкозой закончиться позови сестру и можешь забирать свою девушку домой.
С этими словами он протянул мне выписку и вышел из палаты, оставив наедине с Беллой. С ней все было хорошо, и с нашим ребенком тоже. Сложно передать ту радость, что я испытал узнав это. Может быть они того стоили, все эти страхи. Я здесь, рядом с ней, и она в безопасности. И я на хер выкину все шпильки, что найду у нее в шкафу, ревизию которого обязательно устрою в самое ближайшее время.
Спустя минут десять наблюдений за девушкой из дальнего угла палаты, в котором стояло кресло, я заметил, как её веки едва дрогнули. Глаза распахнулись, изучая все вокруг, и мое тело само, импульсивно подалось к ней вперед.
- Господи, Белла ты в порядке?
Она ошарашено посмотрела на меня, словно на видение, мираж.
- Мамочки, - тихо пискнула она, прикусив губу и резко сев.
- Белла… - Я притянул её к себе.
- Ребенок? – Выдохнула она, требуя ответа.
- В порядке. Все хорошо. Теперь все будет хорошо, моя маленькая.
Девушка в моих объятиях успокоилась и улыбнулась. И в этот момент все страхи отступили, возможно, чтобы потом вернуться вновь, и я уверен, что так оно и будет. Но сейчас, я держал в руках Беллу, словно целый мир, мою вселенную, и все прочее не имело никакого значения.

А вот и мы. Знаем, что главы не было долго. Понимаем, что это не очень хорошо. Надеемся, что вы нас не осудите и поймете. Лавры за главу Юляше. Я внесла скромную лепту весом в страничку... не больше =) Но мы обе надеемся, что вам понравилось...
=Две полоски=