Грустные глаза

— Вижу, ты до сих пор куришь.
Я отвожу взгляд на другой конец стола и киваю.
— Ты же знаешь, сигареты меня успокаивают.
Таня качает головой.
— Сигареты тебя прикончат.
Нет, моя дорогая. Ты. Только ты. Я возвращаюсь к чертежу. Она ждет.
— Забавно, — что еще я могу сказать.
Она вздыхает. Знаю я эти ее вздохи. Она ненавидит, когда я так себя веду. Но не все.
— Не затруднит ли тебя изъясняться более ясно, Эдвард? — Да. Теперь она и правда устала от меня. Знакомо. Отлично знакомо.
Я делаю еще одну затяжку и медленно выдыхаю дым. Не в ее сторону. На ней парфюм. Пахнет невероятно. Я курю не только для того, чтобы расслабиться, но и для того, чтобы в моем чертовом кабинете не осталось этого запаха, когда она уйдет. Но она не уходит. Разумеется, и от нее будет пахнуть дымом, и это, возможно, вызовет любопытство у того, кто теперь имеет привычку гладить шелковистую кожу ее стройных ног. Не у меня. Ей не стоило сюда приходить. Я прекрасно знаю, как отправить по почте наметки. Мне ни к чему эти визиты.
— Забавно в смысле смешно. Смешно, например, как тебе плевать было на то, что ты тогда медленно убивала меня. Плевать, что мы едва могли сказать пару слов друг другу, и вот теперь… не знаю, чего в тебе больше: чувства вины или раздражения. О некоторых деталях прошлого лучше не вспоминать, не так ли?
Это риторический вопрос. Мне плевать, что она ответит. Но разумеется…
— Как хорошо, что ты вспомнил о раздражении, Эдвард. И на заметку: мне никогда не было плевать. Не перекладывай вину на меня. Я прекрасно помню обо всех деталях, дорогой. Это ты оттолкнул меня. Не надо перекладывать с больной головы на здоровую. — Вот почему письмо куда лучше разговора с глазу на глаз.
Я смеюсь, хотя здесь нет ничего смешного.
— Да, потому что тогда твой модный хорошенький маникюр может оказаться в полном дерьме. Ага.
Она смахивает бумаги с моего стола, чего я и ожидал. Мой карандаш проезжает по чертежу, оставляя длинную черную линию. Я хмурюсь.
— Когда ты стал таким ублюдком? — В ее глазах видна боль, но это нормально. Пока здесь ей причиняют боль, она свободна.
Я снова затягиваюсь сигаретой, смотря на нее деланно невыразительным взглядом. Человек, некогда вернувший ее к жизни, теперь вынужден демонстрировать, что рядом с ним больше нечего делать.
И следующие слова я произношу так, будто это ее вина, а не моя:
— Когда упал с лестницы, наверное.
Таня сжимает зубы, и отчасти я надеюсь, что сейчас она врежет мне по лицу. Я не отступлю. Я хочу этого. Я знаю ее. Я знаю, что она отведет взгляд первая. И… да. Она начинает собирать свои вещи. Пытается не плакать. Не кричать. Не рыдать. Оставаться сильной.
Онa шмыгает носом, но слез не видно.
— Я жду чертежи к утру.
Гвоздь в крышку моего гроба.
— Да, миссис Денали.
Я вижу, как она уходит на шпильках красного цвета.
Крышка от моего гроба, похоже, уже давно забита.
Я еще работаю, когда в доме начинает сгущаться темнота, глаза уже болят. Я включаю настольную лампу и проверяю получившуюся работу, откинувшись на спинку кресла. Идеально.
Все готово. Сигарета догорает до фильтра, и я бросаю окурок в пепельницу. Хлопает дверь машины, я поворачиваю голову к окну, подъезжаю к нему и поднимаю занавеску. Узнаю Эммета по зычному голосу. Рядом силуэт еще одного человека. Женщины, я полагаю. Уже поздно. Входная дверь закрывается, и тишина сменяется шумом их голосов. Шаги замирают возле моей двери, но никто не стучит.
Ненавижу эту часть.
Я открываю дверь и выезжаю в коридор, поймав его перед тем, как он закроет дверь в свою комнату.
— Я готов лечь в постель, — говорю я, глядя на свои колени.
Эммет закрывает дверь, оставляя свою спутницу в комнате. В ожидании. В раздражении. Не из-за нее, из-за меня. Он не говорит об этом вслух, но нет надобности. Некоторые вещи можно понять без слов. Ты просто это чувствуешь. Тишина бывает выразительной. Тот неловкий момент, когда вы ждете человека, чистящего свои зубы перед сном, и нервно постукиваете пальцами по ноге. Когда пытаетесь не сбежать, пока он пользуется зубной нитью и моет лицо мочалкой.
Он не говорит мне ее имени. Он не говорит, чем они занимаются. Он слишком боится, что я снова поведу себя как козел, и я знаю, что он прав, поэтому не задаю вопросов.
— Все, — заявляю я.
И он укладывает меня в кровать словно младенца. Теперь я в кровати, и остается лишь слушать шаги по направлению к его комнате. Приглушенные голоса и звуки. У людей есть жизнь. Связь. Тихий скрип кровати. Громкие стоны удовольствия и вечера, окончание которых я очень жду.
Навсегда.
Утром я привожу наброски. Не замечаю фотографии на столе. Следы бессонной ночи под ее глазами. Звонок, и ее ответ: «Привет, милый. Подожди секунду, ладно?». И то, как онa не смотрит мне в глаза.
— Вроде неплохо, — вот и весь ответ на всю мою работу.
— Хорошо, — она ненавидит такие односложные выражения.
— Я не собираюсь больше тешить твое эго, дорогой. Ты и сам знаешь, что сделано хорошо. Я просто веду себя вежливо.
Если бы не мои ноги, если бы я мог встать прямо сейчас… я бы обошел этот стол и нагнул бы ее над ним. Я бы задрал эту слишком узкую для офисного дресс-кода юбку и напомнил ей, почему она до сих пор называет меня «дорогой». Напомнил бы ей… пока она смотрела бы на это фото в рамке. На его лицо. Крича мое имя.
— Перестань пялиться.
И это так. Хотя не очень приятно, что она меня на этом ловит.
— Размышляю, почему бы тебе не попросить своего муженька купить более подобающую одежду. — Я указываю на ее блузку. Верхние пуговицы вот-вот оторвутся.
— Мой муж ничего мне не покупает. Я работаю, Эдвард. Это… это называется работой. — Она обводит руками вокруг стола. — Так что если ты не в силах вести себя интеллигентно, то, возможно, корпорации «Денали» стоит приступить к поиску нового архитектора.
Я смеюсь, потому что это смешно. И никак не могу остановиться. Она грозно смотрит на меня, и я поднимаю руку.
— О, прошу прощения. Могу поклясться, ты только что пригрозила мне увольнением.
Она наклоняется над столом.
— А ты попробуй.
Я наклоняюсь в ее сторону как можно ниже. Опустив глаза, заглядываю в декольте ее блузки, а затем смотрю ей в глаза.
— Уже.
Таня хватает пальцами с идеальным маникюром мою работу и с силой швыряет ею в мою сторону. Листы ложатся вокруг моих ног. Документы всюду… ну и ладно.
— Убирайся. Удачи в поисках нового клиента, мистер Каллен.
Я качаю головой.
— Из нас двоих удача нужна тебе, любовь моя. Я – лучший архитектор в стране, и ты чертовски хорошо это знаешь.
Она идет за мной, когда я еду к двери прямо по листам бумаги.
— Нет, ты был лучшим, Эдвард. Времена меняются. — Она встает передо мной, придерживая дверь.
— Эдвард Каллен уже не тот, кем был раньше, как и его компания, как и его репутация. Но, думаю, ты знаешь об этом. Ведь твой телефон больше не звонит… и больше нет того огромного окна в офисе, где ты раньше сидел. Тот, с огромной вывеской и автоматом с напитками, помнишь? А сейчас... как ты себя чувствуешь, постоянно находясь в маленькой комнатушке своего дома, Эдвард? Каково это, осознавать, что ты просрал все, что у тебя было?
— Уйди с дороги.
Она наклоняется ниже, положив руки на подлокотники моего кресла.
— Недаром ты такой озлобленный, и никто не хочет связываться с тобой. Наверное, я бы поступила, как и ты… хотя нет. Нет. Это ложь. Я бы никогда не стала упиваться жалостью к себе. Я бы никогда так не поступила с любимым человеком. Как ты поступил.
Я отпихиваю ее руки.
— Уйди с дороги.
Она медленно выпрямляется.
— Счастливо оставаться, Эдвард Каллен. — Дверь открывается. Таня не смотрит на меня. — Было приятно знать тебя.
Я снова смеюсь. Не оттого что ее слова смешны, а тон несерьезен. Она совершенно серьезна. Я смеюсь, потому что уже слышал эти слова. Когда реальность настигла меня. Когда я перестал мечтать. Когда я остановился. Просто остановился.
У зеркала в полный рост. Когда она собирала свои вещи. У нее на пальце сияло кольцо. Не от меня.
Я говорил эти слова самому себе.
Когда я добираюсь до дома, Белла и Джинни у себя во дворе. Эммет что-то кричит им и машет, помогая мне выбраться из машины. Мне лишь хочется зайти в дом и спрятаться, но меня окликают по имени, и к нашему дому бегут маленькие ножки.
Джинни немного потная и грязная, словно весь день провела на солнцепеке.
Она показывает рукой на мой дом:
— Нравится?
Немного оранжевого и красного цвета смешаны с зеленым. Ярко. Мило.
Я киваю.
— Прекрасно, если вы сами будете за ними ухаживать.
Она улыбается.
— Мы будем.
К ней подходит и Белла.
— Нам показалось, что эти цвета подойдут к дому, в котором живут мужчины — лучше, чем розовый или фиолетовый, как у нас.
Я хочу ответить ей, слова вот-вот готовы сорваться с языка, но я слишком устал. Я опустошен.
— Отлично. Спасибо. — Сплошные взгляды вокруг. Я напрягаюсь, не зная, как реагировать на такое простое заявление. И это меня бесит.
— Мы хотим приготовить обед во дворе. — Джинни касается моей руки. — Хочешь с нами?
Белла делает шаг вперед.
— Джин, я уверена, мистер Каллен устал. — Но вдруг смотрит на меня. — Конечно, если ты хочешь прийти, мы будем очень рады. — А затем неохотно: — Вам обоим.
Мой брат широко улыбается. Он ни в жизнь не пропустит халявный обед. А раз уж он решил пообедать, стало быть, мне придется поступить так же. Он ведь не будет готовить на меня отдельно. А после дерьмового дня мне точно нужно что-то получше бутерброда.
— Черт возьми, конечно. Мы придем, — отвечает он за нас.
— Следи за языком, Эммет.
Он пожимает плечами, и мы переходим дорогу, обсуждая, как правильно разжигать гриль. Во время обеда Эммет развлекает Джинни своими шуточками и ужасными манерами. Своими шумными историями. Я же просто жую еду, забивая рот и желудок. Я молчу. Я пялюсь в тарелку, но вдруг слышу, как Белла зовет меня по имени.
— Хочешь еще курицы? Или бургер? Или овощей? — предлагает она.
Я качаю головой и вытираю рот.
— Нет, спасибо.
Она смотрит на меня. С любопытством. Мне не нравится ее взгляд. Слишком похоже на жалость.
— Можно нам теперь поиграть с Лоппером? — спрашивает маму Джинни. Под «нами» она имеет в виду себя и Эммета.
— Конечно, но не уходите далеко. Играйте на заднем дворе. Уже темнеет.
Они уходят, и дом погружается в тишину. Белла встает из-за стола и начинает убирать посуду и еду в розовый холодильник. Я собираю бумажные тарелки и не понимаю, почему это вызывает такое жуткое чувство разочарования в моей груди и мыслях.
— Спасибо, — говорит она.
Я ничего не отвечаю. Она выбрасывает тарелки в мусор и тряпкой собирает крошки со стола. Она морщится, видя на белой скатерти, где сидел Эммет, красное пятно от кетчупа, но ни слова не говорит. Даже не жалуется. А я — да.
— Он — свинья.
Она пожимает плечами.
— Не страшно. Для этого Бог придумал стиральные машины.
— На самом деле их придумал Гамильтон Смит.
Она еле слышно смеется и качает головой.
— Ты как ходячая энциклопедия, да, Эдвард?
Я пожимаю плечами.
— Знаю обо всем по чуть-чуть.
Белла медленно садится на стул.
— И откуда же?
Я тереблю в руках салфетку.
— Школа. Книги. Искусство. Музыка. Ежедневная рутина. Выбирай сама.
— Выходит, у тебя много увлечений?
Еще раз пожимаю плечами.
— Раньше было много.
Она весьма деликатна:
— До того, как ты… хм… до того, как ты упал? — Я не отвечаю, и она продолжает: – У меня тоже. В смысле, я понимаю, о чем ты. Раньше… у меня тоже было много увлечений.
Я смотрю на нее. Взглядом она просит меня ответить. Эммет нескоро появится здесь, судя по крикам и визгам, доносящимся с заднего двора.
К черту.
— И что же случилось?
Ее очередь теребить салфетку.
— Работа. Необходимость быть матерью-одиночкой. Выбирай сам.
— Смерть мужа, — добавляю я за нее.
Она трясет головой.
— Нет, нет, он не умер. — Кому она пытается это доказать? — Он не умер. Он просто… просто… просто они его не нашли. Но они найдут. Найдут.
Вот так сюрприз: Белла Свон не такая сильная, какой пытается казаться.
— Ну, ради твоей дочери, надеюсь, они действительно его найдут. — Звучит как-то неправильно. — В смысле, если она будет смотреть на меня или Эммета и представлять, что таким и должен быть настоящий мужчина… я реально надеюсь, что они найдут твоего мужа.
Белла смеется.
— Насчет тебя я не возражаю. А вот твой брат… — Oна поворачивается в сторону, откуда доносится шум, и качает головой.
Но я еще думаю над первой частью ее фразы.
— Не возражаешь насчет меня?
Она снова смотрит мне в глаза.
— Мне не нужен мужчина лишь для того, чтобы он флиртовал со мной, Эдвард. И то, что ты сказал, о роли настоящего мужчины… Джеймса сейчас нет, но я знаю правду. Да, ей и правда это нужно. Я не слепая. А когда с ней ты… я не знаю. Ты обращаешься с ней как с настоящей личностью. Ты обращаешься с ней… как он бы обращался.
— Она и есть личность, Белла.
— Я знаю. Но не все мужчины смотрят на нашу... ситуацию именно так. Они видят мать-одиночку, которая воспитывает ребенка без отца по каким-то причинам, и думают, что им под силу заполнить эту пустоту. Пусть даже и на одну ночь.
Я оборачиваюсь на звук голоса Эммета — он зовет собаку. Ничего не могу с собой поделать и еле слышно смеюсь. Пока… мягкое тепло не касается моих пальцев.
— Такие мужчины, как твой брат, пугают меня. Не потому, что я думаю, что они причинят мне боль физически, а потому что у них могут быть самые разные причины для дружбы со мной. Но ты… ты не пугаешь меня. Ты всегда честен.
Он гладит меня по руке и закрывает глаза. Вздыхает, качает головой и снова смотрит.
— Но твои глаза, Эдвард. Должна признаться, они пугают меня.
От замешательства у меня вытягивается лицо. Я пытаюсь сообразить сам почему, прежде чем сморожу какую-нибудь глупость. Может, это очевидно? Но нет, у меня нет ни одной идеи.
Придется спрашивать:
— Почему же?
Обе ее руки сжимают мою ладонь. Ее голос звучит как воскресная проповедь:
— Потому что мне интересно, что видят люди. Люди, которые смотрят на меня. Мне интересно, видят ли они в моих глазах то, что я вижу в твоих. И когда моя дочь… когда Джинни говорит, что у тебя грустные глаза, как вчера вечером, мне интересно, видит ли и она то, что вижу я.
Голос застревает где-то в груди. Я никогда не терял дара речи, но сейчас — да. Абсолютно. В поле зрения снова оказываются красные пятна, когда я пытаюсь отвести взгляд от Беллы.
Я прочищаю горло:
— Думаю, мы все испортили.
Она понуро опускает плечи.
— Я же сказала, это всего лишь скатерть. Все отстирается.
Я качаю головой.
— Не скатерть. — Я снова смотрю в ее карие глаза. — Твой счастливый стол. Думаю, мы его испортили.
А, может, и нет.
Потому что она… улыбается.

---

Перевод: dafffkin
Отредактировали Notik76, Sensuous

Всех приглашаем на форум! Очень мало времени, иногда не хватает, чтобы даже главу добавить, поэтому по возможности подтягивайтесь в тему - все общение будет происходить там