Голодный мужчина

— Ты отвратителен, когда жуешь.
Я жую громче.
— А у тебя утром в глазах козявки.
Она тянется за моей салфеткой и начисто вытирается. Не ухмыляется.
— У тебя грязные волосы, и ты слишком много времени проводишь в ванной.
Она смотрит на меня, как это делает Белла, но только этот человек намного меньше.
— Ну, ты… ты используешь слишком много одеколона и от этого мне хочется зажать рот, и к тому же мама говорит, что мальчики делают это, потому что им больше нечем впечатлить девочек, если у них нет дорогих машин, а ты не водишь, так что… — она дергает плечом так, будто она выиграла.
Я тянусь через стол и треплю ее волосы.
— Будь умницей и становись адвокатом, Джинни.
Я убираю руку и вижу еще одну пару карих глаз, наблюдающих за мной. Она пытается отвести взгляд, но уже поздно. Попалась. Она возвращается к помешиванию своего кофе, хотя в этом нет необходимости. Она помешивала чашку, когда села. Уверен, что эти чертовы сахар и сливки сейчас хорошо перемешаны. Это заставляет меня нервничать. Я пытаюсь просто съесть свой завтрак, но моя вилка бесполезна и ударяет по тарелке.
—Что-то не так с кофе, Моя Королева?
Она оставляет мои слова без внимания.
— Все нормально.
И ясно, что женщина говорит «что-то не так, и теперь мы будем играть в угадайку». Ну, я не играю в игры, и, конечно же, не собираюсь начинать сейчас.
— Впереди напряженный день?
Она отрицательно качает головой.
— Плохо спала прошлой ночью?
Еще одно покачивание.
— Было слишком жарко, холодно?
Белла наконец смотрит вверх, но ее глаза… она просто где-то не здесь.
— Что?
Я тоже.
— Что?
— Эм… что было слишком холодно, жарко?
Ох.
— В комнате? Температура в доме? Я, черт возьми, не знаю, Белла, ты размешиваешь свой кофе последние черт знает…
— Ты слишком много ругаешься. — И Джинни единственная разумная сегодня утром.
Она такая весь день, и я стараюсь игнорировать это. Стараюсь. Пока не паркуюсь перед диваном, гляжу на него и рассуждаю, как могу забраться на нее, когда кое-что меняется. Я едва слышу ее, когда сражаюсь с кожей и смеюсь. Смеюсь. Забрался на диван. Я закрываю глаза и упиваюсь моим маленьким достижением. Ну, маленьким по стандартам… других… полагаю. Сижу на собственном диване. Глупо.
— Можно присоединиться к тебе?
О, да. Белла…
Я открываю глаза и вижу ее в нескольких футах от меня. В выражении ее лица не хватает света, обычно струящегося внутри нее. Устала, может быть, расстроилась? Но из-за чего? Я пожимаю плечами и возвращаюсь в свое прежнее положение, позволяя кушетке опуститься подо мной, и молчания достаточно. Я чувствую ее рядом. И она ближе, чем была когда-либо. Я чувствую ее запах и тепло. Меня все не перестает удивлять то, что каждый человек имеет свой собственный аромат. Интересно, замечает ли она мой. Трудно сказать, чем от тебя пахнет. Я имею в виду, что ты просто не знаешь. И вот он я, размышляю о запахе и прочей ерунде, избегая разговора. Не то, чтобы она начала. Хорошо. Я оглядываюсь и вижу, что вошел Альберт. Не только предатель, но еще и вор. Ее руки плавно и медленно двигаются по его шерсти. Замечаю, что ее глаза тоже закрыты. Я использую эту возможность, чтобы внимательно посмотреть на Беллу. Форма ее лица, цвет кожи. Ее раскрытые губы, когда она вдыхает и выдыхает. Темный веер ее длинных ресниц.
— Ненавижу сегодняшний день, — шепчет она, держа глаза закрытыми. Мой рот открывается, чтобы спросить «почему», но в этом нет необходимости. — Последний раз, когда я говорила с Джеймсом. Последний раз, когда я слушала, что он говорил… — Ей нужно перестать говорить, потому что ее губа дрожит, а зубы сдерживают крик, который вот-вот вырвется.
Мой живот немного скручивает. Нервы натягиваются, и я играю со своими руками, потому что, что, черт возьми, можно на такое ответить? Нет, серьезно, какого черта мне говорить? Мне. Из всех людей, мне. Эммет бы просто обвил ее руками и обнял. Порядочный человек… любой порядочный человек просто наклонился бы и обнял ее. Утешил и поддержал ее. Предлагая слова надежды или какой-то чертовой мудрости.
Но не я.
Она не сидит рядом с Эмметом. Или кем-нибудь еще. Она здесь, рядом со мной.
— Мне нравится сегодняшний день, для записи. — Глаза Беллы открываются и в них виден интерес к моим словам. Я продолжаю. — Впервые… за довольно долгое время… я забрался на эту диван. Забыл, как удобно это было. И сейчас удобно. — И это все, что я говорю по этому поводу, и должно быть этого достаточно, потому что она не сердится и не говорит мне, что я черств к ее проблемам. Таня. Такая боль в…
— Да… это… Где ты ее купил? Может быть, я найду там новый диван. Мне бы не помешал. Я могла бы использовать один.
Я улыбаюсь, потому что я буду не я, если не доставлю ей сложностей.
— Уверен, ты можешь убедить меня сказать тебе… если ты знаешь… правильную цену, Белла.
Она придвигается ближе. Похоже, веселье нашло обратный путь в ее глаза.
— Сколько?
Не отступай, киска. Я, не Альберт.
— Сделай мне предложение, тогда и договоримся.
На мгновение она улыбается, а затем ложится щекой на спинку дивана. Ее лицо смягчается, и ее рука… наклоняется и слегка прикасается к моей щеке, почти как… она прикасается к своему ребенку.
— Спасибо.
Я продолжаю быть собой, потому что это, кажется, работает.
— Что издеваюсь над тобой? — я глажу ее ногу. — В любое время, Белла.
— За то, что не говоришь фразами из дурацких открыток, которые можно купить в «Холлмарке», — поясняет она.
Я киваю.
— Все чувствительные девчачьи гены достались Эммету. Я стопроцентный мужчина. Полностью лишен всякого слащавого, сентиментального дерьма. Я бы схватил свою промежность, чтобы доказать этот факт, но не думаю, что необходимо быть таким пошлым.
И когда она смеется на этот раз, это по-настоящему, и у меня внутри все переворачивается.
— Я верю тебе.
Ты помнишь школу? День, когда ты пригласил девушку на танцы? На первое свидание? Это мои нервы прямо сейчас. Почему? У меня нет ни одной чертовой идеи. Но… смотрю в глаза девушки прямо сейчас. Она тут. Она смотрит на меня, и она… просто смотрит на меня. Меня. Меня. Эдварда. Как… как тогда. Как будто я был мной, но тогда.
— Боже, хорошо. — Прочисти горло, болван. — Хорошо.
Мягкое хихиканье, и да, я вернулся в школу.
— Эдвард? — я поднимаю брови, чтобы ответить ей. — Ты голоден?
Слоеный пирог. На прошлой неделе Белла сделала этот слоеный пирог. Один слой клубничный или что-то такое. Следующий слой ванильный или что-то такое. Вопрос; слоеный пирог. Глядя в теплые карие глаза и опускаясь к мягкости ее рта… вспоминая, как она ощущалась, когда я уткнулся ей в грудь, а мое тело внутри нее. Этот простой, бессмысленный разговор, который вообще не имеет значения, является одним из самых приятных, которые у меня были… когда-либо.
— Эдвард? — кончик ее пальца поглаживает что-то на моем лбу, когда я моргаю, пытаясь ответить ей должным образом.
— Ужасно Голоден. — Да, это правильный способ описать это. Это. Это чувство. Меня. Я убираю волосы с ее плеча и нахожу мягкость ее щеки. Интересно, кто это сделал. Кто создал. На кого из ее родителей похожа эта щека, и как мои губы ощущались бы на ней. — Да.
Я игнорирую чувство вины в ее глазах, когда она смотрит на меня, прежде чем она страстно набрасывается на меня и забирается ко мне на колени быстрее, чем я успеваю поспеть за ней. Пальцы Беллы массируют кожу моей головы, сжимая волосы и двигая мое лицо туда, где она хочет меня. Кажется, я влюбился в эту диван. Я только молился, что Альберт успел скрыться в безопасности. Я скольжу руками под ее рубашку и поглаживаю ладонями спину, стараясь запомнить, как ее кожа ощущается под моими прикосновениями. Звуки, которые она издает, когда я перемещаю руки вперед, проскальзывая под лифчик и обхватывая ее обнаженные груди.
— Ниже… ниже… — Постанывает она. Ее брюки. Я двигаю руки, но я неправильно понял. — Здесь… — Она использует мои волосы, чтобы направить мой рот, откидывает свою голову назад и подставляет шею.
Я сжимаю руки и использую свой рот, посасывая ее кожу и прокладывая путь вниз к ложбинке ее горла. Но, как бы хорошо ни было, это не то, чего я хотел. Вытащив руки из-под ее рубашки, я возвращаю их туда, откуда начал, на ее лицо. Она пугается, выглядит неуютно, когда я притягиваю ее, желая поцеловать в щеку… но… когда мои губы приближаются, она отстраняется, пристыжено оглядываясь по сторонам. Я пытаюсь снова, но на этот раз она полностью слезает с моих колен, возвращаясь на свое место на диване.
Молчание может быть оглушительным.
— Прости, — наконец шепчет она.
Я потираю свои губы.
— Ага.
— Просто…
Я останавливаю ее.
— Ага.
— Извини, — повторяет она.
— Ага.
Разница между сейчас и школой: мне никогда не отказывали.
Теперь я понимаю, как прыщавый Джейкоб Блек, должно быть, чувствовал себя все эти годы. Что-то подсказывает мне, что я пойму еще больше, поскольку я оказываюсь в своей ванне, проклиная чертову щеку Беллы и эмоциональные горки. Один одна горка за раз. И… я один. В этой кровати. Жизни. Я наедине со своими мыслями, и только линии на потолке составляют мне компанию. Слова, сказанные ранее, звучат в моих ушах, заставляя понять, насколько я прав. Голодный. Она не это имела в виду. Не так… наверное, просто сделать пару бутербродов. Но для меня… глядя на ее, видеть себя в отражении ее глаз, как я был, я… даже через невинные глаза Дженни, которая слишком много замечает… Я мучил себя голодом.
Смешно, что чертов кожаный диван и небольшая порция поцелуев могут вызвать такое прозрение, но, возможно, так и есть. Я слишком старался выяснить это. Найти то, чего мне не хватало, вернее, чтобы компенсировать то, чего я лишился.
Я тянусь рукой в ящик тумбочки и достаю сигареты, смеясь по себя, когда Танины слова, что курить в постели опасно, всплывают в моем мозгу.
— За тебя, моя дорогая, — поднимаю тост я, выпуская длинную клуб дыма и наблюдая, как он исчезает в тусклом свете комнаты. — За тебя.
— Эдвард?
Моя голова быстро поворачивается в сторону, и я вижу, как Белла заглядывает в комнату. Я поворачиваюсь назад к потолку, поднося сигарету ко рту.
— Не совсем в настроении для еще одного разговора, который закончится тем, что я буду благодарен тому, что я левша, Белла.
Я слышу, как закрывается дверь. К сожалению, после того, как она заходит ко мне в комнату. Она ничего не говорит, и я обращаю внимание только на звук ее шагов, когда она направляется в мою сторону. Матрас с моей стороны прогибается, и я не осмеливаюсь взглянуть, пока не вижу ее руку, дотягивающуюся до моей сигареты. Я предполагаю, что она собирается забрать ее и сообщить мне, насколько это не безопасно… но, к моему удивлению, она просто садится рядом со мной, затягивается и передает обратно, когда заканчивает.
— Я видела, как ты садился на диван, — просто заявляет она, избегая моего взгляда. — Я видела тебя.
Она не уточняет, и замешательство возрастает.
— Я… хотел посидеть там?
Она кивает головой.
— Ага, это я и сама поняла, Эдвард. — Ее голова поворачивается, наконец смотрит на меня. — Но я хочу знать, как давно ты так можешь.
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю. Какое-то время. Я уже говорил тебе это.
— Какое-то время?
— Да, какое-то время. Мне жаль, что я не могу сказать тебе подробнее, Белла.
Она перекатывается на бок, не обращая внимания.
— Я могу сказать тебе, как давно Джеймс пропал без вести с точностью до секунды. Уверена, тут ты не совсем честен.
— Ты сравниваешь мой диван со своим мертвым мужем, Белла?
— Я хочу сказать… я уверена, что ты хотел бы сидеть на диване без посторонней помощи, так же долго я хотела получить письмо или звонок о моем муже.
— О, — указываю я.
— Или от… умник. Я просто хочу знать… так или иначе. — За исключением того, что ее глаза рассказывают другую историю, увлажняются и смотрят в другую сторону.
— Ты была бы рада узнать, что он мертв?
— Я была бы счастливее знать, знать, какая моя жизнь. Быть в подвешенном состоянии — быть в аду. Разве ты не знаешь этого, Эдвард?
— Моя жизнь такая, Белла. Я не жду, когда… Я ничего не жду.
— Точно. Жив, но мертв внутри. Ни здесь, ни там. — Она снова смотрит на меня. — Чистилище.
Я смотрю на нее, ненавидя и все еще заинтересованный ее умом.
— И если Джеймс мертв, то что? Ты просто… заживешь дальше? Найдешь новую жизнь? Счастье? В твоем мире все будет хорошо, Белла?
— Нет… но я по крайне мере смогу обладать здравым смыслом. Знать, что сказать своей дочери, когда она захочет узнать, когда ее отец вернется домой и что сказать себе, когда все, что я могу, это лежать в постели и интересоваться, что он где-то там.
Она снова берет из моей руки сигарету, в этот раз пуще прежнего пуская дым. Я протягиваю руку, осторожно опуская пальцы на нее и забирая сигарету, положив ее в пепельницу. Я нахожу ее руку и осторожно тяну, создавая выражение замешательства на ее лице. Я снова тяну, и она позволяет, хотя осторожна, когда ложится напротив меня. Я снова смотрю в потолок, но в этот раз, чтобы успокоить дыхание и сконцентрироваться на… ощущениях. Ее тело теплое и медленно расслабляется. Даже не задумываясь, я нахожу свои пальцы в ее длинных растрепанных волосах, а свой подбородок на ее макушке. Белла делает глубокий вдох, и когда она медленно выдыхает, я закрываю глаза и позволяю ладони, лежащей на моей груди, быть последним, что я могу вспомнить, прежде чем погружаюсь в бессознательное состояние.

---

Перевод: Limon_Fresh
Отредактировала Crazy_ChipmunK

Всех приглашаем на форум!

Предыдущая глава