Beyond Time / За гранью времен
Глава 16. О Письме и о Лопер

Эдвард не позвонил ни во вторник, ни в среду. Глухо. Три дня – ни звонка, ни посещений. Ни слуху, ни духу вообще. Ни даже чертовой почтовой открытки.
Конечно, я могла сама ему позвонить. Элис и Мэгги – обе не могли понять, почему я этого не сделала. Но они не видели лица Эдварда, когда он уходил утром в то воскресенье… не слышали тона его голоса, когда он говорил о своем характере и том, что попал в неприятности.

Я не была уверена, что это значит. Я не знала, ставил ли он под вопрос наши с ним отношения или утверждал, что все дело в них. Но сам факт того, что Эдвард не связывался со мной, говорил мне о том, что он хотел соблюдать дистанцию.

Я перешла от беспокойства к страху… а от него к боли, смешанной с некоторой долей озлобления.
Затем, в четверг, Мэгги вручила мне плоский белый конверт, адресованный на мое имя.
Эдвард написал мне письмо.
Элис послала мне многозначительный взгляд, прежде чем присоединиться к Мэгги на кухне, чтобы помочь ей с ужином, а я поспешила вскрыть послание, вытягивая из него листок плотной белой бумаги, сложенный пополам.

«Дорогая Белла,
Похоже, что я все время делаю ошибки и должен постоянно перед тобой за них оправдываться, когда они отражаются на тебе. И снова я обнаружил себя в неприятной ситуации. Я прошу прощения, что оставил тебя утром в воскресенье и не подавал больше о себе вестей. После событий в субботу той ночью я потерял право на пользование автомобилем и был заперт в своей комнате, за исключением случаев принятия пищи, посещения школы и тренировок. Мои родители были очень разочарованы во мне, и в этой ситуации я с ними полностью согласен.
Несмотря на все твои возражения, я действительно вел себя плохо и снова прошу прощения за это.
Возможно, малодушно делать это через письмо, но я заметил за собой, что при личной встрече не способен мыслить ясно. Я решил, что будет лучше попытаться объяснить свои чувства в письменном виде, а не по телефону.
Я говорил тебе прежде, что никогда не встречал никого, подобного тебе, и это правда. Правда так же и то, что я никогда не испытывал ни к кому таких чувств, как к тебе. Если уж быть до конца честным с тобой, я полностью выбит из колеи.
Думаю, что должен еще раз попросить тебя быть терпеливой со мной. Я беспокоюсь за тебя, Белла, но мне нужно некоторое время, чтобы привести в порядок свои мысли. Надеюсь, ты позволишь мне это, но полностью пойму тебя, если решишь не тратить на меня свое время.
Свое же я потрачу на этой неделе на подготовку к экзаменам, а также на выходных посещу Рокфор для участия в региональных состязаниях. Надеюсь, что, когда вернусь, мы сможем поговорить.
С наилучшими пожеланиями,
Эдвард».

– Наилучшие пожелания? – проворчала я, поднимая взгляд на Элис, которая вошла в комнату. – Наилучшие пожелания!
– Плохие новости? – спросила она, садясь рядом со мной. Я протянула ей письмо и откинулась на спинку дивана, закинув голову назад и закрыв глаза.
– Ему нужно «время, чтобы привести в порядок свои мысли», – сказала я, не поднимая головы.

Элис хранила молчание, пока читала письмо, и я, наконец, открыла глаза, чтобы посмотреть на нее. Она глядела куда–то вдаль, а затем, почувствовав мой взгляд, повернулась ко мне, закинув ногу на ногу.
– Я не думаю, что это плохо, Белла.
– Нет?
– Нет, – повторила она, опуская взгляд на письмо. – Я имею в виду, что он явно заботится о тебе. Просто Эдвард кажется немного... сбитым с толку.
– Я его вспугнула! – простонала я, закрывая лицо руками. – Я была слишком навязчивой! Я накинулась на него! Я его почти изнасиловала!
– Фууу… Избегай подробностей, Белла, – воскликнула Элис, скривившись. – Помни, что мы говорим о моем брате… ну, или типа того.

Я застонала, и она потянулась ко мне, чтобы утешить и отвести мои руки от лица. Я повернула голову и взглянула на нее.
– Думаю, тебе надо воспринимать это письмо в прямом смысле, – посоветовала она. – Он сказал, что ему нужно немного времени. Просто дай ему то, что он просит.
– Ты думаешь?
Элис кивнула.
– Ты должна помнить, что он всего лишь шестнадцатилетний мальчик, Белла. На самом деле изумительно, что он с таким уважением и так бережно относится к тебе, что хочет быть уверенным, что не делает ошибок.

Я медленно кивнула.
– Возможно, ты права.
– Как бы то ни было, – протянула девушка, и улыбка озарила ее лицо. – У меня есть предчувствие, что он вернется.
– А это «предчувствие» – именно предчувствие или же желание утешить меня? – сухо поинтересовалась я.

Элис засмеялась.
– И того, и другого понемножку, на самом деле, – ответила она и повторила с чувством: – Он вернется! Если и есть что–то, что я знаю наверняка о вас обоих, это то, что вы созданы друг для друга… и не важно, в каком столетии.
Я потянулась к ней, чтобы крепко обнять.
– Кроме того, с моей помощью у этого парня нет ни единого шанса отвертеться, – усмехнулась Элис, откинувшись назад и шевельнув бровями так, что я не смогла удержаться от смеха.



В пятницу вечером я проснулась от гнетущего чувства тревоги. Карлайл должен был прийти на ужин, а я все еще не имела понятия, что задумала Элис. Она лишь сказала мне, что верит, будто именно он был ключом к исполнению моего плана, и это та причина, по которой я должна принять его в свою команду. Правда, она не знала, что и как именно.

– Когда настанет время, ты сама поймешь, что нужно сделать, – заверяла она меня несколькими часами позже, когда мы сидели на переднем крыльце, наблюдая за проходящими мимо людьми. – И Карлайл тебе поможет… он очень опекает тебя… может, больше, чем следовало бы.
Я застонала.
– И ты, Брут!

Я рассказала Элис о подозрениях Элинор и Эдварда насчет того, что у Карлайла есть ко мне какие–то романтические чувства, но надеялась, что она–то поймет, что только недопонимание нашей с ним уникальной дружбы могло рождать такие мысли.
– Я знаю, ты в это не веришь, Белла, – вздохнула она, вытягивая ноги перед собой. – Ты просто не хочешь верить в это. Но даже без моих видений я достаточно уверена, что не ошибаюсь. Я не думаю, что Карлайл поддастся своим чувствам – ни за что, зная о том, что ты испытываешь к Эдварду, – но он очень сильно настроен оберегать тебя. И ты должна этим воспользоваться, если хочешь, чтобы твой план сработал.

Элис сказала, что видела меня, пришедшей к Карлайлу с просьбой о помощи. Что это случится. И она надеялась провести рядом с ним побольше времени, чтобы ее видения могли стать четче.
Я тоже сильно надеялась на это, потому что, если быть честной, ее видение могло вообще ничего не значить. Это могла быть просьба помочь мне перенести тяжелую коробку или что–то в том же духе.

Я быстро переоделась и спустилась вниз, дабы обнаружить Элис, занятую мытьем окон в гостиной. Она неожиданно хорошо вписалась в образ жизни восемнадцатого года, помогая Мэгги в хлопотах по дому, пока я спала весь день. Мэгги очень полюбила ее, конечно же, и находила помощь Элис настолько полезной, что снизила мою плату за комнату дополнительно на пятьдесят центов в неделю.
– Нужна помощь? – поинтересовалась я. Элис же повернулась ко мне с улыбкой.
– Присоединяйся, если хочешь.
Я кивнула, зевая и сладко потягиваясь.
– Ладно, только перехвачу чашечку кофе и сразу же вернусь.

Заглянув на кухню, я обнаружила, что там кипит работа. Мэгги склонялась над распахнутой дверцей печи, поливая маслом запекаемый окорок, в то время как Лиза раскатывала бисквиты на кухонном столе. Через заднее окно я обнаружила Тома и Джареда в клубах пыли, выбивающих половики.
– О, ты встала, – заметила Мэгги, со стуком закрывая печную дверцу. – Хорошо отдохнула?
– Да, отлично, – ответила я, подходя, чтобы наполнить чашку из кофейника, который всегда сохранял тепло, находясь на печи. – Тут так замечательно пахнет.
– Ну, мы же не можем накормить твоего друга–доктора сардельками и бобами[1]? – воскликнула она, подмигивая.

Я засмеялась.
– О, доктор Каллен не обидится. Он не очень волнуется по поводу своей пищи.
Ага. Лишь бы она была живая и бегала, и в ней текла горячая кровь. Но, полагаю, это не лучшая новость для Мэгги.

– Как тебе удалось убедить Тома и Джареда помочь? – спросила я вместо этого. Я никогда не видела прежде этих двоих за домашней работой.
– Я не прибегала к угрозам, – живо откликнулась Мэгги. – Скорее, к сделке.

Лиза вырезала кружки из бисквитного теста.
– Она сказала им, что или они выбивают коврики, или едят овсянку на завтрак в течение следующих двух недель.
Я содрогнулась от ужаса.
– Боже упаси!
Лиза засмеялась.
– Ну, да, Джаред ненавидит овсянку. Мама кормила его этой кашей каждый день, когда он был маленьким, и говорила, что это сделает его большим и сильным.
– Похоже, она была права, – заметила я, глядя на крупного мужчину на заднем дворе.
Они с Томом смеялись и сражались друг с другом на палках для выбивания ковров, словно на мечах. Мальчишки.

– Какие–нибудь новости об Эдварде? – поинтересовалась Мэгги.
Лиза внимательно изучала свои бисквиты, но я знала, что она слушает. Тут не существовало секретов друг от друга. Каждый был в курсе дел всех остальных.
Я вздохнула.
– Ничего с тех пор, как пришло письмо.
Мэгги некоторое время внимательно смотрела на меня.
– И как ты?
– Я в порядке, – пожала я плечами. – У всего есть хорошая сторона. Например, с тех пор, как мы не разговариваем, я не обязана рассказывать Эдварду о том, что доктор Каллен придет на ужин.

Мэгги и Лиза издали короткие смешки. Я поделилась с ними тем фактом, что двое главных мужчин в моей здешней жизни терпеть не могли друг друга. Хотя ни одной из них не приходилось быть тому свидетельницей, обе находили, что это глупо.
– Я нужна тебе здесь? – спросила я у Мэгги. – Если нет, то я обещала Элис, что помогу ей с окнами.
Мэгги окинула кухню взглядом, затем потянулась к вазочке с яблоками и начала чистить одно из них ножиком для фруктов.
– Думаю, мы с Лизой справимся сами на данный момент.

Я кивнула и отправилась со своим кофе в гостиную. Элис стояла ко мне спиной, отскребая окно. Я улыбнулась, заметив, что она что–то напевает себе под нос и пританцовывает во время работы. Спустя минуту я узнала мелодию.
– Синди Лопер[2]? – проговорила я, и Элис подпрыгнула, поворачиваясь вокруг своей оси и хватаясь руками за сердце.

– Господи! Ты испугала меня до смерти! – воскликнула она. – Я не слышала, как ты вошла.
– К этому еще надо привыкнуть, – раздраженно пробормотала она себе под нос.
Я засмеялась.
– Да уж… ну, добро пожаловать в мой мир, – сказала я, беря тряпку и направляясь к другому окну.

Я намочила ее в ведре с уксусом, разбавленным водой, и отжала, протирая стекло влажной тканью, чтобы затем вытереть насухо другой, при этом стараясь не оставлять разводов.
– Думаю, вымыть окна было бы легче с «Виндексом»[3], – понизив голос, сказала я Элис.
– Кто бы сомневался! – откликнулась она.

Мы работали молча несколько минут, а затем я услышала, как Элис вновь начала напевать песню Синди Лопер. Моя мама, Рене, любила эту икону восьмидесятых и собирала все ее альбомы. Помнится, я слушала их часами вместе с нею, танцуя в нашей гостиной и подпевая во всю силу своих легких. Не собираясь противиться, я запела вместе с Элис.
– Я вернусь домой вместе с утренним светом… и моя мама скажет: «Когда же ты начнешь жить по–человечески?» – тихо пропела я[4].
Элис повернулась ко мне с удивленным видом, который быстро перерос в улыбку, и она продолжила:
– О, мама дорогая, наша жизнь не такая простая, а мы, девочки, хотим повеселиться… Девочки просто хотят праздника!

Мы переглянулись с широкими улыбками и начали второй куплет. Элис очень мелодично запела высоким голоском:
– Телефон звонит посреди ночи, и отец ругается: «Что ты творишь со своей жизнью»?

Элис начала покачиваться и подпрыгивать, танцуя в стиле восьмидесятых, который Рене называла «пони». Я присоединилась к ней, и наши голоса зазвучали громче:
– О, папочка, дорогой, ты все еще номер один в моей жизни… но мы, девочки, хотим повеселиться… Девочки хотят праздника!

Мы запели в унисон, танцуя в стиле «пони» вокруг комнаты, размахивая нашими тряпками над головами и повторяя:
– Это то, чего они на самом деле хотя–аааааа–ат… немного праааааааздникаааааа! Когда рабочий день окончен…

Мы подхватили друг друга под локоть, закружившись, а затем резко остановились, обнаружив, что Мэгги и Лиза смотрят на нас во все глаза из открытой кухонной двери. Обе… с выражением недоумения и любопытства.
– Ради всего святого, девочки, что вы делаете?! – воскликнула Мэгги, качая головой и еле сдерживая смех.

Мы с Элис переглянулись, и подруга подмигнула мне, чем вызвала у меня неконтролируемую улыбку. Мы двинулись к ним, схватили их обеих за руки и втянули в гостиную.
– Думаешь, это хорошая идея? – спросила я Элис, задыхаясь.
Она лишь пожала плечами.
– Это просто песня, Белла. Кроме того, думаю, Синди бы это одобрила, – добавила она, делая веселый разворот.
И мы научили женщин песне, которая будет написана более чем шестьдесят лет спустя. И она им понравилась. Вследствие этого я не чувствовала никакой вины.

Мы вчетвером кружились по комнате, распевая о девушках, которые всего лишь хотели праздника. Как и мы сами. Мы смеялись и пели, и танцевали, и хотя мы родились, одни – в начале, а другие – в конце столетия, я не заметила между нами никакой разницы.

– Отлично! А теперь… концовочку! – скомандовала Элис, и мы с Мэгги и Лизой начали петь хором, выделяя каждую строчку песни: – Они всего лишь хотят… всего лишь хотяяяят…
Мы вскинули руки вверх, завершая последнюю строку четырехголосием, а затем разразились громким смехом.

И были застигнуты врасплох бурными аплодисментами Тома и Джареда, стоящих в дверях.
Мэгги и Лиза опустили руки, поправили юбки и пригладили волосы, прежде чем тихонько вернулись обратно на кухню. Они демонстративно подождали, чтобы мужчины посторонились, освобождая им проход.
Мы с Элис взялись за наши тряпки и вернулись к мытью окон, обмениваясь улыбками.

Наконец, я услышала мужское покашливание, и Джаред сказал Тому:
– Думаю, что мальчики тоже хотят праздника.
Я взглянула на Элис, и мы обе покатились со смеху снова…. Также я смогла расслышать похожие звуки, раздавшиеся со стороны кухни.



К моменту, когда ужин был готов, пансион практически сверкал. Каждая поверхность была вытерта, подметена, вычищена и отполирована. Свежий запах освежителя воздуха[5], изготовленного собственноручно Мэгги, легко ощущался в воздухе и приятно смешивался с запахом окорока, пюре и горячих бисквитов.

Карлайл прибыл ровно в шесть тридцать и с искренней улыбкой знакомился со всеми, кому я его представляла.
Саманта так же присоединилась к нам, и была весьма заинтересована в том, чтобы побеседовать с Карлайлом о больнице и своих планах поступить в медицинскую школу.

– Школа в Иллинойсе – хороший выбор, – сказал он ей, когда мы расселись в столовой в предвкушении впечатляющего выхода Мэгги. – После окончания, если захотите работать в центральной окружной больнице, я надеюсь, Вы зайдете ко мне. Я сделаю все, чтобы помочь.
– Правда? – глаза Саманты засияли.
– Разумеется, – легко ответил Карлайл, накладывая в тарелку тушеного редиса. – Мы остро нуждаемся в медсестрах прямо сейчас, потому что идет война. Не знаю, как будут обстоять дела, когда Ваше обучение закончится, но квалифицированная медсестра всегда будет востребована.
– Это так мило с Вашей стороны, – вмешался Том. – Я знаю, что Саманта будет прекрасной медсестрой, но должен признаться, что буду чувствовать себя гораздо лучше, если она будет работать в больнице, чем если присоединится к Красному Кресту.

Саманта тепло ему улыбнулась и пояснила Карлайлу:
– Он беспокоится за меня.
– Правильно делает, – сказал Карлайл, отрезая кусочек окорока.

Я так и не поняла, что он проделывает с едой, но было на самом деле трудно удержаться от попыток понаблюдать за ним. Несмотря на это, я быстро закончила есть и окинула взглядом сидевших за столом. Элис встретилась со мной глазами, и я выгнула бровь, молчаливо спрашивая, заметила ли она что–нибудь со стороны Карлайла. Она пожала плечами и легонько покачала головой. Я быстро опустила глаза в свою тарелку.
О, да. Карлайл умел шифроваться.

Беседа протекала легко, Алистер был единственным исключением. Он ел молча, и когда я подловила его за внимательным разглядыванием окружающих, то быстро сфокусировался на еде и выглядел незаинтересованным ничем и никем вокруг себя.
От Элис, однако, так просто было не отделаться.
– Итак, мистер Дженкинс, – сказала она, привлекая к себе взгляд его слезящихся глазок. – Как я понимаю, Вы – писатель?

Алистер поперхнулся едой и кивнул ей в ответ. Элис, однако, не собиралась отступать.
– И над чем Вы сейчас работаете? – спросила она.
Глаза Алистера сузились, и он коротко ответил:
– Ни над чем особенным, – и с равнодушным видом вернулся к своей еде.
На мгновение повисло неловкое молчание, затем Саманта задала Элис вопрос о нашем детстве, и та выдала ей еще какую–то безумную историю, сочиненную девушкой, не сходя с места. Не успела я опомниться, как все вокруг уже истерически хохотали.

Саманта вытерла своей салфеткой слезы, выступившие в уголках глаз от смеха, и неожиданно повернулась ко мне:
– О, Белла! Я чуть не забыла! Эдвард сказал тебе о благотворительном бале?
При упоминании Эдварда у меня внутри все сжалось. Саманта, очевидно, была не в курсе того, что мы перестали общаться.
– Эээ… нет… Он ничего мне не говорил, – я почувствовала на себе взгляды, но постаралась сосредоточиться на содержимом своей тарелки.
Саманта выглядела смущенной.
– Странно! Его и моя мамы организовывают такие мероприятия. Я думала, что он говорил тебе.
Я собралась с духом и посмотрела на Саманту:
– Эдвард и я… мы не общаемся.

Я почувствовала раньше, чем увидела, что Карлайл бросил на меня острый взгляд.
– Правда? – спросил он.
– Вы поссорились? – Саманта опустила свою вилку, устремив на меня встревоженный взгляд.
– А когда это мы не ссорились? – сухо ответила я. – Но нет… ничего подобного.
Меня прервала Элис.
– Ему просто понадобилось время, чтобы разобраться с кое–чем.
Саманта встряхнула головой.
– С чем это он собирается разбираться? – пробурчала она, слегка хмурясь.
Элис пожала плечами.
– Знаю, знаю. Все так очевидно.
– Очевидно всем, кроме него самого, – кивнула Саманта.
Лиза решила присоединиться к разговору.
– Ну, он же совсем юный. Это должно его немного пугать.
Мэгги фыркнула.
– Мужчины – такие нелепые существа!
– Эй! – воскликнули в унисон Том и Джаред, вызвав новый взрыв смеха. Алистер продолжал есть пюре, ложку за ложкой.

Я окинула взглядом стол, удивленная тем, как все эти женщины понимают друг друга с полуслова. Я заметила, что Карлайл, как и я, тоже выглядит смущенным.
– О чем это вы все говорите? – растерянно спросила я наконец.
Все глаза обратились ко мне, но Саманта была единственной, кто ответил:
– О том, что Эдвард влюблен в тебя.

Мне потребовался глоток воды из стакана.
– Что? Эээ… нет… В смысле, я так не думаю…
– Она этого не заметила, – сообщила Элис голосом прорицательницы.
– Там и видеть нечего… В том смысле, что мы знаем друг друга слишком мало, – залепетала я, ужасно покраснев от смущения.
Карлайл хранил молчание, тыча вилкой в еду в своей тарелке.
– Это ненадолго, – заметила Мэгги.

Умирая от желания сменить тему разговора, я наконец выдавила из себя:
– Что чувствует, а чего не чувствует Эдвард – это вопрос спорный, поскольку я не слышала о нем уже несколько дней.
И, повернувшись к Саманте, взглядом умоляла ее не продолжать.
– Так что там насчет бала?
К счастью, Саманта тоже решила переместить предмет разговора с Эдварда.
– Это через две недели… одиннадцатого, – ответила она. – Моя мама и миссис Мэйсен трудятся вовсю, чтобы он получился великолепным. Бал будет в пользу Чикагского приюта. Я знаю, они обе будут рады, если ты придешь… разумеется, все присутствующие тоже приглашены, – добавила она, обводя всех взглядом.

Джаред и Лиза отказались, сказав, что уедут из города на выходные. Алистер в своей типичной алистеровской манере отклонил приглашение. Мэгги так же отказалась, неожиданно смущенная предложением участвовать в общественных делах.

Я чувствовала себя довольно неуютно. Благотоворительный бал? Это было что–то настолько… не мое.
Я посмотрела на Элис и увидела в ее глазах блеск предвкушения. Она не пошла бы без меня… а мне… мне было нечего надеть.
Саманта замахала руками, отметая мои возражения.
– О, не беспокойся на этот счет! Вы с Элис будете моими гостьями. Мы тебе поможем, если это придаст тебе уверенности.
Она побарабанила кончиками пальцев по губам.
– У тебя почти такой же размер, как у моей мамы. Уверена, мы сможем подобрать тебе платье… а Элис наденет одно из моих.

Я колебалась, размышляя, будет ли там Эдвард. Период неловкости в наших отношениях поставил меня перед вопросом, что я буду делать, когда увижу его в следующий раз. Если быть честной, я немного злилась на него… и очень переживала о том, что происходит у него в душе. Решил ли он, что от меня было слишком много хлопот? Или же снова пытался покинуть в попытках меня защитить… в этот раз – защитить репутацию, а не мою жизнь.

С сожалением глядя на полное надежды лицо Саманты, я решила, что не смогу ее разочаровать. И если я и повстречаю на балу Эдварда, то тем лучше. Я дам ему подумать над тем, над чем он там хотел подумать, а затем собираюсь взять всю ситуацию в свои руки.
– Ладно, – согласилась я. – Но я не танцую.

Элис закатила глаза, а Саманта усмехнулась.
– Конечно же, ты танцуешь… но мы поговорим об этом позже.
Она повернулась к Карлайлу.
– А что насчет Вас, доктор Каллен? Вы составите нам компанию?
Карлайл улыбнулся.
– Я был бы рад. К сожалению, у меня были планы навестить моего коллегу в Нью–Йорке в те выходные. Мы переписываемся с ним по поводу исследований гриппа, но уверен, что было бы полезнее встретиться с ним лично.
– О, это печально, – ответила Саманта. – Нам будет Вас не хватать.
Она вновь повернулась к Элис, и они заговорили о платьях.

– Доктор Келли? – спросила я Карлайла, вспомнив имя коллеги, которое он упоминал ранее.
Карлайл кивнул и сделал вид, что отпил из стакана.
– Да. Я собираюсь отвезти ему образцы, полученные из Европы, так что мы сможем сравнить их с теми, что собрал он.
– Что–нибудь случилось? – спросила я тихо.
Он поколебался, окинув быстрым взглядом стол, чтобы быть уверенным, что нас никто не слышит.
– Грипп охватил Испанию.

Я глубоко вздохнула, поняв ужас ситуации. Я уже говорила Карлайлу, что если мутация произойдет, то вирус гриппа станет более смертельным именно во время эпидемии в Европе. Более ста тысяч смертей в Испании… и поскольку Испания не принимала участия в войне и не ввела цензуру в прессе, то эта информация попала в газеты. Все внимание будет направлено на болезнь под названием «испанский грипп».

– Наколько все плохо?
Карлайл покачал головой.
– Я пока не знаю. Джонатану лучше известно о том, что происходит в Испании. Но думаю, что вдвоем мы могли бы достигнуть какого–то прогресса.

– О чем вы двое шепчетесь? – спросила Мэгги и поднялась, чтобы убрать со стола.
Автоматически я подскочила, хватая свою тарелку, а также тарелку Карлайла.
– Да ни о чем, – ответила я. – Просто несем туфту[6].
– «Просто несете туфту»? – повторила она с непонимающим видом.
– Ну, знаешь… разговариваем о работе, – держа тарелки в одной руке, я потянулась второй рукой за миской с редисом.
– Вы на работе носите туфту? – Саманта собрала несколько тарелок и последовала за нами на кухню.
– Эээ… это просто такое выражение. Идиоматический оборот, – бросила я, чувствуя себя утомленной этой путаницей.

Мэгги мурлыкала себе под нос, вытаскивая стопку тарелочек для десерта, а затем вручила их мне. Сама она внесла в столовую великолепный яблочный пирог и поставила его с триумфальным видом на стол. Пока Мэгги разрезала пирог на кусочки и раздавала всем присутствующим, мы с Самантой закончили мыть посуду, оставшуюся от ужина.
Элис, как обычно, с удовольствием набросилась на угощение. (П/П: к концу фанфика Джаспер ее не узнает. Она превратится в шар)
– О, Мэгги, это великолепно! – промурлыкала она с благодарным видом.
Я протянула руку через ее плечо, чтобы взять миску с картофелем, и шепнула подруге на ухо, посмеиваясь:
– Лучше, чем лосиная кровь?
Элис хихикнула, и я улыбнулась ей, прежде чем снова обернулась к столу. И чуть не уронила тарелки, которые держала в руках, увидев потрясение на лице Карлайла и его взгляд, метавшийся между мной и Элис.
Почему я всегда забываю, что он меня слышит?

Я быстро оглянулась и поспешила отнести тарелки на кухню, осторожно поставив их на рабочий стол. Заняв свое место и стараясь избегать смотреть на Карлайла, я взяла кусочек яблочного пирога и начала его есть, не ощущая вкуса. Разговор за столом продолжался, и я обменялась нервным взглядом с Элис, когда Карлайл наклонился ко мне и тихо прошептал прямо в ухо:
– Лосиная кровь?
Я побледнела, не зная, как мне реагировать.
– Простите, – изрекла я дрогнувшим голосом. – Вы меня слышали.
Пришлось отхлебнуть воды.
– Это была просто глупая шутка.
– Ну, раз ты это утверждаешь, – недоверчиво протянул Карлайл, – но что в этом забавного?
Хороший вопрос. Мои глаза в панике искали Элис… И, благослови ее Господь, она тут же кинулась мне на помощь.
– Когда мы с Беллой были детьми, – начала она, привлекая к себе внимание за столом, – Мой старший братец, Эммет, нещадно изводил нас своими шутками. Он любил нам рассказывать страшные истории о чудовищах, которые подстерегают нас в ночи.

Это было слишком уж близко к правде, и мои глаза расширились от страха, но Элис продолжила.
– Однажды… нам тогда было примерно семь или восемь лет… Эммет нашел нас, играющих в лесу за домом Беллы. Он рассказал нам, что тут живет огромный волосатый монстр с клыками и когтями, который скрывается в чаще леса… и любит пожирать маленьких девочек.
Стол облетели смешки, и Элис улыбнулась.
– Я знаю, ужасно, не так ли? Мы были испуганы. Он сказал, что есть только один способ обезопасить себя – это выпить зелье из лосиной крови. У него был с собой стакан, и он поднял его на свет. Стакан был полон ярко–красной жидкости. Это был просто «Кул»[7]… то есть, в смысле… это был красный фруктовый сок… но мы с Беллой тогда полностью ему поверили. Я боялась монстра и осущила стакан. Однако, напиток оказался довольно вкусным, и я посмотрела на Беллу, чтобы сказать ей это, но она была бледнее, чем когда–либо за всю свою жизнь. Раньше, чем я успела произнести хоть слово, она повернулась и… ей стало плохо в кустах. Она убежала в дом и сказала своей маме, что Эммет попал в беду. Так что, это стало в нашей семье шуткой… что я люблю лосиную кровь.

Элис пожала плечами, откусывая еще кусочек пирога.
– И этот пирог определенно вкуснее лосиной крови.
Все засмеялись, а я бросила быстрый взгляд на Карлайла, заметив, что он улыбается, слушая историю Элис. О, да, она была хороша!

Вокруг меня возобновился разговор, а я дожевала свой кусок, успокоенная тем, что быстрая реакция и находчивость Элис разрядили обстановку. До тех пор, пока Карлайл не наклонился ко мне и не прошептал на ухо:
– Ты же не думаешь, что я хоть на минуту поверил в эту нелепую выдумку?
Когда я повернулась к нему, он с бесстрастным выражением лица тыкал вилкой в свой кусок пирога. Я вздохнула, но ничего не сказала, и внезапно он сам повернулся ко мне. Его взгляд стал мягким.
– Однажды ты поймешь, что можешь мне доверять, Белла, – сказал он с грустным видом. – Я надеюсь, что скоро.
Яблочный пирог словно превратился в камень в моем желудке. Я кивнула.
– Скоро, – ответила я.



В эту ночь кошмар приснился Элис.
Я проснулась от шума, исходящего с другого конца комнаты. Я тихо вскрикнула от испуга, а затем осторожно позвала ее:
– Элис?!
Она не реагировала, и я подошла к ее постели.

Элис скинула одеяло на пол, и когда я приблизилась к ней, она дико забилась и закричала. Ее лицо было влажным от пота, а выражение испуганным.
– Элис?! – позвала я громче, прикасаясь к ее плечу. Она не проснулась и выглядела так, словно еще больше испугалась. Тогда я схватила ее за плечи и встряхнула.
– Элис! Проснись!

С пронзительным вскриком она села на постели, ее широко открытые глаза блуждали по комнате. Элис несколько раз моргнула, глядя во тьму комнаты, замерев и тяжело дыша.
– Белла?!
Я вздохнула.
– Тебе приснился дурной сон, – успокоила я ее, – Как ты?

Она откинула взмокшие волосы со своего лица.
– Я… да, я в порядке, – сказала она, пытаясь успокоить свое дыхание. – Но… это не был сон, Белла… я… я думаю, что это было видение.
Я включила маленькую лампочку рядом с ее раскладушкой и села рядом.
– Что случилось?

Элис зажмурила глаза, пытаясь сосредоточиться.
– Все, что я помню… аллея… тьма. Там был мужчина… и ты.
– Что за мужчина? – спросила я. – Эдвард?
Она закусила губу.
– Я не видела его лица. Он был в тени… все, что я могла видеть, это его силуэт.

Она бессильно откинулась назад.
– Это так обидно! Все, что у меня есть – это неясные образы: мужчина… ты… аллея… кусок дерева… железные ворота… но я не знаю, что все это означает.
Я вздохнула.
– Расслабься, – попыталась я ее подбодрить. – Ты что–нибудь помнишь о том, чем мы занимались? Или о том, что ты чувствовала… и была ли ты там?
Элис глубоко вздохнула.
– Я не знаю, была ли я там. И не видела, делаешь ли ты что–нибудь... это были просто вспышки. Но я чувствовала… я чувствовала… словно там было опасно. Словно тебе была нужна моя помощь. Я ощущала… страх, – она посмотрела на меня с сочувствием. – Прости… я бы хотела сказать тебе больше…
И она закрыла лицо руками.

– Элис, все в порядке, – утешала я ее. – Я знаю, что ты расстроена, но, вампир ты или нет, уверена, что должна доверять твоим видениям.
– Тут не на что опереться.
Я усмехнулась.
– Ну, теперь я знаю, что должна держаться подальше от мужчин в темных аллеях.
Она закатила глаза.
– Да уж, какое облегчение!

Я улыбнулась.
– Успокойся, Элис. Я узнала достаточно, чтобы быть осторожной… и я буду. Плюс, ты здесь, чтобы помочь мне, правильно? Значит, я в хороших руках.
Элис повернулась на бок, положив руку под голову.
– Надеюсь, что ты права. Я не чувствую себя в последнее время полезной. Похоже, мои видения лишь порождают еще больше вопросов, вместо того, чтобы давать ответы.
– Ты должна перестать винить себя, – пожурила я ее. – Ты теперь человек, следовательно, не можешь ожидать от своих видений, чтобы они были четкими, как когда была вампиром. И я уверена, что все со временем прояснится.

Я вернулась к себе в кровать, и Элис выключила свет.
– Карлайл нам не поверил, – сообщила она в темноту.
– Да уж, я знаю.
– Как ты собираешься сказать ему?..
– Я открыта для предложений, – откликнулась я, и услышала тяжелый вздох Элис.
– Ну, как только у меня появится вариант, я тут же тебе сообщу.



Дни шли, а от Эдварда по–прежнему не было вестей, и вечером во вторник Элис решила отправиться вместе со мной на собрание суфражисток. Мы пришли в церковь, чтобы найти Элинор, ожидающую нас на одном из задних рядов. Элис нагрузилась едой, прежде чем мы направились к стульям.
Серьезно, эта девушка ела, как лошадь!
Мы сели рядом с Элинор, я представила их с Элис друг другу, и собрание началось.

Собрание, само по себе, было намного более продуктивным, чем те, в которых я прежде участвовала. Дамы обсуждали аспекты борьбы за избирательные права в условиях растущего напряжения в Европе. Присутствующие разделились на тех, кто хотел продолжать гнуть прежнюю линию, и тех, кто думал, что мы должны сфокусировать внимание на помощи воюющим.
– Наши мальчики сражаются там, и мы должны внести свою лепту, – говорила пожилая дама, перебивая возражения. – Мы превращаемся в эгоистичных стерв, которые заботятся о собственных избирательных правах, когда война является гораздо более насущной проблемой.

Хор одобрительных голосов, перебиваемый редкими возражениями, приветствовал ее выступление.
– Но мы уже зашли так далеко, – возразила ей блондинка в очках. – Если мы сейчас отступим, то можем потерять все. Сенат будет голосовать всего через несколько месяцев.

Обе женщины поднялись, пытаясь перекричать одна другую, и в конечном итоге выиграла та, что оказалась громче.
– Все больше оснований для нас изменить нашу тактику, – сказала она. – Посмотрите, что случилось в Великобритании! Годы протестов и борьбы лишь завели ситуацию в тупик. Власть испугалась суфражисток, заподозрив в них террористов.

Раздались громкие протестующие крики, но женщина подняла руку, чтобы призвать присутствующих к тишине.
– Но как только началась война, они сконцентрировали свое внимание на добровольной помощи… взвалив на себя работу, которую оставили их мужчины, ушедшие на фронт. И посмотрите, куда их это привело: они получили право голоса в январе – то, что нам еще только предстоит сделать!

– Это всегда происходит вот так? – спросила Элис, жуя печенье.
Ее глаза были круглыми от удивления, пока она с напряженным вниманием наблюдала за дискуссией.
– Не всегда, – призналась я. – Но это круто, разве нет?
Элис была единственной, кто мог действительно понять, что я чувствовала, принимая участие в этом движении… наблюдая ход истории взглядом человека будущего.
Она лишь кивнула и продолжила жевать.

Споры продолжились еще некоторое время до голосования. К концу большинство сошлось на том, что надо усилить свою работу для военных нужд, продолжая при этом кампанию по написанию писем, дабы сохранять давление на членов Сената. Все марши, ралли и другие акции, которые могли быть восприняты как насильственные или анти–патриотические, должны были быть приостановлены.

Когда дискуссия свернула на вопросы, какие виды волонтерской работы могли бы нами практиковаться, Элинор нарушила молчание:
– Вязание носок?! – шепнула она мне. – Мы что, не способны на что–то более значительное?
Я тихо усмехнулась, пожав плечами.
– Полагаю, что когда ты в окопе в России, и твои ноги замерзают, то носки выглядят достаточно значительными.

Она улыбнулась.
– Возможно, ты права, – спустя мгновение она наклонилась ко мне чуть ближе. – Так как там продвигаются дела с твоим молодым человеком?
Я тяжело вздохнула.
– Ну… никак на данный момент.

Я поведала ей все, что случилось: мое ужасное покушение на его добродетель путем демонстрации своих ног в кафе и полученное Эдвардом почти–что–сотрясение мозга…
Проявление Эдвардом ревности во время встречи на перроне… вечеринка… утро после вечеринки… письмо, которое я получила уже почти неделю назад.

– Я думала, что все идет неплохо, но теперь?.. Я надеюсь, что не была слишком навязчива и не разрушила все, – тихо закончила я.
– О, я в этом сомневаюсь, – проницательно заметила Элинор. – Я бы сказала, что Эдвард просто пытается разобраться со своими чувствами к тебе, и могу гарантировать, что совсем скоро ты получишь от него известия.

Я удивленно посмотрела на нее.
– Как, ради всего святого, ты можешь это знать? – спросила я ее.
Она засмеялась.
– Оглянись!

Смутившись, я повернулась на своем месте, чтобы оглянуться назад. Эдвард сидел на стуле у дальней стены, внимательно наблюдая за мной. Его руки были плотно сжаты в кулаки и прижаты к коленям. Он выглядел напряженным… почти взвинченным.
Я быстро отвернулась, не будучи уверенной, как на это реагировать.
– Что он тут делает? – спросила я, наполовину обращаясь к себе самой.

Элис наклонилась ко мне, ее глаза все еще были заняты дискуссией, развернувшейся перед нами.
– Кто? – поинтересовалась она.
– Эдвард! – прошипела я, и она повернулась ко мне.

Я кивком головы указала назад, и ее взгляд метнулся через плечо, после чего вернулся обратно ко мне, и самодовольная ухмылка расплылась на лице девушки.
– Я же говорила, что он вернется, – сказала она.
– Ты думаешь… уже? – спросила я с надеждой.

Часть меня боялась, что он пришел, дабы окончательно порвать со мной, хотя причина, по которой меня надо бросать именно на собрании суфражисток, от меня ускользала. Может, по той причине, что это было общественное место, где я бы не осмелилась устроить ему сцену?
Он что, еще не понял, что я могла ему устроить сцену в любом, каком угодно, месте?
– Ну, конечно, – настаивала Элис, откусывая тем временем кусочек мальнького сэндвича, и добавила с набитым ртом: – Ты это пробовала? Просто изумительно!

Я покачала головой на все это, и мой живот наполнился порхающими бабочками. Я бросила еще один быстрый взгляд назад, чтобы увидеть, как Эдвард по–прежнему наблюдает за мной. Он послал мне натянутую улыбку, и я не могла не ответить ему на нее, прежде чем отвернуться.

На протяжении всего собрания я чувствовала на себе взгляд Эдварда. Это ощущалось так, словно луч зеленого лазера уперся в мой затылок… или, что еще более похоже, зеленый луч НЛО, который тянул меня к нему
Да, да. Я знаю. Передоз «Звездного Пути».

В конечном итоге, после долгих дискуссий и голосования, которое я полностью проворонила, собрание подошло к концу. Женщины направились к выходу, некоторые делали остановку у стола с закусками, чтобы подкрепиться и поболтать. Я сидела, как примерзшая, на своем месте. Элинор и Элис смотрели на меня с опаской.
– Ну? – попыталась меня подбодрить Элис. – Ты что, собираешься тут просто сидеть?
– Но что я ему скажу? – выпалила я.
– О, ради всего святого, Белла, – воскликнула Элинор, покачав головой, – Он проделал весь путь сюда ради тебя и сидит там, выглядя, как потерявшийся щенок. Очевидно, что у него есть, что тебе сказать. Поговори с мальчиком.
Она повернулась к Элис.
– Почему бы мне не подбросить тебя до дома, дорогая? – поинтересовалась Элинор. – Чтобы позволить этим двоим разобраться между собой…

Элис изучающе посмотрела на меня и, когда я слабо кивнула ей, последовала за Элинор, сказав, что увидится со мной позже в пансионе. Я сидела там еще несколько мгновений, прежде чем набрать в легкие побольше воздуха и медленно направиться к выходу, где Эдвард все еще подпирал заднюю стену помещения. Когда я приблизилась, он поднялся с места, нервно пытаясь пригладить волосы. Вопреки моему собственному беспокойству, я не могла не улыбнуться, видя такую знакомую привычку.

– Привет, – сказала я тихо.
– Привет, – ответил он мне с полуулыбкой.
– Что ты делаешь… – начала я.
– Прости, я не должен был… – одновременно произнес он.

Мы засмеялись, и он сделал мне знак начать первой.
– Что ты тут делаешь? – повторила я.
На мгновение он отвел взгляд, озирая помещение.
– Я хотел увидеть тебя… чтобы поговорить. Сначала я пришел в пансион, и Мэгги сказала, что ты здесь. Я решил, что могу подождать тебя, пока собрание не закончится. Но думаю, что мне хотелось посмотреть, из–за чего столько шума и суеты, – он пожал плечами, видимо, слегка смутившись, и добавил: – Я хотел понять, почему это было так важно для тебя.

Это меня немного удивило, но я решила, что мы можем вернуться к этой теме позже.
– О чем ты хотел со мной поговорить? – спросила я, чувствуя себя немного увереннее под мягким взглядом, которым он смотрел на меня. Эдвард вздохнул.
– Не знаю, с чего начать...

Я окинула взглядом комнату и заметила, что она уже практически пуста. В ней оставалась всего пара женщин, убиравших со стола закуски. Я потянула Эдварда за руку, чтобы он сел рядом со мной на стулья, прислоненные к задней стене.
– Почему бы тебе не начать с письма? – предложила я ледяным тоном. Эдвард вздрогнул.
– Я беспокоился, что это тебя рассердит, но не знал, что еще сделать.
Мои глаза сузились.
– Ох, ну, я не знаю… поговорить со мной не пробовал? Позвонить по телефону? Что–нибудь, что дало бы мне понять, что ты не пытаешься меня надуть.
Он посмотрел на меня со смущенным видом.
– Надуть... тебе?
Хотя он понятия не имел, что такое сказал, я невольно залилась краской из–за сексуального подтекста его слов[8].
– Не мне надуть, а меня… эээ… не обращай внимания… в смысле, кинуть меня, игнорировать... понял?
– О, – выпалил Эдвард, и его лицо отразило состояние полного недоумения. – Я бы никогда этого не сделал, Белла! – И добавил искренне: – Я бы не смог.
– Откуда мне это знать, Эдвард? – спросила я, пытаясь обуздать закипающую злость. – Ты пришел в пансион и поцеловал меня… затем сказал, что «не знаешь, что тебе теперь делать» и ушел… потом я получила письмо… а после… тишина, ни слуху, ни духу… вообще ничего. Что я должна была подумать?

Он резко застыл, затем повернулся ко мне, потирая лицо рукой. Когда его глаза встретились с моими, они были взволнованными.
– Я думал, что объяснил все в письме… я просто… нуждался в некотором времени, чтобы подумать.
– Подумать о чем? – я встала напротив него. – Что не так, Эдвард? Пожалуйста, скажи мне!
Я взяла его за руку, переплетая наши пальцы. Краем сознания я уловила, что остальные дамы уже закончили упаковывать продукты и ушли.

Он нежно погладил большим пальцем мою ладонь.
– Я чувствовал… такую вину за то, что случилось на вечеринке, – начал он, его низкий голос эхом отдавался в пустой комнате.
Увидив мое выражение лица, Эдвард быстро добавил:
– Я знаю, что не должен был, но все равно так чувствовал. Я – просто тот, кем я являюсь, тот, кем меня воспитали, – пытался он втолковать мне. – Я думал, не будет ли лучше нам больше не встречаться…

У меня упало сердце от его слов, а в горле застрял комок.
– Не потому, что я не хотел быть с тобой… – уточнил он, – Но потому что я на самом деле не знал, могу ли контролировать себя рядом с тобой. Ты вызываешь к жизни ту мою сторону, о которой я понятия не имел прежде. Если честно, это меня немного пугает. Чувствовать себя полностью потерявшим контроль над собой… таким… импульсивным и взрывоопасным... это очень нервирует.

Он опустил взгляд на наши соединенные руки.
– Но в то же время это было… волнующе. И были моменты, когда мы были вместе, а я чувствовал… – его глаза устремились в потолок, пока он пытался подобрать правильное слово. – Я не знаю… тепло, наверное. Ты заставила меня чувствовать тепло… и счастье. Я просто не знал, что делать с этими эмоциями, конфликтующими между собой. Думал, что может, если я установлю между нами дистанцию, то некоторые вещи прояснятся… и я стану тем, кем был прежде.

Я молча слушала Эдварда, пристально глядя на него, но все–таки не выдержала и спросила:
– И к чему ты пришел?
Он невесело засмеялся.
– Я стал несчастен, – признался он. – И обнаружил, что не хочу возвращаться к себе прежнему.
Парень сжал мою руку своей рукой и дотронулся второй до моей щеки, ласково проведя по ней костяшками пальцев.
– Я не могу вернуться назад.
У меня перехватило дыхание, когда он наклонился ко мне…
– Я не вернусь назад, – прошептал он, прежде чем его губы слились с моими.

Я тихо заскулила от этого нежного прикосновения, и его рука легла на мою щеку, отклоняя голову немного назад. Его рот приблизился к моему, в то время как большой палец гладил нижнюю губу, мягко оттягивая ее вниз, а его темно–изумрудные глаза впились взглядом в мои.
– Эдвард, – пробормотала я, и его губы прикоснулись к моим еще раз, посылая разливаться жар по всей моей коже.

Если прежние мои поцелуи с Эдвардом были целомудренными касаниями или полными адреналина и гормонами, требующими «поедать» друг друга, то этот поцелуй был совсем другим. Эдвард не терял контроль, но, несмотря на это, его поцелуй был требовательным и обжигающим. Его твердые губы скользили по моим, и я, застонав, выдохнула ему в рот. Он отпустил мою руку, медленно скользя пальцами вверх по ней, затем переходя на шею, а после нежно обхватывая мое лицо ладонями. Это не был поцелуй, полный отчаяния и гнева… или похоти. Наоборот, я почувствовала… почти благоговение. Это было так, словно он изливал в своем поцелуе каждую каплю страсти и чувств, которые у него накопились с момента нашей встречи. Его интенсивность стала непереносимой, и я ощутила головокружение, уцепившись за его руки, чтобы не потерять равновесие.

Когда Эдвард, наконец, отпустил меня, мы оба тяжело дышали, и я ощущала покалывание… ну, везде. Только через несколько минут я смогла открыть глаза.
– Ого, – выдохнула я, – Что это было?
Эдвард улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать меня еще раз более нежно.
– Это, – ответил он. – Означает двигаться вперед.

Примечание автора: «Улыбаюсь». Похоже, что наш Эдвард наконец–то нашел выход из тупика, не так ли?

Примечания переводчика:
[1] «Накормить сардельками и бобами» – идеоматический оборот, означающий накормить самой грубой и обыденной пищей.
[2] Синди Лопер, род. в 1953 г., американская певица, автор песен, актриса, активистка ЛГБТ. Ее карьера на сцене продолжалась более 30 лет.
[3] «Виндекс» – линия средств для чистки окон, производящаяся с 30х годов ХХ века. Современная формула была создана в 1996 г.
[4] Клип этой песни в оригинальном исполнении находится тут
[5] Домашние освежители воздуха почему–то назывались «поппури» и представляли собой смесь из сухих лепестков и специй, помещенных в миску с духами, чтобы освежить комнату.
[6] «Нести туфту» – Белла опять использовала современный слэнговый оборот, звучащий как «shop talk». В начале ХХ века такого выражения не существовало, и она опять поставила всех в тупик своей лексикой, а особенно переводчика, потому что трудно придумать способ адекватно перевести этот оборот, сохранив хоть отчасти игру слов.
[7] «Кул–Эйд» – известный в США брэнд фруктовых напитков.
[8] Да, опять непереводимый американский юмор, основанный на двусмысленном толковании выражения «blowing». Одно из значений – которое было известно в начале ХХ века, – означало «дуть, надувать, продувать», второе – современное – означало сексуальный контакт. Можно было бы и по–русски выразить это яснее, но переводчик категорически отказывается воспроизводить обсцентную лексику – только намеками Взрослые, кому надо, сами догадаются.

Автор: tkegl
Переводчик: Ochiro
Бета: LanaLuna11
Почтовый голубь: Nicole__R