Глава 11. Джеймс, который это любит

Мне всегда было интересно, за что девчонки любят секс?
Я имею в виду, ну серьезно, что они от этого получают? Особенно девчонки-подростки, потому что, скажем прямо, существует не слишком много парней-подростков, которые тратят достаточно времени, заботясь о том, чтобы девчонке было хорошо, если вы понимаете, о чем я. Я лично особого смысла в этом не вижу. Это довольно трудно, раз, и два – это охренительно утомляет. Я имею в виду, почему это должно быть так трудно? Для пацанов все проще – бум-бам-мерси-мадам, понимаете? Но с девчонками приходится трудиться, и чаще это того даже не стоит.
Так что да, мне интересно, почему это им так нравится. Это ведь немного грязно, так? Это ведь не какой-то лак для ногтей или розовые оборочки. То есть да, полагаю, можно сказать: "Симпатично смотрится твой маникюр, Сюзан" или "Эмма, какой шикарный розовый бюстгальтер", если надо их немного ублажить. Но обычно это - много пота, много ругательств и много трущейся и шлепающей кожи. Выглядит как то, от чего любая девчонка вроде бы должна задрать носик и сказать "Фу!". Но они этого не говорят.
Не все из них, конечно. Всегда есть парочка жеманниц, который берегут себя для брака или ждут Единственного и тому подобная херня. Хрень собачья. Во многом потому, что я не верю в "Единственных". Что вообще это значит? Люди говорят, что знания основаны на личном опыте, так где же я могу убедиться в этом? Полагается, наверное, посмотреть на моих родителей, понимаю. Да, они женаты уже миллион лет, ну и что? Это ведь не значит, что где-то на планете нет кого-то, кто подходит им лучше. Как они могут нести какую-то хрень про "Единственного", если они не перезнакомились со всеми до единого во всем мире? Не могут. Никто не может.
Так что да, я считаю, что если ты ждешь "Единственного", то, скорее всего, умрешь девственницей, потому что нельзя перезнакомиться со всеми людьми в мире и сделать выбор.
В любом случае, это неважно, потому что на каждую капризную малышку, ждущую "Единственного", найдется парочка или больше желающих скинуть ее трусики по первому зову. И, слава богу за это. Я имею в виду, это ведь настоящая жертва для женщины - смириться со всем этим потом, ругательствами, трущейся кожей, чтобы парням перепал кусочек. Думаю, поэтому мужики тратят столько денег на всякое дерьмо вроде цветов и конфет - дайте женщинам то, что они хотят, в конце концов, они это заслужили.
Есть одна девчонка, Кейт Милтон... Она любит трахаться. Я не знаю почему, как я уже говорил, не понимаю, что она от этого получает. Но она это любит, правда любит.
Полагаю, я довольно хорош в этом деле, и она все время мне так говорит. Вот почему она возвращается снова и снова, я думаю. Кейт из тех девочек, которые такие милые, что почти чувствуешь себя виноватым, когда стягиваешь с них трусики. Она всегда такая игривая, и, не знаю, невинная, наверное. Но она определенно не невинная. Вас может ввести в заблуждение то, что она такая хорошенькая, с короткой блондинистой стрижкой и огромными голубыми глазами, но это неважно. Она и не из этих дрянных девочек, впрочем, этих шлюшек, которые дают всем подряд, они просто мерзкие. Мне эти девки не нравятся. Одно дело парню пробовать все подряд (надо же все проверить, прежде чем остепениться), но когда это делает девчонка… Ну, это просто мерзко. Но нет, Кейт может и не невинная, но она не потаскуха или типа того. Она не вешается на каждый член в этой школе. Я ей нравлюсь, и меня это устраивает.
Кейт тоже хороша в этом деле. Ей правда это нравится, а ни что так не поднимает эго, как то, что девчонка дает понять, что ей это нравится (почему – до сих пор за пределами моего понимания). Она из тех девчонок, которых я бы согласился назвать своей девушкой, если бы собирался заводить девушку, чего я определенно делать не буду. Не верю, что следует себя ограничивать, пока не женат, вовсяком случае (да и тогда, думаю, не такой уж грешок - выйти разок-другой развеяться). Но Кейт - довольно милая девушка. Она забавная и саркастичная, она больше похожа на одного
из моих приятелей (хотя у меня нет привычки трахать моих приятелей, потому что они, знаете ли, парни, а содомия меня не привлекает…). Ну, вы понимаете, если бы девчонка действительно могла быть другом, то Кейт смогла бы. Но я не думаю, что парни и девушки могут дружить, не может быть, чтобы не было чего-то еще, что делает все это совсем не платоническим. Я просто в это не верю. Я имею в виду, да, мой отец вырос с девчонкой в качестве «лучшего друга», и это мерзость, да, но я не поверю ни на секунду, что он хоть раз не думал о том, чтобы ее трахнуть. Вы не можете проводить столько много времени с кем-то противоположного пола и просто-напросто полностью забыть о сексе. И, само собой, другой их лучший друг думал об этом более чем часто, если учесть, как у них все дело кончилось. И да, я не знаю, почему я сижу здесь и думаю об их интимной жизни, когда у меня даже рвотного пакетика под рукой нет, но я просто так сказал. Вот почему я не дружу с девчонками. И не завожу подружек.
Но если бы вдруг захотел, Кейт Милтон была бы идеальной.
Она хочет встретиться со мной в кладовке на втором этаже. Вот что мне еще в ней нравится: она всегда идет прямо к цели. Другие девчонки всегда говорят что-то вроде «Давай прогуляемся вокруг озера» или «Не пригласишь меня на чай в Хогсмид? ». Но не Кейт. Ей плевать на это дерьмо. Она просто хочет потрахаться без предварительного спектакля. Я ее за это обожаю.
Она передала мне записку во время обеда, где велела встретиться в одиннадцать. Уже без десяти минут и почти час, как объявлен отбой. Кейт не нужно об этом беспокоиться - она префект, и ей можно ходить по коридорам после десяти. А вот у меня нет этого миленького маленького бейджика, так что придется положиться на кое-что другое.

Господи, благодарю тебя за Лунатика, Хвоста, Бродягу и Сохатого.
Я стащил Карту Мародеров из отцовского стола, когда мне было тринадцать. Я узнал о ней только потому, что Тедди рассказал мне по секрету в то лето, когда закончил школу. Она была у него всю учебу, и он только-только вернул ее моему отцу. Он рассказал мне, куда папа ее положил и как ей пользоваться. Так что я пошел и стащил ее. Когда отец, наконец, понял, что она пропала, я прикинулся дураком, хотя неуверен, что сработало. И, хотя папа оставил все как есть, у меня теперь есть еще одно доказательство того, что он любит Тедди больше меня (он это всегда отрицает, но это очевидная ложь). Отец может и закрыл глаза на пропажу Карты и наверняка знает, что она у меня, но он никогда не давал мне ничего другого. А конкретно – Мантии. Если честно, он ее и Тедди не давал, во всяком случае, так я слышал. На самом деле папа утверждает, что ее вообще не существует, и это дерьмо собачье, потому что мой дядя сказал мне (тот дядя, который женился на своем «лучшем друге» и завел с ней троих детей), что она есть. Я знаю, что Мантия-Невидимка существует, и знаю, что папа ее где-то прячет. Я не знаю где, хотя Мерлин свидетель, я искал ее тысячу раз. Может, она хранится в сундуке Ала. Я бы ни на секунду не удивился (отец и его любит больше).
Я всегда прячу Карту, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь о ней знал и пользовался, когда меня нет рядом. Даже мои самые близкие друзья не знают о ней. Прямо сейчася держу ее между страницами учебника по Трансфигурации, и мне нужно убедиться, что мои соседи не обращают внимания на то, что я делаю. Большинство их внизу, здесь только Брэмптон и Дерек, и они впопыхах царапают эссе по Зельям. Я тихо бормочу заклинание, открывающее карту, и смотрю, как повсюду появляются имена, в основном сконцентрированные в общежитиях. Только несколько человек ходят по коридорам, несколько префектов и несколько нарушителей, шатающихся после отбоя. Оказывается, сегодня дежурство моего брата, потому что они с Меган Томас идут в крыле рядом с кабинетом истории. Я знаю, что это какое-то префектское дерьмо, потому что у Ала ни за что яиц не хватит пройтись рядом с Меган по своей воле. Он боится ее до усрачки, и это довольно смешно, но, в то же время, немного неприятно.

– Куда идешь? – спросил Брэмптон, когда я положил Карту в карман и принялся зашнуровывать кроссовки.
– Трахну Кейт Милтон, – беззаботно ответил я. Дерек и Брэмптон с пониманием улыбнулись. – Так что увидимся позже, окурки. Не ждите!
Я сверкнул своей фирменной улыбкой и сбежал вниз по лестнице.
Общая гостиная была еще заполнена, и я совершил ошибку, когда прошел мимо кресла, которое моя кузина делила со своим новым бойфрендом. Я почувствовал тошноту, когда случайно заметил там язык:
– О, хрена ради, найдите себе комнату, – сказал я с омерзением.
Роуз остановилась и лениво посмотрела на меня.
– Уже одиннадцать часов, – многозначительно сказала она.
– Да, идиотка, знаю, спасибо большое, – с сарказмом ответил я.
– Надеюсь, тебя поймают и отчислят, – сказала она, даже не трудясь сменить вялый тон своего голоса. Ее парень, Дэвид, казался полностью обалделым, явно все еще переживал ту секунду, когда у него в горле был девчоночий язык.
– Надеюсь, однажды ты узнаешь, что тебя удочерили, и переедешь жить к своей настоящей семье в зоопарк. В Австралии, – добавил я на всякий случай.
Роуз это не впечатлило:
– Ты такой ребенок.
– А ты такая дряннолицая стерва.
Дряннолицая стерва? Серьезно?
Роуз определенно точно так же отнеслась к этой жалкой попытке оскорбления, потому что она прыснула и закатила глаза, а потом вернулась к Дэвиду.
Черт. Роуз – один. Джеймс – ноль.

О, прекрасно. Ну и ладно. Меня ждет одна ненасытная девочка, так что я оставил эту тошнотворную сцену и вышел в коридор. Согласно Карте, я не должен встретить проблемы по дороге на второй этаж. Я продолжаю следить, тем не менее, нельзя ведь быть всегда точно уверенным. Когда я, наконец, дошел до нужного чулана, Кейт уже сидела там на ящике и барабанила ногтями по крышке. Они накрашены, ее ногти, я имею в виду, но не розовые, как у большинства девчонок, они серебристо-голубые. Они подходят ей больше, чем розовые, кстати.
– Ты опоздал, – заметила она, разглядывая меня без особого интереса.
– Я здесь, – ответил я. Не имеет значения, что я опоздал, она все равно ждала бы меня хоть всю ночь, и она это знает.
– Хорошо, – усмехнулась она и встала. – Я уже собиралась начать без тебя.
Вот так вот.
Я хотел предложить ей сделать это и начать, а я пока посмотрю, но слова пропали где-то между моим ртом и ее языком, когда они соединились, прежде чем я успел подумать.
Я люблю эту девчонку. Серьезно, люблю. Я имею в виду, не так люблю, нет, я люблю то, какая она прямая, и не ждет, пока я возьму все под свой контроль. Она просто знает, чего хочет, и берет это. И она в этом хороша.
Кладовка, наверное, не самое лучшее место для секса, просто чтоб вы знали. В идеальном мире есть кровати, удобные матрасы и мягкие подушки. Но все же, в школе полной подростков, отбоев, соседей по комнате, учителей, префектов… Короче, кладовка – как раз что надо.
Она, наверное, действительно соскучилась, потому что мне не пришлось делать вообще ничего. Она стянула с меня рубашку и толкнула к двери, прежде чем я вообще понял, что происходит. Свою рубашку она тоже стянула. Она так часто делает, кстати. Многие девчонки думают, что лучше, когда ты их раздеваешь, но Кейт не видит в этом смысла. Ее волосы, довольно короткие, взмокли и прилипли к голове, она стягивает с себя футболку и бросает ее рядом с моей.

Я, наверное, один из немногих парней в мире, который предпочитает бюстгальтеры голой груди. Не поймите меня неправильно, сиськи – это мило и все такое, но бюстгальтеры… Не знаю, это просто сексуально. Мне нравится, как они выглядят и как игриво они смотрятся, как маленькие кусочки материи, что скрывают настоящие драгоценности или типа того. Я просто это люблю. Бюстгальтер Кейт ярко-зеленый, она никогда не носит простые черные или белые, как другие девчонки, у нее всегда что-то настолько интенсивно-яркого цвета, что аж дух каждый раз захватывает. И у нее симпатичная грудь, как раз подходящего размера - не маленькая, но и не чересчур большая. Я не слишком люблю огромные груди, как у этих моделей в порножурналах, меня такие просто не привлекают. То есть, мне вообще-то наплевать, главное, чтоб не выглядели, как мальчишки, а так, я люблю девочек всех категорий.
По шкале от одного до десяти в вопросах поцелуев я дам Кейт одиннадцать. Я имею в виду, да, трахаться с ней классно, но она потрясающе целуется. Она делает языком такие вещи, что вы и представить себе не можете, что такое возможно. Это еще и полезно, когда дело доходит до минета, но сегодня этого не будет. У нее вкус карамели, и я подумал спросить, не ела ли она сегодня конфет, но у кого есть время говорить, когда девчонка сосет твой язык и царапает своими серебристо-синими ногтями спину?
Быстро снимаем оставшуюся одежду - мои брюки и трусы, ее джинсы и трусики. И вот мы, полностью раздетые, в кладовке, в нескольких метрах от кабинета Трансфигурации, где нам обоим предстоит сдавать домашнее задание завтра, без пятнадцати девять. Это просто шикарно, скажу я вам. То, как трахается Кейт Милтон – это как Виктор Крам играет в квиддич. Совершенно безукоризненно.
Когда все закончено, я настолько вымотан, что мне приходится сесть. Выбор небогатый, поэтому я выбираю тот же ящик, на котором сидела Кейт, когда я пришел. Она ко мне не присоединяется. Она только начала одеваться, и я смотрю на нее. Ее трусики не подходят к бюстгальтеру. Она натягивает их, а я думаю, знает ли она, что они фиолетовые, а ее бюстгальтер – зеленый. Большинство девчонок, я думаю, об этом заботятся, хотя я не знаю парней, которые бы это замечали. Естественно, большинство этих болванов настолько рады, что им перепадет, что они даже не удосуживаются обратить внимание на детали.
– Что? – спрашивает она, заметив, что я наблюдаю. Она натягивает футболку и расправляет ее, прежде чем заправить в джинсы.
– Тебя не волнует, что твое белье не сочетается?
– А тебя? – она смотрит на меня, подтягивая джинсы и начиная их застегивать.
– Нет.
– Тогда почему это должно волновать меня?
– Не знаю. Просто думал, что большинство девчонок это волнует.
– Ну, большинство девчонок – дуры, - честно отвечает она. - А ты выглядишь как полный придурок, когда сидишь тут голый вот так, - она швыряет мне брюки.
Я понимаю, что она права. Парни не так привлекательны, как девчонки, когда голые. И я это говорю не просто потому, что я гетеросексуал. Я имею в виду, там, в мужском теле, ведь ну совершенно, совершенно нечем восхищаться. Не то, что в женском теле, все эти груди, талия, задница, бедра, ноги. Я вскочил и начал быстро одеваться, прежде чем заведу себя этими мыслями, иначе мне или придется снова ее раздевать или заняться самообслуживанием, когда вернусь в спальню. Это был бы просто позор.
Мы договариваемся встретиться снова через пару дней. Она сказала, что даст знать, когда и где, когда проверит свое префектское расписание. Она попросила меня не устраивать квиддичную тренировку в полночь, и я пообещал. Вот и все. Она пошла в сторону Равенкло, а я - к Гриффиндору. Я очень спокоен и расслаблен. Она отлично позаботилась обо всем том напряжении, что у меня было, и благослови ее бог за это, вот все, что я скажу.
Кейт - чудесная девочка. Чудесная, чудесная девочка. (И да, под «чудесная» я имею в виду «отлично трахается»).

Я иду назад в башню не спеша. Я не знаю, который час, но должно быть близко к полуночи. В общей гостиной наверняка еще кто-то есть, и я не чувствую себя настолько сонным, чтобы сразу идти в постель. Так что легкая ленивая прогулка по коридорам замка – звучит приятно. В коридоре нет ни души, даже Пивза или призраков. Чувствуя себя предельно беззаботным, я начал мурлыкать песенку.
Я не знаю, что именно я напевал, но я остановился посреди песенки, когда какой-то голос спросил:
– Что это?
У меня нет времени спрятаться, потому что обладатель голоса вышел из-за поворота в ту же секунду, и я оказался лицом к лицу с Меган Томас и моим дорогим братцем. Это Меган говорила, потому что голос был явно девчоночий. Она остановилась, как только меня увидела, как и Ал. Мы секунду смотрим друг на друга, и я понимаю, что забыл проверить Карту, прежде чем идти назад.
– Я вам в чем-то помешал? – шутливо спросил я. Конечно, я знаю, что они просто на дежурстве, хотя должны были уже закончить.
– Почти полночь, - сказала Меган, чем напомнила мне Роуз, которая сказала почти то же самое (правда назвала другое время), когда я уходил.
– Верно, - согласился я. – Разве ваше дежурство не должно было кончиться?
– Ты пользуешься помадой? – спросил Ал, покосившись на коридорную лампу и уставившись мне в лицо. Я вытер рот, и, правда, на руке остались красные следы. Мой братец, бедолага, не понимает, что, когда целуешься с девчонкой, есть шанс, что на тебе останется ее косметика. Наверное, это потому, что опыт у него в этом деле нулевой.
– Кейт Милтон, - ответил я, будто объясняя. Ал ничего не сказал, а Меган закатила глаза:
– Ты отвратителен.
– Не забивай этим свою хорошенькую головку, - ласково ответил я ей. – Ну что, пойдем? – я показал рукой в сторону башни, решив, что мы вполне можем пойти дальше вместе.
¬ Ты не должен был быть здесь, - назидательно сказала Меган. Господи, она что, моя мать?
– Ну да, спасибо, милая, - с сарказмом произнес я. – Я бы предложил тебе, как следует меня наказать, но это расстроит парней, которые за тобой бегают.
Я не стал смотреть при этом прямо на Ала, но даже в тусклом свете коридора я заметил, как он покраснел. Чудесно. С ним так легко.
– Мы должны об этом доложить, - ответила Меган, совершенно не смутившись. Я впечатлен. Ее не напугал мой намек.
– Да, но вы этого не сделаете, так зачем время терять? Я уже замерз.
– Кто сказал, что мы этого не сделаем? – тут же спросил Ал, и я медленно обернулся и посмотрел на него. У него было странное выражение лица, почти решительное.
– Полагаю, я это сказал, - со значением произнес я. – Иначе я надеру тебе задницу.
Я только наполовину шучу. И, похоже, он это знает, судя по тому, как серьезно он смотрит на меня. Он не собирается отступать, и не будь он такой сволочью, я был бы впечатлен. Обычно он не противоречит мне, и, когда я говорю ему что-то сделать, он делает. Он знает, что я заставлю его сожалеть, если он не подчиниться, поэтому обычно он не дает мне повода. Но он совершенно не в себе после той истории с квиддичем.
Он почти не говорил со мной, а если и говорил, то что-то ехидное или грубое. Я не трудился что-либо ему отвечать, потому что думал, что немного это заслужил. То есть, я бы, наверное, тоже был расстроен, если бы он был капитаном и вышвырнул меня. Так что я ничего ему не говорил. Я даже не сказал моим родителям отцепиться, когда они прислали мне супердлинное письмо о том, какой я негодяй. Я просто оставлял все как есть. Но на этот раз хватит.
– Если мы этого не сделаем, это ведь будет нечестно по отношению к другим, верно? – выпалил он и почти зловеще уставился на меня этими своими зелеными, совсем как у папы, глазами. – Разве не ты проповедуешь всеобщую честность, Джеймс? – ядовито спросил он. Он, конечно же, говорит так из-за той херни про честность, возможность всем принять участие в пробах, неприятие фаворитизма, которую я нес.
Вот ведь маленький мерзавец.
Меган просто смотрит и ничего не говорит. Я могу сказать, она немного удивлена, потому что вообще-то не планировала докладывать. Это Ал начал угрожать, так что у нее нет выбора, только стоять здесь и ждать. Ал не отрывал от меня взгляда, пока не достал из кармана маленький блокнот и не начал в нем писать, конечно. Я протянул к нему руку, но он отвернулся и положил его в карман, прежде чем с триумфом мне улыбнуться. Как только этот маленький ублюдок на это решился?
– Сделаешь это, и будешь жалеть всю оставшуюся жизнь, - серьезно сказал я.
– Я не боюсь тебя, Джеймс.
Этот пацан серьезно?
– А тебе на хрен стоило бы!
Ал даже не вздрагивает:
– И что ты сделаешь, ударишь меня?
Это звучит заманчиво, но я пока не заинтересован в насилии. Если он этого хочет, то давайте, на хер, начнем.
– Ты уверен, что хочешь начать эту войну?
Ал смотрит на меня настолько спокойно, насколько может:
– Не я ее начал.
Отлично. Отлично.
– Слушай ты, говно маленькое, - я понизил голос, чтобы он понял, насколько я серьезен. – Ты сам напросился. А потом беги и жалуйся мамочке с папочкой, когда об этом пожалеешь.
Я нагнулся прямо к его уродскому лицу, но он ни на секунду не напуган. Вместо этого он повторяет свое предыдущее предложение:
– Я не боюсь тебя.
Раз он повторился, то и я делаю то же.
– А стоило бы. Тебе на хрен стоило бы.
И, с этими словами, я оставил его и его маленькую подружку и пошел в башню. Этот маленький ублюдок хочет поиграть… Что ж, посмотрим, как он пожалеет, когда я его уничтожу.
Потому что я это сделаю.