На Карте мародеров Фреда не было. На всякий случай они это проверили. Остальные портреты обыскали весь замок, подняв среди учеников помоложе настоящий переполох. Джинни была в ярости. Она не могла простить Гарри с Роном, что те не рассказали ей, до чего все дошло, а Фреду — что тот улетел, не попрощавшись. Когда Гарри попытался извиниться, она сначала накричала на него, а потом обняла и расплакалась.

Рон упорствовал в поисках. При малейшем намеке на то, что Фред исчез навсегда, лицо у него каменело. Но к середине следующего дня Фред так и не появился, и хмурые складки на лбу Рона казались высеченными навечно.

Рон с Джинни пропустили обед, чтобы вместе искать Фреда. Гарри хотел пойти с ними, но Джинни объяснила, что хочет остаться с Роном наедине.

— Может, он хоть со мной поговорит, — сказала она, и не стала ничего больше объяснять.

За обедом Гарри хмуро уставился в стол. Окружающие предпочли оставить его в покое и он принялся вилкой гонять горошины по тарелке. Через двадцать минут этого содержательного времяпровождения рядом с Гарри присел Драко. Он не улыбался, но Гарри уже научился различать, когда Драко рад его видеть.

— Когда ты дуешься, у тебя на редкость дурацкий вид, — заявил Драко. — Пора бы понять, что ни один Уизли такого не стоит.

Гарри поднял глаза.

— Хочешь сказать, что бывают времена, когда у меня вид не дурацкий? — сказал он, удивляясь, когда это Драко Малфой успел стать человеком, способным его подбодрить, не говоря уже о том, чтобы стать человеком, которому хочется это сделать.

Драко взял вилку и принялся за его горошек.

— Я хочу сказать, что отказываюсь общаться с людьми, которые постоянно куксятся, вместо того, чтобы оценить честь находиться в моем обществе.

— Ты ешь мой гарнир, — заметил Гарри. — Тоже мне честь оказываешь?

— Нет, — ответил Драко сквозь полный рот горошка. — Это потому, что я тебе нравлюсь.

Гарри не смог удержаться от улыбки. Драко усмехнулся уголком рта, и улыбка Гарри стала шире.

— Знаешь, я, кажется, начинаю понимать, почему Крэбб с Гойлом ходили за тобой хвостом.

— А я начинаю понимать, почему Грейнджер удрала в Лондон, — возразил Драко.

— Потому что не могла передо мной устоять?

— Потому что твой унылый заброшенный вид вынудил бы ее остаться.

— Вовсе я не унылый и не заброшенный. Я же позволил тебе съесть мой обед.

Драко вскинул глаза, и что-то сделал с лицом, в результате чего на нем отразилось примерно двадцать разных чувств. Следующая шутка застряла у Гарри в горле. Поэтому он пнул Драко под столом.

— Долго еще собираешься кокетничать с Гарри? — поинтересовалась Парвати. Она сидела напротив и, забавляясь, следила за ними поверх книги.

Драко положил вилку на тарелку Гарри и обернулся к ней.

— У меня много талантов, так что могу пококетничать и с тобой.

Гарри пнул его посильнее. Парвати рассмеялась и демонстративно вернулась к чтению.

— Все гриффиндорцы немного ненормальные, — заметил Драко.

— Это говорит человек, который вырядился дементором, чтобы сорвать квиддичный матч, — сказал Гарри. Он шутил, но когда поднял глаза, увидел, что Драко молча уставился в стол.

— Я не… — сумел выдавить из себя Драко, но и этого было достаточно.

— Эй, — сказал Гарри. Драко напрягся и отвел взгляд. Губы у него были сжаты в тонкую линию. — Мы были детьми.

Драко дважды сглотнул, прежде чем заговорить, и когда заговорил, Гарри осознал, каких усилий тому стоило удержать голос от дрожи.

— Кажется, я был ребенком намного дольше чем ты, Поттер.

От его тона у Гарри перехватило дыхание.

— Не думаю, — проговорил он. Ему хотелось сказать гораздо больше, поговорить о шрамах, палочках, и выражении, которое порой появлялось на лице Драко, когда тот смотрел на Гарри. И которое заставляло Гарри чувствовать себя настоящим спасителем магического мира. Или хотя бы небольшой его части.

Драко снова глядел на него с этим выражением, и все, что мог Гарри — это смотреть ему в глаза.

— Ты явился, чтобы рассказать мне, какой я не заброшенный и не унылый? — наконец произнес Гарри.

Драко отложил вилку.

— Нет, — сказал он, и лицо его просветлело. — Я явился, чтобы сказать, что мы сегодня летаем.

* * *
Волосы Драко были запорошены снегом. На лесах во время летнего ремонта Хогвартса они были покрыты известкой. Гарри внезапно захотелось протянуть руку и смахнуть снег. Неделя за неделей до него доходило, что это означает. Предполагалось, что он испугается или смутится. Может, даже придет в ужас.

Но он не чувствовал ничего подобного. Ни в малейшей степени.

— Лови! — сказал Драко, и Гарри машинально протянул руку и поймал метлу. Очень странную метлу: потрепанную, неровную и слишком короткую.

— В спичич играл? — спросил Драко.

— Впервые слышу, — ответил Гарри. Драко закатил глаза. Речь явно шла о какой-то очередной чистокровной примочке, не знать о которой мог только слабоумный.

— Это когда летаешь на детской метле и стараешься сбить всех остальных, — пояснил Драко. В глазах у него появился особый блеск, который Гарри раньше видел только, когда упоминали Клювокрыла или как сделать гадость хаффлпаффцам.

Гарри усмехнулся.

— Отлично! Давай!

Драко на мгновение замер, бросив на Гарри взгляд, от которого усмешка того стала еще шире. Прежде, чем Гарри успел сообразить, на что он согласился, Драко оседлал метлу и взлетел. Точнее, попытался взлететь: метла была так плохо сбалансирована, что он чуть не свалился с нее в двух футах над землей. Он обернулся и грозно посмотрел на умиравшего от смеха Гарри. Но теперь тот знал, как понимать эти грозные взгляды, и расхохотался еще громче.

В метле Гарри не хватало половины прутьев, и на вид она была какая-то чахлая. Когда он перекинул ногу через древко, метла дернулась, словно от ужаса. Он похлопал ее, чтобы успокоить, и оттолкнулся от земли.

Через полминуты он хохотал так, что не мог сообразить, куда летит. Длины метлы только-только хватало, чтобы на ней удержаться. Она прилагала отчаянные усилия, чтобы не рухнуть под его весом. Ей явно давно не пользовались, и она совсем разучилась слушаться, так что когда Гарри пытался повернуть направо, метла заворачивала влево. Драко управлялся ничуть не лучше, но у него имелось преимущество из-за того, что он взлетел первым. Зато его метла завела манеру при первой возможности рывком подаваться назад, так что, по прикидкам Гарри, у него был шанс.

— А что будет, когда я тебя собью? — крикнул он.

— Я тебя пошлю, — отозвался Драко. — Хотя могу и прямо сейчас.

Гарри закатил глаза. Запорошенные снегом волосы Драко замерзшими прядями прилипли к щекам, и когда на них падал луч солнца, отливали хрустальным блеском.

Гарри осенило. Он ухитрился направить метлу к земле, на лету нагнулся и подцепил большой ком снега.

Драко заметил, что он делает, и глаза его расширились. Крикнув: «А ничего умнее тебе в голову не пришло?», он взмахнул палочкой. В одно мгновение из снежного покрова образовалась целая батарея снежков, которые начали подниматься в воздух. Вскоре между ними образовалась настоящая заградительная завеса. Гарри приподнялся на метле и изо всех сил запустил снежком в Драко. Он промахнулся, но спугнул метлу Малфоя, которая рванула сначала вверх и вбок. Драко вскрикнул, вцепился в древко обеими руками, и попытался бросить на Гарри грозный взгляд поверх плеча. Гарри захохотал и смеялся до тех пор, пока Драко не усмирил метлу. Он схватил ближайший ком и швырнул его прямо Гарри в голову. Тот метнулся в сторону, но ком задел плечо, так что итогом стал полный рот снега и довольное лицо Малфоя.

Гарри выругался и нырнул в завесу из снежков. Драко сделал то же самое.

Через некоторое время, замерзший, весь в снегу и нахохотавшийся до того, что у него заболел живот, Гарри потянулся за последним снежком. Драко тоже. Гарри успел раньше, но Драко схватил его за кисть и попытался свободной рукой выкрутить снежок. Гарри оттолкнул его, метла Драко рванула вперед и бросила того на Гарри. Чтобы не слететь, Драко схватился за него, а снежок так и остался зажатым между их ладонями.

Они оказались нос к носу, и это было как во время очередного квиддичного матча, когда они вдвоем вцеплялись в снитч, только теперь все было совсем по-другому.

Снежок начал таять. Гарри ощутил, как к его ладони прижимается гладкая мокрая ладонь Драко. Тот был так близко, что достаточно было протянуть руку, чтобы смахнуть снег с его волос. Гарри приподнял свободную руку, но Драко заметил его движение и выражение его лица мгновенно изменилось. Гарри замер с поднятой рукой, пораженный блеском льдинок в светлых волосах и тем, как отражалось солнце в серых глазах.

Гарри знал лицо Драко наизусть. Он знал, как тот сжимает губы в тонкую линию, когда расстроен и смущен. Знал, как эти губы кривятся примерно пятнадцатью разными способами, делая усмешку самодовольной, издевательской, вызывающей или снисходительной, и как лицо застывает в полной неподвижности, когда Драко застают врасплох. Знал, что на вечно наморщенном носу имеются веснушки. И знал про то, как Драко стремится скрыть, что он встревожен или волнуется, и как он не хочет, чтобы его друзья умирали.

И он уже видел у Драко такое выражение лица. Так тот выглядел, когда рассказывал Дамблдору, как починил Исчезающий шкаф: ликуя и умирая от страха.

В венах Гарри вскипела яростная, собственническая волна адреналина. Но он не двинулся с места. Они висели в воздухе, не приближаясь друг к другу, но и не размыкая рук. Гарри открыл рот и понял, что не знает, что сказать. Драко подался вперед. Движение было таким легким, что Гарри почудилось, будто того подтолкнул порыв ветра. Даже если так, у него появился повод провести большим пальцем по запястью Драко. Просто чтобы посмотреть, что получится.

Драко фыркнул, и Гарри было решил, что все испортил, если бы тот не впился взглядом в его губы.

Зимний воздух потрескивал от напряжения, которое проникало внутрь и кипело под кожей.

— Только посмей, — начал Драко хриплым шепотом, закашлялся и начал снова. — Посмей только рассмеяться, Поттер.

Гарри рассмеялся коротким тихим смешком. Он запустил пальцы в мокрые от снега светлые пряди, и замер. Драко наклонился и поцеловал его.

* * *
Когда Гарри вернулся в гриффиндорскую гостиную, в ней было темно и пусто. Гарри постоял на пороге, озираясь по сторонам. Губы и руки все еще горели жаром, и он должен был чувствовать свободу и легкость. Но он чувствовал себя старше. В гостиной была странная застывшая атмосфера. Словно что-то сломалось.

За последний год у Гарри бывали дни, которые тянулись как целая жизнь. У него бывало чувство, что он вставал одним человеком, а ложился спать другим. Но в последние дни перед каникулами все его друзья согнулись как под тяжелым грузом. Как будто все вокруг поднимались одними людьми и засыпали другими, и никто не знал, что делать с этими странными новыми другими.

Портреты почти два дня, как не встречались в горном ущелье. Дракон вернулся и теперь спал прямо в центре картины, словно никуда не уходил. В мерцающем свете свечей Гарри прошел гостиную и поднялся по ступеням в спальню. Он хотел избежать разговора с Роном с глазу на глаз. Не сейчас, когда он в самый неподходящий момент может расплыться в улыбке. Драко стал той частью его жизни, которую было сложно приспособить ко всем остальным, и с этим приходилось смириться. Гарри готов был смириться и приспосабливаться как сумеет.

Он открыл дверь в спальню и обнаружил, что на кровати Рона появился балдахин с тяжелыми занавесками. Они были плотно затянуты. Ему стало тепло и хорошо. Он осторожно подошел к кровати, прислушался и заглянул за занавеску.

Рядом с Роном, свернувшись и обняв его за плечи, сидела Гермиона. Плечи Рона бесшумно тряслись. Гарри в жизни не был так счастлив кого-то увидеть.

Она протянула руку и удержала Гарри. Он опустился на кровать, обнял Гермиону, поцеловал и спрятал голову у нее на плече. Облегчение от того, что она здесь, что они снова вместе, снова втроем, было такой силы, что он с трудом сдерживался.

Рон приподнял голову и, не открывая глаз, свободной рукой нащупал руку Гарри. Гермиона повернулась к Гарри и поцеловала его снова.

— Не надо мне было уезжать, — прошептала она, прижимаясь горячими губами к его шее. — Надо было остаться с вами.

Гарри обнял ее крепче.

— Все в порядке, — прошептал он в ответ. — В полном порядке.

И обнимая их обоих изо всей силы, он понял, что это почти так и есть.

* * *
— А ты не думаешь, что стоило бы ее снять? — поинтересовалась Гермиона, рассматривая дракона, который разлегся посреди картины.

— Не-а, — ответил Рон. — Я за нее честно заплатил, так? И, кроме того, спящий дракон — это для Хогвартса самое то!

Гарри усмехнулся. Гермиона взъерошила ему волосы. Они устроились на диване под пейзажем, причем Рон растянулся во весь рост, положив ноги на колени Гарри, а голову — на колени Гермионы.

— А как насчет него? — спросил Гарри, указывая на человечка. Тот последнее время бродил между портретом Фреда и картиной с драконом. Дракона это, похоже, мало тревожило. Как-то человечек даже попытался забраться тому на хвост. У него ничего не получилось, и он пару часов просидел на траве совершенно неподвижно.

— А что? — уточнил Рон. — На мой вкус, он славный.

Гарри с Гермионой обменялись взглядом.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — сказала Гермиона.

* * *
— Кровать номер шесть тысяч сто пятьдесят пять, — сказал Драко, и перенес последнее полотно на стену Выручай-комнаты.

— И вы это все сами сделали? — изумленно спросила Гермиона. Выручай-комната увеличилась в размерах, чтобы вместить длинные ряды картин. Они тянулись во всех направлениях, и Гарри подумывал, не появится ли таким образом новая Комната исчезнувших вещей.

— Нам помогали, — сказал Драко. Тон у него был безукоризненно вежливый. Гарри подозревал, что причиной тому не скрытая враждебность, а взгляды, которые весь день обменивались Гермиона и Джинни. Он подозревал, что Гермиона обо всем догадалась, и пошла к Джинни, чтобы убедиться. Прежде, чем они отправятся в Нору, ему придется многое объяснить.

Несколько портретов спали, уютно устроившись в кроватях. От одного их вида Гарри чувствовал усталость. Он держался, напоминая себе, что скоро начнется новая четверть, Гермиона вернулась туда, где ей положено быть, а Драко живет в своей спальне один. А потом он пойдет учиться на аврора.

Или займется чем-нибудь новым и интересным.

— Надеюсь, вы не против, — сказала Луна, появляясь откуда-то изо спины. — Я придумала дом для вашего друга.

Она держала в руке палочку и левитировала большой холст. На нем было изображено круглое желтое солнце, несколько рядов лиловых и розовых цветов, состоявших из палочек и запятых, и девушка в треугольном лиловом платье с волосами цвета солнца.

— Ух ты! — воскликнул Рон. — Это что, для меня?

— Ну, — ответила Луна, — мы могли бы повесить картину и посмотреть, может, ему на ней понравится. Если хочешь, я и дом нарисую.

— Отличная идея, Луна, — сказала Гермиона. Гарри заметил, что она, нахмурившись, рассматривают девушку, которая достала из треугольного платья палочку и принялась с ее помощью поливать цветы.

— И здорово нарисовано. Пальцами, да? — уточнил Гарри.

— Спасибо, Гарри, — безмятежно улыбнулась Луна.

Она направила полотно к стене рядом с дверью. Человечек Рона выбрался из скопления портретов и неуверенно ступил сквозь раму.

Треугольная девушка перестала поливать цветы и рывками сделала книксен. Человечек в ответ неуклюже подергал руками.

Девушка взмахнула палочкой, и среди цветов выросло дерево с яркими алыми кружками, которые могли в равной мере быть вишнями, гранатами или яблоками. Потом на холсте образовался силуэт ярко-синей птицы с огромными лапами, которая присела на алый кружок.

Рот человечка округлился в подобии улыбки, а щеки порозовели вплоть до ярко-рыжих волос.

— Да, неплохо, — сказала Гермиона, вытащив из прически палочку и похлопывая ей по ладони. — Очень неплохо, Луна. Спасибо тебе большое.

— Ты что, шутишь? Луна, это потрясающе! — воскликнул Рон.

Потом увидел, какое у Гермионы лицо, и поправился:

— В смысле, для картины потрясающе. В целом. Условно говоря.

— Тогда я пошла, — сказала Луна. — Папа заберет меня из Хогсмида, поэтому в поезде меня с вами не будет.

Она обвела всех сияющим взглядом.

— До свиданья, Рон. Я рада, что тебе лучше. До свиданья, Гермиона. До свиданья, Гарри. Желаю вам с Драко большого счастья.

Драко побледнел и закашлялся, Рон спросил «Чего?», Джинни воскликнула «Гарри!», а Гермиона сказала:

— Спасибо, Луна, ты нам очень помогла и счастливого тебе Рождества.

После чего мягко, но настойчиво вывела ее за дверь.

Потом вернулась и взмахом палочки превратила желтые волосы треугольной девушки в каштановые кудри. И обвела всех Очень Многозначительным Взглядом.

— Так. Гарри, Малфой. Вы нам ничего не хотите объяснить?

— Ну и жуткие у тебя дружки, Поттер, — пробормотал Драко.

— Чего? — повторил Рон.

— Я так и знала! — заявила Джинни.

— Чего не вынесешь ради мира и спокойствия, — со страдальческим вздохом сказал Драко.

Все уставились на него с совершенно одинаковым отвращением на лицах, и Гарри расхохотался.

* * *
Всю дорогу от гриффиндорской башни до Большого зала Рон с Гермионой держались за руки. У входа стояла вереница карет, чтобы доставить учеников в Хогсмид, но никто не торопился занимать места. Все прощались друг с другом и с одиннадцатью портретами на стенах у главного входа. Кто-то украсил рамы нарядными еловыми венками и обвил их мишурой. Гарри рассмеялся. Конечно, Крэбб просто счастлив! Подняв глаза, он наткнулся на яростный взгляд Крэбба. Заметив, что на него смотрят, тот неуклюже помахал рукой, и Гарри махнул в ответ.

Гарри поискал глазами Колина. Тот его узнал и радостно приветствовал, но рядом с портретом стоял Деннис и что-то тихо ему говорил, поэтому Гарри решил не мешать. Вместо этого он оглянулся в поисках Драко, но слизеринцев видно не было.

В центре висел пустой портрет Фреда. Кроме венка и мишуры, в щели между рамой и холстом были заткнуты записочки и сложенные обрывки пергамента. «Возвращайся скорей! Синистра нас совсем замучила! Подскажи, что делать?», — гласила одна записка. «Сдаем СОВУ 1999 года: взрывные свистопляски в твою честь! Будет не скучно!», — сообщала другая.

Еще в одной говорилось: «Мы по тебе соскучились».

Гарри улыбнулся. У входа, глядя на пустой холст, стоял Рон. Гермиона обнимала его за плечи.

Он заметил, что профессор Макгонаголл смотрит на него.

— Простите, профессор. Вам снова придется искать преподавателя трансфигурации, — сказал Гарри и провел пальцами по раме.

Макгонаголл лукаво улыбнулась и ответила:

— Не беспокойтесь, мистер Поттер. Может, и не придется.

— Вы думаете, что Фред вернется?

— Вы тоже покидали Хогвартс. И, однако, вы снова здесь.

Гарри оглянулся по сторонам. Хогвартс еще не восстановился полностью, но повсюду висели рождественские украшения, и кто-то наложил Навесную чару на ветку омелы, чтобы та выслеживала учеников и следовала за ними по пятам, А потолок в Большом зале знал, что снаружи идет снег.

Кареты ждали, чтобы отвести их в Хогсмид. На платформе он встретится с Драко и они на ходу заденут друг друга руками, а потом Гарри устроится в купе рядом с Роном, и всю дорогу до платформы Девять и три четверти будет слушать, как тот препирается с Гермионой.

Там их встретят родители Рона, Билл, Флер, Джордж, Перси и Чарли, и Джинни попрощается со своим другом, а Гарри найдет глазами Драко, которого будет крепко обнимать за плечи мать. Они обменяются взглядами поверх платформы, а потом Гарри в отличном настроении отправится в Нору. А Хогвартс будет ждать их возвращения.