Новозеландская горная долина в гриффиндорской гостиной была залита солнечным светом. Дракон куда-то скрылся, а неровная трава колыхалась как живая. Вокруг толпились гриффиндорцы, не сводя глаз с устроившихся на траве портретов.

— В общем, так, — говорил Фред, сжимая в руке метлу. — Каждому по десять минут, при условии, что метлы в порядке. Поскольку мы отыскали эти игрушечки благодаря нашему другу Винсенту, ему положено четверть часа.

Он хлопнул Крэбба по спине, и Крэбб с довольным видом неуклюже оседлал метлу и оттолкнулся от земли.

— Что за хрень! — заметил Рон.

Гарри обернулся и увидел, что тот раздраженно уставился на Фреда.

— Ты хоть заметил, что они последнее время стали не разлей вода? Можно подумать, совсем другие люди!

Гарри пожал плечами. Рано или поздно Рон сломается, и когда это случится, Гарри будет рядом, но пока что он пытался его урезонить. Из Фреда получился великолепный преподаватель трансфигурации, что признавали все, кроме Рона. Более того, Фреду новое занятие, насколько Гарри мог судить, пришлось вполне по душе. Но толковать об этом Рону было бесполезно: тот бы снова заладил, что на Фреда «нашло помрачение».

На холсте Крэбб поднимался вверх. Его слегка поматывало, но в целом, прикинул Гарри, метла была подходящего размера и неплохо держалась в воздухе. Внизу портреты захлопали в ладоши, и хотя Крэбб был слишком крохотный, чтобы разглядеть выражение его лица, у Гарри было ощущение, что тот расслабился.

Рон был в ярости. Он, громко топая, поднялся в спальню и Гарри последовал за ним.

— Чего ради он связался с этим… с этими людьми? — спросил Рон. — Когда вокруг полно его друзей и родственников.

— Может, Крэбб ему нравится, — предположил Гарри.

— С какой стати? Гарри, он же пытался нас убить! Он — безмозглый громила, и больше ничего.

— Видимо, мне надо радоваться, что ты слишком занят, чтобы заметить, что происходит у нас с Малфоем, — проворчал Гарри, хотя, спроси его Рон напрямую, что именно происходит у них с Драко, он не сумел бы ответить.

— Я замечаю, что ты слишком занят, превращая замок в пансион, чтобы поговорить с лучшим другом, — возразил Рон.

— Может, если бы ты не тратил столько сил на то, чтобы отрицать то, что есть на самом деле, ты бы понял, почему никто не хочет с тобой разговаривать, — отрезал Гарри. — Включая Фреда.

— Я хотя бы не слоняюсь по выдуманной долине в компании Пожирателей смерти, — сказал Рон. — Что с вами со всеми случилось? Неужели это и есть на самом деле, а, Гарри? Фред Уизли бы никогда… он никогда бы…

— Фред мертв, — грубо заявил Гарри. — Я понимаю, что в это почти невозможно поверить, глядя на портрет в замке, но если ты станешь дожидаться, чтобы он повел себя, как твой погибший брат, тебе придется ждать всю жизнь.

Рон посмотрел на Гарри.

— Все, что от него требуется — вспомнить, что у него есть семья.

— И тебе тоже, — сказал Гарри и спустился в гостиную.

Крэбб как раз закончил полет. Вид у него был расслабленный и довольный. Приземлившись, он с явной неохотой отдал метлу Колину. Тот хлопнул его по плечу и улыбнулся во весь рот.

К толпе у новозеландского пейзажа присоединялись все новые зрители. Боковым зрением Гарри заметил Денниса Криви. Тот смотрел на долину и портреты на траве с такой неприкрытой ненавистью, что Гарри забеспокоился. Он знал, что Деннис не разговаривает с Колином, но Колин Денниса любил, и тот ничем не показывал, что портреты вызывают у него злобу.

Гарри глянул на холст, и внезапно все встало на свои места.

— Эй, Деннис! — крикнул он через всю гостиную. Деннис отвел глаза, пожал плечами и двинулся туда, где стоял Гарри.

— Чего тебе? — нетерпеливо спросил он. Гарри это только сильнее вывело из себя.

— Я насчет той штуки, которая не твой брат. Так вот, он ради тебя врал, — холодно заметил Гарри.

На мгновение на лице Денниса проступила тревога, и тут же сменилась оскорбленным выражением.

— О чем ты?

— Заткнись, — сказал Гарри. — Колин объяснил, что не видел, чтобы кто-то резал холст, потому что в это время портреты расходятся на ночлег. И я ему поверил. Но это не так. Он остается в своей раме, и большинство других портретов — тоже, потому что им негде спать. Так что он наверняка тебя видел. Ты — единственный колдун в замке, ради которого он стал бы мне врать.

— А ты с чего завелся? — отрезал Деннис. — Тебе какое дело, если я…

— Я же сказал, заткнись, — ответил Гарри, и на этот раз Деннис замолчал. — Ты мне заявил, что портреты — это просто рисунки, но один из рисунков возненавидел настолько, что пытался уничтожить. На твоем месте я бы задумался, почему, и постарался бы что-то сделать. А еще я на твоем месте сказал бы спасибо портрету брата, который любит меня настолько, что солгал, чтобы меня прикрыть, хотя с начала года не услышал от меня ни слова.

— Проваливай отсюда! — прошипел Деннис, но побелел и нервно покосился на портрет Колина.

— С удовольствием, — сказал Гарри и ушел.

* * *
— Поттер, нельзя называть сову «Совой». Это просто смешно.

Гарри и Драко возвращались с квиддичного поля. Прошлым вечером пошел снег, и хотя пока он едва прикрывал землю, Гарри чувствовал себя особенно живым. Через несколько недель начнутся каникулы. Он встретится с Гермионой — наконец-то встретится с Гермионой, и, может, ей удастся вбить Рону в голову немного здравого смысла, и они трое снова будут вместе.

До Рождества оставалось совсем немного. Он подумывал преподнести Драко подарок. Исключительно ради удовольствия наблюдать, как тот сморщит нос в притворном отвращении.

Гарри усмехнулся:

— Это почему я не могу назвать собственную сову «Совой», а, Малфой?

— По той же причине, по какой твои родители не назвали тебя «Безнадежным раззявой и тупицей», — подхватил Малфой, немного подумал и добавил:

— Вероятно, потому, что у них, в отличие от меня, не было возможности узнать тебя поближе. А жаль.

— Жаль, что твои родители не последовали моему примеру, — ответил Гарри. — «Самодовольный нахал, который жулит в квиддич» — чем не имечко?

— Я не жулю, — сказал Малфой. — Чем я виноват, что твоя метла вообразила себя вертушкой?

— И попыталась вить гнездо. Прямо вместе со мной.

— Знаешь, Поттер, если ты не созрел для семейной жизни, это не значит, что все остальные… Мерлин, это что такое?

Он замер прямо у входа в замок. Гарри проследил за его взглядом и чуть не схватился за палочку.

Фреда на холсте не было. Вместо него на ножках-палочках раскачивался кое-как намалеванный человечек: круглые глаза широко открыты, полукруг рта то открывается, то закрывается, как у птенца. Человечек был выведен толстыми белыми линиями. Вместо ладоней и ступней у него имелись неровные кляксы. Плоские руки безвольно болтались вдоль изображенного одним широким мазком тела: они были прикреплены к нему как веревки к шесту. Ни носа, ни бровей, ничего — только два немигающих глаза и овал рта, ритмично открывающийся и закрывающийся над треугольником подбородка.

Человечка венчала яркая оранжевая клякса, призванная изображать рыжие волосы Уизли.

— Он как с цепи сорвался! — восклицал один из портретов. — Размахивал своей кистью как безумный!

— Мы умоляли его прекратить, — повторял другой.

— Фред был в ярости, но он и слышать не желал.

— Только твердил раз за разом: «Вот все и наладится! Ты будешь не один!»

— Это было ужасно!

Гарри выступил вперед и стал разглядывать человечка. Тот уставился на него жуткими кругляшами глаз и в знак приветствия поднял кляксу-ладонь.

За его спиной Драко радостно сказал Крэббу:

— Видишь! Я же обещал, что ты не пожалеешь!

Гарри прослонился к раме Фреда и расхохотался. Потому что больше ничего не оставалось.

* * *
— Ты что, решил от меня избавиться? — орал Фред. Он пытался ткнуть в Рона пальцем, но палец расплывался на полотне. Рон с Гарри стояли у холста. Они четыре часа дожидались, чтобы Фред вернулся, и стоило тому появиться, остальные портреты бросились врассыпную.

Фред был вне себя. Сначала он попытался пнуть Ронова человечка, но когда Рон в ужасе закричал, замер и попытался вместо этого пнуть Рона. Было странно смотреть, как нога устремляется к краю картины, и растворяется в никуда.

— О чем ты только думал? — продолжал Фред.

— Что тебе нужен друг! — сорвался Рон.

— Великолепная идея! Ты что, вообразил, это чучело скрасит мне пребывание на стене?

— Я думал, тебе нравится в Хогвартсе, — сказал Гарри. — Тебе же нравится преподавать.

— Верно. А знаешь, что мне не нравится? Смотреть, как мой младший брат таскается за мной, словно бесприютный щенок.

— Ничего подобного! — с жаром заявил Рон.

— А еще мне не нравится, когда я возвращаюсь на свой портрет, и обнаруживаю, что он занят каким-то чучелом!

— Не понимаю, почему бы… — начал Рон, но Фред его оборвал:

— Умоляю, пусть это убирается!

— Что за «это»? Фред, ты несешь чушь!

— Рон, послушай. Раз ты сам не можешь справиться, придется действовать мне.

— В каком смысле?

— В таком, что я найду, как тебя отлучить, не одним способом, так другим.

— Зачем меня отлучать? — настаивал Рон. — Ты же здесь. Почему ты не хочешь это признать и просто…

— Что «просто»? — выкрикнул Фред.

— Просто быть моим братом! — проорал Рон, и его слова эхом отозвались от плит и арок главного входа.

Фред замер и уставился на него. Гарри тоже.

— Я только этого и хочу, — сказал Рот задыхающимся голосом. — Чтобы ты вел себя как мой брат.

Фред вздохнул. Потом посмотрел поверх их голов на каменные стены, чугунные балки и витражные окна под потолком. Гарри не надо было оборачиваться, чтобы знать, что тот видит.

— Потому что, — сказал со вздохом Фред после длительной паузы, — век или тысячелетие — это слишком долго, чтобы висеть на стене и думать о том, что ты должен был сделать, но не смог.

— Фред, — начал Рон, но Фред покачал головой.

— У меня впереди целая вечность, которую я проведу на этой стене, потому что именно на ней мне положено быть. Но являешься ты и заявляешь, что мне положено быть твоим старшим братом.

— Так будь им! — воскликнул Рон. — Это все, чего я хочу.

Фред снова покачал головой.

— Отпусти Фреда, — сказал он тихо. — Или хотя бы отпусти меня.

Рон смотрел на него широко раскрытыми глазами.

— Но ты же здесь, — произнес он.

Гарри взял его за руку и, приговаривая: «Пошли, друг, пора!», утащил прочь, не обращая внимания на неуверенные протесты. Фред смотрел им вслед измученными глазами.

* * *
Два дня подряд Гарри наблюдал, как Рон преследует Фреда по всему замку, а нарисованный человечек ковыляет за ними на ногах-палочках.

— Теперь тебе не надо общаться с этим тупицей Крэббом! — все время повторял Рон, в то время как Фред, не обращая на него внимания, занимался своими делами.

Вечером Фред, как обычно, вместе с другими портретами явился в гриффиндорскую гостиную для того, чтобы полетать. Рон, к облегчению Гарри, стал понемногу отходить, но когда после обеда они поднялись в башню, Крэбб как раз носился на метле, а Фред морщился, наблюдая, как человечек Рона пытается сообразить, что делать со второй метлой. Из-за негнущихся ножек тот не мог ее как следует оседлать, а из-за ручек-клякс — ухватить древко. Он беззвучно хлопал овалом рта, задрав лишенное всякого выражения лицо к небу.

Рон бросился на диван под картиной и принялся хмуро рассматривать Крэбба, который как раз спустился на землю и передал метлу Майклу Корнеру. Фред хлопнул Крэбба по спине. Тот его отпихнул, но вид при этом имел довольный. Рон нахмурился сильнее.

— Тебе обязательно на нас пялиться? — спросил Фред.

— Ладно тебе, — бросил Рон. — Ты что, и вправду вообразил, что мне все равно, что с тобой может случиться?

Гарри вздохнул, сложил учебники на стол и устроился на диване рядом с Роном.

— А что такого с нами может случиться? — поинтересовалась Тиранэ. — Мы же портреты. Что с нами может произойти?

Рон выразительно посмотрел на Гарри.

— Да что угодно, — туманно заявил он. — Можете попасть в дурную компанию, напороться на нож, или, не успеете оглянуться, вас завербуют в учителя.

Он вызывающе уставился на Фреда.

— Мы же портреты, — повторила Тиранэ. — Для нас это не имеет значения.

— Нет, имеет, — упрямо заявил Рон. Портреты переглянулись.

— Для меня имеет, — сказал Колин. — Я не хочу покидать Денниса.

— Иногда уйти — это самое лучшее, — заметил Фред.

— Как ты можешь такое говорить? — возмутился Рон.

— Легко, — сказал Фред. — Я же портрет.

— Джордж бы никогда тебя не бросил. Перси, Билл, Чарли, Джинни, я — никто бы из нас никогда…

— Потому что вы все — живые! — отрезал Фред.

— Рон же любит тебя, — вмешался Гарри. Он чувствовал себя по-дурацки, препираясь с портретом, и еще более по-дурацки из-за того, что заступается за Рона, который вел себя как осел, но это же был Рон. Гарри всегда был на его стороне, и всегда будет. Он не мог не поддержать его. — Зачем лишать его этой любви?

Фред посмотрел на Гарри жестким взглядом, какого Гарри не ожидал от изображения на холсте.

— Знаешь, кто его лишил любви, Гарри? Волдеморт. Я стараюсь вернуть ему то немногое, что можно спасти.

— Нам нужно больше, — сказал Рон хриплым голосом. — Ты что, не понимаешь? Нам не нужно немногое.

Фред повернулся и оглядел столпившиеся вокруг него портреты. Они неловко отводили глаза. Потом он посмотрел на Рона.

— Нет, — заявил он. — Не понимаю. Послушай, — он улыбнулся Рону дрожащей улыбкой. — Мне жаль, что я не… что я не настоящий. Что все так сложилось.

Он перекинул ногу через древко метлы.

— Фред, — окликнул его Рон.

— Все в порядке, друг, — сказал Фред. Он кивком головы попрощался с Гарри и всеми остальными. — Ты во всем разберешься, и все наладится.

— Что ты делаешь? — спросил Рон.

— То, что обещал. Пробую убедить тебя другим способом.

Он оттолкнулся от земли и завис в нескольких метрах от поверхности.

— На самом деле ты не можешь улететь, верно? — вмешался Гарри. — И чего ты добьешься, даже если получится?

— Послушай, Гарри, — сказал Фред, оборачиваясь к нему с печальной улыбкой. — Я здорово провел тут время. Если Рона нужно подтолкнуть, чтобы он согласился с тем, что я мертв, кто я такой, чтобы висеть у него над душой? Поверь, от меня краски не убудет.

— Но… но… погоди! — сказал Рон. — Ты же не можешь… не можешь просто уйти.

— Рон, — ответил Фред, — все наладится.

И он стремительно поднялся в воздух, словно яркий воздушный шар.

— Погоди, — заговорил Гарри. — Рон, он никуда не денется. Просто не сможет.

— Рон, — отозвался Фред, маячивший где-то у самой рамы, — твой брат действительно никуда не денется.

— Но ты же и есть мой брат, — беспомощно произнес Рон.

Фред улыбнулся долгой печальной улыбкой и сказал:

— Никуда он не денется.

И полетел вглубь пейзажа.

Рон прижал ладонь к картине, словно пытаясь ухватить Фреда, но его пальцы тщетно скребли холст. Портреты встревоженно закричали. Гарри вцепился в руку Рона и стянул ее прочь.

Фред летел прямо к крохотным горам на заднем плане, вершины которых сливались с голубизной неба. Гарри ахнул: фигурка на метле становилась все меньше и меньше, пока не превратилась в точку, а потом исчезла.

— Он это сделал, — произнес кто-то после долгого потрясенного молчания. — Он ушел.

Человечек из белых линий, увенчанный копной оранжевых волос, помахал рукой-кляксой в знак прощания.

* * *
Так что Гарри оставался только один выход.

Он отправил сову Гермионе.