Часть 4

Ключевое слово: Разборки



- Значит, еще один секс-вояж в Калифорнию, Белла?

Внезапно включенный свет лампы в гостиной и голос моего брата заставили меня вздрогнуть и обернуться, и я увидела его, сидящего на моем диване. Я преднамеренно выключила везде свет у себя в квартире и дождалась полной темноты во всем доме, прежде чем попытаться уйти, и очевидно, бесполезно. До этого момента он никогда не врывался в мою личную жизнь таким образом, даже когда я переехала в квартиру над его гаражом два месяца назад, когда потеряла работу и не смогла сказать об этом папе. Выражение его лица заставило меня застыть у входной двери.

- Эммет, пожалуйста, не нужно. Мне, правда, нужно уехать на несколько дней на пляж, на природу. Чтобы не нужно было думать о возможных звонках по поиску работы. Эммет, тебе известно, что я осталась без работы. И схожу с ума.

- Конечно. Пляж. В ноябре? Придумай что-нибудь другое, дорогая сестрица. Зачем ты вообще туда едешь? – задал он вопрос по существу, опираясь локтями на свои колени.

Я отвела от него взгляд, борясь со слезами.

- Ты уже знаешь ответ, Эммет.

- Черт подери, Белла, - закричал он, заставляя меня подпрыгнуть и закрыть глаза, румянец от стыда расплылся на моей коже. Внезапно он встал и начал расхаживать по моей гостиной, рукой почесывая свой затылок. – Какого дьявола ты творишь?

- У тебя не возникло проблем с ответом на свадьбе Элис. Или когда ты замечал мою припаркованную машину все это время. И почему тебе внезапно это стало волновать? – спросила я, почти сразу сожалея о сказанном, когда он снова заговорил.

- Потому что я ждал, когда вы оба оторвете свои головы от задниц и разберетесь с этим, и вы сказали, что так и сделаете. Вы оба измывались друг над другом годами и теперь усугубили все это еще и этим «трахом-по-ненависти». Но лучший друг я ему или нет, я устал от того, что он использует мою маленькую сестренку как персональную шлюху. А ты позволяешь ему это! Ты позволяешь ему использовать тебя. Так что я не вижу в нем уважения к нашей семье, так как он не уважает тебя.

Я уставилась на него горящим взглядом, сжав зубы так крепко, что они едва ли не раскрошились. Без слов я открыла дверь и захлопнула ее за собой, устремляясь вниз по лестнице к своей машине. И мне теперь было все равно, слышал или видел кто-то, что я уезжаю, мне просто нужно было убраться отсюда ко всем чертям.

Слова моего брата больно ранили, даже несмотря на то, что они были достаточно близки к правде, если вспомнить прошлые два года. Эдвард использовал меня, и я позволяла ему. Но только потому, что в ответ также использовала его самого. И спустя столько времени мы все еще не могли оставаться в стороне друг от друга. Сильное желание было сильнее презрения, и этого Эммету никогда не понять.

Дерьмо, даже я этого не понимала.

Я игнорировала все звонки и сообщения от брата на протяжении двенадцати сотен миль, останавливаясь только по необходимости и всю дорогу заливаясь слезами. На закате следующего дня я приехала в пункт назначения, но едва ли могла шевелиться. Откинувшись на сиденье, я смотрела на входную дверь и едва заметила, когда она открылась, и появился Эдвард.

Знакомая улыбка на его лице поблекла и превратилась в выражение, которого я никогда не видела: беспокойное, с нахмуренными бровями и складками на лбу, а губы вытянуты в линию. Он быстро кинулся к моей машине, распахнул дверцу, присел и, пытаясь заглянуть в мои глаза, взял меня за руку.

- Белла? Что происходит? С тобой все в порядке?

Веки казались налитыми свинцом из-за всех тех проливаемых часами слез и болели, когда я повернулась к нему и мягко, но прямо сказала:

- Я запаздываю.

У Эдварда перекрыло дыхание: он прекрасно не понимал, что я говорю не о своем приезде. В одно мгновение он перегнулся через меня, схватил сумку и рюкзак и протянул руку, чтобы помочь мне выйти из машины.

- Пошли, зайдем внутрь.

Мое тело двигалось на автопилоте, я едва переставляла ноги до его двери, а затем и до дивана в гостиной, и только теплота чашки с чаем отрезвили меня. Я посмотрела на него, он сидел напротив меня на кофейном столике. Его глаза были такого светлого оттенка, который мне еще не приходилось видеть. Он выглядел взволнованным. Напуганным.

- Ты уже сделала тест? – спросил он, задумчиво прислонив палец к губам.

Я вдохнула и задрожала больше, чем хотела показать, потом пождала губы и отрицательно мотнула головой.

- Я не могла сделать это одна. И рядом не было никого, кто поддержал бы меня без лишних вопросов. И, как ни крути, это дошло бы до твоей сестры. А это уже было бы плохо. Очень плохо. Даже если он будет отрицательным. И я не могла. Эдвард, я просто не могла.

К концу своих слов я уже была похожа на воющее черти что, на пике истерики. Я почувствовала, как Эдвард забрал из моих рук чашку и притянул меня в объятия. За все то время, что знала его, я никогда не впадала перед ним в истерику так, как это происходило сейчас, и никогда не позволяла ему увидеть свою крайнюю слабость и уязвимость вместе с моим пристрастием к нему.

Но он был необходим мне сейчас как никогда прежде.

- Ты будешь со мной, пока я сделаю это, Эдвард? – тихо пробормотала я в его грудь, сжимая его рубашку своими кулачками.

- Ты привезла его с собой? – спросил Эдвард, и я почувствовала, как он ласково погладил мою спину, так нежно, что я даже не ожидала от него такого. Я оглянула комнату в поисках своего рюкзака и показала на свою сумку, его щека потерлась о мои волосы, когда он кивнул.

- Да, я останусь с тобой.

Мы отодвинулись друг от друга, я встала и потянулась за сумкой, а потом он проводил меня в ванную комнату на первом этаже.

- Я… эмм, просто оставлю тебя… ты знаешь, что делать.

Я схватила его за руку, чтобы он не ушел, и тряхнула головой.

- Пожалуйста, не уходи. Просто… отвернись или еще что. О, черт, ты видел меня голой достаточно, так что это уже неважно.

Он отпустил мою руку и сел на край ванны, и наступил тот момент, а потом еще несколько, когда было очень легко забыть, кто он и кем мы были. Мы годами презирали друг друга. Он был редкостным говнюком размером с Китай, и у него присутствовало навязчивое желание убежать.

Секс с Эдвардом никогда не был менее чем крышесносным, лучший, что когда-либо у меня был, и я всегда хотела еще. Даже просто общение становилось зависимостью: насмешки и поддразнивания всегда приводили к сильнейшим оргазмам.

Мы конкретно повязли в этом, но все же не могли остановиться.

И теперь мы сидели вместе в тишине, ожидая результатов, которые способны круто развернуть наши жизни. Эдвард очень долго смотрел на наши сплетенные пальцы. А я смотрела на него. Как мы могли стать родителями вот так вот? Я без работы и живу за тысячи миль, и наши чувства… Я даже уже не была уверенна, что чувствую к нему. Он мог взбесить меня быстрее и сильнее, чем любой другой мужчина. Эдвард знал, куда нажимать, чтобы привести меня в ярость. И все же когда он целовал меня, я чувствовала это каждой клеточкой тела. Легчайшее касание его пальцев зажигало огонь во всем моем теле, пробуждало ото сна и заставляло отчаянно желать его так же, как и множество недель, что мы провели вместе.

И в то же время он не был моим парнем, и я даже не знала, подходит ли он для этого. Но он сидел и в чертовски сильном замешательстве сжимал мою руку своими. Почему он делает это для меня?
Сработал таймер, и мы оба сели прямо, несколько мгновений смотря друг на друга, а затем я поднялась, чтобы взять тест с бортика раковины, Эдвард стоял рядом. Я посмотрела в окно, а затем закрыла глаза и, выпустив протяжный стон, поднесла белую бумажку к себе.

- О, слава Господу! Он отрицательный. Спасибо. Спасибо. Спасибо!

Я быстро повернулась и обняла его, прильнув ближе и целуя его подбородок. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он все еще молчал и не обнял меня в ответ. Его тело фактически превратилось в камень. Я отодвинулась и посмотрела на него, его лицо было беспристрастно.

- Эдвард, что не так? – смущенно спросила я.

Он покачал головой и плотно поджал губы, затем попытался улыбнуться и отступил от меня на шаг.

- Ничего. Это прекрасно. Волнение и выеденного яйца не стоит.

Я смотрела, как он вышел из комнаты, оставляя меня задыхаться от невозможности произнести и слово. Взяв себя в руки, я направилась в гостиную и увидела, что он сидит на диване, закрыв руками глаза. Инстинктивно я стала обороняться:

- Ну, извини, что я доставила тебе беспокойства. И я постараюсь впредь так не делать!

- Слушай, мы можем просто забыть об этом? – спросил он, а я схватила свой портфель и закинула на плечо.

Его слова заставили меня остановиться и посмотреть на него через плечо.
- И что это должно значить?

- Это значит, - напряженно сказал Эдвард, поднимаясь, чтобы посмотреть на меня. – Что мы делаем? Мы, два взрослых человека, ведем себя как пара возбужденных подростков даже два года спустя. Так больше не может продолжаться.

- Эдвард, это был всего лишь небольшой переполох. Мы будем более осторожны. Будем использовать презервативы наравне с таблетками или еще что, - ответила я, бросив свои вещи и подходя к нему.

- Я не был испуган, Белла, - решительно начал он, и выражение его глаз заставило меня отступить назад, его ярость заставила меня вздрогнуть. – Я хотел, чтобы этот проклятый тест был положительным. Может, это немного глупо и безответственно, конечно. Но я, блядь, не рад!

Я стояла и пялилась на него: и как мне, черт подери, на это отвечать? Он хотел, чтобы я носила под сердцем его ребенка. В его глазах был не страх, там была надежда. И я могла только сказать:

- Почему?

- Потому что я не хочу, чтобы ты снова уезжала. Я хочу, чтобы ты была здесь или я там, или где-то посередине, - ответил Эдвард, решительно взмахивая руками, пока говорил. Крепко сжав челюсть, он продолжил: - Я каким-то образом ушел от желания удушить тебя и взбесить к тому, что нуждаюсь и желаю тебя так сильно, что не могу дышать, не могу думать, и это адски больно. Я влюбился в тебя и даже не знаю, как это произошло. Но я не могу впускать тебя каждый раз только для того, чтобы снова отпустить. И смотреть, как ты молишься, чтобы не носить моего ребенка? Я не смогу снова вынести этого.

Я неглубоко и часто дышала и упала на диван, не в силах отвести взгляд.

- Так, поправь меня, если я неправильно поняла. Ты рвешь со мной, потому что любишь меня. И ты взбешен, потому что я не беременна от тебя и не расстроена этим, так? Мы живем на расстоянии двенадцати тысяч миль, которые ты установил между нами!

- Я должен был. Потому что я не мог находиться так близко к тебе, но не прикасаться. Это трудно даже на несколько недель сейчас! Я говорил тебе, что не хочу, чтобы ты уезжала, а ты делаешь это каждый раз. А я так больше не могу. Ты не понимаешь, Белла. Я хочу, чтобы ты была рядом. Каждый день. Но я не могу получить этого.

Я раскрыла рот и пыталась осознать его слова. Я почти не узнавала мужчину перед собой, того, что знала почти всю жизнь. За напряженным подбородком, сжатым кулаками и всей этой излучающейся злостью, что исходила от него мощными волнами, была боль, много боли. И было так непривычно для него чувствовать это, как и для кого-либо видеть это, включая меня.

- Вау, Свон, да ты действительно бестолковая. Сколько раз мне нужно сказать это, пока до тебя дойдет? Мне произнести по буквам? – разглагольствовал он и в конце упал на колени у захламленного кофейного столика. Эдвард потянулся за чистой салфеткой и ручкой, что-то яростно выписывая. Его глаза сузились, когда он швырнул записку мне.

Я воздержалась от желания ударить его в ответ, вместо этого сосредоточившись на линиях и завитушках на бумажке, которую пыталась разровнять на своей ладони.

- Тебе достаточно ясно? Или тебе принести очки? – добавил он.

Я сжала губы в тонкую линию, кинув бумажку на столик и толкнув обратно ему.

- Я не знаю, может, тебе стоит просто прочитать это мне, говнюк?

Крылья носа Эдварда яростно затрепетали, и он поднялся и устремился к стулу, на который я швырнула свою сумку, бормоча что-то под нос. Я чувствовала некое самодовольство от того, что взбесила его, но заметила, что он не беспорядочно роется в моей сумке в поисках очков. Он залез прямо во внутренний карман, где я всегда держала футляр, открыл застежку, даже я плохо помнила, когда последний раз делала это в его присутствии. Как ему было знать, как найти очки в моей огромной сумке, которая пугала даже других женщин своими замочками и кармашками? Я снова взяла в руки записку и скользнула взглядом по его едва читаемыми небрежными словами и почувствовала, как сжалось сердце, а желудок скрутило.

«Я, блядь, люблю тебя, Белла».

Я легонько прикусила кончик большого пальца и снова посмотрела на него, а он замер с футляром от очков. Я поднесла бумажку слишком близко к своему лицу, и он понял, что я прочла каждое слово. Взгляд его все еще был тяжелым, резкие движения его кадыка выдавали беспокойство так же, как множество линий, подчеркивающие слова. Ручка пробила бумагу в нескольких местах, и я была уверенна, что и на столе остались следы. И я снова не могла произнести ни слова, в который раз шокированная им.

- Не смей, блядь, насмехаться надо мной. После того, как я признался тебе, даже не смей, - простонал он и отвернулся. Запустив руку в свои волосы, он стал расхаживать, избегая встречаться со мной взглядом. – Видишь, вот именно поэтому я больше не могу это продолжать. Для тебя это просто гребанная игра. Мы находимся в абсолютно разных местах, ты даже не близка ко мне. И больше не могу прикидываться. Не после сегодняшнего дня.

Я резко встала с дивана, сложив руки на груди, и посмотрела на него.

- Только потому, что этого не произошло, не значит, что я не спотыкалась на своем пути. Я знаю, что ты слишком большого мнения о себе, но неужели ты и вправду веришь, что секс с тобой настолько крут, чтобы проезжать двенадцать сотен миль каждые выходные, что я с тобой?

- Я не знаю, Белла. Может, тебе скучно или одиноко, дерьмо, я просто не знаю, Белла. Но это не одно и то же, - вскипел Эдвард, его глаза горели темным огнем, когда он, наконец, взглянул на меня.

Я сузила глаза и тряхнула головой.

- Одиночество и скуку легко устранить и без поездки в Калифорнию.

- Может, для тебя! – заорал он, застав меня врасплох.

- Да неужели? Так почему же ты только сейчас это говоришь? Ты никогда не пытался изменить все между нами или вернуться домой, ты лишь просил не уезжать. Но никогда не попросил остаться, - ответила я, мое тело дрожало от переполнявших эмоций.

- Это, черт подери, одно и то же, Белла, - парировал Эдвард, беспорядочно размахивая руками.

- Нет, не одно! «Пожалуйста, не уезжай» можно понимать как «пока я не трахну тебе еще разок». «Пожалуйста, останься» означало бы, что ты по-настоящему хочешь, чтобы я осталась. И сделать меня беременной не способ достигнуть этого! – воскликнула я и не смогла сдержать слез, что струились по щекам из-за напряжения последних суток. – Ты действительно говоришь, что хочешь завести ребенка?

Взгляд Эдварда встретился с моим, и желудок скрутило в ожидании ответа.

- Нет. Не хочу.

- Вижу, - сказал я, указывая рукой на него и хватая свой рюкзак. – И это ты говоришь, что играю я.

- Блядь, черт подери, Белла! А ты хотела бы остаться со мной по иной причине? Тебе нужно от меня что-то большее, чем секс? – заорал он ответ на мое отступление, я обернулась через плечо.

– Ты со своим университетским дипломом и я, долбанный лузер, который даже не может сдать школьные экзамены. Я не хочу, чтобы мои гены крысиного ума передались невинному ребенку! Я даже не могу быть достойным тебя так, как того хочу. Или хотя бы быть способным сказать тебе, что ненавижу тебя и действительно иметь это в виду. Хочу быть достойным тебя, но я три раза пытался пройти тест и провалился. И, конечно, я не могу представить, что кто-то такой, как ты, сможет гордо сказать: «Это мой мужчина, гребанный лузер, и я выбрала его».

Я опустила взгляд на кофейный столик, впервые замечая на нем книги и бумаги, заполненные его безобразным почерком, разбросанные повсюду. Он пытался сдать экзамен? Ради меня? Будто ему было, что доказывать мне.

- Такой как я? Ты имеешь в виду напыщенную, зацикленную на себе снобку? Ты думаешь, я настолько низменна?

- Нет, я думаю, что ты прекрасный человек, а я чертовски тупой. - Он сделал ударение на последнем слоге, тяжело падая на диван, закрывая открытую книгу и отшвыривая ее в сторону, пока та не упала на пол.

Я присела и взяла ее, читая название. «Экзамены для Дураков». Я перевела взгляд на него и увидела, что он держал голову в руках, запустив пальцы в волосы.

- Чертовски печально, когда даже книга для дураков не может объяснить все достаточно доходчиво, правда? – пробормотал он на одном выдохе, а я присела обратно на столик. – Меня исключили не только потому, что погибли мои родители, или из-за отсутствия необходимости работать, потому что они оставили нам с Розали наследство. Даже не потому, что я не хотел закончить школу. У меня просто не было причин так усердно стараться, только чтобы провалиться. Из нас двоих мозги достались Роуз, и я просто научился принимать это.

- Эдвард, ты не тупой, - ответила я, а он фыркнул, закатывая глаза и отворачиваясь. – Это не так. Умственные способности не измеряются дипломами и степенями.

Эдвард встал и отступил от меня, расхаживая по комнате.

- Это заложено в социуме, Белла. Несмотря на то, как оно провозглашает свою развитость и несудимость, деньги и образование – две вещи который заставляют этот старый мир вертеться. И чтобы они не говорили, я зову это дерьмом. Никто бы не посмотрела на меня, будь я без денег. Я не настолько глуп, чтобы не понимать этого. Дерьмо, даже ты меня ненавидишь практически всегда.

- Неужели ты думаешь, что я хоть на мгновение польстилась на твои гребанные деньги? Ты веришь, что именно поэтому я приезжаю к тебе? – ошеломленно спросила я.

- Нет, но тебе также не все равно. Я не знаю, что ты чувствуешь, когда рядом со мной, кроме того, что мы делаем вместе. Но как ты себя будешь чувствовать, когда одним прекрасным днем, прогуливаясь вместе, мы встретим одного из твоих университетских дружков, и они спросят, кем я работаю. Я расскажу, что ты почувствуешь. Унижение. Смущение. Ты не захочешь, чтобы тебя видели со мной. Даже сейчас ты не хочешь, чтобы кто-либо знал обо мне.

Потянув носом воздух, я глубоко вдохнула, поднялась с дивана и бросила гневный взгляд на него.

- Ты хочешь, чтобы я поехала в Форкс и рассказал всем, что трахалась с тобой два года? Хорошо, сделаю. Но я помню, что кто-то не горит желанием, чтобы его сестра узнала об этом. Ты не смущаешь меня. Мне плевать, кто знает о нас, и я не знаю, что сама чувствую. Но точно знаю, что чувствую что-то только когда я рядом с тобой. Я бы не ехала так далеко к тому, к кому ничего не чувствую, только для того, чтобы потрахаться.

- Я знаю свои достоинства, Белла, и их немного. Но неудачник он и есть неудачник, - ответил Эдвард, сжав челюсть и поджав губы.

- Прекрати! – закричала я ему, его слова впивались в мое тело словно кинжал, и я уменьшила расстояние между нами, подойдя и взяв его лицо в свои ладони. – Мне не нужно ехать аж в Калифорнию только из-за нескольких отличных перепихов, и неважно, насколько они хороши. Мне плевать на твои долбанные деньги, и ты знаешь это. Или на уровень твоего образования. Это и ломаного гроша не стоит для меня. Посмотри, куда меня привел университетский диплом: я безработная! Ничто в этой жизни ничего не гарантирует.

- И не я, - ответил Эдвард, будто заканчивая мое предложение.

- Это не то, что я имела в виду! – застонала я сквозь сжатые зубы, крепче сжимая его лицо и притягивая ближе. Он слегка наклонился, и его лоб коснулся моего, выражение его лица появился намек на уязвимость, но он быстро постарался скрыть это.

- Если ты не сдал экзамены, это еще не значит, что ты глупый. Ты можешь спорить со мной лучше, чем кто-либо другой. Ты думаешь, что экзамен что-то докажет мне? Мне, честно, наплевать, если бы ты был идиотом или никчемным в постели. А это очень и очень далеко от истины в обоих случаях. С тобой я ощущаю то, чего не чувствую ни с одним другим мужчиной. Ты заставляешь меня чертовски ревновать.

- Ты не ревнуешь. Я знаю тебя достаточно долго, чтобы знать и это. И к чему тут ревновать вообще? – ответил Эдвард, его глаза закрыты, а руки неуверенно держат меня за талию.

- Тебя. Что происходит, когда меня здесь нет. Ты ничем мне не обязан, - сказала я, понизив голос почти до шепота, и не была уверенна, что он услышал. – Я не могу запретить тебе быть с кем-то еще. И мысли о другой женщине, что целует тебя или лежит там, где лежу я, когда приезжаю, и что она чувствует тебя и получает все, о чем мечтаю я, лежа одна в своей постели.
Объятия Эдварда на моей талии стали крепче, почти причиняя мне боль, и он властно притянул меня к себе.

- Нет никакой другой женщины, Белла.

- Не оскорбляй меня ложью, Эдвард. Нет нужды вешать мне лапшу, - со вздохом ответила я, закатив глаза. - Ты точно не ждешь несколько недель, когда я приеду, пока есть кто-то еще, с кем можно позабавиться.

- Я когда-нибудь лгал тебе? Черт подери, одна из причин, почему мы с тобой постоянно ссоримся, - это то, что я всегда откровенно честен с тобой, как, надеюсь, и ты со мной, - ответил Эдвард, и я подняла взгляд на него: его глаза широко раскрыты и внимательно смотрят на меня. Я кивнула, и его руки передвинулись на мои бедра. – Я больше ни с кем не был с той ночи накануне свадьбы Эммета и Розали. Я не хотел никого другого. Как я мог признаться тебе в любви, а затем добавить, что у меня были другие женщины? Я, может, и козел, но точно не законченная аморальная мразь.

Искренность в его глазах подтверждала сказанное. И он был прав. Несмотря на всё, мы всегда были прямы и честны друг с другом, и внезапно я ощутила себя аморальной мразью.

- Я не могу сказать такого, и ты знаешь это. Был Райли.

- Я знаю, - хрипло ответил он, и уголки его губ опустились. Он отпустил меня и отступил на шаг, запустив руку в волосы и сжав их. – И так должно было быть. Я не подхожу тебе, Белла. И не виню тебя за это. Я ушел, давая нам обоим возможность двигаться дальше, и то же мне нужно сделать и сейчас.

- НЕТ! Я не отпущу тебя снова! – заорала я ему, скрестив руки на груди. Я уже устала от препираний с ним этой ночью: он то хотел меня, то снова отталкивал. – Если ты не мог сказать мне о любви и не мог быть с другой женщиной, то, как ты можешь, сказав мне об этом, идти дальше один? Я думала, ты не хочешь больше оставлять меня. Или ты не это имел в виду? Почему ты не можешь просто сказать: «Эй, Белла, я люблю тебя, почему бы нам не попробовать быть вместе»? Почему это так чертовски трудно для тебя?

- Потому что из этого ничего не выйдет! Вот почему! – зарычал он, забирая руки из волос и показывая то на себя, то на меня. – Мы, блядь, чертовски разные, и совместимости в постели недостаточно. Я могу любить тебя до скончания дней своих, но это ничего не стоит, если ты меня не любишь тоже. А ты не любишь, иначе мое маленькое признание имело бы совершенно другую ответную реакцию. Ты говоришь, тебе не все равно, но хочешь, чтобы я попросил тебя остаться и ждать ответных чувств, но есть чертовски большой процент, что их никогда не будет, потому что у нас нет ничего общего, и ты, в конце концов, оставишь меня. И насколько это честно в отношении нас обоих?

- Значит так? Ты даже не попробуешь, потому что боишься? Это не тот Эдвард Каллен, которого я знаю, - напряженно ответила я, качая головой и разглядывая мужчину, которого сейчас едва узнавала.

- А ты вообще знаешь меня, Белла? Я не врал тебе, но и всего не рассказывал, - парировал Эдвард, указывая на безобразный бардак на кофейном столике. – Ты вообще имела представление об этом? Я трудился над этим месяцами, а ты не имела ни малейшего ебаного понятия.

Поджав губы, я подошла к нему и взяла в кулаки его рубашку.

- Да, думаю, знаю. Я знаю тебя уже давно, и, если честно, беспокоилась о тебе больше из-за чувств, что у нас есть друг к другу. Я была рядом, когда в шестнадцать ты похоронил своих родителей. Я наблюдала, как самоуверенный засранец, которого знала всю жизнь, едва ли не сломался там, а потом обрел это похуистское отношение, которое твоя мать выбила бы из тебя к чертям.

- Не заговаривай о моей матери, Белла. Блядь, просто не трогай это, - сквозь зубы зарычал он и отшвырнул от себя мои руки, снова устанавливая расстояние между нами.

- Почему нет? Кто-то же должен! – провозгласила я, впервые проливая слезы по Эсми и Карлайлу Каллен. Их дети отреагировали вполне ожидаемо на смерть своих родителей. Розали, будучи старшей, в возрасте двадцати взяла опеку над Эдвардом, но оба отказывались говорить о родителях при любых обстоятельствах. Даже в день свадьбы все видели слезы в ее глазах и тоску из-за того, что их не было там. Видеть, как ее мать пытается сдержать слезы, опираясь на руку отца, когда она идет к алтарю. И я чувствовала боль Эдварда, когда той ночью он забрался в мое окно, чтобы удовлетворить свое тело. Но никто из них так и не заговорил.

- Они к этому не причастны, так что оставь их в покое. - Эдвард закипал от злости, крылья носа трепетали при словах.

- Она не родила меня, и, может, я не любила ее так, как ты. Но все же я любила и ее, и твоего отца. Она была мне почти матерью, самой близкой женщиной, пока я росла, и я тоже скорблю по ней, - ответила я, пытаясь сдержаться и обнимая себя руками. – И я могла ошибаться в причинах, по которым ты бросил школу и стал таким засранцем, но я точно знаю, что одна из них эта. Показать свою ранимость - это не слабость, Эдвард.

- Нет, слабость. Особенно с тобой, - обойдя меня и присаживаясь на диван, ответил он. – Тебе этого не понять, так что оставь в покое.

- Может, я и поняла бы, если бы ты перестал затыкать мне рот и вести себя так. Ты говоришь, что чувствуешь что-то ко мне, а обращаешься как с врагом. Что я такого неправильного сделала? Ты не ведешь себя так с другими.

- Чего ты хочешь от меня, Белла?

- Правды. Ты же всегда так «брутально честен» со мной, так почему бы снова не сказать правду? – заорала я, уперев руки в бедра.

---

Это моя любимая часть. Ну, и следующая, конечно. Крики и разборки! Красота!
Что вы думаете по этому поводу?

Перевод - CatRina
Редакция - Lega *не забываем ее поблагодарить)