Глава 19. Аплодисменты. Часть 2



Сегодня мы собирались выяснить, необходимо ли Белле сдать больше анализов, принять лекарств или же с ней все хорошо. Сейчас мы находились в кабинете Эммета, где Розали болтала с Джаспером по ноутбуку. Хозяин помещения вышел, чтобы купить обед, а мы с Беллой приводили в порядок его разбросанные документы и папки.

– Ребята, Джаспер собирается включить веб-камеру и хочет видеть всех нас. Элис с ним. Оставьте барахло моего жениха и идите сюда, – приказала Розали.

Белла кинулась к той, на ходу споткнувшись. Я поймал ее в момент, когда мы услышали знакомый смешок. И вот он, во всей своей белокурой ухмыляющейся красе.

– Вижу, твое равновесие по-прежнему хорошее, никак не меняется.

Я усмехнулся, Розали закатила глаза.

– Привет, Джаспер.

Он усмехнулся:

– Привет, Эд! Привет, Беллз!

Белла посмотрела на него и по-детски высунула язык.

Джаспер засмеялся еще сильнее:

– Очень зрело, Белла.

– Дай ей поблажку, братишечка, – побранила Розали, но в ее глазах была насмешка.

Джаспер заткнулся и хмуро посмотрел на Роуз.

– Я не твой братишечка.

Роуз отмахнулась.

– Да, да, ты мой близнец, бла, бла, бла. Но я – старше. Я родилась первой, – самодовольно заявила та.

Джаспер выглядел, как будто его ударили:

– На минуту! Но это не значит, что…

Он замолчал, когда Белла с усмешкой что-то сказала. Розали хихикнула.

– Замечательно, Белла, – ледяным тоном ответил парень.

Розали повернулась ко мне:

– Белла сказал ему: «Ну и ну, к слову о зрелости».

Я усмехнулся, качая головой. Моя Белла пустилась в сарказм.

И тут на экране появилась Элис, отталкивая Джаспера.

– Ему нужен перерыв, – сказала она, хихикая. – Привет всем!

– Привет, Элис! – поздоровалась Роуз.

Я улыбнулся:

– Привет.

Белла помахала.

– Ну, как бы то ни было, Эдвард с Беллой сегодня получили письма. Оба от Анжелы, – сказала она, показывая нам конверты.

– Это, наверное, приглашение. Давай, открывай мой.

Джаспер протиснулся к камере и взял письмо Беллы:

– Хочешь, тоже открыть свое, Белла? – Та кивнула, но не раньше, чем что-то прожестикулировала, из-за чего Джаспер поморщился. – Очень смешно, Белла.

Роуз хихикнула:

– Она сказала, что ему не нужно было стоять в углу.

Я повернулся к Белле:

– Ты сегодня забавная.

Та пожала плечами, а затем сделала вид, что полирует ногти. Я усмехнулся.

– Ты прав. Это приглашение и программа, – заявила Элис.

– То же самое и у Беллы, – добавил Джаспер.

– Когда и где?

– Там говорится, что концерт в парке... Центральный парк... в... Сочельник. Он начинается в семь. Приложены пять пригласительных билетов, – огласила Элис.

– То же самое, – подтвердил Джаспер.

– Понятно.

– Ура! Теперь вы должны позволить мне одеть вас обоих! – взволнованно сказала Элис. Белла съежилась. Я засмеялся и собирался сказать что-то, когда зазвонил телефон.

Я потянулся к нему, но Роуз остановила меня и ответила сама.

– Алло, дом Эммета Каллена, – сказала она, склонила голову, а затем посмотрела на нас. – Это твой папа, – заявила она мне. Я кивнул. Девушка продолжила слушать.

– Это хорошие новости... Хммм... Понятно... Ммм… хмм... Ладно. Подожди, что? – спросила она, украдкой глянув на нас. Я начал паниковать. – Понятно. Ну, я передам им, и перезвоним как можно скорее. Ладно, скоро увидимся, – договорила Роуз и повесила трубку.

Она подошла к нам с неоднозначным выражением лица.

– Что случилось? – спросил я.

Ей удалось улыбнуться:

– Ничего не случилось. Белла получила разрешение на операцию.

Я был сбит с толку:

– Это... хорошая новость, но почему ты так взволнована?

Она смущенно опустила взгляд:

– Ну, уже назначена дата.

– И? – нетерпеливо спросил Джаспер.

Та виновато посмотрела на Беллу:

– Двадцать четвертое декабря.

Молчание.

На несколько секунд я задумался:

– Они не могут перенести?

Розали покачала головой:

– Прости. Это лучшее, что они могли предложить. Следующий раз будет в январе, но потребуется еще один раунд подготовки. Но я попробую и еще раз спрошу, могли бы они…

Она замолчала, потому что Белла покачала головой и понимающе улыбнулась.

– Может быть, нам позвонить Анжеле и посмотреть, смогут ли они передвинуть концерт ... – я остановился, потому что Элис печально покачала головой.

– Трудно забронировать другое число, Эдвард. И ты это знаешь, – сказала она.

– Даже если им и удастся, ничего не выйдет, потому что, если они перенесут его на раннюю дату, Белла не сможет присутствовать, потому что ей необходимо отдохнуть до операции. А если позже, то там уже будет восстановительный период. Ей нельзя сразу же путешествовать из-за терапии, – пояснила Роуз.

Тогда на языке жестов заговорила Белла.

Розали и Джаспер закричали:

– Нет!

– Нет, ты не откажешься от операции, – твердо сказал Джаспер.

Я посмотрел на Беллу широко распахнутыми глазами.

– Белла говорит, что, может быть, это знак, что ей не следует делать операцию, – горько сказала Розали. – Белла, дорогая, ты так долго ждала этого. И понимаю, что это не из-за пропущенного концерта.

– Да. Не трусь, Белла, – сказал Джаспер.

– Они правы, любимая. Ты не можешь отказаться от операции. Уверен, Анжела поймет. Мы не единственные, кто выступает тем вечером. У нас будут и другие концерты, – дополнил я.

Она в недоумении приподняла брови:

– Мы?

Я озадаченно нахмурился:

– Да. Мы. Я остаюсь здесь, с тобой, буду рядом все время операции. – Это даже не обсуждалось. Я пропустил бы концерт, чтобы находиться с ней. Появятся и другие возможности. Сейчас на первом месте была она, подождите, она – всегда мой приоритет.

Та покачала головой.

– Белла, я хочу быть здесь, с тобой. Хочу находиться там же, где и ты. Я буду там же, где и ты.

Она что-то сказала Розали.

– Белла говорит, что не позволит тебе упустить эту возможность, – перевела та. Как и другие, она была обеспокоена. Они не знали, как реагировать на это.

Я фыркнул:

– Это абсурд. Будут и другие.

Белла посмотрела на меня и продолжала, Роуз переводила так быстро, как только могла:

– Нет, нет, Эдвард. Ты уже слишком многим пожертвовал ради меня. Я не приму этого. Я видела, какой ты, когда играешь. Ты любишь играть, а это – отличная возможность для тебя. И знаю, сколько ты к этому готовился. Я не могу позволить тебе пропустить.

– Я не участвую в концерте, конец обсуждения, – решительно заявил я.

Она всплеснула руками и фыркнула, а затем снова зажестикулировала Роуз:

– Хорошо.

Я глубоко вздохнул и поцеловал ее в щеку:

– Спасибо.

Она не смотрела на меня, но продолжала:

– Но я не буду делать операцию.

Я посмотрел на нее:

– Это несправедливо, Белла.

Та покачала головой:

– Нет. Несправедливо, что ты уже от слишком многого отказался ради меня. Я более чем достаточно получила от всех вас, особенно, от тебя, и ничего не могу дать взамен. А мне этого тоже хочется. Хочу, чтобы ты жил своей жизнью, как до нашей встречи. Хочу, чтобы занимался тем, что любишь.

– Но Белла, именно это я и делаю: живу своей жизнью. Мне нравится делать все это для тебя. Ты – моя жизнь.

Она вздохнула и продолжила:

– Эдвард, пожалуйста! Я в хороших руках. Розали, мои родители и твой отец будут со мной. Прошу тебя. Я соглашусь на операцию, ты попрощаешься со мной, сыграешь от всего сердца, получишь много внимания и похвал, а затем прилетишь ко мне и снова поздороваешься. Прошу тебя! Ради меня!

Я опустился на стул и наблюдал за ее умоляющим взглядом, посмотрел на Розали.

– У меня нет выбора, да? – уныло спросил я.

Розали сочувственно улыбнулась:

– Это разумная просьба, Эдвард. Мы все время будем с ней. Знаешь, мы ведь тоже ее любим.

– Да, и ты можешь посвятить свое выступление на сцене Белле! – предложила Элис.

Я подумал об этом: достойный жест.

– Кажется, ты проиграл, парень, – вкрадчиво заметил Джаспер.

Я вздохнул:

– Ладно, хорошо. Как скажешь. – Белла улыбнулась, шлепнулась ко мне на колени и поцеловала в нос.

Я пристально посмотрел на нее:

– Даже если я и согласился, не значит, что я хочу делать это.

Она просто улыбнулась, а я еще раз вздохнул:

– Лучше будь живой, когда я вернусь.

Она закатила глаза, кивнула и что-то сказала мне, я посмотрел на Розали для перевода.

– Она сказала: «Да. Обещаю».

– Мне этого достаточно, – ответил я.

Она обвила руками мою шею и одними губами проговорила:

– Я люблю тебя.

Я улыбнулся и обнял ее: – Я тоже тебя люблю, – после чего поцеловал, вызывая аханье от девушек и фуканье от Джаспера.

– Опять за свое? Серьезно, снимите уже комнату, но не мою, слышите! – раздался громкий голос.

Мы с Беллой отстранились и в дверях увидели Эммета.

Розали спрыгнула со своего стула и, врезавшись в здоровяка, обняла того за шею.

– Давай покажем им, как это делается, – промурлыкала она, хлопая ресницами.

Эммет усмехнулся и обхватил ее за талию:

– Смотрите и учитесь, любители.

Мы все отвернулись и застонали, однако, Элис дьявольски улыбнулась:

– Ох, Эммет... так как вы все целуетесь, возможно, я должна сделать то же самое и с собственным мужчиной.

Джаспер оживился и улыбнулся.

Эммет оторвался и выпучил глаза:

– Да ладно, Элис, ты же знаешь, я все еще вижу тебя своей младшей сестренкой.

– Да? Тогда, если это настолько неудобно для тебя, то, может быть, пришло время, чтобы мы закончили видео-сеанс связи, – сказала она, подмигивая Джасперу.

Я застонал:

– Элис...

Эммет рванул к монитору и закричал на них:

– Элис! Джаспер! Не делайте того, что я думаю…

– Пока, ребята! – во весь голос попрощалась Элис, тогда как Джаспер вполсилы крикнул: – Да, она так и сказала, – а затем они исчезли с экрана.

– МЭРИ ЭЛИС КАЛЛЕН! – завопил Эммет, а Розали шлепнула его.

– Оставь их, Эм. Они взрослые. А я чувствую запах пиццы?

Мы вышли за Эмметом и Роуз из кабинета, съели пиццу и посмотрели кино. Я был явным противником идеи отсутствовать по время операции Беллы, но ничего не мог с этим поделать. Она хотела, чтобы я играл, так и будет... я стану играть для нее.

В последующие дни я летал из Нью-Йорка в Сиэтл и обратно на репетиции. Розали переехала в квартиру Эммета, и Белла оставалась там с ними. В первый раз она полетела домой со мной, чтобы забрать свои вещи и переговорить с Анжелой. Та не протестовала и поддержала ее. Конечно, в глазах все еще можно было заметить разочарование, потому что она действительно хотела, чтобы все услышали игру Беллы. Вспомнил наше возвращение в ее дом, чтобы помочь собраться.

В поисках чемодана я попал в помещение, где еще не бывал, и улыбнулся, увидев, что это музыкальная комната. Как я не углядел этого раньше? Действительно, еще многое предстоит узнать о Белле... больше причин любить ее...

Щелкнул выключателем и сразу же обнаружил белый рояль. Сняв чехол, поднял крышку, открывая клавиши из слоновой кости. Прикоснулся к ним и не удивился, что инструмент отлично настроен.

А затем слегка вздрогнул, почувствовав обнимающие меня руки. Повернул голову и увидел, как Белла вглядывалась в меня. Я обнял ее за плечо и поцеловал в висок.

Она улыбнулась, но что-то привлекло ее взгляд. Она высвободилась и взяла со скамейки красную папку. Я наблюдал, как она открывала ее.

– Это твое произведение для концерта?

Девушка кивнула, улыбнулась, просмотрела листы, а затем вздохнула.

– Ты очень хотела сыграть это, да?

Она посмотрела на меня, слегка улыбнулась и пожала плечами. Я оставил тему. Это только приведет к нашему раннему спору.

Я легонько подтолкнул ее:

– Так сыграй.

Она смотрела на меня, склонив голову набок.

– Играй прямо здесь и сейчас, – попросил я.

Та, улыбаясь, кивнула, села на скамейку, я занял место чуть позади, наблюдая за игрой. С самого начала меня заворожило. Если я был сражен наповал до того, как впервые услышал ее игру, то сейчас оказался совершенно повержен. Она начала решительно, с умеренной скоростью, но энергично. Это совершенно новое произведение, отличное от того, которое я слышал ранее. В нем больше силы... аккуратности... точности... нюансов... всего, там присутствовала сильная страсть. Я никогда не слышал ничего подобного.

Словно рассказывала свою историю: громко и ясно – любому, кто готов слышать, воспринимать и общаться с ней. В середине замедлилась до убаюкивающей мелодии, вызывающей у вас мысли о нежных снах и ночных пейзажах. Затем темп увеличился, возросли мощь и скорость, что заставило думать о полете и борьбе: рывки туда-сюда – точка преткновения – безвыходное положение – затем взяла три мощных аккорда с увеличением громкости и силы. В последнем она позволила низкому звуку задержаться, пальцы прижаты, тело склонилось, глаза закрылись, брови сошлись от сильного волнения, рот приоткрылся в гневе, и по комнате разнесся дрожащий звук. Потом она медленно отпустила клавиши, высоко и изящно взмывая над ними – пауза – ее глаза открылись, и она ударила по клавишам с такой же мощью: аккорд за аккордом, еще аккорд... энергичнее, еще мощнее, еще... она сражалась.

Затем звучание становилось нежнее и нежнее, пока не смягчилось вновь к непринужденной медленной мелодии, лицо девушки расслабилось... показывая мир. Она выиграла. Когда музыка замедлилась, Белла сыграла окончательный такт, пальцы нажали в последний раз и позволили задержаться заключительному звуку. Она медленно и грациозно отпустила, эффектно вскинула руки и аккуратно положила их на колени.

Она открыла глаза и поискала мои. В течение очень долгого времени мы не разрывали зрительный контакт, затем я резко встал и зааплодировал ей, из глаз соскользнуло несколько слезинок. Я никогда не плакал, но как мог сдержаться, когда она рассказала мне свою историю? Когда воспела свои чувства?

– Браво! Magnifique! (прим. перев.: Великолепно! (фр.) Браво! – она покраснела, а затем закрыла рояль.

Девушка встала передо мной, взяла за руки, мешая хлопать. Она слегка улыбнулась и протянула руку, чтобы вытереть слезу.

Одним движением я подхватил ее и крепко обнял:

– Это прекрасно! Шедевр! Ты великолепна! Ты настолько великолепна! – я все говорил, прижимая ее к себе. Она прижалась ко мне и гладила спину.

Я почувствовал рывок за рукав и увидел любопытный взгляд Беллы. Я поцеловал ее в макушку:

– Просто вспомнил твою игру.

Она покраснела.

– Ты действительно хороша. Сейчас я не жалею, что тебя там не будет. Ты бы задвинула меня на задний план, – подмигнул я.

Она сморщила носик, покачала головой и указала на меня.

– Ха! Да по сравнению с тобой я – любитель. – Она покачала головой в знак протеста. Я собирался возразить, когда...

Динь! Рейс номер четыре, Нью-Йорк...

Я даже не потрудился дослушать, зная, что это мой. Вздохнул. Мы находились в аэропорту, завтра состоится концерт... и операция Беллы.

Заметил, как она немного нахмурилась и крепко меня обняла. Я отчаянно прижимал ее к себе:
– Знаешь, я могу остаться. Я могу остаться здесь. Скажи, и я не поеду. Еще не слишком поздно, чтобы...

Она отстранилась и медленно покачала головой. Я вздохнул.

– Ну, я должен идти... сейчас... – грустно сказал я, привлекая внимание Эммета, чтобы тот приблизился.

Белла кивнула, но я увидел, что она заплакала, так что обхватил ее лицо и вытер щеку большим пальцем:

– Эй, эй... послушай меня. Я не хочу смотреть, что ты грустишь, ладно? Не хочу видеть слезы. Конечно, это прощание, но это «увижу-тебя-позже» прощание. Ты даже не заметишь, как я уйду. А сейчас, ступай, любимая. Я не могу оставить тебя здесь вот так. Желаю, чтобы перед тем, как окажусь в самолете, в последний раз я увидел тебя счастливой и улыбающейся, и для меня этого будет достаточно, чтобы пережить день. И не прочь, когда снова увижу тебя, посмотреть в такое же лицо: красивое и со счастливой улыбкой, а потом мы поздороваемся снова. Скоро увидимся. Так что перестань плакать, ладно?

Она улыбнулась, беззвучно рассмеялась и кивнула, хотя ее большие карие глаза все еще оставались покрасневшими и припухшими. Я улыбнулся в ответ, убрал прядь волос с ее лица и заправил за ухо. Она закрыла глаза и крепко прижала мою руку к своему лицу.

– Белла, – сказал я, она открыла глаза, и я улыбнулся: – Я люблю тебя. – Она подарила мне улыбку и одними губами ответила: – Я тоже тебя люблю.

И затем мы поцеловались. Мы целовались долго, крепко и отчаянно.

Последний звонок для рейса номер четыре, Нью-Йорк...

Мы отстранилась, я вздохнул, и мы соприкоснулись лбами. Оставив напоследок поцелуи на лбу, носу, щеках и губах, я отодвинулся, улыбнулся и только затем отпустил ее. Взял свою сумку и приобнял Эммета.

– Береги себя, братишка, – сказал тот, похлопывая меня по спине.

– Ты тоже.

Я снова посмотрел на Беллу и захотел заплакать, но не мог. Не сейчас. В ближайшее время мы встретимся. Я улыбнулся: – Пока, Белла! Скоро увидимся.

Она помахала мне и безмолвно попрощалась. Я повернулся и пошел прочь, кусая губы.

Почувствовав, как кто-то бежит за мной, оглянулся и в тот же миг сзади меня обхватили маленькие руки. Я ощущал горячие слезы на спине и без колебаний повернулся к ней, снова прижал к себе, лихорадочно ее целуя.

Откашлялся Эммет и виновато посмотрел на нас:

– Мне очень жаль, ребята, но, Эдвард, тебе пора.

Я хмуро кивнул, в последний раз быстро поцеловал ее в губы, а затем ушел, не оглядываясь. Я не мог, иначе, уверен, никогда не оставил бы ее, даже если это рассердило бы Беллу. В самолете надел солнцезащитные очки и позволил катиться слезам.



– Готов, Эдвард?

Я моргнул, а затем повернулся к динамику и улыбнулся:

– Готов, насколько это возможно.

Элис кивнула. Она, Эсме, Джаспер и Джуд – все находились здесь, чтобы поддержать меня. Я говорил им, что не возражал бы, если они поехали к Белле, но вместо этого те заявили, что я глупец, если подумал, что они позволят мне быть здесь в одиночестве. И они сообщили, что Белла просила об этом, так что я больше не стал спорить. Мы с Элис стояли за кулисами, концерт уже начался. Я был следующим исполнителем. Остальные уже сидели на своих местах – в первом ряду. Я улыбнулся. Спасибо Анжеле.

– Хорошо. Ох, я хотела еще немного подождать, прежде чем мы скажем тебе, но, кажется, сейчас самое подходящее время, – сказала она.

– Для чего?

Та усмехнулась:

– У нас подарок для вас обоих. Ты знаешь, что Белла уже под наркозом? Они только и ждут, когда анестезия подействует, и начнут в любое время. Но может она слышать или нет, мы попросили, чтобы в операционной подключили трансляцию твоего выступления вживую – даже если это всего лишь аудиоканал. Уверена, что Белле это будет приятно, ну а кто знает? Может быть, она услышит твое публичное обращение к ней. Это, как если бы ты был там, с ней.

Я крепко ее обнял:

– Спасибо, Элис! Скажи остальным, что я очень благодарен за это! – я усмехнулся и поцеловал ее в щеку.

– Да, да, мы любим тебя, мы лучшие, верю, и тебе пора. Иди туда и сорви им крышу! – Элис слегка подтолкнула меня, а затем ушла на свое место.

– Эдвард? Твой выход. Сломай ногу (прим. перев.: аналог нашего «ни пуха, ни пера»), – сказала внезапно появившаяся Анжела. На удачу мы обнялись. Глубоко вдохнув, я вышел на сцену и был встречен аплодисментами.

Тем временем в Сиэтле...

– Последние данные по пациенту, доктор Хейл?

Розали подняла вверх большие пальцы:

– Статистика идеальная. Без сознания и неподвижна. Она готова, доктор.

Доктор Тёрнер кивнул:

– Аплодисменты: кажется, мистер Каллен тоже начинает. Прекрасный выбор времени. Дамы и господа, врачи, медсестры, давайте вернем Белле голос.

Розали кивнула и разместилась у головы девушки, взяв за руку. Карлайл стоял рядом и наблюдал.

– Скальпель.

Я поклонился, и аплодисменты стихли, когда направился к роялю. Взглянул на маэстро, дирижера, и склонил голову, давая знать, что готов. Он кивнул, поднял палочку. Громко прогремел голос конферансье:

– Мистер Эдвард Каллен исполнит оригинальную композицию под названием «Колыбельная Беллы» в сопровождении Нью-Йоркского филармонического оркестра под управлением маэстро Элбериона.

Я закрыл глаза и подумал о Белле. Это для тебя, Белла. Жди меня.

– Слышишь это, Белла? Следующий – Эдвард. Он играет, – прошептала Розали спящей девушке, когда хирурги делали свое дело.

– Открываем небольшой надрез на горле пациента... зажимаем кровеносные сосуды…

Когда мне нужно было начинать играть, я остановился. Как гром среди ясного неба. Оркестр продолжал играть, маэстро стрельнул в меня взглядом. Я не мог сделать этого. Так что замер. Я видел за кулисами Анжелу: она шипела и кидала яростные взгляды, выглядя, словно у меня выросли три головы. Я покачал ей головой. Не двигался.

– Что случилось с Эдвардом? – спросила Розали.

Карлайл вздохнул:

– Не знаю, но лучше бы ему иметь причину, – сказал он, не отрывая глаз от Беллы.

– Кровеносные сосуды перетянуты и зажаты... Вижу гортанный нерв. Ах. Вот она... – хирург Беллы продолжал работать.

Я встал, и музыка остановилась. Неясные шумы и шепот заполнили аудиторию, но у меня появилась идея. Я не мог играть свою мелодию, когда здесь не было Беллы. Музыка для нее и только нее. Так что я пошел к микрофону со следующей по пятам Анжелой.

– Ради всего святого, какого черта ты творишь? – прошептала она.

– Просто... просто позволь мне сказать. Пожалуйста.

– Хорошо. Разбирайся с этим, – сказала она и ушла.

Я взял микрофон:

– Дамы и господа, прошу прощения за срыв, но я... просто не могу исполнять свою композицию, когда единственного человека, для которого она писалась, здесь нет. Не тогда, когда некто, заслуживающий этого в тысячи раз больше меня, к сожалению, не может быть здесь прямо сейчас. Но я буду играть. Я сыграю. Но вместо собственной композиции я исполню произведение, написанное самым талантливым человеком с самым страстным сердцем, произведение, которое должно было стать основным – грандиозным финалом этого концерта. Дамы и господа, это написано человеком, который безмолвный выражается громко и ясно, который своим молчанием говорит громче. Итак, дамы и господа, сейчас я сыграю «Из безмолвия» Изабеллы Мари Свон. Белла, ты заслуживаешь быть услышанной. А теперь позволь мне рассказать им твою историю. Спасибо.

Публика молчала, когда я шел обратно к роялю. Взгляд зацепился за маэстро.

– Простите. Я могу сыграть в одиночку, если это слишком большая проблема.

Маэстро улыбнулся:

– Чепуха. Мы, по крайней мере, один раз репетировали с мисс Беллой и слышали ее композицию тысячу раз. Мы будем играть с вами – для нее.

Я благодарно улыбнулся:

– Спасибо.

Он кивнул, а затем Анжела распорядилась, чтобы несколько работников сцены раздали музыкантам партитуры. И тогда мы начали играть. Это для тебя, Белла. Жди меня.

– [/i]Этот Эдвард чертовски мил! Я действительно надеюсь, что ты можешь слышать всё, Белла. Но, по крайней мере, Элис записывает, – восторгалась Розали.

– Вот это – мой сын. Белла, ты слышишь, это? Он поддерживает тебя, – сказал Карлайл. – Как у нас дела, доктор?

– Хорошо, доктор. Следите, как мы протягиваем нити в гортань. Теперь это не займет много времени. [/i]

Я играл от всего сердца, пытаясь ухватить все эмоции, которые Белла хотела передать своей композицией. Помню, как она играла каждую ноту, как улыбалась мне... как целовала меня... Играл, как никогда раньше. Это все для нее.

Публика молчала – я знал, что они слушали.

После почти получасовой операции, слушая Эдварда, доктор Тёрнер, наконец, сказал:

– Мы почти закончили – просто приведите в порядок. Процедура проделана довольно быстро, до сих пор без осложнений.

– Слышишь это, Беллз? Мы почти закончили! – сказала Роуз. – Эдвард тоже отлично справляется.

С оркестром и задержкой, пятнадцатиминутная композиция Беллы растянулась почти на полчаса. Я знал, что процедура была быстрой, но задумался: неужели ее уже закончили? Я тоже приближался к завершению. Только несколько тактов... и еще несколько...

– Коллеги, леди и джентльмены, отличная работа, – сказал доктор Тёрнер, позволяя резиденту наложить стежки. – Что думаете, доктор Каллен?

Тот кивнул:

– Не вижу ничего плохого. Теперь все, что мы делаем – ждем.

Розали улыбнулась, но затем заметила нечто странное. Ее глаза метнулись от Беллы к монитору. До сих пор все было нормально, но потом...

– Карлайл... – осторожно сказала она.

– Да? Доктор Хейл?

– Кажется, что-то не так...

Карлайл немедленно подошел, чтобы проверить Беллу, а потом посмотрел на Розали.

– Боже мой, Белла не дышит! – крикнула та. Карлайл выглядел встревоженным, но заставил себя оставаться спокойным, как и все, застывшие над ней.

– Розали, успокойся, доктор Тёрнер, что-то не так с ее дыхательными путями, мы должны обеспечить ей дыхание – СЕЙЧАС ЖЕ!

– Доктор, мы теряем ее! – закричала Розали, и в этот момент самым громким звуком в помещении стали громоподобные аплодисменты от концовки Эдварда. Он завершил произведение. Безумный писк монитора сливался с приветственными выкриками.

С меня хватит. Я рассказал историю Беллы и, без сомнения, публика услышала и хлопала безумно! Да, я наконец-то могу уйти и увидеть ее. Все ликование предназначалось не мне, но Белле. Это все ее. Она заслужила это. Белла, жди меня.

Доктор Тёрнер еще раз вскрыл горло Беллы и нашел проблему. Она была незначительной, но ее следовало быстро исправить. Они знали, что такое осложнение могло произойти, но это случалось редко. Горло Беллы было настолько тонкое...

– Белла, послушай меня. Ты не можешь сдаться. Слышишь меня? Я хочу, чтобы ты сражалась. Повторяю, нельзя сдаваться. Ты нужна нам, Белла, – на грани слез говорила Роуз, сжимая руку Беллы.

– Мы теряем ее, – сказала медсестра.

Розали покачала головой:

– Нет, нет, это не так. Белла, ты обещала Эдварду. Ты обещала.

– Я закончил, закончил, – сказал доктор Тёрнер, и Белла снова задышала. Но было слишком рано радоваться.

Пульс Беллы упал, а потом... на мониторе ровная линия.

– НЕТ! Белла, нет! – закричала Розали.

Карлайл потребовал реанимационную тележку и велел всем отступить. Он зарядил электроды и крикнул: – Чисто! – Грудь Беллы приподнялась от разряда, но пульс так и не появился.

– Белла, вернись! Ты не можешь оставить нас!

– Готовимся к другому, – сказал Карлайл, а затем еще раз крикнул: – Чисто! – Пульса нет. Розали начала делать массаж сердца.

– Белла, ты еще не можешь уйти. Просто не можешь. Вернись сейчас же, вернись к нам.

– Давайте еще раз, всем приготовиться. Чисто!

После разряда все молчали и качали головами, когда пространство заполнил единственный звук.

Все еще раздавались аплодисменты. Через какое-то время, поклонившись и поблагодарив, я пошел за кулисы, где меня ждали Элис и остальные.

Первой ко мне подбежала Эсме, крепко обняла и поцеловала в щеку:

– Я так горжусь тобой, сынок. Ты были превосходен! Белла бы так гордилась тобой!

– Спасибо, мама. Так у меня рейс через два часа, да? – я улыбнулся Элис, Джасперу, ох, и, конечно же, Джуду.

Элис лучезарно улыбнулась:

– Конечно. Вскоре мы сможем увидеть Беллу.

– Ей бы понравилось, что ты сделал для нее, и мы все это записали, чтобы понаблюдать, как она расплачется, – сказал Джаспер.

Я усмехнулся.

– Браво, Эдвард! – похвалил Джуд. – Спасибо всем.

Прорвавшись сквозь приветствующую толпу, ко мне бросилась Анжела:

– Эдвард, ты слышал? Они вызывают на бис! Они хотят, чтобы ты сыграл свою часть! Давай, наверняка у тебя есть немного времени в запасе?

Я беспокойно взглянул:

– Не знаю.

– Ох, ступай, Эдвард, Белла убьет тебя, если не исполнишь собственную композицию, – сказала Элис.

Я вздохнул:

– Ну...

Зазвонил телефон Джаспера:

– Да... понятно. Ладно. Подожди, он здесь, – выражение лица Джаспера было нечитаемым, и я почувствовал панику. Он протянул мне аппарат, и я взял его.

– Ал-алло? – нервно сказал я, мои глаза расширились, а мир остановился.

В момент, когда ответил на телефонный звонок и услышал новость, мое сердце, казалось, остановилось, я не мог дышать, не мог двигаться. Мне хотелось плакать, хотелось кричать – я просто желал убраться отсюда.

Два слова.

Я слышал только два слова, которые изменили мою жизнь навсегда.

Всего два слова...

И тогда я просто опустился на колени, согнулся, качаясь, плотно закрыл глаза, сжал кулаки и заплакал... все еще сжимая телефон, в то время как сестра, мама и Джаспер сразу же окружили меня. Толпа все еще восхищалась, бесконечно аплодируя, вызывая на бис. Что до меня, то я ничего не слышал. Мир замолчал для меня после этих двух слов, которые я только что услышал.

Я не мог поверить, что это произошло.

Несмотря на мой внезапно замолчавший мир, из зала по-прежнему раздавались аплодисменты.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.