Я снова чувствую эту дрожь. В последний раз это было почти с месяц назад. Внутри вздымается ярость, захватывая мои мысли, и я не могу сосредоточиться ни на чем другом, а мои руки дрожат.

Я подхожу к шкафу в прихожей, где висит моя одежда и та, что купила для меня Элис, когда считала меня своей новой живой куклой, которую можно одеть и привести в порядок, полагаясь на собственные вкусы. Я намеревалась сжечь вещи после его ухода, но теперь рада, что сберегла. Я даже научилась умело наносить макияж. Мои операции были не настолько серьезными, чтобы быть заметными, когда я надеваю мою простую мешковатую повседневную одежду и не наношу макияж. Недостатки природы были исправлены, мое лицо приобрело симметричную форму, невыразительный подбородок и слегка курносый нос исправлены, а грудь стала больше. Стоит надеть парик, и каштановые волосы локонами спадают на мои плечи, синие контактные линзы и узкое маленькое серебряное платье - и никто не поверит, что я та простая девушка, сливавшаяся со стенами в магазине Ньютонов. Знаю это наверняка, потому что одна из девушек, которых я когда-то спасла, пришла к нам в магазин, и мы болтали в течение пятнадцати минут, пока её новый парень выбирал фильтры для очистителей воды. Она не узнала меня.

Я стою перед зеркалом и изучаю свое отражение. Платье подсказывает мне, будто я еще не знала этого, что Элис никогда не знала меня, никогда не заботилась узнать меня. Белла Свон никогда бы не надела ни такое платье, ни туфли на высокой шпильке. Но я больше не Белла Свон. Та девушка умерла в одиночестве в лесу вскоре после своего восемнадцатилетия.

Я Смерть. А Смерть носит Christian Louboutins.

Я никогда не охочусь дома. Всегда просматриваю газеты, и, хотя исчезновения не связывают между собою, тем не менее, я осторожна и не посещаю один и тот же город два раза подряд, независимо от того, сколько времени прошло. Так как в прошлый раз я была в Порт-Анджелесе, то на этот раз должна вырваться подальше от дома. Сиэтл – пункт моего назначения. Я не собираюсь ехать обратно в особняк Калленов со своей добычей, потому что нашла прекрасное место, где была в прошлый раз. Я предпочитаю делать это у Калленов дома, потому что это место соответствует событию, но все же важная часть моей работы – спасение девушек, так что это не символично.

Я выбираю клуб и спокойно направляюсь к входу мимо километровой очереди. Я даже не останавливаюсь: вышибала сразу отцепляет веревку, чтобы пропустить меня, как будто я знаменитость. Это все моя красота и уверенность в себе.

Я оплачиваю вход и направляюсь к барной стойки. Заказываю кока-колу, так как алкоголь и мои галлюцинации не сочетаются. Бармен ставит передо мной заказ в невысоком стакане со специальной палочкой для коктейля, как для настоящего напитка, и я ценю вежливость, оставляя пять баксов чаевых. Делаю глоток, осматривая посетителей. Взглядом ищу эту ухмылку, того, кто говорит, что может сделать всё, и женщина побежит за ним, когда он поманит ее. Высматриваю блуждающий взгляд, который всегда ищет новую партнершу на замену старой. Ищу «плохих мальчиков», рядом с которыми каждая женщина думает, что способна приручить их.

И в этот момент вижу его.

Он сидит за столом с девушкой и двумя молодыми мужчинами. У него светлые волосы и черты лица скандинава. Парень относится к девушке с пренебрежительным безразличием, смеясь и общаясь со своими друзьями. Она на грани, чуть не плачет. Девушка немного приподнимает руку, и бриллиант в ее обручальном кольце отражает свет. Он начнет изменять ей прежде, чем чернила на брачном договоре высохнут, если не уже этого не сделал.

Ненависть горит во мне. Я прикасаюсь к своему бедру, там, где привязан нож. Это дает мне сил, чтобы сделать то, что должна: поймать его взгляд и улыбнуться, как будто мы разделили на двоих озорной секрет. Я встаю и медленной походкой направляюсь в сторону туалетов. Он последует за мной. Они всегда так делают. Там есть выход, и я намерена убедить его сбежать со мной на машине, что припаркована неподалеку. Шок накрывает меня волной, когда я вижу идущего в моем направлении человека. Этого не может быть. Это, должно быть, одна из моих галлюцинаций. Мои ноги подкашиваются, я начинаю падать, и он протягивает руку, чтобы поддержать меня. Его холодные пальцы касаются моих обнаженных рук… именно тогда я понимаю, что всё это выглядит ужасно реальным. Мое сердцебиение ускоряется. Мое тело всё еще предательски жаждет его, даже если сердце и разум закрыли для него двери.

- Не прикасайся ко мне, - рычу я. Пытаюсь обойти его, но он шагает в сторону, блокируя путь своим телом.

- Белла, пожалуйста, мне нужно поговорить с тобой.

Я представляла этот момент много раз. Однажды мне приснилось, что он вернется ко мне и будет просить у меня прощения, скажет, что сделал ошибку. А однажды я бы охотно простила его, как и эти бедные девушки, которые так жаждут любви, что даже будут жертвовать своим самоуважением, чтобы удержать рядом с собой даже его иллюзию.

Позже я представляла месть. Он видит меня с новым парнем, и я притворяюсь, что не узнала его или же заговорила с ним и сломала бы его, как он сломал меня. Расклад сил сдвинулся бы. Он был бы тем, кто стремится к тому, чего не может иметь, а я именно та, кто произносит холодные слова и уходить так, как он тогда.

Но теперь, столкнувшись с реальностью, я не чувствую ничего, кроме усталости. Я больше не испытываю к нему ненависти. Говорят, что противоположностью любви является ненависть, но это не так. Это безразличие. Мне просто больше незачем его ненавидеть.

- Мне нечего тебе сказать. Оставь меня в покое.

- Белла, пожалуйста, просто выслушай меня.

Я отворачиваюсь. Он тогда сказал, что всё будет так, как будто его и не было никогда, поэтому я поверила ему на слово. Что ж, скандинаву пока повезло. Я направляюсь к заднему выходу, где припаркована моя машина. Но он уже ждет меня там, и почему я не удивлена?

- Ты изменилась, - говорит он.

Он не посмеет. Он все тот же, каким был в тот день, когда разбил мое сердце семь лет назад. Он до сих пор носит одежду бежевых оттенков, а его волосы все также в неконтролируемом беспорядке, который лишь добавляет его обладателю привлекательности.

Я не говорю с ним. Мне действительно нечего сказать ему. Как бы сильно я не любила его когда-то, теперь уже нет пути назад. Я сажусь в свою машину и выезжаю с парковки. Не успев отъехать далеко, еще раз вижу его бледное лицо, освещенное фарами автомобиля. Знаю, что он, скорее всего, вломится в мою квартиру. И даже если останусь на ночь в отеле Сиэтла, то это тоже не поможет. Он будет отслеживать мой аромат как ищейка. Он не сдастся, пока не выскажется.

Интересно, как много он знает, если уже вернулся домой.

- Продолжай ехать, Беллз, - призывает мой папа с заднего сидения. Но когда смотрю на него в зеркало заднего вида, то вижу свою первую жертву, сгнившую и изуродованную. Он протягивает ко мне руку. Кости протыкают мою плоть, как пальцы - изношенные перчатки. Я напоминаю себе, что они не могут прикасаться ко мне, и он исчезает, будто его и не было.

Мой первый. Он единственный, о ком я сожалею. Не потому что он этого не заслуживал, а потому, что это было неуклюже и неудачно выполненная работа. Так он страдал больше, чем было необходимо, и если бы он не упал с лестницы и не сломал ногу, то, возможно, ему бы удалось уйти. Со второй и третей жертвой было намного лучше: у меня уже выработался свой стиль.

Я не вижу его, когда подъезжаю на стоянку возле квартиры. Может, он передумал. Я надеюсь на это. Бегом поднимаюсь по лестнице и иду по коридору к своей двери. Его здесь нет… Я вздыхаю с облегчением. Открываю дверь, забегаю внутрь и быстро закрываю ее, не забыв про цепь. Понимаю: глупо думать, что металлическая цепь, которая тоньше моего пальца, остановит того, кто может поднять автомобиль и бросить его так же легко, как баскетбольный мяч в корзину. Если он захочет, то придет, и ничто его не остановит. Я нажимаю на выключатель у двери и вижу его. Он сидит на диване. Потом встает, выглядя нерешительным, что вовсе нехарактерно для него. Это придает ему уязвимости, и я никогда не видела его таким, пока мы встречались.

Я прохожу мимо него через небольшую прихожую и захожу в свою комнату. Отстегивая нож, кладу его в шкаф под раковиной, снимаю платье, парик и направляюсь в душ. Горячая вода бьет мне в лицо, смывая макияж, а вместе с ним и несколько слезинок, которых не могу сдержать. Я плачу по девушке, которой когда-то была, по девушке, которая умерла в полном одиночестве в лесу. Когда меня принесли домой почти в бессознательном состоянии, Чарли был уверен, что на меня напали, поэтому отправил врача в мою комнату, чтобы тот осмотрел меня. Врач сообщил ему, что его девочка все еще девственница – я все еще ею являюсь, – но Чарли был уверен, что со мной случилось что-то ужасное. Его буквально ел изнутри тот факт, что он не мог убедить меня заговорить о событиях той ночи.

Я помню, когда решила сделать это, когда впервые начала строить свои планы. Прошло совсем немного времени после того, как я отклонила предложение Джейкоба. Я остановилась в ресторане, чтобы забрать заказ, и услышала смех, который, как думала, принадлежал ему. Но это был не он. Человек, которому принадлежал голос, флиртовал с красивой официанткой. Пока я наблюдала, его подруга вернулась к столу, по-видимому, из дамской комнаты, а мужчина впихнул быстро салфетку, вероятно, со своим номером телефона в руку официантки. Девушка, сидя напротив него и погрузившись в изучение меню, понятия не имела, что он планировал растоптать ее сердце. Как только официантка ушла, он взял руку своей спутницы и поцеловал ее тыльную сторону, а потом посмотрел ей в глаза с таким обожанием, что я начала сомневаться в том, что видела.

И вот когда до меня дошло. Мужчина был таким же, как и он: дурачил девушку, которая с отчаянием верила этому человеку с немного ложной искренностью, обаянием, он говорил ей то, что она хотела услышать. Я знала, что это такое. Какой-то части меня всегда было интересно, почему такое великолепное, совершенное создание, как он, желало такую обыкновенную девушку, как я. А ответ был прост: он не желал ее. Он просто делал вид. Он играл с моим сердцем для собственного удовольствия, а затем бросил его, как сломанную игрушку, когда ему стало скучно. Ярость постепенно росла во мне, пока я не почувствовала, что скоро начну сходить с ума от этого, а потом мне пришло в голову, что я должна делать. Я не смогла спасти себя. Я была уже сломана и разрушена, но могла спасти других девушек, которых могла ожидать та же участь.

Но сначала мне нужно было стать красивее и совершеннее, стать приманкой для ловушки.

В отражении запотевшего зеркала я всё еще видела свое лицо, вот только не было коричневых локонов, которые обрамляли лицо. Не было бровей и ресниц. На самом деле, на моем теле вообще нет волос, которые могли бы быть принесены в жертву на алтарь судебных доказательств. Я дочь начальника полиции и знаю, как не оставлять улики, которые погубили многих больших преступников. Ни одного волоска на месте преступления. Ни отпечатков пальцев (я обожгла их один за другим, и теперь подушечки каждого пальца были покрыты мягкой, безликой, розовой рубцовой тканью), ни клеточки кожи, которую я решительно драила и расслаивала. Ничего из этого не оставалось в моей машине благодаря пластику. Я должна быть осторожной и знать, что если мой темный сад будет когда-нибудь обнаружен, то им не будет заниматься наш шериф Дженкс. Это стало бы работой ФБР. Я не боюсь попасться. Больше боюсь, что тогда моя миссия будет окончена. А еще так много девушек, которых необходимо спасти.

---

Переводчик: Kang_SoRa
Бета: Lega

---