Глава 24

Я пришёл тебя увидеть, сказать прости,
Ты не представляешь, как ты сейчас мила,
Я должен был найти тебя, сказать, что ты мне нужна,
Сказать, что мы отдалились друг от друга.
Расскажи мне свои секреты и задай мне свои вопросы,
О, давай вернёмся к началу,
Бежать по кругу, засиживаясь в хвосте,
А голова – это всё для науки.

Coldplay - The Scientist (слушать)

Я резко просыпаюсь: грудь высоко опускается и подымается, руки нервно сминают простыню, в глазах – туман. Мне не надо смотреть на место рядом с собой, чтобы понять – Эдварда в комнате нет. Я чувствую это по отсутствию тепла у своего тела. Мы спали, словно две переплетенные веревочки, просыпаясь в течение ночи, постоянно то зарываясь друг в друга, то отпуская.

Долю секунды я паникую. А что, если он переспал и уехал? Вдруг это было частью его плана?

Я смахиваю с лица спутанные волосы и моргаю, чтобы привыкнуть к полумраку комнаты. За исключением дождя за окном, везде тихо. Я тянусь, чтобы взять мобильный с тумбочки и узнать время, но тут же вспоминаю, что он лежит где-то в коридоре, выпавший из моих рук, когда я говорила с Элис… до того, как все случилось. Кожу покалывает от воспоминаний, что я делала… Что мы делали. Я тянусь, наслаждаясь приятной болью в мышцах.

С тяжелым вздохом я спускаю ноги с кровати и шиплю при соприкосновении с прохладным полом. Хватая простыню, я оборачиваю ее вокруг тела, крепко запахивая уголки на груди. Встаю и делаю шаг вперед, желая найти причину своей застенчивой ухмылки, но тут же спотыкаюсь.

Глядя вниз, нахожу причину этого. Обувь Эдварда. Что она делает в этой части комнаты? Я наклоняюсь, чтобы взять ботинок и замечаю белый комок. Хмурюсь и беру его – это туалетная бумага. Фыркая от абсурдности ситуации, я почти откидываю ее в сторону, но замечаю аккуратный почерк на ее поверхности.

Доброе, Белла!

Должен сказать, в детстве я любил Золушку. Настолько, что каждую ночь умолял маму прочесть мне эту сказку, в то время как парни моего возраста уже увлекались комиксами. Я не буду говорить, когда, в конце концов, мои предпочтения изменились (так как сгорю со стыда), но могу сказать вот что: отец уже начинал беспокоиться. Я, бывало, приходил домой из школы и находил на кровати кучу выпусков «Бэтмена» или «Человека-паука». Да, папа всегда действовал прямо.

Я мигаю несколько раз. Что это?

Сегодня я поделюсь с тобой своими самыми глубокими и страшными тайнами. Поделюсь и, надеюсь, не испугаю тебя.

Охренеть.

Я расскажу тебе то, что тебе может либо понравиться, либо нет, но ты сможешь простить. Скрою то, что тебе придется осмыслить или не удастся забыть. А в качестве уважения к Золушке я начну последнюю игру с обуви.

Эдвард.

Снова моргаю. Шок. Эдвард Каллен наконец-то собирается открыться мне и признаться в том, что я пыталась узнать о нем с самого начала нашего соглашения. Я смотрю на ботинок, лежащий около моих ног, и чувствую, как губы расплываются в улыбке.

Где-то на задворках сознания я понимаю, что должна быть чертовски напугана: кто знает, в чем он признается. Это может быть маленькая и приятная правда, которой делится совершенно закрытый от меня человек. А может – большая и действительно пугающая, которая положит начало концу.

Я делаю глубокий вдох и кладу клочок бумаги на прикроватный столик. Сейчас не время для трусости. Ранее я обвинила его в том, что он пытается скрыть от меня прошлое. Повернуться к нему спиной сейчас, когда он пытается исправить это, было бы непростительно.

Я наклоняюсь и хватаю ботинок.

Посмотрим, приведет ли он меня к моему принцу.

Я, все еще завернутая в простыню, передвигаюсь по комнате в поисках новой подсказки. Глаза натыкаются на разбросанную по периметру одежду. Мою одежду. Я чувствую, как горят щеки, когда вспоминаю, что всего несколько часов назад она была сорвана с меня.

Вспышки воспоминаний о коже, вздохах, тяжелом дыхании не покидают меня. Вместе с ними – грязные словечки и безмолвные крики. Я превращаюсь в тающую лужицу, а Эдварда даже нет здесь, чтобы он мог воспользоваться этим.

С очередным вздохом я нахожу второй ботинок в дверном проходе. Практически кидаюсь к нему, словно распутная женщина, в которую он меня превратил, но закатываю глаза и заставляю себя двигаться более элегантно. Не получается – жалко.

Я беру другую записку и с жадностью читаю то, что написано.

Любопытно, не так ли?

Я краснею от его догадки. Чтоб его.

Мне тоже, сахарок.

Мне было любопытно, как отреагирует твое тело на мои ласки. Какие слова сведут тебя с ума. Что заставит тебя растаять в моих объятиях и задыхаться около моей груди.

Сегодня я знаю ответы на все эти вопросы, и, должен признаться, я мечтал узнать это очень давно. Куда дольше, чем длится этот договор. Возможно, даже с момента нашей самой первой встречи.

Эдвард.

Я задыхаюсь. Его слова свели меня с ума. Я жажду большего. И он знает это.

Тот факт, что Эдвард хотел меня более двух лет, кажется совершенно абсурдным. Как я не смогла заметить этого?

С другой стороны, глупый вопрос. Я была настолько зациклена на карьере, что, вероятно, окажись Эдвард на моем столе совершенно голым, я бы попросила его заточить карандаш своей задницей.

Тем не менее, мысль, что такой мужчина, как он, хочет женщину вроде меня, казалась совершенно странной. Однако она перестала выглядеть такой несколько дней назад, когда он разрушил все стены. Когда превратил меня в ничто, в восторгающийся и отчаянно желающий большего беспорядок.

Я хватаю ботинок и выхожу из комнаты. Я сильно хочу запечатлеть этот момент, действительно оценив этот подарок, но… Эдварда я хочу больше. Хочу всего его.

В коридоре перед лестницей лежит пара носков, свернутая в комок и ожидающая меня.

Я закусываю губу и медленно беру их. Мягкая и чистая шерсть касается ладоней, и я улыбаюсь, видя свернутую туалетную бумагу. Я чувствую себя маленькой девочкой рождественским утром. Я никогда не думала, что это возможно – он возможен.

Я осторожно разворачиваю комочек дрожащими руками.

Это я начал звать тебя Снежной королевой на работе.

Я тут же смеюсь. Вот уж не новость. Если это когда-либо и расстраивало меня, то я бы никогда не предложила ему всего. У него были причины звать меня так. Сейчас я знаю это.

Очевидно, я был не прав, и это обернулось против меня. Ты страсть и огонь. Ты обжигаешь и воспламеняешь. Я же… мотылек, летящий на свет.

Эдвард.

Я вставляю носки в ботинок и спускаюсь по лестнице, ощущая головокружение и восторг.

Джинсы. Джинсы Эдварда. Я тут же задумываюсь, есть ли вероятность, что он захочет, чтобы я была обнажена к концу этой игры? От предвкушения по телу бегут мурашки.

Быстро хватая деним, я не могу побороть желание посмотреть на них чуть дольше. Джинсы на пуговицах будут моей смертью. Охренительно. Сексуально.

Я ищу очередное послание и нахожу маленький комок в одном из передних карманов. В голове всплывают картинки бедер, на которых сидят эти джинсы, и я тут же исхожу слюной. Я знаю это тело. То, что оно может сделать со мной. Как заставляет меня чувствовать себя, когда оно прижимается ко мне. Можно ли кончить только от воспоминаний?

Когда мне было пятнадцать, моя первая серьезная девушка, Викки, изменила с моим на тот момент лучшим другом, Беном. В ту ночь я трахнул ее мать пальцем.

Я ахаю.

– Я слышу тебя даже здесь.

Я разворачиваюсь, испуганная его голосом. Он отражается эхом от стен на первом этаже.

– Эдвард, ты трахнул ее мать пальцем! – осуждающе кричу я, пытаясь разглядеть его внизу.

– Я был молод и восприимчив, – неубедительно отвечает он. Его тон дает мне понять, что даже он не убежден своим оправданием.

– Это мерзко, – дрожу я. И не оттого, что наконец слышу его голос. Хотя и от этого тоже.

– Не осуждай меня, женщина, – дразнит он, и я улыбаюсь. И что? Этот голос унес меня в страну оргазмов, так что отстаньте.

Я надолго задерживаюсь взглядом на джинсах, все еще находящихся у меня в руках, после чего отпускаю их со злой усмешкой.

Иду дальше по лестнице. К черной ткани, приманивающей меня. Футболка.

Я опускаюсь на нижнюю ступеньку и тянусь за скомканной бумажкой, предварительно оглядывая пространство на присутствие Эдварда. Ничего. Я хочу поднять футболку и понюхать ее, но не знаю, где он находится. Будет слишком неловко, если он увидит, как я делаю это.

Надеюсь, сейчас ты сидишь. Пожалуйста, не злись.

Вот и оно…

Я ненавижу морковный торт. Действительно, терпеть не могу. Очень сильно.

– Ты, на хер, издеваешься? – рычу я. Да, очевидно, я могу это делать.

Рядом раздается нервный смешок.

Я готова сказать что-то очень грубое, когда вижу следующее предложение.

Глазурь – это худшая часть.

– Ты мертв для меня, Каллен! – во всю мощь своих легких кричу я, готовая тут же вскочить и найти его.

– Дочитай до конца, пожалуйста, – громко смеется он.

Я прикусываю язык и заставляю себя промолчать. Не могу поверить, что он слизал с меня ту глазурь, ненавидя ее. Не уверена, стоит мне быть смущенной или восхищенной тем, что он сделал это не поморщившись.

А, вообще, если я помню правильно, а я помню, так как воспроизводила в памяти все те звуки, которые он издавал, то ему было вовсе не неприятно. Осознание, что он настолько хороший актер, скручивает живот в узел, и после этого я совсем не уверена, хочу ли читать дальше.

Я вновь смотрю на бумагу, думая о том, как поступить. Остановлюсь ли я на этом?

– Пожалуйста, дочитай, – сейчас в его голосе слышится нежность, отчего сердце непроизвольно ускоряет свой ритм.

Я наполовину рычу, наполовину вздыхаю и решаю просто покончить с этим.

То утро в кухне поменяло все. Срань господня, это действительно все изменило. Глазурь и ты, Белла, это мой новый криптонит.

Ну… когда он пишет так… Я чувствую, как мои намерения испаряются – так происходит всегда, когда дело касается Эдварда.

Я, вероятно, никогда больше не прикоснусь к морковному торту. Но если преподнести его на тарелке по имени Белла, то я буду есть его каждый день на завтрак и дважды по воскресеньям.

Эдвард.

Я вся краснею. Если криптонит Эдварда – глазурь, то мой – его слова. Чтоб его.

Я усмехаюсь как идиотка, подхватывая футболку, и встаю на дрожащих ногах. Кого волнует, что он ненавидит этот торт, правильно?

Со своего места я вижу маленький кусок ткани, висящий на кресле в гостиной.

Нижнее белье Эдварда.

Я сглатываю и направляюсь к нему. Но стоит мне подойти, как я тут же замираю, полностью поглощенная этим предметом гардероба.

– Оно не кусается, – смеется он, отчего я подпрыгиваю.

– Заткнись. Ты разрушаешь момент, – хмурюсь я, но губы все равно расплываются в улыбке. Я оглядываюсь, но не вижу его. – Где ты?

Он не отвечает.

Я пыхчу, притворяясь раздраженной, но в глубине души обожаю все это. Доставая туалетную бумагу из складок боксеров, я позволяю руке задержаться на ткани чуть дольше положенного, после чего разворачиваю записку.

Это самая трудная часть. Сядь, Белла.

Я с трудом сглатываю и делаю, как сказано. Тут текста значительно больше, чем на других клочках. Плохое предчувствие бьет по мне, когда я сажусь на ноги и начинаю читать.

Даже не знаю, как мне начать. Думаю, сперва следует извиниться. Мне бы хотелось иметь шанс не делиться с тобой всем этим, но если с этого момента мы собираемся быть честными друг с другом, то это придется сделать.

Ты вчера правильно предположила: да, я собирался преподать тебе урок. Попрошу заметить: тут написано в ПРОШЕДШЕМ времени.

Я убедил тебя пойти на свадьбу к Джейкобу, чтобы проучить тебя там.

Кажется, будто весь воздух исчезает из комнаты в одно мгновение. Легкие в груди отказываются работать. Подбородок дрожит, когда слезы начинают течь по щекам. Из рук падает вся собранная с пола одежда. Она смотрит на меня с осуждением и заставляет чувствовать себя дешевкой.

Я жду, что Эдвард как-то отзовется, заставит меня продолжить, но во всем доме не слышно и звука. Эта жуткая тишина пугает.

Я поднимаю руку со все еще сжатой пальцами бумагой, так как я заслуживаю правды. Вчера я молила об этом. Нравится она мне или нет, но это единственный способ двинуться дальше – с Эдвардом или без него.

Не знаю, что бы я сделал.

Это звучит как отговорка, но я продолжаю.

Я не пытаюсь как-то выкарабкаться из своей лжи. Я, правда, все еще не решил.

Можно было разлить красное вино на твое платье.

Или рассказать твоим родителям о нашем договоре в тот момент, когда достаточно гостей смогли бы это услышать, а потом и передать всем остальным.

Или мог бы крикнуть на всю вечеринку, что ты наняла меня, будучи все еще влюбленной в Джейкоба, и поэтому ты дикая лгунья.

Возможно, я бы сделал все это вместе.

Я стираю слезы с щек, на секунду думая о том, стоит ли мне отсморкаться в эту бумагу.

Но я не сделаю. Никогда.

Прости.

Эдвард.

Я перевожу взгляд на боксеры, все еще лежащие на подлокотнике кресла.

Честно ли злиться на то, что не было сделано?

Больно ли мне от планов, которые он придумывал?

Устала ли я чувствовать себя преданной и неуверенной?

И снова я чувствую себя как идиотка. Но честно ли это, ведь я сама, может быть, лицемерная сука? Не я ли придумывала и продумывала наравне с ним, ведя себя, как чертова королева?

Я поднимаю руку с бумагой, зажатой между пальцами, и кидаю комок на боксеры. Откуда-то идет едва слышное ворчание, и я усмехаюсь.

Да, я зла. Да, мне больно. Да, я устала чувствовать себя преданной и неуверенной.

Но, опять-таки, кого я пытаюсь обмануть? Я не знала ничего из этого прошлой ночью, кроме того, что он хотел унизить меня. Тем не менее я не остановилась. Я простила его, ничего не зная, когда позволила взять себя.

А если быть откровенно честной сейчас, то я все еще хочу, чтобы он взял меня. Всю меня. А я хочу получить его. Всего.

Я делаю глубокий вдох и хватаю всю одежду, лежащую на полу. Вешаю боксеры на мизинец и иду в сторону, откуда раньше послышался голос.

Кухня. Я тут же вижу его, обнаженного, скрестившего ноги в лодыжках и сложившего на груди руки.

Уголок моих губ изгибается в кривой улыбке, совпадающей с его, пока сердце неистово бьется в груди. Он – самый надменный и прекрасный из всех, кого я только видела.

Сфокусироваться на его взгляде – это, наверное, самое трудное, что я делала за всю свою жизнь. Бледное красивое тело и его мужское достоинство сводят меня с ума.

Когда я наконец поднимаю на него глаза, искренность в них вынуждает меня задохнуться. Несколько долгих моментов мы стоим, просто глядя друг на друга. Страстно. Без всяких умыслов.

Он в конце концов говорит, и я покрываюсь гусиной кожей. Ненормально то, что этот мужчина может сотворить с моим телом. Чтоб его.

– Готова шагнуть вперед, малышка?

Я улыбаюсь и подмигиваю. Он смеется себе под нос.

– Иди сюда, – и я иду. Под шум падающей простыни и одежды я оказываюсь у него в руках – прямо там, где и должна быть.



– Пойдем со мной, – его голос – теплый мед, скользящий по коже, пока он омывает меня дыханием.

Я слабо качаю головой и медленно провожу пальцами по основанию его шеи, наслаждаясь приятной гладкостью.

– Я обещала Элис, что зайду к ней, – звучит совсем неубедительно, но это правда.

Мы стоим на ступеньках, ведущих в здание, где находится мой дом. Я располагаюсь выше Эдварда, что дает мне возможность смотреть ему прямо в глаза. Локти лежат у него на плечах, и я неспешно вожу пальцами по его голове.

Он дергает меня за петли для ремня, место, куда он положил свои руки с того момента, как мы вылезли из машины. Я позволяю ему сделать это: мне тоже хочется быть ближе к нему.

– Ты объяснила Аро, что мы завтра вернемся в офис? – снова спрашивает он. У меня начинает складываться впечатление, что он нарочно тянет время. Я не возражаю. Не хочу с ним расставаться.

– Да, – отвечаю я с напускным раздражением. – Я сказала, что мы будем работать сегодня вне офиса. Другое окружение и все такое.

– И все еще врешь? – я вижу веселье в его глазах, когда он пристально смотрит на меня. Этот момент настолько интимный и нежный, что я покрываюсь мурашками. Эдвард снова дергает за петли джинсов, и мои бедра касаются его – восхитительно.

– А как ты хотел, чтобы я сказала? – с придыханием спрашиваю я, с уверенностью смотря ему в глаза, несмотря на то, что должна быть смущена.

Он расплывается в улыбке и медленно целует меня в уголок рта. Внутри все сжимается. Это так отличается от того, что было раньше. Стоять здесь ни с кем иным, как с Эдвардом Калленом, кажется просто безумием.

Прежде чем я позволяю себе задуматься об абсурдности этого момента, я чуть поворачиваю голову и скольжу языком между его губ.

– М-м-м, – мурчит Эдвард, прижимая меня еще ближе к себе и лаская своим языком мой. – Нам надо остановиться, – недовольно бурчит он, но остается на месте.

– Зачем? – сердито спрашиваю я, вновь целуя его.

Да, он точно превратил меня в настоящую девушку, ту, которая сходит с ума и безумно жаждет его рот и нежный язык.

Эдвард отстраняется и смеется над моим выражением лица.

– Будет неловко заработать стояк в данный момент.

Эти слова возбуждают меня. Люблю то, что он теряет контроль. Из-за меня.

Я отвожу руки от его шеи и обвиваю их вокруг талии, а затем вминаю его в себя, параллельно с этим опуская руки ему на задницу и сжимая эту часть тела. От удивления его бровь взлетает почти до волос.

– Более неловко, чем это? – интересуюсь я, постукивая по той одежде, которая на нем есть.

– Особенно поэтому, – кряхтит он, слегка краснея. Я хочу присосаться к нему.

Для закрепления эффекта я очерчиваю ладонями его очаровательный зад, нежно царапая кожу ногтями.

– Бля, – в смехе задыхается он и делает шаг назад, разрывая любой физической контакт. Я лишь ухмыляюсь в ответ.

– Какая ты храбрая, – шутит он.

Я отмахиваюсь и хихикаю, когда ловлю шокированный взгляд пожилой леди, проходящей мимо, она пожирает его глазами.

– Люди смотрят? – с застенчивой улыбкой спрашивает Эдвард, когда видит, что я отвлекаюсь.

– Не могу сказать, что виню их, – подмигиваю я ему.

– Хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь, Белла? – я открываю рот и вся дрожу. Старушка рядом с нами в шоке.

– Нет, – удается пробормотать мне.

– Тогда прекрати подмигивать. Ты не даешь мне уйти, – с коварной усмешкой предупреждает он. Теперь наступает мой черед краснеть, и, поверьте, я делаю это усердно: румянец захватывает все тело.

– То была твоя идея, – напоминаю я, указывая ему на ноги, как только оправляюсь от последней реплики.

– Знай я, что ты не простишь меня за сделанное мной с матерью Викки, то положил бы бумажку с признанием в хренов носок, – скисает Эдвард, и я захожусь от смеха.

Я пытаюсь взять себя в руки, но он выглядит настолько нелепо, что у меня выходит это не сразу. Как только я вытираю выступившие слезы, то вижу, что он смотрит на меня с кривоватой улыбкой.

– Закончила? – приподняв бровь, спрашивает он.

Я киваю, пытаясь побороть новую волну смеха.

– Мне надо идти, – вздыхает он и хватает меня за руку. Я спускаюсь на ступеньку ниже и позволяю ему обнять меня. От этой близости весь смех замирает в груди.

– Пока, – шепчет Эдвард. Один. Два. Три нежных поцелуя – и он отстраняется.

– Пока, – вздыхаю я, наблюдая, как он уходит.

Я без стыда исследую взглядом его тело. Черная футболка, такого же цвета носки, конверсы и черные боксеры. Никаких джинсов. Только бесконечные спортивные ноги. Стоит мне посмотреть на его задницу – и я дрожу.

– Прекрати глазеть, – через плечо усмехается он. Я отвожу глаза как раз в тот момент, когда он оборачивается и подмигивает.

– Хочешь, чтобы я трахнула тебя прямо здесь? – кричу я ему вслед, вероятно, слишком громко, потому что та старая дама, которая как минимум прошла еще один дом, разворачивается и вскидывает руки в воздух, а потом спешит дальше, очевидно, чувствуя отвращение.

Я отрываю от нее взгляд и успеваю увидеть, как Эдвард открывает дверь машины.

– А ты предлагаешь? – в ответ кричит он.

– Если ты продолжишь подмигивать, то да, – храбро бросаю я, чувствуя себя куда менее уверенной, чем пытаюсь казаться.

– Так подойди и возьми, – он раскрывает руки, зовя меня.

Я вздергиваю голову и щурюсь.

– У тебя много стирки, – ухмыляюсь я.

– Трусиха.

– Озабоченный придурок.

Он искренне смеется, качая головой, и исчезает в машине, а уже через несколько секунд – и со стоянки.



– Я в восторге оттого, что он сделал это, – мечтательно вздыхает Элис, пока я пересказываю события прошлой ночи и сегодняшнего утра. Без интимных подробностей, конечно же.

Прямо сейчас мы обсуждаем записки только так, как могут женщины – во всех деталях.

Я киваю, делая глоток. Прежде чем начался весь спектакль с Эдвардом, я любила сидеть в этом маленьком кафе, где мы с Элис расположились прямо сейчас.

– Да плюс то, что он согласился себя так унизить… – замолкает она, имея в виду его прикид, который был полностью выбран мной, а, точнее, отсутствие штанов во время обратной поездки в Сиэтл.

– Думаю, он не чувствовал себя униженным, а, скорее, наслаждался моим дискомфортом, – смеюсь я и допиваю остатки чая. – Этот мужчина весьма уверен.

– Кажется, на это у него есть все причины, – со знающей улыбкой подмигивает Элис.

Я краснею и опускаю взгляд. Мне всегда было непросто обсуждать свою сексуальную жизнь с кем бы то ни было. Даже с Элис. Но опять же, у меня едва ли она была. В лучшем случае было неловко и приятно.

– Вау, – открывает она рот. – Настолько хорош, хах?

– Достаточно, – бормочу я, пытаясь скрыть улыбку.

В сумке пищит мой телефон, и я почти вздыхаю от облегчения: можно закончить разговор.

«Возвращайся ко мне, малышка».

Приятная дрожь бежит вверх по спине.

«Такой требовательный…»

– Эдвард? – понимающе спрашивает Элис.

Я киваю и прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать свой словесный понос. Он имеет надо мной огромную власть. Сначала румянец, потом хихиканье, теперь это. Чтоб его.

«Я был бы требовательным, попроси тебя прийти ко мне… что я и сделаю… скоро...»

Я чувствую, как краснею, и тут же пытаюсь спрятаться за каскадом волос. Элис тем не менее замечает. (Прим. переводчика: сленг come = приходить = кончать)

– Точно секстинг! – хихикает она с пониманием. – Твое лицо выдает тебя.

– Ну-ка, – неодобрительно цыкаю я, но понимаю, что тоже смеюсь. Я показываю ей сообщения Эдварда и смеюсь еще громче, когда вижу, что она начинает смущаться.

– Охренеть, – скромно бормочет она, смотря перед собой. – Сегодня нас с Джаспером ждет разговор.

– Что мне ответить? – я решаю не обращать внимания на ее последнюю фразу. Сегодня в доме Уитлоков будет весело.

– Скажи, что ты уже едешь, – почти кричит она от восторга.

– Нет же, клуша, – я выпадаю в осадок от удивления. – Я хочу поиграть с ним немного.

– Я думала, все ваши игры закончились? – неодобряюще хмурится Элис.

– Так и есть, – защищаюсь я. – Но это лишь шутка. Ничего такого.

Она молчит. Сразу видно: она не игрок.

«Я занята».

Я хочу показать ей свой ответ, когда приходит новое сообщение. Жаждущий засранец.

«Где ты?»

Тело наполняется радостью и раздражением – совсем немного. Не уверена, куда заведет этот разговор. Мне нравится требовательный Эдвард, но ведь есть же границы.

«С Элис. Ты знаешь это…»

Все желание быть игривой медленно сходит на нет. Я хмурюсь.

«Избавься от нее».

И теперь я зла.

– Упс, – с боязнью комментирует Элис. – Что-то не так?

– Ничего серьезного, – безразлично бросаю я. Не хочу делать из этого большую проблему. Для меня совсем не новость, что я с трудом подчиняюсь приказам. А желание уйти от своей лучшей подруги ради хорошего траха мне незнакомо.

«Нет. Это грубо, Эдвард. Прекрати быть задницей».

«Ты злишься? Серьезно?»

Я почти чувствую его злобу и прикусываю губу.

«Раздражена».

«Что равняется злости, когда речь идет о тебе».

И вот сейчас я прихожу в ярость. Частично потому, что он прав. Частично оттого, что у него хватает смелости тыкнуть меня в мое же дерьмо.

«Отъебись».

Я сглатываю горечь, застрявшую в горле, и убираю телефон в сумку. Пошел он.

– Все нормально?

– Да, – чуть улыбаюсь я, пытаясь успокоиться. Я не позволю Эдварду испортить свое время с Элис.

Мобильный издает один сигнал за другим, но я игнорирую его.

Элис замечает это, но не подает виду и вместо этого рассказывает про ремонт в их новом доме.

– Итак, – спустя какое-то время говорит она. – Что происходит?

– В смысле? – не понимаю я, съедая очередной кусочек пирога с орехом пекан.

– У вас с Эдвардом, – она чуть пожимает плечами, пытаясь улучшить настроение. – Вы теперь встречаетесь? Просто спите друг с другом? В чем суть?

Я размышляю над этим несколько секунд и понимаю, что абсолютно не знаю, как можно ответить. А после тех сообщений, вообще, сомневаюсь, что стоит об этом думать.

– Без понятия, – признаюсь я, ничего не утаивая. – Мы едва доверяем друг другу. Нам предстоит во многом разобраться, прежде чем мы поймем это.

– Значит, вы просто плывете по течению? – удивленно спрашивает Элис.

– Да, – киваю я. – Очевидно, так.

– Вау, Белла Свон, – от души смеется она, – как современно, надо же.

– Заткнись, – фыркаю я.

Мне понятен ее шок. Еще месяц назад я бы ни за что не согласилась на похожие отношения. Я не теряю контроль – никогда. Это совсем непохоже на меня: не знать, что произойдет дальше. Эдвард, без сомнения, изменил меня. Когда не вел себя как мудак, естественно.

Мы болтаем еще несколько часов, смеясь и сплетничая, как всегда. Когда начинает смеркаться, мы платим по счету и собираемся. Подходя к двери, я натягиваю пальто и выхожу на улицу вслед за Элис.

Когда она резко замирает, я почти врезаюсь в нее.

– Охренеть, – выдыхает она.

– Что? – она указывает пальцем вправо, и, удивленная, я смотрю в ту же сторону.

Там, стоя в той же позиции, что и утром, находится Эдвард, одетый в чуть большее количество одежды. Он опирается на незнакомую машину. Рубашка закатана до рукавов, пальцы исчезают в карманах джинсов, ноги скрещены в лодыжках.

Когда я смотрю ему в глаза, все во рту пересыхает. Сила его взгляда ощутима даже на таком расстоянии. На его лице нет никакого дружелюбия. Скорее… угрюмость? Кажется, будто он сдирает с моего тела каждый предмет гардероба.

Охренеть – это уж точно.

– Ну… я… – запинается Элис возле меня. – Думаю, я просто… – она неловко указывает на свою машину в противоположную от Эдварда сторону.

– Как он?.. – кажется, Эдвард способен разом свести с ума двух женщин.

– Джаспер, – вздыхает Элис и сжимает мою ладонь, прежде чем развернуться. – Позже поговорим.

Я киваю, не отрывая от Эдварда глаз – не могу этого сделать.

– Сегодня нас с Джаспером точно ждет разговор, – доносится до меня бормотание уходящей вдаль Элис.

– Пока, Элис, – кричит Эдвард ей вслед. Я едва слышу ее ответ сквозь шумящую в ушах кровь.

Эдвард усмехается, окидывая взглядом мое тело, а затем смотрит мне в глаза с еще большим голодом. Он вынимает руки из карманов и, сгибая их, манит меня к себе. Очешуительно сексуально.

Я не двигаюсь, потому что… кхм… дрожащие ноги отказываются нести меня вперед.

– Что ты здесь делаешь, Эдвард? – я раздраженно опускаю руки на бедра. Я не в восторге оттого, что он каким-то образом нашел меня. Такой контроль? Неприемлемо.

Его усмешка становится шире, когда он видит мою реакцию, и, прежде чем у меня появляется шанс что-то придумать, он отталкивается от машины. Его один шаг вперед – мой назад. Наша стандартная игра в «кошки-мышки». Я хочу быть напугана огнем в его глазах, но в то же время мне хочется бежать навстречу ему.

Его очередной шаг вперед, а мой назад – и я упираюсь в дверь кофейни, начиная паниковать.

– Остановись, – резко говорю я, отводя руки за спину, чтобы обрести равновесие.

Сексуальный рот Эдварда изгибается еще сильнее, когда он понимает мои намерения. Больше не медля, я поворачиваюсь, желая сбежать, надеясь, что он поймает меня, и молясь, чтобы он не сделал этого.

– Белла, – слышу я его рык. Затем он разворачивает меня к себе лицом, а к двери спиной.

– Что ты?.. – возмущаюсь я, но в то же мгновение его голодные губы с отчаянием нападают на мои.

Шок длится лишь секунду, после чего я поднимаю руки и обнимаю его за талию, открывая рот шире. Мне хочется злиться. Я знаю, что должна делать это. Но у меня нет сил сопротивляться ему.

Целовал ли он вас когда-нибудь? Ласкал ли своим языком? Нет? Тогда заткнитесь.

Эдвард отвечает со стоном и скользит языком мне в рот. Он прижимает меня крепче к двери, придерживая мою голову одной рукой и наклоняя ее в правую сторону. Другая рука – на моем локте.

Никогда я не смогу отказать этому мужчине.

Я ощущаю этот поцелуй вплоть до кончиков пальцев ног. Пальцы сминают его рубашку и наконец-то скользят под нее, касаясь гладких и твердых мышц. Как можно описать эту необъятную жажду, возникающую всякий раз, когда я касаюсь его кожи?

Я растворяюсь в его запахе, наслаждаюсь им самим и совсем не думаю ни о чем и ни о ком вокруг нас. До того момента, пока не слышу, как кто-то кашляет.

Тут же замерев, я прерываю поцелуй и спокойно поворачиваю голову в сторону этого звука. Часто-часто мигаю, отмечая, что Эдвард смотрит вместе со мной на лицо пожилой женщины. Той самой, которая видела нас ранее около моего дома.

Ее губы сжаты, а между бровей будто бы вырезана глубокая морщинка.

Щеки тут же начинают гореть, когда я отхожу в сторону, уводя Эдварда за собой, чтобы освободить ей вход в кофейню. Она смотрит на нас в последний раз, цокает языком и исчезает в дверях.

Я опускаю голову на плечо Эдварду, смущенная, и хихикаю, пока не начинают болеть бока.

Бедная бабуля, наверное, думает, что мы извращенцы-маньяки.

– Ты знаешь ее? – в замешательстве спрашивает Эдвард.

– Нет, – качаю я головой, прежде чем отстраняюсь и смотрю на него.

Он улыбается в тридцать два зуба, милый и счастливый. Я хочу укутаться в его сексуальности и понежиться в этом тепле.

– Прости, что вел себя как мудак, – извиняется он спустя мгновение, касаясь пальцами моих рук и начиная водить по ним вверх и вниз.

– Хочешь поговорить об этом? – мягко спрашиваю я, пытаясь сдержать внутреннюю сучку.

– Может, попозже? – застенчиво предлагает он.

– Ладно, – уступаю я. – Просто знай, как я не люблю, когда мне говорят, что делать.

– Вот так новость, – шутит Эдвард.

– Я могу снова сказать тебе, чтобы ты отъебался, – предупреждаю я.

Это вызывает у Эдварда смех, и я улыбаюсь в ответ.

– Лучше скажи мне выебать тебя – и тогда я послушаюсь, – шепчет он, обхватывая мое лицо. Нежно откидывает волосы назад и опускает ладони на шею, вырисовывая на ней круги большими пальцами.

– Хочешь прокатиться со мной? – так же тихо спрашивает он, смотря на мои губы. Сердце начинает учащенно стучать.

– Конечно, – слабо улыбаюсь я, пытаясь взять себя в руки.

Не медля ни секунды, он разворачивается и присаживается в полуприсед.

– Что ты делаешь? – посмеиваясь над нелепой позой, удивляюсь я.

– Готовлюсь прокатить тебя, – отвечает он так, будто это самая логичная вещь в мире.

– Ты пришел сюда?

– Оглянись, Белла, – смеется он, все так же оставаясь в своей позе. – Тут до моего дома рукой подать.

– Ох, – выдыхаю я и без предупреждения запрыгиваю ему на спину.

– Блин, – веселится Эдвард, немного нагибаясь вперед. Он выпрямляется и хватает меня за попу, чтобы удержать на себе.

– Знаешь, меня можно обхватить и под колени, – хмыкаю я.

– А в чем же веселье? – смеется он и начинает двигаться к своей квартире, без труда везя меня на спине. Я крепко обнимаю его за шею, наслаждаясь твердостью его тела рядом со своим.

– Итак, – шепчу я, касаясь языком его кожи и наслаждаясь тем, как увеличивается его пульс под моими ласками, – чем мы займемся?

– Ну, – не колеблется он, – ты снова можешь прокатиться на жеребце.

– У твоей пошлости нет границ? – хихикаю я, желая сжать ноги, чтобы уменьшить приятную боль, которую вызывают его слова.

– Очевидно, нет, – пожимает плечами он, отчего я подпрыгиваю.

– Ну тогда, – мурчу я, пробегаясь руками по рубашке, покрывающей грудь, и останавливаюсь, чтобы ущипнуть его за соски, – шевели копытами.