Глава 15. Поиграй для меня

Пусть мне это и не нравилось, стоило согласиться, что Элис оказалась права – хотя об этом коротышка никогда не узнает. Если я собираюсь встречаться с Эдвардом, то мне потребуется не только рабочая одежда. Я рада, что она уговорила меня приобрести несколько веселых вещей и вечерних нарядов. Разумеется, я понятия не имела, что надеть на свидание сегодня вечером. Мне на самом деле был нужен совет подруги. Интересно, чем сегодня ближе к вечеру занята Элис...
Звонок, сообщивший об окончании последнего урока, вырвал меня из мыслей об Эдварде, Элис и нарядах.
– Не забудьте, в понедельник вы должны сдать мне эссе! – громко сказала я, когда ученики понеслись из класса, радуясь грядущим выходным.
Я вздохнула и села за письменный стол, принявшись за работу. Очень хотелось убраться отсюда к трем. На этой неделе Майк Ньютон не забывал каждый день заходить ко мне в кабинет, как только я собиралась уйти. Он по полчаса мучал меня заунывными разговорами, пока я старалась мягко намекнуть, что тороплюсь. Но в эту пятницу я определенно решила избежать общения с ним. А это значит, у меня осталось меньше часа, чтобы все закончить.
Завершив работу, я посмотрела на часы. Они показывали три с небольшим. Я схватила стопку тетрадей, которые надлежало проверить, и сунула их в сумку. Выключив свет, выбежала из кабинета. Короткая дорога к машине проходила мимо класса Майка, но, чтобы нечаянно с ним не встретиться, я решила сделать крюк. Стук каблуков эхом отдавался в коридоре, поэтому, чтобы наверняка скрыться, идти пришлось очень быстро. Завернув за угол, я услышала в оставшемся за спиной коридоре, скрип стула. Не оглядываясь, поспешила к машине, смеясь над своим поступком.
Домой я ехала с легким сердцем, зная, что через несколько часов увижусь с Эдвардом. У подъездной дорожки я увидела желтый «Порше». На качелях сидела раздраженная Элис. Рядом лежала большая черная сумка. Припарковавшись, я помахала, но в ответ она только нахмурилась.
Выйдя из машины, я попыталась ей улыбнуться, но, кажется, моя улыбка больше походила на гримасу.
– Элис! – осторожно произнесла я, приблизившись. – Что не так?
– Ты ехала домой ужасно долго! – резко ответила она. – Я сидела на жаре… – Элис посмотрела на несуществующие наручные часы, – целых пятнадцать минут! – Скрестив руки на груди, она сердилась, словно маленький ребенок.
– А мы должны были встретиться? Не помню, чтобы ты обещала приехать. – Я пребывала в замешательстве. Неужели мы договорились о встрече на тот же самый вечер, что и с Эдвардом?
Элис закатила глаза и взяла черную сумку.
– Белла, потому что ты поздно приехала домой, у нас осталось всего лишь два часа, чтобы подготовить тебя к свиданию. – Она выхватила у меня ключи, открыла дверь и затолкала меня в дом.
– Элис, ты о чем?
Я все еще не понимала, что она здесь делает. Я взрослая женщина и умею самостоятельно одеваться, зачем мне помощь? И тут вспомнила, что утром хотела спросить ее мнения, что лучше надеть. Но откуда она узнала?
– Сегодня у тебя свидание с Эдвардом, правильно? – Я согласно кивнула. – Пошевеливайся!
В голосе прозвучало раздражение. Она схватила меня за руку и потащила в спальню. Это заставило меня снова вспомнить о том, какая она сильная.
– Прими душ, а я пока подберу, что надеть. – Она запихнула меня в ванную, захлопнув дверь, я даже не успела пикнуть.
На какой-то момент я застыла, пытаясь выяснить, во что вляпалась, но Элис постучала в дверь: – Не слышу воду!
– Кстати, я никуда не опоздала! – огрызнулась я, решив играть по ее же правилам.
– В душ и немедленно! – прокричала подруга.
Вздохнув, я включила душ. И решила, что проще согласиться с ее требованиями, чем противостоять неизбежному.
Через пятнадцать минут я уже сидела в банном халате напротив зеркала, наблюдая, как Элис колдует над моими волосами. Ее черная сумка была набита продуктами для ухода за волосами, косметикой и другими орудиями пыток.
– Неужели все это нужно? – спросила я, указав на сумку, раздраженная тем, что она даже не поинтересовалась, чего хочу я.
Я искренне надеялась, что она не собирается использовать все это на мне.
– И как ты узнала, что у меня свидание?
Со дня прогулки по магазинам мы с Элис не общались.
– Да, без этого никак! – ответила она будничным тоном.
После того как я приняла душ, ее настроение значительно улучшилось. Теперь мне пришлось терпеть чрезмерно активную коротышку, которая изо всех сил тянула меня за волосы.
– У меня появилось такое чувство, что сегодня тебе потребуется моя помощь, поэтому я освободила остаток дня для тебя. Эдвард рассказал о свидании Эммету, Эммет поделился с Роуз, а она со мной. Так я и узнала.
– Бесподобно! Уверена, Роуз теперь без ума от счастья, – с сарказмом пробормотала я, недовольная тем, что Розали в курсе, как развиваются наши с Эдвардом отношения. Последний раз я ее видела на бейсболе. Нам удалось почти не общаться друг с другом, и я старалась держаться от нее подальше. Если мы с Эдвардом продолжим встречаться, то в будущем общения с Роуз станет невозможно избежать.
Услышав мое замечание, Элис фыркнула.
– Эх, знаешь, дай ей время. Она свыкнется с мыслью и примет тебя.
Интересно, как долго придется ждать? И даже если Роуз свыкнется, еще не значит, что я ей понравлюсь. На самом деле, я уверена, что рассчитывать можно только на то, что она будет меня терпеть. Выдохнув, я обратила внимание на Элис, которая уже заканчивала прическу. Должна отметить, малышка знала, что делает. Волосы, собранные в хвост и подзавитые, ниспадали на спину крупными локонами и смотрелись прекрасно. Несколько свободных завитков обрамляли лицо.
Элис начала доставать косметику, я запротестовала.
– Не хочу яркий макияж.
Живя с Джеймсом, я была обязана носить больше косметики, чем мне было комфортно. Сейчас, когда у меня появился выбор, я не хотела сильно краситься. В принципе, я была совсем не против макияжа, просто не видела смысла каждый день целиком себя зарисовывать.
– Белла, доверяй мне хоть немного, – проворчала Элис с обидой. – Я всего лишь хотела подчеркнуть твою естественную красоту. У тебя отличная кожа, поэтому нужно только акцентировать наиболее привлекательные черты лица.
Услышав про естественную красоту, я закатила глаза. В цвете кожи тоже ничего примечательного, кроме излишней бледности не видела. Однако Элис пропустила мои чудачества мимо ушей и продолжила колдовать. Пару минут спустя она отошла, давая мне полностью себя рассмотреть. Меня поразило, насколько хорошо я выглядела. Ей удалось сделать именно то, что я хотела, даже не зная моих пожеланий. Губы и глаза выглядели замечательно без тонны краски.
– А теперь пошли одеваться. Через несколько минут придет Эдвард.
Мы прошли из ванной в спальню. Я только и успевала за Элис. Она пробубнила что-то об отсутствии у Эдварда дизайнерских способностей. Я беззвучно рассмеялась, подумав, что Эсме, наверное, сказала бы то же самое.
– Надень вот это, – приказала Элис, подавая мне фиолетовый наряд с черным кружевным бюстгальтером и колготками. – Я вскинула брови, сообразив, что она выбрала мое нижнее белье.
– Как говорят, под одеждой тоже нужно чувствовать себя сексуальной.
Элис зашла в ванную собрать свои вещи и дать мне переодеться без лишних глаз. Я сняла банный халат и надела вещи, которые она для меня приготовила. Шелковое фиолетовое платье без рукавов с тонкими бретельками было одной из любимых покупок, сделанных в прошлую субботу. Круглый вырез сопровождали симпатичные складки, украшающие лиф. Талия была завышенной и подчёркнутой поясом под линией груди. Далее спускались складки, делавшие юбку, доходящую до колен, объемной. Она шелестела, когда я двигалась.
– Готова! – позвала я Элис и, взяв вечернюю сумочку, стала искать телефон и ключи.
Вернулась в комнату, чтобы получить одобрение, но подруги нигде не было.
– Элис! – удивленно прокричала я.
– Да тут я! – она вылезла из шкафа с туфлями на высоком каблуке. Их она навязала мне на прошлой неделе.
Мы спорили целых десять минут, пока она уговаривала меня купить эти туфли на шпильках и без задника. Я старалась ей объяснить, что иногда бываю очень неуклюжей, и это может быть опасно. Разумеется, я уже не такая неповоротливая, как в детстве, однако естественную грацию так и не приобрела. Я тяжело простонала, услышав, что цвет этих туфель прекрасно гармонирует с коктейльным платьем, а каблуки всего лишь три с половиной дюйма высотой. Иронично усмехнувшись, я сообщила, что половина дюйма не спасет меня от врождённой неуклюжести. Однако когда Элис упомянула, что они называются «Ослепительные сандалии», а значит с их помощью я смогу ослепить Эдварда, я выхватила их у нее из рук и помчалась на кассу.
– А где твоя одежда? Почти все, что у тебя в шкафу куплено на прошлой неделе, – недоверчиво осведомилась Элис.
Я забыла, что в шкафу висело недостаточно одежды для обычной женщины. Все пришлось оставить у Джеймса, чтобы не вызывать лишних подозрений. За последние три месяца путешествий, я приобрела только простую одежду, основывая свой выбор не на моде, а на комфорте. Я почувствовала панику, осознав, что нужно немедленно придумать ответ, который прозвучит реалистично и не вызовет кучу вопросов. Разумеется, я не могла сказать Элис правду. Если кто-то и заслуживал откровенности, так это Эдвард, но пока я не была к этому готова. Поэтому я сделала то, что делала в последнее время, чтобы скрыть тайну. Соврала.
– Всю одежду я потеряла во время пожара, который случился в квартире пару месяцев назад. Теперь восстанавливаю гардероб. – Оставалось надеяться, что Элис не заметит дрожь в голосе.
Но она отреагировала очень неожиданно. Я думала, что меня завалят вопросами. Однако она запрыгала, словно ребенок, хлопая в ладоши, и пронзительно провизжала:
– Ура-а-а! Нам предстоит много ходить по магазинам!
Я простонала, но Элис не обратила на это внимания. Она достала из сумочки листок бумаги и ручку и начала составлять список вещей, которые, как она считала, необходимо купить.
Наблюдая за восторженностью Элис, я настолько отключилась от мира, что звонок в дверь заставил меня подпрыгнуть. Не успела я отреагировать, как Элис пулей вылетела из комнаты, и пока я заворачивала за угол коридора, уже впустила гостя. Я взяла серебряную сумочку и осторожно пошла к двери, боясь подвернуться на каблуках. Когда я подошла к порогу, меня встретил красавец с изогнутой улыбкой. Он выглядел прекрасно в синем пиджаке с голубой рубашкой и галстуком в тон. Кожаные ботинки черного цвета завершали безупречный вид.
Не успела я раскрыть рот, как Элис воскликнула: – Вот это да, Эдвард! Ты неплохо привел себя в порядок.
В ответ он хохотнул и попытался взъерошить ее волосы, пока она выходила на улицу. Потом он посмотрел на меня горящими глазами, изучая наряд.
– Ничего себе! – тихо воскликнул он, не сводя с меня пристального взгляда. – Белла, ты выглядишь бесподобно. – Я почувствовала, как зарделись щеки, и опустила голову.
– Да ты и сам красив.
– Э… ладно, – сказала Элис, растягивая слоги. – Мое дело сделано, значит, я пойду.
– Спасибо! – Я обняла подругу, и она ушла.
– Пока! – Улыбнулся Эдвард.
– Желаю вам приятно провести время, – прокричала Элис, залезая в машину.
Эдвард подошел ближе и обнял меня за талию.
– Я скучал по тебе, – признался он, смотря в глаза.
Я вдохнула его пьянящий, окутавший меня, аромат.
– И я по тебе скучала.
Эдвард наклонил голову и нежно поцеловал, подарив неизмеримое счастье. Оно было настолько сильным, что почти причиняло боль.
– Ты как, готова? – спросил он, когда мы расцепили объятия.
Я кивнула и захлопнула дверь. Идя к серебряному «Вольво», припаркованному напротив дома, мы держались за руки. Он, как настоящий джентльмен, открыл дверь машины. Я ему улыбнулась. Он быстро обошел автомобиль и занял водительское место. По дороге в ресторан Эдвард расспрашивал меня о том, как прошел день, а я, в свою очередь, интересовалась его работой. Но он и не подозревал, что, когда его нет, все остальные занятия только убивают время. Я понимала, что от этого одни проблемы, но счастливее, чем сейчас, никогда не была и не буду.
Подъехав к итальянскому ресторану, Эдвард быстро вышел из машины и, как обычно, открыл мне дверь. Он бросил ключи служащему, и мы пошли в La Bella Italia. Там нас встретила высокая светловолосая девушка с боевой раскраской индейца. Она поправила бейдж, чтобы мы хорошо разглядели ее имя – Мелисса – и начала пожирать глазами Эдварда.
Я напряглась. Мне хотелось на нее накричать, потому что она флиртовала с Эдвардом. Он ведь пришел со мной. Это раздражало. Она бесстыдно заигрывала с моим парнем прямо у меня на глазах, совершенно не замечая моего присутствия. Эдвард посмотрел на меня извиняющимся взглядом и погладил мою щеку. Расслабившись, я, наконец, улыбнулась. Мелиссе это явно не понравилось.
– Ваш столик готов, – гаркнула она и, развернувшись на каблуках, попросила следовать за ней.
Внезапная перемена в ее настроении заставила меня улыбнуться. Когда мы сели за уютный столик, она сунула нам меню и напоследок окинула Эдварда долгим заинтересованным взглядом.
Как только Мелисса нас покинула, к столику подошел официант, обратившийся с итальянским акцентом. Он представился как Антонио и пожал нам с Эдвардом руки. Узнав, что меня зовут Белла, он поцеловал тыльную сторону моей ладони. Я посмотрела на Эдварда и увидела, что он уже не улыбается, а, напрягшись, испепеляет Антонио взглядом. Меня поразило, что Антонио не постеснялся флиртовать в присутствии моего кавалера.
Быстро высвободив ладонь, я накрыла ею сжавшийся на столе кулак Эдварда. Увидев мою улыбку, он быстро расслабился и улыбнулся в ответ. Антонио прочистил горло, порекомендовав лучшие блюда ресторана. Эдвард попросил винную карту и выбрал бутылку белого; официант удалился, и мы начали изучать меню.
– Любопытный опыт, – чуть слышно усмехнулся он.
Я рассмеялась в ответ:
– И не говори! Может, Мелиссу пора сосватать Антонио? – Звонкий смех Эдварда наполнил мое сердце радостью. Оказывается, мы мыслим в одном направлении.
– Вы уже готовы сделать заказ? – спросил у меня Антонио, вернувшись с бутылкой вина.
– Мне, пожалуйста, равиоли с грибами. – Все это время я смотрела на Эдварда, чтобы не поощрять флирт официанта. Антонио неохотно повернулся к моему спутнику.
– Я буду тортеллини со шпинатом – Неуместный флирт его явно злил.
Улыбнувшись, я слегка толкнула Эдварда ногой, что вызвало у него детскую радость.
– Моя очередь уже настала? – осведомилась я, когда Антонио, наконец-то, убрался.
– Ах, да, расспросы, – Эдвард подмигнул, взяв мою ладонь. – И что мы хотим знать? – Я решила не задавать тех же самых вопросов, которые задавал в прошлый раз он.
– Где ты вырос?
– В Чикаго, – ответил Эдвард с нескрываемой любовью к городу.
– Ты там жил до или после того, как твои родители... – Я не знала, стоит ли упоминать о смерти. Однако Эдвард все понял. Он подарил мне успокаивающий взгляд.
– И до и после. Мой папа был адвокатом, а мама воспитывала меня с Эмметом. Мы жили в Чикаго. После их смерти тетя с дядей оставили Дортмунд, где Карлайл тогда преподавал в университете на медицинском факультете, и переехали в Чикаго, чтобы заботиться о нас.
– Они переехали только ради того, чтобы заниматься вами? – Моему восхищению не было предела. Не многие поступили бы так.
– Я знаю. Они совершили самоотверженный поступок. Я спрашивал Карлайла, почему они переехали. Ведь гораздо проще просто перевести к себе детей. Но он сказал, что мы с Эмметом слишком много потеряли, и поэтому они решили не вырывать нас из знакомой среды. Достаточно того, что мы лишились родителей. А тогда бы пришлось оставить и место, которое мы всегда считали домом, и наших друзей и школу – все, что нам было дорого. Эта мысль казалась им не выносимой.
– Они замечательные! – Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и решила продолжить с вопросами, пока Эдвард ничего не заметил. – Где ты учился?
– В Дортмунде, – ответил он, хохотнув.
И как раз в этот момент вернулся Антонио с заказами. Открыв бутылку с вином, он поинтересовался, хотим ли мы чего-нибудь еще. Эдвард вопросительно посмотрел на меня, но я только покачала головой. Несколько минут мы ели молча, наслаждаясь пищей.
– Ты стал врачом из-за Карлайла?
– Да. Дядя с тетей послужили чудесным примером бескорыстности и любви. Но именно его желание помогать людям вдохновило меня на то же самое.
Я с удовольствием слушала, как Эдвард рассказывает о своих любимых родственниках, которые и ко мне проявили такую же безусловную любовь.
В этом была какая-то горьковатая радость. Я знала, какие Эсме с Карлайлом замечательные. Они ведь в прямом смысле меня спасли. Они позаботились об абсолютной незнакомке и помогли ей встать на ноги. Я стольким была им обязана. Благодаря им, я сейчас сидела напротив самого прекрасного парня на свете. Как же я хотела поделиться этими чувствами с Эдвардом. Хотела, чтобы он знал, что мне хорошо известно, какая чудесная у него семья. Но как об этом заговорить?
«Эдвард, помнишь ту жалкую девушку по имени Мари? Сюрприз! Она перед тобой».
Пока я решила выкинуть это из головы, пообещав себе найти подходящий способ рассказать правду. Я больше не могла его обманывать.
Общение было спокойным и непринужденным. Мы с Эдвардом продолжали обсуждать школу, друзей и детство, все больше и больше узнавая друг друга. Я понятия не имела, как долго мы пробыли в ресторане.
– Может, пойдем? Кажется, они закрываются. – Эдвард встал из-за стола.
Осмотревшись, я поняла, что кроме нас в зале больше никого и нет.
– Вот это да! Совсем потеряла счет времени. – Щеки зарделись, когда я поняла, насколько увлеклась Эдвардом сегодня вечером.
Он помог мне встать и проводил к машине. Домой мы ехали молча. Всю дорогу я сжимала его ладонь. Но мне хотелось еще кое о чем его спросить. Узнать, какие у него отношения с Таней. Элис и Джаспер заверили меня, что между Эдвардом и Таней ничего нет, однако сам Эдвард отмалчивался. И хотя я знала, что он не был ею увлечен, да и объяснять мне ничего не обязан, мое хрупкое самоуважение требовало поддержки.
– Эдвард, могу я у тебя кое-что спросить? – Я нервничала, не зная, как завести разговор.
– Еще вопросы? Кажется, ты вывернула меня наизнанку, – пошутил он.
Открыв рот, я испугалась и задала совершенно другой вопрос.
– Как ты думаешь, можно прийти к тебе в клинику посмотреть, что ты делаешь? – Возможно, на работе я смогу прощупать ситуацию без необходимости заводить этот разговор.
Его лицо засияло, словно новогодняя елка.
– Я думаю, это было бы замечательно!
Он обрадовался, а я немного расслабилась по поводу Тани. Разумеется, он бы не радовался моему визиту, если бы имел с ней нерабочие отношения.
– Когда это лучше сделать?
– Как насчет среды, после того, как вернешься с работы? У меня вечернее дежурство. А у детей как раз время сказок. Может быть, если хочешь, ты им что-нибудь почитаешь? – Он неуверенно смотрел на меня.
– С удовольствием, – ответила я, улыбнувшись, – но при одном условии. Когда найдешь минутку, ты должен для меня сыграть. Если мне придется подкрадываться ночью к окну, чтобы услышать прекрасную музыку, то мои биологические часы полностью собьются. – Я лукаво ему подмигнула.
– Думаю, это можно легко организовать.
Мы притормозили на подъездной дорожке у дома Эдварда.
– Давай, прямо сейчас тебе поиграю?
– Ура!
Я с трудом сдерживала энтузиазм. Он помог мне выйти из машины. Пока мы шли по тропинке, держал свою руку на моей талии.
В доме было темно, только сияние уличного фонаря едва проникало сквозь открытую дверь. Эдвард нащупал не стене выключатель, и коридор мгновенно наполнился мягким светом. Взяв меня за руку, он повел меня к роялю.
Только теперь я уже сожалела о своей просьбе, поскольку понимала, что музыка разбудит слишком много опасных воспоминаний. Мои родители уважали классику. Особенно папа. Вот так вот! Оказывается, даже копам не чужда любовь к прекрасному. Он очень хорошо знал композиторов прошлых столетий и научил меня их ценить. Удивительно, но именно благодаря отцу-полицейскому я полюбила искусство и получила высшее образование. Если б ни Джеймс, то я, наверное, закончила бы аспирантуру. Ах, чудовище снова появилось на задворках сознания!
– Садись рядом. – Эдвард очаровательно улыбнулся, вовремя остановив ненужные мысли. Он опустился на кожаную банкетку и притянул меня к себе. – Чтобы ты хотела услышать?
– «Лунный свет» Дебюсси, – выпалила я, не раздумывая.
Мама просто обожала эту мелодию. Но мать я почти не помнила, а, значит, могла не переживать, что не сумею сдержать эмоций. Дебюсси – безопасная территория. А вот самые любимые произведения папы я даже дома никогда не включала, боялась теребить кровоточащие раны. Не хотела потерять самообладание, когда оно мне так было нужно. Уже года два я не слушала ни Равеля Мориса, ни Шопена.
– Я так и думал.
Эдвард погладил мою щеку; я почувствовала, как возвращаются мысли о проведенном в ресторане вечере. В душе неожиданно появилась робость.
Воздух наполнился мелодичными переливами. Я с восхищением наблюдала, как пальцы Эдварда умело скользят по клавишам. Он играл свободно и чувственно. Если б не знала, что он врач, то, не задумываясь, приняла бы за профессионального музыканта. Положив голову ему на плечо, я закрыла глаза, и «Лунный свет» заполнил все мое существо. Заботы и страхи мгновенно куда-то исчезли, уступив место волшебной реальности, в которой не было неприятностей и жестокости.
Когда музыка закончилась, Эдвард задержал последнюю ноту, а потом слегка шевельнулся. Выражение его лица прочитать я не могла, в глазах таились какие-то скрытые эмоции.
– Чудесное исполнение, – прошептала я, все еще слыша отзвуки затихшей мелодии. В гостиной воцарилось благоговение.
– Ты – чудесная! – Эдвард обхватил мое лицо ладонями и медленно наклонился ко мне. Его теплые губы нежно коснулись моих в поцелуе. Затем, словно очнувшись, он отстранился и, улыбнувшись, произнес:
– Как здорово, что я тебя встретил! Страшно представить, что ты могла бы найти жилье в другом месте.
– Да, замечательно, что мы познакомились. Ты… – на этот раз я вовремя остановилась, чтобы, как обычно, не ляпнуть ничего лишнего. Ставить себя в неловкое положение уже вошло в привычку.
– Я… договаривай, – попросил Эдвард, лукаво сощурив глаза.
– … Прекрасный человек. А еще ты такой красивый, что мне всегда хочется тебя потрогать. – Одним ляпом больше – одним меньше. Эдвард притянул меня к себе и искреннее рассмеялся. Однако я тут же поставила себя в еще более глупое положение.
– Женщины Дебюсси стрелялись друг с другом, чтобы обратить на себя его внимание. Знаешь, мне кажется, что ради тебя я бы тоже согласилась на дуэль. – Щеки загорелись, словно обожженные огнем. Эдвард разжал объятия и, посмотрев мне в глаза, прошептал:
– Боюсь, тебе будет не на ком демонстрировать свою меткость.
«А как же Таня?» – подумала я, при этом просто сгорая от стыда. Неужели минуту назад я призналась Эдварду, что ревную. Желая как можно скорее перевести разговор в безопасное русло, я вернулась к французскому композитору.
– Дебюсси стремился к чему-то неизведанному. Приверженцы старой школы не всегда его понимали, но как он сам говорил: «Я пытаюсь найти новые реальности… а дураки называют это импрессионизмом».
– Белла! – воскликнул Эдвард, едва не подпрыгнув на банкетке. – Откуда у тебя такие познания в музыке?
– Какие? – удивилась я, пожав плечами. – Даже ни одной гаммы тебе не сыграю. – Комплименты вводили в ступор. Я так давно не слышала похвалы, что уже разучилась нормально ее воспринимать. – Лучше сыграй мне еще что-нибудь.
– Хорошо, – согласился Эдвард, пытливо ожидая, пока я назову произведение.
Я понимала, что еще немного, и начну вспоминать то светлое прошлое, в котором не было Джеймса. Но сейчас не время и не место. Когда-нибудь я обязательно расскажу все Эдварду, а пока нужно оставаться хладнокровной, только фортепианная музыка совсем к этому не располагает. Она слишком будоражит воспоминания.
– А что нравится тебе? – схитрила я.
– Много чего. Дай-ка подумать… – Пару минут Эдвард молча меня разглядывал. В глазах читалась серьезная работа мысли, он выглядел до смешного сосредоточенным. Я непроизвольно улыбнулась.
– Сыграю тебе два произведения. Если бы, любимая, меня попросили передать твое состояние с помощью музыки, то я бы выбрал что-нибудь неспокойное, но при этом очень изящное и нежное. Что-нибудь наполненное и надеждами и переживаниями одновременно. Робкую игривость, смешанную с детской наивностью. Искреннюю любовь.
Я хотела, было, прокомментировать, но не успела – зазвучала незнакомая мне мелодия. Она точно передавала все, описанные Эдвардом, эмоции. Я услышала и свои страхи, и надежду, и робость… Неужели он читает мои мысли? А если Карлайл все ему рассказал, и он просто знает, что я сейчас чувствую? Нет, вряд ли. Тогда бы он не пригласил на свидание. И уж точно задавал бы совсем другие вопросы. Эта мелодия так подробно описала мое состояние души, что мне стало не по себе. В определенных местах Эдвард делал акцент, отчего мое сердце разрывалось на части. Он заставил меня признать в себе то, что я абсолютно не хотела признавать. Страх! Ничего не изменилось. Я продолжала просыпаться от ночных кошмаров, боялась, что совсем скоро сказка закончится, и сомневалась, что достойна любви. Однако где-то глубоко в душе теплился едва заметный огонек надежды.
– Что это? – сдерживая слезы, прошептала я, когда музыка стихла.
– Этюд «Зимний ветер» Фредерика Шопена.
– Ты настоящий музыкант! – Меньше всего мне хотелось обсуждать этот этюд, поэтому я быстро сменила тему. – Никогда бы не подумала, что рядом со мной сидит педиатр.
– Будешь смеяться, красавица, но когда-то я собирался стать концертным пианистом. Преподаватели прочили славу. Я занимался с известными музыкантами, выступавшими в знаменитом Карнеги-холле в Нью-Йорке. Однако когда пришло время выбирать…
– Ты решил помогать детям.
– Да. Подожди, я хочу еще кое-что для тебя сыграть. Такой, наверное, видел тебя отец и такой вижу тебя я, когда ты чуть-чуть открываешься.
Прозвучали две первые ноты и, я почувствовала, как по щекам потекли слезы. Быть не может! «Весенняя» соната Бетховена! Папа часто говорил, что она написана специально для меня. Он постоянно повторял, что я напоминаю ему красавицу весну. Как же он меня любил! Чарли, мой милый Чарли! Через несколько мгновений я уже не сдерживала всхлипов. Прошлое безжалостно ворвалось в мою жизнь. Эдвард повернул голову и с беспокойством посмотрел на меня:
– Ты в порядке? – поинтересовался он, не прекращая играть.
– Да, – всхлипнула я, прижавшись к его плечу. – Это… Это моя мелодия.
Закрыв глаза, я окунулась в воспоминания. Вот я сижу у папы на коленях с книжкой в руках, потом мы идем в зоопарк, и он покупает мне большое мороженое, дальше я вижу, как он поздравляет меня с окончанием университета. Столько всего пронеслось передо мной за те несколько минут, пока Эдвард играл.
– Почему ты плакала? – спросил он, сыграв последнюю ноту.
– «Весенняя» соната Бетховена очень много для меня значит.
– Я это понял. Но…
– Не продолжай, пожалуйста. Ты знаешь концерт Мориса Равеля в соль-мажоре? – Эдвард кивнул.
– Сыграешь?
– Это же оркестровое произведение, – пояснил он.
– Я в курсе, Эдвард. – Мне почему-то стало обидно, что он начал меня обучать. Чего-чего, а любимые произведения Чарли я знаю почти наизусть. – Это концерт для фортепиано с оркестром и там прекрасное соло. Разумеется, я не жду, что ты достанешь из какой-нибудь кладовой скрипку с контрабасом.
Глаза Эдварда расширились от удивления. В его взгляде появилось что-то похожее на восхищение. Если бы я в себе не сомневалась, то посчитала бы, что он на самом деле мной восхищается.
– Ты знаешь даже Мориса Равеля?
– Ну, я ж не в лесу родилась.
– Белла, я не хотел тебя обидеть, – извинился он, положив руку на мое плечо. – Просто сейчас мало кто так хорошо разбирается в классике. Например, Эммет считает такую музыку похоронной. Его скромные познания заканчиваются на Чайковском, Бетховене и Моцарте. Он заядлый рок-н-рольщик.
– Не имею ничего против качественного рок-н-ролла.
– Я тоже. Думаю, ты уже изучила мою коллекцию. Мне нравится разная музыка.
– Да. У тебя очень широкой кругозор. С тобой интересно.
– Взаимно, Белла. – Он улыбнулся во все тридцать два зуба. – Ладно, сейчас поищу ноты. Равеля я наизусть не помню.
Эдвард наклонился к стене, где стояла большая корзина, и начал перебирать книги.
– Черт! Куда же я дел этот сборник?! – воскликнул он и посмотрел на меня извиняющимся взглядом.
– Ничего страшного. Тогда сыграй «Девятый ноктюрн» Шопена, пожалуйста.
За неделю до моей свадьбы мы с папой поехали на концерт Бостонского симфонического оркестра. Чарли хотел дать мне последние напутственные слова и, может быть, уберечь от ошибки. Больше всего меня впечатлило фортепианное соло молодого исполнителя, имя которого я уже не помнила. Но я никогда не забуду, как папа взял мою ладонь и, поцеловав, прошептал: что бы ни случилось, помни, ты всегда останешься моей маленькой девочкой. Я бы многое отдала, чтобы сейчас он был рядом. Чтобы познакомился с Эдвардом. Они бы точно подружились.
Эдвард достал ноты и начал играть. Прекрасная музыка наполнила душу. Мне вдруг показалось, что папа здесь. Рядом. Стоит и смотрит на нас. Нежные переливы гениальной мелодии унесли меня из реальности. Я не хотела, чтобы она заканчивалась.
– Повтори, пожалуйста. – Не задавая лишних вопросов, Эдвард снова начал играть. Я закрыла лицо ладонями и тихо заплакала.
– Пожалуйста, еще раз, – попросила я, когда он закончил.
Эдвард обхватил меня за плечи, притянул поближе и поцеловал в щеку.
– Спасибо, – прошептала я, глотая слезы.
– В любое время, – ответил он, приготовившись снова играть.
Я плакала, но не хотела, чтобы он останавливался. В день своей свадьбы я последний раз видела папу. А наша поездка в Бостон была последним совместным мероприятием. Этот ноктюрн стал своего рода средством связи между мной и Чарли.
Было уже поздно. Эдварду, наверное, нужно в субботу работать. Ведь только у учителей куча выходных и отпусков.
– Спасибо, – поблагодарила я, когда он убрал палец с последней клавиши. Эдвард заключил меня в крепкие объятия. – Ты опять плакала. Расскажешь?
– Не сейчас, – ответила я, вытирая слезы. – Помнишь, я говорила тебе о скелетах в шкафу? Это один из них.
– Ноктюрн Шопена?! – недоуменно воскликнул Эдвард. – Может быть, твой отец на самом деле никакой не врач, а известный музыкант? И ты совсем не Томас, – пошутил он, даже не подозревая, насколько близок к истине.
– Скоро я все тебе расскажу. Обещаю, – заверила я, высвободившись из его объятий. Я наклонилась к Эдварду и, заметив мою готовность, он ответил поцелуем. Совсем скоро поцелуй стал более страстным. Мои руки обвили его шею. Он обхватил мою талию.
Когда Эдвард провел языком по моим губам, я с удовольствием приоткрыла рот. Он углубил поцелуй, и наши языки задвигались в прекрасном ритме, пробуждая в теле восторг. Он посадил меня к себе на колени, и я запустила ладони в его волосы. Эдвард простонал в ответ, поцеловав меня еще горячее. Зарывшись всей пятёрней мне в волосы, он накрыл ладонью затылок. Эдвард отпустил мои припухшие губы и продолжил пламенно целовать шею и область декольте. Я изнывала от желания, так хотелось продолжения прикосновений. Откинув голову назад, я дала ему лучший доступ к шее и задохнулась от удовольствия, ощущая, как его губы ласкают кожу. Но Эдвард замедлил поцелуи и, к моему сожалению, быстро остановился. Он долго обнимал меня, потом поцеловал в висок.
– Если я сейчас не провожу тебя домой, то, боюсь, уже никогда не отпущу, – пошутил он.
– М-м-м, звучит заманчиво, – мечтательно вздохнула я, почувствовав смешок Эдварда, эхом отозвавшийся в его прижатом ко мне теле.
– Давай, любимая! Пошли, пока я не утащил тебя в свою конуру. Иначе сделаю с тобой, что хочу.
Он поставил меня на ноги, поднялся, обнял за талию и повел домой. На крыльце около моего дома он снова притянул меня к себе и страстно поцеловал. Задыхаясь от возбуждения, мы разорвали объятия.
– Лучше иди. Иначе на этот раз я сама затащу тебя уже в свою конуру и сделаю с тобой, что хочу. – Повторяя, сказанные им ранее, слова, я рассмеялась.

Дебюсси «Лунный свет»

Этюд «Зимний ветер» Фредерика Шопена.

«Весенняя» соната Бетховена

Концерт Мориса Равеля в соль-мажоре

«Девятый ноктюрн» Шопена