Глава 11. Расплата и награда

Белла

Мне было тепло. Я не сомневалась в этом. Мне казалось, словно я окутана коконом. Укрывавшая меня простынь по качеству, должно быть, содержала восемьсот нитей, и я поняла, что находилась вовсе не в своей постели, но потом вспомнила, что произошло прошлой ночью.

Эдвард любил меня. Он так сказал. Я испытывала эйфорию, даже просто думая об этом, но, к сожалению, знала, что мое настроение испортится, стоит мне отправиться домой, чтобы переодеться для работы.

Я открыла глаза и посмотрела на часы, показывавшие половину шестого. До отъезда оставалось всего сорок пять минут. Я попыталась потянуться, но, быстро осознав невозможность этого, огляделась и улыбнулась.

Лэни прижималась к моему правому боку, а рука Эдварда лежала на нас обеих. Ой. Ну, разве это не мило? Они оба любили обниматься.

Я провела пальцами по волосам малышки и смотрела на нее несколько мгновений, впитывая ее черты. Наблюдая за ней, когда она бодрствовала, было трудно понять, на кого она по­хожа. Теперь же я точно знала, кого именно она мне напомнила.

Эдварда. Она определенно была вся в своего отца.

У нее были его высокие скулы, хотя вам и пришлось бы вглядываться, чтобы сказать это, личико тоже достойно внимания: оно оставалось по-детски невинным, несмотря на то, что имели место резкие черты, из-за чего девочка казалась немного старше. Как я уже говорила, она была точной копией своего папочки. Единственная разница заключалась в ее рыжевато-светлых волосах, но и они уже начинали темнеть.

Лэни приоткрыла свои маленькие зеленые глазки, которые затем широко распахнулись, когда она посмотрела на меня.

– Тебе надо идти? – спросила она.

Я оглянулась и посмотрела на часы.

– Через полчаса, – ответила я. – Ты голодна, Лэн?

Она покачала головой и положила ее мне на живот. Я снова начала играть с ее локонами.

Несколько минут спустя Эдвард слегка зашевелился и наконец-то открыл глаза. Он посмотрел на меня, на Лэни, на часы, а потом застонал и снова смежил веки.

– Просыпайся, папочка, – хихикнула Лэни и потерла его плечо, как, вероятно, делал он, когда будил ее.

Эдвард улыбнулся, открыл один глаз, притянул Лэни к себе и крепко обхватил руками ее тонкую талию. Он начал целовать ее щеки и лоб, заставляя дочь хихикать и извиваться.

– Перестань, – засмеялась Лэн.

Эдвард остановился и посмотрел на часы.

– Кажется, тебе скоро придется уйти, – сказал он мне.

Я кивнула и, встав с кровати, взяла с ночного столика свою одежду. Сейчас на мне были одна из футболок Эдварда и его же спортивные шорты.

Когда, переодевшись, я вышла из ванной, то увидела, что в спальне никого не было. Минуя комнату Лэни, я услышала, как они дурачились, так что спустилась по лестнице и включила кофейник. До моего отъезда оставалось около пятнадцати минут.

Эдвард вошел, когда я уже собиралась подняться и попрощаться.

– Уходишь? – спросил он.

Я кивнула и обняла его.

– Да. Увидимся на обеде? – поинтересовалась я.

Эдвард кивнул.

– Я заеду за тобой в двенадцать, – сказал он.

– Хорошо. Передай малышке, что я попрощалась.

– Обязательно, – заявил он и перед отъездом поцеловал меня напоследок.

Разгадка в тишине

Дни проходили словно в тумане, и вот наступил четверг, когда настало время претворить в жизнь мой план: я собиралась заставить Таню отказаться от требования опеки. Крайне взволнованная тем, насколько сегодня придется пасть, я, тем не менее, должна оставаться хладнокров­ной.

Утром точно в срок я добралась до офиса. Джессика фактически опередила меня, и это больше всего пугало. Она никогда не появлялась на работе раньше меня.

Первая половина дня прошла как во сне, и вскоре у дверей моего кабинета стоял Эдвард с двумя коробками.

– Ты очень хорошо меня знаешь, – сказала я и села рядом с ним на диван.

– Я просто подумал, что сегодня мы могли бы остаться здесь вместо того, чтобы уйти, – ответил он.

Я улыбнулась и открыла коробку. Внутри была жареная рыба и картофель-фри. После того, как мы закончили есть, я прижалась к боку Эдварда и положила голову ему на плечо.

– Итак, что же вы запланировали на вечеринку Лэни? – спросила я.

– Кое-что у меня дома. А еще, наверное, просто побыть семьей у родителей. Я подумывал сделать барбекю, пока принцесса не заявила, что не любит гамбургеры, – сказал он и потер лоб.

Я засмеялась.

– Ой. Принимать это отчасти трудно, а? – поинтересовалась я.

Эдвард пожал плечами:

– Да, немного. Наверное, я просто приготовлю для Лэн что-то другое.

Я посмотрела на него и улыбнулась.

– Что? – спросил Эдвард.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, детка, – сказал он и поцеловал меня.

Эдвард притянул меня ближе, и я, оказавшись у него на коленях, запустила пальцы в его волосы, тогда как его руки блуждали по моим бедрам, крепко сжимая их. Мы оторвались друг от друга, тяжело дыша, и соприкоснулись лбами. Эдвард снова прижался ко мне губами и притянул меня еще ближе. Мы целовались до тех пор, пока почти не посинели от недостатка возду­ха. По ощущениям, пролетело всего несколько секунд, но, вероятно, на самом деле прошло с полчаса. Мы оторвались друг от друга, хватая ртом воздух.

– Кажется, мне следует вернуться на работу, – сказал Эдвард, его дыхание все еще было частым.

Я кивнула и встала с него, не в силах даже говорить. Мы с Эдвардом направились к выходу из кабинета. Он подарил мне быстрый целомудренный поцелуй, крепкое объятие и открыл дверь.

Когда Эдвард ушел, я соскользнула по стене на пол и просто сидела там. Мы никогда еще не целовались так долго: нам просто не предоставлялось такого шанса – нужно было держать такие вещи под контролем, по крайней мере, когда рядом была Лэни.

Проходили минуты, и наконец звонок интеркома поднял меня с пола.

– У тебя на два часа назначена встреча, – сказала Джессика. Ладно, может быть, мы зани­мались этим гораздо дольше, чем я думала.

– Хорошо, Джесс. Пригласи ее сюда.

Я села за свой стол и приготовилась. Дверь открылась, и вошла она. Ее глаза были холодными и суровыми.

– Присаживайся, – сказала я, указывая на один из стульев по другую сторону от моего стола.

Таня заняла свое место и выжидающе посмотрела на меня.

– Должна признаться, что удивлена тем, что ты появилась, – правдиво заявила я.

Она закатила глаза:

– Давай закончим с этим, после я встречаюсь со своим адвокатом.

Я мило улыбнулась:

– Ну, ты можешь захотеть заново подумать над этим делом. На твоем месте я бы так и поступила, Таня.

– О чем ты говоришь?

– Я знаю о твоей маленькой... Ох, как бы мне называть это?.. Ситуации? Да, твоей ситуации в Нью-Йорке.

Она прищурилась:

– Во что ты играешь?

– Предлагаю тебе отказаться от иска, иначе я позвоню адвокату Эдварда и попрошу его проинформировать судью о твоем маленьком приключении, – мрачно сказала я.

– Ой, да ладно. Думаешь, ты меня испугаешь? Милочка, я тебя умоляю, мне приходилось иметь дело с силами намного хуже, чем сидящая передо мной янки, – заявила она.

О нет, черт возьми. Я, возможно, и была северянкой, но никогда и рядом не стояла с янки.

– Слушай, Таня. Мы можем пойти по пути наименьшего сопротивления, или это потребует от нас больших усилий. Решать тебе. Я знаю, что это кончится только одним: ты не кос­нешься Лэни. И если это означает затащить твою наркоманскую задницу в лес и скормить стае койотов, то так я и поступлю, – угрожала я.

– Ха, да что ты сделаешь-то? Эдвард может думать, что солнце всходит ради тебя, но некоторые люди узнают подделку, взглянув лишь раз.

– Я подделка? – взвизгнула я. – Да смотрела ли ты в зеркало в последнее время? Ты никогда не была ни матерью, ни даже приличной женой! Что заставляет тебя думать, что Эдвард хочет, чтобы ты вернулась? Он никогда не любил тебя, Таня. Дойдет это до тебя когда-ни­будь сквозь твой толстый череп?

Таня встала и, опираясь на письменный стол, нависла надо мной.

– Послушай-ка, девочка. Ты ничего не знаешь о том, что было между нами с Эдвардом. Думаешь, он тебя любит? Не-а, он тебя не любит, а просто хочет иметь возможность оставлять на кого-то Лэни, чтобы не беспокоиться о ней. Ты просто этап, милочка. И однажды он вернется ко мне.

Я встала и посмотрела Тане прямо в глаза:

– Отзови иск или увидишь, как я положу конец твоему будущему.

– Ты бредишь? Ты не уничтожишь меня, – заявила она.

– О да, ну что ж, обрати внимание на этот потрясающий фокус! – сказала я, разворачивая монитор компьютера и демонстрируя в прямом эфире видео чат между мной и судьей.

Таня пораженно открыла рот:

– Я-я... Ты, сучка!

Я только улыбнулась.

– Угадай, кто же отправится в тюрьму за провал выборочного теста на наркотики, содержащего не только запрещенные препараты, но также и очень-очень высокое количество алкого­ля в крови. Ты, возможно, смогла дать взятку или переспать с кем-нибудь на своей старой рабо­те, чтобы заставить их держать язык за зубами, но у детского психолога есть свои знакомства, а у тех, в свою очередь, тоже есть связи. Так случилось, что адвокат Эдварда – один из моих са­мых близких друзей и, совершенно случайно, брат твоего бывшего начальника. Сюрприз!

– Доктор Изабелла, вы можете попросить вашего секретаря прямо сейчас пригласить сотрудников полиции, которых я направил в больницу? – спросил судья.

Я повернулась к монитору и улыбнулась.

– Конечно, ваша честь, – я нажала кнопку на интеркоме. – Джессика? Ты могла бы пригласить сюда офицеров Джонса и Эддли?

– Да, мэм, – ответила она.

Когда вошли представители правоохранительных органов, Таня с испуганным выражением лица обернулась к двери. Один из них зачитывал ей права, в то время как другой защелк­нул на ней наручники.

– Отлично! Ты выиграла! Я поняла и не буду бороться за опеку! Я оставлю вас в покое. Только не отправляй меня в тюрьму, – говорила Таня, когда ее вытаскивали из моего кабинета.

– Ты изменишься, Таня. Однажды, – серьезно сказала я, садясь в кресло и поворачиваясь к судье. – Спасибо, что сделали это, ваша честь. Вы имели полное право не поверить мне и проигнорировать, – поблагодарила я.

– Ну, в прошлом вы всегда были правы насчет подобных ситуаций. Я рад, что поддержал вас, иначе мы никогда, возможно, и не узнали бы, – сказал он.

Я улыбнулась:

– Спасибо.

Судья ответил улыбкой, и мы закрыли чат.

Я знала, что Таня недолго пробудет в тюрьме, но она никогда не будет снова пытаться получить опеку над Лэни. Даже эта женщина была достаточно умна, чтобы понимать: не стоит со мной связываться. По крайней мере, я надеялась, что она осознает это.

Дело было закрыто, как если бы его вообще никогда не существовало.

Вернувшись с работы домой, я пошла переодеваться, чтобы поехать к Эдварду: надела джинсовую юбку, фиолетовый топик и черный короткий жакет. Застегнув ремешки на джинсовой обуви и быстро подправив макияж и прическу, я покинула квартиру.

До предела разогнав «камаро», я мчалась к дому Эдварда. Мне нужно рассказать ему о произошедшем. Он знал о сегодняшней встрече с Таней, но и понятия не имел, что будет сказано или сделано.

Я добралась до места, взбежала по ступенькам крыльца, постучалась и нетерпеливо подпрыгивала, дожидаясь, чтобы мне открыли эту глупую дверь.

Спустя, казалось, вечность, дверь распахнулась, являя Эдварда все еще в старых джинсах, рабочей рубашке и бейсболке.

Я улыбнулась.

– Полагаю, это значит, что все прошло хорошо, – сказал он.

Я кивнула.

– Она не побеспокоит снова тебя или Лэни, – ответила я, входя в его гостиную. – Вообще-то сейчас она в тюрьме, – заявила я.

Эдвард рассмеялся:

– Хочу ли я знать, что ты сделала?

– Понятия не имею. Возможно, в другой раз, – сказала я и поцеловала его.

– Ну, в любом случае, кажется, у нас есть повод отпраздновать, – предложил Эдвард, целуя меня.

Лэни скачками сбежала вниз по лестнице:

– Папа! Можно мы пойдем в музыкальный вестован? (ресторан – п/п)

Эдвард посмотрел на меня, как если бы я на самом деле собиралась отказать им обоим.

– Отлично, – согласилась я.

– Хорошо, дай мне переодеться, – сказал Эдвард и пошел наверх.

Пятнадцать минут спустя он вернулся с влажными волосами, в темных джинсах и в одной из его рубашек.

– Готова? – спросил он Лэни.

Та кивнула и побежала к двери. Эдвард взял меня под руку, и мы втроем двинулись в выбранный малышкой ресторан. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что нас везут в то же заведение, куда мы впервые ходили втроем. Сегодня вечером здесь было намного больше народу. Очень намного.

Играла живая музыка, и везде были люди. Через какое-то время нам удалось получить хорошее место. Это было не что иное, как чудо.

Мы достаточно долго были предоставлены сами себе, пока за нашим заказом не пришла высокая шатенка в джинсовой юбке и красной форменной блузке. Девушка выглядела не старше шестнадцати лет, но мое внимание привлекла черная ковбойская обувь на ее загорелых ногах, отчасти напомнившая мне о Лэни и ее белых сапожках.

– Привет, меня зовут Джеймслин, и сегодня вечером я буду вашей официанткой. Что бы вы хотели выпить? – спросила она.

Мы заказали напитки, и Джеймслин ушла за ними, а Лэни не прекращала говорить до тех пор, пока девушка не вернулась с заказанным.

– Будь осторожна, Лэни, – предостерегла я, когда та потянула стакан ближе к себе. Она настояла, что не нуждалась в пенополистироловой чашке с трубочкой в крышке.

Официантка закончила записывать заказ Эдварда, а затем посмотрела на его дочь:

– Простите, как ее имя? – спросила она.

– Лэни, – гордо ответила малышка. Кажется, это единственное слово с буквой «Л», которое она правильно выговаривала.

– В самом деле? Так зовут и мою лучшую подругу, – сказала Джеймслин.

Лицо девочки вспыхнуло.

– Ну, принесу ваши заказы. Это займет какое-то время. Просто крикните, если вам что-нибудь понадобится, – уходя, сказала Джеймслин.

Лэн начала подпевать некоторым песням, которые исполняла группа, и я удивленно открыла рот.

– Я с младых ногтей учил ее, – с гордостью похвастался ее отец.

– Эдвард, эта музыка ­– классическое кантри, которая, как ты понимаешь, на шестьдесят с лишним лет старше ее. Да? – спросила я.

Он кивнул:

– Ее любимец ­– Джонни Кэш.

– Фолсом! – одобрительно воскликнула Лэни.

– Я же говорил, – сказал Эдвард и расхохотался.

Я закатила глаза и засмеялась:

– Ну, предполагаю, что это лучше, чем позволить ей слушать Леди Гага.

– Белла, ее тетя – Элис, так что своя порция этого тоже имеется.

– О да, точно.

Именно тогда с нашей едой пришли Джеймслин с еще одной девушкой, одетой точно так же, вплоть до сапог. Вновь прибывшая казалась ровесницей нашей официантки, хотя на самом деле была намного старше и выглядела потрепанно.

– Хорошо, Лэн, картофель-фри для малышки и другая тарелка для нее, – пояснила Джеймслин, подавая Эдварду его блюдо.

Девушка, по моему предположению, другая Лэни, сначала подала еду мне, а затем нашей крохе.

– Вот, милая. Осторожно, горячо, – сказал старшая Лэни, поставив тарелку.

– Вы Лэни? – спросила малышка.

– Да, мэм. А что?

– И меня так зовут!

– В самом деле? Ну, я считаю, что наше имя – самое лучшее.

Лэни с энтузиазмом кивнула.

– Если вам всем что-нибудь понадобится, просто дайте знать мне или Джеймслин. Приятного аппетита, – сказала она и ушла за подругой.

Так за уютной болтовней, которую, в основном, вела Лэн, мы всё и съели. Девочка была очень взволнована обнаружить кого-то еще с таким же именем. Я находила очень милым, что нечто столь незначительное так взбудоражило ее.

Когда мы поели, Эдвард оплатил счет, но по дороге к выходу кто-то остановил его.

– Каллен? Ты действительно считаешь, что уйдешь отсюда хотя бы без одной песни? Иди сюда, парень, – позвал мужчина из группы на сцене. Эдвард молча посмотрел на меня.

– Ступай, – засмеявшись, сказала я. Честно говоря, мне очень сильно хотелось услышать его игру на гитаре.

Эдвард поцеловал меня и пошел к сцене. Я взяла Лэни и присела с ней на пустой барный стул. Она подпрыгивала у меня на коленях и ждала, когда ее папа начнет играть. Нет, я не могла поверить, что находилась с ребенком около бара, однако, там было единственное свобод­ное место.

Первоначально я подумала, что Эдвард просто сыграет на гитаре, но оказалась неправа. Он подошел с гитарой к микрофону и приготовился не только играть, но и петь. Вот дерьмо.

Эдвард исполнил начальные аккорды, которые вскоре подхватили и остальные участники группы, а затем запел.



Эдвард закончил песню, и люди аплодировали ему громче, чем за весь этот вечер: парень был удивительным. Эдвард оглянулся на группу, на меня, и я поняв, о чем он спрашивает, кивнула, давая знать, что не возражала, если ему хотелось продолжить. Тот улыбнулся мне в ответ и повернулся к группе.

Сыграв вступительные аккорды, Эдвард снова начал петь. Я разулыбалась, услышав «Семинолов ветер». Я говорила ему, что мне нравился Джон Андерсон, и он помнил это.



Он исполнил с группой еще несколько произведений, но к тому времени, как настало время последнего, Лэни отключилась. Его выбор был восхитительным. Я не слышала этой песни раньше, но теперь это моя новая любимая. Во всяком случае, версия Эдварда .



Кажется, эта песня идеальна для нас с моим папой. В том смысле, что в детстве у нас не было много денег, но мой отец прилагал все усилия, чтобы сделать меня счастливой. Только он не догадывался, что я была счастлива и без подарков. На рождественский ужин я с радостью ела бы лапшу «Ramen» с кукурузным хлебом и пила бы воду из-под крана. Просто он всегда очень старался ради нас с Эмметом, а я так никогда по-настоящему и не поблагодарила его за это.

Эдвард сошел со сцены и направился к нам. Лэни сидела, обхватив меня ногами, прижавшись головой к моей шее и крепко обнимая ее.

– Она отключилась, да? – спросил он.

Я кивнула:

– Это был долгий день.

Эдвард улыбнулся.

– Да, так и есть. Давай доставим малютку домой, – сказал он, помогая мне сойти с барного стула.

Мы вышли из ресторана и направились к грузовику. Мне удалось отцепить от себя Лэни и положить ее на сиденье автомобиля. Когда мы устроились, Эдвард повез нас к себе.

Всю поездку домой в темноте мы держались за руки.

– Можешь поверить, что уже одиннадцать? – спросила я.

Он покачал головой и мгновение смотрел на меня.

– Итак, что же ты думаешь? – поинтересовался он.

Я улыбнулась:

– Я никогда не представляла себе, что ты вот так встанешь один и споешь перед аудиторией, но в любом случае, ты был великолепен.

Эдвард тихо засмеялся.

– Ну, на самом деле я не в одиночку держал внимание зрителей, но, как правило, мне удается отвлечься от этого и просто играть, – сказал он, поглядывая на меня. – Музыка не нуждается в сопровождении огромной группы танцоров и всего прочего дерьма. Действительно хорошая музыка может увлечь аудиторию только лишь своей мелодией и стихами.

– Я люблю тебя, – тихо сказала я.

Он снова посмотрел на меня и улыбнулся.

– Я тоже тебя люблю, Бэй.

Я смотрела на дорогу и слушала льющиеся из магнитолы песни. Сегодня это был один из компакт-дисков Эдварда с музыкой всех направлений. До сих пор я слышала все, от Better до Ezra, от Lee Brice до Matt Nathanson. Этот мужчина действительно воспринимал все, кроме рэпа – единственный тип музыки, который еще не попадался мне в его записях.

– Во сколько мне быть у тебя дома в воскресенье? – спросила я.

Эдвард кинул на меня взгляд.

– Вообще-то, если хочешь, то можешь прийти в субботу вечером. Мои родители на эту ночь оставляют Лэни у себя, потому что ее, – Эдвард оглянулся, – с-о-б-а-к-а появится здесь тем же днем. Джаспер собирается привезти ее.

– Подожди, он собирается привезти Лэни или с-о-б-а-к-у?

Эдвард закатил глаза:

– Собаку, детка. Собаку.

Я кивнула.

– Ну, тогда в какое время я тебе нужна в субботу? – спросила я.

– Когда твоей милости будет угодно.

Я вздохнула?

– Ты понимаешь, что в сутках двадцать четыре часа, и какой мне выбрать?

Эдвард посмотрел на меня:

– Прекрасно, как насчет одиннадцати?

– Это идеально, – ответила я и улыбнулась.

Мы добрались до его дома и отнесли Лэни наверх в ее комнату. Я спустилась к входной двери со следующим за мной по пятам Эдвардом.

Мы согласились, что, вероятно, будет лучше, если я не стану оставаться здесь чаще раза в неделю. Под согласием я имела в виду мое заявление, что в интересах Лэни мне не следует часто ночевать в этом доме, пока отношения не станут более серьезными, подразумевая, по крайней мере, четыре или пять месяцев нашей связи. И даже тогда это было сомнительно.

– Пожалуйста, будь осторожна, – практически умолял Эдвард.

Я улыбнулась и положила ему на щеку ладонь.

– Буду. Не переживай, – я поцеловала его. – Напишу тебе, когда вернусь домой, ладно? – спросила я.

Он кивнул:

– Хорошо. Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. Спокойной ночи, – сказала я и отправилась к своей машине. Эдвард все еще оставался на крыльце, когда я села в машину и поехала домой. Я с легкой улыбкой покачала головой, когда доехала до своей квартиры, которая с каждым днем становилась все менее и менее уютной.

Эдвард

Я понятия не имел, что Белла сделала с Таней, но обрадовался, что бы это ни было. Я был настолько счастлив, что даже не мог описать это чувство.

Получив от Беллы сообщение, я вернулся в комнату Лэни и наблюдал за ее сном. Она ворочалась гораздо больше обычного, да к тому же еще и пиналась. Я быстро подошел к ней и попытался разбудить, но она не проснулась, а лишь перевернулась и дернула ногой. Вскоре она начала плакать, и я изо всех сил старался растолкать ее.

Я взял ее за плечи, усадил и осторожно тряс, пока она не очнулась, после чего начала громко рыдать. Я прижал ее головой к своей груди и легонько покачивал.

– Шшш. Все хорошо, Лэн, дорогая. Все в порядке.

Плач утих, но я знал, что она не спала: одна ее рука запутались в моих волосах, крутя длинную прядь на затылке, а другая играла с рыбацким якорем, который висел на цепочке на шее. Я поцеловал малышку в лоб и посмотрел на нее.

– Плохой сон? – спросил я.

Лэни кивнула и всхлипнула.

– Ты... ты бвосив (бросил – п/п) меня, – всхлипнула она и снова начала плакать.

– Нет, куколка. Смотри на меня, – Лэни подняла взгляд. Я вытер ее глаза и поправил челку. – Папа никуда не денется, дорогая. Я буду здесь. Всегда, – сказал я.

– А если вывасту? (вырасту – п/п)

– И тогда я все еще буду здесь, вырастешь ты или нет.

– На веки-и вечные-е?

Я кивнул:

– На веки вечные, Лэни Шарлотт.

– Люблю тебя, папочка, – тихо сказала она, и я догадался, что малышка засыпает.

– Я тоже тебя люблю, Лэн, дорогая, – ответил я, поцеловал ее в лоб, после чего она закрыла зеленые глаза и заснула.

Я поднял дочь и отнес к себе в комнату, переоделся в пижаму, лег в постель и сразу же отключился.

На следующее утро я проснулся с Лэни, свернувшейся в плотный шарик рядом со мной, встал и отправился готовить для нее ванну, которую в последнее время она чаще всего принимала по утрам из-за того, что мы возвращались поздно вечером.

– Лэн, просыпайся, – сказал я и нежно потер ее спину, а затем встал и включил свет, зная, что это лучший способ разбудить.

Лэни закинула руки за голову, посмотрела на меня и буквально выпала из постели. Я бросился, чтобы помочь ей подняться.

Дочь, хихикая, посмотрела на меня.

– Ты в порядке? – смеясь, спросил я.

– Да, папочка, – сказала она.

Я покачал головой и поднял ее с пола:

– Давай. Пришло время для ванны.

Искупав, я помог ей переодеться и, как только она была готова, отвез в дом своих родителей.

– Деда! – воскликнула Лэни, побежав к моему отцу.

Он взял ее на руки и обнял.

– Привет, Лэн, дорогая.

Она поцеловала его в щеку, а затем спустилась на землю.

– Привет, пап, – сказал я.

– Привет, сынок. Как дела? – спросил он.

Я улыбнулся:

– Дело окончено. Таню застукали за неподобающим поведением, так что все прежние договоренности в силе.

– И как она к этому отнеслась? – спросил Карлайл, приподняв брови.

Я расхохотался:

– Понятия не имею. Белла отправила ее в тюрьму.

– Что?

– Белла связалась с кем-то из судебной системы, и Таня арестована за употребление наркотиков и превышение уровня алкоголя в ее крови, – объяснил я.

– Ну, Эдвард, ты, определенно, выбрал единственную женщину со всеми нужными связями, – рассмеялся Карлайл.

– Поговори мне. Где мама? – спросил я.

– Убежала по срочному делу.

– Хорошо. Я уезжаю. Расскажешь ей новости?

Карлайл кивнул:

– Хорошего дня, сынок.

– Будет сделано. Будь умницей, Лэн, – сказал я, а затем вышел из дома и направился к своему грузовику.

Приехав на работу, я увидел, что Сет был уже там.

– Привет, парень, надеюсь, ты не возражаешь, но Уилл здесь. Что-то случилось с няней, – заявил он.

– Не-а, неважно. Дерьмо случается, – сказал я.

– Дьявольски верно. Кэм чертовски сходит с ума. Не знаю, что с ней делать.

Я хохотнул. Кэм была его подругой, и эти двое ругались хуже, чем старая супружеская пара. Адски смешно, когда они вместе.

– Она снова беременна? – поинтересовался я.

Сет фыркнул:

– Даже не шути, мужик. Она стала совершенно безумной, как только забеременела. Во всяком случае, я забрал Уилла, чтобы она не полоскала мозги бедному ребенку.

– Не все сразу, – сказал я и пошел в офис, чтобы частично оплатить счета автомастерской.

Когда я вошел, Уилл сидел на диване и смотрел телевизор.

– Как дела, приятель?

– Привет, дядя Эдвард, – сказал он и огляделся. – А Чарлси здесь? – спросил он.

– Не сегодня, дружище, – ответил я.

Уилл кивнул и вернулся к телевизору.

Как только я покончил с документами, то вернулся вниз, в гараж, и с этого времени день начал тянуться медленно.

Сет и Джаспер сидели на заднем борту грузовика последнего, держа свои смартфоны боком.

– Снова «Angry Birds»? (популярная игра для смартфонов – п/п) – поинтересовался я.

– А что еще мы должны делать? – спросил Сет.

– Ты действительно хочешь ответа, потому что я могу придумать целый список, – заявил я.

– Чувак, он может. Я бы отвечал осторожно, – предупредил Джаспер.

– Прекрасно, приберусь немного в своей части гаража, – сказал Сет и спрыгнул с задка.

– Это было бы ценно, – прокомментировал я, когда он пошел к своему участку, который более напоминал складское помещение, чем рабочее месте. Этот парень был тем еще барахольщиком.

Около двенадцати часов Белла написала мне, что будет обедать с Элис, что несколько обескуражило меня. Но я понимал, что достаточно долго удерживал при себе свою подругу, так что пришла пора поучиться быть независимым от нее, как бы сильно я ни ненавидел это.

Бесконечный день, казалось, закончился, и настала пора закрываться. Все наши парни покинули парковку. Благодарение Богу, впереди были выходные. Я устал и просто хотел вернуть­ся домой и поспать, хоть и понимал, что Лэни никогда не позволила бы мне сделать это.

Как оказалось, сегодня просто необыкновенный день, хотя бы потому, что, вернувшись домой, мы с Лэни устроились на диване, чтобы посмотреть кино, но заснули, просмотрев едва ли половину.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit