«Лучшего времени для этого не придумать», - саркастически размышляла Гермиона, облокотившись на столешницу. Поднесла к губам чашку с кофе, сверля взглядом конверт на кухонном столе. Подула, чтобы согнать пар с кофе, вздохнула. Джинни предпринимала жалкие попытки уверить ее в том, что в этом письме нет ничего особенного, но она поняла, что именно запечатано в конверте, как только сова сбросила его на стол.

Бумаги на развод.

Неужели уже прошло две недели?

Огромный конверт, запечатанный зеленым воском, на котором красовалась печать с гербом Малфоев, был сделан из плотного и очень прочного пергамента. «Самого лучшего, конечно», - подметила она, закатив глаза. Эта черта в Драко никогда не изменится, и… Гермиона остановилась на мгновение и прикрыла глаза. Она отчаянно хотела сказать о нем что-нибудь нехорошее, но просто не могла. Он этого не заслуживал. Все стало ясно после тревожного разговора с Гарри.

Но если бы он…

- Хватит, - решительно одернула она себя.

Последний раз, припомнила Гермиона, она была в таком состоянии, когда закончила паковать свои вещи из их спальни – она словно спорила с собой. В одно мгновение винила его, а уже в следующее обдумывала все, что было сказано, и подмечала свои собственные глупости.

А их было много. Так много, что единственное, чем она могла заниматься – это сидеть, задаваться вопросами и сомневаться.

То есть задаваться вопросом, что теперь делать… и сомневаться в себе.

В таком раздражении ей хотелось обругать Гарри за то, что тот разворошил ее душу и посеял семя сомнения. Из этого семени выросло огромное дерево, поглотившее весь ее разум. С висящими на нем крупными спелыми плодами беспокойства и тревоги. Она хотела – нет, нуждалась в том, чтобы сказать кое-что Драко. Она не могла позволить их последнему разговору стать началом конца. Не могла она закончить этот брак, не сказав… о, но у Гермионы был шанс с ним поговорить. Дважды, но она позволила ему ускользнуть. Она подумывала о еще одной попытке, но ее внимание привлек…
Конверт.

И дерево сомнения стало еще больше.

И что же она ему скажет? Гермиона пересекла небольшую кухоньку и уселась за стол, не осмеливаясь притронуться к конверту.

Все это реально.

С ней действительно это произошло. С ними.

Как же тяжело это принять.

Гермиона поставила кружку с кофе и вскочила со стула. Слишком много и мало кофеина одновременно. Тело ее было напряжено, в голове каша – в таком виде на работе она появиться не могла. Нужно кое-что еще. Что-то, что успокоит ее нервы, избавит от тошноты, поможет сосредоточиться.

Так она и оказалась в патио, раскуривая сигарету, которая на сей раз отличалась от предыдущей. Никакого воздействия. Затушив сигарету в пепельнице, она так и не избавилась от этих ощущений, что, впрочем, не остановило ее от того, чтобы зажечь еще одну.

Она дважды затянулась, и на нее вдруг обрушилось осознание. Она поддалась этому нездоровому увлечению, чтобы успокоить нервы, но по-прежнему чувствовала себя разбитой… и она до сих пор курит. Гермиона вытащила зажатый между губами окурок и в этот момент поняла, что курила не столько ради снятия стресса, сколько ради знакомого наслаждения от привычки.

Привычка.

О нет.

Гермиона выдохнула и уставилась на окурок, медленно затухавший между ее пальцами. Привычка. Не нравилось ей это слово, особенного тогда, когда использовалось для описания того, чем она сейчас занималась. Не успев отговорить себя от нее, она выбросила окурок и сделала глубокий вдох. Этот будет последним, решила она, и, повернувшись на каблуках, зашла внутрь – не для того, чтобы вскрыть конверт, но чтобы приготовить для себя скромный завтрак.

Ее трудно было назвать поклонницей мяса, но Драко его обожал. И сейчас приготовление пищи казалось отличным способом отвлечься от привычек, и курения, и конвертов, и разводов.

Досадно, но это не сработало.

Заканчивая завтрак, Гермиона осознала, что вернулась к тому, с чего начала: раздираемая сомнениями, она снова сверлила взглядом конверт. Она пыталась понять, возможно было бы все исправить, если бы она приложила хоть каплю усилий? Ее волновал этот вопрос, потому что их беседа была такой короткой. На подсознательном уровне она чувствовала, что если они ошибочно приняли все это за знак, то пора заканчивать с браком. Потянувшись за конвертом, Гермиона замерла на мгновение, задаваясь вопросом, правильно ли она поступает.



В библиотеке Министерства было тихо. Только шелест перешептывающихся голосов, тихий свист, издаваемый книгами, проплывающими мимо, и приглушенный храп старого библиотекаря нарушали тишину. Гермиона сидела за столом с выражением решительности на лице. На столе были разложены книги и журналы, а также ее любимое перо и несколько листов пергамента.

Она собиралась хоть что-то сделать для своего собственного проекта, уж если нечем заняться.

Гермиона открыла «Теорию мысли головного мозга» и начала читать.

Прошло больше часа, прежде чем она осознала, что уставилась на одну страницу, – первую – не вникнув ни в слово. По всей видимости, этот развод сказывается не только на ней, но и на ее работе тоже.

Однако не только в продуктивности ее работы наблюдался спад в последние недели, она совершила недопустимое количество ошибок, изготавливая Амортенцию. Иногда они были настолько критическими, что приходилось начинать все сначала. Переварить, неправильно нарезать ингредиенты, неверно рассчитать количество яиц Эшвиндера – обычно Гермиона не совершала таких ошибок. Тогда-то люди и начали замечать. Перешептывания преследовали ее везде, куда бы она ни направилась: все они гадали, задавая один и тот же вопрос – неужели трудоголик Гермиона Грейнджер сломалась?
Гермиона начала подумывать, что так и есть.

Утром после совещания Хогглтон отвел ее в сторонку и сообщил, что Захария заходил к нему, чтобы выразить свою обеспокоенность на ее счет. Он имел наглость сообщить их боссу, что в данный момент она переживает трудный разрыв, оказывающий негативное воздействие на ее активность. Вдобавок ко всему, будто остального было недостаточно, Хогглтон поинтересовался, не нужен ли ей отпуск. Гермионе удалось сдержать гнев, хотя смущение от потери контроля над рациональным ходом мыслей держалось достаточно долго, и вежливо ответить твердым отказом. И хотя она продолжала утверждать, что способна выполнять свою работу, он призвал ее приложить все усилия…. По крайней мере, в течение следующих нескольких дней.

Одна лишь мысль об этом заставила Гермиону сжать перо в кулак.

Какая наглость… она сделала глубокий очищающий вдох и начала читать.

Нет времени зацикливаться. Ни на чем.

Ее ждала работа.

Кто-то – кто-то мужского пола, подметила она, кинув быстрый взгляд на его туфли – опустился на стул рядом с ней и спросил:

- С чего мы начнем сегодня?

Гермиона напряглась, услышав голос Захарии. Он был последним человеком, которого ей хотелось видеть. Она открыла рот, намереваясь отослать его подальше, но остановила себя. В конце концов, она ведь профессионал. Именно эту мысль она держала у себя в голове, когда выпрямляла спину, поворачивала голову и медленно произносила.

- Мы? – возвращаясь к своему исследованию.

- Конечно, а где же мне еще быть?

Она опустила саркастическое замечание, заменив его на следующую фразу:

- Наверху. Работать.

- Без моей коллеги? – Он опустил руку на спинку ее стула. – Конечно, нет. Как только я услышал, что ты в библиотеке занимаешься исследованием для нашего проекта, я сразу же прибежал сюда.

Нашего проекта?

- Как предусмотрительно с твоей стороны, - безразлично бросила она, быстро делая несколько пометок.
Даже если он и уловил ее тон, то виду не подал.

- Сколько журналов ты уже изучила?

- Я только начала.

- Правда? – Захария поближе пододвинул свой стул к ней, просматривая ее работу. – Не сильно ты продвинулась.

- И что?

- Ты просто рассеяна в последнее время.

Она напряглась и пробормотала под нос.

- Как я и сказала.

- А с этим как дела? Надеюсь, получше. Нам нужно проделать большую работу, чтобы проект сдвинулся с мертвой точки, поэтому необходимо раскрыть на высшем уровне каждый…

Она прервала его короткой фразой.

- Я это понимаю.

- У тебя расстроенный голос. Ты все еще решаешь проблемы с этим...

С громким стуком Гермиона захлопнула старую книгу, выпустившую струю пыли прямо в лицо Захарии. С пренебрежением она наблюдала, как он кашляет и плюется. Затем она подтолкнула книгу к нему и открыла другую. Он извинился и на несколько минут оставил ее в одиночестве, а когда вернулся, Гермиона уже перешла ко второму свитку пергамента.

Захария плюхнулся на свое место.

- Извини за это. Я забыл, сколько пыли в этих книгах.

Прежде чем она успела возразить, ее партнер взял в руки первый пергамент и стал прочитывать ее пометки.

- Я тут подумал, мы могли бы…

- Хватит учить меня, как мне работать. Это был мой замысел, и я буду воплощать его так, как посчитаю нужным.

Он моргнул.

- Гермиона, мы партнеры, мы работаем вместе…

- А, то есть мы партнеры? Серьезно? – Она не смогла избавиться от гневных интонаций в своем голосе. – Насколько мне известно, партнеры не имеют привычки толкать своего товарища под автобус, как только представится такая возможность.

- О чем ты?..

- Я говорю о том, что ты доносишь нашему начальству о моей личной жизни. У тебя не было никакого права…

- У меня были на то все права, Гермиона, и ты знаешь это. Сущность нашей работы дает мне такое право. Мы команда, и когда один игрок травмирован, то страдают все. Когда один человек становится рассеянным, это влияет на всю команду. В последние несколько недель твое поведение трудно назвать приемлемым. Не знаю, что с тобой не так и почему ты не можешь забыть об этом… человеке, но ты чуть не загубила нашу работу, исправляя все направо и налево. Я больше не мог этого выносить. Твой замысел гениален, и мы на пороге чего-то, что могло бы вознести нас на вершину департамента. Я делал то, что мне казалось правильным. Ребячество? Возможно, но я стал твоим партнером не для того, чтобы ты загубила мою карьеру. Я стал твоим партнером, потому что ты блистательная Гермиона Грейнджер. Я стал твоим партнером, потому что думал, что ты способна не отвлекаться на посторонние факторы, думал, что ты хочешь большего, чем просто быть ведущим специалистом, думал, что ты осознаешь, что важно, я думал, что ты…

Гермиона больше не могла этого выносить. Какая-то нелепица.

- Что? Ты серьезно? – Взгляд на его лице говорил ей, что он был предельно серьезен. Невероятно! – Ты себя-то слышишь? Это работа, не твоя жизнь! Ты так одержим своей карьерой, что готов поставить ее выше… - Она замерла, неспособная закончить предложение, чтобы при этом не выглядеть разгневанной лицемеркой.

- Это не одержимость. Это называется знать, куда я хочу продвинуться в этом департаменте и как именно я смогу этого достичь. Стремление, амбиции…ты все потеряла из виду.

- Ты все потерял из виду!

- Нет, это ты все упустила из виду, Гермиона. Ты! – прокричал Драко. – Желание держать наш брак в тайне никак не связано с моими родителями. Они и так знают, что мы вместе…

- И они против этого, ты…

- Они недовольны любым принятым мною решением, Гермиона, но они живут с этим! – прокричал он. – Так было всегда.

- Ты…

- И знаешь, что? Это перестало касаться Поттера, Пенси и прессы уже очень давно. Но ты всегда скрывала наш брак из-за себя, из-за своей карьеры и желаний.

- Это не справедливо, Драко, и ты это знаешь. Прежде чем окончательно потерять рассудок и начать эту кампанию, нацеленную на то, чтобы поведать о нас обществу, подумай…

- Я не могу «заставить» тебя делать что-то…

Она повысила голос.

- Ты всегда приносил публичные отношения в жертву своей карьере, даже после нашей свадьбы. Ты просто не можешь этого признать, Драко. – А когда признания не последовало, Гермиона хмыкнула.
- Кто бы говорил. Не суди, не судим будешь.

- Что ж, больше-то я не стану, - коротко отозвался он. – И…

- Я часть очень важного дела. Ты это знаешь. Мы стоим на пороге открытия интеллекта в Министерстве. Мы изучаем все, что имеется, чтобы узнать о том, как это работает… и как человеческий разум ра...

- Я в курсе. Я работал с тобой и Смитом раньше. Я знаю все, что можно знать, о твоем исследовании, и не хочется тебя огорчать, но ты пытаешься выяснить это уже в течение многих лет, - сухо прокомментировал он.

- О, ты знаешь все о нашем исследовании, да? Удивительно. Никогда бы не подумала, что тебя волнует…

- Никогда бы не подумала, что меня это волнует? – хмыкнул он. – Не в этом кроется проблема, по крайней мере, не с моей стороны. Это тебя ничего не заботит, кроме…

Все это неправда. Неправда. Она… конечно, она переживала. Гермиона без промедления подписала бы бумаги на развод, если бы ей было все равно. По крайней мере, она хотя бы взяла в руки конверт. Не стала бы она проводить последние несколько недель, критически оценивая свое поведение, свои действия, распадаясь на части с каждым новым открытием, связанным с ней, Драко, их браком.

Если бы ей было все равно, Гермиона проводила бы дни за работой, а ночи за сном, но вместо этого постоянно мучила себя вопросом, как люди проходят через такие кардинально меняющие жизнь вещи, как развод, и не теряют рассудок. Потому что Гермиона только и делала, что сводила себя с ума мыслями, и воспоминаниями, и осознанием. В голове царил хаос, в сердце тоже. Она больше не понимала, что из них контролирует ее действия.

- Впрочем, это не касается нашей работы, - прервал Захария ее мысли. – Давай займемся исследованием… - В этот момент перед ней опустился бумажный самолетик. Она развернула его и прочитала письмо. Оно было от Джинни, которая сообщала, что ей срочно нужно вернуться на квартиру. Немедленно.

- Что в письме?

- Не то чтобы это твое дело, но, кажется, меня экстренно вызывают домой, поэтому мне нужно уйти. Нет нужды бежать к начальству и говорить, что я ухожу. Я сделаю это сама. – Гермиона стала собирать свои принадлежности и книги, но Захария остановил ее.

- Я сам все уберу.

- Отлично. – Она схватила свою сумку, расшитую бисером, и быстро покидала в нее свои пергаменты и перо. Она уже почти что собиралась уйти, но кое-что вспомнила.

- Знаешь, речь тут была не обо мне и нескольких пропущенных неделях. А о тебе и отсутствии профессионального такта. У тебя не было никакого права обсуждать мою личную жизнь. Это не твоя забота. – Захария открыл было рот, чтобы возразить, но она прервала его. – На будущее, если у тебя возникнут проблемы со мной, Захария, я буду признательна, если ты поступишь по-взрослому и выскажешь свои возражения в более профессиональной форме.

Захария не сводил с нее глаз, прежде чем подобрать книгу. Когда он заговорил, выражение его раскрасневшегося лица было трудно понять.

- Ладно, но окажи нам обоим милость и расставь на места свои приоритеты, прежде чем рисковать своей работой… и моей.

Гермиона пошла прочь.



Гермиона поспешно покинула Летучий порох и заглянула в пустую гостиную. Она стала звать Джинни, а затем повернула голову в сторону кухни и… о боги! Она прикрыла рукой рот, чтобы не ахнуть от изумления. Гермиона не могла определиться, что ее больше повергло в шок: тот факт, что Нарцисса Малфой находится на ее кухне или что из всех возможных кандидатур именно Джинни Уизли пыталась развлечь ее чаем и выпечкой.

«Пыталась» - это ключевое слово, поскольку неловкость между ними была настолько осязаема, что становилось аж противно. Джинни, казалось, подташнивало, а Нарцисса…что ж, она выглядела, как обычно. Гермиона прикрыла глаза, словно надеясь, что возникшая перед ней картина исчезнет, если она не будет смотреть, но мгновения спустя она опустила руки и… черт.

Что ж, если все пойдет прахом, она может просто развернуться и улизнуть через Летучий порох.

По правде говоря, она была уже на полпути туда, когда услышала:

- О, смотрите, Гермиона здесь!

Гермиона медленно повернулась и стала приближаться к столу лишь с одной мыслью в голове: Я убью ее. Когда она оказалась у стола, картина стала еще более странной. Нарцисса выглядела безупречно в своем оливкового цвета одеянии, но Джинни, казалось, только что выползла из кровати. На ней все еще была пижама, волосы собраны в странный хвостик набок и… Гермиона сделала еще один шаг.

Из какой дыры Джинни достала фарфор? А это что, печенье? Она сама его испекла? Насколько Гермиона помнила, она всегда оказывала сопротивление попыткам миссис Уизли передать ей свои кулинарные секреты. Боги, да Джинни яичницу не могла пожарить, что уж говорить о печенье. Она существовала за счет еды на заказ, когда не путешествовала с командой. А на блюдце Нарциссы Малфой лежало наполовину съеденное печенье… и, кажется, она еще жива… пока что.

- Лицезреть тебя – настоящее удовольствие, Гермиона. Лет сто минуло с тех пор, как ты была на ужине в поместье. – Казалось, Нарциссе поднесли к носу что-то дурно пахнущее, когда она произносила эти слова. Гермиона не нашлась, что ответить.

Это было давно… вообще-то, год назад, но вряд ли они это заметили, что уж говорить о хорошем отношении к маленькой ведьме-грязнокровке их сына. Вечера у Малфоев всегда были неловкими, если не сказать чудаковатыми. Люциус Малфой всегда буравил ее взглядом, словно она какое-то чудовище, Нарцисса же просто отказывалась верить, что она маглорожденная и с пристрастием допрашивала ее о семейном древе. Драко не обращал на это совершенно никакого внимания… или просто прекрасно притворялся.

Она одарила Нарциссу вежливой, насколько это было возможно, улыбкой.

- Да, правда… как у вас дела?

Ее ответ был резким.

- Довольно хорошо, спасибо, что спросила.

Когда неловкость момента прошла, Гермиона спросила.

- Джинни, можем мы перекинуться парой слов?

Рыжая, явно горевшая желанием покинуть комнату, тут же встала со своего места. Она даже вспомнила о манерах, прежде чем полностью расслабиться, и, медленно повернувшись, спросила:

- Вы не против, если мы оставим Вас на минутку, миссис Малфой?

Конечно, Нарцисса внимательно оглядела девушек, прежде чем чопорно кивнуть.

Как только задняя дверь закрылась за ними, Джинни с облегчением выдохнула и тут же разразилась речью:

- Я думала, ты никогда не придешь!

- Как она…

- Не знаю! Я смотрела футбол по телевизору, уплетая «Коко Рокс» (прим.пер: завтрак вроде «Несквик»), в пижаме, когда она… я услышала, что-кто идет через Летучий порох, но подумала, что это Рон решил совершить набег на холодильник. Но нет, это Нарцисса Малфой вошла через Летучий порох, словно здесь проживает. Я чуть свой завтрак не выплюнула. – Глаза Гермионы становились все круглее и круглее, по мере того как Джинни продолжала свой рассказ. – Она спросила меня, где ты, я сказала – на работе, и она просто уселась здесь. Я сообщила ей, что тебя не будет дома еще довольно долго, но она заявила, что может и подождать.

- Так вот как чай…

- Нет. Она привела с собой домовых эльфов, они и организовали нам чай и печенье.

Гермиона скрестила руки на груди, оглянулась на Нарциссу, которая изящно промокала рот салфеткой. Она нахмурилась.

- Как давно она здесь?

- Тридцать самых мучительных минут моей чертовой жизни. – Джинни была неимоверно рассержена. – О чем, черт возьми, ей так срочно нужно с тобой поговорить, что…

- Драко рассказал ей… о нашем браке… и о разводе.

Глаза Джинни чуть не выпали из орбит.

- Черт…

- Знаю. – Гермиона сморщила лицо. – Но это не объясняет причину ее визита.

Обе девушки собрались зайти на кухню как раз в тот момент, когда Нарцисса посмотрела на них. Они быстро отвели глаза в сторону. Джинни подтолкнула ее, заставив слегка оступиться. Несмотря на убийственный взгляд, которым ее окинула Гермиона, девушка осталась абсолютно невозмутимой.

- Предлагаю тебе зайти внутрь и выяснить.

- Не хочешь пожелать мне удачи?

- Удача нужна неподготовленным… - она умолкла. – О, да, удачи! – Прошмыгнув в квартиру и обменявшись парой слов с Нарциссой, она скрылась из глаз.

Гермиона вошла на кухню, словно приговоренная к сожжению ведьма. Разум уже наполнился картинками их предстоящего разговора, который вовсе не будет приятным. Проблема заключалась в том, что он мог принять абсолютно разные направления, и каждый сюжет, проигрываемый в ее голове, был хуже предыдущего. Нарцисса взглянула на Гермиону так, словно не слышала, как отворилась стеклянная дверь. Затем она указала на стул рядом с собой. Стул, от которого Джинни с радостью отказалась.

Странно, но чашка чая и печенье, которые были здесь, когда она пришла, чудом исчезли, сменившись новой чашкой и печеньем. Она аккуратно заняла свое место, взяла печенье, откусила. Довольно неплохо…

- Думаю, нам надо поговорить, - Нарцисса наполнила себе еще одну чашку чая. – Не желаете ли чаю, мисс Грейнджер? Или мне называть вас миссис Малфой?

Гермиона чуть не поперхнулась… что ж, вообще-то именно это она и сделала. Не то что бы ее слова стали для нее сюрпризом. Но сказаны они были с небольшим предисловием. Что случилось с попусту болтающей ведьмой? Она прикрыла рот, чтобы не дать вылететь пережеванным кусочкам печенья.

Нарцисса небрежно протянула ей салфетку и, дождавшись, пока она прекратит откашливаться, иронично поинтересовалась:

- Вы пьете чай с молоком, миссис Малфой?

Ей понадобилось мгновение, чтобы собраться с мыслями.

- Да, спасибо большое, - охрипшим голосом ответила Гермиона, наблюдая, как белобрысая ведьма наливает ей чай. Она любезно его перемешала и произнесла:

- Вам не обязательно называть меня миссис Малфой, думаю, я вас поняла.

- Неужели, миссис Малфой?

Стиснув зубы, Гермиона ответила:

- Вы расстроены, что мы с Драко женаты. Хотя нет, вы расстроены, что ваш чистокровный сын женился на грязнокровке.

Ей всегда казалось, что Драко перенял эту холодность от отца, но поведение Нарциссы быстро доказало ей обратное. Она была королевой ничего не выражающего взгляда.

- О, - протянула ведьма, - ты так думаешь?

Гермиона выпрямилась на стуле.

- Да, именно так я и думаю, но больше Вам нет нужды об этом беспокоиться, потому что мы, как вы уже знаете, разводимся.

- Да, - она подняла чашку с чаем к губам и изысканно – еле слышно – сделала глоток. – Я слышала.

Что она могла на это ответить? Гермиона не знала, поэтому сохраняла молчание, попивая чай и доедая печенье. Нарцисса завершила трапезу спустя несколько минут, и Гермиона сгримасничала, когда ведьма щелкнула пальцами и два домовых эльфа появились перед столом. Она открыло было рот, чтобы выступить в их защиту, но, присмотревшись, увидела на их шеях галстуки-бабочки.

Они были свободны.

Заинтересовавшись, Гермиона изогнула бровь, но ничего не сказала.

Нарцисса предложила переместиться в гостиную, но никто так и не присел. Терпение Гермионы было на исходе.

- Простите меня за откровенность, но зачем Вы здесь?

- Чтобы поговорить с тобой, конечно.

- Зачем? Я не могу вообразить, о чем мы должны переговорить.

- О, мы многое должны обсудить, - зловеще проговорила Нарцисса. – Но сначала я должна спросить. Твои родители в курсе, что вы женаты?

- Они были на свадьбе.

Она рассердилась, но ответила сдержанно.

- Понятно.

- Я еще не сообщила им о разводе. Я не нашла подходящих слов.

Или смелости.

- Надеюсь, свадьба прошла хорошо?

- На улице штормило, гости вымокли, священник произносил клятвы, чуть ли не задыхаясь, но все прошло довольно хорошо, - ответила Гермиона с легкой улыбкой, которая тут же угасла. – А почему вы спраши... ой.

И тут ее озарило.

Возможно, Нарцисса беспокоилась… о счастье Драко.

- Я люблю своего сына, и мне больно видеть, как он страдает.

- Но Драко не страдает. Я видела его пару раз с тех пор, как переехала. Он вел себя, как обычно. Подготовил бумаги, пометил их как важные и отправил их мне. Он…

- Очень хорошо скрывает свои чувства, - перебила Нарцисса. – Но я не должна говорить это его жене.

Гермиона сглотнула.

- Он много времени проводит в поместье. Мне нравится видеть своего сына дома, но его состояние вызывает тревогу. Он почти не ест, не спит и ни с кем не разговаривает.

Она поежилась, не испытывая никакого удовольствия от услышанных слов о боли Драко.

- Он…

- Почему вы все это мне говорите? – тихо поинтересовалась Гермиона.

- Я уже сказала тебе. Он…

- Но по идее вас это не должно заботить. Вы должны быть рады, что скоро он от меня освободится. Драко рассказывал о вашей реакции. Он сказал, что вы покинули комнату. Вы должны…

- Уверяю тебя, Гермиона, ты во мне ошибаешься. Я вышла из комнаты, потому что была шокирована новостями… потому что мне было больно знать, что я не присутствовала на свадьбе единственного сына. Больно оттого, что Драко полагал, что не может рассказать нам правду. – Она нерешительно положила свою изящную руку поверх руки Гермионы и продолжила свою речь. – А еще я разозлилась, что, не успев обрести невестку, я уже ее потеряла.

Гермиона заморгала, не способная говорить.

Нарцисса взглянула на нее и вздохнула.

- Я могу не одобрять его выбор, но мой сын заслуживает лучшего. А раз уж он женился на тебе, то считает, что ты и есть то самое лучшее. Мы с Люциусом это пережили бы. Так всегда получается, когда речь идет о решениях нашего сына. Но все-таки было бы неплохо, если бы вы немного поверили в нас.

- Не понимаю, почему это имеет значение. Мы разводимся, и хотя это не то, чего я желаю, но такова уж реальность. Бумаги подготовлены, заполнены и теперь дожидаются моей подписи.

- Но тебе не обязательно их подписывать. – Это было утверждение, не вопрос.

- Нет.

- А почему?

- Было время, – не так давно – когда Драко любил меня так, что ради спасения нашего брака многим жертвовал. И… я все испортила. – Гермиона сама не верила в то, насколько честна была сейчас с Нарциссой, рука которой по-прежнему лежала поверх руки девушки… и о большей благосклонности с ее стороны она и мечтать не могла. – Я не уверена, что мы снова будем вместе. Возможно, этого не произойдет никогда, но мне нужно его увидеть. Я должна извиниться. И… я должна бороться.



Есть одна истина, известная всем, – или, по крайней мере, Гермионе точно – что чрезмерное количество времени для раздумий заставляет людей делать безумно глупые вещи. Оставаясь наедине с собственными мыслями, Гермионе впору было сидеть сейчас в белой комнате 12х12 под наблюдением стервы медсестры по имени Опал.

Без окон, в смирительной рубашке.

Однако Гермиона так долго об этом думала, что поймала себя на мысли: ее внутренний монолог утратил всякую логичность. Разумом она понимала, что разговаривать с ним сейчас не было смысла, но на деле же она стояла в двадцати шагах от крыльца их – его – дома, на часах было одиннадцать ночи.

Словно девушка пребывала в состоянии забытья, когда поднималась из-за стола, доставала обручальное кольцо из сумочки, брала палочку и конверт, трансгрессируя туда, где она сейчас находилась. Гермиона не знала, сколько простояла здесь, но голове стало холодно, босые ноги были еще холоднее, а икры словно судорогой свело. Она слышала, как потрескивают ветви деревьев, и… Гермиона вдруг оглянулась через плечо.

Она с уверенностью могла сказать, что разбушевавшаяся погода с легкостью вырвала бы старый английский дуб, но он был на месте. Земля вокруг него была устлана сломанными ветками, но дерево по-прежнему стояло. По-видимому, оно оказалось крепче, чем выглядело.

Гермиона сделала глубокий вдох.

Сейчас ей нужно быть сильной.

Куда проще сделать несколько шагов к знакомому крыльцу и постучаться, – или еще что-нибудь – чем стоять здесь и мерзнуть. Разве не справилась она с самой трудной частью, – хотя до сих пор не могла понять как – набравшись смелости, чтобы прийти сюда? Все что от нее требуется – это просто сделать несколько шагов и нажать на звонок. Конечно, каждый раз, когда она предпринимала попытки, это глупая маленькая штучка под названием гордость, которая довольно поздно давала о себе знать, останавливала ее.

Урон ведь уже нанесен, так?

Все нити порваны, да?

Она ошибалась и теперь могла признаться в этом… хотя бы себе.

Гермиона прижала конверт к груди, крепко зажмурив глаза.

- Ты знаешь, я… - Драко вздохнул. – Я дерьмово извиняюсь.

- Тебе не нужно передо мной извиняться. Не тогда, когда… - она умолкла, ее непоколебимая гордость не позволяла ей закончить предложение.

Да к черту эту гордость. Она была неправа. Она неправильно расставила приоритеты. Неправильно к нему относилась. Она позволила браку, который скрывала, выйти из-под контроля, и это было не просто неправильно, это было безрассудно. Теперь ей стало совершенно ясно, что ее подсознание привело ее сюда, чтобы, проглотив свою гордость, она наконец сказала ему все.

«Но», - тут же вмешалась ее гордость, - «разве нельзя сказать это утром? Почему это нужно сделать именно сейчас?»

В этом был смысл.

Гермиона быстро отступила назад, готовая развернуться и уйти, но услышала свое имя.

- Гермиона.

Оно было произнесено так тихо, что она едва смогла расслышать его за шумом ветра и веток, не говоря уже о том, чтобы определить, откуда этот зов исходит. Она замерла и огляделась вокруг, палочка была крепка зажата в правой руке. Странно.

Она отступила еще на шаг назад и вновь услышала зов, уже громче.

- Гермиона.

Она повернула голову влево и… закрыла глаза.

Дуб ведь не разговаривает с ней, да?

Похоже, ей было крайне необходимо поспать.

И когда ветер ненадолго стих, Гермиона проскандировала:

- Деревья не разговаривают. Деревья не разговаривают. Деревья не…

- А такое возможно? – Она развернулась, поднимая взгляд. Драко… он сидел на подоконнике! Она внизу, он вверху. Но прежде чем она поняла, насколько иронична вся ситуация, он спросил:

- Почему ты разговариваешь с деревом?

- Я думала, это был… - Она тут же осознала, как безумно это прозвучит, и решила не продолжать. – Не важно. Уже поздно. Понятия не имею, почему я здесь. – В ней заговорила гордость. Но она отодвинула ее в сторону. – Ладно, это не правда. Я просто… - И она тут же вернулась обратно, желая выбраться сухой из этой ужасающе неловкой ситуации. – Это может подождать и до утра. Я, наверное, должна…

- Может, войдешь. Ты можешь вернуться домой, воспользовавшись Летучим порохом отсюда.

Гермиона хотела отклонить его предложение, но понимала, что если сейчас уйдет, то больше ей такой возможности не представится никогда. А этим она рисковать не могла. Это… он был пределом ее желаний. Так что пусть катится к черту эта гордость. – Ну-у, хорошо.

Драко быстро закрыл окно и скрылся из глаз, пока ноги – быстро, насколько могли – несли ее к двери. Она не могла понять, что побудило ее надеть обручальное кольцо. Девушка окинула его взглядом, пытаясь не замечать, как же странно оно ощущалось на пальце. Гермиона пыталась спрятать письмо в руке, параллельно разглаживая складки на пижамных штанах, когда дверь распахнулась, являя Драко с оголенным торсом.

Он совершенно точно – Гермиона была уверена - решил ее добить. Гермионе потребовалась вся выдержка, чтобы смотреть ему в лицо, а не пуститься в путешествие глазами по его…

- Ты просто могла войти.

Она ступила внутрь.

- Я не хотела, чтобы твои защитные чары отбросили меня назад.

Драко захлопнул за ней дверь.

- Я их никогда не менял.

- О, - она задержала на нем свой взгляд чуть дольше. Он выглядел так же, какой она чувствовала себя: полностью истощенный.

- Что ж, ничего не изменилось с… - В этот момент ему, казалось, стало не по себе… Была ли это…боль? О боги. – Летучий порох…

- Прости, - выпалила Гермиона.

Драко моргнул.

- Что?

- Я… - Слова застыли у нее на языке, но, вздохнув, она попыталась снова. – Я была… неправа… в отношении всего.

Мгновение он пристально вглядывался в нее.

- Я знаю, что мама недавно наносила тебе визит. Это не…

- Уловка? Игра? Задание твоей мамы? Боги, хотелось бы, чтобы это было так, но нет. – Ей сдавило грудь, когда она произносила слова. Девушка едва ли могла дышать. Но когда она открыла рот, чтобы вновь заговорить, ей почудилось, что она вновь оказалась на спине у Клювокрыла. – Это просто я. Стою перед тобой, Драко. Борюсь за наш брак впервые за все время. П-пытаюсь проглотить свою гордость, чтобы попросить у тебя прощения… и терплю жалкое поражение.

Драко заморгал, и в этот момент Гермионе вдруг захотелось провалиться сквозь землю.

- Я наломала много дров. Я не…несправедливо обвинила тебя во всех проблемах в нашем браке. И я знаю, что не заслуживаю этого, но надеюсь… что, может, в будущем… ты найдешь в себе силы, чтобы простить меня?

Он провел рукой по волосам и начал:

- Гер…

- Я совершала ошибку за ошибкой, и…

- Совершала, - прервал он спокойно. – Но и я тоже.

Гермиона помотала головой, возразив:

- Но ты предпринимал хоть какие-то попытки, чтобы спасти наш брак: ты перевелся в другой департамент, пытался поговорить со мной, объяснить свои чувства, а я… в тот момент все было важнее «нас». Я причина того, что мы докатились до этого… - она достала конверт.

Воцарилась тишина. Драко разглядывал конверт. Гермиона следила за Драко.

- Я еще не подписала их. – Она опустила взгляд на конверт, затем подняла глаза на него. – Я не уверена… Я не думаю… Нет, я совершенно точно не… хочу этого. - Вот, наконец-то сказала… Драко по-прежнему пристально смотрел на нее. Гермиона, однако, решила, что еще не все сказала. – Я неделями пыталась понять, зачем мы вообще поженились, полагая, что не знаю ответа, который уже давным-давно известен. А поскольку остальные причины не имеют значения, я вышла за тебя замуж, потому что люблю тебя… по-прежнему люблю. Всегда любила. Просто это чувство было похоронено под толстым слоем неуместного гнева и глупости. Я вела себя как дура во всех отношениях, и этот развод помог мне это увидеть.

- Гермиона…

Она не закончила.

- Я…я хочу быть твоей женой. Я хочу испытывать в тебе нужду. Или, по крайней мере, узнать как. Я просто… просто хочу, чтобы наш брак не был напрасным, - решительно заявила она. – Я не хочу подписывать эти бумаги. Я не хочу разводиться.

- Но я хочу.

Эти три слова повисли в воздухе… чтобы затем обрушиться на нее со всей силой. Ей нестерпимо хотелось оказаться у двери, но что-то – и его рука, крепко обхватившая ее запястье – удерживало ее. Гермиона поклялась, что не позволит себе показывать чувства, но предательские слезы полились из глаз. Драко протянул свободную руку к конверту. Этого она совсем не ожидала. Она изворачивалась, как могла, чтобы он не заметил ее слез.

Драко подошел ближе, нависая над ней. Его голос был низким и прозвучал странно, когда он произнес:

- Думаю, мы должны.

- Почему? – Она не смогла сдержать слова, рвущегося из ее горла, как и глупые слезы, льющиеся ручьем. Она должна была это предвидеть! Она даже не была уверена, плачет ли потому, что выставила себя полной дурой, или оттого, что его слова так немыслимо ранили ее. Из груди у нее вырвался всхлип, когда Драко имел наглость обвить ее руками. Она попыталась его оттолкнуть, но он не дал ей высвободиться. – Пусти! – с трудом выговорила она. – Если ты хотел развестись, нужно было просто сказать! Не стоило позволять мне лелеять надежды. Не надо было играть с моим разумом и эмоциями! Я пришла сюда, потому что…

Следующие ее слова утонули в поцелуе, в плен которого были захвачены ее губы. С закрытыми ртами это было не больше чем просто соприкосновение губ, но такое долгое. Воздушное. Было так легко просто закрыть глаза и забыть обо всем. Глаза Гермионы распахнулись. Нет! Она попыталась оттолкнуть его, но Драко не шелохнулся. Он просто держал ее, – не сильно, но крепко – пока плечи ее, прижатые чуть ли не к ушам, стали расслабляться. Она подумала, что если она остановится, то и он поступит так же… Великий Мерлин, как она ошиблась.

Совершенно очевидно, что это вошло в привычку.

Его руки переместились к ее лицу, застигнув Гермиону врасплох.

- Что.. – Она не успела закончить, потому что Драко ей не позволил, целуя уголки ее рта, затем перемещаясь к ее верхней губе, в итоге захватывая ее нижнюю губу своей и целуя крепко, глубоко. Все, о чем она могла думать, был Драко, который не должен держать и целовать ее так, словно она важна, не после слов, которые он произнес. Думала, что и она сама не должна льнуть к нему, целовать его в ответ, будто лучшего места на свете для нее найти, но льнула, целовала.

Потому что это он.

Вот и все.

Взгляд на его лице был напряженный, как всегда, но слегка затуманенный. Когда он заговорил, голос его был хрипловат.

- Терпеть не могу тот факт, что ты куришь. Словно с пепельницей поцеловался.

- А я ненавижу, когда ты уходишь. Тогда у меня складывается ощущение, что тебе на все плевать.
Драко нахмурился.

- Это…

- Причины меня не интересуют, просто не уходи. Даже если злишься.

Впервые за долгое время тишина между ними была безмятежной.

Так было до тех пор, пока он не произнес:

- Нам нужен этот развод. – Сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз, но затем он продолжил: - Мы все испортили, и… - Драко сделал глубокий вдох, прежде чем заговорить. – Теперь, когда я знаю, что мы пришли к взаимопониманию, нам нужен шанс сделать все правильно во второй раз.

Ее сердце забилось быстрее.

- Во второй раз? – Она сощурила глаза. – Это…это с самого начала была твоя идея?

- Да, но…

- А что, если бы я не пришла сюда? – задавала вопрос Гермиона. – Что, если бы я просто сдалась, подписала бумаги и отправила их?

- Я бы смирился. И отпустил тебя.

- Почему? Почему ты… - И тут на нее снизошло озарение. – Те слова, что ты сказал в лифте. О том, как ты боролся за меня… ты хотел, чтобы я боролась за тебя. Ты проверял меня.

Драко помотал головой.

- Я бы не назвал это тестом. Я просто хотел посмотреть, считаешь ли ты, что наш брак стоит того.

- Он стоит, – решительно заявила Гермиона. Однако следующая мысль заставила ее нахмуриться. – Но люди начнут обсуждать наш развод, как только о нем станет известно прессе. Поползут слухи и…

Он поцеловал ее. Опять. Вероятно, чтобы заставить замолчать, хотя сейчас ей не было до этого дела. На этот раз она позволила себе расслабиться и наслаждаться моментом без обдумывания всего происходящего. Такие странные и в то же время… словно освобождающие ощущения. Когда он отстранился и произнес: «Мы с этим разберемся», его чувство уверенности наполнило ее покоем, потому что ее уверенность была такой же шаткой, как дуб.

- Ладно. Я, - выдохнула Гермиона, – готова. Я готова.

Она смотрела, как он вскрыл конверт, подготавливая себя к его содержимому. Он извлек из него пергамент, но даже не прочитал. Вместо этого Драко протянул ей конверт, взял за руку и повел ее туда, где они смогли бы изучить его содержимое.

А час спустя, они лежали лицом друг к другу – ноги и руки переплетены… заснув посередине кровати.

Переводчик: Nikki6392
Редактор: amberit