Когда я наконец пришла в себя, я поняла, что лежу на канапе в кабинете мистера Джаспера с холодным компрессом на лице. Смущенная своим положением и ситуацией в целом, я поторопилась сесть, но сильные руки Эдварда с нажимом опустили меня обратно.

- Не вставай, - сказал он строго, на бледном лице отразилось беспокойство. – Ты меня до чертиков напугала, когда потеряла сознание. – Он тревожно провел забинтованной рукой по волосам и поморщился, когда краешек пластыря приклеился к бронзовым прядям. – Ай! Твою мать! Гребанная повязка!

Изогнув дугой бровь, я наблюдала, как он потирал больное место, бормоча под нос ругательства.

- Ничего себе! Ты прям словарь бранных слов, когда переживаешь за кого-то. - Я старалась отшутиться, все еще ощущая легкое головокружение. К моему собственному удивлению, его слова не сильно беспокоили меня. А если быть до конца честной, то они даже немного заводили. Тут же захотелось представить, что еще интересного он может ляпнуть в угаре страстей.

С этими похотливыми мыслями я ощупала собственную голову на предмет шишек. Должен быть какой-то ушиб или что-то в этом роде, подумала я, медленно приводя тело в сидячее положение. А чем еще можно объяснить тот факт, что, не успев очнуться, я уже пускаю слюни на Эдварда, как какая-то дешевая шлюха?

Опустив ноги на пол и упершись локтями в колени, я уронила голову на ладони, пребывая в ужасе от самой себя. Последние несколько дней, казалось, были настолько переполнены драмой, что хватило бы на все мелодрамы мира.

Ошибочно приняв мое внутреннее самобичевание за симптом очередной потери сознания, Эдвард тут же присел на корточки передо мной, положив руки мне на колени.

Ноги раздвинулись, как воды Красного моря, позволяя приблизиться моему личному Моисею. Вот тебе, Джессика! Похоже, я все-таки достаточно внимательно слушала утреннюю службу, чтобы вспомнить эту интересную деталь.

Попытки отвлечься успехом не увенчались. Пальцы Эдварда, нежно касаясь обнаженной кожи бедер чуть выше колен, завладели всем моим вниманием, угрожая все же довести меня до обморока. Еще ни разу в жизни чужая рука не дарила мне столь интимные прикосновения. Чувства взяли верх, и против воли по коже побежали мурашки, наполняя меня легким трепетом. Это был самый эротичный момент всей моей юной жизни, и меня безумно пугал отклик собственного тела.

Взглянув на Эдварда сквозь пальцы, я с досадой отметила на его лице веселое выражение. Боженька, пожалуйста, пусть он никогда не узнает, как сильно у меня намокли трусики. Если сделаешь это для меня, обещаю, я никогда больше не буду думать о маме скверно.
- Белла, - пробормотал он с озорным блеском в глазах. – О чем ты сейчас думаешь?

Большие пальцы его рук стали вырисовывать ленивые круги вдоль чувствительной кожи, и я невольно пискнула, доводя себя до крайней степени смущения. Самодовольно ухмыльнувшись моей откровенной реакции, он неторопливо передвинул руки чуть выше.

- Ни о чем! – Я почувствовала, что заливаюсь краской, и в очередной раз прокляла свои генетические румяна, которые не позволяли скрывать эмоции, когда это было действительно необходимо.

Восхищенно вглядываясь в мое раскрасневшееся лицо, он поднял руку и осторожно погладил разгоряченную щеку.
- Ты ведь знаешь, что ты само очарование, когда краснеешь, да?

Несмотря на то, что, возможно, это был самый банальный комплимент из всех, что я слышала (не то чтобы мне их часто говорили), я умудрилась покраснеть еще сильнее.

Видя, что я не отстраняюсь, он провел пальцами вдоль щеки и зарылся рукой в волосы, притягивая меня ближе к своему пряно-сладкому запаху. Я вдохнула поглубже, смакуя удивительный аромат.

- Ты потрясающе пахнешь, как имбирное печенье, - выпалила я, моментально поежившись от неловкости, вызванной этим глупым сравнением. Неужели я и впрямь сказала это вслух? И почему я не могу держать рот на замке?

Он, в свою очередь, ни капельки не смутившись, широко улыбнулся, от чего в уголках глаз собрались маленькие морщинки. Весь его вид напоминал восторженного ребенка.

- Ты хочешь съесть меня? – спросил он игриво и неожиданно сжал мое бедро так, что я даже подскочила на месте. Усмехнувшись и изогнув бровь, он опустил взгляд на мои колени. – Потому что ты так восхитительно пахнешь, что я определенно съел бы тебя.

Я чувствовала, что теку, как неисправный кран, и без сомнений осознавала, что, если наша милая беседа в ближайшее время не закончится, к моменту, когда я встану, на моей юбке расплывется гигантское мокрое пятно.

Комната была уютная и темная, освещаемая лишь тусклым светом настольной антикварной лампы. При таком освещении волосы Эдварда отливали бронзой, словно тлеющие угольки. В глазах застыл тот же требовательный жар, и я вдруг обнаружила, что не в состоянии оторваться от него, пусть инстинкты и кричали мне, чтобы я бежала как можно дальше от всей этой путаницы.

А когда губы Эдварда приблизились к моему уху, я уже почти задыхалась от нескрываемого желания. Его шепот был мягким, едва всколыхнувшим волоски у виска.

- В тебе есть что-то, что я никак не могу постичь. Я не знаю, что заставляет меня хотеть тебя так страстно, но я не отстану от тебя, пока не выясню это. – Его горячее дыхание защекотало ухо, и я отчаянно боролась за каждый вдох.

Внезапно он поднялся на ноги и с решительным видом отошел на два шага назад. Присел на край письменного стола и уставился на меня глазами, подернутыми похотью. Я было раскрыла рот, собираясь возмутиться, какого черта он так дразнит меня, как дверь распахнулась и вошел мистер Джаспер. Я в изумлении вытаращилась на Эдварда, уверенная в том, что он какой-нибудь хогвардский волшебник.

Он не только сумел предвидеть появление в комнате начальства, но и каким-то волшебным образом рассеял сексуальную напряженность. Я расправила помятую юбку и постаралась изобразить невинность, в то время как ощущала себя развратной проституткой.

- Белла, ты уже чувствуешь себя лучше? – спросил мистер Джаспер, по-отечески похлопав меня по плечу. Я чуть не рассмеялась из-за нелепости ситуации. Ему от силы было лет двадцать пять – какой к черту отец?

Встав на трясущихся ногах, я украдкой глянула назад. Видя, что на дорогом покрытии дивана мистера Джаспера не осталось никаких мокрых следов, я мысленно поблагодарила чудотворного младенца Иисуса за эту небольшую услугу.

- Может, мне позвонить твоей маме, чтобы она тебя встретила? – заботливо предложил он, взяв меня под руку и провожая до двери.

- Нет! – вскрикнула я, так перепугав беднягу, что он чуть не уронил нас обоих.

Что-то подозрительно напоминающее сдавленный смешок донеслось с противоположного конца комнаты, но я продолжила мягким вежливым тоном, будто и не я вовсе только что подражала безумному детенышу гориллы.

- То есть, спасибо, но не надо. Мне на сто десять процентов лучше, мистер Джаспер. Я помогу вам тут все закрыть.

Ни в коем случае я не позволю звонить моей матери из-за какой-то ерунды. Она только и ждет повода, чтобы не пускать меня в библиотеку. И я не предоставлю ей его на блюдечке с голубой каемочкой.

- Ладно… - Он запнулся, похоже, теперь беспокоился о моем психическом состоянии. – И не думай о закрытии. Мисс Анджела перед уходом все проверила, а с остальным, я уверен, справлюсь сам.

Едва я начала возражать, как он повернулся к Эдварду, который по-прежнему с праздным видом обтирал столешницу.

- Мистер Каллен? Полагаю, вас довезут до дома?

Эдвард не спеша выпрямился и провел ладонью по своей мускулистой груди, вероятно, разглаживая складку на примятой белой рубашке.

- Да, я одолжил свою машину сестре, пока ее находится в мастерской. Она скоро будет здесь.

Мой взгляд внимательно следил за перемещением этих талантливых пальцев обратно вверх, пока они не остановились на горловине. Умело расстегнули верхнюю пуговицу, обнажая добрую порцию восхитительной алебастровой кожи.

Черт возьми! Ну прямо греческая мраморная статуя! Часто задышав, я изо всех сил противилась желанию обмахать себя рукой словно веером. К моему великому смущению, его поза напомнила мне моделей с обложек трешевых любовных романов, с которыми миссис Уортингтон сравнила его чуть ранее. Не то чтобы я разглядывала их или читала. Ну, может, взглянула мельком раз или два, пока раскладывала книги по полкам. В конце концов, это же не смертный грех.

Ох, Изабелла, ты попадешь в ад.

- Здесь как-то душно, вам не кажется? – промурлыкал Эдвард, его бархатный голос просто распирало от скрытых намеков. С трудом оторвав взор от его величественных грудных мышц, я обнаружила, что он смотрит на меня с самодовольной ухмылкой и задорными ямочками на лице. Проклятье! Теперь он знает, что я пожирала взглядом его могучую грудь. Я быстренько отвела глаза в сторону, стараясь смотреть на что угодно, кроме него. Хм, а я и не знала, что у нас в офисах подвесные потолки.

- Мистер Джаспер, почему бы нам не посидеть с Беллой на улице, пока я жду сестру? – Неторопливо приблизившись ко мне, он обхватил меня за талию. И тут же, очевидно, заметив на моем лице признаки возмущения, его ладонь сползла по юбке, искусно сжав мой зад.

Пораженная его всеохватывающей дерзостью, я буквально потеряла дар речи. Мистер Джаспер кивнул в знак согласия, пристально вглядываясь в мое лицо.
- Отличная идея, Эдвард. А то у нее все еще болезненный вид.

Из меня вырвался истеричный смешок, но я быстро пресекла его, прихлопнув рот ладонью. Теперь пальцы Эдварда выводили неторопливые круги на моей ягодице, а я все ожидала, что моя голова вот-вот взорвется из-за всей этой крови, резко прилившей к щекам.

- Белла, посидишь немного на террасе с Эдвардом, прежде чем идти домой? Я бы хотел, чтобы ты еще немного отдохнула, - проговорил мистер Джаспер, совершенно не подозревая о развернувшейся перед ним пикантной сцене.

- Я… эм… ну… - запинаясь, я отчаянно старалась придумать план действий, который бы вытащил меня из этой проклятой библиотеки и укрыл в относительной безопасности моей спальни. Пока я пыталась облечь мысли в слова, рука Эдварда спустилась к краю моей «шотландки». Постепенно кончиками пальцев он начал подтягивать ее вверх, уже почти касаясь изгиба ягодицы, когда я, наконец, вынырнула из похотливого исступления.

- То есть, да! Я с преогромным удовольствием посижу на улице и подышу свежим воздухом! – пропищала я, выпрыгивая из его загребущих лап, будто удирая от языков адского пламени. Руки у меня тряслись, как у пьянчуги, пока я расправляла юбку, вперив в Эдварда убийственный взгляд. Однако он его проигнорировал и потянул меня в коридор, беззаботно помахав на прощание абсолютно сбитому с толку мистеру Джасперу.

- Знаешь, - начал Эдвард задумчивым тоном, - у тебя зад такой же упругий, как у инструктора по пилатесу. Ты тренируешься?

Сбросив его руку с плеча, я скривилась в отвращении при мысли о его прежних сексуальных победах.

- Фу. Ты бы уже об этом знал, ведь так? Извращенец.

Я шустро засеменила вперед, по пути щелкая выключателями главного читательского зала. Библиотека погрузилась в кромешную тьму. Наши тени, тащась за нами по стене, плясали жуткий танец смерти.
- Какого черта? Я не извращенец! – сердито возмутился он, проследовав за мной через боковую дверь, что вела на террасу. Кирпичная дорожка и деревянные лавочки умудрились высохнуть за последние пару часов, и лишь мокрые листья продолжали поблескивать в вечерних сумерках.

Я резко обернулась, одаривая его испепеляющим взглядом.
- Ой, да ладно. А кто же ты? Со сколькими девчонками в этом городе ты переспал, а? С двадцатью? Тридцатью? – Я с отвращением покачала головой, когда он не ответил.

Его рот превратился в тонкую белую линию. Стиснув зубы так, что даже желваки заходили, он постарался сохранить самообладание. Пристально глядя на меня, он прошел дальше по террасе и плюхнулся на одну из скамеек.

- Лишь то, что у меня здоровый сексуальный аппетит, вовсе не значит, что я какой-то маньяк, Белла, - отчеканил он, в мягком свете луны его черты казались еще бледнее.

- Ты и пяти минут не можешь просидеть, не распуская руки, - фыркнула я, поежившись от прохлады. Я сама толком не понимала, что меня так злит.

Его личные дела меня не касаются, даже если я не совсем согласна с его бредовыми рассуждениями.

Ой, брось, Белла! Кто ты такая, чтобы судить? Сама была готова наброситься на него в кладовке меньше часа назад!

Он хмыкнул раздраженно, задетый моим внезапным лицемерием.
- Все, что я хочу прямо сейчас, это просто поговорить, хорошо? Иди сюда. Я кое-что тебе покажу. – Он призывно похлопал по скамейке рядом с собой.

Видя мою нерешительность, он добродушно закатил глаза.
- Садись рядом со мной, - уговаривал он, на одной щеке уже стала проявляться ямочка и намек на улыбку. – Клянусь, я не кусаюсь… сильно.

Мысленно простонав над этой исключительно нелепой фразой, я направилась к лавочке. Осторожно усаживаясь, я постаралась оставить между нами приличное расстояния. С Вами, мистер Долгорукий, лучше не рисковать. Он достал из кармана iPhone и прокрутил экран, пока, очевидно, не нашел то, что искал. Глядя на него украдкой, я с удивлением заметила, что он нервничает. Глаза метались между мной и телефоном в руке, а палец беспокойно постукивал по экрану. Тихое кликанье стало единственным звуком, дополняющим ночную тишину.

- Итак, - начала я, решая, что именно я должна нарушить неловкое молчание, – что же ты мне хотел показать? Твое умение выстукивать пальцами? Должна признаться, я не особа впечатлена. На твоем месте я бы не стала связывать жизнь с карьерой барабанщика. - Я улыбнулась собственной шутке, и он заулыбался в ответ.

- Я приму это к сведению, - проговорил он, выуживая из кармана наушники. Склонившись ко мне, он откашлялся.

- Я… эм… кхм… - Запинаясь, он провел рукой по волосам. – Я не мастак выражать свои чувства словами, - наконец произнес он, будто оправдываясь. – Привычная для меня форма изъяснения имеет более… - он замолчал, подбирая нужное слово, - физический характер.

Я закатила глаза от его совершенно ненужного дополнения и снова скрестила руки на груди.
- Я это уже знаю, Эдвард. Мы обсудили это менее минуты назад.

- Не в том смысле, - быстро поправил он, придвигаясь ко мне почти вплотную. – Я имею в виду музыку. – Я озадаченно посмотрела на него, не до конца догоняя смысл его вымученного заявления. Он шумно выдохнул. – Вот видишь? Плоховато со словами. – Наматывая тоненький проводок наушников на палец, он начал сначала: – Я пытаюсь сказать, что, несмотря на трудности вербального общения, музыка стала для меня творческой отдушиной, позволяющей выразить накопившиеся эмоции.

Указав мне на iPhone, он поторопился продолжить, пока я не прервала его мысль.
- Существует не много людей, с которыми я готов поделиться всем на свете, за исключением, может быть, случайного тра… - он оборвал себя на полуслове, а потом закончил: …нса.

Невероятно, эта оговорка его так смутила, что я даже прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

Эдвард Каллен, краснеющий из-за ругательства.

Очаровательно.

- В любом случае, - продолжил он, избегая моего проницательного взгляда. – Тебя я хотел бы узнать получше. При обычных обстоятельствах я бы пригласил тебя посмотреть, как я играю, но, думаю, мы неверно начали. Сомневаюсь, что ты пришла бы ко мне домой, если бы я тебя пригласил.

- Постой, ты играешь на музыкальном инструменте? – спросила я, сбитая с толку его замысловатым течением мысли. Он кивнул и нежно улыбнулся.
- Да, играю и обучаю игре на фортепьяно.

«Что ж, такого ответа я явно не ожидала», - подумалось мне в еще большем замешательстве. Эдвард, казалось, был из тех парней, что барабанят по струнам гитары в какой-нибудь крутой рок-группе, но никак не обучают детей играть «Собачий вальс» на детском фортепьяно.
Все чудесатее и чудесатее.

Он поднял один наушник, и я тупо уставилась на него.
- Возьми, - попросил он, протягивая его мне, пока мои пальцы упорно отказывались повиноваться мне и продолжали лежать на коленях. – Здесь есть одна песня… Я бы хотел, чтобы ты послушала слова.

Не в силах противостоять мысли о том, что Эдвард хочет поделиться со мной чем-то личным, я осторожно подняла руку. Посмеиваясь над моей неуверенной капитуляцией, он положил наушник на центр ладони. Мной двигала невидимая сила, исходя из недр естества, требуя, чтобы я открыла все его секреты.

Я видела, как загорелись его глаза, когда я, наконец, вставила наушник в ухо и приготовилась слушать, что бы это ни было.

- В тот вечер, когда я впервые встретил тебя, я непрерывно слушал эту песню, - признался он тихим голосом, прежде чем нажать на «play».

Меня окутала мелодия с преобладанием гитарных вибрирующих нот. Второй наушник он вставил себе в ухо, и я видела, что он наблюдает за мной, с волнением ожидая моей реакции на предложенную им музыку.

Она была не похожа ни на одну из тех песен, что я слышала прежде. В доме Рене Свон не позволено даже заикаться о светской музыке, а все то, что мне посчастливилось услышать в школе, было в основном ориентировано на богослужении. Максимально сумасбродное, на что они решились, – это Эмми Грант и Стивен Кертис Чэпмен из девяностых.

Наконец, послышался голос певца, томительный, полный эмоций. Он был невероятно душевным, но пел не о посвящении времени Богу или миссионерской службе.
Он пел о девушке.

Я не отрывала взгляда от глаз Эдварда, пока яростный голос певца облекал в прекрасные слова песни все, что я испытывала в душе; триумфальный поток эмоций, идеально передающий мое внутреннее потрясение.

Thirty notes in the mailbox

Тридцать писем в почтовом ящике

will tell you that I'm coming home.

Известят, что я иду домой.

And I think I'm gonna stick around

И я думаю, я задержусь здесь,

for a while so you're not alone,

Чтоб тебе не быть одной,

for a while so you're not alone.

Чтоб тебе не быть одной.

Это было так прекрасно, что мне просто необходимо было протянуть руку и прикоснуться к нему, дать ему почувствовать взрыв эмоций, спровоцированный его подарком. Рука украдкой преодолела то небольшое расстояние, разделяющее нас на скамейке, и я робко переплела наши пальцы, наслаждаясь восхитительным чувством, дарованным музыкой. Его кожа была такой приятной на ощупь. Наши ладони – словно этюд контрастов: его – прохладные и грубые, мои – теплые и мягкие.

If you can hear a piano fall

Если слышишь, как стихает музыка,

you can hear me coming down the hall.

Услышишь и мои шаги в ответ.

If I could just hear your pretty voice

Ради звуков твоего голоса

I don't think I need to see at all,

Я бы отдал возможность видеть свет

don't think I need to see at all.

Я бы отдал возможность видеть свет.

Закрыв глаза, я сосредоточилась на словах, которые говорили со мной с такой невероятной искренностью. Мурлыкая мелодию под нос, я услышала, как Эдвард начал тихо подпевать. Приглушенные звуки его низкого голоса парили вокруг нежнейшей лаской для моих жаждущих ушей.

Soft hair and a velvet tongue

Мягкие волосы, нежные губы,

I want to give you what you give to me.

Я хочу отдать тебе весь мир.

And every breath that is in your lungs

И ловлю твой каждый вздох

is a tiny little gift to me,

Ты – мой кумир,

is a tiny little gift to me.

Ты – мой кумир.

Это было прекрасно, изумительно и совершенно необычайно. Никто никогда не понимал мою любовь к словам, мою страсть к красоте простых выражений.

Эдвард дарил мне поэму любви, в песне. Он демонстрировал свои чувства моим особым языком.

Well any man with a microphone

Что ж, любой человек с микрофоном

can tell you what he loves the most.

Может толковать о любви.

And you know why you love at all

Но только ты знаешь ее истинный смысл

if you're thinking of the holy ghost,

Тебя Господь благословил,

if you're thinking of the holy ghost.

Тебя Господь благословил.

В глазах застыли слезы счастья, угрожая пролиться в любую секунду. Никогда в жизни я не испытывала такой близости с другим человеком, как в этот момент, сидя в темноте на лавочке и держа за руку малолетнего преступника своей мечты.
-----

Перевод FoxyFry
Проверка little_eeyore