Прежде Мэри была прорицательницей.

Она видела будущее так, как если бы смотрела на темные тени сквозь мутное стекло - это были видения и лица всех оттенков серого, которые мелькали так же быстро, как песок во время бури в дюнах. Иногда она видела малейшие цветные проблески, сверкающие словно драгоценные камни в просочившемся на дно океана солнечном свете – волосы цвета насыщенной глины и глаза цвета молодых листьев.

Сидя на потертой кушетке в институте Эль Рэй, она оглядывала вялые лица своих товарищей по заключению и видела в их глазах солнце. Иногда ей грезились одетые во все белое чужаки с пальцами-иглами, которые причиняли невыносимую боль. Что самое важное - она смотрела на новую сиделку или «подругу» и предвидела тот день, когда и они тоже оставят ее.

И она помогала исполниться этому пророчеству, надевая на лицо свое лучшее выражение дикого животного – кусачего, царапающегося и воющего. Ее обычным приветствием было «Ты мне не нравишься» не потому, что ей и правда не нравилось, но потому, что не должно было.
Прежде люди, врывающиеся в ее жизнь, были подобны быстрым ударам в живот: минимальный контакт, который оставлял только боль. Теперь люди в ее жизни были не более чем записями в каталоге.

А все из-за доктора Дженкса.

{Доктор Дженкс – кандидат наук в нейропсихологии из Йеля. Непререкаемый авторитет тире Альберт Эйнштейн. Мистик, освободивший ее из розовой тюрьмы.}

Благодаря доктору Дженксу Элис теперь знала, что Мэри вовсе не была прорицательницей – Мэри была сумасшедшей. Она была изолирована от окружающего мира, чтобы не навредить самой себе или другим. Поэтому она больше не будет пытаться помочь «предотвратить» смерти, которые так часто предвидела. Видения Мэри были не больше чем психотическими иллюзиями - демон, завладевший душой, заточен в помещение для проведения мероприятий, направленных на стимулирование деятельности ее ненасытного мозга.

Теперь прожорливый мозг Элис находился в состоянии возбуждения. Элис больше не была сумасшедшей. Доктор Дженкс освободил ее из розовой тюрьмы, однако она по-прежнему была заперта в другой темнице – темнице своего разума. Она была мисс Пак-Мэн¹, которой суждено пробираться по бесконечному чернильному лабиринту в попытках ухватить сияющие крупицы знания, будучи преследуемой призраками ее прошлого. И будущего…

В настоящее время Элис сидела перед компьютером в лаборатории доктора Дженкса. На экране, словно страницы книги, которые постоянно переворачивают, мелькала информация - данные проносились слишком быстро для неразвитого ума, чтобы их можно было понять. Она приостановила поток на секунду, когда дверь в лабораторию со скрипом отворилась и прямоугольник света затемнил наиболее важную часть экрана - начала предложений были менее значимы, нежели их окончания.

В ответ на вторжение Элис даже не обернулась. Для медсестры было слишком рано.

- У меня еще пять минут, - ответила она. Строго и отчетливо. Дверь закрылась.

За четыре из этих пяти минут Элис прочитала пять тысяч слов по самым различным темам этого дня, включая нейропсихологию, прорицание и теорию цвета. За эти четыре минуты она узнала, что публичное мнение относительно чудодейственных таблеток доктора Дженкса разделилось, что майя предсказывали будущее, истолковывая его по органам принесенных в жертву людей, и что все цвета хорошо выделяются на белом фоне.

В последнюю минуту Элис предалась своему тайному занятию. Она набрала комбинацию клавиш, которая одновременно и даст ей доступ к засекреченным файлам, и скроет ее вторжение. Ее надзиратели будут думать, что на ее экране по-прежнему крутятся советы по гаданию на чайных листьях. Это была шутка для посвященных, но она не улыбнулась. Она нажала еще одну горячую клавишу, и на экран вышло досье Эдварда.

{Эдвард Энтони Каллен – родственная душа. Пострадавший, но по-прежнему ослепительный.}

Доктор и его команда знать не знали, что она имеет доступ к медицинским файлам Эдварда и своим. Но в эти дни едва ли существовала информация, которую Элис не могла получить. Она была пауком, а компьютер - ее паутиной; его нити дрожали и танцевали, когда она их натягивала. Она завладевала любой информацией, которую хотела получить, и высасывала ее досуха.

Когда она обратилась к медицинским показаниям с последней проверки Эдварда, тут же заметила, что, хотя его уровни ацетилхолина и глутамата поднялись, серотонина в его организме стало меньше. Изменения не были статистически значимыми и не имели ничего общего с ее собственными, именно поэтому отслеживающая программа не пометила их. Конечно, данное программное обеспечение не шло ни в какое сравнение со способностями, коими обладала Элис.
Ее мнение было значительно более компетентным, и она заключила, что изменения в его организме были достаточно значимыми.

Ее пальцы слегла дрожали, когда она обнаружила видео его еженедельного интервью. Она просмотрела уже более двадцати пяти таких записей Эдварда. Она наблюдала бесконечные вариации его улыбки, сморщенного носа, приподнятых бровей. Подсчитывала убывающее с каждым видео количество раз, когда в его рассказах фигурировало имя «мисс Белла».

Элис была рада. Из всех людей, которых она знала, Эдвард был единственным, кого она хотела полюбить – если она могла его полюбить. Она бесстрастно заметила, что в ее суперкомпьютерном мозге, по-видимому, отсутствовали необходимые алгоритмы для сочувствия и вообще каких бы то ни было эмоций. Ее чувства к Эдварду были одними из немногих, что у нее остались. И она вцепилась в них, словно в веревку при виде отвесной скалы.

Они не просили Элис помогать контролировать состояние Эдварда, но они были дураками. Девушка сидела тихо, пока загружалось видео; паук неподвижно сидел в центре своей паутины и наблюдал за знаками, которые только он мог разглядеть.

Обследование на этой неделе началось так же, как и другие. Те же самые вопросы, заданные тем же скучающим тоном; та же степень энтузиазма в выражении лица Эдварда и его голосе, когда он отвечал на те же самые вопросы теми же словами. Те же простые речевые обороты, та же чрезмерно яркая улыбка, те же затуманенные зеленые глаза.

А потом, буквально на секунду, промелькнуло что-то, что не было тем же самым. Все это настолько незначительно отличалось от результатов, которые постоянно наблюдали доктор Дженкс и его команда, что они упустили эту деталь. Им это расхождение показалось бы деревом, на котором в безветренный день в лесу качались ветви. Небольшое подергивание пальцами – не более.

Элис моргнула - ее собственные пальцы дернулись. Она остановила воспроизведение, увеличила изображение и включила видео повторно.

Рука Эдварда с тонкими пальцами лежала на его колене, частично скрытая краем стола. Она наблюдала за тем, как эти пальцы в идеальном ритме наигрывали фортепианную гамму, большой палец скользнул вначале под средний, затем под безымянный, словно он играл на воображаемом ряду клавиш, расположенных на его бедре.

Ассистент доктора Дженкса даже не сделал пометку. Очевидно, ассистентом на этот раз была не Белла Свон.

{Изабелла Мари Свон - заурядная женщина. Заурядно красивая, заурядно интеллигентная. Девушка, которой должна была быть Элис. Единственная девушка, которую Эдвард по-настоящему замечал. Предвестница разрушения.}

Или, может быть, последняя часть была всего лишь сном.

Если бы Белла присутствовала на последней проверке Эдварда, она бы увидела то, что только что заметила Элис. Как и Элис, она ждала сигнала. Но, в отличие от Элис, он устала и сдалась. Она не была достойна того, чтобы увидеть этот знак.

Элис воспроизвела запись еще дважды, подмечая другие мелкие детали, которые также могли объяснить аномальные показатели состояния Эдварда – то, как его улыбка не касалась глаз (снижение серотонина повлияло на его настроение). То, как он постоянно колебался, прежде чем ответить на вопрос с легким намеком на сарказм (повышенный глутамат мог объяснить его вновь обретенную способность замечать в тоне голоса подоплеку). И, разумеется, движения пальцев.

Элис воспроизводила фрагмент видео с наигрывающими мелодию пальцами снова и снова, пока ее пять минут не закончились; детально продуманные потенциальные возможности развития событий выжигали фрактали в стальной оболчке ее мозга. Когда ее игровое время закончилось, она выключила компьютер прежде чем ей велели это сделать. Она видела свое отражение в потемневшем экране – изящное кукольное личико. Но стоит снять фарфоровое покрытие, и вы увидите грубую электронную схему, скрывающуюся внутри.

Она плелась за медсестрой, ведущей ее обратно в комнату, которая больше не была розовой.

- Я не люблю розовый, - сказала она, как только смогла, и тут же начала раздавать инструкции по обновлению пространства.

В настоящее время комната была выкрашена в замысловатые темные цвета, дополнявшие ее внешний вид. Они даже позволили ей повесить темные шторы над ее «зеркалом» - образовался ее личный кокон. Медсестра закрыла за собой дверь, и иллюзия стала полной.

Этой ночью во сне за ней гнались призраки. Мисс Пак-Мэн в отчаянии бежала по лабиринту, и Элис колотила руками и ногами по кровати, словно выбивала из матраса пыль. Она была близко; она чувствовала это. Ее нервные окончания наконец-то были вознаграждены за поток постоянно поступавшей информации - происходила их реструктуризация и перестройка для размещения того количества информации, который ее мозг был способен удержать. Она выпила все из пожарного шланга, до последней капельки.

В темноте своего логова Элис распахнула глаза, ее лицо казалось белоснежной сферой на фоне ярко-красной подушки. Мисс Пак-Мэн наконец-то поглотила все сияющие шары и нашла выход из лабиринта. Она шагнула вперед, в бесконечную черноту, не ограниченную стенами миазму возможностей.

Из ее сухих потрескавшихся губ вырвался шепот:

- Время пришло.

Она подумала о плавно двигающихся пальцах Эдварда и улыбнулась фальшивой улыбкой пластиковой куклы. Как известно, девочки взрослеют быстрее мальчиков.
-----
¹ Ms. Pac-Man — всем известная аркадная игра. Игрок набирает очки, поедая точки и избегая призраков (столкновение с ними отбирает жизнь). (прим. пер.)

Перевод little_eeyore
Редактура gazelle