Белла использовала оставшиеся перед учёбой дни, скитаясь по центральным улицам Сиэтла – мышка в сверкающем, извилистом лабиринте. Она нашла несколько продуктовых магазинов, которые, хоть и были маленькими, располагали многим из того, что Белла любила готовить. Она обошла Спэйс Нидл, на ходу вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть эту головокружительную своей высотой башню. Она осторожно отступала за край тротуара, прежде чем перейти запруженную улицу.

После инцидента в библиотеке Белла решила скрыться в своей маленькой квартирке на весь день и читать взятые ей книги, чтобы заполнить мысли историями чужих жизней. Но что-то вынуждало её вставать каждое утро, принимать душ и теплее одеваться, защищаясь от холода, который начал прокрадываться в город, словно стелющийся туман.

Она говорила себе, что выходит, потому что ей нужно узнать, чем живет город, его маршруты и жителей. Она говорила себе, что будет заперта среди суровых зданий
университетского городка, как только начнутся занятия, поэтому ей следует наслаждаться бодрящим морозным воздухом, пока ещё есть такая возможность.

Но всё же Белла знала, что её бесцельные скитания вовсе не были бесцельными. Она надеялась найти что-то. Или, скорее, кого-то. Неоднократно днем она с томительным волнением ждала на том самом перекрёстке и следила за автобусом – тем самым, – пока он с грохотом спускался по той же улице. Она наблюдала, как автобус проезжал снова и снова, но ничего не менялось.

Прогуливаясь по всё более и более знакомым улицам, она чувствовала покалывание в ушах, которые горели, будто за ней наблюдал кто-то, а затем, проходя мимо групп, одетых в стиле ретро, молодых бездельничающих и курящих студентов-гуманитариев, тайком всматривалась в их лица¹.

Но все её поиски были напрасны; Белла не встречала Эдварда.

Он нашёл её.


В свою первую неделю в Вашингтонском Университете Белла чувствовала себя так, будто пыталась запрыгнуть в движущийся на высокой скорости поезд, цепляясь и вскарабкиваясь на него в попытке не отстать от научных исследований, для которых ее пригласили.

Профессор, под руководством которого ей предстояло работать, доктор Дженкс, был главой программы по психологии². А еще он был очень занятым человеком. До того, как начался семестр, их переписка состояла из единственного загадочного электронного письма, в котором сообщалось, что профессор распланировал для них весьма насыщенный график на первую неделю семестра.

Утром понедельника она сидела в большом, хорошо отделанном кабинете с видом на озеро и наблюдала за светловолосым мужчиной в очках с толстыми стеклами, роющимся в различных картотеках и ящиках, пока он кратко рассказывал ей о том, что представлял собой труд всей его жизни и чего ожидает от нее.

Белла слушала его до тех пор, пока не стало совершенно очевидно, что она не туда попала.

- Простите, – решилась она, когда он умолк, чтоб набрать воздуха в легкие, – но мне кажется, произошла какая-то ошибка.

Доктор Дженкс наклонил голову и впервые посмотрел на неё поверх очков.

- Что вы имеете в виду?

Белла едва не утратила присутствие духа под его интенсивным взором, но поспешно продолжила:

- Простите, сэр, – стойко повторила она, – однако я не думаю, что имею опыт, необходимый для этой должности. Наверняка вы получали заявления от других, более квалифицированных, кандидатов.

Доктор Дженкс на долгое время слегка склонил голову набок, а затем неожиданно произнёс:

- Вы брали курс лекций у доктора Иезекиля Мартина.

В ответ на это нелогичное заключение Белла нерешительно кивнула, будучи неуверенной, почему доктор Дженкс запомнил это имя из её табеля успеваемости. Один из её лекционных курсов по психологии на последнем году обучения вёл доктор Мартин.

- Доктор Мартин был моим наставником. Он научил меня всему, что я знаю. И он очень высоко отзывался о вас.

Белла была сбита с толку тем, что седой пожилой профессор, который особо-то и внимания на неё не обращал, пока возвращал ей исписанные бумаги, запомнил её имя и, уж тем более, упоминал его в разговоре с одним из главных ученых-психологов страны.

Всматриваясь в выражение её лица, доктор Дженкс сказал:

- Вы получили «отлично» у него на курсе, верно?

И снова всё, что могла сделать Белла, так это просто кинуть. Ничего из того, что она делала на занятиях у профессора, не казалось достаточно хорошим, и это был единственный курс, за который ей грозила оценка «хорошо». Ей пришлось усердно поработать, чтобы получить «пять с минусом».

- Доктор Мартин не ставит «отлично», – сказал он, наклонив вбок голову, будто разгадывал сложный кроссворд. – Чёрт возьми, он даже мне не поставил «отлично» за первый курс. Очевидно, в вашем случае он сделал исключение.

Доктор Дженкс всматривался в неё ещё с минуту, а затем пренебрежительно махнул рукой.

- К тому же, я не могу сказать вам, сколько отсеял заявлений от напыщенных академиков, нахваливавших самих себя даже за самые неприметные достижения. По-моему, если вы сомневаетесь, что являетесь подходящим человеком для этой работы, вы именно тот человек, который для нее нужен.

Остаток недели Белла провела, доказывая доктору Дженксу, что его вера в неё небезосновательна. Она делала всё, о чём он просил, и даже немного больше. Рабочие часы длились гораздо дольше, чем она привыкла; безусловно, требовалось намного больше времени, чем когда она была простой старшекурсницей местного колледжа Бог знает где. Единственным преимуществом столь безумной недели было отсутствие достаточного количества времени, чтобы постоянно думать или сидеть и пялиться на стены собственной квартиры. Она уже почти забыла о владельце оброненного бумажника.

Помогло и то, что исследовательский проект, в котором она участвовала, был совершенно завораживающим. Доктор Дженкс получил большой грант³ на проведение первых испытаний на людях нового лекарства, показавшего многообещающие результаты при улучшении умственных способностей животных. Каждую имевшуюся у неё свободную минутку Белла тратила на сбор тестового материала для доктора Дженкса, подыскивала претендентов в испытуемые доктора Дженкса или сидела с доктором Дженксом, пока он опрашивал кандидатов.

Позже, в пятницу, они стояли и потягивались, пока ждали последнего запланированного на этот день кандидата. Белла, как кошка, выгнула свой ноющий позвоночник и наблюдала за тем, как в сдержанные движения и все более короткие комментарии профессора просачивается разочарование. Он начал искать испытуемых ещё в начале лета и просмотрел почти пять тысяч заявлений. Развешанные на улице объявления и реклама на радио целенаправленно были неопределёнными так, чтобы ограничить представительный профиль⁴ кандидатов.

Сейчас он отставал от графика, денежный грант сгорал, словно сухие щепки. За прошлую неделю сама Белла помогла ему отсеять почти пятьсот заявлений и лично присутствовала на интервью с тридцатью людьми. Ни один из кандидатов не был «тем самым». Многие из тех, кто выказал желание принять участие в исследовании, были бездомными или студентами колледжа, ищущими быстрый заработок. Некоторые имели глубокую эмоциональную нестабильность, что требовало более серьезного лечения, чем могли обеспечить доктор Дженкс и его команда. Другие были физически неполноценными – то, что усложнило бы лечение.

Несмотря на то, что доктор Дженкс отмечал некоторых из этих людей для контрольной группы, которая будет принимать плацебо, ему всё ещё нужен был основной кандидат. В данный момент наиболее подходящим кандидатом была молодая женщина по имени Мэри – пациентка психиатрической клиники «Эл Рей». Белла ещё не встречалась с этой девушкой; она только слышала, как доктор Дженкс упоминал ее как резервного кандидата, привлечение которого было бы крайне рискованно из-за наличия необычного психического расстройства, которое могло бы повлиять на результат применения препарата. Она и возможный главный кандидат единственными будут получать настоящее лечение, а не плацебо.

Доктор Дженкс снял очки с толстыми стёклами и со вздохом потёр шею. Белла была уверена, что, как и она, он мечтал, чтобы эта длинная неделя закончилась и они оба смогли бы отправиться домой на заслуженный уикенд.

Когда кто-то ступил в дверной проём, Белла посмотрела вверх, приготовившись, вопреки эмоциональному истощению, поприветствовать пятитысячного кандидата так же любезно, как и всех остальных.

Вместо этого её рот беззвучно открылся и в жилах застыла кровь.

Это был Эдвард.

…

…

…

Тот самый Эдвард.

…

…

…

Эдвард, который обронил свой немодный бумажник, необъяснимо оказавшийся пустым. Эдвард, который спас ей жизнь, а затем сбежал от неё, словно от огня. Эдвард, чьё лицо, словно у привидения, и бездонные глаза постоянно избегали её во снах.

Теперь Эдвард нерешительно топтался в дверях офиса доктора Дженкса, как робкий малыш, который боялся покинуть безопасное место у ног своей матери.

- Входите… – Доктор Дженкс запнулся, начав просматривать бумаги в поисках имени. Она заметила, что он не очень хорошо видит без очков.

- Эдвард, – прошептала Белла.

Зелёные глаза бегло глянули на неё раз, подтверждая, что она действительно не ошиблась с его именем. Однако его взгляд не смягчился от узнавания; Эдвард не подал ни единого знака, что видел её ранее, и уж тем более, спас её от шанса оказаться раздавленной автобусом.

Он её не помнил.

Во сне и наяву она проводила каждый час каждого дня с того едва не произошедшего несчастного случая, задаваясь вопросом, кто он, что видели эти сверкающие глаза, что изрекали эти губы, какие эмоции окрашивали его щёки.

И всё же образ её лица вылетел из его мыслей, словно одуванчик на ветру.

- Входите, Эдвард, – успокаивающим тоном сказал доктор Дженкс, подзывая кивком головы. – Пожалуйста, присаживайтесь. Это Белла Свон, мой ассистент.

Белла выдала вместо приветствия какое-то жалкое оправдание и тут же выронила стопку файлов, которую держала в руках. Они вылетели из её рук, как выпущенная в воздух тугая колода карт, распространяя хаос по искусно отделанному красным деревом рабочему месту доктора Дженкса.

В то время как Белла изо всех сил пыталась сложить тестовые материалы обратно в аккуратные стопки, она отлично отслеживала каждое движение Эдварда, пока сам он неуклюже сидел на краю стула для посетителей, будто его тело слегка колебалось, сгибаясь под ветром. Хотя одна из папок приземлилась возле его поношенных конверсов⁵, он не шелохнулся, чтобы поднять её. Вместо этого, он сидел не двигаясь, его пристальный взгляд лихорадочно метался между странными безделушками, на которые доктор Дженкс, будучи квалифицированным психологом, указал, чтобы начать разговор.

Когда Белла собрала последнюю выроненную папку возле стула Эдварда, он осторожно поднял руку к одному из размещенных перед ним на столе предметов – серебристому роботу, который раскачивался в рамке под действием двух магнитов.

- Можно мне посмотреть? – спросил он. Его голос прозвучал надтреснуто, будто загрубел от долгого молчания.

Доктор Дженкс улыбнулся и кивнул. Когда Эдвард прикоснулся к роботу одним пальцем, тот перестал раскачиваться, и он нахмурился и убрал руку так быстро, словно обжёгся.

Убирая устроенный ею беспорядок, Белла отошла к своему обычному месту в углу комнаты, за Эдвардом, в то время как доктор Дженкс долго объяснял, что они должны будут сегодня сделать. Вероятно, после стольких прослушиваний Белла могла бы сделать это сама. Эдвард оставался невозмутимым и тихим. Как со многими другими респондентами, она подозревала, что большинство пафосных слов доктора Дженкса походили для Эдварда на бумажные самолётики, пролетавшие над его головой.

Белла игнорировала доктора Дженкса до тех пор, пока его голос не стал едва слышным гулом, и впервые начала изучать характеристику Эдварда. Она помнила его лицо, будто видела его сквозь беззвучно колеблющиеся в темноте волны. Это живое, дышащее изображение, с острыми гранями и ярким цветом было настолько лучше воспоминания.

И в то же время хуже.

В её воспоминаниях, в её снах, его лицо было живым, глаза – пусть и грустными, но понимающими, а изогнутые губы или брови – реагирующими на её голос и движения. Но находившееся перед ней сейчас лицо, хоть и поражало своей странной красотой, было безразличным и хмурым, как скала, ещё не отполированная до возможного блеска.

Белла боролась с надеждой, что Эдвард был лишь очередным скучающим студентом, ищущим, где бы найти быстрых денег, которые часто предоставляли за участие в исследованиях. Несомненно, отчасти он и выглядел таким с его старомодной прической – длинными волосами, опускавшимися чуть ниже ушей и шеи, и одеждой, которая, вероятно, была из ближайшего «Гудвилля»⁶.

Он не выглядел как кто-то с коэффициентом интеллекта⁷, равным семидесяти или ниже.

Но впечатление может быть обманчиво.

Пока доктор Дженкс пропускал Эдварда через тесты, её желудок всё сильнее и сильнее сжимался до размера маленького комочка. С того момента, как Эдвард получил первую карточку Роршаха⁸, было ясно, что его интеллект далёк от нормы. Нормальный человек должен был бы задать несколько уточняющих вопросов, а затем пройти тест с ответами, типа «животное», «медведь» и «два человека».

Вместо этого, Эдвард уставился на чернильное пятно, похожее на летучую мышь, будто это была сложная математическая задача; его лицо не выражало никаких эмоций, если не считать небольшую складку между тёмными бровями.

- Скажите мне, что вы видите, Эдвард.

Доктор Дженкс раз за разом вытягивал из него односложные ответы, словно колючки из собачьей лапы. Белла смотрела, как доктор надел очки и наклонился на стуле вперёд, скорость его заметок увеличивалась, будто под действием парового двигателя. Однако её собственный карандаш бесполезно навис над страницей после написания всего двух слов, сказанных Эдвардом. «Краска», – был его первый ответ, хотя он чередовался со словом «кровь» для любых карточек с красными пятнами. Пока проводился тест, неофициальная оценка Беллой IQ Эдварда падала, как температура на термометре в холодную пору.

С первых занятий по психологии Белла знала, что у обычного человека IQ составляет в среднем восемьдесят пять – сто четырнадцать баллов. Для исследования доктор Дженкс искал кого-то с коэффициентом интеллекта, равным семидесяти или меньше, кого-то, кто по медицинским показаниям считался умственно отсталым. Кого-то, чей мозг работал так медленно, что это было бы особенно явным при переутомлении.

Часть Беллы надеялась, что Эдвард подойдет для исследования, что он, в конце концов, получит шанс на нормальную жизнь. Другая её часть разрывалась от грусти, что маленький мальчик живёт в теле взрослого мужчины. Она страстно желала, чтобы её оценка его IQ оказалась неверной, что он просто был робким и медлительным, но способным на большее, чем кто-либо ожидает от него. Что его можно было обучать. Что на самом деле он мог учиться.

Она ошибалась.

Доктор Дженкс передал ей бумагу с окончательной оценкой.

Шестьдесят восемь.

Он оценил IQ Эдварда в шестьдесят восемь баллов.

После окончания заключительного теста доктор Дженкс вежливо выставил Эдварда из кабинета, пообещав ему перезвонить в понедельник, и это было первым данным им подобным обещанием, что Белла слышала.

- Он идеален, – просиял доктор Дженкс. – Вы согласны?

Белла согласилась, но только потому, что «идеален» у доктора Дженкса означало «не особо».

- Я возьму их для окончательной обработки, – сказала она, выскальзывая за дверь с результатами тестов Эдварда и поспешив за ним в том направлении, куда он ушёл.

Она видела, как он направлялся по пустому коридору, узнала его опущенные плечи, сжатые в карманах кулаки, даже дешёвую коричневую куртку. Она смотрела, как он снова убегал от неё, но в этот раз собиралась его остановить.

- Эдвард, подождите! – крикнула она вслед его удаляющейся фигуре. Через секунду его шаги замедлились и он повернулся к ней, прищурившись, глядя на её подбородок через непослушные волосы, как будто удостоверяясь, что именно он был тем Эдвардом, которого она звала.

- Я думаю, это принадлежит вам, – сказала Белла, держа его бумажник в середине ладони, будто это был кусочек сахара⁹.

Она носила его с собой как единственное материальное напоминание о её ангеле-хранителе.

Эдвард пристально разглядывал его секунду, как если бы она предлагала ему нечто странное, вроде поцеловать лягушку. Дёрнув головой раз, чтобы убрать с лица непослушные волосы, он, наконец, потянулся за бумажником, и тот исчез в складке его безразмерного пальто.

На минуту его плечи напряглись, будто он готовился к своему механическому маршу на выход.

Но вместо этого он улыбнулся – по-настоящему улыбнулся.

И Белла вспомнила тот грандиозный момент её детства, когда ей было пять лет и она впервые увидела «Волшебника страны Оз» в Техниколор¹⁰. Улыбающийся Эдвард был похож на первый проблеск разноцветной радуги после шторма. Улыбающийся Эдвард был подобен солнечным бликам на поверхности бриллианта.

Улыбающийся Эдвард был её любимчиком.

Но несмотря на то, что это была лучшая из улыбок, она была также и худшей. Лучшая – потому что когда он улыбался, его лицо преобразовывалось из тусклого гранита в сверкающую бронзу солнца, трав и блестящего мрамора. Худшая – потому что его глаза, хоть и зелёные, были как приглашающе распахнутые окна дома, который годами пустовал.

Улыбающийся Эдвард был днём и ночью, солнцем и луной, богатством и нищетой. Затем его улыбка померкла, а Белла видела звездочки в глазах, словно после действия вспышки фотоаппарата.

- Мисс Белла, – сказал он, осторожно и тщательно подбирая слова, как будто ласкал пушистого птенчика. – Я не очень хорошо справился, да?

Его мягкий голос гипнотизировал её, пока она не поняла, о чём он говорит.

- Ты замечательно справился, Эдвард. Просто прекрасно, – грустно ответила она.

Он скромно улыбнулся и опустил голову в церемонном поклоне, и хотя Белла знала, что он сделал так, потому что не знал ничего лучшего, в тот момент она могла притвориться, что он был джентльменом прошлой эпохи.

Затем он ушёл, а Белла осталась, чувствуя дрожь по мере его отдаления.

Её добрый самаритянин вовсе не был добрым самаритянином. Он помнил её имя, но не помнил, что спас ей жизнь. Он спасал ей жизнь, но в действительности не осознавал, что делал. Она стояла здесь лишь Божьей милостью.

От этой мысли она едва не рухнула на колени.

Белла наконец нашла своего спасителя, но всё же он оставался потерянным для неё навсегда.
----

От автора: Название этой главы – косвенная отсылка к тому факту, что Кэтрин Хардвик просмотрела почти 5000 кандидатов, прежде чем выбрать Роберта Паттинсона на роль Эдварда. Я подумала, что было бы уместно для Эдварда также быть пятитысячным кандидатом для этого исследования. Славная тоненькая ниточка к реальной жизни.

¹ Стиль ретро. Одежда в этом стиле использует мотивы, детали моделирования у прошлых поколений, но не копирует их.
² В Штатах при поступлении в магистратуру и докторантуру студенты выбирают программу в соответствии с интересующим их направлением, так вот главой одной из таких программ и является доктор Дженкс (прим. ред.)
³ Грант — безвозмездная субсидия предприятиям, организациям и физическим лицам в денежной или натуральной форме на проведение научных или других исследований, опытно-конструкторских работ, на обучение, лечение и другие цели с последующим отчетом об их использовании.
⁴ Имеется в виду усредненный профиль кандидатов, то есть профессор нуждался в испытуемых, имеющих конкретный набор характеристик (прим. ред.).
⁵ В оригинале Chucks, я заменила на более известное название.
Chuck Taylor All-Stars - (также, «конверсы», Converse All-Star) — знаменитые кеды фирмы «Converse».
⁶ Гудвилл (Goodwill) – известная американская сеть магазинов недорогих товаров (прим. ред.).
⁷ Коэффицие́нт интелле́кта (англ. IQ — intelligence quotient) — количественная оценка уровня интеллекта человека: уровень интеллекта относительно уровня интеллекта среднестатистического человека такого же возраста. Определяется с помощью специальных тестов. Тесты IQ рассчитаны на оценку мыслительных способностей, а не уровня знаний (эрудированности). Коэффициент интеллекта является попыткой оценки фактора общего интеллекта (g).
Тесты IQ разрабатываются так, чтобы результаты описывались нормальным распределением со средним значением IQ, равным 100 и таким разбросом, чтобы 50 % людей имели IQ между 90 и 110 и по 25 % — ниже 90 и выше 110. Средний IQ выпускников американских ВУЗов составляет 115, отличников — 135—140. Значение IQ менее 70 часто квалифицируется как умственная отсталость.
⁸ Тест Роршаха — психодиагностический тест для исследования личности, созданный в 1921 году швейцарским психиатром и психологом Германом Роршахом (нем. Hermann Rorschach). Известен также под названием «Пятна Роршаха».
⁹ Имеется в виду сахар-рафинад.
¹⁰ Техниколор (Technicolor) – система цветного кино, фирменное название (прим. ред.)

Перевела Найк, отредактировала polina_pavla