– Шутишь? Какой бы дурак решил спереть наркотики? Клянусь Богу, тут работает кучка каких-то гребаных нариков. Держу пари, это был Аро. Дерьмо, ну ты видела его в последнее время?

Эммет всегда готов ободрить меня. Типа того.

– А что не так с Аро? – любопытно спрашиваю я. Мы оба убираем за невосприимчивой пациенткой; Эммет делает перевязку на ее кресце, пока я придерживаю ее. Это следующий после второго дерьмового дня моей жизни, и я так и не разговаривала с Эдвардом. Но сегодня мы на работе, а вчера я попросила его о небольшом пространстве, так что это и неудивительно.

К тому же, мой телефон все еще сломан.

– Любой взрослый мужчина должен торчать на наркоте, чтобы вести себя как он. Это ненормально. – Он впитывает марлю в солевой раствор и начинает завязывать ею рану. Я задерживаю дыхание, чтобы не чувствовать противный запах. Спина начинает болеть от всего напряжения.

– Не думаю, что это был Аро, – говорю я.

– И кто это, по твоему мнению?

– Не знаю.

– И никого не подозреваешь?

– О, еще как подозреваю, – уверяю его я. – Но у меня нет доказательств, а если скажу это вслух, то заставлю себя выглядеть как полная идиотка. Так что я собираю информацию.

Я о многом думала после того, как заставила Эдварда уйти. В конце концов, он прав – у меня нет твердой причины подозревать доктора Эллис, так что я не могу обвинять его за то, что он не согласился со мной. Я все еще злюсь из-за того, что он был с ней всю ночь, но чувство обиды исчезло. Уверена, что смогу по-взрослому побеседовать с ним сегодня, больше не ломая телефонов. Черт, если мне повезет, за этим, может, последует потрясающий примиряющий секс.

Скрестите за меня пальчики.

– Ну, мы оба знаем, что я еще тот идиот, так что колись, – говорит Эммет. – Расскажи как одному идиоту от другого.

– Ладно. Думаю, это была доктор Эллис.

– Серьезно? – Его реакция напоминает мне об Эдварде, но меня не очень волнует, согласится со мной Эммет или нет. – Почему?

– Просто чувствую это, – неопределенно выдаю я. И это правда. Я не очень горю желанием посвятить его в вещи, вызывающие это чувство. Он все равно мне не поверит.

– Хм. Ага, вижу. – Он начинает отрывать большие куски липучки и наклеивает их на мягкое место пациента. – Ну, ты же украла ее мужчину. Девчонки бесятся из-за этого дерьма.

Я закатываю глаза.
– Эммет, я серьезно.

– И я тоже. Разве не помнишь ту женщину, которая каталась по всей стране в подгузнике? И вот я подумал, что это так же неоригинально, как если бы Аро баловался таблетками. Но твоя теория намного драматичнее – брошенная женщина, готовая пойти на месть, пытаясь саботировать твою медицинскую карьеру. Ну, прямо «Главный госпиталь»^*. – Он расписывается и ставит дату перевязки черным маркером.
(^* – длительная американская дневная телевизионная мыльная опера, которая выходит на канале «ABC» с 1 апреля 1963 года. Сериал включен в «Книгу рекордов Гиннесса» как самая продолжительная американская мыльная опера в истории. Сериалу принадлежит рекорд по количеству наград «Эмми» в категории «Лучший драматический сериал» — десять побед. В 2003 году «TV Guide» присвоил шоу титул «Величайшей мыльной оперы всех времен»).

– Доктора Эллис никто не бросал, – спорю я. – Они расстались еще задолго до того, как я приехала. – Мы переворачиваем пациентку на спину и начинаем укрывать ее простынями. Она сморщенная, ее колени притянуты к груди, поэтому нам приходиться вставить подушку между ее ногами. Мы с Эмметом хватаем за подушку под нею с разных концов и тянем ее на постель. Это действо почти регулярно.

– Ну не так уж и задолго. Только несколько месяцев, – поправляет меня он.

– Так на чьей же ты стороне?

– Я всегда с тобой, Кармашек. Просто думаю, это реально отвратительно, что она пытается украсть медикаменты под твоим именем и испоганить твою карьеру. – Он язвит – возможно, дразнится – а, может, даже немного любезничает.

– Это действительно отвратно, – соглашаюсь я.

– Ты разговаривала с Эдвардом?

– Нет, с тех пор как видела его вчера. А что? Ты разговаривал?

– Да, я видел его сегодня утром.

– О. – Я делаю паузу. Подтверждение того, что Эдвард в больнице прямо сейчас, является и волнующим, и расстраивающим фактом. Я ужасно скучаю по нему.

– Он сказал, ты не отвечаешь на его звонки.

– Мой телефон сломан, – быстро объясняю я.

– А, ну… он рассказал мне, как он облажался со всей той фигней, связанной с доктором Эллис, – продолжает Эммет. – Но чтобы ты знала, ее не было в баре, когда я был там. Эдвард не знал, что она собиралась придти, и там было много людей с работы… не только одна она. Они же друзья, да? Знаю, ты ненавидишь ее, но они были друзьями еще до того, как даже начали встречаться. И он был довольно расстроен из-за того пациента, поэтому, может, тебе стоит проявить к нему снисходительность?

Внезапные слова мудрости от Эммета немного удивляют.

– Мне плевать, что она была там, – спорю я. – Но она привела его в мою квартиру посреди ночи, а потом, на следующее утро, он защищал ее, когда я упомянула, что, может, она взяла наркотики.

– Но у тебя нет доказательств того, что именно она стащила таблетки, – указывает он. – Ты же знаешь, я люблю тебя, Кармашек. Но послушай идиота, это довольно серьезное обвинение.

– Ты только что обвинил Аро, – напоминаю ему я в раздражении.

– Нет, я подозреваю Аро. Но у меня нет доказательств, поэтому я не буду обвинять его.

– Ну, я ведь не собиралась доносить администрации. Боже мой, я же просто поделилась своими подозрениями с Эдвардом. – Я начинаю убираться в комнате, выбрасывая бумагу и очищая оставшиеся принадлежности от перевязки. Эммет крошит таблетки и начинает размешивать их в яблочном пюре.

– И ты бесишься из-за того, что он не согласился с тобой? Вот поэтому я и никогда не понимаю женщин. Вы хотите, чтобы мы имели свое мнение, и все же вы сердитесь, когда мы высказываем свою точку зрения.

– Эммет, ты бредишь. И ты упускаешь суть. Я никогда не говорила, что он должен был согласиться со мной.

– Если он не должен был, тогда почему ты злишься из-за того, что он не согласился с тобой?

– Слушай, не суди меня, – предупреждаю я. – Тебя не было там. Это был очень эмоциональный момент моей жизни. И ты, засранец, не отвечал на свой мобильник той ночью. Ну, знаешь, типа всегда быть рядом с другом.

– Ты не хотела поговорить со мной, – обвиняет он. – Тебе был нужен Эдвард.

– С тобой я бы поговорила как с последней надеждой. Не один Эдвард был расстроен той ночью.

– Прости, – говорит он, но я не вижу ни капли раскаяния. – Ты должна поговорить с Эдвардом. Знаешь, иногда он действительно строг к себе. Судя по всему, они сделали УЗИ-доплер^* Лауэри, и у него был ТГВ^**, который никто не заметил. Эдвард думает, что это его вина – что он не обнаружил его.
(^* – Допплерография – это ультразвуковое исследование, позволяющее оценить кровоток в различных органах человека, например, в мозге, печени, сердце и определить общее состояние. Доплерография необходима для того, чтобы оценить работу плаценты и кровоток в артериях; ^** – Тромбоз глубоких вен – в основном сгусток крови, обычно в ноге или руке. В случае мистера Лауэри, сгусток вырвался и пошел к его легким, приводя к легочной эмболии).

Я делаю паузу, обдумывая им сказанное. ТГВ? Но не было никаких знаков…

– Что? У него было никаких признаков ТГВ, – упрямо произношу я, как будто Эммет врет. Но я знаю, что это не так.

– Ага, у многих людей их нет. И все же, наверное, ты должна сказать это Эдварду. Уверен, ему было бы приятнее слышать это почаще, чем мне.

Я бросаю последний мусор в урну, затем связываю узлом бумажный пакет, в котором лежит грязная одежда. Снимаю перчатки и опрыскиваю руки спиртовым раствором.

– Справишься дальше без меня? – спрашиваю я перед тем, как выйти. У Эммета в руке ложка яблочного пюре, пока его гигантское тело нависает над крошечной женщиной на кровати.

Он кивает.
– Ага.

Я останавливаюсь на пути к двери.
– Эй, Эммет?

Он оборачивается, чтобы посмотреть на меня с приподнятыми бровями.
– М-м?

– Спасибо.



Во время обеденного перерыва я спускаюсь в отделение, чтобы проверить мистера Лауэри. Сейчас не время приема, так что в палате нет его семьи. Она тусклая и тихая, единственный шум прибывает из устойчивого, последовательного гула вентилятора. Трубка в его горле выглядит неприятно. Я вижу прикусной валик вокруг нее и замечаю засохшую кровь в уголке его губ, где он, скорее всего, прикусил язык.

Бедняга.

Я хватаю влажную салфетку из коробки на столе и готовлюсь вытереть ею ему рот.
– Будет холодно, – предупреждаю его я. Он не отвечает, а на температурный предел это не влияет. Но я искренне полагаю, что усыпленные медикаментами люди иногда могу слышать вас.

Я тяну один из больших деревянных стульев к его кровати и сажусь. Некоторое время я просто сижу там, вдумчивая, наслаждаюсь миролюбием его тихой комнаты.

– Прошлой ночью я очень разозлилась на Эдварда, – наконец произношу я. – Он ушел в бар, и я не могла дозвониться до него. Затем я узнала, что с ним была его бывшая девушка, но он просто увидел ее там. Они не планировали тусоваться вместе или еще что – я так не думаю. Но надо мной взяла верх ревность, мы начали выяснять отношения, он заступился за нее, поэтому я заставила его уйти.

Я замираю, собираясь с мыслями. Кажется, это глупо, как будто я говорю сама с собой, но в то же время чувствую себя лучше. Если бы мистер Лауэри был в сознании, то наверняка он бы сказал что-то мудрое и категоричное типа, что я должна открыть глаза и вытащить голову из задницы. Он сказал бы мне, что жизнь слишком коротка, чтобы сидеть без дела, злиться и ревновать из-за того, что я не могу изменить, что каждая секунда, которую я трачу, расстраиваясь из-за Эдварда, тратится впустую.

Это было бы точно тем, что мне нужно услышать.

– Знаете, это был просто плохой день для нас обоих, – продолжаю я. И внезапно чувствую нахлынувшие эмоции, как будто я вновь переживаю ту ночь. Не уверена, почему это происходит, но я должна сделать паузу прежде, чем могу продолжить. – Я действительно чувствую себя паршиво, – наконец говорю я. – Когда я бросила Алека, я чувствовала, что наконец немного получила назад свою независимость. Что я отвоевала ту часть себя назад – часть, которая могла функционировать без мужчины. Но после всего, что произошло вчера, интересно, правда ли это. Все причиняет боль, и я чувствую себя сумасшедшей, а я очень ненавижу так себя чувствовать. Как будто мое счастье зависит от него. Разве я не должна определять свое счастье?

Я кладу ладонь на его руку. Его кожа сухая, суставы мертвенно-бледные, и в итоге я хватаю со столика дешевый лосьон и втираю его ему в руки. У пациентов на диализе всегда сухая кожа; он сделал бы это сам, если мог.

– Наверное, я чрезмерно драматизирую, – говорю я, вздыхая. – Просто… я правда никогда не испытывала таких сильных чувств ни к кому. С прошлым парнем я была для удобства… в этом есть смысл? Он был рядом, и было проще быть с ним, чем без него.

– Мне так жаль из-за вашего ТГВ. Просто… мне жаль. – Нет слов достаточных, чтобы выразить раскаяние, которое я чувствую.

– В любом случае, наверное, мне пора бежать. – Я снова вздыхаю. Мысль о возвращении к работе угнетает. Есть другие люди – в особенности один человек – с которыми бы лучше я поговорила, и мое внимание сейчас разрывается. – Спасибо за то, что выслушали, мистер Лауэри. Вскоре снова приду вас проведать.

Я выправляю его простыни, затем поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты. Занавес частично оттянут, что дало мне ложное чувство уединения, и когда я выхожу наружу, то удивляюсь, видя Карлайла, стоящего у двери. Там есть маленький стол, почти как подиум, он был поднят на уровне чуть ниже его груди. Он использует стол в качестве опоры, чтобы заполнять медкарту, в которую он что-то записывает, даже не поднимая взгляда. Я почти уверена, что сумею проскочить незамеченной.

И конечно, удача повернулась ко мне задницей.

– Белла? – зовет он. Я резко останавливаюсь и оборачиваюсь к нему. Он одет в хирургические штаны и лабораторный халат; его кроссовки покрыты синими бахилами. Никогда не понимала, почему хирурги ходят по всей гребаной больнице в этих штуках. Или это странная дань моде, о которой я не знаю? Я не вижу никакого смысла.

– Да? – вежливо отзываюсь я. Я не видела его с момента инцидента с миссис Грин, но отказываюсь по-дурацки ожидать от него любого вида благодарности. Ну а учитывая, какая преследовала меня удача в последнее время, наверняка он готов наорать на меня или вколоть в горло свою синюю ручку. И разве он не знает, что ему не положено заполнять карту синими чернилами? Такое чувство, что он считает себя выше всяких правил.

– Не знал, что вы так близки с мистером Лауэри. – Его голос почти предрасположен к разговору. Интересно, слышал ли он все, что я сказала мистеру Лауэри, пока я была в палате.

– Не знала, что вы вообще его знаете.

– Он был моим пациентом в течение многих лет. Я очищал его свищ и делал ему эмболектомию в среду.

– О. – Мне никогда не приходило в голову, что Карлайл тоже был доктором. – Ну… тогда полагаю, мы оба кое-что узнали.

– Работаешь сегодня?

– Да. – И что меня выдало, любопытно узнать. Форма, стетоскоп, дибильный бейдж?

Будь милой, Белла. Ты лучше его.

И прямо сейчас он устрашающе приветлив. Это неловко и неестественно, как будто видеть рыбу на суше. Я хочу отпихуть его назад в воду и притвориться, что этого никогда не было.

– У вас с Эдвардом все в порядке? – Он продолжает писать, пока разговаривает со мной, не обращая на меня полного внимания. Но я понимаю – его время, очевидно, важнее, чем мое. Мне ведь больше нечего делать, кроме как стоять и невыносимо беседовать с грубым отцом моего парня.

– У нас все прекрасно, – быстро отвечаю я. Интересно, знает ли он что-то, чего не знаю я. – А что?

– Утром, казалось, с ним что-то не так. Я всегда могу сказать, когда с ним что-то происходит.

– О…

– Послушай, Белла. Знаю, ты не высокого обо мне мнения. И, честно говоря, сначала я немного колебался по поводу знакомства с тобой. Но я вижу, что у Эдварда к тебе серьезные намерения, и я обещаю попытаться исправиться.

Я реально понятия не имею, как принимать такое предложение. Он обещает попытаться?

Я оглядываюсь, чтобы удостовериться, что рядом никого нет. Медсестра мистера Лауэри в палате вместе с ее другим пациентом, и в этой части коридора никого нет. Я выпрямляюсь и ступаю немного ближе к нему, чтобы он сумел меня услышать без повышения голоса, который итак придерживается ложной приветливости.

– В то время как это лестно и все такое, но, доктор Каллен, наверное, вам лучше избавить себя от необходимости делать это. Мне правда плевать, что вы обо мне думаете. – Я поворачиваюсь, чтобы уйти, и он громко смеется.

– Каждая встреча с тобой просто полна неожиданностей, – комментирует он.

– Могу сказать то же самое и про вас, – возражаю я, снова останавливаясь, чтобы оглянуться на него.

Мгновение он осматривает меня задумчивым взглядом.
– Ты очень подходишь Эдварду, – наконец говорит он. Качает головой и возвращается к своей медкарте. Он ничего не уточняет, и нет надобности.

Наверное, это был один из лучших комплиментов, которые он когда-либо мог сделать мне.



– Держу пари, пофлиртуй ты с ним немного, и он даст тебе код от входа в раздевалку операционной, – с намеком говорит Элис. Она косо поглядывает на доктора Блэка, который что-то пишет в медкарту, опустив вниз голову, абсолютно не сознавая, что мы говорим о нем примерно на расстоянии в полметра.

Я уже рассказала Элис обо всем, что произошло. В отличие от Эдварда и Эммета она думает, что есть полная вероятность того, что доктор Эллис могла украсть таблетки. Все виновны, пока не доказана их невиновность, говорит она. Также она предложила, чтобы я сама немного пошпионила и попыталась выяснить, кто же преступник, потому что некоторые вещи лучше взять в собственные руки.

– Зачем мне код от входа в раздевалку операционной? – спрашиваю я, удостоверяясь, что мой голос все такой же тихий.

– Ты можешь найти ее сумочку или еще что-нибудь и проверить, есть ли там таблетки.

– Это безумие. Никто в здравом уме не будет носить в своей сумочке украденные таблетки.

– А кто сказал, что этот человек в здравом уме? Теперь нам нужно просто придумать способ, как залезть в шкафчики в нашей комнате отдыха. Тогда ты сможешь проверить сумочки Анжелы и Шелли, когда их не будет рядом.

– А что насчет Аро?

– У него нет шкафчика. Он просто оставляет сумку на полу. Так что его вещи будет проверить легче всего…

Я поражена, когда внезапно передо мной оказывается медкарта.
– Нам нужно поставить центральный катетер^* у мистера Шеридана, с тех пор как мы не можем поставить капельницу. Не возражаешь проконсультироваться со стационарным врачом? Я уже выписал указания. – За просьбой доктора Блэка следует дружелюбная улыбка.
(^* – типа большой капельницы, которую обычно ставят доктор или младшая медсестра).

– Конечно, доктор Блэк. – Я смотрю вперед с нейтральным выражением лица, когда беру медкарту и открываю страничку с указаниями. Как только доктор Блэк вне зоны слышимости, я быстро поворачиваюсь к Элис.

– Ты должна вызвать его, – тревожно говорю я ей.

– Что?

– Ты должна вызвать Эдварда и попросить его поставить центральный катетер.

– Почему я должна вызывать?

– Я не разговаривала с ним с тех пор, как выгнала его из своей квартиры. Я не могу просто вызывать его и попросить придти вставить катетер в шею моего пациента, как будто ничего и не было.

– Ну, может, тебе стоит поговорить с ним, – фыркает она. – Тебе придется увидеться с ним.

– Знаю. Я планирую поговорить с ним вечером.

– А что насчет того, когда он придет поставить катетер? – Она любознательно приподнимает бровь. Да, мы обе знаем, что я облажалась.

– Разберусь с этим, когда он придет сюда, хорошо? Просто вызови его, ладно?

В итоге она поднимает трубку и делает вызов. Я убегаю, чтобы осмотреть своих пациентов, пока жду. Не могу не чувствовать смесь нервов и волнения – мои ладони потеют, сердце колотится, и я испугана и чертовски боюсь. И почему я так себя чувствую? Конечно, все будет в порядке, но вчера все закончилось на такой странной и фальшивой ноте, что я не совсем в этом уверена.

Жаль, что я не могу просто поговорить с ним. И почему я разбила свой телефон?

Ему требуется почти час, чтобы придти, что дает мне немного времени для успокоения. Интересно, чувствует ли он то же самое, зная, что вскоре увидит меня. Он откладывал нашу встречу или просто был занят?

Он стоит на медсестринском посту. Элис вручает ему набор для центрального катетера, и он смотрит на доску пациентов, вероятно удостоверяясь, что я медсестра пациента. Но Элис не упоминала меня, и его разочарование очевидно. Он думает, что я избегаю его? Наверное, это логично предположить, судя по тому, что я не отвечаю на телефон и заставила Элис вызвать его.

Я глубоко вздыхаю и ступаю вперед позади него. Элис извиняется, чтобы взять немного «Лидокаина»^* из медицинской. Проходя мимо, она одаряет меня резким взглядом.
(^* – лекарство, которое Эдвард использует для онемения кожи пациента).

Эдвард идет вперед, чтобы достать с полки медкарту. Быстро оборачивается, не давая мне времени среагировать, и замирает, когда видит меня. В течение нескольких секунд мы просто стоим там, пялясь друг на друга. Выражение его лица осторожное, глаза скрыты позади очков, которые он почти никогда не носит. Я не могу оторвать от него свой пристальный взгляд.

Его осторожность мимолетна. Его колебание и неуверенность проскальзывают через трещины как просачивающаяся вода. Он неловко переминается с ноги на ногу, все еще неуверенный, что сказать; неуверенный, что происходит между нами.

– Привет… как ты? Все нормально? – Его голос звучит настолько нетвердо. Ненавижу обстоятельства, которые привели нас к этому. Я быстро киваю.

– Я в порядке. А ты?

– Все хорошо. Я пытался дозвониться до тебя…

– У меня сломан телефон, – быстро объясняю я. – Я не пытаюсь избегать тебя.

Его облегчение почти ощутимо.
– Не пытаешься?

Я качаю головой. Элис вновь появляется с «Лидокаином» и горсткой промывки^*.
– Держи, – говорит она, сваливая их мне в руки. Пластмассовые обертки шприцов шумно цепляются друг за друга. Эдвард отворачивается при появлении Элис и кладет медкарту на стойку.
(^* – Промывка/Промывание – шприц с солевым раствором, который используется для «промывки» капельницы).

– Ладно, мне нужно быстро проверить указания, – говорит он. – Могу встретить тебя в палате, если хочешь.

Я киваю. Это не то, чего я хочу, но я не позволяю себе разочаровываться. Сейчас не время для разговоров о наших проблемах – не время для эмоций, из-за которых мы можем отвлечься на оставшуюся часть дня.

Наверное, поэтому плохая идея встречаться со своими коллегами.

Я вхожу в палату мистера Шеридана и говорю ему, что Эдвард сейчас поставит центральный катетер. Приподнимаю кровать, кладу мистера Шеридана ровно и включаю верхний свет ярче. Через мгновение приходит Эдвард вместе с машиной ультразвука. На момент наши взгляды пересекаются, а затем он поворачивается к мистеру Шеридану и начинает объяснять ему, что он собирается делать. Я терпеливо ожидаю, пока он готовит себе стерильное поле^* и раскрывает грудь мистера Шеридана. Не могу ничего с собой поделать и наблюдаю за тем, как он работает – за тем, как его руки перемещаются через все ему необходимые вещи, за тем, как его ресницы словно веером раскрываются, падая на щеки, всякий раз, когда он смотрит вниз. Есть видимые темные круги под его глазами, и я понимаю, что он выглядит немного утомленным.
(^* – как правило, операционная площадь и люди, находящиеся в ее пределах – в данном случае, думаю, это совсем небольшое пространство).

Когда он поднимает глаза и замечает мой пристальный взгляд, я краснею и отвожу взгляд. Трудно расшифровать реакцию Эдварда, так как половина его лица скрыта хирургической маской. Но он смотрит на меня снова, и вскоре мы украдкой взглядываем друг на друга, когда думаем, что один из нас не замечает этого.

Так неловко и, очевидно, почти комично.

– Откроешь мне «Лидокаин»? – просит он. Я делаю, как он говорит, фактически борясь с металлической оберткой вокруг крышки пузырька. Эдвард терпеливо ждет, пока я наконец не снимаю ее, и тишина почти душит. Я скучаю по его поддразниваниям.

Протягиваю ему пузырек, и он просовывает внутрь иглу. Вытаскивает шприц, полный жидкости, а затем поворачивается назад к мистеру Шеридану. Я продолжаю наблюдать за ним. Нас отделяет ширина кровати, и расстояние кажется непреодолимым. Я очень хочу протянуть руку вперед и коснуться его, провести пальцами по его волосам, снова почувствовать его губы на моих.

Наше общение ограничено его работой – он просит, чтобы я передала ему промывку, и я подчиняюсь без всяких слов. Когда он заканчивает, то просит, чтобы я запросила рентген грудной клетки в качестве подтверждения размещения катетера. Я благодарю его и говорю ему, что уберусь в палате, так что он может идти, но он все равно остается и помогает мне.

Он останавливает меня в коридоре.
– Как думаешь, можем мы поговорить сегодня вечером? – с надеждой спрашивает он.

– Мне бы хотелось, – отвечаю я, улыбаясь. Его ответная улыбка искренняя, и я наконец чувствую, что у нас все будет хорошо.

Я указываю сделать рентген, и Эдвард уходит осмотреть своих пациентов. В конечном счете, он исчезает в комнате диктовки. Желание последовать за ним настолько сильное, но прямо сейчас я понятия не имею, что сказать. Еще неподходящее время говорить о том, что вчера произошло, и кажется глупым делать попытку любого разговора, пока напряжение между нами окончательно не спало.

Эммет открывает дверь и говорит с ним какое-то время. Я ревную, видя, что их отношения так естественно процветают, тогда как я не могу поговорить с Эдвардом или коснуться его так, как хочу. Когда Эммет уходит, мои ноги несут меня вперед по собственной воле. Я вхожу в комнату, выдвигаю крошечный табурет и шлепаюсь позади Эдварда. Он быстро удивленно оглядывается назад.

– Эй, – выдыхает он и поворачивается ко мне лицом; могу сказать, он рад, что я пришла. – Белла, я…

– Я скучаю по тебе, – перебиваю я. Его ответная улыбка захватывает дух.

– Да? – убеждается он. – Потому что я так сильно скучаю по тебе…

Я робко улыбаюсь – счастливо – и затем двигаюсь вперед, чтобы коснуться его лица. Я просто хочу почувствовать его кожу кончиками своих пальцев. Его дыхание сбивается, а глаза с трепетом закрываются, но он наклоняется вперед, нежась от моего прикосновения.

– Но я все еще злюсь на тебя, – говорю ему я. Его глаза открываются, и я могу явно видеть в них вину.

– Прости, – быстро произносит он. – Знаю, я все испортил. Я…

– Давай поговорим позже, хорошо?

– Могу я заехать к тебе вечером? – Он снова полон надежды.

– Хорошо. Когда ты освободишься?

– Скоро, надеюсь. – Он проверяет часы. – Я должен освободиться раньше тебя.

– Я могу просто приехать к тебе, когда закончу, – предлагаю я.

– Конечно, без разницы.

Моя рука все еще на его лице. Я не могу отвести ее в сторону, потерять с ним физический контакт. Прошел только день, но такое чувство, что наша ссора длилась столетия.

Я провожу пальцами по его щеке, спускаясь вниз на шею. Захватываю воротник его рубашки и немного тяну к себе. Он наклоняется вперед, мгновение колеблясь, прежде чем мягко прижаться своими губами к моим. Его движения мягкие и робкие, но как только я увеличиваю давление, он открывает рот шире и требует моих губ с отчаянной тоской. Я выдыхаю ему в рот, и впервые за весь день мне больше не больно дышать.



– Твой тест был отрицательный, – сообщает мне Кейт в своем офисе.

– Да? – Я стараюсь держать лицо нейтральным. Я знала, каким будет результат, но все же большое облегчение слышать это.

– Да, но, полагаю, ты знала это, правильно? – Она сочувственно улыбается. Я киваю.

– Знала.

– Вскоре все образуется, Белла. Тот, кто украл таблетки, не сможет долго держать это в секрете.

– Надеюсь.

– Они также сменили время локаута в пиксиде. Теперь сможете быть в системе только минуту без активного пользования.

– О, ну это хорошо. – Немного поздноватое новшество, но все же нужное. Я улыбаюсь, чтобы сообщить ей, что ценю все это, и она обещает, что будет держать меня в курсе всех новостей. На выходе я останавливаюсь, чтобы узнать у Эммета и Элис, не нужна ли им моя помощь, так как они оба задерживаются допоздна, чтобы доделать всю работу с медкартами. Они отказываются. Мой живот скручивает от нервов, когда я выхожу из больницы и обдумываю, что собираюсь сказать Эдварду.

Я не буду снова обвинять доктора Эллис – не без доказательств. Как бы мне ни хотелось, чтобы это была она – чтобы у меня было своего рода оправдание моих ощущений – думаю, мое нападение на нее было неудачной смесью усталости и ревности. Приятно чувствовать, когда у тебя есть кто-то, кого можно во всем обвинить, даже если эти нападки необоснованные.

Я больше не расстроена из-за Эдварда. Не совсем. Жаль, что он напился, но, если одуматься, он ведь действительно приглашал меня с собой. Присутствие доктора Эллис более чем вероятно было обычным неудачным побочным эффектом ее существования. В то время как я благодарна, что она позаботилась о нем, не используя ситуацию в своих интересах, я вполне уверена, что он не просил ее помощи.

Кроме того, не один он был неправ. Я выбрала ссору, когда мы оба были усталыми, а он страдал от похмелья. Я выгнала его, по сути дела захлопнув дверь прямо перед его носом. И в то время как я признательна за свободное пространство – за время подумать о вещах, которые я не сказала и о которых могла пожалеть – теперь я готова поговорить. У меня был целый день, чтобы обдумать все, что произошло, и теперь я готова снова все исправить.

Я паркуюсь за машиной Эдварда и медленно двигаюсь к крыльцу. Парадная дверь распахивается прежде, чем я получаю шанс постучать. Эдвард стоит там в футболке и фланелевых штанах, его волосы немного влажные после душа. Он прикусывает губу, чтобы скрыть улыбку, затем быстро сдвигается в сторону и пропускает меня внутрь, вдаль от холода.

Он закрывает за мной дверь.
– Там холодно, – комментирует он. Я замечаю мурашки на его руках. Появляется желание протянуть ладонь и провести рукой по его коже, но я воздерживаюсь.

– Ага, – соглашаюсь я, но действительно не очень хочу говорить о погоде. Сталкиваюсь с Эдвардом в прихожей, и на мгновение мы не отрываем друг от друга пристального взгляда. Его глаза перемещаются на мои губы, и затем он отводит взгляд и проводит рукой по влажным волосам.

Момент утерян. Я вздыхаю и стягиваю свое пальто.

– Спасибо, что приехала, – неловко произносит он. Фраза кажется формальной, и я ненавижу это.

– Я хотела приехать. – Он берет пальто, и я веду нас в гостиную. Он кладет одежду на кресло. – Пришли результаты моего теста на наркотики, – говорю ему я.

– О. Ну, это хорошо, так ведь?

– Да, это хорошо.

– Никаких новостей?

– Никаких.

Мы стоим около дивана лицом к лицу. Я чувствую неловкость, неуверенная, с чего начать, и тишина просто невыносима.

– Прости, – наконец говорит он.

Мне становится легче даже притом, что он уже говорил это ранее.
– И ты меня.

– Я не должен был идти в бар той ночью. Я никогда бы не пошел, знай я, какую это вызовет путаницу.

– Все в порядке, – уверяю его я. – Совсем не преступление сходить в бар.

– Я не знал, что Тори будет там, – обещает он. – Я не планировал увидеться с ней. И я определенно не планировал, что она подвезет меня к тебе домой…

Каждый раз, когда я слышу это прозвище, меня начинает тошнить. Но я спросила об этом Эммета, и очевидно все ее так называли. Наверное, это не было бы так странно и настолько отвратительно мило, если бы я не обращалась к ней так формально в своей голове.

– Это немного обеспокоило меня, – признаю я. – Но все же я рада, что ты приехал.

– Белла, прости. Меньше всего я хотел, чтобы ты чувствовала себя тревожно… Я реально облажался. – Он устало потирает пальцами глаза. Я сажусь на диван, обнимая себя руками, он следует за мной и садится около меня. Он так близко, что наши колени соприкасаются.

– Мне не следовало выгонять тебя, – говорю я. – Или обвинять доктора Эллис… потому что ты прав, у меня нет доказательств. В первый раз, когда я разговаривала с нею, она отчасти подразумевала, что у нее все еще есть к тебе чувства и это… не знаю, иногда это тревожит меня.

Эдвард выглядит изумленным.
– Уверена? Она никогда ничего не говорит…

– Она думает, что ты не заинтересован. Конечно, она ничего не скажет.

– Даже если и так, то это не важно. Я люблю тебя, Белла. – Он помещает ладонь на мою щеку, мягко поворачивая мое лицо так, чтобы я смотрела прямо на него. – Пожалуйста, поверь мне. Она никогда не сможет сравниться с тобой, хорошо? Никто не сможет.

Я опускаю взгляд и киваю. Конечно, он прав; если бы он хотел быть с доктором Эллис, он мог бы быть с ней. Ничто бы не остановило его. Фактически многое в его пользу.

Может, я просто слишком неуверенная в себе.

– Я люблю тебя, – мягко повторяет он. Мои глаза поднимаются, чтобы встретить его взгляд.

– Я тоже люблю тебя.

Его рука перемещается от моего лица к руке, затем он мягко тащит меня за рукав, убеждая подвинуться к нему.
– Иди сюда.

Я двигаюсь немного ближе – мы уже почти соприкасаемся – и его пальцы оказываются в моих волосах, обхватывая затылок. Его прикосновения мягкие и нежные, а поцелуй ласковый, напоминающий мне обо всех причинах, почему я влюбилась в него. Я двигаю ладони под его футболку, исследуя его теплую кожу ногтями, и он наклоняет голову и целует меня с огромной страстью, подстрекаемый моими касаниями. Я дергаю за его рубашку, тащу и тащу, пока он не помогает мне сорвать ее с его тела, а затем избавляет меня от моей собственной прежде, чем я встаю перед ним. Он целует кожу моего живота, стягивая штаны вниз, и я ухватываюсь за его плечи, чтобы не упасть, пока он помогает мне избавиться от остальной части моей одежды.

Его губы прижимаются к моим так крепко, что мои колени дрожат. Он поднимает бедра, чтобы я смогла стащить его штаны, выпуская на свободу его член. Такое чувство, что я страдала бы без него целую вечность. Когда я опускаюсь на него серху – когда его бедра приподнимаются, чтобы встретить мои, а наши тела синхронно двигаются – такое чувство, словно это смена эпох. Словно все так, как должно быть.

Я могла бы выжить без Эдварда. Это было бы нелегко, но я понимаю, что я сумела бы сделать это.

Но самое главное, что я не хочу этого.

Перевод: Rob♥Sten