Глава 43

Примечание автора: Было очень трудно писать эту главу, поскольку в ней речь идет о пациенте с мертворождением. Если для вас тема чувствительная, пожалуйста, пропустите эту главу.

Лихорадка у Анджелы с Розмари держалась еще один день. Белле же повезло очень быстро оправиться. Конечно, у нее была возможность постоянно отдыхать, в то время как молодой маме требовалось кормить ребенка вне зависимости от того, как она себя чувствовала.

Однако к середине недели наши друзья снова хорошо себя чувствовали. Белла обрадовалась: она волновалась из-за их болезни. Эти две женщины стали очень близки, и я был счастлив, что у жены есть подруга. Как бы сильно я ни любил быть единственным спутником двадцать четыре часа в сутки, знал, что ее жизнь с другими отношениями полнее и богаче.

Да и сам я наслаждался компанией Анджелы и Бена. Мы с Карлайлом вели уединенную жизнь. Я никогда не осмеливался искать дружбы со своими коллегами: студентами-медиками и другими врачами в больнице. Так что приятное общество Веберов добавило моему существованию желанную часть дружелюбия. Встречи с Беном, болтовня о местной политике и экономике, или мировых делах и мировой экономике проходили довольно приятно. Наблюдение за Анджелой с ребенком, возможность видеть исконную материнскую любовь, исходившую от доброй женщины, все это принесло в мою жизнь новую эмоциональность. Я понимал смысл семьи и испытывал благодарность, что иногда включали и нас с Беллой.

♥♥♥

В среду Белла пообедала с Анджелой, вернулась в офис, выглядя веселой и довольной, и показала маленькую корзинку.

– Она послала тебе слойки, – с усмешкой сказала жена.

Я приподнял бровь:
– Как мило с ее стороны. Рад, что ты их так сильно любишь.

Она рассмеялась:
– Так и есть. Я уже съела две, но думаю, что вечером после ужина еще одна не помешает.

Нашу болтовню прервал топот лошадиных копыт по улице. Я слышал его первым и поспешил к окну.

– Эдвард? – спросила Белла.

– Кто-то очень быстро едет в город...

Лошадь резко остановилась перед офисом, и всадник спешился. На нем была рабочая одежда, большие руки все в мозолях. Светло-русые волосы обрамляли загорелое лицо. На вид ему лет тридцать пять. Я поспешил навстречу, быстро догадавшись, что он нуждался в моих услугах. Однако на улицу мне выходить нельзя: день солнечный, так что я ждал в тени.

– Доктор Каллен? – задыхаясь, спросил он и снял шляпу, когда ко мне присоединилась Белла.

– Да, – ответил я. – Чем могу помочь?

– Это моя жена, Джейн, – он часто и тяжело дышал.

– Джейн МакМахон? – уточнила Белла, вспомнив женщину, которая приводила ко мне больного крупом сына. Мы снова видели ее на следующий день, когда она принесла в офис корзинку с яйцами. Я предположил, что миссис МакМахон в то время находилась примерно на двадцать пятой неделе беременности.

Он кивнул.

– Она ждет ребенка, но роды не должны были начаться до первых чисел августа. Вчера утром у нее появились схватки, и теперь они гораздо сильнее. Я хотел привезти ее, но ей так больно, что побоялся двигать жену. – Мужчина в тревоге крутил в руках шляпу.

– Я возьму сумку, – сразу же сказал я и вернулся внутрь, чтобы собрать принадлежности, в которых буду нуждаться. Для миссис МакМахон или плода это не сулило ничего хорошего.

Когда я вернулся в комнату ожидания, Белла стояла в дверях. Выражение ее лица явно выражало тревогу.

– Он поскакал обратно на ферму. Я сказала, что мы очень скоро там будем, – пояснила она. – Как думаешь, что пошло не так?

– Существует ряд возможностей, – ответил я, быстро надевая куртку и шляпу.

Через несколько минут мы сели в автомобиль и отправились в сторону фермы МакМахонов. Нас заливало солнце, и я оглядывался, чтобы убедиться, что на дороге не было никого, кто мог увидеть отражавшийся от моих рук свет. До сих пор именно по этой причине я избегал вызовов на дом. Трудно управлять освещением, когда находишься вне офиса. Тем не менее возникали ситуации, в которых я должен был присутствовать в доме пациента. Нельзя удовлетворять медицинские потребности сообщества без случайных визитов на фермы и в усадьбы.

– Белла, – серьезно сказал я, – когда мы туда приедем, тебе придется позаботиться, чтобы все шторы и занавеси были опущены. Мне нужно, чтобы ты в первую очередь сделала именно это.

Она понимающе кивнула. Мы несколько раз поднимали этот вопрос, но оба чувствовали беспокойство о том, как это осуществить.

Когда мы добрались до фермы, я остановил машину и быстро окинул взглядом наружную сторону дома. Фасад выходил на восток, так что, когда мы войдем, прямой солнечный свет не будет попадать в открытые окна. Я увидел пристройку к северной стороне и понадеялся, что там могла располагаться спальня супругов. Другие комнаты выходили на западную сторону здания, где через любые отверстия пробивалось солнце.

Собрав вещи, я сказал: – Если она в одной из западных комнат, мне, возможно, потребуется ее переместить.

– Да, – быстро согласилась Белла.

Мы поспешили к дому. Мистер МакМахон открыл дверь и жестом нас пригласил. Сразу же я почувствовал запах крови и околоплодных вод. Справа от меня раздался тихий стон, и я с облегчением понял, что пациентка находилась в комнате на северной стороне.

– Она здесь, – сказал мистер МакМахон, быстро подходя к двери спальни.

Юный Джеймс сидел у очага с другим ребенком, девочкой на два или три года старше. Ее личико исказилось от беспокойства: она понимала, что с ее матерью происходит что-то плохое. Мальчик выказывал меньшую взволнованность, вероятно, благодаря усилиям сестры по вовлечению его в игру в камешки.

Мы с Беллой последовали за мистером МакМахоном в спальню. Жена вошла первой и быстро осмотрела окна. Шторы были задернуты, через них пробивалось всего несколько лучиков света. Белла посмотрела на меня и легонько кивнула, давая понять, что она надежнее задернет шторы, как только появится такая возможность. К счастью, кровать стояла в тени.

Миссис МакМахон лежала спиной к двери, повернувшись на бок. На нас взглянула миссис Картер, сидевшая рядом и потиравшая ей спину.

– Ох, доктор Каллен, слава богу, вы здесь, – тихо сказала она и, кивнув, поздоровалась с Беллой. – Миссис Каллен.

Любимая мягко улыбнулась, но побледнела, увидев на простынях кровь. Ее было не очень много, но это зловещий признак. Я встал перед лицом пациентки.

– Миссис МакМахон, – мягко сказал я, – это доктор Каллен.

Она открыла глаза и посмотрела на меня. Ее губы были плотно сжаты, руки прижимались к животу, пока она пережидала очередную схватку. Ее сердце колотилось, а дыхание было поверхностным.

– Доктор... Каллен, – повторила она. – Пожалуйста... вы можете помочь?

– Я сделаю все от меня зависящее, – ответил я.

Белла встала рядом со мной, быстро помогая снять куртку. Потом я почувствовал касание ее теплых пальцев к моей спине, и взялся за запястье миссис МакМахон.

Ее пульс оставался еще относительно сильным, но скорым. Большим беспокойством, однако, являлось то, что я слышал в комнате лишь четыре взрослых сердцебиения. Быстрое трепетание сердца плода отсутствовало.

– Когда начались схватки? – спросил я миссис МакМахон, открывая сумку, чтобы достать стетоскоп.

– Этим утром. Сначала не так сильно, но потом стало хуже... – она ахнула, когда пошла другая схватка.

Я держал женщину за руку, пока сокращение не прекратилось:
– Спина тоже болела?

Она кивнула и сморгнула слезы:
– Похоже, схватки не прекращаются... И кровь...

Я поднял голову и заявил: – Миссис Картер, сможете забрать детей к себе домой?

Она распахнула глаза, поняв мою мысль. Я не хотел, чтобы дети стали свидетелями глубокой тревоги родителей, когда сообщу им, что младенец будет мертворожденным.

– Да, конечно, – сказала она, вставая, сжала плечо женщины и пробормотала несколько сочувственных слов, после чего покинула комнату.

Я вернул внимание пациентке.

– Я помогу вам перевернуться на спину, – предупредил я.

Она не протестовала, когда я сменил ее положение. Несколько долгих мгновений я провел со стетоскопом, прижимая его в нескольких местах к утробе. В этот раз мне хотелось, чтобы сверхъестественный слух меня подвел. Без особой надежды пытался уловить даже малейший трепет сердцебиения ребенка, но зря.

Пальцы Беллы оставались на моей спине, и я продолжил осмотр, прерываясь каждый раз, когда несчастную женщину одолевала очередная схватка. Через несколько минут услышал, как из дома вышли миссис Картер и дети. Настала пора сообщить мистеру и миссис МакМахон ужасную новость.

Мужчина сидел рядом с женой, надежно держа ее за руку. Я находился с другой стороны от нее, в то время как Белла стояла позади меня.

– Когда вы в последний раз ощущали шевеление ребенка? – осторожно спросил я, надеясь хотя бы частично подготовить родителей.

Миссис МакМахон прикусила губу:
– Вчера вечером, наверное. Обычно он много двигается утром, но я... ничего не чувствовала с момента пробуждения.

Я кивнул:
– Боюсь, у меня очень печальные новости.

У нее вырвался всхлип, а пульс мужа значительно возрос. Я подождал, а затем продолжил:
– Мне очень жаль, но у вас отслойка плаценты. Это означает, что она оторвалась от стенки матки. Ребенок без этого выжить не может.

– О господи, – выдохнул мистер МакМахон. – Неужели... это значит... – он не мог произнести ни слова.

Я ответил безрадостным кивком.

– Разве ничего нельзя сделать? – спросила несчастная мать. – Миссис Вебер рассказала мне, как вы принимали Розмари...

– Боюсь, для этого слишком поздно, – ответил я как можно любезнее. – Пульса нет. Ребенок уже умер.

Слезы навернулись на глаза женщины, а ее муж проглотил рыдание. Я ощущал легкий запах соли и от Беллы тоже. Ее рука прижималась к моей спине, а другая легла мне на плечо.

Несколько долгих мгновений все молчали, а затем я продолжил. Необходимо сообщить всю информацию.

– Какое-то время у вас продолжаются схватки, – сочувственно сказал я. – Ваше тело готово рожать. Пришла пора сделать это.

Мистер МакМахон безжизненно кивнул, его жена просто повернула голову на подушке и позволила слезам свободно стекать.

– Я вернусь через несколько минут, – вставая, заявил я.

Мне требовалось собрать все для родов. Что еще более важно, пара нуждалась во времени, чтобы подготовиться к этому очень тяжелому переживанию.

Белла помогала мне стерилизовать оборудование, затем разложила предметы на подносе и закрыла полотенцем. Из кухни я следил за сердцебиением и дыханием пациентки, понимая, что сейчас схватки шли почти непрерывно.

Я подготовился к анестезии на случай, если потребуется выполнить кесарево сечение. Надеялся, что этого не случится, но подобное, конечно, возможно. Объяснил Белле, что, по моим ожиданиям, должно произойти. Я чувствовал большую печаль, понимая, что ее единственные впечатления от присутствия при родах окажутся настолько травматического характера.

Быстро обнявшись, мы собрались с силами, а затем вернулись в спальню. Белла позаботилась полностью закрыть шторы и зажечь несколько ламп. Я попросил мистера МакМахона расположиться за его женой, чтобы поддерживать ее тело, а Белла помогла мне уложить подушки для ног роженицы.

– Пора тужиться, – сказал я миссис МакМахон как можно нежнее, сидя в изножье кровати.

Белла встала за мной и положила руку мне на спину.

Миссис МакМахон сжала ладонь мужа и тужилась со следующей сильной схваткой. Роды были мучительными как физически, так и эмоционально. Когда они, наконец, закончились, я знал, что все вымотались.

Белла без колебаний оставалась позади меня, не отрывая руку от моей спины. Но я знал об испытываемой ею душевной боли. Ее кожа стала липкой, а сердце быстро колотилось. Во время родов, которые только усугубили страдания моей жены, роженица потеряла немного крови.

Мистер МакМахон принял у меня сына, и, позволив своей жене увидеть ребенка, вышел из комнаты. Она застонала, когда началась очередная схватка: по-прежнему требовалось извлечь плаценту.

Меня не особенно потрясло, когда у женщины началось кровотечение, но это было неприятным осложнением. Белла ахнула от хлынувшей крови, и я почувствовал, как она задрожала.

– Все в порядке, – пытался успокоить я жену.

Но в данный момент мой приоритет – миссис МакМахон. Из-за кровопотери она лишилась сознания. Я начал массировать дно матки, надеясь закрыть кровеносные сосуды. Энергично работал в течение нескольких минут, и, наконец, поток замедлился, а потом и вовсе перекратился.

Рука Беллы все время оставалась на мне. Но как только я сказал, что опасность миновала, любимая отступила и, пробормотав извинение, выбежала из комнаты, зажав рот.

Я быстро очистил, сколько мог, снял простыни и одеяла, уничтожил послед. Снаружи слышал Беллу: ее сильно рвало. Было почти невыносимо оставлять ее одну, но мне требовалось несколько минут понаблюдать за пациенткой, чтобы быть уверенным, что кровотечение не возобновится. Я не знал, что делать, если бы это произошло. Сможет ли Белла помочь мне и дальше?

Миссис МакМахон находилась в полубессознательном состоянии, но ее пульс оставался сравнительно сильным. Я послушал легкие, чтобы быть уверенным, что не возникло никаких дыхательных проблем, затем ввел небольшую дозу морфина, чтобы женшина комфортно поспала. Большего сделать для нее я не мог. Отдых и время – единственные лекарства от подобной травмы.

Мистер МакМахон поместил ребенка в детской комнате, где сидел и нетерпением ждал известий о жене.

– С ней должно быть все в порядке. Она спит, – сказал я ему. Затем более мягко спросил: – Не желаете, чтобы я послал преподобного Джозефа и гробовщика, когда вернусь в город?

– Я был бы очень признателен, – ответил он. – Спасибо, доктор Каллен.

– Жаль, что я не смог сделать большего.

– Я знаю, что вы сделали все, что смогли.

– Мне нужно проверить Беллу, – виновато сказал я. – Но через несколько минут вернусь, чтобы увидеть вашу жену.

Он кивнул:
– Можно, я посижу с ней?

– Конечно. Буду рядом, если во мне возникнет нужда.

Я завернул за угол дома, там под деревом сгорбилась Белла. Она обнимала себя за талию и оставалась очень бледной. Я увидел на щеках следы высохших слез.

– Дорогая, – сказал я, сразу же ее обняв.

Она посмотрела на меня.

– Прости, что не смогла остаться... Я не хотела, чтобы меня вырвало там, – она подняла ладонь к моему лицу: кожа была очень холодной. – С тобой все в порядке?

– Да.

– Боялась, что тебе снова придется к ней прикасаться, а я... – она посмотрела на свидетельство ее тошноты. – Я не могла вернуться внутрь...

Я поцеловал ее в висок:
– Все в порядке. Как ты себя чувствуешь?

Она пренебрежительно покачала головой:
– С миссис МакМахон все будет нормально?

– Должно быть. Кровотечение остановилось, и я дал морфий, так что какое-то время она проспит.

– Как дела у мужа?

– Опечален, конечно, и потрясен. Я пошлю сюда преподобного Джозефа. Думаю, это поможет.

Она расслабилась в объятиях, прижавшись щекой к моей груди. Я погладил ее влажный лоб, смахивая цеплявшиеся к коже пряди волос. Раздался крошечный стон, и она застыла.

– Тебя еще тошнит? – спросил я.

Она несчастно кивнула:
– Прости. Меня просто... Было так много крови, и…

Она быстро наклонилась в сторону, ее всухую вырвало, затем она прокашлялась, и, казалось, полностью очистила желудок. Белла снова несколько раз покашляла, прижимая руку к животу. Одной ладонью я мягко гладил ее по спине, другую положил на шею.

– Ох, милая, – сказал я, – тебе не стоит здесь находиться. Надо отвезти тебя домой. Это было ужасно. Мне так жаль, что тебе пришлось это видеть.

– Все в порядке. Важно то, что ты смог... помочь... миссис МакМахон... – Жена немного сильнее наклонилась вперед, ее рука двинулась ниже по животу, сжимая его, а дыхание участилось.

– Сделай глубокий, медленный вдох, дорогая, – тихо посоветовал я, продолжая растирать ей спину.

– О боже, меня тошнит просто от мысли о ее потере, и какой опустошенной она, должно быть, себя чувствует.

Белла была такой сострадательной, такой чуткой. За это я любил ее еще больше, но чувствовал себя ужасно, ведь из-за меня она оказалась в такой душераздирающей ситуации.

– Знаю, – ответил я.

Несколько минут мы молчали, и, в конце концов, тошнота пошла на убыль. Любимая спросила, может ли она чем-нибудь помочь внутри, и пожелала увидеть мистера МакМахона, чтобы выразить соболезнования.

Мы медленно вернулись в дом и зашли в спальню пары. Роженица спала, в то время как муж сидел рядом, обхватив ее маленькую ладонь своей большой. Некоторое время я оценивал состояние пациентки: настолько хорошее, насколько можно было бы ожидать, и решил, что она вне опасности.

– Я собираюсь отвезти Беллу домой, – тихо сказал я, – затем поеду в город и поговорю с мистером Эмберли и преподобным Джозефом. Вернусь с ними и снова проверю вашу жену.

– Премного благодарен, – ответил мужчина.

Белла слегка тронула его за плечо и сказала: – Мне очень жаль.

Он слабо улыбнулся и кивнул. Я еще раз проверил миссис МакМахон и, довольный, что она находилась вне опасности, проводил Беллу из комнаты. Мы молча шли к автомобилю и по дороге домой обменялись лишь несколькими словами.

Я помог жене выйти и отвел в дом. На мой вопрос любимая заверила, что чувствует себя лучше и сказала, что будет рада сопровождать меня в город, но мне хотелось, чтобы она отдохнула. Для нее это был очень тяжелый день, и она оставалась все еще немного бледной и нетвердо держалась на ногах.

Я оставил ее в гостиной с чашкой чая, а сам поспешил в город, чтобы завершить поручения.

Дополнительное примечание автора: Пожалуйста, знайте, что на написание этой главы потребовалось много размышлений и эмоций. Я ни в коем случае не отношусь легкомысленно к столь мучительной теме. Осложнения при беременности и родах, к сожалению, были распространены в начале 1900-х годов; в некоторых районах частота мертворождений была близка к 20%. Нам повезло, что с тех пор медицина значительно улучшилась.

Глава 44

Белла провела вечер на кухне, выпекая печенье для детей МакМахон и готовя тушеное мясо для всей семьи. Она сказала, что утром будет сопровождать меня на ферму, когда я отправлюсь проверить пациентку. После ухода священника я снова осмотрел женщину. К счастью, она отдыхала и не выказывала признаков дополнительных осложнений.

Моя жена чувствовала усталость, так что легла в постель сразу после десяти, тут же заснула и не просыпалась на протяжении всей ночи. На короткое время ее разум, казалось, окутали сны. Она бормотала невнятные слова, затем тихо застонала, словно ей было больно. Лежа на боку, поджала ноги и свернулась в клубок. Я смог понять только одно сказанное ей слово, но и этого было достаточно, чтобы знать содержание фокусов подсознания: «Ребенок».

Я ласкал ее щеку, напевая колыбельную, пока любимая не расслабилась, а сон не рассеялся. Остаток ночи она не двигалась.

Проснувшись, она, поморщившись, села.

– Что случилось, любовь моя? – спросил я.

– У меня со вчерашнего дня немного болит желудок, – сказала Белла, ее щеки порозовели от признания.

– Мне очень жаль, дорогая, – я обнял ее за плечи и поцеловал в лоб. – Сколько раз тебя вырвало?

Она вздохнула:
– Несколько.

– Ох, Белла…

Она покачала головой.

– Пожалуйста, не извиняйся, – упреждающе заявила она. – Я ни на секунду не сожалею. Просто хочу, чтобы могла сделать больше, лучше тебе помогать.

– Твое присутствие – наиболее важная помощь изо всего, – успокоил ее я.

Она посмотрела на меня блестящими глазами:
– Эдвард, я хочу, чтобы ты обучал меня медицине.

Ее просьба меня удивила:
– Чему именно?

– Хочу узнать достаточно, чтобы оказывать тебе помощь, реальную помощь. Думаю, мы можем начать с препаратов, которые у тебя есть. Узнать все названия и использование каждого из них. Ты также должен начать учить меня анатомии…

Я не мог сопротивляться и вставил: – Я уже преподал тебе самые важные части, насколько могу судить.

Она снова покраснела:
– Эдвард! Ты неисправим!

– Прости, любовь моя, – покаянно усмехнулся я. – С радостью научу тебя основам анатомии и физиологии, если хочешь.

Она кивнула:
– Знаю, что это будет полезно в моей работе с тобой. И, может быть, если стану понимать тело лучше, если узнаю, как все это функционирует, не буду чувствовать такой брезгливости.

– Ты проделала изумительную работу, – искренне сказал я. – Вчерашний день был исключением. У любого возникли бы с этим сложности.

– Возможно. Но моя трудность заключается в более серьезном, чем у большинства людей. Никогда в жизни я не испытывала такой тошноты.

Она сильно побледнела и с трудом сглотнула. Ее рука прижалась к животу, пальцы плотно сжались.

– Белла? – спросил я.

– Просто... – она сделала медленный вдох, а затем выдохнула. – Дай мне минутку.

Я ждал, пока она пыталась успокоить дыхание и подавить тошноту. У меня сжалось в груди. Это моя вина. Я подверг ее мучительному событию, погрузив в физическое и эмоциональное испытание миссис МакМахон. Знал, что это ужасно повлияло на Беллу, если последствия все еще продолжались.

Несколько минут она сидела молча, но, в конце концов, цвет лица немного улучшился, когда почувствовала облегчение. Я приложил ладони к теплым щекам, оставляя их там на какое-то время, чтобы ее успокоить.

– Почему бы тебе не отдохнуть немного дольше, – предложил я. – Я приготовлю тебе чай и легкий завтрак.

Она покачала головой:
– Нет, мне нужно встать.

– Не стоит торопиться…

Она слегка раздраженно фыркнула:
– Человеку – стоит!

– О... конечно.

Я помог ей выбраться из постели и накинул на плечи халат, после чего она поспешила в ванную. Тогда я бросился вниз, чтобы поставить чайник и начать готовить яичницу.

Когда Белла поела и оделась, мы вернулись на ферму МакМахонов. Утро было облачным и влажным: казалось, собирался пойти дождь. Хотя погода не помогала поднять настроение, это значило, что я мог передвигаться по дому, не опасаясь попасть под случайный солнечный луч.

Миссис Картер оставила детей на ночь, но теперь они вернулись. Джеймс не совсем понимал, что произошло, но его сестра, Перл, знала, что потеряла младшего брата, и что ее родители очень грустили.

Состояние миссис МакМахон оказалось настолько хорошим, как можно было ожидать. Она оставалась слабой, но тело начинало восстанавливаться. Я посоветовал ей провести в постели еще целый день и предложил поесть и попить, несмотря на отсутствие аппетита.

Белла принесла ей небольшую миску тушеного мяса и села рядом. Возможно, врожденное сострадание моей жены или просто тепло, которое она мягко излучала, но что-то из сказанного побудило миссис МакМахон съесть несколько ложек рагу. Я был доволен и знал, что это поможет женщине вновь обрести некоторую силу. Для нее важно физическое и эмоциональное восстановление.

Белла оставалась с ней еще минут пятнадцать, тихо разговаривая, пока женщина ела, а затем расчесала ей волосы и спросила, хотела ли та еще что-нибудь сделать, на что миссис МакМахон ответила, что с удовольствием умылась бы. Белла улыбнулась и пошла на кухню, чтобы согреть воду, наполнила кувшин и вернулась в спальню.

Я с радостью вспомнил, как несколько месяцев назад проделал то же самое, когда восстанавливалась Белла. Оказалось, что я поступил правильно.

Когда моя жена закончила, мистер МакМахон поблагодарил ее, а затем снова выразил признательность за мою помощь и спросил, сколько мне должен. Я заявил, что его супруга была очень щедрой с яйцами, так что не требовалось никакой платы. Это его удивило, но он не стал спорить. Было ясно, что у семьи имелось очень мало лишних денег, и он, несомненно, радовался, что не будет мне должен.

– Премного благодарен, – сказал он. – Мы позаботимся, что вы с миссис Каллен получали свежие яйца каждые пару дней. По утрам могу посылать Перл к вам домой…

– В этом нет необходимости, – ответил я, – но ценю ваше предложение. Если хотите, привозите корзинку в офис, когда приезжаете в город, это было бы прекрасно. Белла говорит, что из ваших куриных яиц получаются лучшие пироги.

Он криво усмехнулся:
– Не разбираюсь в этом, но передам Дженни. Это ее обрадует.

Я кивнул:
– Не стесняйтесь послать за мной, если понадоблюсь. Я заеду завтра, чтобы снова проверить вашу жену.

– Спасибо.

Он пожал мне руку, затем я помог Белле устроиться в автомобиле и поехал обратно в наш дом.

♥♥♥

Я продолжал обдумывать просьбу Беллы об обучении ее медицине. Возможно, она права, что увеличение знаний также улучшит и переносимость. Я решил как можно скорее приступить к нашим урокам.

После обеда мы пошли в офис. Это был медленный день с единственным пациентом, которому удалили швы. Я быстро выполнил эту задачу, пожелал ему хорошего дня и вернул внимание образованию жены.

Я показывал ей все лекарства в аптечном шкафу. Называл каждое, объяснял основной состав, и как оно влияло на организм человека. Затем рассказывал о наиболее частом его использовании. Она внимательно слушала и аккуратным почерком делала пометки. Жена задавала умные, проницательные вопросы, что усиливало ее понимание. Меня не удивляло, что она оказалась весьма понятливой ученицей.

К концу дня она продемонстрировала хорошее понимание начатков фармакологии. После того, как я обучил ее физиологии, она определенным образом смогла понять, как действовали препараты. Мы оба чувствовали себя вполне удовлетворенными тем, насколько успешным оказался первый раунд наших занятий.

После обеда Белла пожелала пересмотреть свои записи и провела вечер, углубившись в них, разговаривая сама с собой и снова беззвучно повторяя слова и фразы. Я находил ее совершенно очаровательной и с улыбкой наблюдал за ней, читая, а потом работая над новой композицией для скрипки.

Когда жена принялась тереть глаза, а затем массировать виски, я почувствовал, что она начала уставать, и спросил, хочет ли услышать мою новую мелодию. Белла с готовностью согласилась и, свернувшись, устроилась на диване, а я играл. В свете огня она выглядела прекрасной: кожа словно светилась. Очень соблазнительно, и я думал о восхитительных упражнениях, которыми займусь с ней, как только мы отправимся в постель.

Однако мои планы оказались сорванными, когда я, убрав скрипку, вернулся и обнаружил уснувшую на диване жену. С крошечным бесшумным вздохом я поднял ее на руки и отнес наверх. Она едва пошевелилась, когда я раздел и уложил ее в кровать.

– Сладких снов, дорогая, – сказал я, нежно целуя ее в щеку.

Когда мы в следующий раз займемся любовью, из-за ожидания все будет только слаще.

♥♥♥

В восемь тридцать Белла все еще спала, когда в дверь робко постучалась маленькая Перл МакМахон. В руке она держала корзинку с яйцами.

– Мама отправила это для вас, – сказала она, протягивая свою ношу.

Я улыбнулся:
– Спасибо. Это очень щедро с ее стороны.

Девочка серьезно кивнула.

– Как сегодня утром чувствует себя твоя мама? – спросил я.

Ребенок нахмурился, потом ее маленькие губки задрожали, а глаза наполнились слезами.

Я присел перед ней и нежно положил руку на плечо:
– Что случилось, Перл?

– Мама... – она опустила голову, уставившись себе под ноги, и задрожала от рыданий. Потом сквозь слезы посмотрела на меня. – Моя мама умрет?

– О боже, – ответил я, поднял ее подбородок, чтобы видеть лицо. – Почему ты спрашиваешь?

– Мой младший братик... он умер. И он был таким белым... я тайком пробралась от миссис Картер и увидела его на кроватке Джейми. И мама выглядит такой же белой...

– Она была очень больна, милая, – сказал я. – Ей потребуется некоторое время, чтобы выздороветь.

Несмотря на свои заверения, меня обеспокоили слова девочки. Если миссис МакМахон оставалась бледной, скорее всего, она не питалась. Для нее было важно снова набраться сил. Я решил, что благоразумно будет проверить ее перед началом дня.

– Как насчет того, чтобы я отвез тебя домой и проверил, насколько она хорошо себя чувствует? – предложил я.

Перл кивнула, явно обрадованная предложением.

– Я только оставлю записку для миссис Каллен, – сказал я. – Сейчас вернусь.

Я оставил Перл в холле, а сам бросился наверх и написал краткое послание жене. Затем взял свой саквояж и шляпу и вернулся к ожидавшему ребенку. Несмотря на беспокойство из-за матери, она была явно взволнована возможностью покататься в автомобиле. После короткой поездки на ферму своей семьи на душе у нее стало намного легче.

Я провел несколько минут с миссис МакМахон, оценивая как ее физическое, так и эмоциональное состояние. Она сказала, что накануне вечером доела вторую, меньшую часть тушеного мяса, но сегодня еще ничего в рот не брала.

– Перл, – позвал я. Девочка быстро вошла в комнату. Я улыбнулся. – Не могла бы ты налить маме стакан молока?

Она кивнула и поспешила, радуясь возможности помочь. Вернувшись, подала стакан матери. С личика ребенка не сходило очень серьезное, пристальное выражение, пока она ожидала эффекта. Миссис МакМахон выпила все молоко.

Я вернулся на кухню с Перл:
– Помогай маме не забывать кушать и выпивать стакан молока после обеда и ужина, – мягко подсказал я.

– Хорошо, – ответила девочка.

Мистер МакМахон снова меня поблагодарил, и я пошел к автомобилю, рядом с которым стоял Джейми, заинтересованно распахнув глазенки. Я понял, что поездка сестры задела его любопытство.

– Хочешь сюда забраться? – спросил, глянув на отца для одобрения.

Мистер МакМахон кратко кивнул и благодарно улыбнулся. Малыш забрался в машину, которую я завел, за чем тот завороженно наблюдал. Простыми терминами я объяснил, как работал двигатель, затем сел и сделал круг по ферме. К моменту нашего возвращения малыш улыбался от удовольствия, и мы остановились перед фасадом дома. Отец помог ему слезть, а затем отослал внутрь.

– Завтра утром пройдут похороны, – тихо сказал он. – Будут присутствовать лишь семья и Картеры. Но если вы с миссис Каллен приедете, это будет много значить для нас с Дженни.

– Конечно, – ответил я.

Когда я вернулся домой, Белла только что закончила купаться и расчесывала влажные волосы.

– Как миссис МакМахон? – спросила она, едва я вошел в комнату.

– Немного лучше. Перл будет поощрять ее регулярно питаться, думаю, это немного поможет.

– Рада это слышать.

– Мистер МакМахон спросил, приедем ли мы на похороны, – сказал я. – Они состоятся завтра в девять.

– Ох... – Белла заморгала, на глаза навернулись слезы. – Да, наверное, мы должны.

– Я подумал о том же.

Мы оба были слегка угрюмы, пока не зашли в магазин, чтобы поздороваться с Веберами. Бен сообщил, что нам пришло письмо, и наше настроение значительно улучшилось, когда мы узнали аккуратный почерк Карлайла.

Мы поблагодарили Бена и поспешили в офис, чтобы прочитать послание. Наше волнение возросло, как мы обнаружили, что мои родители планировали прибыть в Юджин уже через две недели. Они надеялись, что мы смогли бы уехать на несколько дней, чтобы навестить их, но понимали, если бы мои профессиональные обязанности воспрепятствовали этому. Они с нетерпением будут ждать от нас известий, если мы не сможем к ним приехать.

Осознание, что Карлайл с Эсме будет всего лишь в нескольких часах езды, привело меня в восторг. В то время как я получал от жизни в Мадрасе огромное удовольствие, добавление семьи в качестве постоянной части моего существования дало мне чувство истинного удовлетворения.

♥♥♥

В перерывах между продолжением обучения Беллы и приемом пациента, мы все утро и начало второй половины дня оживленно обсуждали переезд моих родителей. Второй пациент прибыл незадолго до двух часов. Это был мельник с сильным абсцессом зуба. Удаление – единственный метод лечения. Простая процедура, но вызывавшая небольшое кровотечение. Я быстро решил, что применю к мужчине анестезию, чтобы работать с ним в одиночку. Не хотелось подвергать Беллу еще одному раунду тошноты.

Я взял из кабинета эфирную маску и бутылку анестетика. Белла недоуменно на меня взглянула, зная о содержимом емкости.

– Мистер Андерсон, – сказал я, обращаясь к пациенту, а не к жене, – я собираюсь дать вам обезболивающее, так что вы ничего не будете чувствовать, когда я удалю зуб. Некоторое время вы поспите.

Он кивнул, испытывая слишком много боли, чтобы задавать вопросы насчет моего предложения.

– Эдвард, – тихо спросила Белла, – разве это необходимо?

Мы обсуждали использование эфира, который, как правило, применялся при более тяжелой операции, чем удаление зуба. Конечно, существовали риски, связанные с этим веществом. Тем не менее мистер Андерсон в целом обладал хорошим здоровьем без сердечных или легочных нарушений, так что я решил, что шанс каких-либо осложнений крайне мал.

Однако выражение лица Беллы выказывало глубокую озабоченность. Я жестом предложил ей выйти со мной из комнаты.

– Милая, – сказал я, – будет незначительная кровопотеря, когда я вырву зуб.

Она скрестила руки на груди, сейчас ее лицо отражало гнев.

– И ты бы рисковал здоровьем людей всякий случай, когда я могла бы чувствовать себя чуть-чуть не по себе? Эдвард Каллен! Ты не посмеешь!

– Но ему очень больно, – пытался защититься я.

Она покачала головой:
– Тогда дай морфий. Но не переживай из-за меня. Все будет в порядке.

Теперь я задавался вопросом о благоразумии обучения ее медицине... Тем не менее согласился и вместо этого ввел довольно щедрую дозу морфия. После того, как мистер Андерсон задремал, Белла положила ладонь мне на спину, и я быстро засунул руку в рот, чтобы удалить зуб. Потребность в стоматологических инструментах отсутствовала: мои пальцы были намного сильнее.

За секунду выполнив удаление, я закрыл лунку марлей. Ощутив, что Белла больше не касалась моей спины, понял: что-то не так. Я все еще держал руку на щеке пациента, и в моей челюсти запульсировала тупая боль.

– Белла? – спросил я.

– Я... в порядке, – выдавила она, но я слышал изменения в сердцебиении и дыхании. Оглянувшись, увидел, как жена тяжело опиралась на стойку, держась за край для поддержки. Она была мертвенно-бледной, а глаза полуприкрыты.

– Белла! – тихо воскликнул я, вытер руки и повернулся к ней.

– Ванная комната, – пробормотала она, и я быстро отнес ее через все помещение, открыл дверь и доставил в уборную.

Она упала на колени, и ее вырвало. Это длилось недолго, но некоторое время после жена оставалась бледной и нетвердо держалась на ногах. Я помог ей добраться до кабинета, уложил на кровать, велев не вставать, пока не вернусь.

Я проверил мистера Андерсона, который оставался сонным из-за морфина, а затем вернулся к Белле. Она лежала на боку, одну руку держала на животе.

– Тебе больно? – озабоченно спросил я и легонько прижал пальцы к запястью.

– Просто своего рода недомогание, – ответила она. – Мышечная боль.

Я приложил ладонь к ее щеке. Кожа была липкой, но жена не вспотела. Я нежно погладил ее лицо кончиками пальцев. Она не готова к очередному воздействию крови: это было ясно. Почему я не настоял, чтобы она осталась сегодня дома? Я слишком быстро подталкивал ее.

– Это не твоя вина, – тихо сказала она. Возможно, выражение лица выдавало мои мысли.

– Да, моя, – ответил я. – Ты нуждалась в большем времени…

– Не думаю, что дело только в этом, – едва слышным шепотом сказала она.

– Что ты имеешь в виду, любимая?

– Я... – она быстро вдохнула. – Ты, наверное, прав. Предполагаю, мне трудно признаться, что я не справляюсь с этим так, как надеялась.

– Милая, ты делаешь самое лучшее, что можешь, и я чрезвычайно восхищаюсь твоими усилиями. Но для этого нужно время. Я не хочу заставлять себя.

Она кивнула:
– Хорошо.

Я поцеловал ее в щеку:
– Я отвезу мистера Андерсона домой, а после мы отправимся к себе.

– Да... это прекрасно.

Я оставил ее дремать на кровати, а когда вернулся, она еще спала. Я осторожно ее разбудил и помог сесть в автомобиль. Когда мы проезжали мимо церкви, она спросила: – В девять часов?

Я кивнул:
– Если ты будешь в состоянии для этого.

– Конечно, буду. Мы должны там присутствовать. – Маленькая искорка решимости вспыхнула в ее глазах – всегда хороший знак для моей жены.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.