И снова я проснулась в теплых объятиях своего мужа.
Накануне, когда мы легли спать, Эдвард всячески старался держаться на расстоянии. Прежде чем пожелать спокойной ночи, он дотронулся до моей руки и оставил целомудренный поцелуй на пальцах. В этот раз мне не суждено было заснуть в его объятиях, как в две предыдущие ночи. Несмотря на это обстоятельство, проснувшись, я обнаружила себя именно рядом с ним, не чувствуя при этом никакой неловкости. Как и раньше, в объятиях мужа я ощущала себя комфортно и спокойно, даже не смотря на расхождение его слов с делами.
Огонь в камине горел достаточно ярко, поэтому я решила, что проспала совсем не долго. Под головой чувствовалось учащенное сердцебиение Эдварда, он почти задыхался. Я поднялась, чтобы посмотреть ему в лицо, и увидела, что глаза супруга быстро двигались под опущенными веками, а челюсть была крепко сжата. Он дышал слишком часто для мирного сна.
Я протянула руку и медленно погладила суженного по щеке. Эдвард резко вздрогнул, стоило лишь прикоснуться к нему, но затем постепенно расслабился. Я чувствовала, как обмякли мышцы его рук и груди, а затем дыхание и сердцебиение вернулись к более или менее нормальному ритму. Лорд, не просыпаясь, слегка повернул голову, прижимаясь к моей руке, а затем пробормотал что-то, тяжело вздохнул, и крепко обнял меня.
Я облегченно выдохнула и снова положила голову ему на плечо, не отнимая руки от его лица. Я понимала, что причиной такой реакции мог быть неприятный сон. Вспомнит ли он его по утру? Я надеялась, что нет, потому что даже сейчас, когда муж, казалось, был расслаблен, его лицо все еще сохраняло угрюмый вид, оно нисколько не выглядело умиротворенным. Я еще пару раз взмахнула ресницами, прислушиваясь к звукам глубокого дыхания своего супруга, и вернулась в царство Морфея.
В следующий раз, когда я открыла глаза, то увидела тусклый свет, просачивающийся из окна, и почувствовала, как ладонь Эдварда гладила меня по волосам, сверху вниз. Все было точно, как прежде: не шевелясь, я прислушивалась к прикосновениям мужа, боясь обнаружить свой страх, но ему больше не было места в нашей постели. Я несколько раз моргнула, чтобы привыкнуть к свету, и посмотрела на Эдварда.
По выражению его глаз сложно было определить, о чем он думает, странная смесь озабоченности, надежды и трепета. Он взволнованно облизал нижнюю губу, и перестал меня поглаживать.
- Доброе утро, Изабелла, - услышала я, спустя мгновения.
- Доброе утро, Эдвард. Как спалось?
- Не очень, - сказал он тут же, - но просыпаться было очень приятно.
Я почувствовала, что к моему лицу тут же прилило тепло.
- Тебе удобно? – спросил он. – Я не стремился спать в таком положении… Просто ты… перевернулась и… ну вот, так спали.
- Все в порядке, - сказала я, чувствуя еще более сильный жар на своем лице.
- Ты меня боишься? – спросил муж.
- Сейчас нет, - я постаралась ответить максимально правдиво.
- Даже после того, что я сделал?
Я промолчала, не находя слов. Да, я все еще боялась той его половины, которую в любой миг охватывала всепоглощающая беспричинная ярость. Но лежа здесь, на руках у лорда, я чувствовала, что эта его сила в данный момент оберегала меня, существовала для меня.
- Я чувствую себя в безопасности… в твоих руках.
- Я хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности, - сказал Эдвард. – Защищать тебя, это очень важно для меня.
Фраза, произнесенная мужем, показалась мне, мягко говоря, не серьезной.
- Я не защитил тебя вчера, - руки Эдварда крепче прижали меня, - не только от Тани и Ирины, но и от себя тоже. Быть мужем сложно, я думал, что поступаю правильно.
Он провел пальцами по моему подбородку и наклонил голову, чтобы заглянуть в мои глаза.
- Я исправлюсь, - пообещал он. – Ты больше никогда не останешься без должной защиты.
Я могла только кивнуть в ответ, отдалив при этом свою голову от его ласковых рук.
Супруг пробежался ладонью вниз по моей руке, пока не достиг пальцев, после чего подтянул их к своим губам и поцеловал.
- Я обещаю, - выдохнул он, и я попыталась заставить себя поверить ему.
Извинившись, я отправилась переодеваться и заметила, что того платья на полу за ширмой уже не было. Я подумала, что Эдвард что-то сделал с ним, и была рада, что злосчастная тряпка больше не попадется на мои глаза. Возможно, он его сжег. Я не возражала бы.
Меняя ночную рубашку на платье, в котором мне предстояло ходить днем, я вздрогнула, прикоснувшись тканью к большой царапине, и вспомнила, как ударилась о каменную стену... Лишь после нервозного сглатывания, мне удалось восстановить дыхание. Осмотрев правую руку в том месте, где Эдвард хватал меня, я обнаружила явные отпечатки его пальцев на коже. Потребуется не один день, чтобы они исчезли без следа. Неприятно, но я ожидала худшего.
Вскоре после пробуждения нам принесли завтрак. Эдвард был явно раздражен заточением, но, вздохнув, он открыл дверь, и впустил караван слуг, несущих лотки с ароматной пищей. Лорд был явно на пределе, его глаза метались от одного человека к другому, пока те выполняли свое дело, а потом быстро исчезали за дверью. Каждый из слуг прятал свои глаза от господина, стараясь как можно быстрее выполнить свои обязанности и скрыться от его недоброго взгляда. Я вспомнила некоторых дворян в Вольтере, которые часто вели себя точно так же, как муж, и мы-прислуга, старались опустить головы и остаться невидимыми. Знать славилась тем, что наказывала прислугу за недостаточную быстроту и старательность. Мне показалось, что Эдвард был таким же.
В конце-концов, я поблагодарила последнюю девушку, которая была ненамного моложе меня, и та, быстро кивнув, вышла из комнаты. Провожая ее взглядом, я заметила, что сломанный стол и диван с утренней прихожей исчезли. На их местах стояла новая мебель
Мы присели в плюшевые кресла у камина, держа свои блюда на белых подносах, и принялись за еду в полной тишине. Солнце поднималось все выше и выше в небе, заливая светом открытое окно. Я была голодна, так как мне не удалось поесть вчера вечером. Мой желудок, однако, был не в состоянии переваривать все, что я ему любезно отправляла, и побаливал. Я обдумывала свои вопросы, которые, казалось, следовало задать Эдварду, но решила воздержаться от этих поспешных действий. Вместо этого, я поглощала пищу, время от времени поглядывая на мужа. Каждый раз, когда я смотрела на него, он смотрел на меня. Казалось, он вовсе и не ел, только перекладывал куски с одного места на другое.
Наконец, Эдвард прекратил играть с едой, отставил свой поднос в сторону и глубоко вздохнул, а затем выпрямился, поерзал, и снова развалился в кресле. Посмотрев на меня, потом в окно, а затем снова на меня, лорд внезапно встал и подошел к окну, разглядывая небо, но потом вернулся в кресло напротив.
- Эсме сказала, что я должен рассказать… рассказать, почему… - он замолк и посмотрел на свои руки, лежащие на коленях, снова вздохнул и закрыл глаза. Когда муж открыл их, спустя мгновение, они светились мрачной решимостью. – Она сказала, что я должен рассказать тебе о своих родителях, о том, что с ними произошло.
Я кивнула, не решаясь что-либо сказать. Я не была уверена, что хочу слышать эту историю, особенно учитывая нежелание Эдварда рассказывать ее. Но приказ Королевы, думаю, был для него законом, поэтому я решила не отговаривать его.
- Это не то, чем я обычно делюсь, - сказал он напряженно. – Даже с Элис.
Эдвард молчал какое-то время, а я смотрела на свои колени и ерзала. Я сопротивлялась своему желанию сказать ему, что он не должен говорить об этом, и продолжала держать язык за зубами.
- Мне было семь лет, - начал Эдвард. – Мы отметили мой день рождения всего за несколько недель до этого. Элис болела, и мы оба должны были остаться с нашей няней, на время посещения родителями Уитлока для встречи соседствующих дворян. Как правило, я и Элис ездили с ними, но в этот раз они решили, что раз сестра больна, то и я должен остаться из солидарности. Я был зол. Уже тогда у меня был такой же скверный характер, что и сейчас, и я не хотел оставаться дома, поэтому, пока никто не видел, забрался в родительскую повозку и спрятался там под одеяло.
Эдвард тихо рассмеялся над своими воспоминаниями.
- Я не знаю, о чем я думал. Когда мои родители вошли в повозку, они, конечно, сразу заметили меня. Мама вздохнула и отругала меня за непослушание, но потом подняла и усадила рядом с собой, пока отец приказывал извозчику двигаться. Я не помню его имени, но он возил нас с тех пор, сколько я себя помню. Четыре охранника на лошадях ехали парами по обе стороны от нас.
- Охранников звали Деметрий, Алек, Владимир и Стефан, - Эдвард немного изменил позу. – Я помню их достаточно хорошо, по крайней мере, один из них всюду сопровождал меня во дворце. Они следили за мной, за Элис, за родителями. Они оберегали всех наших людей, даже Таню и Ирину, когда они стали жить с нами.
- Они жили с вами с детства? – тут же спросила я, сожалея, что перебила, но слова уже вылетели.
- Да, - ответил Эдвард. – Их мать была сестрой моей матери. Ее мужа к тому времени уже не было на свете. Она одна из первых умерла из-за чумы, которая позже стала причиной разрушения Феникса. И вот ее дочери пришли жить с нами. Моя мать поклялась своей сестре, что воспитает ее дочерей, как своих собственных, и что о них всегда будут заботиться и защищать. Это было последнее желание моей тети, а мама пообещала выполнить.
Он фыркнул от этих слов, и продолжил.
- Деметрий и Алек были моложе, чем Влад и Стефан, и обычно держались рядом со мной, когда я выезжал из замка. Именно они научили меня основам борьбы на мечах, когда я был совсем маленьким. И стрельбе из лука, но в этом я был не очень хорош. Стефан учил меня ездить, а Влад читал лекции о том, как должны вести себя Господа, и что могут ожидать от меня в моем возрасте. За три года, проведенные с нами, они стали членами нашей семьи. Я ощущал себя так, словно у меня было еще четыре дополнительных отца, или, может быть, любимых дяди. Каждую ночь, ложась спать, я смотрел в их глаза и чувствовал себя в полной безопасности.
- Мой отец беспредельно доверял им, - сказал Эдвард. – Я помню, как Деметрий доказывал свое искусное владение луком. Однажды мой отец держал яблоко в руке, а Деметрий метко выстрелил в него, расколов его пополам. Потом мы посадили семена этого яблока в саду. Дерево до сих пор растет недалеко от замка Мэйсен.
- Мы были в дороге около пары часов, не проехав еще и половины требуемого расстояния. Мой отец выглянул в окно и позвал извозчика. Не помню точно, что он говорил, что-то о том, что извозчик, вероятно, запутался и выбрал неправильный поворот. Я помню, как он позвал Деметрия и Стефана… они ехали с его стороны повозки, и попросил объяснений. Повозка начала замедлять свой ход, и мама сказала…
Эдвард остановился, я наблюдала за его руками, сжатыми в кулаки, и слышала учащение его дыхания.
- Она сказала, - продолжил он, - что ей не по себе. Ей показалось, что она слышала цокот копыт множества лошадей за нами.
Эдвард сделал паузу. Он медленно разжал ладони и потер ими верхнюю часть бедер.
- Перевозка замедлилась, и я слышал, как Влад попросил моего отца выйти… что ему надо что-то обсудить. Моей матери это не нравилось. «Что-то не так» - поделилась она вслух. Мой отец вышел, и я слышал, что он на кого-то громко кричит там. А потом Влад позвал и мою мать… Я помню, что посмотрел в ее глаза… Она знала… по ее глазам это было видно… Она схватила меня за руку, поднимая на ноги, причиняя боль. Я начал хныкать, не понимая, что происходит, но королева была словно не в себе, и быстро говорила мне тихо, в самое ухо. Он приказала мне не разговаривать, не произносить ни единого звука, заставила поклясться Богу, что я не издам ни писка, просто тихо буду сидеть. Мама подняла скамейку, на которой мы сидели, засунула меня в нишу под ней и накрыла сверху крышкой.
- Я не слышал внутри ничего. Помню, что было очень жарко и тесно, но я не двигался и не издавал ни звука, когда услышал голоса. Крик моего отца и других людей, которых я не узнавал. Потом я услышал визг своей матери, она звала отца, снова и снова, но я напоминал себе, что она кричит не для того, чтобы я выбрался из своего тайника. Потом я услышал смех, и спустя некоторое время, мама замолчала. Я слышал, что беседуют чужие… больше смеются. Я не знал, что с ней делают. Иногда до меня доносился ее голос, но он был приглушенным. Я знал, что она плачет… но думаю, она просто старалась не издавать никаких звуков. Я думаю… Я думаю, она просто не хотела, чтобы я слышал… услышал.
Он опять остановился и закрыл лицо руками.
- Спустя какое-то время двери повозки открылись, и до меня донеслись голоса Деметрия и Алека. Они немного поговорили о том, что внутри нет ничего ценного и пора быстро двигаться. Потом я почувствовал, что лошади развернули повозку, и она покатила по дороге. Они не знали, что я был там. Они не видели, как я пробрался внутрь повозки, и верили, что я остался дома вместе со своей больной сестрой.
Я не знаю, сколько времени просидел в своем убежище, когда, в конце концов, прекратились все звуки, и повозка остановилась. Мама говорила, чтобы я оставался на месте, пока она не придет за мной. Я мог сказать, что солнце к тому времени начало садиться, потому что внутри скамейки стало темно, как ночью. Я просто лежал там и молчал, повиновался своей матери, вероятно, задремал на время, уже в ночи снова услышал лошадей. Я узнал голос снаружи, но все еще не двигался. Я мог бы просто остаться там навсегда, но потом я услышал другие голоса и определенное слово… и именно тогда понял, что могу выходить. Это была наша семья… и наше секретное слово. Когда оно донеслось до меня, я понял, что в безопасности.
- Сэр Уитлок, как раз заглянул в повозку, когда я выбирался из-под скамейки. Он увидел меня, и поблагодарил бога за то, что я жив. Он попросил меня пока остаться в повозке. Я спрашивал про маму, интересовался, где она, но он не рассказал мне что случилось. Лишь утром мне сообщили, что родители мертвы. Это было за несколько лет до того, как я узнал остальное… что они сделали с ней.
Я уже знала, что он собирается, сказать, до того, как он открыл рот.
- Отец был зарезан мечом. Они сказали мне, что он умер быстро. Но моя мать… она… она была… над ней жестоко надругались, до того как… избили ее до смерти. Она была изнасилована и убита теми, кому мы доверяли больше жизни, а я прятался внутри, в повозке. Они были убиты теми, кем я больше всего восхищался. К тому времени, как Элис и остальные люди были доставлены в замок Уитлок, армия Аро начала захватывать земли Мэйсен. Он не мог претендовать на замок, потому что я был все еще жив, церковь не позволила бы ему. Но все другие прилегающие районы - деревня Мэйсен, Ла Пуш, Феникс, Джексонвиль, все они попали в руки Вольтерры.
- Я не позволяю одной и той же прислуге быть со мной постоянно, - сказал Эдвард. – Рэйчел разрешено убираться здесь иногда, потому что Элис говорит, что иначе здесь будет слишком грязно. Рэйчел никогда не давала повода усомниться в ней, поэтому иногда я позволяю ей войти сюда. Я проверяю каждого охранника, большинство из которых привожу из далеких мест. Тот, кто приходит сюда просить работу, получает ее. Но не доверяю им только я один, они могут быть посланы Аро. Если кто-нибудь из его людей попадет сюда, мы все будем в опасности.
Я опустила глаза, размышляя над его словами, и одновременно с этим наблюдала, как он нервно выкручивает свои пальцы. Быть таким маленьким и пережить такое потрясение... Даже если бы это были не его родители, все равно увиденное - слишком большая травма для ребенка. Я не могла себе представить, что можно чувствовать, прислушиваясь к звукам ужасного насилия, и быть не в состоянии, что-то сделать с этим. И знать, что это делают люди, которым ты доверял. Эта мысль была непостижимой.
- Ну, - произнес Эдвард со вздохом, - хм… вот почему я вел себя так вчера вечером. Моя семья была предана близкими людьми, и теперь я чувствую, что никому не могу доверять. Если я подозреваю предательство, я сделаю все, чтобы остановить того, кто может навредить моей семье. Вот почему я был так зол на извозчика. Вот почему я так реагировал вчера вечером, и поэтому я хочу, чтобы мои кузины поплатились за предательство смертью.
Я вздрогнула от его слов. То, что сделали леди Таня и леди Ирина - ужасно, но разговоры Эдварда об их убийстве были еще более пугающими.
- Но они же часть твоей семьи, - сказала я спокойно.
- Больше нет, - ответил он. Эдвард пробежался по волосам обеими руками. – У Тани раньше были небольшие смущающие тирады, но ничего подобного. Она думала, что моя мать всегда сможет защитить ее. Больше этого не будет.
- Вы думали, что ваш извозчик тоже предатель?
- Все может быть, - сказал Эдвард. Он опустил руку и посмотрел в окно, где ничего нельзя было разглядеть, кроме бескрайнего неба. – Я знаю, это может показаться неразумным, но у меня есть свои причины. Подтверждено, что здесь в Форксе предатели были четыре раза, хотя мы не смогли доказать, что они были посланы Вольтеррой. Двоим удалось протиснуться в ряды нашей внешней охраны, два других пытались проникнуть к нам под видом купцов. Они ни разу не пробрались на территорию замка, но, как видишь, есть те, кто хотят свергнуть семью Каллен, как это было с Мэйсен. Семья моей матери была уничтожена, и ее земли были захвачены, но я не позволю, что бы это произошло и здесь. Я не допущу, чтобы такое же случилось с Форкс.
Эдвард обернулся и посмотрел на меня.
- Я не потерплю никакой вероломности, Изабелла, - сказал он. – Может быть, тогда у охранников, которые убили моих родителей, были какие-то признаки ненадежности, но все игнорировали эти знаки, потому что считали их друзьями. Я не хочу повторять их ошибок, поэтому очень остро на все реагирую…
- Я бы не предала тебя, Эдвард, - сказала я спокойно.
- Я верю, что ты не сделала бы этого, жена моя, - согласился лорд, но его тон был таким меланхоличным, что я не стала бы доверять его словам. – Именно поэтому я выбрал жену так, как выбрал. Случайным образом, это абсолютно невозможно было предугадать. Но только… Я никогда действительно не буду уверен полностью. Ни одному человеку никогда не смогу доверять, не испытывая хоть толику сомнения. Все можно знать наверняка только читая мысли человека.
- А как же твоя сестра? – спросила я. – Или Король Карлайл, или сэр Джаспер?
- Я доверяю им, - медленно ответил Эдвард. – Настолько, насколько я могу доверять тем, кого я хорошо знаю: их привычки, симпатии и антипатии. Это так, словно я могу читать их мысли. И, конечно, я знал, что Таня сердится на меня, после отказа… проводить с ней время. Тем не менее, я никогда не догадывался, что она сможет придти сюда, в мою комнату и…
Эдвард остановился и низко зарычал. Он стоял, широко расставив ноги, крепко сжав кулаки… При виде разъяренного супруга, я испуганно вжалась в кресло, не зная, что ожидать от него в следующую минуту.
- Я хочу, чтобы она умерла за то, как поступила с тобой, - процедил Эдвард. – Но я не могу сделать этого из-за обещания моей матери… Она дала слово сестре, что будет заботиться о них. Но все равно, плутовка будет наказана, только вот сестра предостерегла меня, что я могу обесчестить свою мать, забрав жизнь кузины.
- Я понимаю, Эдвард, - сказала я. От этих его слов мне полегчало. Несомненно, придворные уже никогда не будут обо мне хорошего мнения, но если я буду считаться причиной смерти двух представителей их клана… это, без сомнения, еще более усугубит мое положение.
- Я не позволю Тане и Ирине расстроить тебя снова, - сказал муж, и его тон при этом стал мягче. Ему потребовалось два шага, чтобы подойти ко мне. Он нежно коснулся моего подбородка и приподнял его так, что я смогла взглянуть в его зеленые решительные глаза. Голос супруга понизился до шепота. – Я обещаю.
Я кивнула и посмотрела в сторону, не зная, что ответить. С одной стороны, я была уверенна, что лорд был искренним, и действительно верил в каждое свое слово. С другой стороны, в любой момент он мог изменить свое мнение, приняв противоположное решение. Основываясь на свое спонтанное мнение, произвольную прихоть, он мог решить, что я не угодна, и даже, достойна смерти.
- Я знаю, - сказал Эдвард, опустив руку, и отойдя обратно к окну. Облокотившись на подоконник, он осматривал территорию замка.
- Что вы знаете, мой… Эдвард?
- Я знаю, что мои обещания ничего не значат для тебя, - ответил он просто. Он подпер руками подбородок, вглядываясь в лес. – Я привык держать свое слово, но, очевидно, это не тот случай.
Я понятия не имела, верить ему или нет. Я чувствовала себя странно… пустой… скорее даже опустошенной. И дело не в том, что подозревала мужа в намеренной лжи, нет... Уверена, это не так. Но как долго он сможет сдержать свое обещание.
- Я… я не знаю, что вы имеете в виду… - я пыталась что-то сказать, но обрадовалась, когда супруг перебил меня, потому что понятия не имела, какие слова были более правильными в этой ситуации.
- Может, поговорим о чем-то другом? – предложил Эдвард.
- О чем мы будем говорить?
- Я не уверен, - начал Эдвард. – Я хочу узнать тебя, и хочу, что ты узнала меня, но не знаю, с чего мы можем начать. Расскажи мне о жизни в Вoльтере.
- Рассказывать практически ничего, - сказала я, чувствуя, как жар поднимается к моему лицу, когда ярко-зеленные глаза мужа взглянули на меня. – Я помогала принцессе Джессике одеваться по утрам и вечерам. Я ухаживала за ней, когда она болела, готовила для нее пищу, ей не нравилось то, что подавала королевская кухня. Она была очень придирчивой… в еде, даже пребывая в добром здравии.
- Бьюсь об заклад, именно такой она и была, - размышлял Эдвард. – А чем ты занималась для своего удовольствия?
- Удовольствия?
- Да… когда тебе не нужно было выполнять никаких обязанностей, что ты делала тогда?
- Я не понимаю вас, - ответила я. – Если принцесса ничего не требовала, или уезжала куда-нибудь, я ремонтировала или чистила одежду. Всегда были какие-нибудь обязанности.
- Разве тебе не выделяли свободное время для себя? – спросил Эдвард таким тоном, словно то, что я говорила, вызывало у него отвращение.
- Ночью, - тихо сказала я. – Когда принцесса Джессика ложилась спать, и никто другой ни в чем не нуждался.
- Они обращались с тобой как с рабом, - зарычал Эдвард.
- А какая разница между слугой и рабом? – выпалила я прежде, чем успела осознать свой вопрос. Смутившись, я закусила нижнюю губу и опустила глаза. Эдвард отпрянув от окна, посмотрел на меня.
- А ты зубастая, женщина, - его голос не был сердитым, поэтому, когда я подняла глаза и встретила его полуулыбку, то вздохнула с облегчением. – Ты могла оставить свою работу у короля Аро?
- И куда бы я пошла? – спросила я. – У меня нет семьи, мне нужно было как-то кормить себя.
- Ну, если бы ты захотела уйти, - не унимался Эдвард, - никто не остановил бы тебя, реши ты выйти за ворота замка, и никогда больше не возвращаться. Ты могла бы посвятить себя богу в Аббатстве, или найти способ добраться до другой деревни.
- Полагаю, что могла бы.
- Значит, ты видишь разницу между слугой и рабом, - Эдвард развернулся, сложил руки за спиной, и отошел от подоконника. – У тебя есть такой же выбор, как у любого из нас. Когда мы говорим, что у нас нет выбора, это способ сказать, что мы уже приняли свой путь. Выбор есть всегда.
- Я всегда была во власти других людей, - сказала я. – Если бы я была принцессой, когда вы выбирали меня…
- За кого принцессы обычно выходят замуж? – снова перебил меня Эдвард. – Как думаешь, у них есть больший выбор в этом вопросе, чем был у тебя? Я, по крайней мере, дал тебе возможность отказаться, если бы ты этого пожелала. Как думаешь, принцессы Вашингтона обладают такой роскошью? Их отцы выбирают им мужей, основываясь на своих политических заговорах, и ни одного отца не интересует желание его дочери. Аро был готов выдать свою дочь за меня замуж, но я ненавижу ее. Эта шлюха набросилась на меня после турнира в замке Пьюджет. Я отмечал свою победу, и был весьма пьян. Она помогла мне вернуться на постоялый двор, в котором я остановился тогда, а там я уже помог раздеться ей. Утром она сказала, что я должен жениться на ней, но я лишь рассмеялся в ответ.
- Почему вы рассмеялись? – спросила я. Мне казалось, что предложение принцессы было логичным.
- Потому что, Изабелла, - ответил Эдвард. – Потому что я свободный, благородный мужчина. Я могу делать все, черт возьми, что хочу. Я могу произносить имя бога в суе, я могу убить по своему желанию, я могу спать с любой женщиной. Церковь предложит мне исповедаться, и никто не накажет меня за это. Максимум, что меня может постигнуть, это гнев моего Короля и Королевы, которые на самом деле я не восприму всерьез. Джессика дура. Она не только отдала мне свою девственность, она позволила мне догадаться, что пытается женить меня на себе. Как будто я бы позволил врагу так близко подобраться к моей семье.
Эдвард повернулся ко мне, его глаза горели, но не так, как накануне, когда он касался меня. Сейчас в них был гнев и ненависть, но они выглядели отчаявшимися. Я уже видела их такими однажды.
- Ты видишь? – спросил Эдвард. Он подошел ко мне и его руки обхватили мои щеки. Он был нежен, его пальцы поглаживали мою кожу, и я не боялась его действий, даже, несмотря на то, что его глаза горели.- Ты понимаешь, почему я не мог жениться на ней? Даже, не смотря на то, что Карлайл приказал мне? Я не мог, я бы не женился на дочери человека, который убил моих родителей. Ты понимаешь, Изабелла? Пожалуйста, пожалуйста, пойми. Я не мог сделать этого. Я не мог.
- Я понимаю, - сказала я. Он закрыл глаза и прикоснулся своим лбом к моему.
- Это правда? – спросил Эдвард. Его тон снова стал холодным и настороженным. – Ты действительно понимаешь, о чем я говорю, или говоришь так потому, что я хочу это услышать?
Застигнутая врасплох, я не знала, что ответить, и лишь бежавший по позвоночнику холод отвлек меня от его резкого голоса.
- Пожалуйста, не смотри так, - сказал Эдвард мягким голосом. – Я не хотел пугать тебя… Я просто хочу слышать правду. Ты такая скрытная, что я не знаю, что ты на самом деле имеешь в виду, отвечая на мои вопросы.
- Вы действительно верите, что именно Аро так поступил с вашими родителями?
- Да, - сказал он, не задумываясь.
- Тогда я понимаю вас, - сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. Глаза Эдварда мгновение изучали меня, а потом он кивнул.
- Спасибо, - сказал он. – Я хочу, чтобы ты всегда говорила то, что на самом деле думаешь и во что веришь, когда мы с тобой одни.
- Но не тогда, когда мы находимся среди других людей? – спросила я. Эдвард нахмурился.
- Я бы не хотел, чтобы ты противоречила мне в присутствии других людей, нет, - сказал он. – Но ты должна иметь желание говорить свободно большую часть времени. Если конечно рядом нет кого-то более высокого по положению, например Короля и Королевы, или принца и принцессы от рождения, а не по браку, в других случаях твои слова значат больше.
- Но вы не говорите об этом в присутствии других? Вы ни слова не произносите о… предательстве вашей семьи или войне с Вольтеррой?
- Нет, конечно, нет, - голос Эдварда прозвучал сурово и мрачно. – Если я заговорю об этом прилюдно, их могут предупредить о моих планах. Аро убил моих родителей. Я не в состоянии доказать это, но мое сердце знает это. Он хотел наши земли, и завоевал большинство из них, и только по воле церкви я до сих пор имею права на замок Мейсен, но земли вокруг него принадлежат Аро.
- Вот почему вы выбрали меня в свои жены, чтобы вовлечь Аро в войну, – пробормотала я, и тут же пришла в ужас от того, что проговорилась, и перестала дышать.
- Почему ты так говоришь, Изабелла? Эсме не упоминала такие детали.
Другого выхода не было. Пришло время, когда я должна признаться в своей нескромности, надеясь на помилование с его стороны. Я снова вспомнила, как извозчик просил о пощаде, но рядом не было никого, кто был способен защитить его. Я взглянула на Эдварда, стоящего передо мной в ожидании ответа.
- Я слышала ваш разговор с Джаспером, - тихо произнесла я. – Я не спала и слышала, о чем вы говорили. Я собиралась рассказать вам… я не хотела подслушивать… я просто дремала.
- Что ты слышала?
- Все, мой… Эдвард.
Он молчал некоторое время.
- Кажется, ты имеешь привычку подслушивать разговоры, не предназначенные для чужих ушей, - сказал Эдвард. Я не могла понять, злился он или нет. – Что еще ты слышала, о чем я не знаю?
- Ничего мой господин, - сказала я спокойно. – Я не хотела скрывать это от вас, я собиралась вам рассказать, клянусь.
- Это не важно, Изабелла, - сказал Эдвард. – Кажется, мне, в любом случае, нечего от тебя скрывать.
- Мне очень жаль, мой господин.
- Я все время буду становиться для тебя господином, когда ты будешь чувствовать опасность?
- Возможно, - ответила я. Эдвард рассмеялся и напряжение спало.
- Тогда ты, наверное, услышала и про Лию, - спросил Эдвард, и я кивнула.
- Кто она? – поинтересовалась я.
- Лия была… моим лучшим другом.
- Что с ней случилось?
- Я расскажу тебе, - кивнул Эдвард. Он стоял и держал меня за руки. – Мне было бы проще показать тебе, то, что я буду рассказывать. Пойдем.
- Я не думаю, что нам можно покидать помещение, - напомнила я. – Королева Эсме…
- Моя мать желала, чтобы мы оставались вместе, - настаивал Эдвард. – И мы будем вместе. Она хочет, чтобы мы узнали и поняли друг друга, но ты не сможешь разобраться, если не увидишь то, чем я живу. Она не будет возражать.
- Ладно, - сказала я.
Эдвард вывел меня в коридор, где я заметила охранника, стоящего под нашей дверью. Он был молодым, но физически устрашающим, его накачанные мышцы, хорошо были заметны даже через кольчугу. Я узнала в нем одного из охранников, стоящего у дверей в большой зал.
Он кивнул, приветствуя нас обоих.
- Доброе утро, сэр Эдвард, леди Изабелла, - сказал он.
- Доброе утро, Сет, - ответил Эдвард. – С какой целью ты стоишь под дверями моей комнаты?
- Королева Эсме приказала мне охранять вас, сэр Эдвард, - Сэт переминался с одной ноги на другую. – Я должен сообщить ей, если вы… расстанетесь друг с другом.
Эдвард буркнул что-то себе под нос и повел меня за руку по коридору. Сет следовал за нами на почтительном расстоянии. Эдвард уставился в пол и продолжал что-то бормотать, пока мы не достигли двери и не вышли на улицу. Подойдя к воротам замка, он тяжело вздохнул, провел пальцами по волосам и осмотрел хаос перед нами.
Солнце было ярким, оно освещало разрастающийся перед нами рынок. Здесь торговцы раскладывали свой товар на телегах, вытаскивали корзины и передвижные столы, занимали свободные места перед замком. Неподалеку стояла женщина с корзиной цветов, рядом фермер с корзиной овощей, и мужчина с развешенной на перекладине рыбой… Здесь все было похоже на рынок в Вольтере, хотя я не знала ни одного торговца. Я двинулась вперед, но муж остановился и наклонился ко мне.
- Изабелла, - позвал он, заставив взглянуть на него. – Когда мы находимся вместе в общественных местах, ты будешь держаться за мою правую руку. Я всегда буду начинать разговор первым, и только после моего разрешения кто-нибудь сможет заговорить с тобой. И обращаться к тебе будут «леди Изабелла». Если ты решишь что-то ответить, не применяй никакой титул, называй их просто по имени. Понимаешь?
- Да, Эдвард, - ответила я и улыбнулась. – Спасибо.
- Я пытаюсь, - сказал он с легкой улыбкой, предложил мне свою правую руку, и мы переплели пальцы.
Эдвард потянул меня между двумя телегами, туда, где сидел мужчина. Его лицо украшали огромные белые усы, и в то же самое время на голове были черные волосы, в руках была миска с чем-то похожим на кашу.
- Уильям, - поздоровался с ним Эдвард и махнул рукой.
- Сэр, Эдвард! – ответил мужчина. Он поднялся и поставил чашу на землю рядом с собой. – Я ждал, когда вы вернетесь. Это должно быть ваша прекрасная молодая жена?
- Изабелла, - сказал Эдвард и повернулся ко мне, - позволь представить тебе Уильяма Блэка, лучшего разводчика охотничьих собак в Форксе. Уильям, это моя жена, Изабелла.
- Приветствую вас, леди Изабелла, - сказал Уильям и поклонился. Я почувствовала, как жар поднимается к моим щекам.
- Приятно познакомиться с тобой, Уильям, - ответила я, краем глаза заметив улыбку Эдварда. Я была благодарна ему за подсказку о правилах общения к кому-либо.
- Вы пришли посмотреть на свою новую красавицу, сэр Эдвард?
- Именно, - ответил мой муж.
- Прекрасно!
Эдвард и я пошли за Уильямом в заполненный сеном фургон, где лежала светло-коричневая собака, а к ее молочным соскам пристроился выводок маленьких щенков.
- Она будет твоей через несколько недель, - сказал Уильям.
- Вы хотите взять щенка? – спросила я, мои глаза удивленно расширились.
- Нет, - покачал головой Эдвард. – У меня сейчас нет времени на воспитание и обучение. Я покупаю суку.
Я взглянула на собаку, лежащую на боку, а она посмотрела на меня. Она выглядела уставшей, но настороженной. Очевидно, она была плодовита и хорошо заботилась о своем потомство. Щенки, скуля, перекатывались друг через друга. Их мать, подняв голову, облизала каждого в одно мгновенье, прежде чем улечься обратно в сено.
- Я ненавижу саму мысль о том, чтобы отдать ее, - сказал Уильям. – Но сэр Эдвард напористо торговался.
- Я предложил воспользоваться своими кобелями во время следующего сезона размножения в обмен на нее, - объяснил Эдвард.
- Я придержу трех сук, - сказал Уильям. – Они не будут случаться с этим пометом, так как это ослабит их родословную. Собаки сэра Эдварда отличные охотники, свежая кровь пойдет им на пользу. Это обеспечит мне три хороших помета в будущем году.
- Ну, Изабелла, - проговорил Эдвард, посмотрев на меня и, подводя ближе, ведя под руку. Он протянул ладонь и пробежался пальцами по мягкой шерсти суки. – Изабелла, я хочу познакомить тебя с Эмили. Она станет одной из членов моей охотничьей стаи, когда щенков отнимут от груди. Она заменит Лию.
Мои глаза дернулись в его сторону, и я заметила в них странное сочетание грусти и радости.
- Лия было собакой?
- Самой лучшей, - спокойно ответил Эдвард. – Неделю назад ее обнаружили недалеко от моего загона, там, где собаки находятся вне охоты. Меньше чем через месяц у нее были бы щенки, но она была… ну, ее убили. Мы нашли ее повешенной на дереве, когда она не вернулась в одну из ночей вместе со всеми.
- О боже, - заплакала я, - Кто-то… кто-то убил ее?
Эдвард только кивнул.
- Она редко отходила от меня ночью, - сказал Эдвард. – Но ей нужно было место в загоне, где она могла бы принести щенков. Она гостила там три ночи, пока не исчезла.
Я посмотрела в его глаза, и почувствовала скрываемый гнев.
- У меня есть враги, - тихо сказал он, - и иногда они точно знают, как ударить меня.
- Мне жаль, - сказала я спокойно. Весь этот его утренний рассказ о родителях, о нежелании доверять, дошли до меня, и я поняла причины большинства его поступков.
- Большую часть времени она проводила со мной, в моей комнате, - сказал Эдвард, и для меня стало очевидно предназначение большой подушки у камина. – Я ненавижу мысль о том, что приходится заменить ее так быстро. Но сейчас конец сезона, и если я хочу иметь щенков в следующем году, мне нужно дать новой суке время, чтобы она привыкла к стае.
- Я помню, как вы забирали у меня Лию, - произнес Уильям. – Вы выбрали ее в тот самый момент, как только увидели.
- Да, это так, - согласился Эдвард с легкой улыбкой.
- Потребовались уговоры, чтобы он позволил щенку остаться с матерью до тех пор, пока он не будет готова отлучиться от груди.
- Я не слишком сопротивлялся, насколько помню.
- Потом вам пришлось вскармливать ее в ручную, потому как забрали ее слишком маленькой.
- Сколько времени она была у вас? – спросила я.
- Почти пять лет, - ответил Эдвард. – Она постоянно была рядом со мной. Остальная часть стаи живет в загоне, а Лия всегда была рядом, даже между выездами на охоту. Я надеюсь, Эмили будет хотя бы наполовину так хороша, какой была Лия. Если это окажется так, я буду очень рад.
- Она будет жить в нашей комнате?
- Я бы хотел этого, - сказал Эдвард. – Но только, если ты согласна. Остальная стая обитает с другой стороны сада, рядом с конюшней, и она может оставаться там.
По лицу я видела, что ему не нравится эта идея.
- Я не против, - сказала я, и славная улыбка была немедленно послана мне в ответ.
Эдвард поднял голову и быстро взглянул сначала вправо, потом влево, потом встал ко мне спиной. Я осмотрелась вокруг и никого не увидела, за исключением Уильяма, который полностью был поглощен заботой о щенках.
- Вчера ты сказала, что мне не нужно спрашивать разрешения, если я хочу поцеловать тебя, - прошептал Эдвард так тихо, что заводчик не мог услышать его. – Умоляю, скажи, что ты не передумала?
По моему телу тотчас пробежала дрожь от услышанного. Это были другие ощущения, не похожие на те, когда муж прикасался пальцами к подбородку, он вообще едва коснулся меня со вчерашнего утра. Я не смела взглянуть в его глаза, потому что знала, что они заставят меня тлеть, и я без сомнения соглашусь на все, чего он желает. Я хотела понять по-прежнему ли я буду в порядке, когда он поцелует меня или нет, прежде, чем взглянуть на него.
Часть меня, конечно, опасалась даже самых случайных его прикосновений. Трудно было видеть его руки, и не вспоминать, как они сжимались в кулаки, и били по холодной каменной стене утренней комнаты в опасной близости от моей головы. Как только я вспомнила об этом, мне казалось, что я физически ощутила как его пальцы сжимались вокруг моего запястья, и волокли меня вверх по лестнице в нашу комнату.
Но сегодня рядом со мной был другой Эдвард, тот, который вез меня на лошади в аббатство, для подготовки к свадьбе. Сегодня он был тем человеком, который не стал брать меня силой в нашу первую ночь, хотя это было его право. Сейчас он говорил тем же голосом, которым он во вторую ночь, держа меня в объятиях, убеждал, что будет нежным, когда прикасался к моей коже. Он был аккуратным, и чувства, вызываемые им, были для меня неизвестными и захватывающими.
Забыв себя, я смотрела в его глаза, и, как и предполагала, оказалась в ловушке, зачарованная ими. В бездонном зеленом омуте я видела не только его желание, но и смущение, и надежду. Я тянула слишком долго, прежде чем ответить, и я видела, что он готов был принять мой отказ. Эдвард, смирившись с поражением, слегка кивнул и начал отворачиваться.
- Нет, - быстро сказала я, до того как он успел повернуться ко мне спиной. Его глаза дернулись обратно в мою сторону, любопытные и нерешительные. – По-прежнему все в порядке, вы можете поцеловать меня.
Легкая улыбка появилась на губах мужа, и он, осмотревшись еще раз, наклонился ко мне. Я прикрыла глаза и почувствовала теплые, нежные губы. В этот раз он не был напорист, он не разомкнул губы и не прикоснулся ко мне языком. Эдвард целовал меня просто и аккуратно, в то время как мое сердце жесткими ударами отдавалось в моих ушах. Ровно через семь поцелуев он отклонился от меня, и его лицо озарила широкая улыбка, что делало его очень молодым, похожим на мальчика. Мальчика, который только что получил в подарок свою первую лошадь, и был взволнован, вдохновлен и безумно счастлив, что этот день наконец-то наступил. Глаза Эдварда буквально светились, и я не могла удержаться от ответной улыбки.
- Спасибо тебе, жена моя, - Эдвард посмотрел с начала на полную корзину щенков, а потом на мои губы. – За все.
Вот так я поняла, что с нашим браком может что-то получиться.