ВОСЕМНАДЦАТЬ

В тусклых нишах своего сна я слышу тревожный звон. Звук настолько далекий, что, кажется, будто нет ничего, кроме шепота, приглушенной мольбы, чтобы я проснулась.

Я открываю один глаз и чувствую, как мое тело оживает. Внезапно я ощущаю боль в шее и плече и очень теплое тело, прижатое к моей спине. Две сильные руки обвивают меня, прижимая крепче, их властный захват – это все, что удерживает меня от падения на пол, в то время как я опасно балансирую на краю маленького дивана. Медленные, глубокие вдохи обдувают мою шею теплым воздухом.

Я вдруг вспоминаю, где нахожусь и что произошло. Мне страшно пошевелиться, наши тела так близко друг к другу, что, я знаю, мои активные движения точно его разбудят. Когда я уснула? Последним, что я помню, была главная тема «Фактов из жизни», играющая фоном в момент, когда я наслаждалась последствиями предложения Эдварда, наконец чувствуя себя комфортно после того, что оказалось умственно утомительным днем. И его мягкие губы напротив моих, когда он признал, что я ему нравлюсь. Он говорил правду?

Часть меня надеялась на это. Большая часть меня.

Не знаю, почему я жажду чего-то большего от него. В конце концов, он сделал ставку на меня. Это настолько ужасная вещь, что-то, что кажется совершенно несопоставимым с его характером, но разве я действительно его знаю? Или это все просто игра? Все, что он мне говорит, ложь?

Только в одном я могу быть уверена: он все такой же бессовестный. Почему он не признался в пари? Я еще не раскусила его, но, кажется, все стало бы проще, просто признайся он в этом.

Снова я размышляю об условиях пари. Деньги кажутся более чем просто тривиальной вещью. Кроме того, у Эдварда их много. Но на что еще он мог поспорить? Есть ли у Джеймса что-то грязное на Эдварда? Может ли он шантажировать его? Но нет, Джейкоб сказал, что Эдвард охотно согласился на пари. Если это так, то условием может быть целый ряд вещей.

Эдвард вздыхает позади меня, прижимая мое тело еще крепче к своей груди. Мне нравится ощущение того, что я прижата к нему, нравится слышать стук его сердца позади, его дыхание в моих волосах. Тело Эдварда твердое, теплое и удобное, его джинсы – неприятный барьер между нами.

Затем он сдвигается, и я чувствую это. Это. Позади, прямо мне в задницу, кое-что упирается прямо в опасную зону. Святая мать Иисуса, пожалуйста, кто-нибудь, спасите меня прямо сейчас. Что мне делать? Разбудить его? Отодвинуться? Если я сделаю это, то упаду с дивана.

Я чувствую жар своего лица, тепло, распространяющееся по всей груди, в то время как я думаю о доступных действиях. К счастью, Эдвард спасает меня от страдания, ослабив хватку и перемещаясь, его штуковина указывает в гораздо более безопасное направление.

– М-м-м, Белла? – бормочет он. Его рука освобождается от моего тела, и он сонно потирает лицо.

– А? – говорю я своим хриплым ото сна голосом.

– Что ты… – Он немного привстает, почти сбрасывая меня с дивана, но быстро хватает меня, прежде чем я падаю. – Сколько времени?

Моя тревога наконец угасает, сдаваясь, но я знаю, сейчас самое время ему уходить.
– Около шести тридцати.

– Оу. – Он облокачивается на спинку дивана, одновременно притягивая меня к себе.

– Мне нужно вставать, – неохотно заявляю я. Теперь, когда он немного… отвлечен… больше не тыкается мне в зад, я могу расслабиться и просто наслаждаться этим редким чувством комфорта.

– Во сколько тебе нужно быть на работе? – бормочет он в мою шею. Я ощущаю, как его губы задевают мою кожу, его дыхание греет ее, и по всему телу у меня пробегаются мурашки.

– В восемь, – выдыхаю я.

– Еще пять минут. – Он прижимается лицом к моей шее, и времени остается до боли мало.

– Ладно.

– М-м-м. – Между нами нет даже и дюйма расстояния, и я не могу быть счастливее. – Я не помню, как заснул, – говорит он сонно.

– Я тоже.

Мы лежим так вместе, несмотря на мои побаливающую шею и плечо, нам легко и удобно. Я чувствую себя дома, неспособная вообразить лучший способ проснуться утром. Так легко потеряться в нем. Может, я должна начать волноваться, но прямо сейчас это не в пределах моих проблем.

И тогда мой будильник звучит снова. Мы стонем в унисон.

– Вот бы нам не нужно было идти на работу, – бормочет он, точно отражая мои мысли.

– Угу. Во сколько тебе нужно быть на работе?

– В девять тридцать. Наверное, я должен уже идти, чтобы успеть принять душ и переодеться.

Я неохотно киваю и выползаю из кольца его рук, вставая с дивана. Мгновенно я начинаю водить ладонью по волосам, надеясь, что я не выгляжу вдвое ужаснее, чем обычно по утрам.

Эдвард встает и медленно отглаживает ладонями свою одежду, затем быстро начинает сворачивать одеяло. Я отмахиваюсь от его действий.

– Не надо, я просто брошу его на кровать. – Я забираю у него одеяло, и когда возвращаюсь, то вижу, что его одежда вся мятая, а волосы в жутком беспорядке, на его щеке даже видна маленькая полоска от того, как он спал. Он выглядит великолепно раскованным, экземпляр, который я бы хотела запереть в стеклянной коробке своих наблюдений. Я бесстыдно осматриваю его, мои глаза подсознательно путешествуют на юг, когда мои мысли возвращаются к тому, что упиралось мне в спину только несколько моментов назад. Я ощущаю знакомую теплоту, расходящуюся всюду по моему телу при этой мысли.

Эдвард замечает мой румянец, и его губы тут же изгибаются в этой дерзкой, хоть и сонной, изогнутой усмешке. Внезапно я вспоминаю, с кем имею дело, и закатываю глаза.
– Даже не начинай, – предупреждаю его я.

Он невинно приподнимает ладони. И все еще усмехается.
– Я не сказал ни слова.

– Твои мысли никогда не предвещают ничего хорошего. Ладно, мне нужно в душ. – На мгновение он выглядит удивленным, и мне интересно, думает ли он, что я пригласила его присоединиться ко мне. Дерзкий ублюдок. Не в этой жизни. – Хочешь немного кофе или еще чего перед уходом? – спрашиваю я, надеясь разъяснить свои намерения.

– М-м, нет. – Он откашливается. – Я заеду куда-нибудь по дороге в Олимпию.

– Ладно. Ты… – Я хочу спросить его, вернется ли он, позвонит ли, увижу ли я его вновь, но я понимаю, как жалко это прозвучит и резко останавливаю себя.

– Я что? – напоминает Эдвард.

– Ничего. Уверен, что тебе ничего не нужно?

Он что-то обдумывает.
– Можно мне поцелуй на прощание?

Мой разум немедленно мчится к ужасу – мое утреннее дыхание! Это убьет момент, если я сначала быстро сбегаю почистить зубы?

Наверняка.

Мои губы внезапно сдвигаются, формируя слова по своей собственной воле.
– Конечно, можно. – Черт, это не то, что я должна была сказать. Мое сердце быстро колотится, когда он двигается, чтобы встать передо мной, и странно, что он не слышит безумное паническое бегство эмоций, происходящее в моей груди. Почему он так действует на меня?

Он убирает прядь волос с моего лица.
– Ты вот так очень привлекательная, – размышляет он.

Я сбита с толку.
– Как так?

– В мятой пижаме. С взъерошенными волосами ото сна.

Боже, он серьезно? Я краснею тысячью оттенками алого и жалею, что не додумалась посмотреться в зеркало, пока шла назад из спальни.

Прежде чем мне удается пробормотать неловкое «спасибо», его губы прижимаются к моим, оставляя меня безмолвной. Я стону и закрываю глаза, руки немедленно ползут вверх к его шее, волосам, и наш поцелуй быстро углубляется, его язык экспериментально поглаживает мой. Я прижимаюсь к нему, как будто это наш последний поцелуй. Наше будущее слишком сомнительно; сегодня мог быть наш последний день или завтра, и я стремлюсь вобрать в себя каждый восхитительный момент прежде, чем он исчезнет навсегда.

Мы неохотно отстраняемся друг от друга, его губы все еще едва касаются моих, затем переходят к кончику носа, и он отступает от меня.

Я не хочу, чтобы он уходил, но это неизбежно. Нам нужно идти на работу. Я ощущаю поднимающуюся во мне волну раздражения.

– Полагаю, я должен идти, – говорит он, и я рада слышать в его тоне нежелание. Я киваю и провожаю его к двери. – Прости, что ни с того ни с сего переночевал на твоем диване, – небрежно бросает он.

– Прости, что переночевала с тобой, – шучу я.

– Это твоя квартира. Можешь ночевать, где захочешь.

– Ты прав. – Внезапно я хочу выпроводить его, стремясь, чтобы мои противоречивые чувства исчезли. – Мне правда нужно в душ, а то я опоздаю на работу, – нетерпеливо говорю я.

Он стреляет в меня взглядом, который я не могу распознать.
– Уже иду, – подчеркнуто говорит он. У дверного проема он не выказывает претензии относительно моего поспешно изменившегося поведения. – Прости, что торможу тебя, – говорит он. – Не хочу, чтобы ты опоздала. – Не уверена, воображаю ли я себе небольшой оттенок отторжения в его голосе, но, тем не менее, он посылает неприятную дрожь по моему телу. Я тянусь и хватаюсь за его рубашку, останавливая его прежде, чем он может уйти.

– Эдвард, я не это имела в виду, – пытаюсь я объяснить. Но как я могу заставить его понять, что я чувствую? – Жаль, что тебе приходится уходить, – говорю я, подходя к нему для очередного поцелуя. Я хочу, чтобы он был недолгим, но его нетерпеливый ответ оставляет меня испытывать такую же жажду. Я жадно тяну его к себе, пожирая его рот своим, и отстраняюсь несколько моментов спустя, ощущая нарастающее раздражение. – Мне нужно идти, – говорю я, мой тон объявляет выговор эффекту, который он на меня оказывает. Уверена, он осведомлен об этом, высокомерный ублюдок. Затем я вспоминаю. – Подожди секунду, сейчас вернусь. – Я исчезаю в квартире и быстро нахожу его диск. Упираю его ему в грудь.

– Еще увидимся, – осторожно говорю я, на сей раз держа расстояние. Этот мужчина опасен, и его полуусмешка показывает, что он полностью в курсе того, что я делаю.

– Хорошо, Белла. Поговорим позже, да? – Его последнее слово кажется таким неуместным для человека, обычно полного уверенности.

– Да, – быстро соглашаюсь я и не могу скрыть бодрую улыбку от его слов.

Когда он ушел, я захожу внутрь и собираю всю свою силу воли, чтобы удержаться и не сползти вниз по двери.

Это будет долгий денек.



Какое-то время работа отлично выступает в роли отвлечения. Роуз пишет мне и мы недолго переписываемся, в конечном счете решая, что нам нужно увидеться. Она проводила каждый свободный момент с Эмметом и, хоть я и счастлива за нее, я также озадачена своей собственной волной ревности. Эммет, кажется, идеально ей подходит – она явно сражена им, одаривая его вниманием, каким никого еще не удостаивала – и все же их отношения остаются настолько простыми, такими нестесненными всякими секретами и пари. Почему такое не может происходить со мной? Эдвард – первый парень, который мне понравился за последнее время, и по великой же случайности является парнем, которого я должна ненавидеть всеми фибрами души. И вот она я, сходящая с ума по тому, чего не могу иметь. Тому, что я не должна хотеть.

Почему все должно быть так сложно?

Мой день принимает внезапный, удивительный оборот, когда я получаю звонок от Тайлера.
– Привет, Белла. Я хотел узнать, нет ли у тебя планов на обед? Думал, может, мы могли бы встретиться, – приветствует его веселый голос. Я захвачена врасплох его приглашением.

– М-м, я… – Должна я пообедать с ним? Это вообще имеет значение? Мы же можем быть друзьями, так ведь? – Конечно, Тайлер. Совместный обед, звучит неплохо, – наконец выдавливаю я. – Куда хочешь сходить?

– А что ты любишь?

О, боже… он внимателен.
– Ну, есть одно местечко за углом. Кафе «Цилиндр».

– Отлично. Во сколько ты обедаешь?

– Я смогу придти туда примерно в двенадцать тридцать, – отвечаю я.

– Ладно, это свидание. Увидимся там.

Я кладу трубку, ощущая неловкость. Это свидание? Он имел в виду буквально свидание? Надеюсь, это не имеет значения – это может быть свидание, если я захочу. Все-таки мне же можно встречаться с другими людьми. Не то чтобы мы с Эдвардом скоро ударимся в обязательства друг перед другом. После этих выходных…

Я качаю головой, чтобы сбросить в сторону эти мысли и пытаюсь вернуться к работе. Мои мысли, однако, беспощадны; они несутся к Эдварду, потом к Тайлеру, и я не могу с собой справиться и чувствую себя неловко из-за сложившейся ситуации.

Я выдыхаю, когда сигналит мой телефон, говоря, что пришло сообщение. Оно от Эммета.

Эй, леди – тяжело работаешь или едва пашешь? ~ Эм

Я радуюсь отвлечению и неприметно отвечаю ему эсэмэской, пока работаю.

Тяжело работаю. Некоторым из нас нужно зарабатывать на жизнь. ~ Б

Как будто я не знаю. Виделась с Эдвардом вчера вечером? ~ Эм

Откуда он все знает? Если бы он разговаривал с Эдвардом, то уже бы все знал. Я подозрительно оборачиваюсь через плечо, как будто могу обнаружить его скрывающимся за водным кулером.

Может быть. Ты преследуешь меня? ~ Б

Нет, я преследую Эдварда. ~ Эм

Тогда все логично. ~ Б

Так, у меня есть еще одна идея, нам нужно встретиться, чтобы обсудить ее. Также я придумал нам название – Клуб Ненавистников Бабников. ~ Эм

Я смеюсь в ладонь и затем быстро озираюсь, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто за мной. Я благодарна Эммету за то, что он смог меня развлечь.

Звучит любопытно. Мне сделать нам футболки? ~ Б

А вот теперь ты причудливая, Нэнси. ~ Эм

Просто пытаюсь сотрудничать. ~ Б

О, также думаю, что я, возможно, нашел тебе милую толстую кошку для нашего плана. Она такая огромная, что пришлось заказать для нее клетку специального размера. ~ Эм

Моя голова поражает стол с громким глухим стуком.



Тайлер уже ждет меня, когда я подхожу к ресторану. На нем бледно-желтая обтягивающая футболка с парой плотно прилегающих брюк цвета хаки. Его ледяные голубые глаза становятся еще более поразительными с его теплыми волосами и смуглой кожей и тепло расценивают меня, ловя мой взгляд с расстояния в двадцать футов.

Тайлер всегда был прекрасен, всегда мог очаровать удачливую девушку. По каким-то причинам он принял решение очаровать меня; по каким-то причинам он также принял решение уехать.

Мне было больно, когда он уехал. Было неправильно отрицать это – и глупо, потому что я почти поместила себя в кому от передоза сладкого, обчистив всю секцию мороженого в местном продуктовом магазине. Друзья друзей знали, что мне больно. Но я упорно продолжала проявлять настойчивость. Фактически я не думала о нем уже больше года.

Но теперь он здесь, пытается сделать… что? Помириться? Общаться с того момента, где мы закончили?

Я сбита с толку.

Его улыбка расширяется, когда он встает и выдвигает мне стул. Как только мы садимся, он двигается вперед, склоняясь ко мне, и рассматривает меня с задумчивым и ошеломленным выражением.
– Привет, – говорит он. – Рад, что ты смогла придти. Надеюсь, не возражаешь, я заказал тебе «Доктора Пеппера».

Я не забочусь сказать ему, что теперь я пью только воду. Ну, воду или вино.

– Спасибо. – Он вручает мне меню, которое я тут же начинаю просматривать.

– Итак, Белла, – небрежно начинает он. – Чем ты занималась? Прошло столько времени.

– Ну, я наконец получила диплом. И теперь работаю в «Сиэтл Таймс».

Он выглядит приятно удивленным.
– В «Сиэтл Таймс»? Классно! Так ты всегда хотела быть журналистом?

Я бледнее от его заявления. От поникшего выражения его лица я вижу, что он заметил и немедленно понял ошибку своих слов.

– Вообще-то я, м-м… Вместо этого я занимаюсь редактированием.

– О. – Кажется, ему больше нечего сказать. Он неловко чешет шею. – Я думал, ты хотела быть журналистом, – заявляет он.

– Хотела. Тогда они искали не совсем журналиста, и у меня была возможность заняться редакцией. Но мне нравится. Это хороший опыт. – Я понятия не имею, почему я объясняю ему свое предпочтение работы. Почему все так удивляются, когда я говорю им, что я редактор? Это хорошая работа, черт побери! Не все сразу же получают работу по специальности после выпуска.

– Ну, это замечательно, – говорит он. – Главное, что тебе нравится.

– Нравится, – надменно произношу я.

Официантка прерывает нашу неловкую беседу, чтобы принять наш заказ. К счастью, когда она уходит, разговор начинается снова, только на более легкой ноте.

– Думаю, я нашел себе место, мне нравится центр города, – говорит он. – Хороший район. Много деревьев, очень близко к парку. Думаю, тебе бы понравилось.

Я задумываюсь, почему имеет значение, понравится ли мне. Мы ведь больше не вместе.

– Круто, – говорю я с улыбкой.

– Как думаешь, может, захочешь позже увидеть это? – с надеждой спрашивает он. Все мое тело тут же замирает, пока я ищу оправдание.

– Я, м-м… Вообще-то сегодня я встречаюсь с Роуз.

– Роуз? Ты все еще с ней дружишь?

– Да, конечно.

Он глубокомысленно кивает.
– Как она?

– Хорошо. Она только начала встречаться кое с кем новым. Кажется, они действительно нашли общий язык. – При виде двусмысленности на его лица я добавляю: – По мне, так он человек слова.

– Рад за нее. Он тебе нравится?

– Пока что. – Сейчас мне только приходит в голову, что через Эммета, возможно, я буду видеться с Эдвардом в будущем. Боже, это будет неловко.

При мысли об Эдварде я ощущаю неприятный скачок вины за то, что я обедаю с Тайлером. Но почему я должна чувствовать вину? Я же не делаю ничего плохого. И он собирался встретиться с Лорен, чтобы сделать… много чего. Это намного хуже.

Я хмурюсь и делаю большой глоток напитка.

– Ты в порядке? – спрашивает Тайлер.

Я откашливаюсь.
– Все хорошо.

Кажется, он умиротворяется моим ответом. По крайней мере, он не видит в этом проблему.
– Так что насчет тебя?

Я вопросительно смотрю на него.
– А что насчет меня?

– Встречаешься с кем-нибудь?

Черт, я не была готова к этому вопросу. Технически я свободна. Мы с Эдвардом не выразили никакого типа обязательств друг перед другом. Не то чтобы мы можем, с пари и всем остальным.

Тайлер пялится на меня, терпеливо ожидая моего ответа.

– М-м, не совсем, – неопределенно говорю я. – Я ходила на несколько свиданий с одним парнем, но пока не зашло за большее чем это. – Я желаю в глубине души, что когда-нибудь я смогу ответить на это утвердительно. Что все изменилось, и между нами с Эдвардом что-то большее.

Со мной что-то не так?

Тайлер выглядит довольным.
– Я тоже, – счастливо говорит он. Он все еще склоняется ко мне, давая мне свое полное внимание, но я ощущаю неловкость под его неустанным наблюдением.

Наша официантка приносит еду. Я никогда не была так благодарна этому, особенно когда Тайлеру приходится откинуться назад и отвести взгляд, пока она ставит тарелку перед ним. Я погружаюсь в еду, как будто это мой последний обед в жизни, обращая на свою тарелку больше внимания, чем нужно, чтобы избежать ледяного голубого пристального взгляда Тайлера.

Спустя несколько минут молчания Тайлер начинает снова:
– Знаю, ты с кем-то встречаешься… но как думаешь, может, ты захочешь как-нибудь поужинать со мной на этой неделе? – Он осторожно посматривает на меня и быстро добавляет: – То есть, знаю, прошло столько времени, и было хреново, когда я уехал. Поверь мне, Белла, мне было так же больно, как и тебе.

Я хочу фыркнуть после его слов. Он бросил меня! Если ему было больно, то это была его же вина!

Я разрываюсь между тем, чтобы сказать что-то грубое и придирчивое или смягчиться и согласиться на свидание. Он всегда был таким хорошим парнем – таким внимательным, добрым и заботливым. Не говоря уж о том, что его глаза сводят с ума. Если кто-то и заслуживает второй шанс, так это он.

Но что-то сдерживает меня.
– Тайлер, я бы очень хотела пока просто замедлиться, – тепло произношу я. – Может, просто сначала быть друзьями.

Он быстро кивает, как будто благодарный за любое подобие согласия.
– Понимаю, – говорит он. – Вероятно, это лучшая идея. – Проходит момент. Я удивляюсь, когда он кладет ладонь поверх моей. – Белла, чтобы ты знала, я теперь вернулся. И никогда не уеду. Так что если тебе будет что-то от меня нужно, просто позвони.

Я тронута его предложением. Проклятые заклинатели трусиков – откуда берутся эти мужчины?

– Спасибо, – бормочу я, и он убирает свою руку в сторону.



– Издеваешься? Это не усложнит все, только упростит. Брось лживую задницу Эдварда и иди к Тайлеру. Ты уже позабавилась с ним, и теперь он просто проиграет пари. – Слова Роуз режут сквозь динамик как ножи.

– Я не знаю даже, нравится ли мне Тайлер, – ворчу я. Я почти у нее дома – мы припираемся по телефону, пока я захожу в дом.

– Раньше он нравился тебе. Раньше он очень тебе нравится, если вспомнить, – заявляет она.

– Это было давным-давно. С тех пор я повзрослела.

– Повзрослела, говоришь, Белла? – спрашивает она с раздражением. – Последнюю неделю ты бегала вокруг и играла в игры с одним парнем…

– С лучшим другом твоего парня, – перебиваю я.

– …который просто пытается переспать с тобой. По крайней мере, Тайлер – хороший парень.

– Кто должен сказать, что я должна выбрать? Может, я останусь одинокой какое-то время.

– Боже, и делать что? Умереть со своими девяноста кошками?

– Открой дверь, ты манда. Я пришла.

Ее дверь распахивается, и мы закрываем наши мобильники в одно время.

– У меня нет гребаной кошки, – ворчу я. – И не собираюсь заводить. – Она двигается в сторону, и я вхожу в ее квартиру.

– Ну, не могла бы ты сказать это Эммету? Он, блин, сводит меня с ума, говоря о кошке для вашей небольшой шарады.

– Я говорила ему. И что с тобой? В прошлый раз, когда мы разговаривали, ты подавала мне идеи. Теперь же ты ведешь себя со мной как Мать Тереза.

Она скрещивает на груди руки, выражение ее лица показывает пристальное неповиновение.
– Ты влюбляешь в него, – заявляет она. – И мне это не нравится.

Я потрясена. И пытаюсь выглядеть оскорбленной.
– Я не влюбляюсь, – спорю я.

– Ерунда. У тебя есть горячий парень для похода на свадьбу, так что он больше тебе не нужен. И все же ты отказываешься позволить ему уйти.

– Весь план был в том, чтобы помучить его!

– Да, объятия на диване кажутся ужасными. Нам повезло, что он все еще жив. – Ее слова сочатся сарказмом. Я знала, что не должна была рассказывать ей об этом.

– Это не было запланировано, – защищаюсь я. – Я сделала то, что ты предложила, и даже ходила на ужин с его гребаными родителями.

Она указывает одним из своих острых ногтей прямо мне в грудь.
– Хочешь замучить его, ты заставляешь его спать на полу. – Она произносит каждый слог яростно, и я делаю неосознанный шаг назад.

– Я не собиралась засыпать.

– Да, и я уверена, что ты просто «наткнулась» на его губы прежде, чем ушла. Прежде чем мы узнаем, ты «наткнешься» на его член.

Черт возьми, иногда она может быть такой стервой.

Я не отвечаю. Черт, честно говоря, я чувствую, как будто она только что избила меня до полусмерти. Мне нечего сказать.

Она видит мое раненое выражение лица и смягчается.
– Белла, прости. Я не хотела быть стервой. – Я фыркаю, но она игнорирует меня. – Я просто волнуюсь за тебя.

Я рада, что она закончила набрасываться на меня, и все же боль в груди режет от очередного беспокойного и утомительного дня.
– Ну, я могу принимать свои собственные решения, – угрюмо заявляю я. – Я уже взрослая.

– Белла, ты же знаешь, я люблю тебя. Но если он причинит тебе боль, я оторву ему яйца. Ты же не хочешь, чтобы это произошло. – Ее тон абсолютно серьезен, и я улыбаюсь, несмотря на свое мрачное настроение.

– Вообще-то мне нравится знать, что у меня есть такого рода защита, – признаю я.

– Хорошо. Я не пытаюсь диктовать, как тебе жить.

– Я знаю.

– Я просто хочу, чтобы ты принимала мудрые решения.

– Роуз, я знаю свои границы.

– Я знаю.



К счастью, Роуз позволяет нам сменить тему. Она рассказывает мне об Эммете и о том, как ее отец дразнится приехать. Она ворчит почти пятнадцать минут из-за того, что ее любимый ресторан уже два раза подряд переварил ее бифштекс. Затем она подробно объясняет, почему мы больше не должны есть гамбургеры.

Кажется, все более и менее вернулось к нормальности.

Мы больше не обсуждаем Эдварда или Тайлера, и я за это очень благодарна. Не уверена, что сумела бы вести логическую беседу относительно любого из них.

Теперь, когда я одна, поймана в ловушку собственных мыслей, я чувствую себя более несчастной. Я вхожу в квартиру, переодеваюсь и предаюсь крайней несправедливости, включая четвертый сезон «Остаться в живых».

К черту все.

Я пытаюсь смотреть, но мой разум где-то блуждает. Я думаю о Тайлере и Эдварде.

Тайлер такой хороший парень. Он всегда обращался со мной с уважением, принимал во внимание мои потребности. Он ладил с моими друзьями.

И все же есть Эдвард, один парень, что я даже не могу выяснить, почему он мне нравится. Он внимателен, рассуждаю я – в конце концов, он же заехал вчера вечером, когда узнал, что я была расстроена. И он почтителен – о, нет, забудьте об этом. Пари никак нельзя считать почтительным. Черт.

Почему мне нравится Эдвард? Это печально – я знаю, что он не должен мне нравиться, но это вопрос, о котором бессмысленно спорить. Я шлепаюсь на диван, зарываюсь лицом в обивку и сквозь громкие стоны выражаю свою досаду. Может, Роуз права. Прошла только неделя, а я уже в глубокой яме.

Я лежу так – лицом в диван – пока не засыпаю. В итоге звонит мой телефон, и я не уверена, сколько прошло минут или часов, с тех пор как я вернулась домой. Подозревая, что это Тайлер, я нехотя отрываюсь от дивана и нащупываю телефон на журнальном столике, где он шумно вибрирует.

Я удивлена, когда вижу на дисплее имя Эдварда. Все внутри меня счастливо вздрагивает.

– Привет, красавица, – приветствует он меня. – Я позвонил в плохое время?

Я так устала, что едва могу держать глаза открытыми, но я счастливо ложусь назад на диван, прижав телефон к уху. Его слова – первая успокоительная вещь, которую я услышала в этот долгий, утомительный лень.

– Нет, я просто смотрела телевизор, – сообщаю я, слишком усталая, чтобы заставить себя казаться менее жалкой. Боже, да когда я не смотрела телевизор в эти дни?

– Хорошо. Я просто… я просто думал о тебе и хотел пожелать тебе доброй ночи. – Его слова звучат неловко, как будто он испытывает затруднения, ясно формулируя то, что он хочет сказать.

– Ты дома? – интересуюсь я. Полагаю, что он должен быть.

– Да.

– Один? – Не знаю, почему я спрашиваю – слово просто выпрыгивает из моего рта прежде, чем я могу остановить его.

– Да, – повторяет он, его тон более осторожный на сей раз. Я не могу с собой ничего поделать и улыбаюсь от его слов. Я просто рада знать, что он не заставляет пронзительно кричать какую-нибудь шлюшку, пока меня нет рядом.

– Хорошо.

Он громко вздыхает, и внезапно я ощущаю тоску по нему. Я хочу, чтобы он был здесь лично, обнимал меня, лежа на диване. Я хочу почувствовать его горячее дыхание на спине, а не слушать его в динамике телефона.

– У меня сегодня был паршивый денек, – признается он. Я хмурюсь.

– Хочешь рассказать мне?

– Дело в работе. Иногда она напрягает меня. – Его слова повисают в воздухе, как будто он хочет сказать что-то еще. Наконец он смеется. – Я не хотел звонить, чтобы поплакаться тебе. Просто... не знаю, полагаю, ты заставляешь меня чувствовать себя лучше. И я думал о тебе.

Я удивлена его неловким словам.
– У меня тоже был напряженный день, – говорю ему я.

– Да? Что произошло?

Я обдумываю это, быстро понимая, что не могу раскрыть ему источник своего стресса.
– Ну знаешь… работа и все такое, – застенчиво говорю я.

– Ага, – соглашается он, и слово, кажется, зависает и исчезает между нами. Желание, чтобы он был рядом со мной, увеличивается десятикратно.

– Похоже, я скучаю по тебе, – тихо признаю я, как будто мне самой удивительно слышать эти слова. В некотором смысле так оно и есть, хоть я и знала весь день, что скучаю по нему.

– Похоже, и я скучаю по тебе, – быстро произносит он, и я слышу улыбку в его словах. Я усмехаюсь как идиотка, мое лицо снова прижато к обивке дивана, и я не могу понять причину своего легкомысленного поведения.

– Никаких нежданных визитов сегодня вечером? – любопытствую я, уже зная, что не стоит будить в себе надежды.

– К сожалению, никаких. Я поздно освободился на работе, и завтра у меня ранняя встреча.

– Значит неожиданный визит завтра?

– Хм-м. – Он делает вид, что обдумывает это. – Правильно используй свои возможности, и тогда я, может, смогу наградить тебя своим присутствием.

– Ха! Что я должна сделать? Похвалить твою большую раздувшуюся от высокомерия голову в очередной раз?

– Хочешь сказать, что уже хвалила ее?

– Вообще-то да… Я говорила и говорила о том, насколько она большая. Считаешь это комплиментом?

– А хорошо иметь большую голову?

– Нет.

– Тогда почему это должен быть комплимент?

Я хихикаю.
– Не знаю. Я засыпаю. А твоя голова настолько иногда большая, что она затрудняет мое внутреннее видение так, что я не могу больше ни о чем думать.

Он смеется.
– Ты создала новую линию шуток? Шутки про большие головы?

Я усмехаюсь. Смеюсь настолько неудержимо, что задумываюсь, не сошла ли я с ума. Конечно, Эдвард, должно быть, думает о том же.
– Эй, они взаимозаменяемы, – предлагаю я. – Твоя голова настолько большая, что у нее есть свой собственный телефонный код района. Или твоя голова настолько большая, что, когда ты убегаешь, в тебя кидают камнями и легко попадают.

– Да, да, – смеется Эдвард. – Я понял тебя. Ты типичный комик.

– Во мне нет ничего типичного, – язвительно замечаю я.

– Это уж точно.

– О чем это ты, Эдуардо? Не думаешь, что я типичная?

– Белла, ты так, так далека от типичности во всем, что делаешь, – заверяет он. – Но это совсем не плохо.

Мне приятно после его заявления. Мне приятно, я засыпаю и абсолютно упиваюсь фактом, что скоро я смогу увидеть его. Наверное, я должна помучить его еще дольше, даже притом что наши планы теперь звучат почти забавно, а не так как задумывалось сначала. Но я должна сделать это. Роуз права. Мучай его или позволь ему уйти.

– М-м. Вот почему я такая потрясающая, – сонно отвечаю я. Он что-то говорит, но внезапно его голос так далеко, как будто кто-то говорит со мной через закрытое окно автомобиля. Я слышу низкую, мягкую мелодию его голоса; только не могу понять, что он пытается сказать.

Я знаю, что должна закончить наш разговор прежде, чем уступлю место сну, но не могу. Его слова успокаивают меня, даже когда они дразнят, и я осознаю, что весь день я не чувствовала себя настолько расслабленной.

– Отправляйся спать, красавица. – Его умиротворяющие слова успокаивают. Вокруг только одна темнота, на заднем плане слышится его противоестественный голос, когда я уношусь в мирную дремоту: – Я увижу тебя завтра.

Перевод: Rob♥Sten