Глава 9. Отрада

Следующим утром пробудилась я рывком. Золотистый свет зари уже ярко светил в мои окна. Я не спала так допоздна с тех пор, как была юной девочкой. Потерев лицо, выбралась из постели, быстро оделась, не желая, чтобы Эдвард ждал завтрака. Аккуратно закрепила шпильками волосы, представлявшие собой после сна вьющееся безобразие, но на подобное тщеславие не было времени.

Я выскочила из комнаты и направилась вниз. Миновав кухонные двери и уже схватив с крючка на стене фартук, увидела накрытый стол и Эдварда, расставляющего на свои места тарелки с горячей едой.

Я улыбнулась: – Что это?

Эдвард поднял голову и слегка покраснел:

– Ну, я подумал, что ты осталась в постели, так что решил приготовить нам завтрак.

– Это просто... Спасибо, Эдвард. Я торопилась приготовить еду и накормить тебя, а ты уже меня опередил, – заявила я, все еще улыбаясь.

– Это не проблема. Присаживайся, пожалуйста. Приятного аппетита, – сказал он, выдвигая для меня стул.

Казалось, что я сплю: столько времени желала, чтобы просто кто-то находился здесь, и вот теперь это представлялось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Но кто бы жаловался? Таким образом, вместо того, чтобы портить столь радостный момент, я жестом пригласила Эдварда присоединиться ко мне. Мы сидели за моим... нашим столом и наслаждались завтраком.

Именно тогда раздался бешеный стук в дверь. Еще слишком рано для посетителей, и, по всей вероятности, Эдвард подумал о том же самом. Он перестал жевать, вытер салфеткой рот и отодвинулся от стола, прежде чем я даже успела положить вилку. Я бросилась за ним и обнаружила его, меряющего шагами фойе.

– Эдвард, пожалуйста, успокойся, – сказала я, понимая, что он хотел открыть дверь, но не желал переступать свои границы. – Уверена, что ничего страшного.

Он резко кивнул и скрестил на груди руки.

В очередной раз я нескольких секунд сражалась с замком, а, распахнув дверь, обнаружила весьма встревоженного Шарля.

– Шарль! Боже мой! Что вы здесь делаете?! Это так рано... – Мысли тут же принялись блуждать. Почему он здесь? Затем мое сердце забилось. Неужели Алис рассказала ему о нас с Эдвардом? То, что мы не по-настоящему муж и жена? Подруга не поступила бы так со мной... но кто-то нас услышал?

– Приношу свои извинения. Уверен, что прервал ваш завтрак, но просто я торопился сюда, как только мог.

– Пожалуйста, входите. Расскажите, что у вас на уме.

Шарль прошел в двери и посмотрел на Эдварда. Тот выпрямился и слегка поклонился: – Доброе утро, месье.

– Месье Каллен, – коротко ответил Шарль.

Я чуть улыбнулась. Конечно, это не теплое объятие и рукопожатие, но лишь начало.

– Белла, с вами все в порядке?

Я нахмурилась, обдумывая его вопрос: – Что вы имеете в виду?

– Вчера вы посещали прием у Алис Брэндон, ведь так?

– Да, мы с Эдвардом были в числе приглашенных. Шарль, я не понимаю. Что случилось?

– Прошлым вечером произошло еще одно нападение. Эмили Жён, которая также присутствовала на приеме. Она шла домой после и... ну, она...

– О господи, Шарль, она... она тоже... – я в ужасе замолчала.

– О, нет, она не погибла, но очень потрясена и... пострадала. Я просто... Белла, я просто должен был убедиться, что с вами все в порядке. Я не смогу вынести, если с вами что-то случится.

Внезапно я поняла, что этим утром мог означать визит Шарля. В груди сжалось сердце. Во рту пересохло, и я сглотнула, прежде чем смогла выдавить несколько слов: – Шарль, Эдвард всю ночь был со мной. Если вы думаете...

– Успокойтесь, Белла. Я знаю, что Эдвард не несет ответственности за то, что случилось с Эмили. Все эти атаки, кажется, связаны, и они начались до того, как вы спасли его от виселицы.

Я с облегчением вздохнула.

– Шарль, я благодарна за вашу заботу, но со мной все прекрасно. Эдвард не позволит чему бы то ни было случиться со мной.

Глаза жандарма метнулись к моим, и он скептически на меня посмотрел: – Только лишь из-за того, что я знаю, что он не несет ответственности за эти нападения, не следует, что я доверяю ему насчет вас.

Взгляд Шарля медленно переместился на Эдварда. Глаза последнего умоляли. Он просто пытался убедить жандарма в том, что я знала все время.

Он не причинит мне вреда.

Представитель закона фыркнул, но потом мне показалось, что я заметила в выражении его лица крошечное смягчение.

– В самом деле, Шарль. Поверьте. Со мной все в порядке.

– Хорошо, но... Я уже говорил вам это раньше, но стоит повторить: никуда не ходите в одиночку. Я провожу, если вам нужно куда-нибудь отправиться, а если рядом не будет меня... – жандарм сделал глубокий вдох, – постарайтесь находиться с Эдвардом.

Я попыталась сдержать улыбку и кивнула, не в силах поверить, что эти слова вышли из его рта.

– Не желаете перекусить? Мы только сели.

– Не хотелось бы причинять хлопот.

– Прошу вас, это доставит нам удовольствие. Здесь всего в избытке.

– С радостью. Спасибо, Белла.

Я молча вознесла хвалу силе, ставшей причиной этого изменения в моих близких. Сначала Алис, теперь Шарль. Не знаю, что или кто ответственен за перемену в его поведении и отношении к Эдварду, но я была благодарна.

Мы втроем тихо ели. Шарль и Эдвард очень походили друг на друга в том, что ни одному из них не нравилось заполнять тишину бесконечной болтовней. Я расспрашивала Шарля о жене и дочери. Эдвард внимательно слушал и даже улыбнулся, когда наш гость рассказал о последнем разе, когда водил дочерей на прогулку. Он был таким гордым отцом и очень сильно любил своих девочек.

После ухода жандарма мы с Эдвардом наводили на кухне порядок. Я могла сказать, что его что-то тяготило, но он себя сдерживал. Я же ничего не говорила, желая, чтобы он сам осмелился. Ему следовало понять, что мне можно доверять.

– Белла, – наконец выдавил он, – ты хорошо себя чувствуешь? То есть, ты боишься или расстроена? Мне бы этого не хотелось, просто... Это жутко, и я не хочу, чтобы ты... Произошедшее ужасно, и я не желаю, чтобы ты думала, что что-то случится с тобой. Пожалуйста, скажи, что ты...

Всё это он говорил очень быстро.

– Эдвард! – окликнула я, положив ему на плечо ладонь. – Ты имеешь в виду случившееся с Эмили? – мягко спросила я.

Тот кивнул.

– Конечно же, произошедшее кошмарно, и если бы я была одна, уверена, что испытывала бы ужас. Но вчера вечером ты уверял, что я не одинока. У меня есть ты. И ты заставляешь меня чувствовать себя в полной безопасности, Эдвард, – последние слова я прошептала.

Его взгляд смягчился, когда мы смотрели друг на друга.

– Я рад этому. Не хотелось бы, чтобы ты чувствовала страх, – он сделал глубокий вдох и спокойно сказал: – И ты права. У тебя есть я.



Лето было в самом разгаре, проходили дни, и мы с Эдвардом выработали удобный распорядок. Я очень привыкла к тому, что он все время рядом.

После приема Алис и последующего визита Шарля между нами кое-что изменилось. Ему стало нетрудно находиться рядом или говорить со мной. Он был немногословен, но больше я не чувствовала от него гнева или враждебности. Этот факт делал меня смелее, и я часто задавала ему вопросы и просто наслаждалась его компанией.

Однажды после завтрака я, извинившись, занялась стиркой. Выстирав и подготовив одежду к просушке, вынесла ее, чтобы развесить на веревках, натянутых за домом. От вида перед собой я остановилась. Дверь во флигель была распахнута настежь, а по всему моему газону и любимым клумбам были разбросаны банки с краской и другой мусор. Я как раз собиралась закричать от отчаяния, когда услышала сверху голос:

– Не волнуйся, я все это уберу, когда закончу.

Я опустила корзину и медленно повернулась на звук. Лучше бы Эдварду оказаться вне пределов досягаемости, иначе может дождаться внушительного синяка.

К счастью для него, он сидел на вершине лестницы... мой гнев нарастал, пока я не поняла, чем он занимался. Все ставни оказались снятыми. Только теперь я заметила их стоящими вдоль дома, а он был занят отсоединением последнего.

– Я как раз собирался сходить за тобой. Тебе какой цвет больше всего нравится? Если любишь красный, то мне придется сбегать в город, чтобы купить еще, но тут, кажется, достаточно синего, – сказал он, спускаясь вниз и осторожно удерживая ставень. Он положил его к остальным и повернулся ко мне, вытирая пыль с рук о свою рубашку.

Если бы я дышала, то ответила бы сразу же. Через некоторое время он приподнял бровь, и я быстро вдохнула.

– С-синий – прекрасно, – удалось выдавить мне. Он красил мои ставни. Я упоминала, что мне слишком сложно самостоятельно приводить их в порядок... Я даже не просила его. Точно так же, как и тогда, когда он убрал мою кухню или приготовил нам завтрак.

Что здесь происходит?

Он кивнул, взял кисть и отправился к флигелю собирать банки с краской.

– Ты красишь мои ставни? – все еще ошеломленно спросила я, но в голосе прорезался и намек на раздражение, когда я осматривала повреждения, нанесенные моим прекрасным цветам.

Могла сказать, что Эдвард ожидал замешательства, но, конечно же, не раздражения. Он повернулся, и выражение полнейшего ужаса на его лице было бесценным. Оно почти искупило устроенный им на газоне беспорядок... почти.

– Да... я подумал... ты сказала, что... прошу прощения, уберу здесь все сейчас же, – очень быстро и, заикаясь, проговорил он.

Я хихикнула. Весьма забавно было видеть его таким взволнованным. Определенно я могла привыкнуть к нему.

– Эдвард, я не разозлилась, просто... удивлена. Ну... это ложь. Я немного раздражена хаосом, который ты создал на моих клумбах, и научу тебя тонкостям садоводства. Они, как правило, включают в себя запрет на бросание ненужных инструментов на цветы.

Тот чуточку улыбнулся.

– Прошу прощения. Просто сорвался, пытаясь найти то, что мне нужно, и, ну, немного увлекся. Я помогу тебе очистить... или пересадить... или что там с этим требуется сделать.

– Все в порядке. Я займусь этим, пока сохнет одежда. Просто крась и будь осторожен, чтобы не устроить еще большей катастрофы, чем уже есть, – саркастически сказала я, скромно усмехнувшись, когда выражение его лица сменилось на обычное. – Спасибо... за ставни. Для меня это многое значит, – тихо добавила я.

Его улыбка исчезла, он молча кивнул и принялся за работу.

Вот так и проходили следующие недели. По утрам мы вместе завтракали, затем ближайшие несколько часов проводили за работой. Я занималась своими обычными делами, а Эдвард исправлял все то, с чем не могла справиться сама. Он даже нашел и установил замену защелки для двери. Теперь я могла открывать ее, не мучая руки. Завершив хозяйственные заботы, я направлялась в библиотеку, чтобы почитать или позаниматься, иногда мне требовалось сходить в город за чем-нибудь. И каждый день Эдвард весьма робко интересовался, может ли он присоединиться ко мне.

Я всегда соглашалась.

Он либо спокойно сидел со мной, когда я читала, либо держал за руку, сопровождая туда, куда мне требовалось. Частенько мы останавливались в доме одного из поклонников Алис. Его ныне покойный отец был судьей, и подруга использовала свои женские хитрости, чтобы заставить кавалера предоставить нам доступ к обширной коллекции юридических книг, содержащихся в личной библиотеке. Мы с Эдвардом перебирали их, пытаясь выяснить, как можно отправить его домой. Я никогда не говорила, насколько сильно меня расстраивала эта идея, как желала, чтобы мы могли просто остаться вместе...

Наши дни заканчивались ужином и мытьем посуды, а затем мы отправлялись спать.

Уверена, моим сверстникам этот образ жизни показался бы неинтересным и скучным. Что до меня... я не была так счастлива со времен, предшествующих смерти моих родителей. Просто чья-то постоянная компания – уже восхитительно.

Почти каждый день заходили Алис или Шарль. Они никогда не оставались надолго, ровно настолько, чтобы убедиться, что со мной действительно все в порядке. Я заметила, что они тоже начали доверять Эдварду.

Нас даже приглашали на всякие обеды и званые ужины к соседям. Уверена, это связано с влиянием Алис. Я не могла себе представить, сколько семей в округе были бы весьма любезны с убийцей, но подруга настаивала, поэтому мы принимали приглашения. Все было действительно хорошо, хотя многие из этих событий вовлекали нас в неудобные ситуации. На большинстве подобных приемов присутствовал Аро и каждый раз пристально за нами наблюдал, но никогда не мог обнаружить ничего, дающего ему основание предполагать, что мы не жили как супружеская пара.

Хотя, и не смущал. Уверена, он думал, что я несчастна, будучи поймана в ловушку жизни, которой не хотела. И не сомневалась, он считал, что однажды мы совершим ошибку или Эдвард сбежит.

Как же он ошибался.

Эдвард был преданным и надежным – лишь две из многих замечательных черт, что я знала в нем.

Его прошлое по-прежнему оставалось загадкой. Он не хотел говорить об этом, и каждый раз, когда я пыталась, боль в его глазах заставляла отказаться от сей темы. Мне было невыносимо видеть его страдания, так что через некоторое время просто перестала спрашивать. Решила, что придется подождать, когда он будет готов поделиться со мной своим прошлым. Я надеялась, что так и случится... со временем.

Я понимала, что по той или иной причине он не готов рассказать мне, но дни без ответов начали медленно сводить меня с ума. В его действиях или словах не замечалось ни единого намека на насилие. Он чрезвычайно нежный и добрый. Конечно, в начале вел себя импульсивно и несносно, но не агрессивно. Меня совершенно сбивало с толку, как он мог совершить какое бы то ни было преступление, не говоря уж об убийстве.

С течением времени больше нельзя было отрицать правду: я все более и более влюблялась в Эдварда Каллена.



Однажды воскресным днем я за короткое время справилась со всеми своими делами, даже закончила последнюю книгу и была не в настроении начинать что-то новое. Подумала приготовить какое-то сложное блюдо, но и эта идея тоже не заинтересовала.

Я слонялась из комнаты в комнату, не совсем уверенная, чего искала. Может быть, какая-то работа, которую мне на самом деле захочется выполнить, накинулась бы на меня, как только я увидела бы ее.

Кухня не соблазняла, гостиная навевала скуку. Наконец, я пришла в библиотеку, и открывшийся вид наполнил меня теплом.

На большом диване посреди комнаты лежал Эдвард, вытянувшись во весь рост. Его ноги были скрещены в лодыжках, а голова удобно покоилась на диванной подушке. Он чуть лениво держал в руках книгу, лицо его было задумчивым и... расслабленным. На это действительно стоило посмотреть.

– Эдвард? – радостно спросила я.

Он вздрогнул и чуть не выронил книгу. Я снова быстро заговорила: – Ох, прости, не хотела тебя напугать!

– О, нет, все в порядке. Выкинь из головы. Просто я... потерялся в этой книге, – сказал он, взмахом убрал свои длинные ноги с дивана и аккуратно опустил их на пол.

Я тихо засмеялась:

– Да, время от времени и со мной происходит то же самое. Настолько погружаешься в историю, что забываешь, кто, что и где ты находишься, пока какой-нибудь внешний раздражитель не вырывает тебя в реальность.

Губы Эдварда приоткрылись, когда он неглубоко вдохнул и сказал: – Ты, конечно же, ни коим образом не раздражитель.

Мое сердце неистово забилось, когда я попыталась понять, что он имел в виду. Не находил меня раздражающей? Ту, которая вечно совала нос не в свое дело, пытаясь убедиться, что с ним все в порядке? Если это так, ну, не думаю, что сердце справится с испытываемым мной счастьем. Определенно, я слишком многое вкладывала в его слова, так что, желая казаться естественной, попыталась сменить тему:

– И... что же ты читаешь?

Он быстро опустил взгляд в пол, выглядя почти... смущенным? Но так же скоро это выражение исчезло. Он поднял голову и легонько мне улыбнулся:

– «Алая буква» Готорна¹. Должен признать, что для француженки у тебя довольно много книг на английском языке.

Я слегка покраснела:

– Да, видишь ли, мой отец был англичанином.

– Неужели?

Я кивнула:

– В юности он переехал из Англии в Италию, а затем во Францию, все время изучая столько языков, сколько мог. Предполагаю, что в один прекрасный день, в конечном счете, он вернулся бы обратно в Англию, но встретил здесь мою мать и никогда уже не оглядывался. Поэтому в детстве он научил меня всему, что знал о языках, так что я могла наслаждаться разными книгами, а не только на французском.

Пока я говорила, Эдвард не отводил внимательного взгляда, что смущало меня. Я не хотела говорить о своих родителях, но никак не могла понять, почему снова позволила себе так бессвязно мямлить.

Я снова попыталась переключить внимание с себя на него:

– Ну, не важно. Тебе понравилась история? Полагаю, она довольно новая.

– Да, я не очень много прочитал, но она, кажется, интригующая. Если не возражаешь, мне хотелось бы продолжить чтение. Обещаю не устраивать беспорядок в библиотеке...

Я прервала его: – Эдвард, это и твой дом тоже, – я засмеялась, – признаю, что немного перегнула палку из-за клумб, но хочу, чтобы тебе было здесь комфортно. Если желаешь почитать в библиотеке – пожалуйста. Можешь даже взять книгу в спальню, если захочешь. Я не стану возражать. Знаешь, мне нравится читать, когда не могу уснуть.

Он слегка улыбнулся и кивнул, облокотившись на колени.

– Хм, – красноречиво начала я, – все домашние дела закончены, и мне интересно, ну, может быть, ты прогуляешься со мной в парке? Это одно из моих любимых мест, – робко закончила я.

Глаза Эдварда медленно прошлись по моему телу, пока он не встретился со мной взглядом. Их сияние было неописуемым. На губах играла легкая улыбка.

– Погулять? С тобой... в парке?

– Общая идея такая, да, – пошутила я.

Он отвернулся, глубоко задумавшись:

– А мы можем взять с собой ужин?

– Что-то вроде пикника? – спросила я.

Он кивнул, и я покраснела:

– С большим удовольствием.

Улыбка, которая сейчас угрожала разорвать лицо пополам, его же и осветила. Эдвард встал и положил книгу на столик перед собой.

– Ну, тогда давай пойдем. У тебя есть запасное одеяло?

– Да, в шкафу в прихожей, просто захвати любое. Там же и корзина. Я же займусь бутербродами.

Эдвард поспешил наверх, а я направилась в кухню, чтобы приготовить нам еду.

Через несколько минут бутерброды были плотно уложены в старую плетеную корзину моей матери, шерстяное одеяло свободно перекинуто через руку мужа, и мы вышли из дома.

Прогуливаясь по улице, Эдвард предложил мне руку. Я осторожно переложила корзину и взяла его под руку.

Даже после всего этого времени я не понимала, что происходило с моими чувствами, когда сжимала его чуть выше локтя. Его руки казались сильными и уверенными, да и сам он держался очень достойно. Его лицо было... прекрасным? Если это, конечно, подходящий термин для описания лица мужчины. Его губы были розовыми и полными, глаза с самым запоминающимся оттенком зеленого, который когда-либо видела. Я часто представляла себе, как его руки будут выглядеть обнаженными... Как будут ощущаться губы, скользя вдоль горла... Какой страстный огонь будет тлеть в глубине его глаз, когда он понесет меня к своей кровати.

Я невольно прикусила нижнюю губу, но даже не понимала, что слегка жевала ее, до тех пор, пока не заговорил Эдвард:

– Ты в порядке?

Мой рот распахнулся с тихим звуком.

– Хм, да, – пробормотала я, пытаясь сдержать непристойные мысли. – Почему ты спрашиваешь?

Теперь настала очередь Эдварда бормотать:

– Хм, я просто... всегда замечал, что ты кусаешь губу, когда нервничаешь.

– Неужели?

Он усмехнулся:

– Да, я думал, что ты изжуешь ее в тот день, когда мы поженились.

Взглянув на его профиль, обнаружила слегка расширенные глаза и легкий румянец, окрасивший щеки.

– Да, наверное, прежде я этого не понимала, – сказала я, пытаясь не обращать внимание на его очевидное замешательство. Я не имела ни малейшего представления, зачем бы ему так волноваться из-за меня.

Мы продолжили прогулку, пока не дошли до парка – Сада Бабочек. Там были протоптаны тропинки, извивавшиеся между зарослей деревьев, низкий кустарник и цветники, окружавшие широкие поляны, где множество народу сидело на скамейках и беседовало. Маленькие мальчики со своими удочками, смеясь и крича от безудержного веселья, испытывали удачу в небольшом пруду в центре лужайки. Я почувствовала, как глубоко вдохнул Эдвард. Уверена, что идея сидеть среди всех этих людей насторожила его, но, как же мало он меня знал.

– Не волнуйся, мы идем не туда, – прошептала я.

Он повернулся и посмотрел на меня, приподняв брови.

Я хихикнула:

– Мне тоже не нравятся толпы, а то местечко недалеко отсюда. Большинству людей не хочется пачкать обувь, поэтому они оставляют его нетронутым. Я же просто не могу позволить подобной красоте остаться недооцененной.

Он чуть ухмыльнулся:

– Только ты, Белла.

Я отвернулась и потянула его за руку в лес, где сквозь густую листву едва виднелась маленькая тропка.

Вскоре за деревьями показалась поляна. Прежде я много раз бывала здесь и вдруг очень обрадовалась возможности поделиться этим с Эдвардом.

Я отпустила его руку, он прошел вперед и молча встал рядом со мной.

Луг никогда не выглядел более красивым. По бледно-зеленой траве прихотливо разбросаны летние полевые цветы. Нежно дул ветерок, донося до моего носа запах цветов и солнца.

– C'est magnifique, n'est-ce pas?² – спросила я Эдварда.

– Да, конечно. Как ты нашла это место?

Мои губы сжались в жесткую линию:

– И ты меня еще об этом спрашиваешь, да?

– Почему, что случилось? – смеясь, поинтересовался он, предчувствуя последующую неловкую историю.

Я покраснела и отпустила голову:

– Не могу поверить, что собираюсь рассказать тебе об этом.

Вздохнула и пустилась в повествование:

– Когда мне было тринадцать лет, мой учитель в рамках школьного проекта повел наш класс в поход на природу. Я находилась в неловком этапе ранней юности. Конечности были долговязыми, а я сама ещё не до конца выросла. Ну, ты же знаешь, что я не самое естественно-изящное создание.

Эдвард усмехнулся и кивнул, чтобы я продолжала.

– В моем классе учился мальчик, Мишель, чьего внимания я отчаянно желала. Он был моей первой влюбленностью. Я была без ума от него.

Взглянув на Эдварда, увидела, что его улыбка исчезла.

– Весь класс спускался по крутому склону. Мне очень хотелось произвести на Мишеля хорошее впечатление, так что я снова и снова повторяла мысленно: «Не споткнись и не свались с этого холма, как идиотка».

Я многозначительно посмотрела на Эдварда. Улыбка вернулась, и он сказал: – Ты этого не сделала.

– О да, сделала. Умудрилась запнуться сама за себя и скатилась к подножию холма, могу добавить – очень некрасиво. Лежала у подножия на спине и слушала, как все надо мной смеялись. – Когда смогла, то встала и побежала домой. Отец увидел, насколько я была огорчена, и заставил рассказать о случившемся, а потом привел сюда. Он объяснил, что это то, куда я могла прийти, когда возникала нужда удалиться от мира. Здесь мне не пришлось бы беспокоиться о том, кто и что думал обо мне. Я могла просто быть. С тех пор это мое любимое место.

Эдвард с такими нежностью и пониманием в глазах смотрел на меня, но потом нахмурился:

– Так и что случилось с Мишелем?

Я рассмеялась:

– Ох, между Мишелем и мной ничего не произошло. Когда он вырос, стало очевидно, что у него, скажем так, другие интересы.

Эдвард выглядел озадаченным.

– Сейчас он живет со своим лучшим другом Эриком. И они говорят своим бедным матерям, что просто не могут быть стеснены женами и семьями и оба до конца жизни останутся холостяками.

По глазам Эдварда я видела, как приходит осознание.

– Изабелла Каллен! Откуда ты знаешь о подобном?

Я усмехнулась:

– Эдвард, я, может быть, и наивна, но не дура.

Он засмеялся вместе со мной и принялся расстилать на траве одеяло. Однако, когда мы устроились на противоположных концах покрывала, между нами образовалось неожиданное и непонятное напряжение. Эдвард избегал моего взгляда.

Я протянула ему бутерброд, и мы молча ели. Эдвард переместился так, чтобы оказаться ко мне спиной, так что я пристально за ним наблюдала и видела, как он раз за разом переводил дыхание, готовясь сказать, но не произносил ни слова.

Не в силах сосредоточиться, я теребила листик салата, когда Эдвард, в конце концов, заговорил.

– Ладно, я, наконец-то, закончил свое письмо семье, – невыразительно сказал он, не поворачиваясь ко мне.

– Ты это серьезно? Эдвард, это замечательно! – воскликнула я.

Он кивнул:

– Белла, я не... Ненавижу просить, но... у меня ничего нет для почтовой пошлины, – коротко и почти смущенно сказал он.

– Эдвард, ни на секунду не беспокойся об этом, у меня достаточно средств для чего-то настолько важного. Завтра мы пойдем в город и по дороге отправим это письмо.

– Ты... ты сделаешь это? – спросил он.

– Конечно! Ты за кого меня принимаешь?!! Я практически умоляла тебя написать им. Думаешь, когда ты сделал это, я не дала бы тебе необходимого, чтобы позаботиться о том, что письмо отправится туда?! Прошу тебя, Эдвард, я-то думала, ты знаешь меня лучше!

Он в явном смущении опустил голову:

– Знаю, Белла. Прошу прощения. Просто... ты и понятия не имеешь, как трудно мне было писать это письмо. После того, что я сделал... Боюсь, они будут стыдиться меня, не захотят иметь со мной ничего общего.

Я немного помолчала, обдумывая все это. Всегда считала Эдварда невиновным, но он, очевидно, чувствовал вину и стыд из-за чего-то в своем прошлом. В глубине сердца зародилось небольшое зернышко сомнения. Может, он виноват?

– Имеешь в виду... они не знали, что ты был...

– Нет.

– Понятно, – тихо сказала я. Не собиралась вытягивать из него это, если захочет, то расскажет.

Он сделал глубокий вдох:

– Не было средств, чтобы написать им, когда меня заключили в тюрьму, и просто не мог себе представить, что они захотели бы выслушать меня.

– Эдвард... попробуй представить себя на их месте. За три года от тебя ни слова. Они должны думать, что ты... мертв. Они будут очень рады узнать, что ты жив, не могу представить ничего важнее.

– Я держусь подальше от них вовсе не из-за легкомыслия, – язвительно заметил он.

– Знаю, но уверена, что они по-прежнему будут взволнованы... подумай о своей матери...

– Уже. Вот потому-то я, наконец, сдался и просто написал это чертово письмо.

Я вздохнула:

– Рада этому.

Он повернул голову и посмотрел на меня:

– Я тоже.

Миновав эту напряженную тему, Эдвард повернулся, сел, скрестив ноги, и не отрывал взгляда от моего лица. Мы говорили и ели, пока не насытились.

Затем мы собрали остатки пикника, встали и сложили одеяло. Я затолкала его в плетеную корзину, которую повесила на сгиб локтя.

Взглянула на небо, прикрывая глаза рукой от солнца. Его резкий оранжевый свет означал, что уже позже, чем я думала. Мы всегда, казалось, не замечали течения времени, когда он опускал свою защиту достаточно для ведения со мной настоящего разговора. К большому моему удовольствию, это происходило все чаще и чаще.

Когда мы из леса вернулись в парк, я споткнулась о ветку дерева и чуть не упала. Зажмурив глаза, готовилась к тупой боли, которая всегда приходила, когда мои колени врезались в землю, но подобного не произошло. Вместо этого я почувствовала на локте теплую хватку. Чуть запнувшись, я быстро обрела равновесие.

– Грациозна, как всегда, – сказал он с негромким смешком.

– О, перестань. Это первый раз за весь день, когда я споткнулась, – резко сказала я.

Именно тогда я понял, он меня дразнил. Дразнил! Ему достаточно комфортно со мной, чтобы подшучивать над отсутствием у меня координации.

Я, возможно, воспарила.

Когда мы снова пошли, я ожидала, что его ладонь покинет мой локоть, и он предложит руку, как уже многократно бывало и прежде.

У Эдварда была другая идея.

Возможно, это произошло потому, что рядом еще находились люди. А, может быть, и потому, что он боялся моего очередного падения. В любом случае, я почувствовала, что его хватка ослабла до простого прикосновения кончиками пальцев. Он медленно вел своей рукой вниз по моей, в результате чего все мое тело покрылось мурашками, и продолжил движение, пока не коснулся кисти. Он переплел наши руки и раздвинул мои пальцы своими, после чего сжал их, крепко удерживая мою руку в своей. В ответ я сцепила и свои, легонько потирая туда-сюда большим пальцем по его коже, пребывая вне себя от радости, что он ко мне прикасался.

Вот так вместе, рука об руку, мы и отправились домой.

---

¹ «Алая буква» – книга американского писателя Натаниеля Готорна, в которой автор воскрешает образ жизни и нравственный облик пуритан середины XVII века. В центре его внимания оказываются вопросы нетерпимости, греха, раскаяния и благодати. Опубликована в Бостоне в 1850 году. Если вам нравится наша история, то от себя лично могу порекомендовать прочитать эту книгу или, на крайний случай, посмотреть фильм с тем же названием (здесь и далее – примечание переводчика).

² C'est magnifique, n'est-ce pas – (франц.) Великолепно, не так ли?

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.