Глава 13. Дом

От лица Эдварда

Я не мог дышать.

Каким же глупцом я был! Принял ее доброту за... за... я даже не мог себе позволить подумать об этом. Слишком больно.

Я с грохотом спустился по лестнице, не на жизнь, а на смерть цепляясь за перила. Мне нужно выбраться из этого дома. Немедленно. Больше она меня здесь не хотела.

Она не хотела меня.

Все эти недели узнавания ее... влюбленности в нее, все впустую.

Это то, что я заслужил за надежду.

Я действительно намеревался провести остаток наших жизней вместе?

Как глупо.

С самого начала знал, что это хорошо не кончится. Мне не следовало питать к ней этих дурацких чувств. Я просто должен был уйти, когда появился шанс.

Эта боль... боль оставлять ее, конечно же, в безопасности, потому что я никогда не уехал бы, зная, что ей что-либо угрожает, ничего не могло быть хуже этого.

Потому что в тот момент, когда увидел ее... я понял это. Знал, что она была особенной.

Я стоял в очереди, где мне самое и место. Я солгал бы, если сказал, что страшился этого дня. Наоборот, я предпочел бы стоять здесь, чем когда-либо снова ступить в ад.

Черт, только так можно описать последние три года моей жизни.

От веревок пекло запястья, цепи вокруг лодыжек впились в мою кровоточащую кожу. Я чувствовал себя грязным. Это было странно, так как я на самом деле годы не мылся. Но все проведенное там время я не чувствовал себя таким. Возможно, это потому, что все не были чистыми. Теперь же, стоя здесь, перед этой ухоженной толпой, я ощущал грязь под ногтями, заскорузлую кожу. Жир в волосах, грязь на лице подсыхали под полуденным солнцем. Лица некоторых других мужчин испещрены полосками слез из-за борьбы или плача, но не мое. Даже если у меня и было бы желание плакать, я не заслужил подобного рода освобождения. Нет, я приветствовал это.

Лениво заметил, что оказался следующим в очереди. Человека, который шел по деревянной лестнице, я не знал, но в любом случае отвел взгляд. Несмотря ни на что, на это все еще больно смотреть.

Мои глаза оглядывали толпу, когда в поле зрения мелькнула вспышка коричневого. Это была девушка. Она смотрела себе под ноги, словно боялась оступиться, но, казалось, заметила, что толпа увеличивается, так что остановилась и подняла голову. Мне пришлось моргнуть несколько раз из опасения, что глаза меня обманывали. Она... самая красивая девушка, которую я когда-либо видел. Ее кожа цвета сливок и роз, а вела себя с самообладанием, о возможности которого я и помыслить не мог. Она взглянула на виселицу, и вдруг я увидел, как ее совершенные черты исказились, словно вот-вот заплачет.

Она никогда не должна плакать. Не этот ангел. Но сейчас она развернулась и зашагала прочь. Вот так-то лучше. Мне бы не хотелось, чтобы она увидела, что произойдет со мной.

Они сбросили мужчину передо мной, и настала моя очередь. Я молча поднялся по деревянной лестнице. В кожу впились занозы. Я смотрел в пустоту, когда палач накинул на шею веревку, огласили мое имя и список преступлений.

Передо мной неподвижно стояла толпа, все смотрели, ожидая увидеть мою смерть. Но едва назвали мое имя, я увидел, как в застывшем море тел развернулась одна фигура.

Это был мой ангел. Ее глаза встретились с моими.

Нет. Пожалуйста. Отвернись. Не смотри. Я не выдержу, если ты увидишь это.

И тогда она закричала, а я был спасен.

Ох, моя Белла. Не думал, что когда-либо пойму, что заставило тебя действовать так, как ты поступила в тот день.

Я был так зол на нее! У молодой женщины, как она, НЕ было никаких обязательств предоставлять приют кому-то, кого она никогда не встречала. Я, конечно же, знал, что никогда не причинил бы ей вреда, но она же могла выбрать и другого. И эта мысль преследовала меня.

Я достиг подножия лестницы как раз вовремя, чтобы увидеть, как из кухни вышла Алис, неся поднос с едой.

– Эдвард, что ты делаешь?

Я не задумывался. У меня не было ни времени, ни желания измышлять подходящую ложь.

– Прошу прощения, Алис, я просто... мне просто необходимо убраться отсюда.

Я повернулся к ней спиной и потянулся к дверной ручке. Не знаю, что заставило меня сказать это. Возможно, сие произошло из-за желания, чтобы хоть один человек узнал истинную причину моего отъезда, но, прежде чем понял это, прошептал: – Она не хочет меня, никогда не хотела.

Я бросился к двери и захлопнул ее за собой. Закрыл ладонями лицо, а затем поднял их и вцепился в волосы. Когда открыл глаза, то увидел ожидающую карету Джаспера. Лакей уже собрал мои вещи. В конце концов, был только один чемодан.

Вкратце переговорив с кучером, поднялся, и мы тронулись. Я не был уверен, куда направлялся. Конечно же, не в Лондон. Свою семью я мог бы навестить и через несколько месяцев, но сейчас мне просто требовалось уехать, особенно из этого города. Здесь все напоминало мне о Белле... даже цветы...

Я был раздражен. Крайне разочарован. Я обожал Беллу, но женщина не имела ни малейшего представления, как содержать в порядке свой флигель. Он был таким дезорганизованным, что мне хотелось кричать. Я провел почти час, разбирая хлам. Внутри было жарко и пыльно, и мне пришлось неоднократно напоминать себе, почему я это делаю.

Она спасла мне жизнь.

От мыслей об этом у меня по-прежнему перехватывало дыхание.

Она уже упоминала, что почти невозможно покрасить ставни в платье. То лишь первая из многих вещей, которые я запланировал в ее доме.

Это меньшее, что мог сделать. Я думал и о других способах, как отблагодарить ее, так что вместо того, чтобы сидеть, как чурбан, глядя на обои, решил, что пришла пора на самом деле чем-нибудь заняться.

Я наконец-то обнаружил банки с краской, которые искал, взял лестницу и принялся за работу.

Какое-то время занимался ставнями, когда услышал тихие шаги и очень громкий вздох. Обернулся и увидел помертвевшую Беллу, которая оглядывала разбросанное по саду содержимое флигеля.

Именно тогда я понял, что, может быть, расшвыривать все по газону – не такая уж и хорошая идея.

Я бросился ее успокаивать:

– Не волнуйся, я все это уберу, когда закончу.

Она опустила корзинку и повернулась, чтобы посмотреть на меня. Выглядела невероятно разозленной. Это последнее, что я хотел бы сделать с ней. Я начал что-то говорить, но тут она увидела, чем я занимался, и ее лицо смягчилось. Напряжение внутри меня пропало, и мы заговорили о том, что я делал. Однако я обнаружил, что вообще не обращал внимания на беседу.

Она заворожила меня: ее волосы блестели на солнце, глаза сверкали каждый раз, когда я ей улыбался.

Могла ли она чувствовать то же самое, что и я?

Но что действительно привлекло мое внимание, когда я смотрел на нее сверху, – все садовые цветы, раскинувшиеся позади нее. Ее окружали яркие цвета, что только делало ее еще более красивой.

И как мне настолько повезло?

Казалось, словно отверстие в груди увеличивалось с каждым стуком копыт лошади.

Я понимал, что это к лучшему. Я понимал это. Ведь так?

О боже, о чем я думал?

Нет. Ты сделал выбор, Каллен. А теперь тебе придется жить с ним.

В любом случае она тебя не хочет.

Но если бы ты только сказал ей, что чувствовал…

Разве это что-то изменило бы?

Я покачал головой. Это уже неважно. Ей лучше без меня.

Но лучше ли без нее тебе?

Все эти мысли разом ворвались мне в голову: ощущал их пульсирующее биение и уткнулся в ладони.

Вдруг услышал приглушенный крик, и карета резко остановилась.

Я был в ярости. Разве он не понимал?! Я сейчас страдал от физической боли, и этот кучер вообще не помогал.

Я вылез из кареты, готовясь накричать на него. Мне требовалось убраться отсюда, я должен забыть...

В этот момент увидел Алис. Она махала и бежала к экипажу, планируя попытаться остановить меня. Я открыл рот, чтобы закричать, когда услышал голос.

– Эдвард!

Белла.

В ее голосе звучала паника. И она звала меня. Моя Белла нуждалась во мне. Собственный план уже не волновал, забытый в тот момент, когда с ее губ сорвалось мое имя. Если она нуждалась во мне, я без раздумий и колебаний пошел бы к ней.

Я оглянулся на ее и, наконец, встретился с ней глазами: она безрассудно пыталась самостоятельно идти и, прихрамывая, медленно спускалась по лестнице.

Когда я побежал к ней, то ощутил, что ноги почти не касались земли.

Она не очень продвинулась, а я уже добрался до нее, обхватил и прижал к своей груди. Услышал ее всхлип, а затем ее тело задрожало, и она заплакала.

Что случилось? Скажи, моя милая. Я помогу тебе, просто скажи мне.

Я не мог произнести ни слова. Подавляющее чувство облегчения от ее пребывания в моих объятиях, смешанное с напряжением от ее слез, заставило меня поперхнуться собственными словами.

– Не уходи, пожалуйста, не оставляй меня. Я не хочу этого, – рыдала она.

Я обхватил ладонями ее лицо и сказал только то, что пришло на ум:

– Белла...

Я не понимал. Чего она хотела?

Я бы что угодно дал ей.

– Останься, Эдвард. Останешься здесь, со мной? Я не могу представить свою жизнь без тебя. Я люблю тебя, Эдвард. Прошу тебя... Прости, я не имела в виду то, что сказала… просто хотела, чтобы ты был счастлив... – бормотала она.

Мое сердце болезненно сжалось. Как это могло быть? Может, она действительно хотела того же самого, что и я?

Вытер ей слезы и взмолился о правде:

– Ты хочешь меня?

– Больше, чем ты можешь себе представить, – сказала она, и я понял, что именно это Белла и имела в виду.

Не знал, что и делать... она все, о чем я когда-либо мечтал. А что, если она передумает? Если поймет, что я не достаточно хорош для нее?

Я наклонился вперед и прижался своим лбом к ее.

– Я в ужасе, – прошептал я.

– Знаю, но будь храбрым и в любом случае спаси меня. Как сделала и я, – с бесконечной мудростью пробормотала она.

Я широко улыбнулся, когда сказал то, что хотел сообщить с момента, как понял, что полюбил ее: – Белла, любовь моя, ничто не сделает меня счастливее, чем остаться здесь, с тобой. Я люблю тебя, мой ангел-хранитель.

А затем я поцеловал ее.

Не робким, неловким поцелуем, который мы разделили в день, когда поженились, о нет. Я позволил проявиться всей моей страсти к ней, когда наши губы двигались вместе. Дыхание участилось, и я чувствовал, что начала кружиться голова, но мне было все равно. Я совершенно не возражал рухнуть замертво прямо здесь, на тротуаре, и знал, что умру счастливым человеком.

Потому что она любила меня, а ведь я никогда не думал, что это возможно.

Ее крошечные руки вцепились в мою талию, а маленькая фигурка задрожала. Казалось, она была так же ошеломлена, как и я.

Я тихо засмеялся от невероятности этого момента и неохотно отстранился от ее губ.

Мне кое-что требовалось выяснить.

– Почему ты прежде не попросила меня остаться? – спросил я.

– Не желала, чтобы чувствовал себя обязанным... и думала, что ты хотел поехать домой... – призналась она.

Что за абсурд. Разве она не понимала? Она не могла сказать?

К собственному удивлению я снова засмеялся и поцеловал ее:

– О, Белла, мой дом – ты.

Она засмеялась и прижалась ко мне своей нежной щекой.

– Сейчас я это понимаю, – прошептала она.

Будучи очень смышленой, она, безусловно, упускала самое очевидное.

Ты о ком говоришь, Каллен?

Я мысленно вздохнул на самого себя, понимая, насколько глупыми оказались мы оба.

Я обхватил ее шелковистые ладони своими грубыми и почувствовал, что она что-то держала. Вжал большой палец внутрь, чтобы понять, что это такое. Когда моя кожа прикоснулась к гладкому металлу бабушкиного кольца, я понял, как действовать.

Это было то, что я с самого начала намеревался сделать с этим кольцом.

– Кажется, осталось еще кое-что, – заявил я.

– Что такое? – поинтересовалась она.

Я сделал шаг назад, вытянул из ее пальцев кольцо и, успокоив дыхание, опустился перед ней на одно колено.

– Изабелла, выйдешь за меня замуж? Позволишь навсегда сделать тебя счастливой? – я чувствовал, что широко улыбаюсь, как какой-то шут, но ничего не мог с собой поделать. Знал, каков будет ее ответ, и просто не мог контролировать свою радость.

Одной рукой она сжала мои пальцы, а другой прикрыла свой рот.

С ее губ сорвалось хихиканье, но потом по лицу промелькнуло осознание.

– Не забудешь эту мысль? – робко спросила она.

Я ощутил, как исчезает моя улыбка. Разве я ошибся? Неужели ей нужно подумать об этом?

Но Белла была... Беллой. Она успокоила мои страхи двумя словами: – Подожди здесь.

Она пыталась казаться решительной, но это выглядело просто восхитительно. Как будто у меня имелись намерения куда-нибудь уйти.

После эмоциональных горок последних нескольких недель она не желала, чтобы я уходил.

Она развернулась и переговорила с Алис. Я поднялся с колена и наблюдал, как последняя вернулась с деревянным ящичком. Белла покопалась в нем и нашла то, что искала. Наконец, прихрамывая, вернулась ко мне. Мне хотелось пойти и помочь, но решил, что она отругает меня, утверждая, что вполне способна ходить и сама.

Когда она подходила ближе, я увидел, как на ее взволнованном лице появилось умиротворенное выражение, а, дойдя до меня, казалось, она обо всем забыла и обняла за шею.

Собирался уже подразнить ее за недостаток внимания, но потом она сделала то, чего я никак не ожидал.

Она прижала нежные губы к моему горлу.

Я ощутил, словно через мое тело пропустили разряд электрического тока. Раньше у нас никогда не было столь интимного прикосновения.

И хотя именно я собирался дразнить ее за недостаток внимания, теперь сам пытался вспомнить, что именно происходит.

Она взяла меня за руку и вложила в ладонь маленький предмет.

Я опустил взгляд и увидел тонкое золотое кольцо. Кажется, у меня имелось представление о том, что это такое, но я быстро посмотрел на Беллу для подтверждения.

– Обручальное кольцо моего отца. Это справедливо: если у меня есть что-то ценное от тебя, то и у тебя будет что-то ценное от меня.

В горле образовался комок. Она, так же, как и я, хотела заявить на меня права всеми возможными символами своей любви. Я глубоко вдохнул и вручил ей отцовское кольцо, которое она надела на мой палец, а я алмазное – на ее.

– Да, Эдвард Каллен, я буду твоей женой, – выдохнула она.

– И я буду твоим мужем, дорогая.

Свершилось. В течение нескольких месяцев мы были женаты, но теперь действительно стали мужем и женой.

Казалось логичным, что мне следовало снова поцеловать ее, что я и сделал.

Я знал, что почти неприлично подобным образом проявлять любовь на лужайке перед нашим домом, где все могли видеть, но не обращал внимания.

На крыльце нас встретили Алис и Джаспер, которые не могли сдержать улыбок.

Я насколько возможно помогал Белле, не поднимая ее, а потом услышал шепот: – Я почти потеряла тебя.

Мне стало больно только лишь от мысли оказаться без нее…

Я тихо засмеялся и прижался губами к ее виску:

– Белла, уверяю тебя, я не уехал бы очень далеко.



Какое-то время мы все вместе сидели за кухонным столом и разговаривали. Подруги болтали как маленькие девчонки, когда Джаспер, наконец, обозначил свои намерения ухаживать за Алис.

Я покосился на него. Он застенчиво улыбнулся в ответ.

Откровенно говоря, врезал бы я ему. После всех действительно ужасных слов, что он наговорил о Белле, теперь он будет с Алис, маленькой француженкой. Такой же, как и Белла.

К счастью, сейчас он относился к моей жене по-другому, не знаю, как мы могли бы оставаться рядом, если бы он не передумал.

Вечер заканчивался, Алис с Джаспером откланялись, а я приготовил нам с Беллой незатейливый ужин.

Нельзя отрицать: я был рад за них. Вы могли ясно видеть притяжение между ними, свет, сияющий в их глазах, но я все еще досадовал на своего двоюродного брата, что по приезду был так бессердечен по отношению к Белле.

Думаю, часть проблемы состояла в том, что Джаспер не имел ни малейшего представления, насколько глубокими стали мои чувства к Белле. Я и сам не понимал этого до недавнего времени. Он считал, что это просто мимолетное увлечение, что мои чувства скорее сосредоточены на том, что она была молода и красива, чем умна и добра.

Честно говоря, я задолжал Джасперу. Если бы его не было рядом тем вечером, не знаю, что случилось бы...

– Она пустышка. Просто забудь ее.

– Джаспер, ты пытаешься убедить меня с самого прибытия. Береги дыхание, тебе не удастся.

Он весь день оскорблял женщину, в которую я был влюблен.

Убежден, как только он с ней встретится, как только увидит, насколько она замечательная, сразу же изменит свое мнение. Это единственная причина, по которой я воздержался от избиения его до полусмерти посреди улицы, двоюродный брат он или нет.

Мы бодро возвращались к дому. Целый день не видел Беллу, да и события прошлой ночи еще свежи в памяти, так что я был крайне обеспокоен встречей с ней. Понимал, что не сможем поговорить о чем-то серьезном в присутствии Джаспера, но, по крайней мере, будем вместе. Она хотя бы будет знать, что я никуда не собирался.

– Мне на самом деле совершенно неинтересно знакомиться с ней, Эдвард.

Я прервал его:

– Что ж, тебе лучше смириться с идеей, потому что мы направляемся именно туда.

Он засунул руки в карманы и какое-то время милостиво держал рот на замке.

Когда мы приближались к дому, я безотчетно заметил, что округа казалась темнее обычного. И по какой-то причине меня охватила нервозность. Я забеспокоился и ускорил шаг.

– Эдвард, это не гонка. Нам не нужно бежать к француженке, которая...

Я остановился, повернулся и посмотрел на него.

– ... Я имею в виду к девушке. Она будет там. Ведь так? За исключением случая, если она не развлекает другого джентльмена.

– Джаспер, клянусь милосердным господом, если не перестанешь говорить о ней таким образом, мы вообще никуда не пойдем.

Мы завернули за угол на нашу с Беллой улицу.

Увиденное заставило мою кровь застыть в жилах.

Дом был совершенно... темным.

Не виднелось ни единого мерцания свечи.

Я не думал, просто побежал.

В панике распахнул дверь:

– Белла!

Нет ответа.

Джаспер следовал позади меня:

– Успокойся! Что случилось?

– Белла, ее здесь нет.

Джаспер невыразительно уставился на меня:

– Что ж... Может быть, она только что вышла.

– Нет, Джаспер... ты не понимаешь, – раздраженно сказал я.

Я взлетел вверх по лестнице и проверил все комнаты. Пусто.

Ее здесь не было. Где она? Думай, Эдвард, думай!

Алис. Она пошла бы к Алис.

– Слушай, я не ожидаю, что ты переживаешь или что-нибудь в этом духе, – крикнул я Джасперу, спускаясь по лестнице, – но мне нужно пойти и найти ее! Предполагаю, она ушла к подруге Алис...

– Эдвард! Угомонись. Значит, она в доме у подруги. Нет причин для паники.

Тихий голос в глубине сознания говорил, что он прав, а я должен успокоиться. Но, кроме этого тихого голоса, все тело кричало мне отправиться искать ее. Она знала, что это опасно, ведь злоумышленник все еще на свободе.

Дыхание стало прерывистым и затруднённым, а в груди появилась боль. Я опустился и сел на нижнюю ступеньку, сжимая грудь и пытаясь контролировать дыхание.

– Эй, ты меня пугаешь, Эдвард. Может, следует послать за доктором?

– Не надо никого никуда посылать... Прошу тебя, мы можем просто отправиться за ней?

– Если она в доме своей подруги, разве с ней не все в порядке?

– Нет, да... не знаю. Я просто чувствую себя лучше, зная, что она дома в безопасности.

Джаспер секунду смотрел на меня, а потом заговорил: – Ты действительно беспокоишься об этой девушке, да?

Я посмотрел на него и кивнул.

– Пойдем.

Он помог мне, и мы быстро направились по улице. Снова и снова я твердил себе, что она у Алис, в целости и сохранности, и даже представлял, как улыбнется, когда увидит меня.

Ох, как же я любил эту улыбку.

Дом Алис располагался недалеко, всего в нескольких кварталах и поворотах. Но, казалось, у нас ушла целая вечность, чтобы добраться куда угодно.

Мы с Джаспером завернули за угол, и не успел я сделать еще один шаг, как Джаспер положил мне на плечо руку, развернул и прошептал: – Смотри.

Там был мужчина, стоящий над женщиной.

Это была Белла, я знал, что это она. Мне не требовалось видеть ее лицо, чтобы знать это.

Меня поглотила слепая ярость. Я не раздумывал, просто почувствовал, как мои мышцы сжались, готовясь к атаке.

Я убью его.

Я побежал, Джаспер – позади меня. Схватив чудовище, я отшвырнул его. Не уверен, как далеко тот отлетел, да мне и все равно: не собирался тратить время на борьбу с ним, когда Белле могло быть больно.

Не позволю, чтобы с ней случилось то же, что и с Виктуар.

Я посмотрел на нее: она выглядела очень напуганной, но все еще решительной, словно готовилась сопротивляться. Вряд ли я прикоснулся бы к ней, боясь напугать, но видеть ее на грязной земле… мне просто требовалось забрать ее отсюда.

Ее глаза были закрыты, поэтому меня она не видела, я лишь надеялся, что смогу быстро ее успокоить.

Просунул под нее руки и поднял с земли. Как только прижал к себе, все мысли о насилии мгновенно растаяли, и я полностью сосредоточился на ней, ожидая, что она начнет бороться со мной, не понимая, кто я такой.

Но этого не произошло.

Ее тело расслабилось, она уткнулась лицом мне в шею и вдохнула. Ей не требовалось видеть меня. Походило на то, как я понял, что напали именно на нее. Она знала, что это я поднял ее.

Моя Белла наконец-то в безопасности.

Да. Она была в безопасности.

Но если бы не Джаспер, не знаю, что произошло бы.

Тихий голос Беллы вытянул меня из мыслей.

– Так ты остаешься?

Как она могла еще спрашивать это?

Я улыбнулся:

– До тех пор, пока ты этого хочешь.

– И как давно ты это чувствуешь?

– Белла, сказать откровенно, считаю, что влюбился в тебя в тот момент, когда увидел.

– Честно?

Я вздохнул и кивнул:

– Я не сразу это понял. Мне потребовалось несколько недель, чтобы разобраться с чувствами, которые испытывал к тебе, продолжал замечать в тебе все эти мелочи: как ты говорила, как двигалась, был очарован тобой.

Я вспомнил, как день за днем наблюдал за ней. Какое-то время даже волновался, что становился одержимым.

– Но прежде меня больше всего поразила твоя непоколебимая доброта. – Та самая доброта, которая спасла мою несчастную прежнюю жизнь и дала восхитительную новую.

А затем я вспомнил, как сначала относился к ней: холодный тон голоса, грубость. Однако у меня было трудное время, чтобы облечь в слова то, что я переживал в первые несколько недель.

Я решил попробовать объяснить это снова:

– Знаю, со мной пришлось тяжело, и я хочу сказать, что приношу свои извинения за то, как относился к тебе, когда мы впервые встретились. Я был очень сильно сбит с толку. Но, в основном... волновался.

– Конечно, что Аро выяснил бы...

Я сразу же остановил ее:

– О нет, я готов был сделать все, что в моих силах, и позаботиться, чтобы Аро никогда не узнал. Я говорю не об этом.

Она должна знать, что я бы никогда не бросил бы ее одну у виселицы. Никогда.

– Я не понимаю, Эдвард. Если ты беспокоился не об Аро, то о чем? Не мог же ты беспокоиться обо мне. Имею в виду, я не тот тип, который вселяет страх... Я?

Вопреки себе, я усмехнулся. Белла Свон, вселяющая страх в сердцах людей – какой глубокий здравый смысл.

– Белла, я не боялся тебя. Я боялся за тебя. Ты спасла от виселицы совершенно незнакомого мужчину. Конечно же, ты понимаешь, насколько безрассудно это было.

– Не нужно мне об этом говорить, я и так знаю, – сказала она, закатывая глаза.

Как мне заставить ее понять? Она, казалось, убеждена, что держала ситуацию под контролем.

– Нет, Белла, ты не знаешь. Очень хорошие друзья говорили, что твои действия безответственные, бездумные и, с огромной долей вероятности, опасные. Но все-таки ты отказалась слушать их очень благоразумные советы! Я пытаюсь сказать, что я-то знал, что не причиню тебе вреда, но у меня не было возможности доказать это тебе или кому бы то ни было. Я не хотел, чтобы ты боялась, но чувствовал, что ты должна опасаться меня ради собственного же блага. Ты же дала мне свое полное и безоговорочное доверие, когда твоему чувству самосохранения следовало кричать: ни на секунду мне не доверять! Я ощущал физическую боль, когда думал, что могло случиться с тобой, если бы ты выбрала какого-либо другого мужчину из той очереди, Белла! Поверь мне. Ничего хорошего из этого не вышло бы!

– Так ты гневался на меня, потому что я рисковала своей жизнью?

Я кивнул. Наконец-то! Она поняла!

– Эдвард Каллен, это глупейшее, что я когда-либо слышала!

У меня возникло внезапное желание биться головой об стену.

– Благодарю тебя, моя сладкая.

– Ты действительно совсем не понимаешь, да?

Очевидно, нет. Я тут пытался объяснить ей, а она просто... не понимала этого.

К счастью, она развеяла мои мучения.

– Я никогда не боялась тебя, но по уважительной причине. Я никогда не выбрала бы для спасения ни одного из тех мужчин. Когда я увидела, как ты стоял там, это было по-другому... ты был другим. Как ты и сказал, я боялась ЗА тебя, а не тебя. Хотела сделать все, что в моих силах, и позаботиться, чтобы с тобой все было в порядке.

Я ощутил, как возросла моя любовь к ней. Так она чувствовала ту же связь. Я назвал ее своим ангелом, даже не говоря с ней, ничего не зная о ней. Там и тогда я понял, что она особенная. И, видимо, то же самое она почувствовала и ко мне.

– А теперь должна признаться, что сначала жить с тобой оказалось совсем нелегко, но я всегда знала, что ты не причинишь мне никакого вреда. Я просто... думала, что ты расстроился, что... я спасла тебя...

– Как ты могла так думать? – выпалил я.

Она пожала плечами:

– Ты выглядел таким убежденным, что должен умереть... ты так всецело принял это... и, казалось, пребывал в ярости, что я вмешалась в твою судьбу.

Я почувствовал, что покраснел:

– Я сожалею.

В определенной степени она была права. В тот день я хотел стоять в этой очереди. И когда она привела меня домой, у меня не было никакой возможности выяснить, как на самом деле мы должны проявлять правдивые чувства друг к другу. Я верил, что она просто продлевала неизбежное, что по неведению затягивала боль моей стылой, несчастной жизни.

Она улыбнулась:

– Знаю, и теперь это в прошлом.

Она потянулась через стол и обхватила своими нежными пальчиками мою ладонь. Я понял, что она за все меня простила.

Это не значит, что я сие заслужил.

Но мы были здесь, и мы влюблены. Все прошло, и останавливаться на сожалениях не принесет никакой пользы.

Так что я сжал ее руку:

– Да, это так. А сейчас мы можем двигаться вперед.

Она сдержанно зевнула.

– Ты устала, – заметил я.

– Вовсе нет.

Она ужасная лгунишка. Я пристально посмотрел на нее.

– Хорошо, хорошо, – не споря, уступила она.

– Позволь заметить, я не говорил тебе, что делать, – не смог сдержаться я.

– Невыносимый, – возразила она.

– Давай, моя капусточка, думаю, нам обоим не помешает хороший ночной сон.

Я был вознагражден смешком, когда подхватил ее. Ее руки обвили мою шею, и она положила голову мне на плечо.

Всю дорогу вверх по лестнице я улыбался как дурак. Белла уткнулась носом в мою шею, и из-за этого было чрезвычайно трудно сосредоточиться на своих действиях... таких, как дыхание и шаги.

Я добрался до ее спальни и вдруг загрустил. В ближайшее время мне придется ее оставить. Медленно подошел к кровати, пытаясь насладиться каждым моментом с ней.

Осторожно посадив на кровать, опустился на колени, чтобы лучше видеть глаза. Я наблюдал, как она медленно поднесла руку и убрала с моего лба волосы, а затем, почти непроизвольно, ее пальчики остановились на щеке.

Именно тогда меня осенило.

Я уехал из Лондона, чтобы найти свое счастье.

И дом покинул не для того, чтобы найти какое-то грандиозное приключение, как полагал, не для открытия света и здравого смысла, о чем читал. И это не был обольстительный любовный союз, как говорил.

Это были пальцы этой женщины, нежно прижатые к моей щеке.

Я искал это блаженство.

– Эдвард, – робко выдохнула она.

Не в силах подобрать слова, я просто выпустил воздух из легких, спрашивая: – Хм?

– Ты останешься со мной сегодня ночью?

Я почувствовал, как напряглось мое тело. Она еще не могла быть готова к этому, да?

– Белла, ты уверена?

– Да, прошу тебя.

Я поднялся и заметил, что она все еще оставалась в своей дневной одежде.

– Хм, тебе нужно...

– Просто достань ночную рубашку из моего туалетного столика, второй ящик снизу, – сказала она.

Я нервно подошел к ее столику: не привык выбирать для нее дамскую ночную одежду. Немного смутившись, открыл ящик и, не глядя, схватил ночную рубашку.

Оглянулся на жену, но она, не задумываясь, рассматривала меня. Не знаю, что в тот момент изменилось... я планировал спать полностью одетым на другом конце кровати.

Но теперь, когда она наблюдала за мной... это последнее, о чем я думал.

Я опустился перед ней на колени. Мои глаза не отрывались от ее лица, когда я медленно начал раздевать ее.

Хотелось дать ей любую возможность остановить меня. Она не могла быть к этому готова. Все ближе и ближе подбираясь к концу крючков, удерживающих корсет, я становился все более и более уверенным. Белла не собиралась прерывать меня.

Она задрожала. Ей не могло быть холодно, ведь сейчас середина августа! Я не понимал, что делать. Она боялась говорить «нет»? Я замедлил движения рук, пытаясь сообщить, что она может остановить меня, если захочет.

Но то, как она смотрела на меня, не походило ни на что ранее виденное мной. Соединение томления и любви. Словно она целую вечность ждала этого момента.

С каждым фрагментом одежды, падающим на пол, я становился все более и более зачарованным.

Ее тело было стройным и мягким, персиковая кожа просто жаждала прикосновений.

Она взялась за мою руку для поддержки, и последние остатки одежды упали. Затем, после долгой паузы, она села передо мной. Я раздвинул ее колени, и мое тело оказалось между ними.

Мы прижались друг к другу грудью, когда я потянулся за ее пеньюаром. Белла подняла руки, и я осторожно надел его и расправил по телу, позволяя пальцам задерживаться на коже.

Я видел, как она, извиваясь, продела руки в рубашку, чтобы затем снять сорочку. Я намеревался не отводить взгляда от ее лица, но когда ее руки скользнули под ткань ночной одежды, не мог оторвать глаз.

После нескольких мучительных секунд извивания она вытянула ткань и позволила ей упасть на пол. Мне потребовались секунды, чтобы отдышаться: теперь ее грудь обнажена под этой ночной рубашкой. Нас разделял единственный тонкий, почти прозрачный слой ткани.

Я молча уставился на нее, но у нее, казалось, появилась некая идея.

Ее руки скользнули под пиджак на моих плечах и стянули его.

Затем она принялась за пуговицы моей рубашки. Белла не отводила взгляда от своих рук, а я не в силах был оторваться от ее лица. Ее красные губы приоткрылись, когда она глубоко вдыхала и выдыхала. Ее щеки пылали, а глаза оставались полуприкрытыми.

Боже, она была прекрасна.

Ее колени сжались вокруг меня. Складывалось впечатление, что она только что заметила, насколько близки оказались наши тела. Ее маленькие ладошки провели вниз по моей спине, и я увидел, как нахмурилось ее лицо: пальцы прослеживали мои шрамы.

Я не мог говорить об этом сейчас, не хотел испортить этот вечер. Понимал, что если бы позволил ей продолжить прикасаться к моей спине, у нее возникли бы вопросы. Так что, несмотря на то, что ее пальчики на моей коже ощущались волшебно, я должен был ее остановить.

Я поймал ее за запястье и поднес руку к губам, нежно поцеловал все пальчики. Те самые, от которых покалывала моя кожа.

Я устал сидеть вот так, поэтому мы улыбнулись друг другу, и я устроил ее под одеялом.

Собрав все свое мужество, отошел от нее и обогнул кровать. Моя предыдущая уверенность исчезла, когда заметил, что ее глаза не отрывались от меня. Я почувствовал, как напряглись нервы и ускорилось дыхание.

Я начал задаваться вопросом, как же мне раздеться перед ней. Словно почувствовав мой дискомфорт, она перевела взгляд на свои колени. Прежде чем она снова посмотрела на меня, я быстро избавился от брюк и скользнул под одеяло.

Как только я устроился, Белла повернулась ко мне. Ее хрупкие руки вытаскивали шпильки из волос. Я внимательно наблюдал, как за спину падали пряди. У нее такие красивые волосы.

Я не мог в полной мере осознать важность этого момента. Наша первая ночь вместе. Это было что-то необъяснимое. Я делал все, что в моих силах, чтобы убедиться, что никогда не забуду эту ночь и эти мгновения. Мне хотелось схватить ее в объятия и никогда не отпускать.

Моя любовь приблизилась ко мне, и мы опустили головы на подушки.

Она подняла руку и нежно гладила меня по волосам. Это так успокаивало, так умиротворяло, что я сразу же почти уснул. Ну и каким бы мужем я оказался, если бы прыгнул в постель и уснул бы в первую же ночь, которую провел с женой?

Я не желал этого выяснять.

Заставил себя открыть глаза, сосредоточившись исключительно на ее губах. Я поцеловал ее, и она мечтательно вздохнула, ощутил, как медленно пододвинулась ко мне.

Я с радостью принял ее... но...

Мое тело начало реагировать таким образом, к которому, я это осознавал, готов не был. И уж, конечно же, не собирался поднимать сей аспект этой ночью. Она все еще выздоравливала. Не говоря о том, что я еще не стал ей настоящим мужем. Когда я появился, Белла дала мне все: еду, одежду и кров, просто все самое основное из возможного. Выше всего этого я ценил ее доверие, доброту и любовь. И в то время как я восхищался и уважал ее действия, это по-прежнему не отменяло того, что мне необходимо было заботиться о ней.

Но, господь всемогущий, каким же трудным она делала это.

Недолго думая, я перевернул ее и завис над ней, целиком и полностью желая чувствовать ее тело, движущееся под моим.

Я с большей страстью поцеловал ее, и, секундой спустя, не осознавая того, мой язык оказался у нее глубоко во рту. На вкус она божественна. Как сладкий мед.

Я целовал, целовал и целовал ее. Теперь, когда мог, просто не в силах заставить себя остановиться.

И вот, без предупреждения, Белла пошевелилась подо мной, вызвав самое восхитительное трение, которое я когда-либо испытывал. От меня потребовалась вся, до последней капли, сила воли, чтобы не сорвать эту крайне непристойную ночную рубашку с ее тела.

Я освободил голову и ахнул: – Белла?

– Да, Эдвард?

– Ты не возражаешь... Можем ли мы остановиться этой ночью?

Небеса, помогите мне, она выглядела подавленной, совершенно сломленной. Я быстро внес поправки в собственное заявление.

– Пожалуйста, не думай, что я не хочу тебя. Боже мой, Белла, я желаю тебя так сильно, что мне буквально больно! – Я не мог оторвать свои пальцы от мягкости ее губ и кожи, когда пытался объяснить, почему решил, что нам следует остановиться. Я был мотыльком, беспомощно влекомым к ее сиянию. Почувствовав ее дрожь от моего прикосновения, я почти потерял решимость, но был полон намерений стать достойным ее, прежде чем полностью сделаю своей женой. – Это просто... Ко мне так долго относились не как к личности, я чувствую, что только сейчас вернул свою человечность. Ты помогла мне обрести ее снова, любовь моя. Но теперь... я чувствую, что мне нужно снова стать мужчиной... мужчиной, которого ты заслуживаешь, прежде чем смогу по-настоящему стать тебе мужем.

Она коснулась моей щеки:

– Эдвард, я понимаю, почему ты так ощущаешь себя, и подожду, пока не почувствуешь, что готов. Просто знай: ты не должен ничего мне доказывать. В моих глазах ты – мужчина. Ты – уже мой муж.

Как она это делала? Как она всегда знала, что сказать, чтобы облегчить мои заботы и опасения?

Я снова нуждался в ее поцелуе.

– Белла, – выдохнул я и наклонился к ней.

Неожиданно она прижала к моим губам пальчики. Я нахмурился в темноте.

– Еще кое-что, Эдвард. Я готова ждать... но мы же не говорим здесь о годах, да?

Я чуть не рассмеялся.

– Ни единого шанса, – ответил я.

– Месяцы? – спросила она.

Мысль ждать так долго, чтобы возлечь с женой... Я почти застонал.

Но затем, подумав о том, чтобы сделать ее своей гораздо, гораздо быстрее, чем... ну, не было никакой возможности сдержать озорную усмешку.

– Не думаю, что у меня есть возможность так долго сопротивляться тебе.

– Слава богу!

Я смеялся громче, чем за все последние недели.

– А теперь, муж, возможно ли, что ты всю ночь будешь обнимать меня? – невинно спросила она, не подозревая о проблеме, содержащейся в ее заявлении.

– Всю оставшуюся ночь... и остальную часть нашей жизни, дорогая.

Я скатился, не отпуская ее талии, и крепко прижал к своей груди. Идеальное сочетание.

– Спокойной ночи, моя Белла, – прошептал я.

– Спокойной ночи, Эдвард. Je t'aime¹, – почти неслышно пробормотала она.

Я прижался губами к ее лбу и позволил им задержаться там на мгновение:

– Je t'aime aussi, ma chérie².

---

¹Je t'aime – (франц.) Я люблю тебя (здесь и далее – примечание переводчика).
²Je t'aime aussi, ма chérie – (франц.) Я тоже тебя люблю, моя дорогая.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.