Глава 11. Страх

Той ночью я не спала.

Пока не прошел шторм, я оставалась в библиотеке. Даже гром и молния не пугали меня. Да и как могли? Мой разум был слишком поглощен мыслями об Эдварде, чтобы переживать из-за грозы. Не успела я оглянуться, как небо начало менять цвет с черного на предрассветный жемчужно-серый. Я знала, что в скором времени встанет Эдвард, но не могла встретиться с ним.

Я побежала наверх и заперлась в своей комнате, прислушивалась, но ничего не слышала. Смотрела в окно, наблюдая за восходом солнца, а на самом же деле не осознавала ничего, кроме мягкой смены освещения, пока бесконечно тянулось утро. Показалось, что услышала стук в дверь, однако настроение проявлять учтивость отсутствовало, посему позволила предположить, что меня не было дома.

Как ни странно, я не плакала, хотя казалось, должна. Было столь много переживаний, но я просто... замерла. Выглядело так, словно мой разум искал повод, чтобы выпустить все, что я чувствовала, но, нельзя было точно определить, какой именно. Так что я застряла в каком-то бездумном подвешенном состоянии, пока этого не случилось.

Лишь почти в полдень я набралась мужества и рискнула спуститься на первый этаж.

Тихонько пробиралась по лестнице, стараясь не скрипеть ступеньками, совершенно неуверенная в том, что сказать. В ушах все еще звучал его голос:

– И что человеку думать об этом?

Нет, Эдвард. Что человеку делать с тобой и всем сказанным мне вчера?

Он в столь многом признался, сказал слова, которые, как я думала, произносятся только между очень влюбленными людьми. Был ли он просто взволнован? Или сказал это лишь для того, чтобы успокоить меня?

Или же он на самом деле подразумевал это?

Не было никакой возможности узнать, пока не поговорим, поэтому решила быть храброй и встретиться с ним, чтобы выяснить, что же творится в его голове. Я начала с сада и библиотеки, но его там не было, обыскала весь первый этаж, оставив напоследок кухню. Если он и там отсутствовал, то, скорее всего, находился в своей комнате, а я бы не стала беспокоить его в ней.

Я выглянула из-за двери в кухню и обнаружила пустое помещение. Фыркнула и уже развернулась, чтобы уйти к себе в и дуться остальную часть дня, когда кое-что на столе бросилось в глаза.

Я подбежала, схватила сложенный лист бумаги и медленно открыла его.



Холодные, официальные слова мрачно отозвались в душе. Я не знала, как к ним относиться. Все эти теплые и заботливые фразы, произнесенные прошлой ночью, исчезли. Он наконец-то поблагодарил, и это стало концом всего. Он высоко ценил, но не хотел ничего общего со мной. Я могла это понять.

Положила записку на стол и читала ее снова и снова. Каждый раз становилось все труднее сдерживать слезы.

Я ничего не могла поделать: позволила своим чувствам к нему вырасти так, что сердце уже не могло справиться, сейчас в этом не было сомнения. Но, осознав невиновность и желание семьи вернуть его домой, он уехал бы от меня и вернулся туда, где ему и следовало быть.

Хотелось сделать все, что в моих силах, чтобы именно это и произошло. Будь проклята моя жизнь: он достаточно пострадал. Не имеет значения, что случится со мной после его отъезда, пока он счастлив.

Не в силах больше видеть тех слов, я встала из-за стола и, спотыкаясь, направилась к двери. Мне требовалось уйти из этого дома.

Настала уже вторая половина дня, солнце начало окрашивать небо в оранжевый и желтый цвета. Улицы заполнены людьми, возвращавшимися домой после долгого рабочего дня. Дети, играя, визжали, мужья с женами обнимались, друзья смеялись.

Для меня же все это было неважно.

Я бродила по мощеным улицам, пока не достигла парка.

Быстро пробравшись сквозь свисающие ветви и кустарник, оказалась на своем лугу. Здесь было спокойно и безмятежно. Именно то, что мне и требовалось.

Привычно села на траву и позволила послеобеденному солнышку согреть мою кожу. Ощущала медленно охватывающий мои члены покой. Все, что случилось между нами с Эдвардом... я собиралась отпустить это, понимая, что он не чувствовал ко мне того же, что я испытывала к нему.

Я лишь радовалась, что он наконец-то признался, что был мне благодарен.

Между тем, даже если у него и имелись какие-то зачатки увлечения мной, его место не здесь. Он – часть Англии, своей семьи.

Я засиделась, и вскоре тепло начало сказываться на мне, но, кажется, домой возвращаться пока не готова. Какое-то время придется еще притворяться, что все нормально.

Алис. С ней я бы увиделась. Это помогло бы мне дольше сохранять вновь обретенный покой. Никаких сомнений, что при встрече с Эдвардом я бы растеряла все самообладание и допустила, чтобы эти ощущения потребности и желания овладели бы моим существом.

Мне следовало контролировать эти побуждения, если собиралась когда-либо отпустить его. Таким образом, чем дольше я оставалась в стороне от него, тем лучше.

Я встала, отряхнула платье, пытаясь избавиться от каких бы то ни было пятен, которые могли появиться во время моего пребывания здесь.

Приподняв подол, чтобы ногам было свободнее идти, я пробиралась сквозь деревья, пока не наткнулась на укромную тропинку, которая вывела бы меня к главным воротам парка, но желанного уединения не нашла.

В стороне у толстого бревна в тесном объятии стояли мужчина и женщина. Я видела, как пальцы дамы вцепились в плечи спутника. Он прижал ее спиной к стволу дерева, приникнув к ней всем телом. Одна из его рук крепко обхватывала кору дерева рядом с головой женщины, а другая возилась с передней частью корсажа. Лиц не было видно.

Я покраснела и поспешила отвернуться, предоставляя им приватность, но затем услышала от девушки сдавленный писк:

– Пожалуйста... перестаньте.

На мгновение я замерла, ожидая, что мужчина отойдет или, по крайней мере, перестанет приставать к ней. Ничего подобного не произошло. Он продолжал, словно та ни слова не говорила. Ее пальцы все еще цеплялись за мужские плечи, но теперь я понимала, что была свидетельницей не ее страсти, а попыток оттолкнуть и остановить его. Я ощутила, как испаряется смущение и не успела даже задуматься, как освободившееся место заняла ярость. Слова вырвались невольно, я не смогла сдержаться:

– Что происходит?

Мужчина оттолкнулся от дерева и повернулся, чтобы взглянуть на меня. Я ахнула.

То был Деметрий.

– Белла Свон. Думаю, вам следует уйти.

Я напряглась и прищурилась.

Деметрий, сверкая глазами, шагнул мне навстречу.

Именно тогда я услышала, как за мной заговорили и засмеялись какие-то люди. На лице мужчины появилось испуганное выражение, и он быстро зашагал в противоположном направлении, напоследок свирепо на меня глянув. Я подбежала к женщине, опустившейся на землю, как только Деметрий ее освободил. Лицо было красным, а глаза опухли.

– О мой бог, вы в порядке?

И только притронувшись к ней я, наконец, поняла, кто это.

– Жесмин! – воскликнула я.

– О, Белла, я так испугалась!

– Расскажите, что именно произошло, – потребовала я.

– Деметрий пришел ко мне домой и... ну, я знаю, что требовалась компаньонка, но... мне так сильно хотелось побыть с ним наедине, – смущенно призналась она.

– Что он с вами сделал?

В одно мгновение ее лицо из красного стало призрачно-белым.

– Ничего, – слишком быстро сказала она. – Он просто... сначала он сказал, что хочет, чтобы мы стали ближе. Поцеловал руку и в лоб... Привел меня сюда, чтобы нас никто не заметил, и я думала, что это ужасно романтично. Но затем... Он не останавливался. Он просто... толкнул меня к этому дереву. Он... целовал меня в шею и... О, Белла, это было ужасно.

– Я просто счастлива, что вы в порядке! Давайте-ка пойдем прямо к Шарлю, он разберется с этим.

– Нет! – закричала она.

– Господи, почему нет?!

– Никому не говорите. Моя репутация... Я буду опозорена, если об этом просочится хоть слово. Пожалуйста, Белла. Поклянитесь, что никому не скажете!

– Жесмин... я не знаю...

– Пожалуйста... – взмолилась она.

Мы никогда не были близки. В этом не было никакого секрета, но, видя ее, сидящей на грязной земле, такой сокрушенной, умоляющей меня о молчании, я не могла отказать. Придется придумать другой способ справиться с Деметрием.

– Хорошо, даю слово. Ни единой душе.

– Благодарю, Белла, – почти прорыдала она.

Я выпрямилась, протянула руку, помогая ей встать и проводила домой. Она попыталась отказаться, но я настояла: не собиралась оставлять ее одну.

После того, как Жесмин благополучно оказалась внутри, я заметила, что небо начало слегка розоветь. К счастью, дом Алис находился недалеко от того места, где была я. Сейчас мне требовалось увидеться с ней. Возможно, даже больше, чем ранее.

Я дошла до знакомого дома и постучала. Дверь открыла прислуга, и я спросила Алис.

Не успела передняя дверь закрыться, как подруга сама появилась на верхушке лестницы.

– Белла! Какой приятный сюрприз! – спускаясь, воскликнула она.

Добравшись до низа, она долго смотрела мне в лицо. Не говоря ни слова, взяла за руку и повела наверх, к себе в спальню. Когда мы остались одни, она повернулась и выпалила: – А теперь немедленно рассказывай, что случилось.

– Всё, Алис. Даже не знаю, с чего начать... – с сумбуром в мыслях заявила я, сначала подумав о Жесмин и надеясь, что с той все в порядке, она не пострадала, а лишь потрясена. Затем вдруг снова вспомнила Эдварда, из-за чего опустила голову на руки.

– Это он, не так ли?

Я вскинула взгляд, на глаза навернулись слезы.

– Ты любишь его.

Вот и она, та ускользающая мысль, которую искал мой мозг. И теперь не было никакой остановки.

Слезы, наконец, прорвались, к чему и стремились с момента речи Эдварда прошлой ночью. Алис гладила меня по волосам, а я начала говорить.



Я поделилась всем... от работы по дому, что он делал для меня, вплоть до его речи прошлой ночью. И в эгоизме моих мыслей Жесмин растворялась все дальше и дальше.

К моему большому удивлению, Алис тоже поверила в историю Эдварда.

– Должна признаться, изначально я не доверяла ему. Но, увидев, как он действовал по отношению к тебе, поняв, что он лучше всех мужчин в этом городе, вместе взятых, как можно не верить в его невиновность?

– Знаю, Алис. Мне так хочется помочь ему и доказать в суде, что он на самом деле не совершал этого.

– Не похоже, что ты можешь что-либо сделать... но, на самом деле, не все ли равно? Если вы действительно влюблены и ведете себя как супружеская пара, какое это имеет значение?

– Неправильно по двум причинам, Алис. Во-первых, это имеет значение. Все должны знать правду. Во-вторых, он не воспринимает меня подобным образом... как настоящую жену.

– Ты с ума сошла? Зачем бы он говорил тебе все эти замечательные слова, если ничего не чувствовал?

– Кое-что чувствует, – призналась я. – Он рад, что я спасла его, но просто-напросто хочет вернуться домой. Желает забыть последние три года, а особенно последние несколько недель...

– Белла...

– Слушай, Алис, спасибо, правда. Но зачем ему хотеть быть со мной? Я незнатная и, очевидно, сумасшедшая, он же может получить самых лучших женщин... Франции.

Чуть было не сказала «Англии», но не могла позволить Алис знать о моих предположениях, что его намерения состояли в том, чтобы дать дёру назад так быстро, как ноги несли бы его. До сих пор он был верен мне, но это до того, как я узнала правду. Его семья все еще нуждается в нем. Он же не хотел оставаться со мной.

– Я не могу изменить его чувств, поэтому просто хочу для него лучшего... и постараюсь не плакать перед ним.

– Ох, ma chère¹,– сказала Алис, притягивая меня в свои объятия.

Открыв глаза, я увидела, что начало темнеть. Эдвард скоро будет дома, и мне хотелось, чтобы у него была горячая еда.

– Нужно идти, – сказала я.

– Нет, останься здесь, Белла. Тебе слишком о многом надо сейчас подумать. Пусть сам готовит себе.

Я слегка улыбнулась: слишком хорошо Алис меня знала.

– Нет, я не оставила записку. Не хочу, чтобы он беспокоился обо мне.

На лице подруги появился очень странный взгляд, она подбоченилась и самодовольно спросила: – Угу, если он не заботится о тебе, зачем бы ему беспокоиться?

– Прошу, оставь это. Я иду домой.

– Хорошо, Белла. Пожалуйста, береги себя.

– Конечно. Спокойной ночи и спасибо.

– В любое время.

Я попрощалась с месье и мадам Брэндон и вышла в ночь.

Сейчас намного позже, чем я думала изначально: уже зажглись фонари.

Летняя жара вызвала в воздухе странное ощущения липкости. По дороге я ощутила, как на затылке начал собираться пот. Мне представлялась хорошая долгая ванна, чтобы успокоить мышцы и тревоги.

Я проходила мимо знакомых зданий и слышала привычные звуки. Глубоко вдохнула и чмокнула губами от горячего, липкого воздуха, спустившегося по горлу. Пытаясь успокоиться и насладиться тишиной прежде, чем попаду домой, я моргнула, позволив глазам закрыться на секунду дольше, чем обычно, и открыла их.

На мгновение тьма закрыла передо мной свет, заставив кровь застыть в жилах. Пот на затылке превратился в холодный озноб, а воздух внезапно стал слишком разреженным, чтобы дышать. С опозданием я вспомнила данное Шарлю и Эдварду обещание не ходить одной.

А, кроме того, у меня не осталось времени, чтобы реагировать.

Возникла темная фигура, и вдруг мой рот накрыла рука. Кожа ощущалась грубой и шершавой, и я почувствовала гнилое дыхание на шее, которую быстро облизнули.

Я закричала, но вместо этого раздался приглушенный всхлип.

Попыталась топнуть ему по ноге, но промахнулась.

Неизвестный мужчина схватил меня за волосы и швырнул на землю, в процессе чего подвернулась моя лодыжка.

Голова ударилась о брусчатку. Я вцепилась в рану в попытке хоть как-то притупить боль.

Это не помогло.

Я видела нависающую надо мной фигуру, высветившуюся в мягких желтых лучах фонарей.

Отказываясь закрывать глаза, разглядывала фигуру, давая понять, что, хотя и была напугана, не позволила бы ему уйти просто так, не облегчила бы ему ситуацию.

Я бы не умерла без боя.

Удар по голове затуманил мысли, но вдруг я поняла, что в размере и очертании темной фигуры было что-то знакомое. Неосознанно с губ сорвалось мужское имя:

– Деметрий?

---

¹ Ma chère – (франц.) голубушка (примечание переводчика).

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.