Это не нормальная работа.

Последние полгода я ходила у Хайди в учениках. Аро называл это умением задавать вопросы. Я же звала это выуживанием информации из людей.

Мы ходили в дизайнерской одежде, оплаченной «Вольтеррой инкорпорэйтед». Ели блюда, своей ценой превышающие мои расходы на продукты за целый месяц. Поначалу это вызывало жуткий дискомфорт. «Вольтерра» обладала всеми эти деньгами и заставляла нас с Хайди тратить их на одежду и еду? В конце концов, со временем я привыкла к долларовым банкнотам. Неважно, как много что-либо стоило, Хайди махала своей блестящей чёрной кредиткой, и вещь становилась нашей.

Что входило в наши обязанности в обмен на такую щедрость? Мы разговаривали с людьми – со многими людьми. Большинство из них были гостями «Вольтерры», слетаясь сюда с визитом со всего мира. Некоторые таковыми не являлись и до нашего прихода к ним не знали, что мы будем с ними разговаривать. Такие разговоры вызывали наибольший дискомфорт, но Хайди оставалась бесстрастной.

Мы не делали ничего недозволенного или противозаконного. Аро давал нам задачу, список ключевых моментов, относящихся к интересной информации, которой обладали наши «мишени», а затем мы пытались выискать эти данные. Поначалу это казалось невозможным, но Хайди оказалась волшебницей. Я укрепилась во мнении, что знающий что-то – проболтается. Всё, чем мы занимались, – говорили с людьми, развлекали их (время от времени посещали с ними мероприятия вроде симфонических концертов), и те делились с нами информацией. После я писала отчёт и на следующее утро сдавала его Аро.

Знали ли люди, что мы общались с ними с целью добычи информации? Я никогда не была уверена в этом. Я спросила Хайди, и та сказала, что, разумеется, они знали. Спросила Аро, и он ответил мне, что я достаточно умна, чтобы самостоятельно разобраться в этом.

Я не до конца понимала, почему меня отдали учиться к Хайди. Я не обладала той привлекательностью, как и не могла себе представить, что когда-нибудь смогу так же флиртовать. Старые или молодые, привлекательные или уродливые, мужчины или женщины – Хайди очаровывала всех. Я же была невзрачной. В то время как у Хайди были глянцевитые волосы цвета красного дерева, мои же – русыми. Её глаза напоминали подслащенный чай со льдом в летний день. Мои глаза были карими. Её кожа – золотистая и блестящая, а моя – белая и сухая. Сходств не замечено.

Сегодня настал мой черёд взять инициативу на себя. От волнения ком застрял в горле. Хайди прикрывала меня на случай моего промаха, но предполагалось, что я сделаю всё самостоятельно. Я ждала, пока наша «цель» окажется на «стрельбище», и затем уронила портфель.

Бумаги разлетелись повсюду, а я притворилась, что они важны. Как и ожидалось, «цель» помогла мне собрать их. Таким образом у нас завязался разговор.

В конце концов, возможно, у меня всё получится.



Я считала, что магазин будет рассчитан на снобов. При условии, что Эсме хотела, чтобы мне сшили платье, так что для неё, очевидно, бутик оказался недостаточно снобистским. А поскольку ни у Элис, ни у Розали свадебное платье было не из магазина, то Эсме настроилась, что и моё таковым не будет.

Я отказалась встречаться с модельером, чтобы подобрать что-нибудь оригинальное Впервые я отказала Эсме, немного удивившись, преуспев в этом деле. И глазом не моргнув, она проинформировала меня, что невеста – я и мы сделаем всё по-моему. При личном общении Элис подметила, что примерка платьев являлась первым шагом в выборе чего-нибудь оригинального, так что рано было праздновать победу.

Для свадьбы своего младшего сына Эсме уже завела три депозита на трёх флористов и забронировала на вечер двадцатого июня 2009 года целый пафосный отель в центре города. Мы должны пожениться на верхнем этаже с видом на весь окружающий нас город.

У меня были смешанные чувства насчёт свадьбы. Во время всех этих свадебных планирований, шопингах и счетах легко было поверить в реальность происходящего. Мне больше не казалось, что я жила ложью. Я была уверена в любви Эдварда. Мы проводили ночи, раскрывая секреты друг друга. Семья Эдварда словно окутала меня защитным покрывалом. Было легко забыть, что всё это было фальшью.

– Тск, – прошептала мне на ухо Элис.
Я вздрогнула, позабыв, что у меня были зрители. Я отдалась беззаботности, вызываемой любовью Эдварда.
– Что? – прошептала я в ответ. – И почему мы шепчемся?
– Потому что ты выглядела слишком серьёзной, чтобы говорить нормальным голосом.
– Прости. Есть о чём задуматься.
– Например?
– Например, о том, насколько реальной становится эта свадьба.
Это не было ложью. Для вымышленного события эта свадьба вышла из-под контроля.
– Ты взбудоражена примеркой платьев? – Элис чуть ли не потряхивало от возбуждения.
Я оглядела кроху Джошуа, плотно завёрнутого в слинг. Я не представляла, как он мог спать, когда Элис фонтанировала весельем. В подтверждение своего довольства он даже посапывал.
– Так что? – потребовала Элис, когда я недостаточно быстро ответила ей.
Я сдержанно улыбнулась девушке.
– Я взбудоражена идеей провести с Эдвардом вечность.

Или, по крайней мере, была бы, будь то возможно.

Мы зашли в бутик, и меня ошарашило. Я ожидала, что магазин будет шикарным, но вместо этого он выглядел по-домашнему. Единственным указанием на то, что магазин стоил внимания Элис с Эсме, был выведенный каллиграфическим почерком знак на двери, сообщавший, что будущие невесты принимались только по записи.

Главный зал оказался пуст. Элис пошла прямо и позвонила в маленький ручной колокольчик, лежавший на приставном столике. Колокольчик издал мягкий звон, наполнивший комнату.

Несколько мгновений спустя молодая женщина открыла раздвижные двери и вошла в зал.

И широко улыбнулась нам.

– Здравствуйте. Вы, должно быть, Элис. Какой красивый у вас ребёнок.
Элис просияла.
– Правда, не так ли?
С улыбкой на лице женщина повернулась ко мне.
– А вы, должно быть, Белла, наша невеста.
Словам женщины впору было породить страх и паранойю в моём сердце, но её улыбка была искренней и даже чуточку заразительной.
– Ваша будущая свекровь уже здесь, наслаждается капучино в глубине зала. Могу я принести вам что-нибудь?
– Мне воду, – отозвалась Элис.
– Мне ничего.
– Сюда, леди.

Мы прошли через раздвижные двери в полную платьев комнату. Эсме сидела на диване посередине комнаты, покусывая бисквит.

Мы по очереди обнялись, Эсме немного поворковала над Джошуа. Я толком не знала, как проходила примерка платьев в подобном магазине, так что немного замешкалась, пока не стало ясно, что я должна была присесть.

Молодая женщина, встретившая нас, представилась Маргарет. Она села с нами и завела беседу о моём видении свадьбы. Поскольку у меня такового не было, за меня, по большому счёту, говорили Эсме и Элис. Спустя десять или пятнадцать минут болтовни Маргарет исчезла. Вернувшись, она сообщила, что кое-кто собирает подходящие для меня платья, чтобы я могла начать их примерять.

Маргарет провела меня в настолько большую примерочную, что в ней спокойно уместились кресло для двоих, два обычных кресла, приставные столики, трёхстворчатое зеркало, и оставалось уйма пространства для развешивания наших будущих платьев. Белое платье уже дожидалось меня там.

– Вы принесли для примерки какие-нибудь особые туфли?
– Туфли?

Зачем мне приносить туфли? Я здесь для примерки платьев.

Ощутив мою озадаченность, Маргарет поспешно добавила: – Некоторые леди ещё до примерки платья покупают к нему туфли. Другие предпочитают мерить платья на каблуках. Если вы назовёте мне свой размер обуви, то я смогу принести вам каблуки.

– Седьмой [п.п.: в российском варианте на две трети ближе к 46 размеру одежды].
– На вас бюстгальтер без бретелек?
Покраснев, я отрицательно покачала головой. По-видимому, я понятия не имела, что включала в себя примерка платьев.
– Я могу взять для вас один в нашем отделе нижнего белья.

Я сказала женщине свой размер, и она возвратилась с туфлями и лифчиком.

Мы начали с уже висевшего на вешалке платья. Оно было шестого размера [п.п.: 44-46 размер или «45»], и пусть сидело оно на мне не совсем впору, но достаточно хорошо, чтобы можно было представить, как бы это было в моём размере. Я умудрилась сохранять спокойствие, пока Маргарет помогала мне надевать и застёгивать платье.

В примерочную сопроводили Эсме и Элис, и они обе охали и ахали в нужные моменты, когда я кружилась перед ними.

Всё шло хорошо, пока я не ступила на платформу, чтобы рассмотреть себя в трёхстворчатом зеркале. На мне не было вуали, но это не имело значения. Я выглядела как невеста. В белом, трапециевидном платье без бретелек из шелкового атласа, украшенной бисером вышивкой, я выглядела сошедшей со страниц журнала для невест.

В уголках глаз защипало. Я не была невестой. И никогда ей не буду. Я могла только мечтать о будущем с Эдвардом, но не бывать этому. Никогда. Я сделала глубокий вдох и попыталась сдержать подступившие слёзы. Я не расплачусь.

Зоркий взгляд Эсме это заметил, и она тут же оказалась возле меня.

– Белла, милая, в чём дело?

Я шмыгнула носом. Я бы прекратила плакать, если бы не доброта и беспокойство Эсме. Водопроводные «сооружения» открылись, и слёзы заструились по моим щекам. Мне нечего было сказать, а слёзы не прекращались. Я расплакалась ещё горше.

Маргарет протянула мне упаковку бумажных платочков, а затем быстро исчезла в двустворчатых дверях. Эсме отвела меня к кушетке и притянула к себе. Она гладила меня по волосам, а я позволила себе окунуться в любовь и защиту, которых не заслуживала. Эсме больше не спрашивала меня о причинах такого состояния, и за это я была ей благодарна.

Элис похлопала меня по голове, объявив, что ей нужно покормить Джошуа.

Мы с Эсме остались одни в магазине для невест, в окружении белых платьев, сидя на лавандовом диванчике. Несколько смущающих минут слёз капали из моих глаз, пока я не взяла себя в руки, чтобы промокнуть глаза и высморкаться.

– Знаю, должно быть, тяжело примерять свадебные платья без своей матери.

Эта мысль никогда не приходила мне в голову и вызвала новый поток слёз. Будь мама жива, находясь со мной сейчас, то что бы сказала? Она бы расстроилась, что я связалась с Вольтури. Разволновалась бы. Взбеленилась бы, что я влюбилась в какого-то богача, потому что сама с подозрением относилась к людям с деньгами. Её философия была такова: «Дорог к деньгам много, и ни одна из них не без ям». Но, может, может, она бы увидела, как сильно я люблю Эдварда, и была бы счастлива за меня. Я так сильно по ней скучала.

– Я никогда не смогу заменить тебе мать, Белла, но люблю тебя как дочь. Надеюсь, ты знаешь это. Если тебе вдруг понадобится дружеское ухо или даже плечо, то я буду здесь.
Руки Эсме продолжали нежно поглаживать меня по волосам, и с каждой минутой я расслаблялась.

Я судорожно вдохнула. Затем ещё раз.

– Спасибо, – наконец ответила я.
– Хочешь поехать домой? Если это неприятно…
– Со мной всё будет хорошо.

Так и будет, если я смогу вырваться из настоящего в ненастоящий мир, где свадьба была бы возможной.

С интуицией, достойной зависти, Маргарет материализовалась с чашкой ромашкового чая и пшеничной лепешкой. Она также принесла нарезанные кольцами огурцы, что мне показалось странным выбором, но их хрустящий треск по-своему утешал. Когда я съела первую дольку, то мне показалось, будто Эсме хотела мне что-то сказать, но затем просто похлопала меня по плечу и улыбнулась.

Элис вернулась с ребёнком на руках. Его взгляд блуждал по комнате, а крошечная ножка дёргалась, пока она держала сына на сгибе локтя.

– Что я пропустила? – поинтересовалась Элис.
– Ничего. Я собиралась начать второй заход, – выдавила я из себя улыбку.
Я вынула из духовки запеченную в беконе спаржу и принялась раскладывать её по тарелкам. Овощи, подаваемые в качестве закуски перед основным блюдом, уже стояли на столе. Лазанья отправилась в духовку. Налив вино в декантер, я начала нарезать ингредиенты для салата. Тесто для булочек «Паркер хауз» удвоилось в объёмах и было готово для раскатывания и формовки. На кухне всё шло как по маслу, но я по-прежнему места себе не находила.

Я слышала, как вошёл Эдвард, но не обернулась. Легче было придавать моим булочкам форму маленьких клеверов, чем рассказать ему о своём дне. Шаги Эдварда разносились по всему дому, пока он шёл на кухню. Шаги прекратились в дверном проёме.

– Как прошёл твой день? – негромко поинтересовался Эдвард.
Я подняла взгляд с булочек и коротко встретилась с взглядом Эдварда.
– Прекрасно.
– Да ну? – В поле зрения Эдварда попали закуски, вино и гора посуды, которая ещё не успела отправиться в посудомоечную машину. – Ты превзошла себя.
– Не говори глупостей.
– Белла, если в духовке стоит лазанья, то этой еды хватит, чтобы накормить восьмерых.
– Зато назавтра останется.
– Что сегодня произошло?
Я посмотрела на него и не смогла отвести взгляд, хотя мои руки продолжали лепить булочки. Не было смысла скрывать что-либо от Эдварда. Он слишком хорошо меня знал. Осознание этого одновременно утешало и ужасало.
– Поиски платья прошли тяжело, – промолвила я. Явная любовь Эдварда ко мне ослабляла меня.
Эдвард заколебался.
– Что случилось?
– Просто, – помедлила я, подыскивая слова, – я выглядела как невеста.
– Это не будет длиться вечность. Когда всё закончится… – Эдвард смолк, увидев выражение моего лица.
– Я не могу говорить об этом.
Ранее у нас уже состоялся такой разговор. Или, вернее, я избегала этого разговора.
Эдвард преодолел оставшееся расстояние, пока не встал у меня за спиной. Он положил руки мне на бёдра, лишая меня сосредоточенности в лепке булочек.
– Я не хочу быть вдали от тебя, – прошептал он мне на ухо.

Я закончила с последним клевером, накрыла булочки и отставила их в сторону. Им нужно немного взбухнуть. Я не оборачивалась. Вместо этого позволив себе прочувствовать близость Эдварда.

Я знала, чего он хотел. Он хотел, чтобы я согласилась, сказала, что тоже не хочу разлуки с ним. Слова застряли у меня в горле. Правдивые слова, но, озвучив их, я позволю им управлять собой. Я уже обладала многим из того, на что когда-либо надеялась или чего ожидала. Какое у меня было право просить о большем?

Вместо ответа Эдварду я развернулась и прижалась к нему всем телом. На миг во мне вспыхнуло беспокойство о том, что он оттолкнёт меня и потребует разговора, но, может быть, он понимал, что я не выдержу этого.



– Мне принести нам ещё бутылочку?

Я хихикнула. Нам определённо не нужна была ещё одна бутылка «Кристала», но было что-то неприлично роскошное в валянии около бассейна солнечным днём и распитии охлаждённого шампанского.

Роуз не стала дожидаться моего ответа. Вместо этого она перекинула свои длинные ноги через шезлонг и расправила свою высокую фигуру, пока не стала возвышаться надо мной.
Я прикрыла глаза от яркого солнечного света, смотря на неё.

– Я всё ещё держусь на ногах, – сказала она, – так что нам необходимо ещё.

Отчасти я чувствовала себя виноватой за трату целой половины дня на распитие алкоголя, стоившего больше суммы, расходуемой на продукты. Но другая часть меня пировала этим упадничеством. Розали была хорошей компанией: ещё до знакомства с Эмметтом она «прожила» больше, чем многие другие люди в своей жизни. Большую часть полудня, и я была счастлива. Она тоже. Нечасто ей выдавалось отдохнуть от своих материнских обязанностей.

Несколько минут я ждала Розали, затем осознав, что мне нужно пописать. Лучше ведь разобраться с этим до следующей бутылки, верно? Плотно обмотав полотенце вокруг талии, я пофланировала обратно в дом. Я вошла туда через кухню и услышала голоса из гостиной.

Сердце застряло в горле, и алкогольный дурман выветрился. Там мужчина разговаривал с Роуз. Кто, не будучи Эдвардом или Эмметтом, присутствовал в доме? Я прокралась по кухне и выглянула из-за угла, смотря на вход в дом. Тем мужчиной оказался Джейсон Дженкс. Он находился здесь, болтал с Роуз, одетой в белое бикини, словно это было вполне нормально в этом мире.

Звук колотящегося сердца отдавался у меня в ушах, но я ничего не могла расслышать из их разговора. В моей голове проносился миллион мыслей, но ни на одной из них я не могла сфокусироваться. Всё моё существо охватила паника. Джейсон Дженкс был откуда-то мне знаком, а сейчас он находился в доме Эдварда, беседуя с Розали. То ли это было моё воображение, то ли его глаза метались по фойе, запоминая детали?

Спустя, наверное, вечность, но, вероятно, пять минут они закончили разговор и Роуз проводила его к двери. Даже после того, как она закрыла за ним её, моё сердце не могло успокоиться.

Тогда-то Роуз и заметила меня, подходя ближе.

– Белла, ты в порядке? Выглядишь зелёной.
Я заставила себя проглотить комок в горле. Я должна вести себя нормально.
– Что здесь делал этот человек? – Мой голос немного дрожал и казался не своим.
– Оставил кое-что для Эдварда, а что?
– Ты впустила его?
Розали странно посмотрела на меня.
– Конечно да. Я случайно оказалась там, когда он подошёл к интеркому, сказав, что кое-что принёс для Эдварда.
– Он мог быть кем угодно!
– Ты та ещё параноидальная пьяница. Всё в порядке. – Роуз закатила глаза. – Он присутствовал на вечеринке в честь дня рождения Эдварда, помнишь?
Я прикусила язык. Мне нечем было вразумить Роуз. С её точки зрения, я вела себя как сумасшедшая.
– Что он оставил Эдварду?
– Какое-то произведение искусства. Оно там.

Оно стояло в углу фойе – квадратная деревянная коробка в несколько дюймов глубиной. Контейнер, подходящий для картины, но что, если там была не картина? А вдруг бомба или ядовитый газ, или какое-нибудь шпионское оборудование?

Роуз вернулась к бассейну с новой бутылкой «Кристала» для нас, в то время как я проверяла камеры безопасности, удостоверяясь, что Джейсон Дженкс ушёл. Убедившись в его отсутствии, я прошмыгнула в ванную, как изначально и планировала, ополоснула лицо прохладной водой и вернулась посмотреть на доставленную Джейсоном посылку.

Если я открою её, и там окажется пустяк, то ничего страшного. Если я открою её, и там окажется нечто опасное, что тогда?

Я позвонила Эдварду, даже несмотря на то, что ненавидела себя за вероятное подвергание его риску. Я не знала, что ещё мне сделать. Он сказал мне не притрагиваться к посылке и что будет дома через десять минут.

Это не были самые долгие десять минут в моей жизни, но каждая секунда тянулась вечность. Все мои предыдущие столкновения с опасностью затрагивали только меня, изредка Эмметта, но на этот раз снаружи находилась Роуз, и Эдвард возвращался домой. Каждый из них мог попасть под удар, и всё из-за меня. Я не могла вернуться к бассейну и пить шампанское, словно ничего не произошло. Если в коробке находилась бомба и издавала некоторого рода пиканье, то не лучше ли находиться поблизости?

Или, может, лучше находиться вне дома.

Я ненавидела незнание. Ненавидела вину, мешавшую мне ясно соображать. Потому что думай я, то позвонила бы Эмметту. Роуз гостила тут, так что будет вполне нормально, если он заскочит к нам.

Я щелчком открыла телефон и набрала мобильный Эмметта.

Он поднял трубку со второго гудка.

– Привет, Белла. – Для многих людей его голос звучал нормально, но я слышала в нём скрытое напряжение.
– Ты занят? – Внезапно я заколебалась, раскрывать ли ему всё или нет. Что, если он разозлится на меня за подвергание опасности его жены… и его брата, своих детей и всей своей семьи? Я ужасный человек.
– Для тебя я всегда свободен. Что случилось?
– Ты можешь подъехать? Тут подозрительная посылка в фойе. Эдвард уже в пути, но мне станет лучше, если ты будешь здесь. Розали тоже здесь.
Молчание.
– Ты ещё здесь?
– Розали в доме? – На этот раз любой смог бы расслышать напряжение в его голосе.
– Да.
– Всё в порядке?
– Думаю, да. Но у меня немного разыгралась паранойя…
Эмметт прервал меня на полуслове.
– Буду у тебя.

Эдвард прибыл первым, визжа шинами на подъездной дорожке. Дверь в дом из гаража ударилась о стену, а его ступни грохотали по полу, когда он ворвался в фойе. Волосы Эдварда торчали во все стороны, словно по пути домой он часто запускал в них руку.

– Ты в безопасности, – сказал Эдвард, притягивая меня в грубые объятия.
– Ну, я не прикасалась к ней.

Я не сдержала паники в голосе. Я жива, но находилась в опасности. А теперь ещё и Эдвард здесь, и он тоже не в безопасности. Его сильные руки успокаивали, но я немного психовала из-за того, что мы оба стояли рядом возле потенциальной бомбы.

– Я так перепугался, что это бомба сработает раньше, чем я доберусь до тебя.
Спокойный тон Эдварда должен был успокоить меня, но вместо этого произвёл обратный эффект.
– Ты хоть что-нибудь знаешь о бомбах?
– Знаю одно: хочу, чтобы ты не была в доме, пока я выношу коробку наружу.
– Но…
Эдвард накрыл ладонью мой рот и сжал мои плечи. В его действиях чувствовалось отчаяние, и страх ошеломлял меня тем, что, может, мы целуемся в последний раз. Я изо всех сил поцеловала его в ответ. Слишком скоро Эдвард выпустил меня.
– Ты сказала, Роуз у бассейна?
– Да.
– Если это бомба, то бассейн – самое безопасное место, чтобы положить отнести туда её. Почему бы тебе не взять Роуз и не побыть в доме вдвоём?
– Э-э, а разве это не вызовет подозрений? А вдруг это на самом деле всего лишь произведение искусства? Ты ждал такого?
– Если это так, то оно будет уничтожено. Да, я купил картину, но её не должны были доставлять. Я могу купить другую. Но я не могу купить другую тебя.
Тяжёлый стук в дверь заставил нас обоих вздрогнуть.
– Иди на кухню, Белла. Я открою.
– Вероятно, это Эмметт. Я позвонила ему вслед за тобой.
На долю секунды Эдвард сдвинул брови, и на миг я почувствовала неуверенность в себе.
– Разве мне не стоило звонить ему? Я думала, что, может, он больше знает о бомбах.
В дверь опять начали долбиться.
– На кухню, Белла.

Я прошла на кухню, по-прежнему уверенная в том, что приехал Эмметт. То есть так и должно было быть, в противном случае, гостю пришлось бы звонить в ворота. А преступники не звонят в двери. Они ломают окна. Или стреляют из оружия. Я содрогнулась.

Голоса в фойе подтвердили мои подозрения. Приехал Эмметт. По голосу Эдвард тоже не пришёл в восторг от встречи с ним.

– Белла? – Роуз со скрипом открыла дверь, ведущую на задний двор, и прошла внутрь, увидев меня. – Почему ты ещё тут? На минуту я даже подумала, что ты умерла или что-то в этом духе.
Я поморщилась от её слов.
– Ну, – начала я, не зная, что ей сказать. Мы обе слышали голоса в фойе.
– У нас гости?
– Не совсем.
Ни за что на свете я не расскажу ей об Эдварде и Эмметте, находившихся сейчас здесь. Я должна была подгонять её уйти к бассейну, пока она ничего не заподозрила, но алкоголь осложнял эту задачу. Если мы умрём, то я не хотела бы, чтобы моим последним действием стала ложь своему другу.
– Это Эмметт? – На лице Роуз проступило недоумение.
– Да, и Эдвард тоже здесь.

Не успела я договорить, как Роуз исчезла из кухни, оказавшись в фойе, с бесстрашием человека желая провести допрос с пристрастием. Зависть промелькнула во мне, когда я последовала за девушкой. Развернувшаяся перед нами сцена была бы комичной, не опасайся я за наши жизни. Роуз разразилась хохотом.

– Какого чёрта вы, парни, делаете здесь? – сквозь гогот поинтересовалась она.

Картонная коробка, о которой шла речь, валялась на полу. Эдвард лежал на мраморном полу, прижавшись ухом к плоской поверхности, по-видимому, прислушиваясь к чему-то. Эмметт стоял на коленях, наведя непонятное ручное устройство на коробку, туда-сюда водя аппаратом над ним.

Нужно отдать должное, что они закончили свои действия прежде, чем обратиться к Роуз.
Эмметт широко улыбнулся жене.

– Полагаю, выглядели мы нелепо, не так ли?
– Мягко сказано. Сыр-бор из-за этой коробки?
– Эдвард обзавёлся парочкой врагов, так что это излишняя предосторожность. – Эмметт говорил невозмутимо, однако привычный блеск отсутствовал в его глазах.
Я чувствовала, что он лжёт. Конечно, и Роуз тоже понимала это, но вместо того, чтобы учинить мужу допрос, сказала: – Это всё? – а затем, обращаясь к Эдварду, добавила: – Иногда картина – это просто картина, придурок.
Несколько секунд все молчали, а затем Роуз повернулась ко мне.
– Думаю, нам придётся закончить нашу вечеринку с шампанским в другое время. Мне весь кайф обломали.
– То есть ты не хочешь тусить, пока тут может быть бомба? – Хиленькая попытка разрядить обстановку с моей стороны.
– Да мне и так надо возвращаться, а мой муж-дубина может отвезти меня домой, когда эта штука окажется картиной, как то и говорил Джейсон. – Роуз постукивала ножкой по полу, словно ждала, когда парни откроют коробку перед ней.

Эдвард с Эмметтом обменялись долгим взглядом, а затем Эмметт пожал плечами. Он достал универсальный нож и разрезал верёвки. Коробка раскрылась, явив взору прекрасную картину пляжа. Мы вчетвером дружно уставились на неё. Глазом не моргнув, Эмметт скользнул руками за раму картины. Не знаю точно, что именно он искал, однако его действия были целенаправленными.

– Ты права, милая, – заговорил Эмметт. – Тут ничего нет.
Роуз схватила свою сумочку, и они с Эмметтом удалились, оставив нас с Эдвардом стоять в фойе.
– Тебе стоит вернуться на работу, – обратилась я к Эдварду, потому что хотела побыть в одиночестве.
– Уже почти три. – Поколебавшись, он добавил: – Я не хочу быть вдали от тебя.
Он притянул меня к себе, и я позволила себе быть окутанной им. Щека Эдварда покоилась на моей голове, он надёжно держал меня, но я не чувствовала себя в привычной безопасности. Все мои чувства были немного подпорчены страхом, который его действия не могли уменьшить.
– Я так испугался, что потеряю тебя, – прошептал он мне в волосы.

Эдвард повёл меня наверх, в нашу спальню, где мы занимались любовью – он с исступленной любовью, а я – с энтузиазмом, порождённым отчаяньем.

Я любила Эдварда всем сердцем.

И именно поэтому я знала, что мне нужно уйти.

Эдвард оплёл меня руками и погрузился в сон. Во сне он в защитном жесте накинул на меня руку. Мне следовало быть сонной, но вместо этого мой мозг бурлил активностью, пока я составляла свой план.

Эдвард не захочет меня отпустить. Как пить дать. Если я хоть чем-то намекну ему о своём плане, то он пресечёт его. Это уж точно. Элис, Роуз и Эсме тоже должны находиться в неведении. Они никогда не поймут, а я не могла представить, что могу подвергнуть их опасности, рассказав правду. И Эмметт, что ж, он примет мой моё бегство на свой счёт, но тут я уже ничего не могу поделать.

Так что…

У меня было не так много вариантов. Я могла бы уйти и прятаться до суда или же могла остаться и подвергнуть опасности целую семью, полюбившуюся мне и ставшую мне как родной.

Я выбрала первый вариант.

Рука Эдварда сжала меня будто в тисках, и вина поднялась во мне до такого уровня, что я могла физически ощутить её. Эдвард расстроится, но я надеялась, что он поймёт, почему я не могла довериться ему. Он хотел защитить меня, и за это я любила его, но никто не выигрывал в борьбе с Вольтури. В конце концов случится что-нибудь плохое. Чудо, что ещё ничего не случилось. После того случая с картиной Эдвард стал держать меня в объятиях всю ночь. Прошлой ночью я попыталась выпутаться из его объятий и в пять утра сходить в туалет. Задача оказалась очень трудной, так что мне пришлось ждать, пока будильник не зазвонил в шесть.

Я повернулась посмотреть на его лицо, такое расслабленное в спокойном сне. Сложно было поверить, сколько проблем повстречали мы в самом начале наших отношений. Большим пальцем я приласкала кольцо на среднем пальце – кольцо, данное мне Эдвардом в тот первый вечер. Оно было до неприличия дорогим, и поначалу я стыдилась его носить. Я до сих пор помнила, как деловым тоном Эдвард отбарабанил все достоинства кольца, словно не было ничего такого в том, чтобы подарить человеку кольцо, стоимостью превосходящее сумму его имущества. В отличие от того времени, сейчас я понимала, почему фальшивого кольца было недостаточно. Эдвард знал, что нам необходимо вести себя так, словно кольцо и помолвка были настоящими.

Но последний пункт не был таковым, и тогда я радовалась этому. У меня осталось несколько замечательный воспоминаний, и если бы Эдвард на самом деле сделал мне предложение, то я засомневалась бы, а были ли у меня силы уйти.

Я сидела в халате за сервированным к завтраку столом, когда Эдвард спустился на кухню. Он был угольно-чёрном костюме. Верхняя пуговица рубашки расстёгнута, а галстук свисал с шеи. Его волосы ещё не высохли после душа. Я жадно пожирала его глазами. Увижу ли я когда-нибудь его снова?

– Продолжай смотреть на меня в том же духе, и я никогда не приеду на работу вовремя.
Я выдавила улыбку.
– Но мы ведь не можем позволить этому случиться, верно?
Эдвард сдавленно рассмеялся, не замечая моей внутренней паники.
– По крайней мере, подари мне поцелуй.
– С удовольствием.

Я потянулась к нему, притягивая его голову к себе. Губы Эдварда были тёплыми и мягкими, напоминая о доме.

Какое же было облегчение, когда Эдвард разорвал поцелуй, потому что я не смогла бы сделать это, зная, что он наш последний.

Когда я увидела, как ворота закрылись за его машиной, я начала паковать вещи. Временами я бывала импульсивной, но даже я никогда не покину дом в одежде, что только на мне. Возможно, давным-давно Мари и убежала бы в панике, без какого бы то ни было плана, но в эти дни во мне было больше от Беллы, чем Мари, и я научилась некоторым вещам, о которых Мари не знала и вовсе. От Эсме я узнала, что многое можно решить цивилизованным путём, поэтому я определённо упакую полный чемодан одежды. Элис не поверила бы в голодовку, так что я возьму с собой еду. Розали отличал ум, и я поклялась заменить свой девиз «Как бы поступила невеста Эдварда?» на «Как бы поступила Розали?», оказавшись в пути. А Эдвард, ну, о нём без слёз я не могла думать, так что поразмышляю над этим позже.

У Беллы Лоусон имелись водительские права и паспорт, но ни те, ни другие не принесут мне ничего хорошего. В то время как доставка картины выглядела вполне невинно, я пребывала в убеждении, что Вольтури знали обо мне. И по этой причине мне нужно на некоторое время исчезнуть. Мне требовались деньги, чтобы купить поддельное удостоверение личности. Я толком не знала, как и где покупать его, но решила побеспокоиться об этом позже.

Я не могла пользоваться банкоматами, но и не носила наличные деньги в кошельке, однако я знала код от сейфа Эдварда. Он хранил там мой паспорт и дал мне код на случай, если мне понадобится доступ к нему.

Я не планировала покидать страну, так что в паспорте я не нуждалась, однако я помнила о стопках денег в сейфе.

Дрожащими пальцами я набирала код.

Как будто я обкрадывала Эдварда, и мне претило это чувство. Но отчасти мой мозг рассудил здраво: Эдвард хотел бы, чтобы я взяла деньги. Он не захотел бы, чтобы я нищенствовала на улице в ожидании суда. Он хотел бы, чтобы я жила как можно безопаснее, не так ли? Или, может, он сильно разозлится, когда обнаружит мой уход.

Я прогнала эту мысль, когда впервые испытав КБПР. Розали взяла бы деньги, не задумываясь. И не подумала бы дважды, и не испытывала бы вины.

Как много мне понадобится? В пачках, связками из купюр по двадцать, лежали тысячи долларов. Сейчас сентябрь – суд состоится в феврале в Северной Каролине. Мне потребуются деньги на авиаперелёт, бензин, отели, фальшивые документы…

За деньгами лежал конверт. Мне не следовало открывать его, но в свою защиту скажу, что я по-прежнему действовала, руководствуясь логикой Розали. Внутри конверта находились четыре паспорта граждан США. Два на Эдварда, два на меня. Внутри каждого паспорта находилось водительское удостоверение.

Меня едва не покинула решимость. В сейфе Эдвард хранил оформленные на нас фальшивые паспорта. Я ещё могла поверить в то, что он заготовил один мне на другое имя и что мне было бы легче так бежать, но сделал и себе тоже. Это могло означать одно: он планировал бежать со мной.

Я позволила себе на мгновение развлечься идеей о нашем совместном времяпрепровождении. От этого улыбка появилась на моём лице, пока я не представила, как в него стреляют из-за меня.

Я убрала к себе в карман два паспорта со своей фотографией, а паспорта на имя Эдварда убрала обратно в конверт. С некоторым сожалением я вернула его на место в заднюю часть сейфа и стала вновь подсчитывать нужное мне количество денег. Хватит ли мне пяти тысяч? Конечно да.

Воспоминание из прошлой жизни настигло меня: однажды я спросила у Хайди, достаточно ли пяти тысяч долларов, а она сказала мне взять двадцать. Когда я спросила её почему, то она сказала, что даже двойной суммы, которая у тебя в уме, не бывает достаточно.

Бездумно мои руки непроизвольно сомкнулись вокруг связок денег.

Уже несколько месяцев я не думала о Хайди. Я похоронила воспоминания о ней и всех Вольтури так глубоко, что они воскресали лишь в моих кошмарах. Я не была Беллой Лоусон. Никто ею не был. Она была выдумкой, созданной для меня Эдвардом вместе с Эмметтом. В то время как Белла Лоусон искала свадебные платья, планировала благотворительные вечера и распивала «Кристал» у бассейна, Мари Свон должна была свидетельствовать против Вольтури – группе, просочившейся в каждый уголок общества и безжалостно стирающей с лица земного шара всех своих противников.

Будь у меня выбор, то в любой другой день я бы предпочла быть Беллой, но у меня никогда не было выбора, верно?

Я спустилась вниз и схватила свою сумочку с кухонного стола. Медленным шагом я поднялась по пологим ступеням в кабинет Эдварда, где остался открытым сейф. Из сумочки я достала паспорт Беллы, а из кошелька – её водительское удостоверение.

Я заставила себя положить в конверт с документами Эдварда.

Я больше не была Беллой.

И никогда не была ею.

Два часа спустя я ждала прибытия на работу Джейка. Я знала, что он единственный, кто поймёт. От него мне лишь нужна была поездка до автобусной станции, но он подсказал мне лучший вариант и предложил снабдить меня свободной тачкой, простаивавшей в го гараже.

Это оказалось больше, чем я могла надеяться, поскольку Эдварду не удастся сразу её отследить. У Джейкоба даже имелась возможность незамедлительно провести меня к машине. Так я осталась в доме, сгребая еду в кулер и нервно посматривая на часы. Эдварда не будет дома по меньшей мере три часа, и мне хотелось, чтобы у меня была значительная фора. Весь план рассыплется, если он сейчас войдёт в дверь.

Чемодан, упакованный одеждой на любую погоду? Есть. Припрятанная наличка? Есть. Набитый кулер? С добавленными в последнюю минуту печеньками «Милано» – тоже готов к пути.

Мари Свон приготовилась оставить следы.

Я оставила свой мобильник на кухонном столе. Он останется в доме. Люди, желающие исчезнуть, не пользуются мобильным телефоном. Вероятно, в нём имелся отслеживающий чип или другое устройство, которое могло раскрыть моё местоположение. Мобильник одиноко смотрелся на столе, и я осознала, что как бы сильно мне ни хотелось просто исчезнуть – словно Беллы Лоусон и не существовало, я не могла этого сделать. Мне нужно что-нибудь сказать Эдварду.

А вдруг записку найдёт кто-нибудь другой?

Вероятность находки была не такой устрашающей. Я напишу записку с той мыслью, что кто-нибудь её найдёт. В сумочке у меня лежала ручка, и я медленно снимала с неё колпачок. Положив ручку на бумагу, я несколько мгновений сидела, обдумывая свои слова.



Записка не захватила всё, что мне хотелось сказать: она не выражала всей силы мои любви к нему, но, по крайней мере, я ушла по своей воле, а не была похищена и тому подобное. Если моё прикрытие останется нераскрытым, то для любого нашедшего это будет выглядеть как прощальная записка.

Я боролась со слезами, осознав, что мне осталось сделать ещё кое-что. Я стащила кольцо Эдварда с пальца и положила его рядом с запиской. Я не могла носить нечто бросающееся в глаза на дороге, и было бы неправильно оставить его себе. Уверена, кольцо стоило больше двадцати тысяч наличных, спрятанных у меня в чемодане. Лучше оставить кольцо здесь, чем иметь непрестанное напоминание о том, чего никогда не было.

Я услышала шаги на лестнице и увидела стоящего на крыльце Джейкоба.

Он приоткрыл дверь на самую малость.

– Я готов отвезти тебя куда угодно, Беллз.
Я улыбнулась со слезами на глазах.
– Я готова.

---

С долгожданным летом и долгожданной... продой, мои дорогие читатели! Как вам такой поворот событий? Правильно ли поступила Белла, сбежав? Ваши впечатления и эмоции с радостью почитаю здесь и на форуме (см. ниже). Также у истории появилось новое визуальное прочтение от талантливой мастерицы фотошопа Иры (IrKos)! Давайте завалим её благодарностями здесь и в её галерее (поверьте, засесть в той красоте можно надолго!)