Название: Край земли
Жанр: Suspense/Romance
Рейтинг: Т
Пейринг: Белла/Эдвард
Саммари: 1918 год. Белла родом из аристократической семьи и живет той жизнью, которая, по ее мнению, не стоит того, чтобы жить. Что произойдет, когда незнакомец не даст ей спрыгнуть с обрыва?

---

Я сидела на краю земли… укрытая густым туманом, местами даже облаками. Мне нравилось приходить сюда. Мне нравилось, что, придя сюда, можно убежать от всего, потерять себя во влажной траве и прекрасном небе, отдавшись объятиям заката. Но, как только начнет сгущаться тьма, я должна буду вернуться, когда моя мать и гувернантка проснутся после вечернего сна. Я вздохнула. Когда все засыпали, моя душа здесь просыпалась. В этом месте было что-то волшебное. Оно меня успокаивало. Оно меня умиротворяло. Оно заставляло меня видеть, что еще есть причины, чтобы оставаться в живых. Не все было потеряно. Здесь была природа, здесь была красота, здесь были деревья и ручьи, синее небо и звезды… Здесь было великолепно. В своей жизни я не успела еще увидеть столько похожих мест. Я еще не успела прожить столько чудесных сценариев, заготовленных Всемогущим. Я не могла пока окончить свою жизнь; я еще не жила.

Я сидела здесь каждый день с книгой в руках. Я была начитанной. Я умела читать и писать. Но мое обучение быстро закончилось, поскольку я должна была соответствовать определенным рамкам, как того требовало общество 1918 года. Я это ненавидела, но не озвучивала, потому что мать или гувернантка без колебаний научили бы меня тому, как должна себя вести юная леди. Я ненавидела необходимость носить платья с длинными рукавами, чтобы скрыть синяки на руках после «воспитательных» сеансов. Я ненавидела, когда после порки боль усиливалась. Я ненавидела, когда руки пульсировали еще неделю после. Я ненавидела, когда они ругали меня за то, что я так много плачу. Я ненавидела постоянно разочаровывать свою мать. Я ненавидела, что она превратилась в жалкое подобие того, кем была. Я ненавидела, что мой отец ушел на Войну, погиб там и оставил моей матери пустую, бесполезную оболочку ее прежней жизни. Я ненавидела, что моя мать так стала такой и ждала, когда я подарю нам лучшую жизнь, воспользовавшись своей привлекательностью, чтобы завоевать богатого джентльмена. Я ненавидела, что мать злилась на весь мир за то, что он забрал моего отца; злилась на себя за то, что отпустила его, а я была единственным человеком, вынужденным нести все бремя этой злобы, потому что выглядела как он, говорила как он, напоминала ей о нем. Я любила его. Я скучала по нему. Но я не могла горевать по нему сейчас. Я не могла избавиться от мысли, что после смерти он обрел покой, которого мне не дано обрести в этой жизни. Скоро я к нему присоединюсь.

Это было 13 сентября 1918 года, мой семнадцатый день рождения. Я ненавидела свою жизнь. Я ненавидела жить. Я бежала, бежала и нашла этот Рай на Земле. Я увидела воду и знала, что прыгну. Я знала, что нужно лишь глубоко вдохнуть и сделать это. Мысленно я к этому готовилась; я даже сделала шаг вперед, когда услышала голос позади себя.

- Не делай этого, - донес до меня шепот ветер. Я была поражена. Резко подняв голову, я встретила пару зеленых глаз. Таких сильных, таких эмоциональных! Словно на меня смотрели зеленые огни. Я его не знала, но этот незнакомец примерно моего возраста меня не напугал, хотя и должен был. Здесь я была одна; никто даже не знал, что я здесь. Никто меня здесь не найдет, если что-то случится. Но я стояла, не двигаясь, будто под гипнозом. Ничего во мне его не боялось. Его присутствие было таким успокаивающим, что я чувствовала себя в безопасности.

Его одежда была мятой. Из-под толстого серого свитера с заметными дырами выглядывала белая рубашка. Его бронзовые волосы лежали в полнейшем беспорядке, и он выглядел измученным. У него были мешки под глазами. Он выглядел так, будто долгое время плохо питался. Я не страдала тщеславием, но он определенно был из бедной семьи. Но даже в такой плохой форме он был красивым. Он был самым красивым человеком из всех, кого я встречала.

- Кто ты? – прошептала я, хотя разум умолял меня бежать.

- Почему ты плачешь? – вместо ответа прошептал он.

- Я первая спросила, - указала я.

- И первая должна ответить, - парировал он.

Легкая улыбка украсила его идеально выпуклые губы. Я содрогнулась от его дерзости. Как он смел со мной так разговаривать? Разве он не знал, кто я?

- Ты не знаешь, кто я? Какое тебе дело до моих чувств?

- Ты Изабелла Свон, живешь в большом доме в миле отсюда. Я тебя знаю. – Тихо сказал он.

Мое лицо побледнело. Он знал меня. Он мог быть опасен.

- Откуда… откуда ты знаешь, кто я?

- Мой отец владеет фермой. Он поставляет овощи в ваш дом.

- Кто ты?

- Ты все еще не ответила, почему плачешь. Я не скажу свое имя, пока ты мне не ответишь.

- Я должна вернуться, - торопливо проговорила я и прошла мимо него. Почувствовав, как его пальцы сомкнулись на моем запястье, я запаниковала. Вдруг он хотел мной воспользоваться! О, как это ужасно! Мне стоило прыгнуть быстрее!

Я попыталась высвободиться, но он был сильнее, и развернул меня вокруг. Взглянув в его лицо, весь мой страх исчез. Казалось, он борется с неизвестным чувством. В его глазах проглядывалась боль.

- Не уходи, - прошептал он, его глаза умоляли. – Я не намеревался причинить тебе вреда, клянусь.

- Кто ты? – потребовала я снова.

- Я Эдвард.

- Какой Эдвард?

- Эдвард Каллен.

Этот случай произошел полгода назад. Сегодня я сидела там с украденной книгой Шарлотты Бронте «Джейн Эйр», перелистывая страницы с неподдельным интересом. Да, я на самом деле украла ее из библиотеки, которая теперь всегда была закрыта. Мой отец любил библиотеку, любил мне читать, а сейчас мать сделала все возможное, чтобы после его смерти туда никто не входил. Вне зависимости от этого, мне никто бы не позволил ее прочесть. Единственные книги, которые я сейчас читала, были о том, как себя вести, чтобы стать идеальной леди. Но когда моя мать ушла к портному за новым платьем, я взяла в ее комнате ключи, проникла в библиотеку и украла это сокровище. Я собой гордилась.

Однако я не могла приглушить свои мысли. К этой минуте я уже начала волноваться. Эдвард опаздывал больше, чем на полчаса. Чтобы меня увидеть, он приходил сюда каждый день. Он был единственным моим другом. Мы сидели на берегу реки и разговаривали обо всем. Я обнаружила, что он был действительно беден, но был очень начитанным и умел писать. Я иногда приносила ему книгу, и мы читали вместе. Нельзя было не отметить его сильный дух. Каждый день он был одет в одну и ту же белую рубашку, черные бриджи и дырявый серый свитер. Когда я спросила его об этом, он сказал, что это его единственная одежда. Мне стало стыдно, и я сразу же извинилась. Но он лишь со смехом отмахнулся и заверил меня, что одежда чистая, он стирает ее каждые два дня по ночам, и, пока он спит, она высыхает. Затем он наклонился и весело прошептал, что спал голым. Конечно, я покраснела и сделала ему замечание за то, что он позволил себе сказать нечто настолько неуместное в присутствии дамы. Он засмеялся над моей реакцией и сказал, что я очаровательна. Я лишь покачала головой на его выходки.

Он не стыдился своей бедности. Я считала, что его стремления смогут вырвать его из тисков социального статуса, в котором он родился. Когда я вслух заметила, что считала его очень трудолюбивым человеком и думала, что он сможет вытащить свою семью из бедности, если только захочет, он всего лишь грустно улыбнулся и не ответил. Я решила, что он не любит говорить о бедноте своей семьи, поэтому я больше никогда не затрагивала эту тему. После этого мы редко говорили о его семье.

Я рассказывала ему обо всем. Какой моя жизнь была, какой стала после смерти отца. О регулярных избиениях, которые терпела, и о том, как я их ненавидела. О том, как после одного из сеанса «воспитания» я прибежала сюда. Видя на своих руках кровавые отметины гнева матери, я не могла смотреть ей в глаза. Я также не могла смотреть в глаза себе, зная, что я была полным разочарованием. Когда Эдвард пришел, на полчаса опоздав, по одному только взгляду на мои заплаканные глаза он все понял. В этот день мы не говорили. Он просто прижал меня к своей груди и вытирал мои слезы кончиками пальцев. Он нежно целовал меня в макушку, когда мы возвращались в миры, к которым принадлежали, и произнес единственные слова за весь день.

- Ты – не разочарование. Твоя мать слепа и не видит твоей внутренней красоты, Белла.

Кажется, ему нравилось называть меня Беллой. Кроме отца меня так никто не называл. Удивительно, как всего за несколько месяцев он стал ближе моему сердцу, нежели все люди моего социального круга, которых я знала годами.

На следующий день он принес какое-то лекарство в бутылке и нанес его на теперь уже фиолетовые синяки на моих руках под мои рыдания над трогательностью его жеста. Я сказала, что заплачу ему за это, поскольку его финансовые дела оставляли желать лучшего, а лекарства, как я знала, должны были стоить прилично. Я сказала, что он также может взять один из моих бриллиантовых браслетов и продать его. Я скажу матери, что просто его потеряла. Она не обратит на это особого внимания. Я вытерплю еще одну порку, но, по крайней мере, у него будет достаточно денег, чтобы прожить несколько месяцев. Он посмотрел на меня с грустью и болью в глазах и сказал, что если я еще хоть раз предложу ему нечто даже отдаленно напоминающее этот абсурд, он больше никогда ко мне не придет. Я заплакала и обняла его, отбросив приличия и умоляя никогда меня не покидать. Он погладил мою спину и успокоил, пообещав никогда меня не бросить.

Но, тем не менее, сегодня он опаздывал, и я начинала волноваться.

Как только я собралась закрыть книгу и пойти в ту сторону, откуда он обычно появлялся, чтобы его поискать, я увидела его, направлявшегося ко мне с грустной улыбкой на лице. Он сел рядом, опустив голову и не сказав ни слова. Я ждала, что он заговорит со мной, но он молчал. Через несколько минут мое терпение лопнуло, и я нарушила напряженную тишину.

- Ты опоздал, - заявила я.

- Я знаю.

- Я читала «Джейн Эйр».

- Я знаю.

- Ты знал, что того, в кого влюбилась Джейн в романе, звали Эдвард Рочестер?

- Неужели?

- Да.

- Хорошо.

- Ты на меня злишься?

- Нет.

- Ты со мной не разговариваешь.

- Я знаю.

Я раздраженно фыркнула.

- Ты мне скажешь, что не так?

- Нет.

- Эдвард!

- Что?

- Ты грустный.

- Да.

- Я не люблю, когда ты грустишь.

- Почему?

- Потому что мне от этого тоже грустно.

- Почему?

- Потому что ты мой лучший друг.

Он удивленно на меня посмотрел.

- Правда?

- Да. И мне было бы легче, если бы ты выплеснул на меня свою злость, нежели впал в депрессию.

- Я никуда не впадаю.

- Впадаешь.

Он пожал плечами.

- Это я что-то сделала? Если да, то прости меня! Только, пожалуйста, не молчи вот так. Я не могу это вынести; мне больно от этого.

- Ты ничего не сделала. Не извиняйся, - тихо сказал он.

- Тогда что не так? – настаивала я.

- Я был у родителей. Поэтому я опоздал.

- Что значит «был»? Разве ты с ними не живешь? – растерянно спросила я.

- Нет, мои родители живут в маленьком коттедже на ферме. Я живу в другом месте.

- И где же ты тогда живешь? – поинтересовалась я.

- Это не то место, о котором стоит рассказывать.

Я снова фыркнула.

- Почему ты уходишь от ответа? – потребовала я.

- Белла, какая разница, где я живу? Ты уже знаешь, что я беден; это место никак не подойдет таким, как ты. Это не особняк, в котором ты живешь, - горько сказал он. Его слова меня ужалили, и мои глаза наполнились слезами.

- Я не выбирала жизнь в особняке, - прошептала я, проведя рукой по глазам.

- Прости меня. Я сказал, не подумав. Я не хотел, чтобы ты плакала! – в отчаянии воскликнул он.

- Тем не менее, я плачу. Ты причиняешь мне боль.

- Я всем всегда причиняю боль, Белла, - прошептал он, агония в его голосе ранила меня в самое сердце. Я взяла его за руку.

- Что случилось?

- Я совершил кое-что очень глупое, чем причинил боль своим родителям. Я ходил просить прощения.

- Они тебя простили? – мягко спросила я.

- Мои извинения пропустили мимо ушей, - пожал он плечами.

- Мне так жаль, Эдвард.

Он сделал глубокий вдох.

- Мне тоже.



Наступило лето 1919 года, и я была безумно счастлива. Мне нравилось приходить сюда в такую чудесную погоду. Дело не в том, что на дворе действительно стояло лето. Погода здесь всегда была прохладной, и я никогда не снимала с плеч шали, но она в любом случае была лучше зимней.

Сегодня, однако, я была счастливей обычного. Потому что впервые после смерти отца я видела свою мать счастливой. Я не знала, что послужило причиной таким переменам, но я была рада. Она даже расчесала мне сегодня волосы и сказала, что я красива. Для меня это значило многое.

К реке я бежала вприпрыжку, держа в руках сумку. Любой бы сказал, что такое поведение неприемлемо для юной леди и что мне стоило бы взять с собой слугу, который бы эту сумку нес, а столь длительное времяпрепровождение наедине с Эдвардом без компаньонки вообще выходило за все рамки приличия. К реке я пришла слегка запыхавшаяся, и удивилась, что он был уже на месте.

- Добрый день, - сказала я с улыбкой.

- И тебе, - сказал он, наклонив голову и шуточно отдав честь. Я хихикнула.

- Ты сегодня счастлива, - заметил он.

Я кивнула.

- Я тебе кое-что принесла, - восторженно сказала я.

- Что? – он посмотрел на сумку в моих руках, казалось, заметив ее впервые, и протянул руку, чтобы ее забрать.

- Это одежда. Много одежды. И деньги.

Я ожидала осчастливить его, однако все было наоборот. Когда он поднял голову, я заметила, что он очень обиделся и немного разозлился.

- Мне не нужна твоя благотворительность, - выплюнул он.

- Это не благотворительность, Эдвард! Это не старая одежда! Я тебе ее купила!

- Зачем? – спросил он сквозь сжатые зубы и бросил сумку к моим ногам. Я наклонилась, чтобы ее поднять, игнорируя слезы. Я просто хотела поблагодарить его за то, что он ко мне так добр.

- Потому что я хотела сделать для тебя что-нибудь хорошее, - прошептала я.

- Напомнив мне, насколько я беден?

- Нет!

- Ну, у тебя получилось сделать именно это.

- Нет! Мои намерения были другими!

- Что ты тогда хочешь доказать? – злобно спросил он.

- Ты обо мне заботишься. Ты вылечил мои раны. Ты напомнил мне, что я прекрасный человек; ты спас меня от самоубийства; и при этом ни разу ничего не попросил взамен! Я просто…

Рыдания вырвались наружу, и я замолчала.

Выражение его лица смягчилось, и он меня обнял.

- Не надо для меня этого делать, Белла, - грустно прошептал он. – Ты знаешь, что я не могу это взять.

- Тебя останавливает лишь твоя гордость! Ты не позволил мне купить тебе подарок к Рождеству; ты даже не сказал мне, когда у тебя день рождения. Но ты ради меня приходишь сюда каждый день. Это единственное, что я могу для тебя сделать. Пожалуйста, не лишай меня этого! – взмолилась я, глядя на него сквозь слезы.

- Белла, ты уже даешь мне все. Ты здесь. Ты мой единственный друг. Ты обо мне заботишься. Этого достаточно.

- Нет, я очень настаиваю, - я вручила ему сумку.

- Белла…

- Если ты откажешься, я подумаю, что тебя не волнуют мои чувства!

- Ты играешь нечестно.

- Я никогда не обещала обратного.

- Белла, я не могу…

- Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Он выглядел так, словно вот-вот расплачется, хоть изо всех сил пытался сдержаться. Я лишь обняла его крепче, мои слезы пропитывали его старый серый свитер, и он бросил сумку, чтобы также меня обнять. Я закрыла глаза, почувствовав его губы на своем лбу.

- Спасибо, - прошептал он.

Я засияла.

- Не за что.

- Если я спрошу тебя о чем-то, ты скажешь мне правду?

- Конечно, - не задумываясь, ответила я.

- Ты же не украла деньги, верно?

- Нет, не украла.

- Тогда как ты купила все эти вещи, и чьи это деньги, к тому же?

- Если я скажу, ты должен пообещать мне, что не будешь их возвращать.

Я смотрела на него, не моргая, отказываясь говорить, пока он не пообещает.

- Хорошо, - сдаваясь, ответил он.

- Обещаешь?

- Да.

- Скажи это. Скажи, что ты обещаешь.

Он закатил глаза.

- Моя леди, я торжественно клянусь тебе не возвращать пожалованный мне подарок, независимо от того, какую правду ты сейчас откроешь, - сказал он шутливо-формальным тоном. Я хихикнула.

- Ладно. – Сказала я и опустилась на землю. Все это время мы стояли, и мои ноги устали. Он сел напротив.

- Итак… - начал он.

- Подожди. Для начала, у меня для тебя кое-что есть.

- Сейчас-то что? – застонал он.

Я дотянулась до сумки и достала оттуда яблоко. Он засмеялся.

- Яблоко?

- Да.

- Зачем?

- Просто так. – Пожала плечами я. – У меня было хорошее настроение. Я взяла его со стола перед уходом. Это тебе.

- Я не голоден.

- Ты никогда не голоден. Честно, Эдвард, мы видимся каждый день уже почти год, и я ни разу не видела, чтобы ты что-нибудь ел.

- Я поел перед тем, как придти сюда.

- Почему же я тебе не верю?

- Откуда я знаю?

- О, брось, Эдвард. Это всего лишь яблоко. Возьми его. – Я насильно взяла его за руку и положила яблоко на его ладонь. – Теперь ешь, - скомандовала я.

- Ладно. Но ты будешь уже что-то рассказывать?

- Конечно. У тебя есть деньги на еду, не так ли? Я знаю, что никогда не спрашивала, чем ты занимаешься, поскольку боюсь ранить твои чувства, как, например, нечаянно получилось сейчас. Но прошу тебя, будь честен.

- У меня есть достаточно, - он чувствовал себя неловко.

- Тогда, думаю, это хорошо, потому что я где-то прочла, что человек от недостатка пищи может умереть. А ты, знаешь ли, выглядишь недоедающим, - подразнила его я.

Он захихикал, но ничего не сказал. Я подумала, что снова ранила его чувства и уставилась на сцепленные на коленях пальцы.

- Мне жаль, если я задела твою гордость, Эдвард. Я просто должна знать, что у тебя есть все необходимое.

- У меня есть ты. Мне больше ничего не нужно.

Я покраснела, и он приподнял мой подбородок свободной рукой, после чего положил ее мне на щеку.

- Ты прекрасна, - выдохнул он, - не только внешне, у тебя самое прекрасное сердце в мире. Спасибо тебе за все, Белла. – Он сделал паузу и медленно убрал руку. – А теперь рассказывай.

Я вздохнула.

- Перед смертью отец оставил мне заколку для волос, инкрустированную бриллиантами. Она принадлежала моей бабушке. Он по-своему со мной попрощался. Он знал, что не вернется с войны. – Мое горло напряглось, и мне пришлось сделать глубокий вдох перед продолжением. – Как бы то ни было, он сказал, что хочет мне ее отдать, чтобы я ее когда-нибудь продала. Конечно, я не могла ее носить. Он не хотел, чтобы ее видела моя мать. Он знал, что она бы ее у меня забрала. Но он хотел, чтобы заколка принесла мне пользу, и попросил потратить деньги на что угодно, на то, что для меня будет самым важным. Он сказал, что даже там останется рядом со мной, пока мое сердце будет желать чего-либо. Этого хотела бабушка; этого хотел он.

- Значит… ты говоришь, что на деньги от бриллиантовой заколки ты накупила одежды, - мрачно сказал он.

- Эдвард Каллен, что за гнусности ты говоришь! Я не это имела в виду! Он хотел, чтобы я потратила их на самое ценное в жизни. Ты - самое ценное в моей жизни!

- Белла, это слишком…

- Я знаю. Мой отец был щедрым человеком, - поддразнивая, захихикала я, пытаясь разрядить ситуацию. Он даже не улыбнулся. – Эдвард, прошу, послушай меня. Это не слишком. Если тебе не нравится эта одежда, можешь отдать ее своим родителям. Я не обижусь. Мы ходили за покупками вместе с компаньонкой. Некоторые вещи выбрала она. Ты знаешь, что я не могу отправиться в магазин в одиночестве. Я даже купила ей платье, так что она даже не заикнется при матери, что я выбирала мужскую одежду.

- Я не это имел в виду, Белла. То есть, ты сейчас вручила мне последнюю вещь, оставшуюся у тебя от отца!

- Ты ошибаешься, Эдвард. У меня остались воспоминания о нем.



Когда мне исполнилось восемнадцать, это был двойной праздник. Прошел ровно год, как я встретила Эдварда. Я не знала, помнил ли он об этом, но я не забуду никогда. Год назад я, не колеблясь, собиралась покончить с жизнью, и что теперь… он научил меня жить. Он дал мне надежду. Он заставил меня пообещать ему, что я никогда не осмелюсь лишить себя жизни, поскольку это слишком ценный подарок, чтобы им разбрасываться. Он заверил меня, что независимо от того, что случится в моей жизни, я выживу и справлюсь, будучи сильным человеком. Я знала, что это неправда, но он так в это верил. Как жаль, что я не так сильна, как он. У меня хотя бы был комфортный дом, удобная постель. Я хотя бы ела трижды в день. Что бы он ни говорил, я была уверена, что ему не хватает еды, и, что бы я ни говорила, он не позволит мне помочь. Я даже спросила его, не хотел ли бы он поработать у нас садовником. Оплата, конечно, была небольшой, но достаточной, чтобы обеспечить его и его семью. Плюс, это означало бы, что я могла видеть его весь день, не ускользая из дома.

Его категоричный отказ меня немного ужалил, но он заверил меня, что у него и его семьи все в порядке, и что они очень признательны за деньги и одежду, что я им передала. Да, он ничего из этого не взял. Он по-прежнему был в старой одежде. Хотя я не жаловалась. Я пообещала, что не буду. Но мне все еще хотелось, чтобы у него была частичка меня.

Это был важный день для нас обоих, и я очень расстроилась, когда мать и гувернантка не пошли вздремнуть после обеда. Они были заняты планированием вечернего приема. Должен был состояться мой официальный выход в свет. Я должна была быть представлена Обществу, как и другие незамужние девушки, стремившиеся к ухаживаниям богатых джентльменов. Я начала думать о приличиях как о настоящем абсурде. Не все ли равно, что мой наряд будет не самым красивым? Не все ли равно, что я буду растрепанной? Не все ли равно, какие туфли я обую, удобные или модные? Не все ли равно, что моя талия недостаточно тонкая?

Все это было напрасно. Моим лучшим другом был самый красивый человек на свете, и он заботился обо мне, невзирая на мои деньги, статус и наряд. Его это не волновало. Это не волновало и меня.

Я так отчаянно хотела увидеть его сегодня, и меня убивало то, что я не могу. Мать уловила мое угрюмое настроение и прочла мне замечательную лекцию о том, как я должна сдерживать эмоции. Несмотря на свои истинные чувства, я должна нацепить улыбку ради собравшейся толпы. Но мне было все равно, что эта толпа обо мне подумает. Конечно, они собрались здесь в честь моего дня рождения, но я о них не знала ничего, кроме фамилий и того, что они были богаты. Я побилась бы об заклад, что пусть они и владеют всеми сокровищами мира, но ни у одного из них нет такого же чудесного сердца, как у моего Эдварда. Он был богаче всех их вместе взятых.

Эдвард. О, как я хотела его увидеть! Что он думает обо мне? Ждет ли меня прямо сейчас, беспокоясь о том, что меня могло так задержать?

Перетанцевав со всеми подходящими холостяками, я собралась подняться по лестнице и скрыться от их компании, как некий молодой джентльмен взял меня за руку и поцеловал ее. Его глаза были темно-карими и выражали такую искренность, которую я прежде видела лишь во взгляде отца и Эдварда. Он не был похож на тех мужчин, с которыми я танцевала. Его осанка не была деревянной. Он казался естественным и добродушным. Он заставил меня почувствовать, словно я хочу с ним поговорить. Представившись Джейкобом Блэком, он пригласил меня на танец. Я согласилась.

Его руки, обвившиеся вокруг меня, ощущались знакомыми, словно я их уже чувствовала. Чуть позже он рассказал, что наши отцы были лучшими друзьями, как и мы в раннем детстве. Я поняла, почему он мне казался знакомым. Я вспомнила, как мы вдвоем проникли на бал в поисках его отца, а потом танцевали в другой комнате, подражая взрослым. Я улыбнулась этому воспоминанию, и на какое-то мгновение Эдвард перестал занимать все мои мысли. Мистер Блэк казался хорошим человеком. Ему был двадцать один год, и его отец также погиб на войне, оставив Джейкобу свои плантации. Он сказал, что понимает масштабы моей потери, и что, несмотря на мое внешнее спокойствие, он знал, как я страдала по отцу. Кроме Эдварда, он был единственным человеком, так легко меня читавшим. Он сразу мне понравился. Он казался милым. После танца он снова поцеловал мою руку, и впервые мне не было неловко.

Когда он ушел, мать отвела меня в угол и спросила, что я о нем думаю. Я честно ответила, что он показался довольно приятным мужчиной, и что я помнила его из детства. Мать улыбнулась, и ее глаза засияли, что после смерти отца бывало крайне редко.

- Он сможет о тебе позаботиться, ты так не думаешь? – спросила она.

- Мама, я не понимаю, почему он должен обо мне заботиться?

- Ну, конечно, он будет о тебе заботиться. Так делают все мужья!

- Мужья? – почти крикнула я.

- Не забывай о голосе, дорогая, леди не разговаривают так громко.

- Мама, но мне только исполнилось восемнадцать!

- Я знаю, милая. Ты теперь взрослая; можешь выходить замуж. Мистер Блэк только что попросил у меня твоей руки, и я дала ему свое согласие и благословение! – счастливо воскликнула она.

- Но ты меня даже не спросила! – мои глаза наполнились слезами разочарования. Как она смеет!

- Дорогая, о чем тут спрашивать? Он богат и более чем способен о тебе позаботиться. Ты сама только что сказала, что нашла его очаровательным молодым человеком, и я осмелюсь сказать, что ты выглядела рядом с ним довольно увлеченной.

- Мама, когда я сказала, что сочла его достаточно приятным мужчиной, я не имела в виду, что он станет хорошим мужем. Я больше думала о нем как о друге, серьезно. – Терпеливо объяснила я.

- О, какой вздор, дорогая, - отмахнулась от сказанного она. – Юные леди не дружат с мужчинами. Они хорошо себя преподносят и после ухаживаний выходят замуж.

- Но я не хочу выходить замуж!

- Изабелла, ты не будешь разговаривать со мной таким тоном! – строго сказала она. Но затем слегка смягчилась: - Представь, что сказал бы твой отец, услышь он тебя сейчас. Он бы расстроился, Белла. Джейкоб Блэк – сын его лучшего друга. Твой отец этого хотел. Ты не желаешь почтить его память?

- Что ты имеешь в виду?

- Прежде чем отправиться на войну, - она сглотнула, и ее глаза наполнились слезами, - твой отец заставил меня дать обещание, что я выдам тебя замуж за Джейкоба. Ваши отцы подумали, что только так мы все будем в порядке. Ты знаешь, что наше состояние не постоянно, Изабелла. С каждой минутой оно уменьшается. У нас нет кормильца в семье, мужчины, который бы зарабатывал деньги. Наша единственная надежда – это ты. Не унижай меня, Изабелла. Не унижай своего отца. Когда он завтра сделает тебе предложение, ты его примешь, это ясно?

Я ошеломленно смотрела на нее. Все происходило слишком быстро. Все выходило из-под контроля. Замуж? В восемнадцать! Я не могла на это пойти. Но этого хотел отец, напомнила я себе. А как же мои желания? Как же Эдвард?

Эдвард. Я должна была его увидеть. Я должна была знать, что он ко мне чувствует.

Я смогла ускользнуть из дома, когда было уже девять вечера. Все отправились спать, но я не могла уснуть, не увидев Эдварда. Я не знала, чего ожидать. И я не знала, как и где его искать. Очевидно, что он не будет сидеть и ждать меня, потому что уже было довольно поздно, а мы обычно встречались около четырех часов дня и оставались вместе до заката. Но как только я добралась до места наших встреч, я увидела, что он там! Он ходил взад-вперед и что-то бормотал себе под нос, проводя рукой по волосам. Было темно, и я не могла точно разглядеть его лицо, но когда он поднял голову и увидел меня, при свете луны я разглядела в его чертах боль. Казалось, он был совершенно убит горем. Однако завидев меня, он раскинул руки, и я бросилась к нему. Я вцепилась в него и ужаснулась его отчаянным объятиям.

- Мне так жаль, - прошептала я. – Я пыталась сбежать, но…

- Шшш… - пробормотал он мне в волосы. – Я знаю.

- Откуда ты знаешь? – пробубнила я ему в грудь.

- Потому что сегодня твой день рождения. С Днем рождения, - сказал он, но в его голосе чувствовалась грусть, и мне хотелось его успокоить.

- Что не так, Эдвард?

- Жаль, что у меня нет для тебя подарка, - прошептал он и замолчал.

- О, Эдвард. – Я отстранилась от него и присела на землю, притягивая к себе. Мы сидели на мокрой холодной траве, он опустил голову на мое плечо.

- Эдвард, ты можешь подарить мне кое-что.

- Проси. Все, что ты хочешь, будет твоим.

- Поцелуй меня.

Он удивленно посмотрел мне в глаза. Я кивнула в подтверждение своих слов. Я знала, что прошу слишком много. Я знала, что мне это нужно. Я знала, что была влюблена в него. И я хотела, чтобы он подарил мне мой первый поцелуй. Я хотела, чтобы он подарил мне все мои поцелуи. Он посмотрел на мои губы, а затем снова в глаза. Я утонула в глубине эмоций, читавшихся в его взгляде. Он медленно подался вперед и провел руками по моим плечам. Я задрожала.

- Тебе холодно? – прошептал он. Я покачала головой. Он наклонился еще немного, нежно коснулся моих губ и отстранился. Но я не собиралась заканчивать это так быстро. Я никогда не чувствовала себя красивее; я никогда не чувствовала себя любимее; и я никогда не чувствовала этого трепета, разливавшегося по венам. Моя кровь пела.

Поэтому я подалась вперед и обхватила его шею обеими руками, заставляя сидеть на месте. Он понял, наклонился и снова меня поцеловал; на этот раз сильнее прижавшись к моим губам. Я запустила одну руку в его волосы, а другой коснулась его мощного подбородка. Затем я снова его поцеловала, захватив губами его нижнюю губу. Он был таким сладким на вкус. Он на секунду отодвинулся, но лишь сильней обхватил меня за талию, прежде чем поцеловать пылко, страстно, отбросив условности и контроль. Его язык коснулся моей нижней губы, и я позволила его языку встретиться со своим. И тогда мир перестал существовать. Мы были здесь… на краю земли, обнимая друг друга так, словно от этого зависела наша жизнь. Мы оставили в том мире других людей, спящих, отдавшихся во власть ночных снов, но мы были здесь, в это мгновение, проживая жизнь намного лучшую, чем самые прекрасные сны.

Я никогда не ощущала себя более полноценной.

Мы оторвались друг от друга, прерывисто дыша и жадно глотая воздух. Наши лбы были прижаты друг к другу, а я продолжала поглаживать его прекрасное лицо.

- Ну, тогда с Днем рождения, - прошептал он с улыбкой. Я не чувствовала, что должна улыбаться в ответ. Я знала, что он целовал меня с чувством, но насколько его чувства ко мне были глубокими?

- Белла, что не так?

- Эдвард, я… - я запнулась, не зная, как начать.

- Белла? – спросил он, когда я не спешила продолжать.

- Я сегодня танцевала со множеством мужчин.

- Уверен, это было весело, - насмешливо улыбнулся он. Он знал, что я ненавидела танцы. Я рассмеялась над его попыткой меня рассмешить. – Ах, ну вот же она, улыбка, которую я так ждал! – воскликнул он и потерся носом о мой.

- И я встретила мужчину по имени Джейкоб Блэк. Я знала его еще в детстве.

- Продолжай, - подтолкнул он меня, когда я снова запнулась.

- Он хочет, чтобы я вышла за него замуж, - быстро выпалила я, мои слова едва не смешались.

Он не ответил. Я видела эмоции, отразившиеся на его лице. Неверие. Злость. Шок. Боль. Страдание. Решимость.

- Ты не можешь выйти за него, - в отчаянии воскликнул он.

- Почему нет, Эдвард? – осторожно продолжила я, желая, чтобы он признался мне в своих чувствах.

- Потому что я… потому что я…

Но он не стал продолжать. Вместо этого он снова меня поцеловал, в этот раз даже более убедительно, чем до этого. Одна его рука играла с моими волосами, а другая осторожно надавила на плечо, опуская на землю так, что я теперь лежала на траве, а он нависал надо мной. Он не оторвался даже тогда, когда я попыталась сделать глоток воздуха.

- Эдвард… - я произнесла его имя как песню, как молитву, надеясь, что он услышит в моем голосе любовь, потому что это было настолько истинно, насколько истинной может быть правда вообще. Я любила его. Я любила его всем сердцем; я любила его всей жизнью. – Эдвард, я люблю тебя.

Мое признание повисло в воздухе. Словно время замерло. Словно все замерло. Я даже не была уверена, что он продолжает дышать. На секунду я увидела это. Я увидела, как в его глазах отразилась любовь. В этот момент я поняла, что он тоже меня любил. Но мне всего лишь было нужно, чтобы он это сказал. В его глазах светилось счастье. Секундой позже в зеленых огоньках я увидела все ту же грусть, то же отчаяние, то же желание. Но и они так же быстро испарились.

Ничего.

И тут в его взгляде я увидела эмоцию, не встречавшуюся мне ранее.

Отказ.

- Эдвард?

Он покачал головой.

- Ты не можешь любить меня, Белла. – Сказал он странно холодным тоном.

- Но я люблю!

- Не надо!

- Почему нет?

- Потому что я тебя прошу, не надо.

Мои глаза наполнились слезами. Он не хотел меня. Я не была ему нужна так, как думала. Он не хотел, чтобы я стала частью его жизни.

- Не плачь, Белла.

- Ты только что разрушил мой мир. Как ты можешь думать, что я не буду плакать? – прошептала я и фыркнула. Он попытался меня обнять, но я отбросила его руки.

- Белла, послушай меня. Мне нечего тебе дать. По воле небес я даже не могу тебе купить подарок на день рождения.

- Все только из-за этого?! Эдвард… меня не волнуют деньги! Если мы поженимся, все мое будет твоим! Ты сможешь начать свое дело и…

- Это не сказка, Белла! – строго рявкнул он. – Дела так не делаются!

- А как тогда делаются? – рассерженно спросила я.

- Ты принадлежишь другому миру, и в этом мире нет места мне, ты меня слышишь? Твое общество требует от тебя осесть дома с каким-нибудь хорошим мужчиной вроде Джейкоба, который сможет тебя обеспечить. А я не могу тебе ничего дать.

- Я ничего не хочу! Я хочу только тебя! – всхлипнула я. – Прошу тебя, Эдвард, прошу, не делай этого.

Он снова попытался меня обнять, и я не стала сопротивляться. Я не хотела больше бороться.

- Прошу тебя, Эдвард, - всхлипывала я снова и снова. – Я без тебя умру.

Я почувствовала, как его тело задрожало над моим. Он тоже плакал.

- Никогда так не говори, Белла. Никогда.

- Эдвард, - прошептала я и запустила руку в его волосы.

- Нет, Белла. Иди домой, - прошептал он.

- Ты действительно меня не хочешь?

Он лишь покачал головой, и я разлетелась на части. Я никогда бы не подумала, что в человеческих силах почувствовать такое блаженство и такую боль с разницей в несколько мгновений. Я была растоптана. Я истерически зарыдала, слезы ослепляли глаза, но я поднялась на ноги, он встал следом. Прежде, чем я развернулась бы, чтобы уйти, он схватил меня и крепко прижал к себе. Я понятия не имела, сколько мы так простояли, плача в объятиях друг друга. Казалось, что несколько часов, но, вероятно, это были всего лишь минуты. Это было прощание; я чувствовала это всем своим естеством. Я молча прощалась со своей первой и единственной любовью. Я прощалась со своим сердцем.

Медленно он начал отстраняться, но я не могла его отпустить. Я противилась и вцепилась в него сильнее.

- Белла, остановись. Иди, - настаивал он.

- Я… Я… - Что? Что я еще могла сказать?

- Просто уходи, Белла… пока у меня есть силы видеть, как ты уходишь.

- Эдвард…

Но он не дал мне договорить. Он впился в мои губы в последний раз, и освободил свою шею от моего смертельного захвата. Взяв меня за руки, он поочередно их поцеловал. Он взглянул на меня в последний раз и отпустил их.

- Иди. Живи своей судьбой, - прошептал он.

Я развернулась и начала идти, пока еще могла. Он так и не сказал, что тоже любит меня.

Я вернулась утром. Не знаю, для чего. Всю ночь я прорыдала, позволив мраку грядущего дня поглотить меня. Я всем сказала, что хочу побыть в одиночестве. К счастью, никто не задавал вопросов и не напрашивался в компанию. Они подумали, что я тоскую по отцу, став совершеннолетней и находясь на пороге замужества.

Я шла и шла, спотыкаясь чаще прежнего из-за стоявших в глазах слез. Добравшись до нашего места, я не остановилась. Я пошла дальше вдоль обрыва. Я не знала, куда шла. Сегодня мои ноги были сами по себе. Единственное, что я знала – я шла к Эдварду, даже не зная, где он находился, где он жил и чем занимался. Я шла в том направлении, откуда он приходил. Я шла несколько часов, но мне было все равно. Я ушла так далеко, что даже не знала, как вернуться.

Поднялся холодный ветер, заставляя меня задрожать и крепче обхватить себя руками. Мои ноги гудели, а колени тряслись. Я никогда не чувствовала себя более опустошенной. Я никогда не чувствовала себя более одинокой. Отчаявшись его увидеть, я позвала его.

- Эдвард! – выкрикнула я в надежде, что он услышит и найдет меня. Но так бывает лишь в сказках. И моя история далека от нее, как правильно заметил Эдвард. Конечно, никто мне не ответил; конечно, я его не нашла.

Наконец, я увидела маленький домик прямо на берегу реки и бросилась к нему. Этот домик был единственным во всем поле моего зрения. Я постучала.

- Эдвард! – крикнула я.

Женщина средних лет открыла мне дверь и с ужасом на меня посмотрела. Я предположила, что она не ожидала увидеть на пороге кого-то вроде меня. У нее были такие же глаза, как у Эдварда. Поразительно зеленые. Ее волосы были того же оттенка коричневого. И, несмотря на то, что ее одежда была прохудившейся, а глаза впавшими, она была так же красива, как и ее сын. Я не сомневалась, что она была его матерью.

- Миссис Каллен, где он? – отчаянно спросила я. – Где Эдвард?

Ее лицо побледнело, утратив и без того блеклый цвет. Вместо ответа она зашла внутрь, и я услышала ее слабый голос.

- Карлайл! – еле-еле позвала она, и ее голос дрогнул.

Я зашла за ней в дом, хоть она меня и не приглашала. Мне было все равно. Я задохнулась, увидев разбросанную вокруг одежду. Это были те вещи, что я купила.

- Эдвард, - снова позвала я и услышала тяжелое дыхание за спиной. – Эдвард? – спросила я, оборачиваясь, но меня постигло разочарование, когда я увидела его отца, пребывавшего в таком же шоке, как и его жена.

- Мисс Свон? – удивленно спросил он.

- Откуда вы меня знаете?

- Я поставляю в ваш дом овощи, мэм, - сказал он, слегка склонив голову.

- О, Эдвард об этом говорил. А где Эдвард? Мне нужно его увидеть. Пожалуйста.

Я слышала, как его мать тяжело дышит, снова и снова, словно ей не хватало воздуха. Она опустилась на пол. В доме не было мебели. Карлайл бросился к ней и крепко ее обнял.

– Все в порядке, Эсме; все хорошо, дорогая, - нараспев произнес он и попытался ее успокоить. Как только она немного успокоилась, и ее дыхание выровнялось, он усадил ее, накинул ей на плечи одеяло и подошел ко мне.

- Пожалуйста, давайте продолжим на улице?

Я кивнула и молча последовала за ним.

- Дитя мое, что вам угодно?

- Я хочу видеть Эдварда!

- Он должен вам денег? У меня сейчас не так много, но я вас уверяю, что как-нибудь расплачусь, и…

- Нет! Он ничего мне не должен. Мне просто нужно его увидеть! Пожалуйста, скажите мне, где он! – умоляла я.

- Его здесь нет, мисс Свон. Его больше нет.

- Нет? Как он мог уйти? Наверное, он еще не ушел далеко, я могу его остановить. Куда он направился?

Он посмотрела на меня как на умалишенную.

- Он умер, мисс Свон.

-х-х-х-

Я открыла глаза, не отдавая себе отчета в том, где находилась. Я была в доме, но он не был похож на мой. Внезапно реальность накрыла меня с головой, и мне стало трудно дышать, я поднялась и села на полу. Холодная рука коснулась моего лба.

- Эдвард?

- Нет, дитя мое. Я Карлайл, помните?

- Подождите… но… этого не может быть… как… - я отчаянно пыталась сформулировать предложение и начала задыхаться. Слезы ослепляли меня, струились по щекам. Я не знала, стоит ли мне дышать или плакать. Я чувствовала, будто меня пытают. Я хотела его видеть. Я пришла сюда не за тем, чтобы услышать известие о его смерти.

- Нет, нет, нет, нет, - повторяла я снова и снова. Он не может умереть!

- Мне очень жаль, но это так.

Я даже не осознавала, что говорю вслух. Этого не могло случиться. Этого не могло быть. Так плохо, что наша жизнь не была готова к тому, чтобы мы были вместе. Почему Господь забрал у меня его таким образом?

- Здесь он жил последние три года. Вы хорошо его знали?

- Я любила его. Я люблю его, - рыдала я, закрывшись руками.

Он удивленно вздохнул и поднялся, чтобы кое-что принести. Он вернулся с маленькой деревянной шкатулкой.

- Это все, что у нас от него осталось, - сказал он, протягивая мне коробочку. – Мы не знаем, что внутри, но он потратил на эту шкатулку все деньги, которые собирал долгие годы. Она ваша.

Я шокировано на него посмотрела.

- Я не могу…

- Вы сказали, что любили его; и я могу сказать, что он тоже вас любил. Он думал, что вы самая прекрасная из всех земных созданий.

- Он вам обо мне рассказывал? – прошептала я.

- Да, он только о вас и говорил. Он всегда рассказывал, что однажды женится на вас, а мы над ним смеялись, поскольку очевидно… это невозможно. Он купил эту шкатулку для вас.

Я снова зарыдала, пытаясь выдавить из себя «спасибо». Казалось, он понял, потому что кивнул и обнял меня. Я перевела взгляд на мать Эдварда, Эсме, ее лицо не отображало никаких эмоций, только пустоту. Я ее обняла, но она на меня даже не взглянула. Я спросила у Карлайла последнее, что должна была знать.

- Что случилось с Эдвардом?

- Он прыгнул в реку и утонул, - прошептал он и быстро моргнул, смахивая слезы. Я крепко сжала ящичек и, выйдя из дома, опустилась на берег реки. Он покончил с собой. Из-за меня.

Чувство вины затопило меня, и я прижала шкатулку к груди. Почему Эдвард покончил с жизнью, если я ему даже не была нужна? Я не понимала, как такое могло случиться, но было так, как было. Не переставая рыдать, я посмотрела на ящичек в руках и поняла, что теперь я смогу держаться только за него. Колеблясь, я открыла ящичек и взглянула на содержимое.

Там не было несметных богатств. Там была белая роза, свежая и прекрасная. Там была серебряная цепочка с хрустальной подвеской в виде сердечка, отражавшей солнечный свет и отбрасывавшей на моей ладони множество радужных бликов. И там было письмо с единственным именем «Белла», написанным изящным почерком. Я была шокирована. В нерешительности я его открыла, оно оказалось длинным. Я глубоко вздохнула и стала читать.

Белла, любимая,

Прости, что мне пришлось так поступить. Прости, что ты узнаешь всю правду лишь из этого письма. Как жаль, что я не смог сказать тебе. Я жалею, что не мог держать тебя в объятиях, пока говорил бы снова и снова о том, как сильно я любил тебя… как сильно я люблю тебя сейчас. Я прошу тебя об одолжении, прежде чем я продолжу. Никогда никому не рассказывай о том, что я тебе сейчас расскажу. Они тебе не поверят. Хотя тебе тоже будет трудно в это поверить.

Мне было четыре, когда я впервые увидел тебя. На тебе было фиолетовое платье с оборками, а непослушные локоны развевались на ветру. Я никогда не забуду этот образ. Ты выглядела как фея, спустившаяся на землю с облаков. Ты так очаровательно хихикала, когда твой отец кружил тебя над землей. Я там был, Белла. Мой отец взял меня в ваш дом, пока выполнял там свои еженедельные обязанности. Я увидел тебя, ты была волшебной. Я сказал отцу, что хочу с тобой поговорить, но он мне отказал. Я начал протестовать и плакать, а он заставил меня замолчать и быстро увел. Придя домой, я сказал матери, что видел сегодня Ангела, и она сразу напомнила мне, что Ангелы находятся вне досягаемости. Я мог смотреть, но не мог прикасаться. Я был смущен и не знал, почему не могу быть твоим другом. Я ненавидел своих родителей за то, что они не разрешали мне с тобой дружить. В следующий раз мой отец отказался брать меня с собой в ваш дом.

В течение многих лет я умолял отца взять меня с собой, и однажды он согласился при одном условии, что я не буду пытаться с тобой заговорить, поскольку тогда он потеряет работу, наш источник к существованию. Я согласился, и мы пошли. Я был счастлив снова тебя увидеть, и когда мы вернулись домой, я витал в облаках. Ты была прекрасна. Я приходил к вам каждую неделю, надеясь, что ты со мной заговоришь. Но ты не подходила. Я не виню тебя; твоя мать, должно быть, научила тебя никогда не разговаривать с незнакомцами. На самом деле ты посмотрела на меня, наверное, раза три за все те годы. И каждый раз я тихо торжествовал.

Когда началась война, мне было тринадцать. Мой отец перестал брать меня в ваш дом, зная, что твой отец ушел на фронт и что обстановка в вашем доме была печальной. Мне не нравилось, что ты перестала быть счастливой. Каждый раз, когда отец возвращался домой, я умолял его рассказать мне, как ты поживаешь. «Как она? Она сегодня улыбалась? Или плакала» - спрашивал я. Мои вопросы не доставляли отцу радости, однако он все равно отвечал.

Однажды он сказал мне, что ты плакала, сидя на балконных качелях. Я так отчаянно хотел сделать тебя счастливой, поэтому с энтузиазмом заявил, что женюсь на тебе, и все станет хорошо. С грустной улыбкой мама сказала, что это невозможно. После этого я не разговаривал с ней два дня.

Но я не был наивным, Белла, как и не был глупцом. Я понимал, о чем говорила моя мать. Я знал, что ты не могла быть моей. Я знал, что мы принадлежали двум разным мирам, и эти миры никогда бы не пересеклись. Тем не менее, я жаждал тебя. Так прошли годы. Я видел попытки своих родителей обеспечить себя и меня, поэтому я ушел от них. Мне некуда было идти, но я стал браться за случайную работу, чтобы не голодать. Я носил сумки; я чинил приборы; я ночевал под мостами, имея лишь свитер, который мог меня согреть… Я много чего делал. Но все равно мне не хватало на жизнь, и я был слишком горд, чтобы вернуться к родителям и стать для них обузой. Я знаю, что ранил их своим отъездом, особенно мать. Но я сделал то, что должен был.

13 сентября 1918 года случилось нечто. Нечто настолько масштабное, что смогло разрушить мою семью. Нечто, в чем виноват был только я. Я не смог это исправить. Что это было, ты вскоре выяснишь. Но с того вечера, когда я встретил тебя на берегу, я больше не принадлежал себе. Я был потерян; я погиб. Увидев тебя, я понял, что попал на небеса. Но ты была так расстроена, и твои слезы разрывали мое сердце на множество частей. Я побежал к тебе. Увидев, как ты стоишь у обрыва, увидев решительность на твоем лице, я отчаянно захотел тебя остановить. Я не мог позволить тебе это сделать. Я не мог позволить твоей жизни закончиться именно так. У тебя есть столько всего, ради чего стоит жить! Я видел боль на твоем лице, но что такого ужасного произошло, что заставило тебя это сделать? Когда я взял тебя за руку в тот вечер, я будто испытал удар. И даже не один. Моя мать ошибалась… я дотронулся до тебя, Ангел. Я смог это сделать. И я поклялся себе, что заберу твою боль, даже если взамен я отдам свою жизнь, хоть у меня ее больше и не было.

Наши ежедневные встречи были самым лучшим моим впечатлением. Ты замечательная, Белла. Ты излучаешь бесподобный свет. Как жаль, что я не могу забрать раны на твоих руках и сердце, что нанесла тебе жизнь. Как жаль, что я не могу предотвратить любое действие, совершенное тебе во вред. Когда ты садилась рядом со мной каждый день, читая книгу, делясь впечатлениями о посещении театра или поездке на автомобиле… для меня это было всем, Белла. Я проживал жизнь твоими глазами.

Раз уж ты читаешь это письмо, то я уверен, что ты сейчас в доме моих родителей… в моем доме. Конец истории будет иметь смысл только тогда, когда ты сделаешь, что я тебе скажу. За домом есть кое-что, что ты должна увидеть. Прошу тебя, Белла. Не позволь этому себя сломать……

Я спешно смахнула слезы и прижала к груди шкатулку с письмом. Я даже не представляла, что там может быть. И ничего, ничего не смогло бы подготовить меня к увиденному.

Это было надгробие.

Это было надгробие Эдварда.

Прежде чем я поняла, что происходит, я опустилась на землю, на его могилу, и заплакала. Я оплакивала потерянную любовь; оплакивала трудности, с которыми он столкнулся; оплакивала его смерть и то, что он не успел пожить.

Но вдруг в моей голове раздался щелчок. Когда родители уже успели его похоронить? Я виделась с ним прошлым вечером, и он не мог к утру уже быть похоронен!

Мой ответ таился в надписи.

Эдвард Каллен

Любимый сын

10 июня 1901 – 13 сентября 1918

1918.

Он умер год назад.

Он умер в тот день, когда я собиралась свести счеты с жизнью.

Он умер в тот день, когда мы встретились.

Я была слишком далека от того, чтобы хотя бы связно мыслить. Трясущимися пальцами, постоянно всхлипывая и неровно дыша, я вновь открыла письмо.

Я нахожу, что ты сбита с толку. Даже напугана. Но это правда, Белла. В тот день, когда я тебя встретил, я уже был мертв. Вот почему мне показалось, что я действительно на небесах. То, что я разрушил жизнь своих родителей, было моей ошибкой. Я сам прервал свою жизнь, Белла. Я умер от жестокости своего существования. Я не мог этого пережить. Я был слаб. Я был сломлен.Я был трусом. Это был единственный выход.

То время, что мы провели вместе, не было сном, Белла. Это было по-настоящему. Я не знаю, почему я до сих пор был здесь, и почему ты была единственной, кто мог меня видеть или слышать. Больше никто не мог. Помнишь тот день, когда я был расстроен… когда сказал тебе, что ходил к родителям просить прощения? Я ходил. Я пришел сюда и извинился, но меня не существовало. Они не могли меня видеть и слышать, Белла! Я был напуган, но более того, я был опустошен. Я думал, что Бог дал мне второй шанс исправить или хотя бы облегчить свои ошибки. Но нет. Я понял, что Бог дал мне второй шанс, дабы я мог заставить тебя увидеть, что жизнь стоит того, чтобы жить, если у тебя есть, ради кого – невзирая на обстоятельства. И сейчас я понимаю, что вне зависимости от того, насколько тяжелой была моя жизнь, то, что я сделал, не стоило потери моих родителей и тех мук, что они пережили, услышав известие о моей смерти.

Лекарство, что я нанес на твои раны… я украл его в ближайшей аптеке. А не все ли равно? Аптекарь бы меня не увидел, даже если бы у меня были деньги на его покупку. Одежда, которую ты мне дала… как я мог ее носить? В тот вечер я оставил ее вместе с яблоком и всеми деньгами на пороге родительского дома. Они подумали, что их благословили ангелы. Но этим ангелом был не я, Белла; им была ты.

Ты была так добра ко мне. Твоя душа так же прекрасна, как и тело. Я не ошибался, любя тебя все эти годы. Ты стала даже лучше, чем, я думал, ты станешь. Я преклоняюсь пред тобой, Белла. Я поклоняюсь тебе. Я люблю тебя. Прости, что я не смог сказать этого вчера. Я хотел, чтобы ты двигалась дальше и прожила жизнь, которую и должна была прожить, пока не появился я и все тебе не перепутал.

Я хочу, чтобы ты вышла замуж за Джейкоба Блэка, Белла. Я хочу, чтобы ты жила полной жизнью и осуществила свои мечты. Напиши книгу, которую ты хотела написать, люби, и я буду этим жить… Я буду на тех страницах, в тех словах, в каждой сущности твоего бытия.

Я не знаю, почему должен уйти. Я не знаю, почему могу попасть на небеса лишь сейчас. Возможно, я был послан, чтобы встретиться с тобой, чтобы узнать тебя. Это было моим последним желанием. Перед прыжком в воду моя последняя мысль была о тебе. Я жалел, что так и не смог тебя узнать; жалел, что не мог тебя любить; жалел, что ты не могла любить меня в ответ. А ты любила… любила. Когда ты сказала, что любишь меня, я никогда не был столь счастлив. Это были самые прекрасные слова, и я пронесу их в своем сердце весь остаток вечности. Я был юношей, когда погиб, сейчас же я могу сказать, что я погиб счастливым мужчиной.

Мое сердце принадлежит тебе, Белла. Хрустальное в шкатулке… и то, которое сейчас живет в тебе… а белая роза – это просьба о прощении. Прости меня за то, что причинил тебе боль.

Я ненавижу прощаться. Я ненавижу то, что не могу подарить тебе нормальную счастливую человеческую жизнь, которую ты заслуживаешь. Пообещай мне, что проживешь эту жизнь, Белла. Пообещай, что не поддашься искушению умереть, как я. Проживи этот прекрасный подарок, что у тебя есть, люби. Живи ради матери, ради отца, ради моих родителей… и ради меня. Узнай мир, запомни каждую деталь. В конце концов, я всегда буду ждать здесь, чтобы услышать все подробности.

Я буду ждать тебя, Белла. Возвращайся ко мне через пятьдесят, шестьдесят или даже семьдесят лет…

Я буду наблюдать за тобой, моя любовь. Никогда даже не думай, что меня там нет. Потому что я там. Я прямо там, в твоем сердце.

Я люблю тебя. Сейчас и навсегда.

Эдвард.

Я закрыла письмо, жадно хватая ртом воздух, и не в силах остановить поток слез. Я подошла к тому самому обрыву, с которого он прыгнул. Здесь заканчивалась земля. Здесь все заканчивалось. Я развела руки в стороны и позволила его душе ласкать меня. Один шаг вперед, и я смогу быть рядом с ним. Закрыв глаза, я увидела его прекрасное лицо… Я обернулась назад и посмотрела мир, который знала… идя по краю земли… размышляя над тем, сколько времени я смогу вытерпеть до встречи с ним. Не имело значения, что происходило здесь, моя жизнь началась рядом с ним. Он был моей вечностью. Один лишь шаг… и я буду дома…