Спустя несколько дней Гермиона могла уже точно сказать, что именно происходит.

Малфой не сдался.

К поискам Леты, несмотря на все его заявления, он подошел очень основательно и теперь с максимально возможной скоростью «прорабатывал» всех свободных – и не совсем – ведьм из списка гостей злосчастного министерского бала. Удивительно, но женщины, казалось, не имели ничего против подобного ланч-марафона, который он устроил с присущим ему размахом. Во всяком случае, насколько знала Гермиона, никто и не думал отказываться от встречи с ним.

Наверное, потому, что Малфою лучше сразу уступить, чем упорствовать. Уступить, в итоге, все равно придется, а так хотя бы можно обойтись малой кровью, не растрачивая впустую время и нервы.

По ее богатому опыту, по крайней мере, обычно все происходило именно так.

К тому же, по министерству упорно ходили слухи, что Малфой таким экстравагантным образом проводит собеседование на некую чрезвычайно соблазнительную должность в перспективной сфере, ради которой было не грех пожертвовать рядовой министерской карьерой. Так что вряд ли можно было винить женщин, которые приходили к нему хотя бы чисто из любопытства.

Они, во всяком случае, ничего не теряли, а предполагаемый куш был чрезвычайно заманчивым.

Впрочем, слухов было много, и только Гермиона знала, что происходит на самом деле. Малфой искал Лету. И хотя он ни разу ни обмолвился о своих целях или методах, было видно, что с каждым днем вся эта ситуация все больше и больше его угнетает. У Гермионы было подозрение, что, пробираясь сквозь список этих женщин, он собирался, прежде всего, обратить внимание на тех, кто бы отказал ему во встрече. А пока что все ведьмы охотно соглашались на совместный ланч, и никаких зацепок у него не так и не появилось.

Конечно, за свою безопасность она могла не волноваться: Малфою никогда бы и в голову не пришло пригласить ее. Ведь он до сих пор пребывал в уверенности, что она помолвлена с Роном и готовится к свадьбе.

И, следовательно – не претендент.

К тому же, он видел ее каждый день. Вряд ли совместный ланч открыл бы ему что-то новое.

Нет, он был абсолютно уверен, что в обычной жизни с Летой не знаком. И, кроме того, самонадеянно считал, что сможет опознать ее в промежутке между первым блюдом и десертом. Разумеется, она знала, что ничего у него не выйдет – ведь та нимфа была всего лишь фантазией.

Хотелось бы, чтобы и Малфой, наконец, это понял.

Список таял на глазах - как и его самообладание. Таким раздражительным и грубым Гермионе его видеть еще не доводилось. Она стала с опаской ждать его редких появлений в офисе, потому что, как правило, их общение ничем хорошим для нее не заканчивалось. Его вспышки гнева и колючие, язвительные слова больно задевали за живое, а она чувствовала себя настолько виноватой, что сносила все почти безропотно. Она даже – подумать только! – прикрывала его отсутствие, когда их начальник спрашивал про своего любимчика, а того как всегда не было на месте. Не то чтобы Малфою действительно грозило что-то серьезное, но… все же. Если до этого безумного плана под девизом «Даешь свидания нон-стоп!» он возвращался с обеда и «работал» хотя бы несколько раз в неделю, то теперь застать его в офисе можно было только по утрам. И то не всегда.

А если слухи о таком необременительном графике Малфоя дойдут до аврората – не миновать ему новых разбирательств.

Иногда Гермиона, правда, задавалась вопросом, зачем ей это все нужно – врать и изворачиваться, придумывая Малфою оправдания и спасая от неприятностей… В конце концов, он уже большой мальчик, чтобы самостоятельно нести ответственность за свои поступки.

Вот только и она уже большая девочка, объясняла сама себе Гермиона, и слово «ответственность» для нее не пустой звук. И она чувствовала себя виноватой перед ним за свое легкомысленное поведение, флирт и поцелуи. Да, она делает все это из-за чувства вины.

Во всяком случае, это было единственное разумное объяснение.

Так продолжалось несколько недель, пока судьба – в лице Малфоя – не нанесла девушке новый удар.

Одним утром он пришел в офис и устало опустился на стул рядом с ней, молча уставившись в пространство. Гермиона вздрогнула при его появлении, зная, что в последнее время от Малфоя можно ожидать чего угодно. Но он молчал, и девушка решила первой начать «обмен любезностями», чтобы поскорее покончить с очередным всплеском его дурного настроения, уготованным ей на сегодня.

Все равно не избежать.

- Дай угадаю, снова ланч? – поинтересовалась она, с досадой отмечая, что за последние недели голос лишился всех эмоций и стал абсолютно безжизненным. Да и сама она – притихшая и подавленная – лишь слабое подобие старой Гермионы Грейнджер.

Вот что делает с человеком чувство вины.

- Нет, - пробормотал он.

- Ведьмы закончились? – она попыталась придать голосу вежливую заинтересованность.

Он бросил на нее мрачный взгляд.

- Ведь в этом нет смысла, да? Все не то. И я устал.

- А что если твоя загадочная девушка из тех, кого ты не включил в список? – Гермиона не смогла удержаться от вопроса. Когда он резко вскинул голову и пристально посмотрел на нее, она закатила глаза. – Да, это было настолько очевидно. Кого еще ты мог так упорно «искать»?

- Ничего от тебя не скроешь, - пробормотал он еле слышно, а затем внезапно нахмурился. – Мне следовало бы обратиться к тебе за помощью.

- Тут любой бы догадался, - отозвалась она, игнорируя вторую часть его фразы.

Надеюсь, он не имеет в виду, что…

- Ну, конечно же! - он оживился. – Грейнджер, я говорю серьезно. Среди моих знакомых, знаешь ли, не так уж много Умнейших Ведьм Столетия. Ты действительно очень умна. И уж ты точно сможешь ее найти.

Если б не ситуация на грани фола, она бы непременно насладилась мыслью, что Драко Малфой впервые признал ее умственные способности, да еще и сделал комплимент.

Но сейчас времени на это не было.

- Малфой, мне правда не кажется, что…

- Если ты согласишься помочь, то можешь самостоятельно написать себе характеристику в конце года, - быстро перебил он.

Она в шоке уставилась на него.

- Ч-что? Но я не могу…

- Вы с Уизли копите на дом, так? – нетерпеливо продолжил он, как ни в чем не бывало. – Я его вам куплю. Рыжему ты можешь и не говорить, откуда этот дом взялся, потому что вряд ли ему это понравится… Придумаешь что-нибудь, он никогда не узнает.

Гермиона не могла выдавить из себя ни слова.

- Просто найди ее, и я дам тебе все, что будет в моей власти. А власть у меня все еще есть – и значительная.

И как, скажите на милость, ей на это реагировать?..

- Я не собираюсь ее преследовать или принуждать. Тебе не надо волноваться за моральную сторону вопроса. Мне нужно увидеть ее всего один раз, чтобы попытаться убедить, что я не настолько ужасен, как она думает. Клянусь, если она и после этого скажет «нет», я навсегда оставлю ее в покое!

Ну и где, Гермиона, твой хваленый ум, когда он так нужен?

Девушка отчаянно пыталась придумать какую-нибудь правдоподобную причину, по которой она не сможет найти Лету, но в голове было пусто. Умнейшая Ведьма Столетия, как же…

Малфой, видя, что она молчит, решил прибегнуть к последнему – и самому эффективному в ее случае – аргументу.

- Я знаю, что в последнее время был невыносим. Я… не люблю проигрывать – и не умею, поэтому и вел себя как последняя сволочь. Но неужели ты меня настолько ненавидишь, чтобы отказать в помощи? Ты ведь ничего не теряешь, а на кон поставлено так много!

Она была в большой беде.

Мерлин, помоги.



Гермиона попросила время подумать. Время, чтобы подумать, «сможет ли она как-нибудь помочь Малфою найти Лету». Ха-ха. Всю отсрочку она потратила, отчаянно ища выход из той непростой ситуации, куда сама же себя и загнала. Нужна была самая малость – причина. Любая причина, которая могла бы объяснить ее отказ.

Причина, которую Малфой не смог бы сразу же отмести как несущественную. А как раз такой и не было.

Так что она могла продолжать лгать и дальше, делая вид, что безрезультатно ищет Лету… или могла, наконец, сказать ему правду и покончить с этим.

«Он так долго искал девушку, которой не существует в действительности. Он имеет право знать правду», - шептала совесть.

Гермиона понимала это. В глубине души, она уже давно это знала. Теперь ей всего лишь осталось собрать все мужество в кулак и сказать ему.

Ей вообще не следовало позволять этому зайти так далеко. Надо было все рассказать еще в магазине или в кафе, в которое она так и не пришла.

Или хотя бы тогда, когда стало понятно, что он всерьез принялся за поиски.

Но она не сказала. Смотрела, как он столько времени страдает и меняется на глазах… как он мечется, разыскивая девушку, которая, очевидно, в его мечтах была той самой.

Единственной.

Мерлин, да он даже пообещал купить ей и Рону – людям, которых он всегда терпеть не мог! – чертов дом, лишь бы только она помогла устроить одну-единственную встречу. Еще один шанс – вот все, о чем он просил взамен.

А теперь надо сказать ему, что девушки его мечты никогда не существовало. Что по глупой случайности это была всего лишь она, Гермиона Грейнджер, скрытая чарами гламура.

И что она все это время знала и молчала.

Меньше всего на свете ей хотелось бы оказаться рядом с Малфоем, когда он узнает всю правду. Его реакцию было страшно даже представить, но, похоже, ей все-таки придется пройти через это.

Потому что он не заслужил такой затянувшейся лжи.

Он не должен страдать из-за ее ошибки. И уж точно не должен думать, будто таинственная Мисс Совершенство отвергла его только из-за пресловутой фамилии. Если честно, он не был таким уж конченым мерзавцем, и позволить ему так думать о себе Гермиона просто не могла. Да, Драко Малфой был не самым приятным человеком на этом свете: вспыльчивый, язвительный, самовлюбленный, зачастую просто невыносимый эгоист и грубиян, но все же… он не причинил никому настоящего вреда. Порою девушке даже казалось, что в большинстве случаев его коронные ядовитые замечания – это обычная защитная реакция, а вовсе не маниакальное желание ежесекундно унижать всех и вся.

Совершенно неожиданно для себя она поняла, что ей бы хотелось стать той девушкой, которую Малфой так упорно ищет. Да, ей бы хотелось стать Летой – раскрепощенной, интересной, беспечной, свободной от груза старых обид.

Девушкой, которую Малфой встретил бы с радостью и облегчением.

А так единственное, на что может рассчитывать в этом случае Гермиона Грейнджер – это его разочарование, гнев и увольнение с работы без выходного пособия.

Она закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на влажные дорожки слез на щеках.



- Ну, что? Ты решила?

Гермиона вздрогнула. Не следует откладывать неизбежное, и так уже потеряно столько времени.

Хотя сегодня он, кажется, взвинченный. Может, стоит подождать момента, когда он будет в хорошем настроении…

Она в нерешительности повертела какой-то свиток в руках, собираясь с силами.

- Это не такое уж сложное решение! - он взорвался. – Что ты теряешь?! Я могу подписать чертов контракт, если ты сомневаешься в моей честности! Ну, почему ты так себя ведешь? Я же сказал, если она откажет, я не стану настаивать! Тебе не надо ее защищать!

Но ей надо. Надо. Если она сама себя не защитит – то кто же?

- Почему ты не хочешь, чтобы у меня в жизни были такие же отношения, как у тебя с Уизли? – спросил он уже спокойнее.

- Прекрати упоминать его! – сорвалась Гермиона. – Хватит. Вспоминать. Рона.

Она не собиралась этого говорить, и уж тем более – так импульсивно… Но, как известно, слово – не корнуэлльский пикси, вылетит – не поймаешь…

Малфой пристально вглядывался в ее лицо, и Гермиона поняла: путь назад отрезан.

- Я… рассталась с Роном.

Его глаза смягчились, и в них промелькнуло что-то до боли напоминающее…сочувствие? Девушка отвернулась, проклиная его за это. С ним было гораздо легче иметь дело, когда он вел себя как сволочь.

- Когда? – мягко спросил он.

А вот и начинается самое интересное.

Ave, Caesar^*...

- Около десяти месяцев назад, - ответила она мертвым голосом.

Сочувствие на его лице сменилось замешательством: он нахмурился, пытаясь переварить информацию.

Гермиона обреченно вздохнула.

- Я ничего не говорила, потому что ты бы превратил мою жизнь в ад, и ты отлично это знаешь. Ты бы придумал миллион шуточек на мой счет, и я просто… Это тебя не касалось.

- А теперь касается?

Как же она устала. Сейчас ей просто хотелось, чтобы все побыстрее закончилось.

- Тебя это не наталкивает ни на какие мысли?

Малфой открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но потом просто отрицательно покачал головой.

- Видимо, нет. Но ты был прав все это время. Я была так зациклена на этой никчемной работе, что совершенно не ценила то, что у меня было. Я была слишком занята, чтобы уделять должное внимание нашим отношениям. В конце концов, Рон – у которого, я всегда считала, эмоциональный диапазон, как у чайной ложки – решил, что с него хватит, и ушел. Я не видела его с самого разрыва.

Малфой не ответил.

- И тебе эта история не кажется знакомой? Уверен, что никогда не слышал ее раньше?

Он все еще молчал, но она заметила, как он весь напрягся – словно в ожидании удара – и крепко стиснул зубы.

- Я не была каргой, Малфой, - тихо проговорила она, смотря перед собой. – Я хотела, но тот назойливый продавец сопротивлялся, и мне пришлось выбрать другой костюм. Зеленоглазая нимфа в серебристом платье…

Когда Гермиона подняла на него глаза, то сразу об этом пожалела. Леденящая душу ярость.

Но он все еще молчал.

Девушка быстро сморгнула несколько раз, боясь расплакаться. Странно, разве это должно быть так… больно? Чувства Малфоя можно понять – он ведь ничего не подозревал, поэтому правда оказалась для него сокрушительным ударом. Она же, наоборот, знала, что все это не всерьез – поэтому, в отличии от него, ни на что и не надеялась. Так что и горевать особо не о чем… К тому же, она прекрасно проживет и без этой бессмысленной работы…

Но почему-то все равно очень горько.

- Прости, - прошептала она. – Я просто не могла…

Он не дал ей договорить.

- Сейчас – сию же секунду, слышишь? – ты мне скажешь, что я неправильно тебя понял. Что ты имела в виду совсем другое. Я жду! – процедил он ледяным голосом.

- Это зависит от того, что ты понял, - прошептала Гермиона еле слышно.

- Ты же не хочешь мне сказать, что… что… - Малфой был настолько разъярен, что с трудом подбирал слова. Редкое явление. – И ты знала! Все это время!!! Спокойно сидела здесь, наблюдая за всеми моими попытками… зная, что все, что я хочу – это найти ее! Поверить не могу, ты ведь одним словом могла прекратить весь этот фарс! Сэкономить мне время и силы и прямо сказать, почему она, оказывается, не заинтересована… Но вместо этого ты решила посмотреть, как я выставляю себя полнейшим идиотом! Надеюсь, ты хорошо повеселилась, а, Грейнджер?!

Лицо девушки исказила болезненная гримаса от его последних слов.

- Я знаю! Но, Малфой, клянусь, я даже подумать не могла, что ты станешь продолжать поиски. Я думала…

- И это даже не самое паршивое! – на ее слабые оправдания он даже не обратил внимания. – Я неделями мучился и никак не мог понять, что, черт возьми, со мной не так. Почему, даже после того, что я ей рассказал, она не захотела дать мне шанс… или хотя бы сказать в лицо, почему не хочет иметь со мной ничего общего. Ты хоть представляешь – каково это?! Представляешь, как я себя чувствовал? И…сейчас оказывается, что все это время ею была ТЫ!

Отвращение на последнем слове было столь явным, что Гермиона непроизвольно дернулась, как от пощечины. Только сейчас она поняла, что где-то в глубине души надеялась, что он простит и… не станет ее ненавидеть. Что ж, она ошиблась.

- Пожалуйста… Я ведь совсем не хотела…

- Но ты сделала это, - он сделал шаг назад, обрывая ее на полуслове. – Я не хочу тебя больше видеть. Никогда.

Она в отчаянии искала подходящие слова – что угодно, лишь бы как-нибудь объясниться, оправдаться... Он непременно, непременно все поймет и… Но Малфой молниеносно развернулся и, даже не забрав мантию, вылетел из комнаты, не дав ей ни малейшего шанса.

Глядя на захлопнувшуюся дверь, Гермиона медленно опустилась обратно на стул, с которого, даже не заметив, успела вскочить в глупой надежде вернуть Малфоя и заставить его выслушать. Трясущимися руками девушка закрыла лицо – будто это могло помочь спрятаться от реальности – и замерла, чувствуя себя абсолютно раздавленной.

Уничтоженной.

Эту битву она безоговорочно проиграла.
___________________

^*Отсылка к "Ave, Caesar, morituri te salutant" (так, подняв правую руку, приветствовали римского императора гладиаторы, входя на арену Колизея, чтобы принять смертный бой).
___________________