В тот день в Лютном переулке было полно народу. Колдуны и ведьмы сновали по нему туда-сюда, бросая настороженные взгляды из-под скрывающих их лица капюшонов, или презрительно осматривали грязную, мощеную брусчаткой улочку, не обращая внимания на окружающих. По непонятной причине — вероятно, из-за наложенного заклятия — Лютный переулок всегда выглядел, словно погруженным в вечные сумерки, даже когда над головой ярко светило солнце. И еще — здесь всегда царила мрачная неестественная тишина.

Старая горбатая ведьма, зазывая покупателей сухим кашляющим голосом, продавала бутылки с дурно пахнущей Эссенцией отвращения, а рядом, в уголке, мрачного вида колдун предлагал камень из почек дракона в обмен на несколько галеонов. Магазины с сумрачными окнами и пустыми витринами стояли длинными рядами, и темный кирпич, из которого были сложены стены домов, делал их похожими, как братья.

Гермиона шагала по темному, сырому и грязному переулку, прикрывая краем мантии искаженное гримасой отвращения лицо. Лютный переулок был неподходящим местом для приличной гриффиндорки, и Гермионе пришлось напомнить себе, зачем, собственно, она здесь находится.

«Еще одна остановка, — подумала Гермиона, глядя на зажатый в руке лист бумаги, — еще одна остановка, и я смогу покинуть это малоприятное место».

На листе изящным плавным почерком Гермионы было написано: «Чешуя Гебридского черного, патока грюмошмеля, перья ревуна, взрывчатка громамонта». Последнее вещество было строго запрещено к использованию студентами, учитывая его взрывоопасность, и находилось под строгим контролем Министерства магии. Но это не могло остановить Гермиону: все упомянутые ингредиенты использовались для приготовления зелья в проекте, над которым она осторожно работала в подвале своего дома поздними вечерами. Часть из них, по понятным причинам, не продавалась в Косом переулке, но Гермиона знала места, где подпольная торговля шла прямо среди бела дня. Потому-то она и очутилась здесь, и нельзя сказать, что пребывание в Лютном переулке доставляло ей удовольствие.

Повернув за угол, Гермиона внезапно остановилась, услышав громкий шум: большая толпа, толкающаяся и кричащая, с интересом разглядывала то, что находилось на импровизированном помосте. Из любопытства Гермиона подошла поближе…

За свои четыре года в Хогвартсе Гермиона повидала немало странных и жутких вещей, но увиденное ей в Лютном переулке превосходило все виденное ранее. Домашние эльфы: в клетках, стреноженные, словно какие-то животные… Гермиона замерла с открытым ртом, с трудом сдерживая ярость.

Это был аукцион. Ведущий, неприятного вида мужчина с сальными волосами и такими же усами, хриплым голосом называл цены домовиков, указывая на соответствующие клетки своей тростью, с силой колотя по прутьям решеток. Эльфы сжимались в клетках всхлипывающими испуганными комочками.

Гермиона застыла в яростном молчании. «Да как они смеют?!» — мысленно воскликнула она. Будучи президентом ФОРТ (Фронта освобождения рабского труда), она понимала, что нужно сделать что-то из ряда вон выходящее, чтобы освободить бедняг. Ее возмущенный разум кипел от обилия ядовитых мыслей, большинство из которых были связаны с взрывающимися заклятиями, острыми предметами и драконами. Но прежде, чем она успела поднять свою палочку, чтобы направить ряд тщательно подобранных заклятий на аукциониста, рядом раздался холодный голос, лениво растягивающий слова:

— Забавно видеть тебя здесь, Грейнджер! — Гермиона повернулась и оказалась лицом к лицу с Драко Малфоем — человеком, которого она меньше всего хотела бы повстречать в таком месте… и в такое время, если уж на то пошло. — Что это ты тут делаешь? — продолжил он, голосом, полным превосходства.
— А твое какое дело?..
— Пришла купить себе парочку домовиков, а? Небольшая команда слуг тебе бы не помешала — носить за тобой все эти тяжеленные фолианты…
— Купить домовиков? — в гневе воскликнула Гермиона, не веря своим ушам. — Купить домовиков?! Прости, но я — не какой-нибудь бессердечный безжалостный сноб из богатенькой семьи, обожающий мучить бедных эльфов без видимых причин — вроде некоторых, не будем показывать пальцем…
— Ой-ой-ой, какие мы сегодня нежные!

Прежде чем Гермиона успел поднять свою палочку, чтобы применить заклятие поужаснее, в поле ее зрения оказалась тросточка, богато украшенный верх которой отодвинул Драко в сторону. В глаза Гермионе бросилась выгравированная на трости буква «М», переплетенная с фигуркой змеи.

Человеком, держащим трость, был Люциус Малфой. Гермиона опустила палочку, внезапно почувствовав острое желание оказаться где-нибудь подальше отсюда.

— Так-так. Ну, что тут у нас? — произнес Люциус мягким вкрадчивым тоном.

Гермиона похолодела. Только что переполнявшая ее ярость в миг испарилась, сменившись настороженностью, граничащей со страхом. Ей отчаянно хотелось убраться оттуда, но ее ноги будто кто-то прибил к булыжникам мостовой.

— Юная маленькая грязнокровка заблудилась, — прокомментировал Люциус. — Это та самая Грейнджер, о которой ты мне рассказывал, Драко?

Драко, неожиданно притихший, молча кивнул. Его голова склонилась, словно он пытался отыскать что-то под ногами.

— Интересно, что может понадобиться в таком месте маглорожденной ведьме вроде тебя? — спросил Люциус, презрительно глядя на Гермиону сверху вниз, словно изучая какое-то неприятное насекомое. Затем он повернулся к сыну: — Драко, покажи, пожалуйста, мисс Грейнджер, как отсюда выйти. Эта улица не для таких, как она.

Мрачный Драко молча протянул руку Гермионе. Та отпрянула.

— Я могу сама найти дорогу, не стоит утруждать себя, — тихо сказала она голосом, полным негодования.
— Прекрасно. Вот и покажи нам это.

Гермиона ушла, с трудом сдерживая переполнявшее ее отвращение. «Ужасные люди, — ядовито подумала она. — Малфои все одним миром мазаны: страшные и невыразимо высокомерные… Они наверняка пришли сюда, чтобы купить себе еще несколько домовых эльфов — как будто у них в имении мало рабов!..» Ее передернуло от отвращения.

Повернув налево и пытаясь не обращать внимания на недобрые взгляды парочки подозрительных колдунов, Гермиона остановилась перед входом в «Боргин и Беркес» и со вздохом посмотрела в свой список: «Да, это то самое место!..» Не отрывая взгляда от пергамента, она сделала шаг вперед…

…и столкнулась с волшебником весьма грозного вида, сбив его с ног.

— Смотри куда идешь, идиотка! — проворчал он. — Нынешние юные ведьмочки… никакого уважения к страшим!

Гермиона поднялась с мостовой, отряхивая мантию и бормоча извинения. Она не могла понять, откуда так неожиданно появился этот волшебник — старый, белобородый, с густыми седыми бровями и длинными волосами, которые не мешало бы расчесать. Его толстый шерстяной плащ когда-то оливкового цвета теперь выцвел и местами потерся. Он бормотал себе под нос проклятья, пытаясь подняться.

— Мне очень жаль, сэр, — запинаясь, произнесла Гермиона, помогая ему подняться. Только сейчас она заметила, что, падая, сломала свою волшебную палочку. — Я вас не видела, я…
— Не видела меня? Ты что, ослепла? — гневно закричал волшебник. Потом он посмотрел вниз и внезапно замолк.

Гермиона тоже глянула вниз. Увидев причину наступившей тишины, она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Не только ее палочка оказалась испорченной при падении.

Пожилой колдун нес несколько флаконов для зелий — толстого цветного стекла. Флаконы были тщательно изготовлены и стоили больших денег — Гермиона поняла это по засыпавшим мостовую разноцветным осколкам.

Повисла гнетущая тишина.

— Да как ты… — прервал молчание старик. — Ты, маленькое чудовище! Ты прямо как мой домашний эльф, который разбивает все, к чему прикасается!
— Мне так жаль, сэр, я куплю вам другие…
— Они были последними в своем роде, ты, жалкое отродье! Таких больше не купить! Это очень редкие флаконы для зелий, выдутые слепыми мастерами-гоблинами, — зарычал колдун, лицо которого побагровело от гнева. — Но ты очень, очень сильно пожалеешь, что ты связалась с Баркелем-чародеем… Ниндиус Сатакфориа!

Прежде чем Гермиона успела хоть как-то отреагировать, он взмахнул палочкой, произнес слова заклятья — и в тот же миг Гермиона почувствовала, что уменьшается в размерах. Она посмотрела на свои руки. Ее обычно молочно-белая кожа стала зеленовато-коричневого цвета, а аристократически длинные пальцы стали короткими, тонкими и костлявыми. К своему ужасу, она почувствовала, что ее уши стали расти, а тело съеживалось до тех пор, пока ее рост не достиг трех футов.

Гермиона обернулась. Баркель-чародей ушел, оставив разбитые флаконы на земле. Гермиона приблизилась к битому стеклу, попутно удивившись тому, какой легкой она себя ощущает. Она попыталась разглядеть свое отражение в осколках и тут же отпрянула в ужасе. Она была… домовиком!

Баркель-чародей превратил Гермиону в домашнего эльфа, и вот — она осталась совсем одна, посреди Лютного переулка, не вооруженная ничем, кроме поломанной палочки…