Название: ...к началу

Категория: Переводы
Фандом: Гарри Поттер
Заявка: Заявка: номер 48
Категория - любая.
Жанр - любой.
Пейринг - любой.
Рейтинг - любой.
Тема - "вчера, сегодня, завтра".
Всё прочее на волю автора\переводчика.
Музыкальное сопровождение: Suite Harry Potter: Lily's Theme – Harry In Winter – Courtyard Apocalypse – Prologue by Angèle Dubeau & La Pietà (тут или тут)
Бета: -
Жанр: Романтика
Рейтинг: М
Пейринг: Драко/Гермиона
Саммари: «Твои волосы, - говорит он, не глядя на нее, – просто чудовищны, знаешь ли». Несколько секунд проходит в безмолвном молчании, прежде чем Гермиона радостно всхлипывает. «У тебя слишком острый подбородок, - шепчет она. - И мы уже переросли это».
«Несомненно».
В следующий миг ее идеальный рот накрывает его губы, и он понимает, что, возможно, в конце концов, ничего не испортил.

---

* * *

Глава 1. 26 лет, 00 месяцев, 00 дней

Драко Малфой портит празднование двадцать шестого дня рождения своей жены. Этот факт его огорчает, но уж точно никак не удивляет. В конце концов, подобное уже случалось и раньше.
Гораздо чаще, чем хотелось бы.

В прошлом году, когда ей исполнялось двадцать пять лет, он был виноват лишь отчасти. И даже сейчас Драко так и не может вспомнить, о чем спорили его жена и его мать в тот день. Возможно, спор был из-за «очаровательно плебейской» (по словам матери) одежды его жены. Или из-за домашних эльфов Малфоев, которые оказались «мелкими воришками» (опять же, по словам его матери). Но что бы не разозлило этих двух женщин, он лишь краем уха прислушивался к беседе, вместо этого сосредоточившись на книге, которую всегда читал, когда они начинали свои словесные дуэли.
Когда он, наконец, оторвался от книги и обратил внимание на «дуэлянтов», было уже слишком поздно. Вместо мирного разрешения спора, которым обычно все заканчивалось, он увидел две пары свирепо сверкающих глаз.
Прожигающих его.
- Что скажешь? - требовательно спросила его жена. – Кто из нас прав?
Его взгляд несколько раз метнулся между ними, прежде чем он осмелился ответить:
- Обе?
За этим последовало два возмущенных фырканья, а затем на его голову обрушились яростное негодование двух женщин, а закончилось все одинокой ночью на диване в его собственной квартире.
Однако двадцать пятый день рождения его жены бледнел по сравнению с двадцать четвертым. По случаю праздника он запланировал восхитительное путешествие, которое включало в себя много пикников, лодочных прогулок наедине и много, очень много горячего секса. Конечно же все пошло наперекосяк. Свой двадцать четвертый день рождения его невеста встретила в болгарской тюрьме, где выступала в роли защитника на слушании по делу жениха и его идиотов-друзей, которые слегка… переусердствовали с празднованием его холостяцкой вечеринки. (Как именно Теодору Нотту удалось тайно пронести ящик огневиски и заколдованную пушку четырнадцатого века на Чемпионат Мира, навсегда останется для Драко тайной.)

Двадцать третий день рождения Гермиона был одновременно и прекрасным и ужасным, а ее тринадцатый - до сих пор заставляет его содрогаться от ужаса. Честно говоря, за те пятнадцать лет, которые он ее знает, ему ни разу не удавалось устроить для нее по-настоящему хороший праздник. И сегодня, в двадцать шестой день рождения его жены, он не отошел от традиции.

Ни больше, ни меньше, они забрели в зону ущелий в самое сердце горного леса.
- Черт возьми, - бормочет его жена, наклоняясь к правой ноге, обутой в походный ботинок, и начинает энергично растирать поврежденную лодыжку.

Он наклоняется к ней, пытаясь перехватить ее руку.
- Подожди. Позволь мне…

- Нет, - резко отвечает она и отбрасывает его руку. Шипя от боли, Гермиона ковыляет к ближайшему дереву и устраивает на нем свою пострадавшую конечность. Драко не решается подойти, раздумывая, какое чувство внутри него окажется сильнее: обида или разочарование. А затем решает, что все-таки последнее.

- Отлично, – отрезает он. – Дуйся, сколько душе угодно. Мне наплевать.

Она усаживается на поваленное дерево, устраивая правую ногу на левое колено, и обжигает его холодным взглядом.
- И вовсе я не дуюсь, болван. Я ранена. Может, мне следует призвать словарь, чтобы ты понял в чем разница?

- Ты действительно взяла с собой словарь?

Хотя это и казалось невозможным, но ее взгляд стал еще холоднее, а затем раздалось низкое рычание:
- Не хочешь подойти и проверить, Малфой?

Изо всех сил стараясь не съежиться, Драко все же мысленно возмутился: фамилия – его фишка, только он так делает; Гермиона Грейнджер ведет себя подобным образом только, когда действительно зла. По-настоящему очень-очень зла. Но в конце концов, разве для этого недостаточно причин? Весь этот день – последствие его безрассудной затеи.

«Каждый год этот день оборачивается катастрофой, - сказал он вчера вечером, свернувшись калачиком вместе с ней на диване. - Я порчу твой день рождения каждый раз, и я устал от этого. В этом году я хочу сделать для тебя что-то хорошее. Что-то необычное.»

И «необычный», безусловно, было одним из подходящих описаний этого дня. Пожалуй, лучше звучит только «убийственный». Или, возможно, «полное дерьмо».
Он не может вспомнить, почему решил подарить ей портключ в Альпы и пригасить на лестную прогулку на целый день.
«Временное помешательство», - предположил он. Или Малфоевская гордыня, если уж быть до конца честным.
Он морщится, когда Гермиона развязывает шнурки и осторожно снимает ботинок. Под водостойкой резиной обнаруживается нечто лишь отдаленно напоминающее лодыжку. Она начинает осторожно стаскивать шерстяной носок вниз, хныкая, когда ткань касается опухшего участка ноги. Кожный покров в месте ушиба окрасился в синеватый оттенок и быстро начинал обретать более насыщенный темный цвет.
- О, - шепчет он. – Это не хорошо.

Не раздумывая ни секунды, Драко направляет палочку на лодыжку жены и произносит:
- Ферула.
Вскрик Гермионы полностью заглушает звук хруста сухожилий, возвращающихся на свое место. Чувство облегчения легко читается на ее лице, а затем она бросает на него еще один возмущенный взгляд. Девушка уже открыла рот, чтобы обрушить на него все накопившееся негодование, но он сразу же капитулирует:
- Знаю, знаю, - протягивает он, опускаясь перед ней на одно колено. – Ты и сама бы прекрасно справилась. И твоя Ферула намного лучше моей.
С нежностью полностью противоречащей его тону, он приподнимает исцеленную лодыжку и поглаживает исчезающие гематомы большими пальцами.
- И я знаю, что ты пострадала по моей вине.
Мягким прикосновением пальцев к его подбородку Гермиона заставляет Драко поднять голову вверх. К его удивлению, она улыбается ему, когда их взгляды встречаются.
- Мне очень жаль, - выпалил он. – Я идиот.

Гермиона кивает с притворной серьезностью.
- Несомненно.
- И ты заслуживаешь провести хотя бы один день рождения без всяких происшествий.
- О, да.
- И этот поход был ужасной гребаной идеей.

Она проводит линию от его подбородка к скуле.
- Разве я утверждала подобное?
- Ты… не говорила?
- Нет.
- И ты не расстроена?
- Нет.
- Так я… не облажался?
- Боюсь, что суд присяжных еще не вынес свой окончательный вердикт, - заливается смехом она. - У нас осталось как минимум три часа до окончания нашего похода, чтобы прийти к окончательному решению. Зная тебя, этого времени вполне достаточно, чтобы доставить мне неприятности еще несколько раз. Или, по крайней мере, отыскать Болгарскую пушку, которую можно зарядить.
Драко удивленно моргает, а затем усмехается.
- Просто дай мне немного времени, Грейнджер. Лишь немного времени.
- Всегда даю. И я Малфой, Драко. Наша вторая годовщина уже в октябре.
- Чертовски верно.

Он все еще улыбается, пытаясь надеть ботинок обратно ей на ногу. Они молчат, в то время как его длинные пальцы затягивают шнурки на обуви, а она рисует понятные только ей узоры на его скуле. Когда кончики пальцев жены касаются его подбородка, он чувствует, как его сердце пропускает удар.

- Твои волосы, - говорит он, не глядя на нее, – просто чудовищны, ты ведь знаешь.

Несколько секунд проходит в безмолвном молчании, прежде чем Гермиона радостно всхлипывает. - У тебя слишком острый подбородок, - шепчет она. - И мы уже переросли это.
- Несомненно.

В следующий миг ее идеальный рот накрывает его губы, и он понимает, что, возможно, в конце концов, ничего не испортил.

* * *

Глава 2. 24 года, 1 месяц, 12 дней

- Праздновать свадьбу в день Хэллоуина – это уж слишком странно, Грейнджер, - заявляет Драко.

Гермиона улыбается той самой хищной улыбкой, которую он в тайне любит, и молча поздравляет себя в тысячный раз за этот день.

- Я странная, Драко. И на случай, если ты пропустил последние три часа нашей жизни, теперь я Малфой. Не Грейнджер.

В ответ он прижимает ее к себе еще сильнее, и она почти ощущает пуговицы его парадной мантии сквозь плотное кружево ее платья. Они исполняют одно из множества классических па их Первого Танца - их ладони соединяются вместе вверху, Гермиона делает шаг назад и быстро ныряет ему под руку. Она делает это, чтобы немного подразнить его и выбить из колеи: слишком уж оточенные движения, слишком идеальная танцевальная стойка. Но стоит ли сравнивать годы тренировок чистокровного наследника в бальном зале и ее ничтожный месяц тренировок. Одним быстрым движением Драко, закружив ее на месте еще сильнее, делает пирует. Шелест тяжелого белого шлейфа ее платья едва заглушает ее удивленный вздох.

Когда Драко обнимает ее, Гермиона возмущенно ударяет по его груди свободной рукой.
- В следующий раз, когда вздумаешь провернуть подобное еще раз, предупреди меня заранее, ладно?

- И испортить себе все веселье?

- Так тебе очень весело? А ты подумал о моем платье? Этот пол вероятно очень грязный. Мне придется применить не меньше трех очищающих заклинаний, чтобы отбелить подол.

- Не понимаю, почему ты жалуешься, Грейнджер. Это платье весит около сорока фунтов - ты знаешь, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы заставить его так крутиться?

- Сколько усилий тебе пришлось приложить? Я - та, кто носит на себе это чудовище, Драко.

Он наклоняется к ее уху и шепчет:
- Это ненадолго, Грейнджер.

Они проносятся мимо стола, где восседают их родственники, и ей требуется вся сила воли, чтобы не задрожать от восторга.

- Сколько еще раз я должна повторить тебе? – вздыхает она с притворным возмущением. – Теперь я - Малфой.

Его губы растягиваются в хорошо знакомую ухмылку.
- Чертовски верно, Грейнджер.
- Чертовски верно, - соглашается она, и в этот раз сама притягивает его ближе. Они не размыкают объятий еще несколько минут, пока она снова не делает шаг назад. – Я приготовила для тебя кое-что.

Драко дьявольски усмехается.
- Прямо здесь, Грейнджер? На глазах у всех наших гостей?
Она игриво шлепает его по мантии.
- Нет, это отложим на потом. А сейчас я хочу отдать тебе кое-что. Точнее, вернуть.

Она залезает рукой в потайную складку платья, вынимает небольшой четырехугольник ткани и засовывает его в нагрудный карман его парадной мантии. С любопытной улыбкой он вытаскивает сложенную ткань, чтобы осмотреть… и замирает. Вышитая в середине «М» гордо виднеется на изношенном, покрытом пятнами от старости, белом носовом платке. Драко зачаровано проводит большим пальцем по зеленой нити.

- Ты сохранила его, - шепчет он.
- Да. Это было моим кое-чем «взятым взаймы» сегодня.
Гермиона наблюдает, как его удивительные светлые глаза наполняются эмоциями. Это: стыд, благодарность, страх, счастье и, наконец, любовь. Она распознает все чувства, отражающиеся на лице мужа, - она просто так хорошо его знает.
- Нет, Грейнджер, - хрипит Драко, яростно прижимая ее к своей груди. – Ты ничего не «брала взаймы». Он всегда принадлежал только тебе одной.

* * *

Глава 3. 23 года, 00 месяцев, 00 дней

Он сжег жаркое.
Сжег этот гребаный кусок мяса и почти уверен, что вся проклятая ночь испорчена.
Драко нервно расхаживает по крохотной кухне их новой квартиры, придумывая все больше и больше новых ругательств. Он изобрел «чертову Мерлинову хрень», когда его взгляд скользит по заколдованным часам над входной дверью. Теперь паника действительно накрывает его с головой.

Она вернется домой из Министерства через десять минут. Очень коротких десять минут. Жаркое подгорело, картошка тоже имеет весьма сомнительный вид, а шампанское совершенно не подчиняется охлаждающимся чарам, которых он наложил уже с добрый десяток. Он мог бы просто заказать еду на вынос, как любой нормальный парень, но нет, - надо было проявить себя во всей Малфоевской красоте и, мантикора подери, испортить ей день рождения. Снова.
- Дрянной ублюдок! – вскрикивает он, бросая в раковину обгоревшее кухонное полотенце.
- Это что-то новенькое, - раздается мягкий голос за его спиной. – Мне даже вроде как нравится.

Драко резко разворачивается и, быстро моргая глазами, всматривается в дверной проем кухни. Там стоит виновница сегодняшнего торжества собственной персоной и пытается привести в порядок взъерошенные перемещением по каминной сети кудри.

- Только что изобрел, - заявляет он, не придумав, что еще сказать.
Гермиона улыбается.
- Совсем неплохо. Но кое-чего не хватает. Я бы добавила «безбашенный» дрянной ублюдок. Звучит, а? Добавляет, так сказать, дополнительную выразительность выражению.
Он ошеломленно кивает.
- Звучит… в общем-то, идеально.

- Ах, моя маленькая способность – одна из причин, по которой ты без ума от меня. – Она вдыхает наполненный гарью воздух и приподнимает бровь. – Наш ужин, я полагаю?
- Ростбиф. С соусом из горгонзолы (Прим. п.: это соус на основе итальянского сыра с голубой плесенью, сливок и мускатного ореха.) и картофелем Фингерлинг. (Прим. п.: особый сорт картофеля, обжаренный в утином жире до хрустящей корочки.)

Она кивает в сторону стоящей на столе бутылки.
- И шампанское?
- Теплое шампанское. Какой-то особый французский сорт, устойчивый к охлаждающим чарам, судя по всему.
- Впечатляет. А что на десерт?
Именно в этот момент Драко осознает свою самую большую ошибку: в спешке он оставил «десерт» на их столешнице. Буквально возле нее. Ее глаза остановились на столе одновременно с его. Он срывается с места, чтобы быстрее спрятать сюрприз, но Гермиона опережает его на долю секунды. И вот она держит в руках маленькую круглую синюю коробочку.
- Не смей! – кричит он, но она уже разматывает белую праздничную ленту и открывает крышку.
В теплом свете их кухни золотое кольцо кажется не таким ярким, а рубин – гораздо менее впечатляющим, чем в тот день, месяцем ранее, когда он его купил. Гермиона смотрит на него с нечитаемым выражением лица, и внезапно он чувствует, как к горлу подкатывает волна тошноты. Ощущение только усиливается, когда он, согласно традиции, опускается на одно колено.
Она встречается с ним взглядом, и он с ужасом распознает в ее глазах панику. Дрожащей рукой, как будто вещь была проклята, Гермиона протягивает ему коробочку с кольцом. Забирая (так чертовски неосмотрительно оставленный им подарок) из ее рук, он рассеяно думает, что ему, наверное, пора бежать. Куда угодно. И немедленно. Должно быть, Антарктида - прекрасна в это время года.
Однако, прежде чем он начинает подниматься, чтобы дать деру, Драко чувствует ее руку на своем плече. Он снова опускается на колени и встречается с ее полным слез взглядом.
- Мне не следовало ее открывать, - говорит она.
- Нет, не следовало.
- Полагаю, я все испортила?

Он фыркает.
- Я почти слышу, что ты сейчас думаешь обо мне, Грейнджер.
Она расстраивается, но только на мгновение. А затем вдруг на ее лице расцветает безумная улыбка, что и пугает его, и приводит в восторг одновременно.
- Подожди, - говорит она с придыханием. – Никуда не уходи. Стой на месте.

Она выбегает из кухни в гостиную. Раздается звук работающей каминной сети. А затем еще один.

- Милый, я дома! – кричит Гермиона из гостиной. – Только что вернулась из Министерства. Ужасный день. Я назвала Кормака Маклаггена ублюдком, ты можешь в это поверить?

- И ты ждала так много времени? - спрашивает Драко, совершенно не понимая, что происходит. – Как он это воспринял?
- Как и полагает безбашенному дрянному ублюдку, - отвечает она. – Я собираюсь снять туфли и пальто, и сделаю это медленно, пока ты «доделываешь»… что ты там должен доделать на кухне.
О чем я понятия не имею, потому что только вернулась домой, разумеется.
Наконец он понимает, что она делает, и Драко улыбается. Он убирает кольцо обратно в синюю коробочку и быстро перевязывает белой лентой.

К тому времени, как Гермиона возвращается на кухню, он привел свой внешний вид в порядок с помощью чар, и теперь торжественно вручает ей подарок. Когда изящное, изготовленное в традиционных цветах огненного факультета, кольцо красуется на безымянном пальце ее руки, она снова плачет.
- Счастливые слезы? – спрашивает он.
- Вообще-то мои глаза слезятся от запаха горелого мяса, - поддразнивает она. Но ее поцелуй говорит ему об обратном.

* * *

Глава 4. 22 года, 8 месяцев, 4 дня

Он забавный.
В самом деле, этого она никак не ожидала. Или… возможно, она забыла об этом маленьком открытии за все время их длинной, непростой истории. В любом случае, сейчас он заставляет ее смеяться. Постоянно, и именно в те моменты, когда она меньше всего этого ожидает.

Например, когда у нее выдался ужасный день на работе, или когда к ней подкрадывались воспоминания о войне, или когда она становилась слишком скрупулезной за неимением лучшего занятия. Всякий раз, когда случается какая-нибудь неприятность, он всегда рядом, обнимает ее рукой за талию и шепчет всякие глупости на ухо.

Как ни странно, это именно то, чего она хочет, и, что еще более странно, в чем действительно нуждается.

Только один человек во всем мире мог допустить безумную мысль, что она когда-нибудь будет нуждаться в Драко Малфое. Иногда, когда Драко заставляет ее смеяться в очередной раз, перед тем как поцеловать, Гермиона посылает мысленное «спасибо» той странной, маленькой девочке с кудрявыми волосами, которая, в конце концов, оказалась права.

* * *

Глава 5. 22 года, 3 месяца, 17 дней

- Божечки святы, Грейнджер, ты действительно дерьмово играешь.

С громким треском его королева занимает место ее поверженной фигуры на волшебной шахматной доске, расположенной между ними.
- Шах и Мат, - объявляет Драко и, закинув руки за голову, лениво разваливается в кресле в позе победителя.
Гермиона сердито смотрит на него, а затем на доску.
- Ты что, заколдовал ее, чтобы она издавала этот звук, когда ты побеждаешь?

- Даже не знаю. Стоит предположить, что так происходит всякий раз, когда кто-то выигрывает четыре игры подряд.

- Так происходит каждый раз, когда ты выигрываешь. Не только в этой игре.

Он пожимает плечами, все еще сложив руки за головой.
- Ну, если ты так говоришь. Если честно, я едва ли слышу что-то, потому что громкие крики триумфа в собственной голове заглушают все посторонние звуки.

- Похоже, ты относишься к группе печально известных самодовольных личностей, нахваливающих самих себя. – В ответ раздается его скептический смех.

- Так я похож на самовлюбленного напыщенного типа? Ты знаешь мой типаж с одиннадцати лет. Не думаю, что смогу еще чем-то удивить тебя.
Сердитое выражение на лице Гермионы исчезает, и она с любопытством смотрит на него, как на одно из экспериментальных зелий или один из ее драгоценных учебников. Этот пронзительный, изучающий взгляд - не тот, который вы бы подарили своему возлюбленному. Но, если он не ошибается, в ее взгляде читается что-то еще. Она смотрит на него ласково. Даже нежно. Так… что его сердце пускается вскачь.

- Что? – спрашивает он. – Почему ты так смотришь на меня?
- Потому что думаю, что ты не прав.

Драко ухмыляется.
- Не прав? Я никогда не ошибаюсь, Грейнджер.
«По крайней мере, по его мнению».

- Я не была бы так уверена в этом, - говорит она. – Кто-то мог подумать, что я пойду с тобой на первое свидание? А затем на третье. Но вот мы сидим здесь. Вдвоем.
- Едим маггловскую еду на вынос в твоей квартире и играем в волшебные шахматы.
- Которые ты подарил мне на Рождество. После всего лишь одного свидания.
- Ладно уж. Если подумать, это могло бы обернуться ошибкой.

Правый угол ее рта слегка приподнимается.
- Ты сожалеешь о выбранном подарке или о свидании?

- Никаких сожалений. – В его словах чувствуется напускная храбрость, и когда Гермиона приподнимает бровь, он вздыхает. – Хорошо, ладно. Возможно, я немного, хм, - самую малость, боюсь, что этот вечер покажется тебе… скучным, - признается он.

- Я Гермиона Грейнджер: «скучная» - мое второе имя.

- Я думал, твое второй имя – Джин, - автоматически язвит он и чувствует, как его лицо краснеет.

Гермиона ошеломленно моргает, а затем уголки ее губ складываются в маленькую улыбку.
- Видишь, Драко? Ты, в некотором смысле, все еще полон сюрпризов.

Теперь его сердце действительно выпрыгивает из груди. Он опускает сложенные за головой руки и наклоняется вперед над доской. Достаточно близко, чтобы увидеть расширенные зрачки ее глаз и легкий румянец, украсивший щеки. Он мог ошибаться, но она выглядела так, будто была действительно…

Черт возьми, он, правда, нравится ей?

Могло ли ему на самом деле так повезти? Разве Война не оставила после себя одни только руины, как он полагал? Что еще более важно, с его дыханием все в порядке? И как выглядят его волосы? Какие именно на вкус ее губы?

Его мысли разбегаются, как стая корнуэльских пикси, когда внезапно Гермиона тоже наклоняется вперед. Она останавливается всего лишь в нескольких дюймах от его рта, и он забывает, как дышать.

- Твои глаза, - мягко говорит она. – Они светло-серые, но вокруг радужки дуга имеет более темный оттенок. Ты знал?
- Нет, - прерывисто выдыхает отвечает он. – Но я точно знаю, что твои глаза карие.

Она поддается ближе и колеблется - всего мгновение - прежде чем ее губы касаются его губ. Поцелуй был трогательно целомудренным, но его сердце колотится так сильно, что он был почти уверен, что сейчас умрет. Что было бы весьма досадно, на самом деле. Потому что она выглядит… довольной, когда отстраняется.

- Как я уже сказала, - шепчет она, откидываясь на спинку кресла, - ты все еще полон сюрпризов, Драко Малфой.
- Как и ты, Гермиона Грейнджер.
- Вот как?
Желая, чтобы его руки не дрожали - от волнения, потрясения, радости, - он поднимает волшебную палочку и заново устанавливает волшебные фигурки на доске.
- Слыханное ли дело, чтобы кто-то столько выдающийся, как ты, был таким дерьмовым игроком в волшебные шахматы.
Ее смех звучит идеально. Даже волшебно.
- Немного предвзято, - возражает она. – Нам нужно сыграть, по крайней мере, еще один раз, чтобы точно убедиться, действительно ли я так плоха в этом.
Драко даже не пытается сдержать улыбку.
- И каковы же будут условия для нового раунда?
- Что получит победитель, ты хочешь сказать?
- Именно.

Драко перевел взгляд на ее губы. Гермиона, слишком сообразительная ведьма, поймав его на горячем, ухмыляется той особой (присущей, скорее, ему) дьявольской улыбкой.
- Я уверена, мы что-нибудь придумаем, Драко.

* * *

Глава 6. 22 года, 3 месяца, 00 дней

Гермиона быстро чмокает Гарри в щеку, прежде чем сесть за столик их «дежурной» кабинки. Сегодня любимая закусочная забита до отказа: посетителями, зимними куртками и пакетами с праздничными покупками.

- Господи, а здесь душно. – Она театрально задыхается, снимает собственное пальто и начинает обмахиваться ламинированным меню. – Почему все эти люди не чтят неприкосновенность нашего священного места? Разве они не знают, что я люблю обедать в тишине и спокойствии?

- Похоже на рождественские покупки в последнюю минуту, я полагаю.

- Думаешь?

- Мне так кажется. – Гарри застенчиво улыбается и поднимает свою полотняную сумку, до краев набитую чем-то подозрительно похожим на вязание. Гермиона неодобрительно хмурится и на него, и на сумку.
- Полагаю, в этом году мы все снова получим в подарок шарфы?
- Снова? Разве в прошлом году я..?

Она ничего не смогла с собой поделать и рассмеялась.
- О, да. Но цвета у всех были разные, я уверена. Пожалуйста, скажи, что ты приготовил что-то особенное. По крайне мере, для своей девушки.

Лицо Гарри просияло и, порывшись в сумке, он достает маленькую коробочку. Овальную синюю коробочку, обвязанную белой праздничной лентой.

Гермиона ахает.
- Гарри, это..? Ты, наконец, собираешься..?
- Да. Рождественским утром в Норе. – Он нахмуривается на предмет обсуждения. – Думаешь, это слишком? Сделать предложения у всех на глазах?

Гермиона молча обдумывает вопрос. Все, разумеется, будут пялиться. Артур, Молли, Перси, Чарли, Билл, Флер, Джордж, Анджелина, Рон… и она сама, если Рон, конечно, как-нибудь не отличится этот день. Она представляет, как Джинни отреагирует, когда откроет коробочку и наденет кольцо на свой палец. Нора наполнится радостными возгласами, и, может быть, каждый из присутствующих забудет о пустующем стуле за обеденным столом. По крайней мере, на несколько часов.
Ее глаза начинает щипать, и она наклоняется через стол, чтобы ухватить Гарри за руку, - ту, которая не держит, несомненно, идеальное обручальное кольцо Джинни Уизли.

- Я думаю, это великолепная идея. Правда, Гарри.
- Обещаешь, что не расплачешься как маленькая?
- Конечно же нет.

Улыбаясь, волшебник прячет коробочку обратно в сумку.
- Как у тебя дела? Закончила с рождественскими подарками?

Гермиона приподнимает одно плечо так, что ей удается выглядеть одновременно небрежной и самодовольной.
- Еще в сентябре.
- Ну конечно же.
- Неужели, удивлен?
- О чем ты? Что ж, получается… в ближайшие дни ты не будешь в панике метаться от одного магазина к другому, как все остальные?
- Неа.
- И у тебя нет никаких срочных дел на работе?
- Ну, как сказать. Я пытаюсь дать ход поправке к закону об охоте на пикси, но мое нерабочее время полностью свободно, и я даже не представляю… - Гермиона замолкает, когда замечает хитрый взгляд на лице ее лучшего друга. – Поттер, - предупреждает она, - к чему именно ты клонишь?

- Просто интересуюсь, свободна ли ты в эту пятницу. Никаких подвохов, честно.
- И почему мне нужно быть свободной именно в этот день?

Гарри вздрагивает. В буквальном смысле.
- Потому что у тебя, хм, технически… могут быть кое-какие планы.

Она издает звук, который можно сравнить только с криком Банши.
- Гарри Джеймс Поттер, как ты только посмел устроить свидание, даже не спросив меня сначала?!
Руками он мгновенно закрывает лицо, как будто защищаясь от заклятия, которым она, несомненно, проучит его в любую секунду.
- Вообще-то, мы обсуждали это на протяжении трех месяцев, Гермиона.
- И я давала отрицательный ответ на протяжении этих самых трех месяцев.
- Да, но в последнее время твоя решительность в этом вопросе, как мне кажется, пошатнулась.
- Ничего подобного! – кричит она.

- Но так и есть. Буквально на прошлой неделе ты призналась, что больше не чувствуешь желания разбить ему голову чашкой всякий раз, когда сталкиваешься с ним на работе.

- Нежелание калечить и желание пойти на свидание – это две разные вещи. Ты должен был уже уяснить это. Или ты снова нахватался советов из практик съема Рона?

Гарри перестает вздрагивать, и на его лице появляется что-то очень похожее на жалость.
- Прошло уже больше года, Гермиона. Даже два.

Она берет в руки вилку.
- Сегодня ты явно не можешь мыслить трезво, Гарри. То, что мы с Роном расстались два года назад, не значит, что я должна отправиться на свидание вслепую с… с Драко Малфоем, черт подери.

- Не думаю, что это можно назвать свиданием вслепую. Ты знаешь его одиннадцать лет.
- Десять лет, одиннадцать месяцев и двадцать девять дней из которых я ненавидела его.

На щеках Гарри появляются ямочки.
- Так ты признаешься, что не ненавидела его в первый день?

Гермиона со звоном бросает столовый прибор на стол и скрещивает руки на груди. Она все еще в ярости, но в ее сердитом взгляде проскальзывает что-то похожее на поражение.
- Нет, - вздыхает она, - я не ненавидела его в наш первый день в Хогвартсе. И ты знаешь это, - я говорила тебе.

- Да, ты упоминала.
- Но этот один единственный день не стирает годы – годы! – постоянных издевок с его стороны.
- Конечно же нет, - признает Гарри.
- Тогда скажи мне еще раз, почему я не должна просто продинамить его в пятницу?
- Потому что ты повела бы себя как самая настоящая стерва?

Во взгляде Гермионы красноречиво читается все ее равнодушие по этому поводу, и Гарри качает головой:
- В этом году Малфой стал одним из самых ценных кадров в Отделе Авроров. Он и Финч-Флетчли ругаются, как старая супружеская пара, но они отличные напарники. Даже ходят выпить пива каждый четверг.

- Я не понимаю, как именно успешная карьера Малфоя в Министертве делает его подходящим парнем для свидания.

- Он изменился со времен войны. Сильно. Он уже не тот придурок, которым был раньше.
- Ну, если ты так говоришь.
- Но это правда. Вообще-то, он стал вроде как… более приветливым. В своей собственной саркастической манере. И он забавный, хочешь верь, хочешь нет. Все время смешит весь Отдел своими шуточками, и при этом никого не задевая. А иногда он даже… благородный. Вспомни, что он сделал для Симуса четыре месяца назад.

- Да, да, да, - тараторит она. – Кто-то пустил в Симуса проклятием, и Малфой оттолкнул его. И что?
Ее тон оборонительный, но она знает, что Гарри слышит в нем что-то еще: самый малый, самый незначительный, крохотный намек на завистливое восхищение.

- Он застрял в Мунго на десять дней. Десять дней, Гермиона. За исключением Грозного Глаза, ни один аврор не был уложен на больничную койку на такой длительный срок и смог выжить при этом. И это даже не первый раз, когда он геройствует подобным образом. Думаю, Малфой чувствует, что должен, так сказать, извиниться за свое поведение в детстве.

- Черта с два он способен на это, - ворчит она.

Гарри качает головой.
- Ты так не думаешь. Я знаю, это так.

Гермиона только пожимает плечами в ответ, и волшебник слабо улыбается. В его жизни было достаточное количество сражений, чтобы он смог учуять запах неизбежной победы, что витал в воздухе.
- Я бы даже смог назвать нас друзьями сейчас, - говорит он. – Малфоя и меня, я имею в виду. Я бы не устроил тебе свидание с каким-то незнакомцем. Кроме того, он, возможно, единственный человек, которого я считаю почти таким же умным, как ты.

Взгляд Гермионы выражает всю степень ее возмущения, что только веселит Гарри.
- Да брось, я же сказал «почти». Это не считается?

- Подковы и ручные гранаты (Прим. п.: Это выражение означает близкий, но не совсем правильный ответ.), - бормочет она себе под нос.
- Что?
- Ничего. - Гермиона снова вздыхает и опускает руки на стол. – Итак, в своем официальном заявлении ты аргументировал, почему мне следует пойти на свидание с Малфоеем. Но почему ты думаешь, что Малфой захочет пойти на свидание со мной?

Застенчивая улыбка опять появляется на лице Гарри.
- Потому что… потому… Дерьмо. Ты можешь просто довериться мне в этом вопросе?
- Даже не подумаю.

- Слушай, я обещал ему, что не скажу тебе этого, но… именно он настоял на том, чтобы я устроил вам эту встречу.

Ее челюсть оказалась на полу.
- Немыслимо… Не может этого быть.

- Может. Думаю, его точные слова были такими: «Пожалуйста, Поттер. Ты должен спросить ее. Если я приглашу ее самостоятельно, она запустит чайником мне в голову!»

Объяснение друга вызывает у нее недоверчивый смех.
- Чашкой, вообще-то. Но… почему?

- Ты ему нравишься, вот и все.
- Что-то я сомневаюсь в этом. Скорее всего, он просто разыгрывает тебя.
- Сначала я тоже так подумал, когда он полгода назад начал намекать. – Гарри поднимает руки, прежде чем она заводит свою тираду. – Знаю. Знаю. Я не должен был утаивать это от тебя. Но мне нужно было убедиться, правда ли он заинтересован в тебе или просто валяет дурака.

- И он убедил тебя?
- Да, - без увиливания отвечает Гарри. – Сомнений нет.
- Но как? Как, во имя всего святого в обозримой Вселенной, Драко, черт подери его, Малфой убедил тебя помочь ему провернуть подобное?

- Ну, все началось с того, что он просто поинтересовался насчет тебя и Рона: вместе ли вы еще или нет. Клянусь, когда я сказал Малфою, что ты свободна, его лицо засияло, как рождественская ель. Потом он продолжал упоминать о тебе то тут, то там. Например: «Знаешь, кто разбирается в Уругвайских темных артефактах? Грейндер должна что-то знать.» Или: «Может, тебе следует советоваться с Грейнджер по этому делу? Я слышал, она действительно талантлива в контр-заклинаниях.» И я не преувеличиваю, говоря, что он делал это постоянно. Со временем это даже стало шуткой «для своих» в Отделе.
- Так я стала объектом шутки в твоем Отделе?
- Не ты. Интерес Малфоя к тебе.
- Фуф, теперь мне действительно полегчало. Это же совсем другое дело. Спасибо.

Гарри делает пренебрежительный жест рукой, со снисходительностью реагируя на ее сарказм.
- Помнишь, как ты три месяца назад в «Дырявом котле» Симус спросил, знаешь ли ты что-нибудь о сундуках, сдерживающих способности боггартов? Тогда еще лицо Малфоя приобрело самый яркий оттенок среди оттенков розового цвета.

- Это просто потому, что Невилла вырвало прямо на смехотворно дорогие ботинки Малфоя.
- Нет же, «инцидент с рвотой» случился позже. Симус донимал Малфоя до этого.

Гермиона нервно заерзала на стуле.
- Хах. Ладно. Итак, Малфой все время говорит обо мне и умоляет тебя устроить свидание. Это никак не подтверждает тот факт, что я действительно нравлюсь ему.
Гарри торжествующе улыбается.
- Ну почему же. Он признался в этом сам. Вслух. Практически перед всеми нашими друзьями и знакомыми.

Она не может сдержать возгласа удивления.
- Что? Когда?

- Той же ночь, в «Дырявом котле». После того, как вы с Джинни ушли, чтобы доставить Невилла домой, мы выпили еще немного. Или не немного. Все мы, включая Малфоя.
- И?
- И ты знаешь, как развлекается Симус, когда кто-то напивается до такого состояния, что не может контролировать себя.
- Он ищет компромат.
- Именно. Той ночью его жертвой стал Малфой. Но он сделал это в благодарность.
- В благодарность?
- Ну да. Думаю, это был невероятно странный способ Симуса поблагодарить Малфоя за спасение его жизни. Как только Малфой дошел до нужной кондиции, Симус взял его в оборот. Он не сдавался, пока Драко не признался в своих чувствах к тебе.
- Каких именно чувствах?
- Могу поклясться, что слышал: «красивая» и «чертовски умная» . И, возможно, «задница, как у гребаного ангела» также упоминалась. Несколько раз.

Внезапно Гермиона чувствует потребность сбежать куда-нибудь. Сию же минуту. Но официант выбирает идеальное время, чтобы, наконец, подать их чай и остальную часть заказа: хлеб с ветчиной для Гарри и томатный суп – для нее.

- Так, - говорит она, когда официантка ушла, - как отреагировал Рон? На заявление Малфоя о… о… об этом?

- По-моему, он сказал что-то вроде: «Дерзай, приятель!» и «Будь осторожным, она может наслать на тебя страшное темное проклятие, если ты разозлишь ее.» Да, несколько раз упомянул о темных проклятиях.
Гермиона задумчиво бормочет и набрасывается на обед. Потому что сильно проголодалась. Не потому, что ей нужно, по крайней мере, четыре или пять ложек супа, чтобы справиться с суматохой в ее мозгу.

В конце концов, она откладывает столовый прибор и преувеличенно вздыхает.
- Ладно. Я пойду на свидание с ним в пятницу. Но не получу ни унцию удовольствия.
- Конечно, нет.
- И я намерена одеться во все гриффиндорско-красное с головы до пят.
- Конечно, ты так и сделаешь.
- Или, возможно, в старую квиддичную форму Джинни, если она еще сохранилась.

Гарри подавился чаем.
- Гм… я не совсем уверен, будет ли это благоразумно с твоей стороны.
- Почему бы и нет?
- Ты видела штаны для квиддича? Они довольно… облегающие.

Уголок рта Гермионы приподнимается. Самую малость.
- Но разве ты не слышал, Гарри? У меня задница, как у гребаного ангела, и я применю множество страшных темных проклятий, если Малфой попытается к ней прикоснуться.

* * *

Глава 7. 20 лет, 4 месяца, 10 дней

Драко тянется к пурпурным тюльпанам одновременно с кем-то другим. Подобно джентльмену, которым он так отчаянно пытается стать, он убирает руку и поворачивается к другому покупателю в цветочном магазине.

- Прошу прощения, мисс, я не хотел…
Он останавливается полуслове, когда видит, кто является другим покупателем.

- Грейнджер, - протягивает волшебник. – Какой сюрприз.
- Ага. Нежелательный.

Она ухмыляется в совершенно слизеринской манере, выхватывает тюльпаны из ведра с водой и уходит от него к прилавку.

Видимо, его ноги начинают жизнь собственной жизнью, потому что следуют за ней без его согласия. Он не хочет с ней разговаривать. Честно. Но, черт возьми, есть в ней что-то… волнующее его. Что-то необъяснимое.

Он никогда не чувствовал ничего подобного.
- Для кого цветы? – спрашивает он, догоняя ее. – Для маленького Крысли-Уизли?

Гермиона останавливается, разворачивается на одной пятке и зло смотрит на него.
- Нет, они для меня, болван.

Драко заливисто хохочет.
- Ты покупаешь сама себе тюльпаны, Грейнджер? Серьезно?
- У меня выдалась плохая неделя. Которая, очевидно, только что стала еще хуже.
- О, бедняжка, - мурлыкает он. – Кто-то забрал твою любимую книгу из библиотеки раньше тебя?
- Кому ты собирался подарить их? – с насмешкой спрашивает она, размахивая букетом перед его лицом. – Пэнси-злобному-мопсу-Паркинсон?

Она ведет на удивление грубо, и он сразу же видит в ее глазах сожаление.
- Возможно, я подарю цветы одной из сестер Гринграсс, - поддразнивает он. – Я слышал, что младшенькая довольно гибкая, и я не могу дождаться, чтобы…
- Фу, - морщится она. – Ты омерзителен.

Девушка собирается уйти, и он по какой-то непонятной причине паникует. Она не может уйти. Пока нет.
- Тебе должно быть стыдно, Грейнджер, - говорит он в отчаянии. – Я не видел тебя, сколько, - года два? И ты вот так вот разговариваешь со мной?

Гермиона поворачивается и одаривает его приторно-сладкой улыбкой.
- О, прошло всего-то восемнадцать месяцев, Малфой. Забыл? Мы виделись на твоем судебном заседании. За военные преступления.

На мгновение его лицо омрачается, и вот он уже выглядит полностью раздавленным.
- Я ведь так и не поблагодарил тебя? За дачу показания в мою пользу.

Это определенно ее смущает. Она не отвечает, но ее магически исправленные передние зубы впиваются в нижнюю губу.
- Дерьмо, - вздыхает он. Ее молчание – лучший ответ на его глупый вопрос.

- Я… Я сделала это только потому, что ты был несовершеннолетним, - говорит она. - И я верю в справедливую систему правосудия. Ту, которая не заключает в тюрьму детей, наворотивших дел под принуждением.

- Понимаю. Но я все равно должен был поблагодарить тебя. Что ж, немного с опозданием, но все же спасибо, Грейнджер. Ты и Поттер спасли мне жизнь.

Гермиона лишь беззвучно ловит ртом воздух, затем, насупившись, переводит взлгяд на цветы.
- И все же, для кого они предназначались? – спрашивает она. - На самом деле?
- Для моей мамы. Завтра у нее день рождения.

К его полному удивлению, девушка протягивает ему цветы. Он автоматически забирает их, изумленно глядя, как она тянется к случайному букету, расположенному справа от нее. Она продолжает гипнотизировать его взглядом, пока ее пальцы не смыкаются вокруг крепких стеблей нескольких роз. Грейндерж сразу же шипит от боли и одергивает руку, демонстрируя несколько маленьких кровоточащих ранок на ладони.

Не задумываясь, Драко вытаскивает палочку из кармана пальто и выкрикивает:
- Эпискеи!

Россыпь порезов мгновенно заживает, и он вытирает кровь с ее ладони большим пальцем.

Медленно, очень медленно она поднимает на него свой взгляд.

Впервые в жизни он понимает, как именно выглядят «глаза широкие, как блюдца». Симпатичные карие глаза Гермионы Грейнджер выглядят так, будто готовы выскочить из своих орбит, а на красивом лице читается величайшее удивление.

- Розы, - поясняет Драко. – Стебли не были очищены от шипов.
- Очевидно, нет.

Они долго смотрят друг другу в глаза; достаточно долго, чтобы его сердце ухнуло куда-то вниз.

Затем очень мягко Гермиона говорит:
- Знаешь, у тебя все еще слишком острый подбородок.

Его сердце сжимается, и он сует тюльпаны обратно ей в руки.
- Моя мама даже не любит фиолетовый, - бормочет он. – Моя ошибка.

Малфой выбегает из магазина прежде, чем она успевает ответить.

* * *

Глава 8. 18 лет, 7 месяцев, 13 дней

Битва окончена. Она вся в крови, ее родители бог знает где, а Фред мертв. Но битва окончена.

И они победили каким-то чудом, неподдающемуся никакому объяснению и пониманию.

Вся семья Уизли ютится в углу Большого Зала, и Гермиона знает, что вскоре присоединится к ним. Гарри исчез, вероятнее всего, в поисках столь необходимого ему покоя, и она знает, что также вскоре найдет его. Но прямо сейчас все, чего ей хочется, так это бродить по развалинам родной школы, подобно бездомной собаке.

Так она и делает.

Она замечает его только на третьем круге вокруг Большого зала. Должно быть, он все это время сидел там. Но положа руку на сердце, у Гермионы и мысли не было за кем-то следить. Не за ним, уж точно.

Но именно Малфой встретился ей, хочет она этого или нет. Он свернулся калачиком в углу, голова его (со взлохмаченными волосами особого оттенка платины) была опущена, а плечи ритмично двигалась. Похоже, он спит. И эта мысль настолько злит ее, что она подкрадывается к нему. Однако, подойдя достаточно близко, она понимает, что Драко Малфой вовсе не отдыхает в сладких объятиях Морфея - он рыдает, тихо и в одиночестве.

- Это слезы печали из-за поражения? – спрашивает она. Его голова резко поднимается, и она видит две белые дорожки от слез на перемазанном сажей лице.

- Из-за Винса. - Его голос хриплый от слез, но удивительно спокойный. – Он умер.
- Припоминаю что-то такое. Фред Уизли тоже.
- Да, я тоже припоминаю что-то такое.

Они открыто смотрят друг на друга, и расстояние между ними - всего несколько метров, но на самом деле – между ними пропасть. Она переводит взгляд на его руки. В одной из них он сжимает знакомую палочку из боярышника.
- Откуда она у тебя? – требовательно спрашивает Гермиона.
- Поттер вернул. Сразу после того, как убил этого сумасшедшего старого ублюдка.
- Сумасшедшего старого..? Ты разве не о своем Повелителе говоришь?

Он бесстрастно пожимает плечами.
- Ну, если ты так говоришь.

Она изучает его: худощавое лицо; руки с тонкими пальцами, выступающими костями и венами. Его волосы потускнели из-за явного недоедания, а губы потрескались и кровоточат. Сейчас каждый выглядит не лучшим образом, но Драко Малфой выглядит, как будто не ел как следует несколько месяцев.

- Выглядишь слишком истощенным, - прямо заявляет она. - Тебе, наверное, стоит что-нибудь съесть.

Драко фыркает.
- Сомневаюсь, что в Азкабане меня ждет застолье наподобие пира в Хогвартсе, Грейнджер.
- Азкабане? Но почему ты собрался в Азкабан?

В ответ он только криво ухмыляется.

Она чувствует, как внутри нее что-то зарождается. Это не совсем желание защитить. Но что-то очень похожее.
- Ты – ребенок, - возмущается она. – Несовершеннолетний волшебник.

Малфой снова фыркает, чем вызывает продолжительный приступ кашля. Он вздымает облако черной пыли, а она просто стоит там, глядя на него с ужасом, пока кашель не прекращается.

- Несовершеннолетний? – наконец хрипит он. – Думаешь, для них будет что-то значить мое несовершеннолетие? Или угрозы убить меня и мою семью? Уверен, что нет.
- Но они не могут это игнорировать, - настаивает она. – Твой возраст имеет значение. Это важно, черт возьми.

- Скажи это Визенгамоту.

Гермиона отвечает не сразу. Вместо этого она смотрит на руины Большого зала вокруг нее. Ее друзьям (и нескольким из ее врагов) придется восстанавливать эту школу. Весь этот мир.

- Я могу попытаться сделать это, Малфой, - шепчет она, не глядя на него. – Я могу попытаться.

* * *

Глава 9. 15 лет, 3 месяца, 6 дней

Если Драко не сбежит от Пэнси прямо сейчас, он клянется убить себя. Он уже все решил: это будет или полет ласточкой с вершины Астрономической башни, или Авада в голову. Прямо сейчас «Великое Неизведанное» для него предпочтительнее, нежели еще одна минута с Пэнси Паркинсон.

Причиной жалоб – нет, правильнее сказать, скулежа - была Гермиона Грейнджер. Весь вечер. Постоянное. Раздражающее нытье. На протяжении всего Святочного Бала.

«Посмотри на ее платье, Драко: оно слишком облегающее.»
«Ее волосы, наверное, ненастоящие. Думаешь, она надела парик, чтобы спрятать свое ужасное крысиное гнездо на голове?»
«Ее кожа – она не может быть такой сияющей. Держу пари, она воспользовалась специальным заклинанием гламура, Драко. Иначе и быть не может.»

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как Грейнджер и ее дружки-идиоты исчезли с вечеринки, а Пэнси все разглагольствует о девушке, о которой Драко не хочет думать сегодня вечером. И его терпению приходит конец.

Дежурно-сожалеющая улыбка и пара хлопков по плечу Пэнсы – и вот он уже прощается со слизеринцами и скрывается от толпы.

- Перебрал с огневиски, - отшучивается он. И это является полной ложью, потому что крепкий напиток – единственное, что он хочет прямо сейчас. Выйдя из Большого Зала, он сразу же похлопывает по маленькой серебряной фляжке в переднем кармане своей парадной мантии. Это был подарок отца на его четырнадцатый день рождения. Драко знает, что это неприемлемо, но он не собирается жаловаться на странные традиции Малфоев, которые позволяют несовершеннолетним совершать самые разные незаконные поступки.

Драко поднимается по лестнице на третий этаж, где находит подходящую нишу, спрятанную за гобеленами. Похоже, он нашел идеальное место, чтобы выпить, спрятаться от Пэнси и подумать обо всем, кроме того, как выглядела задница Грейнджер в бледно-голубой парадной мантии. Он только проскользнул за гобелен и вытащил фляжку из кармана, когда услышал всхлип.

Кроме него в нише находился кто-то еще.

- Твою мать, - бормочет Драко и освещает тусклым Люмосом пространство вокруг. Он чуть было не отшатывается назад при виде Гермионы Грейнджер, ссутулившейся на полу и тихо рыдающей в дальнем углу ниши. Их глаза встречаются, и она замирает.

- Малфой? Что ты здесь делаешь?
- Какого черта ты здесь делаешь?
- Разве не видно?
- Плохо тебя слышу. Видишь ли, мои уши заложило от твоих рыданий.

Она вздрагивает, как будто он ударил ее, но приходит в себя достаточно быстро, чтобы гордо вздернуть подбородок.
- Ты не можешь распивать алкоголь на территории школы. Я должна доложить об этом.

Он усмехается, но все же прячет фляжку за спиной.
- Чтобы испортить мне вечер, как ты испортила его себе? Что случилось? Уизел, наконец, нашел себе кого-то получше и утащил в другую нишу для поцелуев?

К его ужасу, ее воинственно выдвинутый вперед маленький подбородок начинает дрожать, и на ее лице появляется болезненная гримаса. Через мгновение, даже быстрее, чем можно сказать «Нокс», она снова заливается слезами.

- Может быть, - хныкает она. – Вполне может быть.

Блядь.

Возглас не проходит через фильтр между мозгом Драко и его ртом. Фильтр, который работает на полную со второго дня их первого года в Хогвартсе. Фильтр, которым он всегда дорожил.

Очевидно, до сегодняшней ночи.

Он колеблется, ужасно неуверенный на мгновение, прежде чем положить фляжку обратно в карман, потянуться к другому месту в своей мантии и бросить что-то на каменный пол.

Рыдания Гермионы стихают, и на ее лице отражается полное непонимание, а брови приподнимаются в замешательстве.

- Что это? – спрашивает она, осторожно касаясь сложенного четырехугольника белой ткани, лежащего между ними. Ее пальцы прослеживают букву «М», вышитую зелеными нитями.

Драко фыркает.
- Это носовой платок, Грейнджер. Магглы что, сморкаются куда ни попадя, как чертовы животные?
- Вообще-то, мы пользуемся салфетками для лица.
- Салфетками для чего?
- Одноразовые бумажные салфетки. Ты используешь их, а потом выбрасываешь.
- Ну, это просто… расточительно.
- Несомненно, так и есть.

Она поднимает на него свои карие глаза, и он чувствует, как его сердце делает что-то дикое, чудесное и ужасно знакомое внутри его груди.
- Почему? - просто спрашивает она, и, черт ее побери, он точно знает, что она имеет в виду.
- Твои волосы, - выдыхает он, как будто ничего не может с собой поделать, – просто чудовищны, знаешь ли.

Ее рот открывается от шока.

Прежде чем успевает сказать кое-что еще, другое кое-что, о чем потом пожалеет, он выскакивает из ниши в темную рождественскую ночь.

* * *

Глава 10. 13 лет, 00 месяцев, 00 дней

Драко Малфой, самый ненавистный для нее человек в мире, стоит прямо напротив раздела с книгами, которые ей нужно просмотреть.

«Что он делает в библиотеке? - мысленно возмущается Гермиона. – Потомственный мерзавец, наверное, даже не умеет читать.»

Несмотря на злобу, заполнившую ее до краев, она все же колебалась, не зная, как поступить: развернуться и уйти или подойти к книжным полкам, будто она здесь хозяйка. Как и любой хороший гриффиндорец, она выбирает последнее.

- Отойди, - говорит она вместо приветствия.

Ее внезапное появление почти что заставляет Драко подпрыгнуть на месте. Она чувствует себя немного отомщенной.

К сожалению, привычная насмешливая ухмылка Драко возвращается слишком быстро.
- Почему это я должен отойти? – требует он.
- Потому что ты мешаешь мне пройти.
- Нет, это ты мешаешь мне.

Гермиона усмехается.
- Каким же образом я мешаю тебе? Это ты перегородил дорогу к секции по истории гоблинов, встав здесь как бабуин.

Его ухмылка становится шире.
- Ты мешаешь одним своим присутствием здесь… грязнокровка.

Вот оно: это пресловутое ведро с холодной водой, которое он вылил на нее всего несколько дней назад на квиддичном поле. И, как и в прошлый раз, она отказывается плакать.

- Мои оценки лучше твоих, - усмехается она, - как видишь.
- Лишь потому, что ты - подлиза.
- Нет. Потому что по сравнению с тобой я более искусна в магии.
- Забери свои слова обратно. – Драко шипит не хуже змеи.
- И не подумаю.

Он долго смотрит на нее; губы скривлены от отвращения, а глаза блестят от ярости. Он всем своим видом демонстрирует, как сильно ненавидит ее. И все же… все же…

- Почему? – спрашивает Гермиона. Ее голос внезапно становится таким тихим, что она едва его слышит. – Если ты так думаешь обо мне, тогда почему..?

- Тогда я не знал, - рычит он. – Если бы я знал, то никогда…
- Никогда бы? Правда?

Яростное пламя в его глазах постепенно угасает. Драко смотрит на нее с неприкрытой тоской, растерянностью и страхом. Взглядом двенадцатилетнего мальчика, который засомневался, если даже и на долю секунды, не одурачили ли его.

Как любой хороший гриффиндорец, она решает пойти в ва-банк.
- Знаешь, сегодня мой день рождения. Мне исполнилось тринадцать.

Драко растерянно моргает.
- С днем ро…

Поздравление обрывается в те же секунду, когда он вспоминает, кто она. Кто он. Драко захлопывает рот с ясно слышимым щелчком.

Она все равно ему улыбается.
- Мне нравится твой острый подбородок. Просто чтобы ты знал.

В его взгляде снова читается тоска, растерянность и страх. Но насмешливая ухмылка не заставляет себя долго ждать.
- Мне все равно, - настаивает он. – Просто чтобы ты знала. Мне наплевать.

Когда он убегает, она почти верит ему.

* * *

Глава 11. 11 лет, 11 месяцев, 13 дней

Несмотря на то, что сегодня первое сентября, в коридорах Хогвартс-экспресса стоит удушающая жара.

Такого Драко не ожидал. Каждый раз, когда он представлял себе свою первую поездку в школу, он думал только о тыквенных пирожках, горячем сидре и согревающих чарах. В его мечтах не было неприятного ощущения зуда, как и не было поезда, дурно пахнущего людскими потными телами.

Причиной последнего, конечно, могла быть его нынешняя компания.

Винсент Крэбб и Грегори Гойл все еще громоздятся по обе стороны от него, и он практически чувствует, как от них волнами исходит зловоние. На данный момент ему наплевать, что там сказал его отец: он должен избавиться от этих двух бородавочников. Хотя бы на несколько минут.

Он громко хлопает руками по коленям.
- Что ж, господа, мне нужно посетить уборную.

Гойл пытается встать, но Драко бросает на него свой самый насмешливый взгляд.
- Хочешь помочь мне, Гойл?

Гойл и Крэбб смотрят на Драко, затем - друг на друга. Наконец, Крэбб набирается смелости и прочищает горло.
- Мама и папа сказали, что я должен оставаться с тобой, куда бы ты ни пошел…
- Включая туалет? – усмехается Драко. - Твои родители действительно сказали тебе проводить меня в туалет?
- Ну… нет?
- Вот и хорошо. Если они прямо не приказали тебе сопровождать меня в туалет, можно с уверенностью сказать, что тебе этого делать не нужно, верно?
- Ну… наверное? – говорит Гойл и смешно морщит нос от замешательства.
- Так и есть. Кроме того, совершенно очевидно, что, если я не прошу сопровождать меня, то этого делать не нужно, верно?
- Ну… да?

Оба одиннадцатилетних мальчика, скорее напоминающие громил, теперь выглядят совершенно потерянными. В этом, в общем-то, и заключался план. Им следовало бы ломать голову над словами Драко как минимум десять минут, и он воспользовался их мысленным туманом, выскользнув из купе поезда. В одиночестве.

Прохлада в коридорчике поезда – настоящее блаженство. Он закрывает глаза, прислоняется к двери своего купе и довольно вздыхает. Ветерок, пробегающий по поезду, кажется ему самым высшим воплощением волшебства в его жизни.

- Наслаждаешься? - спрашивает тихий голос слева от него, и он испуганно поднимает веки. На него с любопытством смотрела пара удивительно красивых карих глаз. Таких больших и таких ярких, что он не сразу понимают, кому они принадлежат: человеку или волшебному существу.

«Настоящая магия», - ошеломленно думает он. Затем девушка моргает, и чары разрушаются.

Но не до конца.

Несмотря на ее огромную копну вьющихся каштановых волос и передние зубы, которые были чуть длиннее, чем надо, в ней есть что-то… очаровательное. И это что-то заставляет его улыбаться по причинам, которых он не совсем понимает.

- Наслаждаюсь чем? – спрашивает он.
- Моими модифицированными охлаждающими чарами, - говорит она с зубастой ухмылкой. Девочка поднимает палочку, чтобы наложить еще одно заклинание, и по коридору снова пробегает прекрасный ветерок.
- Разве не чудесно, наконец, использовать магию? – вздыхает она. – Этого момента я ждала, как будто целую вечность.
- Всю свою жизнь, - соглашается он, и она хихикает.
- Хорошо подмечено.

Он наклоняется ближе, чтобы рассмотреть ее палочку.
- Древесина виноградной лозы?
- Ага. А сердцевина сделана из сердечной жилы дракона.

Он вытягивает из мантии собственную палочку.
- Боярышник. Волос единорога.

Легкий возглас удивления срывается с ее губ
- Единорога? У тебя, должно быть, доброе сердце.

Он смеется над этим: наверное, впервые кто-то сказал подобное Малфою.
- Ты только что наложила заклинание хорошего уровня, - подмечает он. – Очень умело для первокурсницы.
- Спасибо. Какие заклинания ты знаешь?

В ответ он направляет палочку на ладонь, бормочет заклинание, которому его научила мать, и наблюдает, как в его руке появляется прозрачная лягушка, сделанная из дыма. Его сердце делает внутри что-то непонятное и доселе незнакомое, когда ее глаза расширяются от восторга.

Но внезапно ее улыбка гаснет.
- Лягушки, - бормочет она. – Чертовски вовремя.

Драко смущенно рассеивает дымовую лягушку, надеясь, что он не напортачил с заклинанием… или с девушкой. Но она, кажется, не замечает его беспокойство, поскольку тяжело вздыхает.

- Чуть не забыла, - объясняет она. – Я ищу фамильяра моего нового друга. Его лягушку по имени Тревор.
- Лягушку зовут… Тревор?
- По всей видимости.
- Ты знаешь, как она выглядит?
- Хм… нет, ничего, кроме того, что она маленькая, зеленая, и ее легко потерять в огромном поезде, полном детей.
- Ну, это… не сильно поможет в поисках, не так ли?
- Нет. Совсем не поможет.

Он пытается не фыркнуть и терпит неудачу. Девочка одаривает его острым взглядом, но затем раздается тихий, непочтительней смешок.

Взбодрившийся звуком ее смеха, Драко наклоняется ближе и шепчет:
- Может, мы могли бы просто заменить Тревора шоколадной лягушкой?

- Я не совсем уверена, что Невилл не заметит разницу.
- Подожди, Невилл? И Тревор? Сколько именно лягушек мы ищем?

Она смеется еще громче.
- Да нет же, Невилл это мальчик, а Тревор – лягушка.

Драко испытывает прилив каких-то новых странных эмоций. Если бы он не был так уверен в себе, то назвал бы это ревностью. Чтобы скрыть неприятное чувство, возникшее в груди, он пожимает плечами и самодовольно улыбается девочке.
- Мы могли бы просто призвать Тревора манящими чарами. Если Невилл еще не попробовал.

Девушка быстро моргает.
- Манящие чары? Что это?

Он открывает рот, что рассказать о заклинании, но внезапно она поднимает руку и подпрыгивает на цыпочках.
- Подожди, - говорит она. - Можешь объяснить мне это по дороге в туалет? Я... ну, если честно, я терплю из последних сил.

Драко не может удержаться от смеха.
- Не совсем то, что ожидаешь услышать от незнакомки.
- Я странная. Но мы ведь больше не незнакомцы, разве нет?

Мгновение он просто изучает ее.

Она права – она странная. Очень. Чудовищные волосы, торчащие передние зубы и уже освоенные заклинания делали ее непохожей на молодых ведьм, которых он знал. Было в ней что-то необузданное и независимое, необъяснимое, как прохладный ветер, который она наколдовала.

- Нет, - говорит он. – Мы больше не незнакомцы.

Ее застенчивая улыбка заставляет его сердце биться быстрее. Больше не говоря ни слова, он жестом показывает ей следовать за ним по коридору к туалетам. Она тихой поступью направляется к нему и, сделав пару шагов, берет его за руку. Его сердце снова переворачивается внутри грудной клетки. Несколько раз.

- Мы еще увидимся? – спрашивает она. – Когда доберемся до Хогвартса?
- Конечно, если ты попадешь на Слизерин.
- Но что, если меня распределят на другой факультет?
- Тогда… возможно.
- Ответ настоящего слизеринца.
- Спасибо.

Она хихикает.
- Но как ты узнаешь, где меня искать? Замок очень большой.
- Тебя сложно не заметить, - протягивает он.
- И почему же?
- Твои волосы просто чудовищны, знаешь ли.
- Ну, а у тебя слишком острый подбородок.

Воцаряется молчание, и они просто изучают друг друга взглядами. Он замечает, что они оба улыбаются друг другу, как дураки.

- Скажи, - говорит он, - как тебя..?

Звук свистка заглушает его вопрос, и поезд резко останавливается.

«Последняя остановка. Хогсмит, - разносится магически усиленный голос по коридору. – Первокурсники, отправляйтесь к побережью Черного Озера для путешествия на лодках.»

- Черт, - стонет Драко. - Мне нужно найти Крэбба и Гойла.
- Ты хочешь подцепить какое-то инфекционное заболевание?
- Ты даже не представляешь, насколько близка к истине.

Он отпускает ее руку, чтобы вернуться в свое купе, но затем колеблется. Что он должен сказать сейчас? Он же не может просто… уйти?

- Иди же, - говорит она, слегка подталкивая его. – Я уверена, что мы еще увидимся.

Драко улыбается, и в этот момент ему все равно, насколько счастливым он выглядит.
- Ты права. Мы еще увидимся. В конце концов, и тебя, и меня ужасно трудно не заметить.

В ответ она указывает на свои волосы, а он - на свой подбородок. Напоследок они улыбаются друг другу и расходятся по своим купе. И вот так начинается их новая жизнь.