В животе порхали бабочки, и у меня не получилось уснуть в ночь выпускного в проулке за магазином. Я была полна надежд и ожиданий, предвкушения и трепета. Я поняла, что это чувство, все это... я влюблялась в него по новой. Я всегда любила его, но теперь все начиналось с нуля и перерастало во что-то новое и реальное.

— Может, передумаешь? — ныла мне в трубку Розали.

— Зачем? Ты в любом случае проведёшь всю ночь с Эмметом. Я не хочу отвлекать тебя от... ну, даже не знаю. Дрочки под трибунами или того, на что ещё он сможет тебя уговорить.

— Фи, это было в девятом классе. Мы повзрослели. Он доведёт меня до машины.

— Вот и повеселись там, — с улыбкой сказала я.

— А как же твоё платье? Неужели ты не будешь жалеть об этом решении? Ты выпускаешься из школы лишь однажды, подруга, — сказала Роуз настораживающе грустным голосом, но эта грусть была совсем не такой, как в предыдущие несколько лет во время телефонных разговоров между Розали и Беллой. Поэтому я задумалась.

Да, выпускной из школы случается единожды, но я не хотела провести его, желая оказаться в другом месте — в любом случае, я бы только и делала, что смотрела на часы или писала Эдварду. Зачем изначально вынуждать себя создавать воспоминание, которое ты вовсе не захочешь вспоминать? Я вдруг увидела будущее: мне тридцать пять или около того, и я не помню ничего, кроме нерешительных танцев под Кэти Перри и постоянных пряток в туалете.

— Нет, Роуз. Я хочу... другого, — в конце концов сказала я.

— Знаю. Да и вообще, я хочу, чтобы ты была рядом только потому, что на твоём фоне я отлично танцую, — рассмеялась она.

— Пока, тупица.

Я закатила глаза и повесила трубку, но не отложила телефон и, прикусив палец, быстро выбрала другой номер, игнорируя бабочек в животе.

— Белла? — Эдвард ответил на четвёртый гудок.

— Привет. Я знаю, что мы только что виделись и решили двигаться медленно, поэтому не думай, что я больная...

— Ой, пожалуйста, я видел твой шкафчик изнутри. Ты возвела мне алтарь. Я знаю, что ты думаешь обо мне, — прервал он, и я усмехнулась над тем, как порой он становился дерзким, даже если шутил про себя самого.

— Боже. Я разобрала его. Но послушай, — снова начала я, решительно настроенная дойти до конца, раз он, кажется, был в таком хорошем настроении.

— Хорошо.

— Ты... поужинаешь со мной?

— Что? Зачем?

— Просто.

—Я только что поел. Ты в порядке?

—Да. Просто ответь, поужинаешь ли? — снова спросила я. Мои щёки горели огнём, и я думала, насколько это было глупой идеей.

— Ладно?.. — медленно согласился он.

— Эдвард. Я зову тебя на свидание.

— Так вот оно что?

— Эдвард.

— О. Ты серьёзно? — до меня донёсся его короткий смешок.

— Да. Поэтому, пожалуйста, сжалься надо мной и просто ответь. Ты нервируешь меня.

— Хм-м-м. Ты платишь?

— Я же современная женщина. Да.

— И ты заедешь за мной, встретишься с моим отцом и пообещаешь вернуть меня к десяти?

— Пожалуйста, не издевайся.

— А ещё пообещаешь не распускать свои руки?

— Я сейчас просто повешу трубку.

— Подожди. Да. Да. Я пойду. За исключением веских причин, то почему бы и нет? Правильно?

— Ты уверен?

— Нет. Совсем нет... но я хочу.

— Правда?

— Нет, я вру тебе прямо сейчас.

— Да прекрати же! — взвизгнула я.

— Я тоже нервничаю, — в ответ воскликнул он.

— Это так глупо. Я заеду за тобой завтра. И прежде чем все станет ещё более глупо, я вешаю трубку.

— Белла, подожди.

— Что?

— Я заеду за тобой.

— Уверен?

— Да, — он сказал это так, словно я была идиоткой.

— Просто... следи за своими манерами.

— Хорошо.

— Ух ты.

— Ух ты.

— Я отключаюсь.

— Хорошо.

И мы оба закончили разговор.

Я не знаю, как он сумел это, но я перевернулась и закричала в подушку, словно нам снова было четырнадцать.



— Белла! — крикнул Чарли, открыв дверь и увидев стоящего за ней Эдварда.

Папа посмотрел на меня, на Эдварда и снова на меня.

— Понятно, — произнёс он, щурясь.

— Не надо, пап, — предупредила я, хватая сумку с дивана. Он вытянул руку и пожал руку Эдварда.

— Не обижай мою дочь.

— Пап! — я побелела. — Серьёзно?

— И привези её домой к... а у почти выпускниц есть комендантский час? — спросил он.

— Нет, — отрезала я, проталкиваясь мимо него.

— Не задерживайся допоздна, — сказал он, но я уже спрыгивала с крыльца и неслась в сторону машины.

— Прости. Он — все ещё... он, — вздохнула я, пристегиваясь, пока Эдвард заводил машину.

— Он правильно себя повёл.

— Что?

— Он обращался со мной так, словно я любой парень, который забирает его дочь. — Он начал выезжать задом. — Это было мило с его стороны.

— Теперь Чарли твой лучший друг?

— Ага. Поэтому не говори про него плохо, — ухмыльнулся Эдвард.

Мы доехали до конца улицы, когда стало тихо.

— Это странно? — спросил он, останавливаясь перед дорожным знаком.

— Я не хочу, чтобы было странно.

— Знаю. Но если мы делаем это... идем на первое свидание, то все может стать странным очень быстро.

— Ну, если ты продолжишь говорить слово «странный», то таким все и станет! — подметила я, выйдя из себя.

— Хорошо-хорошо. Куда мы едем? — спросил он, и я просто уставилась на него. — Погоди-ка. Ты пригласила меня на свидание и даже не спланировала его? — он усмехнулся, качая головой.

— Прости? — Он вздохнул и поехал вперёд.

Мы оказались в фастфуд-автокафе, и я диктовала свой заказ, крича через Эдварда.

— Да ты в жизни столько не съешь, — сказал он, как только пакет с едой оказался на моих коленях.

— Не сомневайся, — ответила я, вставляя трубочку в ванильный коктейль.

Мы ехали и ехали, пока не осталось совсем ничего, даже грязной дороги. Лишь гравийная дорожка, которой не пользовались многие годы.

— Ну прямо идеальное место преступления, — ляпнула я и съежилась в тот же момент. Я медленно разжала захват пальцев вокруг стаканчика, выдохнула и приготовилась к... чему угодно, что должно было последовать за этим. Я смотрела на колени невидящим взглядом, пока Эдвард не коснулся моей головы. — Прости.

— Все в порядке, — сказал он с веселой улыбкой. — Все в порядке. Это было забавно.

— Нет, не было.

— Хорошо, не было, но это лишь потому, что ты не умеешь язвить, когда нервничаешь. Ты в любом случае меня не задела.

— Я не подумала, просто...

— Я люблю то, что ты не подумала об этом, хорошо? — он снова рассмеялся, и в этот раз легко и задорно. — Белла, я общался с людьми, гулял, жил свою жизнь уже какое-то время. Я не собираюсь рассыпаться в любой момент, хорошо?

Удерживая его взгляд, я медленно кивнула. Я просто буду жить, говорить, дышать, надеяться и верить, что, если что-то будет не так... он скажет мне.

— Хорошо, — протянул он. — Я знаю, что бываю капризным и эмоционально нестабильным, и некоторое время отношения с тобой были напряженными. Просто... эта неразбериха между нами, и, думаю, тебе вроде как досталось сильнее чем другим. Но чем больше я просто... расслабляюсь... ты, кажется, считаешь, что я не знаю, что случается не только плохое. Но я знаю. В каком-то смысле... все вещи, которые истязали меня, как раз те вещи, которые дают понять, что... ну, знаешь. Пока ты жив, ты можешь преодолеть все.

— Ты когда-нибудь думал о том, где бы мы были сейчас, не случись ничего? — спросила я.

— Ха, Белла, это опасная игра, — ответил он. — Смотри. Я все ещё злюсь и думаю о том, чего не могу вернуть. Или о том, что все могло бы быть совсем по-другому. Так странно представлять, что у меня могла бы быть совсем другая судьба. Или у меня и тебя. Я никогда не узнаю, как бы все было. Но знаешь, что я понял?

— М-м?

— То, что бесконечные размышления об этом дерьме, сведут тебя с ума.

— Ты никогда не узнаешь, — подтвердила я. — И не можешь думать «а что, если?»

— Именно.

Он откинул голову на спинку сидения и посмотрел на меня, начиная с губ, поднимаясь до уровня глаз и обратно. Выражение его лица было настороженным, осмотрительным, но... там читалось что-то ещё.

— Белла... — прошептал он.

— Что? — в ответ прошептала я. Сердце затрепетало и ухнуло вниз, уверенное, что мы находились на острие ножа.

— У тебя остался кетчуп на подбородке, — со смехом сказал он и бросил в меня салфетку.

— Боже, ты такой злой, — заявила я, вытирая соус. — Изо дня в день все, что я делаю, — так это думаю о тебе. А ты такой злой. — Это был осознанный риск — мои слова, — и я знала это. Но, так или иначе, это чувствовалось правильно — повторить его же старые, болезненно милые слова.

— Выражение твоего лица... — начал он, снова зайдясь в смехе. Он либо помнил свои слова, либо нет, но я поняла, что мне в любом случае было неважно. Он вёл себя спокойно и непринужденно, и все было слишком хорошо, чтобы мучить себя раздумьями о произнесённых мною словах.

— Я думала, ты собирался сказать что-то важное!

— Например? — спросил он, смеясь ещё сильнее и вскинув руки наверх.

— Не знаю! Вот потому-то я так и напряглась! Я была как в подвешенном состоянии!

— Боже, ребёнок, — сказал он, качая головой.

— Ты просто ужасная пара. Обижаешь и кормишь фастфудом, — цыкнула я.

— Эй.

— Что? — я кинула грязную салфетку ему в лицо, но он успел поймать её прежде, чем она ударила его.

— Я тоже скучал по тебе.

— Я не знаю, что можно, а что нельзя, — вырвалось из меня. — Я боюсь сказать или сделать что-то не так. Думаю, дело во всем этом странном свидании — слово само по себе так и указывает на чувства и ожидания. Я не хочу обращаться с тобой, как с ребёнком, но в тоже время не хочу ничего испортить. Поэтому скажи мне, чего ты хочешь.

— Ты не сломишь меня, Белла, — сухо усмехнувшись, сказал он. — Но всё же если все будет идти к этому, я попрошу тебя притормозить.

— Мы можем на секунду стать серьёзными? — сглатывая, спросила я.

— Да.

— Могу я коснуться тебя? — моё лицо горело от смущения, но я должна была знать. Я видела миллион раз, как он физически контактировал с людьми — с Эмметом, Джаспером, матерью, Таней, да даже с Чарли не так давно, но... между нами прикосновения всегда приобретали другой смысл. Они были по-настоящему полны сексуального характера. И я совершенно не представляла, как он будет воспринимать их сейчас. Не считая нашего объятия, того очень напряжённого момента... я просто не была уверена, что могла вытянуть руку и... ну, коснуться его.

Эдвард втянул воздух сквозь зубы и напряжённо рассмеялся.

— Ты совсем не изменилась, ага? Всегда падка на прикосновения.

— Ответь мне.

— Я ненавижу, что это стало вопросом. — Лицо Эдварда было задумчивым.

— Ну, теперь все только так, — подметила я. — И это нормально. Ничего не имею против вопросов.

— Не выходи за свои границы, — сказал он.

— Эм, что?

— Это то... что я выучил, — объяснил он, смотря вниз. — Типа... работай с ситуацией, в которой ты находишься сейчас.

— О. Точно.

— Послушай, Белла... Я не имею понятия. Но это, — он поднял мою безжизненную руку и потряс её, отчего кисть начала мотаться из стороны в сторону, — у меня нет проблем с этим. Хотя я, конечно, не люблю, когда кто-то хватает меня, если я этого не вижу. — Он отпустил мою руку. — Ты можешь прикасаться ко мне. Я не гребаное стекло. Мне кажется, ты считаешь меня настолько неисправным, что я могу сорваться или сломаться в любую секунду. Возможно, какое-то время все так и было, и, возможно, трещины не исчезнут никогда. Но я — это я. Все ещё я. Только, кажется, ты хотела знать не совсем это.

— Не совсем, но я рада, что ты объяснил.

— Нам в любом случае следует разобраться с этим. Никакой беззаботности, ладно? В теории... да. Пожалуйста, касайся меня всего. Но я не знаю, что будет твориться у меня в голове. Я думаю о тебе и знаю, чего хочу. Клянусь, это правда. Но существует реальность, и когда я по-настоящему вдумываюсь в это? Не уверен. Секс все ещё что-то неопределенное для меня.

— То есть? — уточнила я, разворачиваясь на сидении, чтобы смотреть на него.

— Я знаю, что это приятно, — с улыбкой ответил он. — Или, по крайней мере, может быть таковым. Но меня выводит из себя то чувство, которое идёт вместе с сексом. Понимаешь? Дело не в физическом акте — с этим никаких проблем. Дело в общем-то в... эм... стыде? Я хочу сказать, я все ещё... функционирую? Дерьмо, как это нелепо, — слабо рассмеялся Эдвард. Он сделал глубокий вдох и уставился в пространство на целую минутку, кажется, осматривая лесополосу или небо или разбираясь в собственных мыслях, прежде чем продолжить. — Но когда это происходит, я могу серьёзно выйти из себя. Расстроиться, разозлиться, испугаться. Большую часть времени действительно приятные физические чувства у меня ассоциируются с самыми отвратительными эмоциями. В данный момент для меня это единое целое, и мне надо научиться их разделять — по крайней мере, так говорит мой психотерапевт. В основном, все вызывают эмоции, а не физический аспект. Ну, я так думаю. Не знаю. Я ещё не воплощал эту теорию в жизнь. — Эдвард закончил и прочистил горло, закусив губу, так и не посмотрев в мою сторону.

— Спасибо, что рассказал.

— Заткнись, — рассмеялся он, покачав головой. — Ты, наверное, поняла, что такие советы дают на дневных ток-шоу. А я думал, что избавил тебя от одержимости доктором Филом. — Он смотрел на меня с нелепо серьезным выражением на своём лице, но я видела искры старого смеха в его глазах, дрожь его губ, пока он пытался сдержать веселье. Это было... это было чудом, и мне потребовались все силы, чтобы сдержать триумфальные гордость и счастье, которые угрожали разрушить этот момент. Я сделала глубокий вдох и притворилась бесстрастной.

— Нет. Серьёзно. Это действительно важно, что ты рассказал мне. Для меня. Поэтому спасибо.

— Хорошо, — выдохнул он. Подняв взгляд, он улыбнулся почти смущенной слабой улыбкой. — А что насчёт тебя? Ты уже?..

— Нет.

Мой твёрдый ответ эхом пронёсся по машине.

— Ты шутишь? — спросил он, щурясь.

— Нет.

Он дважды осмотрел меня и подался вперёд, лицо было серьёзным и вопрошающим.

— Почему? Мы были так близки, а ты... ты, казалось, была по-настоящему готова, — со смешком сказал он.

— Думаю... в общем, честно? Я была близка, — он медленно кивнул. — Но я рада, что ничего не случилось. Я рада, что... это будет с тобой? Когда-нибудь.

— Хах, — выдохнул он что-то вроде нервной усмешки и провёл рукой по волосам. — Ты была ко мне более терпелива, чем я когда-либо мог ожидать.

— Я не герой, — ответила я. — Правда в том, что я бы прождала вечность. Я не герой. Я просто безумно влюблённая девушка, которая случайно оказалась очень упорной.

Уголок его рта изогнулся, и он отвёл от меня взгляд. Он несколько раз качнулся на сидении и вдруг вздрогнул; тихо ругнувшись на выдохе, он склонился вперёд и обнял меня рукой за шею.

— Что? — прошептала я, смотря то на его глаза, то на губы. Его рука дрожала против моей кожи.

— Просто... будь нормальной со мной, хорошо? — прошептал он.

Я не поняла, что он имел в виду, но он говорил так тихо, и так мило, и так рядом, а в его глазах читалась мольба, что я просто кивнула, согласная и с онемевшими губами.

— Что ты хочешь? — спросила так же шёпотом, но я знала. Я знала это, легко прикоснувшись к его подбородку и увидев, как дёрнулись губы. Я знала это, ощутив, как его тепло встретилось с моим собственным, и я знала это, когда рука позади моей шеи перестала дрожать.

— Попробовать одну вещь, — едва слышно сказал он.

Определенная неуверенность в касаниях Эдварда заставила меня замереть, но его огромные, гордые, полные надежды глаза, когда он посмотрел прямо на меня, заставили меня податься вперёд. Руки лежали на коленях, и я сжала их в кулаки, когда он медленно обхватил моё лицо и тихонько рассмеялся, прежде чем придвинулся ещё ближе, кивая в подтверждение самому себе.

— Хорошо, — выдохнул он, находясь совсем близко к моим губам.

Был момент — на самом деле, много моментов, — когда я думала, что этот день, это мгновение, эта секунда никогда не настанут.

Долго я верила, что нас лишили нашего времени или уничтожили его, и те дети были потеряны навечно. Но тот момент в те времена? Те дети в том простом времени? Просто-напросто, то было не наше время.

Наше время сейчас.