Мне не удалось определить точный момент, когда мы с восемнадцатилетним студентом колледжа стали лучшими друзьями. Я только знала, что с каждым проходящим днем мы продолжали разговаривать, и нам становилось все комфортнее рядом друг с другом. Были моменты, когда мы, не думая, произносили фразы, которые никогда не причинят боли другу, но казались оскорблением в адрес бывшего возлюбленного. Хотя оправиться от этих непреднамеренных уколов не всегда было просто, нам всегда удавалось исправить ситуацию. Это никогда не казалось более очевидным, чем когда, спустя три дня после встречи в кафе, я спонтанно позвонила ему, чтобы извиниться за свою реакцию на то, что он увлекался случайным сексом.

- Я не хотела так говорить. – Я плюхнулась на диван в гостиной с iPhone и бокалом вина. – Понимаю, это прозвучало так, будто я вела себя ревниво и цинично. Это не так.

- Оу?

- Не хочу, чтобы у тебя все закончилось как у меня.

Он вздохнул.
- Я ценю твои извинения, но, заглядывая в будущее, предпочел бы, чтобы мы не обсуждали секс или наши провальные попытки отношений. У меня нет желания возвращаться к тем дням эмоционально или еще как-то.

- Я думаю, что мне нужно многое объяснить тебе…

- Ради тебя или ради меня?

В его словах был смысл.

- Ты прав. Прости. – Я поигрывала с бокалом вина. – Тогда расскажи мне об учебе. Твои занятия похожи на те, что ты ожидал? Ты уже выбрал профилирующий предмет? Я хочу узнать всё.

Вот так началась наша с Эдвардом дружба. В тот вечер мы шесть часов провисели на телефоне, и, хотя на следующей день на работе я чувствовала себя полнейшим зомби, моя усталость того стоила. Поначалу мы разговаривали каждые несколько дней. Потом электронные письма заполнили дыру в общении. К тому моменту, как начало холодать, мы разговаривали каждый день и при каждом удобном случае писали друг другу сообщения.

Я никогда не поднимала тему статуса его отношений, и он никогда не спрашивал о моем. В нашей нынешней ситуации это не имело значения. Хотя я и не видела его после нашей встречи в кафе, все же чувствовала себя к нему ближе, чем когда-либо. Как и всегда, меня невероятно привлекал его интеллект. Наши ночные разговоры были заполнены игривыми подтруниваниями, и, хотя в них не было абсолютно ничего сексуального по определению, наше общение походило на прелюдию.

Он приехал домой на Рождество, и мы стали проводить все больше и больше времени вместе. Пока мы выбирали подарки на Уолнат-стрит на свежем декабрьском воздухе, я испытала странный прилив смелости. Красота города бледнела в сравнении с Эдвардом, выглядевшем в бледно-серо-зеленом пальто и темных джинсах так, будто сошел со страниц журнала. Я в порыве заговорила с ним.

- Не знаю, по правилам ли это, но у меня есть вопрос.

- По правилам? Неужели я действительно установил правила?

- Да. Очень много, на самом деле, кто-нибудь может подумать, что это ты – учитель, а я – студентка. У меня на самом деле есть мысленное представление их, написанных на большом ватмане, висящем над школьной доской.

- Оу. И ты желаешь нарушить одно из них. Хочешь сказать мне, что испытываешь желание побыть непослушной?

- Я не могу быть непослушной, - настаивала я. – Это против правил.

- И какие же это правила, как ты их воспринимаешь?

- Никаких прикосновений. Никаких разговоров о прошлом, особенно если они относятся к периоду, в течение которого мы были парой. Никакого флирта и сексуальных намеков. И абсолютно никаких вопросов, касающихся любых действий сексуального характера, в которые ты сейчас вовлечен или нет, и вообще никакого упоминания о существовании секса в целом.

Он засмеялся.
- Неужели я действительно вышел таким тираном?

- Да, но все нормально. У тебя есть свои причины, и я их уважаю. Но все же есть кое-что, что я хочу знать.

Он перебил меня прежде, чем я смогла задать свой вопрос.

- Нет, я сейчас ни с кем не связан отношениями.

Я резко остановилась и взглянула на него.

- Ты же это хотела знать, да? Почему ты кажешься такой удивленной? Я почти каждую свободную секунду общался с тобой. Если бы у меня кто-то был, то времени на сон не осталось бы.

Его признание и обрадовало, и напугало меня. Но не этот вопрос был у меня в мыслях.

- Я не это хотела спросить, но спасибо, что сказал мне.

- И что же ты хочешь знать?

Я посмотрела на свои ноги, а спустя пару секунд встретилась с его взглядом.

- Твои родители, должно быть, меня ненавидят. – Это был больше вопрос, чем утверждение.

- Ого.- Он посмотрел прямо перед собой, и мы продолжили движение по улице. – Сначала ненавидели.

- А сейчас?

- Моя мама – психиатр, она все понимает. – Он обнял меня одной рукой и нежно сжал, а потом убрал руку. Странно, но этот жест оказался скорее успокаивающим, чем возбуждающим. – А ты?

- Я хожу к психоаналитику. В отличие от пациентов твоей мамы, мое лечение проходит без лекарств.

- Я понимаю различие между двумя дисциплинами. Вообще я имел в виду, встречаешься ли ты с кем-то.

- Нет. У меня никогда не было после нашего разрыва.

Он посмотрел на меня растерянно.
- А ты…

Мы остановились на перекрестке, и я повернулась к нему лицом.

- Нет, этого тоже не было.

Мне больше не пришлось ничего говорить. Он понял.

Следующие несколько месяцев мы провели в качестве понимающих друзей. Хотя наши прикосновения были непродолжительными, мы больше их не избегали. Мы стали легко общаться друг с другом – не думала, что такое возможно для двух людей разного пола. Я была несказанно счастлива, пусть и не совсем удовлетворена. Таня предупреждала меня об опасности иметь меньше, чем хочется. Она думала, что я подсознательно берегу себя для Эдварда. В этом могла быть определенная доля правды. Я жаждала физической близости, но хотела ее только с ним. Казалось эгоистичным и неправильным встречаться с кем-то только ради «чтобы был». У меня есть любовь и дружба, пусть и на большом расстоянии. Я больше предпочитаю эмоциональную речь со смыслом, чем бессмысленные сексуальные встречи.

Вскоре земля вновь стала отогреваться, и островки тюльпанов усеивали море пробуждающейся травы. Была середина урока по теме написания эссе, когда я почувствовала, как в кармане завибрировал iPhone. Я не обращала на него внимания до конца учебного дня, пока не начала просматривать пропущенные звонки. Двенадцать звонков от Эдварда. Мое сердце билось где-то в горле, пока я набирала его номер. Понимала, что что-то случилось, но ничто не могло приготовить меня к тону его голоса. Он был спокойным и странно отстраненным.

- Мы потеряли отца.

Что?

- Он ехал домой после смены в больницы, и его авто протаранила машина, за рулем которой сидел пьяный водитель. Они отвезли его в Cooper Trauma, но ничего не смогли сделать.

- О боже, Эдвард, прими мои самые искренние соболезнования. – Слезы текли потоком, но слова не приходили на ум. – Где ты сейчас?

- С мамой. Она по-прежнему в шоке.

Я не могла представить ее боль.
- Пожалуйста, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится.

- Спасибо. Хорошо знать, что ты рядом…

- Всегда, Эдвард. Всегда.

Джон Карлайл Каллен IV был похоронен туманным апрельским днем. Я присутствовала на похоронах с Элис и Джаспером. Сидела сзади и не стала вставать в очередь на прощание. На месте Эсме последний человек, которого мне захотелось бы видеть в день похорон мужа, - это женщина, разбившее сердце моего сына. Эдвард настоял на произношении речи об отце. Он говорил об их дружбе и том, как Карлайл повлиял на его жизнь. Его голос ни разу не дрогнул, но я знала, что ему больно. Чувствовала, как в груди тянет, будто на меня положили какую-то тяжесть. Каждый сделанный вдох пронзал плоть, и я разговаривала с Богом, в существовании которого не была уверена. Я бы пожертвовала собственной жизнью, душой, даже спасением души, если бы только могла поменяться местами с Карлайлом и вернуть Эдварду отца.

В этот момент я поняла, каково это – любить кого-то по-настоящему. Я полностью принадлежала Эдварду, и стало неважно, будет у нас будущее или нет. Пока он нуждается во мне, я буду рядом.

Эсме последовала за толпой из церкви, поддерживаемая Эдвардом и женщиной, которая, как я предположила, была ее сестрой. Ее взгляд на мгновение встретился с моим, и, проходя мимо, она одарила меня слабой улыбкой. Несмотря на все мои поступки и то, через что ей пришлось пройти, она все же нашла где-то внутри силы, чтобы поприветствовать меня. Ее благодать и сила казались поразительными.

После похорон мы с Элис сидели в гостиной, перед нами стояли два нетронутых бокала вина.

- У меня сердце болит за Эсме, - произнесла она.

- Я знаю.

- Как можно оправиться от такого? Она уже похоронила ребенка и мужа. Неважно, каким самообладанием владеет человек. Мне бы в такой ситуации захотелось пустить пулю себе в голову.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты не читала некролог?

Я покачала головой.

- У них был сын до Эдварда. Джон Карлайл Каллен V. Он умер в младенчестве. Видимо, Эдвард никогда тебе этого не рассказывал?

- Нет.

Я еще столько не знаю об Эдварде. Если раньше у меня болело сердце за Эсме, то теперь оно начало кровоточить.

Я еще не спала, когда после полуночи раздался звонок. Открыла дверь и увидела Эдварда, стоящего на пороге с измученным лицом и поникшими плечами. Я протянула руки, и он упал в мои объятия, сотрясаясь в рыданиях. Не знаю, сколько мы провели в такой позе, я просто поняла, что никогда не смогу облегчить его боль. Могу лишь предложить ему свое полное принятие и надеяться, что этого будет достаточно.

Несколько часов спустя мы еще не спали и сидели на моем диване. Мои руки обнимали его, а его голова покоилась на моем плече.

- Как твоя мама? – спросила я, поглаживая его волосы.

- В данный момент спит. Она уже несколько дней не отдыхала, поэтому доктор дал ей успокоительное.

- Ты же не оставил ее одну, да?

- Нет. Она с моей тетей. Когда она вернется в Айову через несколько дней, мы останемся вдвоем. Дом будет казаться таким пустым.

- Понимаю.

- Я переезжаю. Просто не могу оставить ее. Пока нет. У меня занятия всего три дня в неделю. Я могу ездить, по крайней мере, какое-то время. Сейчас мама важнее.

- Мне так жаль, Эдвард. Искренне жаль. Если я могу что-нибудь сделать.

- Просто… останься со мной. Пожалуйста, больше не покидай меня.

- Я никуда не собираюсь.

Он свернулся в клубок на моем диване и опустил голову на мое колено. Закрыл глаза, и я нежно провела пальцем по темным кругам под его глазами.

- Постарайся отдохнуть. Тебе необходимо быть сильным ради мамы.

Я не спала всю ночь, даже после того, как он в конце концов уснул, и задавалась вопросом, как вообще могла подвергать сомнениям его зрелость. Пока он спал, положив голову на мое колено, я никогда не чувствовала себя ближе к другому человеческому существу и никогда никого так не любила. Я чувствовала себя такой невероятно бессильной, но по какой-то причине меня это не пугало. Я дала мысленную клятву: что бы Эдварду ни понадобилось от меня, я охотно дам ему это. К лучшему или к худшему, я стала наконец его.

---

Перевод: Lega
Редакция: Crazy_ChipmunK