Белла с отцом стояли на небольшом крыльце и смотрели в лес, туда, где пять минут назад исчезли Таня, Эдвард и Элис. Никто из них еще не был готов возвращаться в пустой дом. По взаимному негласному соглашению они просто молча стояли и смотрели вдаль. Белла понимала, что никогда не смогла бы пройти через все это в одиночку. Внутренняя сила отца передавалась и ей, просачивалась под кожу, давала знать, что она не одна будет ждать Эдварда, с тем лишь только различием, что Чарли с таким же нетерпением будет ждать возвращения Тани. И лишь яркая вспышка молнии, сопровождающаяся такими громкими раскатами грома, что задрожали окна, заставила их вернуться в дом.

Когда они вошли, то тишину нарушали лишь капли дождя, барабанившие по подоконникам.
Отец прочистил горло первым:
– Беллз, ты уверена, что хочешь этого? Я имею в виду, на самом деле хочешь? Ты делаешь это только потому, что сама так решила? И нет никакой другой причины?

Белла посмотрела на отца. Выражение его лица было таким же, как и прошлым летом. Сколько раз он тогда смотрел на нее так же внимательно, как и сейчас? Сколько раз ей казалось, что он словно боится, что она исчезнет, и он больше никогда ее не увидит?

Неожиданно девушка поняла, что он действительно боится, что больше ее не увидит, но причина не в ней. Он уже знает всю правду про Таню, правду про то, что она – вампир, и он уже сделал свой выбор. Он на самом деле боится, что может больше ее не увидеть. Но он не боится, что исчезнет она; он сам вскоре исчезнет. Сейчас ему нужно знать, что она приняла это решение осознано, а не потому, что боится потерять его, как уже потеряла мать.

– Я уверена, пап. Это именно то, чего я хочу.
Чарли взял ее руку и взглянул на кольцо.
– Оно принадлежало его матери, – произнесла Белла.
– Да. Да, он мне сказал. Беллз, ты так молода…
– Я знаю, пап. Знаю. Но я знаю, чего хочу. – Ее голос дрогнул, но затем снова набрал силу. – И я помню, что значит потерять его. Я не смогу… Всё просто исчезло. Я не могла… я ничего не чувствовала, кроме боли. Я даже объяснить это не могу. Я не ощущала ничего, и в то же время всё мое тело просто разрывалось от боли.

Сказав это, Белла опустила глаза. Снова взглянув на отца, она заметила, как он вздрогнул от воспоминаний о тех событиях. Они ни разу не говорили о том, что тогда произошло. Он тоже не сможет пройти через это второй раз.
– Если ты уверена…
– Я уверена, пап.

Чарли обнял свою маленькую девочку, и она опустила голову ему на плечо. Прошло уже целых семнадцать лет. А в его руках она всё еще оставалась той маленькой девочкой, которая терпеливо ждала, пока он подогревал ее бутылочку среди ночи. Он помнил, что даже ребенком она была спокойной и практически не плакала. Она могла кричать, пока один из родителей не подходил к кроватке и не брал ее на руки, и как только это происходило, девочка сразу замолкала. Но теперь она взрослая женщина – и даже в свои семнадцать лет она уже достаточно взрослая и готовая выйти замуж.
– Ребенок, ты голодная? Думаю, у меня получится приготовить омлет и не сжечь дом.
– Да, конечно.
– Тогда, пошли.



Белла сидела на кровати и смотрела на фотографию матери, сделанную в день ее свадьбы, стараясь запомнить каждую деталь, насколько это было возможным. У нее имелось так много воспоминаний, которые она очень боялась забыть. У нее были фотографии и видеозаписи, но, как и в воспоминаниях Карлайла о родителях Эдварда, это было совсем не то. Она хотела, чтобы это были именно ее воспоминания; выражение лица ее мамы, когда та вышла из примерочной в том самом платье; момент, когда Белла вешала ей на шею подвеску матери Эдварда, которую он прислал ей, чтобы на свадьбе было что-то старое; то, как прекрасно оказалось украшено место их венчания. Она хотела запомнить двенадцать стаканов Рождества, потому что это именно ее воспоминания, а не потому, что Эдвард расскажет ей о них. Она хотела запомнить свое волнение, когда впервые нашла потайное отделение. Она хотела запомнить, как нашла письмо Эдварда, адресованное Мику. Она хотела запомнить, как написала ему ответ. Она хотела запомнить, как споткнулась о корзину с бельем и упала в шкаф, когда впервые увидела его ответ на свое письмо. Она хотела запомнить то ощущение восторга от осознания того, что парень, живущий за сто лет до нее, не просто получил ее письмо, но еще и ответил на него. Она хотела запомнить, как он впервые сказал ей, что любит – вернее, оба этих раза.

Было так много воспоминаний, которые она хотела сохранить.
Были и те воспоминания, которые она с радостью бы забыла, но Белла боялась, что, как и Элис, сможет запомнить именно те, что даже вспоминать не хотелось.
Белла легла на кровать и снова посмотрела на фотографию.
– Мам? Где ты сейчас? Слышишь ли ты меня? Мам, Эдвард попросил меня выйти за него замуж. И я согласилась. Прости, что не перезвонила тебе. Я так сильно по тебе скучаю. Я выхожу замуж. Можешь в это поверить? Я? Замуж? В семнадцать лет.

Горло Беллы болезненно сжалось, и она быстро протерла глаза рукавом кофты, прежде чем посильнее закутаться в плед бабушки Свон.

– Мам, он просто чудесный. Я так сильно его люблю. Он… Думаю, где бы ты сейчас ни была, ты уже знаешь, кто он на самом деле. И я стану такой же, как и он. Думаю, что это ты тоже уже знаешь, но я всё равно хотела сама рассказать тебе. Но он этого не хочет. Он хочет, чтобы я оставалась человеком. Но я знаю, что это всё равно случится. Мы просто не сможем так жить. Муж и жена должны быть равными. Хотя, надо признаться, что мне немного страшно. Это будет больно, а ты знаешь, какая я плакса. Но, с другой стороны, я перестану быть такой неуклюжей. Я перестану постоянно спотыкаться и падать.

Мам, он спас мне жизнь. Дважды. Но, когда я была нужна ему, я не справилась. Прости, что мне пришлось скрывать его от тебя. Я очень хотела всё тебе рассказать. Именно из-за него я с таким рвением изучала весь материал про испанку в прошлом году. И он причина того… что случилось после этого. Но, думаю, сейчас ты это уже тоже знаешь. Я ничего не могла сделать. Я пыталась отправить ему лекарства, но не смогла. Я пыталась узнать всё, что только возможно про эту эпидемию, но это не помогло. Он заболел, и ему становилось всё хуже и хуже. Я думала, что он умер, но Карлайл спас его единственным способом, какой только знал.

И сейчас он снова в опасности, а я вновь ничем не могу ему помочь. Я сделала кое-что ужасное, мам. Я намеренно причинила ему боль. Я надавила на его чувство вины, чтобы получить то, что хотела. Я шантажировала его. Но я сделала это, только чтобы защитить его, хоть это и неправильно. Долго рассказывать, но я поставила под угрозу его семью… из-за того, что он не станет сражаться с ними. Если бы я могла чем-то помочь, то непременно сделала бы это. Но я не могу. Я совершенно бесполезна. Мам, я так сильно его люблю. Хотела бы я, чтобы вы встретились.

Белла закрыла глаза и зевнула.

– Где бы ты сейчас ни была, его родители, наверное, тоже там? Мам, я так сильно по тебе скучаю.



Убаюканная стуком капель дождя по оконному стеклу, Белла, несмотря на свое беспокойство, проснулась немного отдохнувшей. Эдвард еще не вернулся, и его не будет еще несколько часов. Их с матерью фотография всё еще лежала рядом с ней. Белла снова взяла ее в руки.
– Я не позволю себе забыть тебя, мам. Обещаю.

И она должна выполнить это обещание. Она должна сохранить все свои воспоминания, но как это сделать? Белла села и потерла руками виски. Она должна найти способ сохранить воспоминания о матери и Эдварде. Ее взгляд упал на учебники и записи для предстоящих экзаменов. Записи. Она должна сделать записи. Описать всё в деталях, всё, что она хочет запомнить. Это поможет ей всё запомнить. Эдвард поможет ей. Может он и не хочет, чтобы она стала такой же, как он, но она знала, что он не откажет ей в помощи. Он не позволит ей потерять все воспоминания о матери, как он потерял свои.

Белла быстро стала записывать всё, что могла вспомнить: то, как они с мамой сидели и смотрели фильмы, заказав китайскую еду на ужин, их последний рождественский ужин, просмотр немого кино вместе с Эдвардом, выражение лица Джессики Стенли, когда Эдвард впервые поцеловал ее на пороге класса. Она исписала несколько листков, описывая каждую деталь, пока ее рука не затекла от напряжения, но оставалось еще так много вещей, которые она боялась упустить.

Тряхнув рукой, девушка подошла к окну. Ливень прекратился. В прогнозе погоды обещали переменную облачность и периодический дождь с грозой, чередующийся с редкими проблесками солнца; и сейчас небо стало немного светлее. К счастью, Эдвард вернется раньше, чем облака снова затянут небо. Хоть она и знала, что дождь никак не может ему навредить, Белле это не нравилось.

Она прислонилась лбом к оконной раме и, сделав глубокий вдох, стала вглядываться в деревья. Закрыв глаза, она начала молиться. Ей стало стыдно, что единственный раз, когда она решила помолиться, сразу начала о чем-то просить. Вернее, о совершенно конкретной вещи. Белла ни разу не решала помолиться, чтобы поблагодарить за то, что Карлайл спас Эдварда или за то, что они снова нашли друг друга, поэтому решила добавить благодарность, прежде чем помолиться о безопасности Эдварда и всей его семьи. Ее вину усиливало еще и то, что, пусть она и имела в виду всю свою семью, а семью Эдварда теперь воспринимала, как свою собственную, рано или поздно она всё равно станет и ее тоже, в основном, она молилась лишь о безопасности Эдварда. И, конечно же, Тани. И Элис. И… всех. Но в основном Эдварда.

Белла понимала, что очень напряжена. Она проснулась с чувством беспокойства, которое до сих пор ее не покидало. Она должна чем-нибудь заняться. Чем угодно. Ей нужно было на некоторое время выбраться из дома. Девушка снова посмотрела на деревья и подумала, может ей пройтись по лесной тропинке, но листья всё еще были мокрыми, и она быстро отмела эту идею. Белла могла бы прибраться, но дома и так было чисто. Она могла бы что-нибудь приготовить, но даже мысли о еде в такой момент вызывали у нее приступ тошноты.

Неожиданно Белла поняла, что не знает, когда именно всё должно было случиться. Она не спросила у Эдварда, когда Виктория со своей компанией доберется до Форкса. Ведь это может случиться и завтра.
Чувство тошноты начало усиливаться, и она снова села. Если бы всё произошло сегодня, он бы точно сказал ей. Или нет?

Сказал бы?

Он бы не сказал ей, пока всё не будет кончено. Верно?
Несмотря на постоянно присутствующее чувство вины, малая ее часть хотела, чтобы он именно так и поступил. Часть ее хотела уснуть рядом с ним сегодня вечером, а, проснувшись завтра утром, услышать от него, что всё уже закончились. Но она пообещала, что он больше не будет справляться с проблемами в одиночку. Она вынудила его остаться с ней, хотя сама не могла сидеть на месте и просто ждать.

Бурление в животе отказывалось успокаиваться, и ощущение прохладного стекла дарило облегчение. Эта прохладная гладкость напоминала ей о прикосновениях рук Эдварда к ее лицу.
Ее отец сидел внизу. Она слышала звук телевизора, возможно, там шла игра, но она не могла разобрать ни слова. Это больше было похоже на гудение, едва напоминающее голоса. Ей стало любопытно, а отцу в этот момент так же не важно, что смотреть.
Белла хотела спуститься и посидеть рядом с ним, но просто не могла ничего не делать.

Я должна сделать хоть что-нибудь. Сходить на прогулку. Вынести мусор. Покрасить дом. Перекопать грядки и посадить растения. Все что угодно. Любое дело.

Хотя покраска дома и посадка растений смогли бы занять ее на более длительный срок и оставить настолько измученной, что она быстро бы уснула, с этим было решено повременить. Поэтому девушка захотела просто пойти погулять.

Белла снова посмотрела на небо. Сейчас стало намного светлее, чем с утра; и она решила, что даже успеет вернуться, пока снова не начнется дождь. Подойдя к шкафу, она достала оттуда зеленую толстовку и натянула ее поверх футболки Эдварда. Одевшись, она заметила, как даже в этом тусклом свете засияло кольцо на ее пальце. Белла замерла на месте.
Ее кольцо.
Что, если она встретит кого-нибудь? Она, конечно, может держать руку в кармане, но, что если она случайно ее достанет, и кто-нибудь заметит? А завтра понедельник, школа. Школа. Она точно не сможет прятать руку во время всех уроков. И она вряд ли сможет проходить всю неделю, пряча руку в кармане.
Экзамены были уже на этой неделе. Неужели уже июнь? Как она может думать об экзаменах, когда где-то рядом ходит Виктория?

Че-е-ерт! Мне нужно выбраться из дома!

По крайней мере, проблему кольца можно решить просто. Ей просто нужно его снять, и никто ничего не увидит. Она уже сжала пальцы вокруг ободка, чтобы снять, но засомневалась. Эдвард сам надел это кольцо на ее палец. Он попросил ее стать его женой и надел кольцо.
Она не хотела снимать его.

Это кольцо свидетельствовало о том, что Эдвард Энтони Мейсен-Каллен выбрал ее. Это кольцо принадлежало его матери, а теперь оно стало ее. Он сам дал его ей. Среди всех женщин, которые встретились на его пути за все эти девяносто лет, он выбрал именно ее. Она вспомнила их разговор в лесу, и осознание того, что произошло между ними в этой комнате сегодня утром, накрыло ее с головой, заставив улыбнуться. Всё, что он говорил… Те чувства, которые были в тот момент в его голосе… Она только сейчас это осознала. Кольцо означало, что теперь она принадлежит ему. А он принадлежит ей.

Белла часто слышала, как люди говорили эти слова, и они очень раздражали ее. Казалось, словно один человек заявлял свои права на другого, словно тот второй уже не был самим собой. Словно теперь они проекция человека, которую можно брать с собой и показывать остальным, а затем поставить на полку, будто какой-то приз, и показывать всему миру. «Смотрите, это теперь мое. Я его выиграл. Теперь это мое, и вы его не получите».

Но она так сильно ошибалась. Сейчас… сейчас она это понимает. Там было куда больше, всё было более личным. Эдвард выступал частью ее, а она – частью его. Они остались самими собой, но что-то изменилось. Они были единым целым. Неразделимые. Она не может снять кольцо. Она и не хочет этого делать. Ей просто нужно найти способ спрятать свой палец.

Хоть раз неуклюжесть Беллы сыграет ей на руку. У ее отца была аптечка, укомплектованная пластырями всех известных человечеству форм и размеров. Зайдя в ванную, девушка выбрала пластырь шириной в дюйм [примерно 2,54 см]. Но это не помогло. Камень слишком сильно выделялся. Белла отклеила пластырь и предприняла еще одну попытку, развернув кольцо камнем в сторону ладони, убедившись, что тот был полностью скрыт мягкой частью пластыря. Она не хотела, чтобы камень стал липким.

Спустившись вниз, девушка на всякий случай взяла свой плащ-дождевик и сказала отцу, что пойдет прогуляться. Чарли казался расстроенным. Ей придется сократить время своей прогулки. Она знала этот его взгляд и не хотела оставлять отца одного надолго. Ему нужно знать, где она будет. Пока всё это не закончится, он должен всегда знать, где она.
– Я хочу сходить в магазин. Решила приготовить на ужин пироджи [(англ. pierogi) это польские вареники такие. – Прим. пер.], а ингредиенты закончились.
– Не задерживайся надолго, Беллз.
Она подошла и обняла его, поцеловав в щеку.

Когда я целовала его в последний раз? А когда я в последний раз целовала маму?

Она обнимала отца дольше, чем планировала. А он сжал ее руку сильнее, чем было необходимо. Это оказалась ее левая рука, и отец сжал ее пальцы, отчего те вдавились в кольцо. Белла решила этого не замечать.
– Я скоро вернусь, обещаю. Только туда и обратно. Никаких остановок, – пообещала она, поспешив скорее покинуть дом, пока не передумала. Белла понимала, что это глупо, но от сидения на одном месте была готова сойти с ума. Она вышла на улицу своего маленького городка и засунула руки в карманы. Это должно было помочь. Но не помогало. Чем дальше она отходила от дома, тем сильнее росло ее волнение.

Внутри кармана своей толстовки Белла обхватила правой рукой левую, убеждаясь, что кольцо всё еще на месте. Да, оно точно там. Она сходила с ума. Серьезно, неужели она думала, что это поможет?
– Белла! Привет!

Уже собираясь просто развернуться и вернуться домой, Белла заметила Джессику, окликнувшую ее по имени. Джессика и Анжела по-дружески толкнули ее локтями, отчего правая рука Беллы автоматически сильнее обвилась вокруг левой в защитном жесте. Последнее, что ей сейчас нужно – это компания, особенно компания Джессики.
– Чем занимаешь? – игриво поинтересовалась Джессика.
Ее голос был для Беллы, словно скрежет ногтей по школьной доске.
– Ничем. Просто решила пройтись, пока не начался дождь. Мне нужно было ненадолго выбраться из дома, – она постаралась произнести это обыденным тоном, насколько у нее получилось.
– О, я тебя прекрасно понимаю, – заговорила Джессика, жуя жвачку.

Она всегда так делает? Как Белла не замечала этого раньше? Неужели она настолько взвинчена, что мелочи, которые не замечала раньше, сейчас способны стать последней каплей? А в этот момент Джессика продолжила свою болтовню:
– Мне казалось, что если я продолжу заниматься и дальше, то моя голова просто взорвется.

На какой-то момент эта мысленная картина с взрывающейся головой Джессики даже подняла Белле настроение, но она вмиг одернула себя. Джессика не была виновата в том, что одержимая местью вампирша охотится на ее семью.

Белла попыталась улыбнуться, но вероятней всего оказалась похожа на Венсдей Адамс из «Ценностей семейки Адамсов», когда ту привези в детский лагерь. Она даже подумала, что Джессика убежит с криком: «Она меня пугает!»
Джессика подхватила Беллу и Анжелу под руки и повела вперед. В тот день в кино она сделала то же самое. Неужели она не понимает, насколько это раздражает?
– Мы пойдем вместе с тобой. Верно, Анж?

Должно быть, Анжела заметила что-то от Венсдей Адамс в улыбке Беллы или увидела блеск в глазах Беллы, когда Джессика грозилась, что у нее может взорваться голова, но, в любом случае, заподозрила, что Белла оказалась не в восторге от идеи Джессики.
– Джесс, думаю, Белла хотела погулять в одиночестве.
– Чушь. Белла очень хочет, чтобы мы пошли с ней. Ведь так, Белла? – Джессика сама ответила на свой вопрос. – Конечно, это так. Так и куда же мы направимся?
Белла неохотно сдалась. На какой-то момент она задумалась, а какие сверхспособности могли бы быть у Стенли, будь Джессика вампиром.

Она бы смогла выуживать у человека последний нерв и скакать по нему вверх и вниз.

– Я собиралась в «Трифтвей» [сеть продовольственных магазинов, расположенная в штате Вашингтон], – сказала Белла.
Глаза Джессики загорелись. Это был определенно правильный ответ, вернее, самый не правильный для Беллы.
– О, чудесно! Моя мама записала наши с Майком фото у нас дома перед выпускным на флешку для его мамы. Она у меня в сумочке. Мама хотела сама отнести их, но у нее столько дел. И я знаю, что он сегодня работает в магазине. Он сам мне это сказал, ведь поэтому он не сможет сегодня прийти и позаниматься со мной. «Трифтвей» как раз в соседнем здании. Мы бы могли зайти, и я всё сама ему отдам. Знаете, мама сделала десятки наших фотографий. На крыльце, возле клумбы с цветами, рядом с деревом на заднем дворе, даже то, как мы садились в машину. Мне казалось, что она никогда не остановится.

Белле начинало казаться, что Джессика тоже никогда не остановится, к тому же, женщины семейства Стенли точно знали, где нужно делать снимки.

Бедный Майк. Надеюсь, что его голова везде была под правильным углом, и он ни разу не моргнул. Могу представить, как Джессика подсыпает ему в еду яд, потому что он испортил ей хорошие снимки.

Несмотря на то, что Джессика была невероятно раздражающей, у нее на некоторое время получилось отвлечь Беллу. Но вот мысли о том, как та подсыпает яд в еду Майка, напомнили ей о деле, которое расследовал отец Эдварда перед тем, как заболеть, что в свою очередь снова напомнило ей об Эдварде. Не то, чтобы она вообще о нем забывала, но болтовня Джессики хотя бы давала девушке возможность немного подышать полной грудью.

Анжела встретилась с ней взглядом и прошептала:
– Ты в порядке?
Белла кивнула и позволила Джессике болтать о том, о чем она там болтала в тот самый момент. Это была одна из положительных сторон Стенли – ты можешь подкинуть ей тему для обсуждения, позволяя болтать, и просто идти рядом. Она даже не заметит, что ты ее не слушаешь.

Иногда Белле казалось, что, если подойти к Джессике сзади и закрыть руками глаза, спросив, с кем она сейчас разговаривает, она даже не сможет ответить.
– Привет, мистер Хили, – крикнула Анжела мужчине средних лет, подстригающему траву на своем переднем дворе.
Не задумываясь над смыслом слов, Джессика проговорила на автомате:
– Привет, мистер Хили.
– Здравствуйте, девочки, – ответил мужчина, радостно помахав в ответ.
Белла узнала в нем одного из школьных учителей, хотя и ни разу не бывала на его занятиях. Но она тоже высунула руку из кармана и помахала в ответ.
Осознав, что произошло, Свон сжала руку в кулак и быстро спрятала ее обратно в карман. Ей пришлось помахать левой, потому что чертова Джессика держала ее правую руку в своих клешнях.

Торговый центр находился неподалеку, и вскоре они уже свернули на Южную улицу Форкса. Джессика потянула их в сторону спортивного магазина.
– Давайте сначала зайдем и найдем Майка.
Белла чувствовала себя ребенком, которого тянут на ненавистную площадку.
– У меня, правда, очень мало времени. Я обещала отцу, что не задержусь надолго.
– Ой, да ладно, ты серьезно, Белла? Сегодня же воскресенье, обеденное время. И, к тому же, по телеку идет игра. Если твой отец хоть немного похож на моего, он даже не заметит твоего отсутствия.
Белла ни разу не встречала мистера Стенли, но у нее просто чесался язык сказать, что ее отец явно не похож на шефа Свона.

Три девушки вошли в магазин. В помещении было пусто, а Майк подметал пол в подсобке, как и в ее первое посещение прошлым летом. Он казался отстраненным, словно его мысли были далеко отсюда.
– Привет, Майк! – крикнула ему Джессика.
Подпрыгнув на месте, словно схватившись за оголенный провод, Майк нервно стал оглядываться в поисках источника голоса, но когда заметил Беллу, его лицо побледнело, а в глазах появилось выражение загнанного животного.

Белла нахмурилась, пытаясь понять причину его поведения. Джейк звонил ей и спрашивал по поводу Майка для Леи. Леа. Белла не понимала, чувствовала ли она себя злой или напуганной. Леа была связана соглашением. Она не имела права никому рассказывать ни слова, но по выражению лица Майка девушка поняла, что он знает достаточно.
Однако сейчас важнее было то, что Майк пытался найти способ скрыться от нее, и Белле стало его жалко. Пусть Эдвард сам разбирается с Леей.
– Девочки, я пойду пройдусь по продуктовому магазину.
Белла попыталась уйти, но услышала голос Майка.
– Белла! Подожди!
Он пронесся мимо Джессики, не обращая на нее ни капли внимания, и схватил Беллу за руку. Майк с опаской оглянулся и бросил свой взгляд на Джессику и Анжелу. Белла проследила за его взглядом и заметила, как от злости Джессика поджала губы так сильно, что те почти полностью исчезли с ее лица.

Ну, просто отлично. Мне еще предстоит разбираться с ревностью Джессики.

Майк вывел ее за дверь и сделал пару шагов вниз по улице.
– Эй, Майк? – Белла указала ему на свою руку. – Ау.
– Ой! Прости. Боже, прости меня. Белла, мне очень жаль.
– Всё в порядке.
Казалось, что Майк так много хочет сказать, но никак не знает, с чего ему начать. Казалось, что он снова готов сбежать.
– Майк, послушай меня, - медленно заговорила Белла. - Сделай глубокий вдох. Хорошо? Просто дыши.
Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
– Дышать. Хорошо.
– Вот. Так-то лучше. Вдох и выдох.

Белла дала ему несколько минут, чтобы прийти в себя. У нее, по крайней мере, было преимущество в том, что она знала и любила Эдварда, когда узнала всю правду. Но Майка толкнули в это глубокое озеро с завязанными за спиной руками.
– Тебе лучше?
– Нет.
– Майк, тебе нужно расслабиться.
– Расслабиться? Расслабиться? – Майк затряс головой в разные стороны.
– Мне жаль, что Леа втянула тебя во всё это. Не понимаю, о чем она только думала. У нее не было на это права.
Его взгляд стал жестким, словно он собирался защищаться.
– Не смей винить Лею. Это не ее вина. Она не сделала ничего дурного.
Белла скрестила руки на груди, готовая дать отпор.

– Ну, вообще-то сделала. Она связана соглашением держать язык за зубами, и оно намного древнее ее самой. Об этом она тебе рассказала? Или об этом она упомянуть забыла? Боже, я не могу в это поверить! И именно сейчас. О чем она только думала? Она не может всё испортить.
– Оставь Лею в покое. В этом нет ее вины. Она об этом не просила, ты ведь сама это знаешь. Она этого не заслуживает.
– А ты думаешь, Эдвард просил о такой жизни? Или, быть может, ты считаешь, что Элис просила? Ты думаешь, хоть кто-то из них просил о подобном? Ты знаешь их два года, Майк. Назови мне хоть что-то, что они сделали не правильно за всё это время? Они хоть раз причинили кому-то боль? Почему бы тебе не спросить об этом Лею?

Белла знала, что позже пожалеет о сказанных словах, но сейчас ей было всё равно. Однако девушка понимала, что ей нужно держать себя в руках. Она уже пережила свой шок, но в тот момент уже была влюблена в Эдварда. А Майк только встретил Лею. Ему тоже нужно время, чтобы всё это осознать.
– Послушай, Майк. Мне, правда, очень жаль, что тебя втянули во всё это.
Майк стал немного расслабляться и присел на стоящую рядом скамейку.
– Как ты это делаешь? Я имею в виду… Ты ведь знаешь, что он такое. То есть, боже… он ведь даже не живой.
Белла начала заводиться.

– Эдвард очень даже живой, спасибо тебе за заботу. Просто он немного другой. Его физиология и характер питания отличаются от других, но он вполне живой. Майк, это не кино. Ни один из этих стереотипов не есть правда. Их тела просто работают не так, как наши. К тому же, у меня было перед тобой весомое преимущество, когда я поняла, в чем дело, я уже любила его.
– Белла, они не люди. Как хорошо ты вообще его знаешь? Леа рассказала мне об этом соглашении. Оно было заключено более семидесяти лет назад, и он тоже там был. Этому парню может быть сотня лет.
Белла улыбнулась.
– Вообще-то ему сто девять, вернее, технически ему пока только сто восемь – у него день рождения будет двадцатого числа, – или девяносто один, в зависимости от того, откуда начать отсчет. Майк, поверь мне, я знаю, что он больше не человек. Если бы он был человеком, я бы давно потеряла его. Он бы лежал в могиле в Чикаго рядом со своими родителями. Но я предпочту, чтобы он был рядом со мной. И мне всё равно, каким способом это получается. Мне не важно, что у него теперь другой рацион. Для меня имеет значение лишь то, что он сейчас рядом со мной. Я знаю, что произошло с ним и его родителями, и знаю, почему это произошло.

Белла мельком взглянула в магазин через окно: Джессика была просто в бешенстве, а бедная Анжела пыталась ее успокоить.
– Послушай, Майк, я понимаю, что у тебя много вопросов, и я отвечу на все, какие смогу, но сейчас Джессика просто прожигает нас взглядом. Ты должен вернуться и всё ей объяснить.
– Мне на самом деле плевать, что она сейчас думает.
– Это не важно. Леа ведь тебе не безразлична?
В глазах Майка появилось мечтательное выражение, а щеки покрылись румянцем.
– Да. Да, думаю, что она мне не безразлична. То есть, да, она очень важна для меня. Она мне очень нравится.
– Я до сих пор считаю, что она зря втянула тебя во всё это, но она это сделала, и тебе придется с этим смириться.
– Что я должен ей сказать? – спросил Майк, оглядываясь в сторону магазина, принадлежащего его семье.
– Правду, Майк… Если ты хочешь быть с Леей, сначала ты должен порвать с Джессикой. Ты должен это сделать. Это будет не правильно, если…
– Но я не встречаюсь с Джессикой! – воскликнул Майк. – Я просто не хотел идти на выпускной один! Но теперь она вбила себе в голову, что мы пара, и не перестает мне названивать и писать сообщения. Боже, ты бы видела ее после выпускного. Казалось, что она задушит меня своим вниманием.
– Просто… Просто скажи ей правду.

Прежде чем Белла успела закончить фразу, у Майка слегка отвисла челюсть, а глаза стали перемещаться в сторону лба. Вся симпатия, которая Белла до этого к нему испытывала, вмиг улетучилась. У нее была куча собственных проблем, чтобы еще справляться с истериками подростка, и не важно, насколько обоснованной была эта истерика. Серьезно, о чем Леа думала, рассказывая ему всё это? Боже, да она только его встретила.

– Я имела в виду ту правду, которую можно. Просто скажи Джесс, что она нравится тебе только как друг, и что если она надеялась на что-то большее, то ошиблась, и что ты встретил другую девушку, которая тебе очень дорога. Скажи ей, что я знаю эту девушку, и сейчас мы с тобой обсуждали именно ее.
Губы Майка беззвучно двигались, словно он повторял ее слова, пытаясь их запомнить. Ему было страшно, но Белле было не до него. Рассерженная Джессика хоть и была страшна в гневе, но явно меньше, чем разъяренная вампирша, охотившаяся на ее семью. А Майк вообще знает про Викторию? Может Леа рассказала ему не всё? Белла предполагала, что эту деталь она опустила, и ей не хотелось становиться причиной еще большего его беспокойства.
– Мне, правда, надо идти. Я обещала отцу, что скоро вернусь, – сказала Свон, собираясь уходить.
Майк кивнул, но по лицу стало заметно, что он даже не услышал ее. Заходя в магазин родителей, он провел руками по волосам и пробормотал:
– А я всегда считал Форкс скучным городом.



Анжела нашла Беллу в секции замороженных овощей, и та сразу заметила, что подруга была рада покинуть выясняющих отношения Майка и Джессику. Девушки обменялись понимающими взглядами и не стали поднимать эту тему.
– Нужно еще что-нибудь? – спросила Анжела.
Белла достала из холодильника упаковку замороженных вареников.
– Нет. Только вот это.
– Что случилось с твоим пальцем?

Белла взглянула на свою левую руку, которой закрывала холодильник. Она хотела спрятать ее в карман, но было уже поздно. Анжела уже заметила ее пластырь, прикрывающий кольцо, и спрятать руку сейчас окажется слишком подозрительно.
Боже, и зачем она вообще вышла сегодня из дома? Это просто должна была быть быстрая прогулка до магазина, чтобы лишь немного отвлечься. Ей стоило остаться дома.
– О… Да ничего особенного… Просто порезалась. Случайно. Ну, так что, ты готова к выпускным экзаменам?
– О, боже. Я буду так рада, когда это всё закончится. А ты?
– Ты даже не представляешь.

Девушки продолжили непринужденную беседу, идя между прилавками и выжидая очередь в кассу быстрого обслуживания. Анжела рассматривала полки с журналами и рассуждала про очередного актера, когда кое-что привлекло внимание Беллы. Ее взгляд был сосредоточен на кусочке прозрачного ярко-голубого пластика, пока в голове стал вырисовываться план. Ее рука непроизвольно потянулась к предмету, но она быстро отдернула ее назад, прижимая к животу, как если бы собиралась сделать то, чего делать не стоило. Ей казалось, что за ней наблюдают. Белла понимала, что это глупо, но ей казалось, что мысли в ее голове передаются всем вокруг, и кто-нибудь позовет Эдварда и расскажет ему, что она собирается сделать.

Но самое главное, что теперь многое изменилось; всё, что она чувствовала раньше, ушло. Она уже не ощущала себя такой же беспомощной, как несколько минут назад. По венам бежал адреналин, и ее опьяняла мысль о том, что если вдруг что-то пойдет не так, у нее в рукаве, вернее, в кармане будет козырь-сюрприз для Виктории.

Мысль, сформировавшаяся в ее голове при взгляде на этот маленький голубой прямоугольник, оказалась не просто планом Б. Это был план Z. Это было самым ужасным вариантом развития событий, но она точно знала, что справится. И, несмотря на заверения Эдварда о том, что беспокоиться не о чем, ее радовало то, что она тоже может что-то сделать.

Белла снова огляделась по сторонам, ожидая увидеть сосредоточенные на ней взгляды других покупателей, но никто даже внимания на нее не обращал. Протянув руку, она быстро схватила маленький кусок пластика, пытаясь вести себя как можно более естественно.
Она посмотрела на Анжелу, но Веббер уткнулась в журнал и была увлечена чтением какой-то статьи, пока они дожидались очереди Беллы на кассу.
Перед ней оставался всего один человек, который в этот момент занимался выпиской чека, пока кассир оформлял покупки. Женщина позади нее была поглощена игрой со своим маленьким ребенком.
Никто не заметил безобидный предмет, ее маленькое оружие, которое раньше висело рядом с зубной нитью и солнцезащитными очками, а теперь спокойно лежало на ленте перед упаковкой замороженных пироджей. Белла подошла к кассе, и, когда парень за стойкой провел его через сканер, быстро убрала свое оружие в карман, прежде чем его упаковали бы в пакет.
Улыбнувшись, девушка расплатилась, ощущая себя так, словно совершила открытие века.
Забрав свои покупки, она выдохнула и только тогда поняла, что всё это время не дышала.
– А чем Эдвард занимается?

Вот именно в этот самый момент всё скопившееся облегчение хлынуло к ее ногам, делая их каменными. Белла огляделась по сторонам, ожидая увидеть Эдварда где-то неподалеку. Если бы он узнал, что она только что сделала и о чем думала, то был бы в ярости. Но его здесь не было. Она еще раз огляделась, боясь, что он знает, что она прячет в кармане, но его не было рядом. Когда тяжесть стала покидать ее ноги, казалось, что она забрала с собой и кости Беллы.
– Эдвард? – переспросила она Анжелу.
Анжела улыбнулась от удивления, которое, должно быть, было написано на лице Беллы, и рассмеялась:
– Ты ведь его знаешь. Высокий такой парень, умный, отлично выглядящий и безумно в тебя влюбленный?
– Он… Он проводит время со своей семьей. Они… пошли в поход. Они очень любят бывать на свежем воздухе.
– А ты не захотела пойти?
– Я очень сильно подвержена разным травмам. Сегодня вечером он уже должен вернуться.
– Понятно.
– Он обещал помочь мне с учебой. Особенно с испанским.
– Эдвард очень хорош в испанском.
– Да, очень талантлив, – Белла не могла перестать улыбаться, ей даже пришлось отвернуться, чтобы скрыть проступивший на щеках румянец.
Анжела понимающе приподняла брови.
– Ага. И почему мне кажется, что «позаниматься испанским» означает что-то совершенно другое?
– Понятия не имею.



Вернувшись домой, Белла поставила воду кипятиться, достала из холодильника листья салата, масло и пару луковиц для соуса. Она не была голодна, но, сказав отцу, что собирается готовить пироджи, ей пришлось придерживаться этой легенды.
Отец сидел за кухонным столом с газетой в руках, но не читал ее.
Луковицы были свежими, отчего глаза девушки вмиг защипало. Закончив нарезку лука, она подошла к раковине, чтобы сполоснуть руки и раскрасневшееся от слез лицо. Отец обеспокоено посмотрел на Беллу, но она уверила его, что это всего лишь лук, после чего он вернулся к своему не чтению газеты.

Вытерев руки, Белла взглянула в окно как раз в тот момент, когда из леса показались Таня и Эдвард.
– Ой!
Она бросила полотенце и вместе с отцом поспешила к задней двери, чтобы броситься в объятия любимого.
Но улыбка покинула его лицо, когда он взглянул на нее.
– Любимая, что произошло? Что не так?
Прижавшись лицом к его груди, Белла произнесла:
– Ничего не случилось. Я просто рада, что ты вернулся. Я боялась, что тебя не будет еще несколько часов.
– Ты плакала.
– Нет. Это не так.

Эдвард опустил руку на ее лицо, приподняв его вверх.
– Белла, у тебя красные глаза и мокрые ресницы.
– Я, правда, в порядке. Я просто резала лук.
– Ты плакала, потому что резала лук?
– Я не плакала. Просто лук немного обжег мне глаза.
– А почему нарезание лука привело к тому, что у тебя стало щипать глаза?
– Я не знаю. Просто так всегда происходит.
– Тогда зачем ты это делаешь?
– Я люблю лук.
– Ты любишь что-то, что заставляет тебя плакать? Белла, ты совершенно не логична.
Удивленный услышанным, Эдвард сильнее ее обнял и поцеловал в макушку.
– Может, с этого дня позволишь мне нарезать для тебя лук? Есть еще какая-то еда, которая тебя расстраивает? Может, тебе хочется плакать от морковки?
– Нет, мистер Остряк-самоучка, морковка не вызывает у меня слезы.

Эдвард переплел ее руки со своими, когда они направились в сторону дома. Прежде чем сделать пару шагов, Эдвард поднял руку Беллы вверх и посмотрел на пластырь, который всё еще был приклеен к ее пальцу.
– Ты порезалась?
Но произнеся этот вопрос, он и сам понял его глупость. Если бы Белла порезалась, он бы еще за несколько миль учуял запах ее крови.
Она быстро отклеила пластырь, который скрывал кольцо.
– Ты спрятала кольцо? – по голосу стало понятно, что ему больно от этой мысли.
– Только потому, что это было необходимо. Мне нужно было сходить в магазин. Я вернулась всего пару минут назад. Я не могла позволить кому-нибудь увидеть его. Помолвку в одиннадцатом классе в наше время не так просто объяснить.

Эдвард закрыл глаза.
– Конечно. Как я мог так глупо себя повести. Я даже не подумал об этом.
Он открыл для Беллы заднюю дверь, пока она продолжала разговор:
– К тому же, у нас появилась проблема. Леа всё рассказала Майку. Ну, точнее, я не уверена, что она рассказала ему абсолютно всё, но поведала достаточно. Он всё знает.
– Мы знаем. Сэм всё рассказал. Он очень опасался нашей реакции, но решил сказать нам правду.
– Но соглашение… она ведь его нарушила.
– Всё в порядке. Там… там были особые обстоятельства. Белла, Майк – суженый Леи. – Эдвард сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить рассказ. – Всё слишком запутанно. Волки… у волков тоже есть суженые на всю жизнь, как и у нас. Но у них всё происходит немного иначе; это в буквальном смысле любовь с первого взгляда. Как только они видят человека, то сразу же всё понимают, и в этот момент весь их мир полностью меняется. Теперь центром их вселенной становится лишь этот человек. А в данном случае, человек становится смыслом всей их жизни.
Ты ведь знаешь, что волки патрулировали леса вдоль Форкса. Леа случайно заметила Майка, но этого оказалось достаточно. К несчастью, это был вечер выпускного, и Джессика не отходила от него ни на шаг.

– Ой, бедная Леа!
Эдвард кивнул в знак согласия.
– Она увидела своего суженого с другой девушкой.
– Так вот почему она странно повела себя в тот день, и поэтому так рухнула на поляне. Ой, бедняжка Леа. Ну, хотя бы всё хорошо закончилось.
Эдвард потряс головой, а в его взгляде появилось разочарование.
– Всё не так просто. Леа и так стала первой девушкой, которая превратилась в волка, а теперь еще она первая, кто влюбился в белого суженого. Суженые волков всегда были частью их племени.
– А какая разница? Сейчас же двадцать первый век, а не средневековье, – запротестовала Белла. – Разве кому-то это важно? Это никого не касается. Это не имеет отношения ко всей стае – они всего лишь связаны с ней мыслями. Неужели кто-то в резервации выступает против ее выбора? Им всем предстоит смириться с этим. Это не наше дело, – подытожила Белла.

– Белла, всё не так просто. Есть вещи, которые уникальны для племени. Я объяснил всё слишком упрощенно. Это не имеет отношения к расе. Не важно, является ли Майк коренным американцем или нет; важно то, что он не квилет. Нигде в мире больше нет племени с такой большой силой. Они уникальны. Это гордость племени, и вполне понятно почему. Вся сила передавалась в их племени из поколения в поколение… от самых древних предков и всегда была внутри племени. Слово Сэма, как вожака стаи, – закон, и он полностью поддерживает Лею. Никто не посмеет ему перечить. Но это не изменит их отношения. Есть те, кто не одобряет ее решение посвятить чужака в то, что столетиями принадлежало только им.

– Получается, они не против того, чтобы она рисковала своей жизнью, защищая их, но против того, чтобы она была счастлива. Мило.
– Белла, я не пытаюсь оправдать их. На самом деле, я не согласен с ними точно так же, как и ты. Но…
– Знаю, знаю. Это не наше дело.
– Да, не наше.
– Я сегодня видела Майка. Он был просто на грани истерики, но когда я сказала ему, что Лее не стоило рассказывать ему про тебя, он сразу принялся ее защищать. Кажется, что она очень ему нравится.
– Да, из того, что я знаю, он на самом деле сражен ею.
Белла усмехнулась.
– Сражен? Ты говоришь словно старик.
– Я и есть старик.

Белла обняла парня за талию, засунув руки в его задние карманы.
– Да, но ты мой старик. – Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его. – Я так рада, что ты вернулся. Я скучала. Я уже говорила это? Я боялась, что тебя не будет целый день.
– Мы отлично подготовлены. Теперь волкам необходимо как можно больше отдохнуть.
У Беллы бешено забилось сердце, и она сдержала порыв опустить руку в свой карман, чтобы проверить, на месте ли ее секретное оружие.
– Все произойдет уже скоро? – спросила она.
Эдвард посмотрел на нее взглядом, в котором читалось явное желание не отвечать на ее вопрос.
– Эдвард, прошу тебя.
– В четверг днем. Мы решили быть на позиции ранним утром, на всякий случай, – нехотя ответил он.

Белле показалось, что ее сейчас вырвет.
– Так… так скоро?
Эдвард кивнул, но не поднял глаз. Казалось, он чувствует себя виноватым, но не говорит ей причину. Белла вспомнила сказанные им слова, отчего паника с большей силой накрыла ее.
– Постой. «Мы». Ты сказал «мы». Почему ты сказал «мы»? Эдвард, ты же обещал мне. Ты обещал, что останешься со мной. Ты пообещал мне.
– Тише. Всё в порядке. Тише. Белла, успокойся. Я останусь с тобой. Прошу, не волнуйся. Я имел в виду «мы» – это моя семья и волки, наша сторона.
– Наша семья, – поправила его Белла.
Он поцеловал ее в лоб и улыбнулся.
– Наша семья.
– Эдвард?

Его бедная Белла. Это было больше, чем она может вынести, чем может вынести любой обычный человек. В ее голосе Эдвард слышал глубокое напряжение, под которым она находилась, и был рад, что вскоре всё это закончится. В этом он, в некотором смысле, очень завидовал Лее. У нее была возможность оградить своего любимого от тех постоянных беспокойств, которые переживает его Белла, которые, по ее словам, «разрывали ее», но если бы он был на ее месте, то поступил бы так же. Он с радостью вытерпит ее характер, лишь бы избавить от необходимости переживать все эти страхи.
– Хм-м?
– Я плохой человек?

Ее вопрос так сильно отличался от того, что он ожидал услышать, и был таким абсурдным, что заставил вампира рассмеяться.
– Что? Ты, Белла, любовь моя, само воплощение всего хорошего. Ты – любящая, храбрая и очень добрая. Ты – воспитанная, заботливая и просто чудесная. Ты совсем не похожа на плохого человека. Почему ты вообще об этом подумала?
– Я сделала ужасную вещь.
– Белла, что бы ты ни сделала, это не может быть уж настолько ужасно.
– Смогла.
– Расскажи мне, что такого ужасного ты сделала. Я уверен, что ты очень сильно преувеличиваешь.
– Я не преувеличиваю.
– Расскажи мне.
– Я не могу. Ты меня возненавидишь.
Эти слова просто шокировали его.

– Возненавижу тебя? Белла, неужели ты не понимаешь, как сильно я тебя люблю? Я никогда не смогу возненавидеть тебя. Никогда. Возненавидеть тебя? Боже мой, Белла. Ничто не может быть настолько ужасным.
– Это может. Ты не знаешь, что я сделала. Эдвард, мне так жаль. Мне очень жаль. Прошу, прости меня.

Эдвард сел и притянул ее в свои объятия. Он водил пальцами вверх-вниз по ее спине в надежде немного успокоить. В таком же положении они сидели в тот день на дороге, когда она просила его не участвовать в битве, а остаться с ней, и неожиданная мысль промелькнула в его голове. Его удивило, что он не услышал звук щелчка в своей голове.

– Белла? Эта предполагаемая ужасная вещь как-то связано с тем, что ты попросила меня не сражаться вместе с моей – то есть с нашей – семьей, не так ли?
Ее тело в его объятьях немного вздрогнуло.
– О, моя маленькая глупая девочка. Прошу, перестань себя корить.
– Я не могу перестать корить себя! Эдвард, ты не понимаешь. Я обманула тебя. Я говорила ужасные, ужасные вещи, в которых ты был не виноват. Я манипулировала тобой. Я говорила вещи, которые должны были причинить тебе боль, чтобы заставить поступить так, как я хочу. Ты… Ты такой храбрый. А я просто ужасный и отвратительный человек!
– Боже мой, Белла. Мне больше девяноста лет, и я прочитал миллионы мыслей, как людей, так и вампиров. Неужели ты думаешь, что я не понимал, что ты делала?
– Ты… Ты знал?
– Конечно, знал. Только потому, что я не могу читать твои мысли, это не значит, что я не знаю, о чем ты думаешь.
– Почему ты не… Почему ты не остановил меня?! Почему ты не сказал мне замолчать?! Почему ты позволил мне говорить те ужасные вещи?

– Разве то, что ты сказала, было неправдой? Я был – нет, я и сейчас – очень стыжусь своего поведения. Ты была так напугана, и мне жаль, что я не отнесся к твоим страхам с должным уважением. Я знал, что твои страхи необоснованны, но тебе было страшно, и я не имел права не обращать на это внимания. Всё, что я говорил тебе, было правдой. Всё будет просто и закончится за пару минут. Я не нужен нашей семье, но нужен тебе. Я должен был сразу понять, как ты напугана, и прошу у тебя прощения, что не сделал этого. Я не должен был умалять степень твоего беспокойства. Мне жаль, что я толкнул тебя на подобные вещи. Прошу, прости меня.

– Эдвард, это я должна просить у тебя прощения. То, что я сказала… Я никогда себя за это не прощу. Я обвинила тебя в том, в чем ты совершенно не виноват.
– Я поставил тебя в такое положение, в котором тебе пришлось это сказать, чтобы я остался рядом с тобой. Мне жаль, Белла. Я не очень хороший бойфренд. Я постоянно делаю всё неправильно. Я не должен был вообще ставить тебя в положение, когда тебе приходится просить меня остаться рядом, когда ты напугана. Я сам должен был понять твои страхи и остаться рядом, а не заставлять тебя просить меня об этом. Я оказался заложником своей необходимости защитить тебя от Виктории, но ведь моя… наша семья вполне может справиться и без меня, но я не смог разглядеть твой настоящий страх, и мне очень жаль.

Белле показалось, что весь груз мира упал с ее плеч. Она поцеловала Эдварда.
– Белла, прошу тебя, если я еще хотя бы раз поведу себя как бездушный и отвратительный тип, позволь Эммету избить меня бейсбольной битой. Он с радостью воспользуется этим предлогом.
Она выдавила из себя улыбку.
– Но разве удар биты будет ощутимей, чем прикосновение зубочистки?
– Наши отличаются от тех, которые штампуются для Главной бейсбольной лиги. Тебе уже лучше?
– О, боже. Намного.
– Хорошо. Я очень рад. Больше никаких секретов?
– Точно. Никаких секретов.

Эдвард с Беллой сидели и наблюдали за дождем, который барабанил по оконному стеклу.
– Белла?
– Хм?
– Не хочешь уехать со мной?
Белла встала и посмотрела в сторону гостиной, куда исчезли Таня с ее отцом. Встретившись взглядом с Эдвардом, в ее глазах горело нетерпение, и она прошептала:
– Уехать с тобой?
– Любовь моя, больше нет необходимости скрываться. Ты ведь помнишь, что теперь мы, знаешь ли, помолвлены.
– Я слышала об этом.
– Ну, так что, тебе это предложение интересно?
– Мне оно очень интересно. Что вы задумали, мистер Каллен?
– Я очень давно не был в Лас-Вегасе. Думаю, тебе там понравится.
– Вегас? Ты… Ты хочешь поехать в Вегас?
– Это очень… удобный город для таких, как мы.
– Для таких, как мы… то есть… для тех, кто никогда не спит?
– Это, безусловно, одна из причин его удобства. Но я думал не об этом.
– А о чем же?
– У них там есть парочка очень милых маленьких часовен и вполне гибкие свадебные законы.
– Ты… Ты хочешь сбежать в Вегас и пожениться? Я думала… Я думала, ты… хочешь большую…
– Я лишь хочу, чтобы мы стали мужем и женой. Жениться на тебе – это всё, чего я желаю. Где и как – не имеет ни малейшего значения.

Белла выдохнула.
– Это… Это то, что сказала моя мама. В тот день, когда мы встретили Майкла, в тот день, когда он отдал мне наш стол. Она решила отменить заказ на свое свадебное платье, чтобы потратить эти деньги на покупку стола. Она сказала, что платье совершенно не важно. Она сказала, что может купить платье и попроще. Сказала, что имеет значение лишь то, что они собираются пожениться.
– Она была права.
– Мы… – Белла снова повернулась в сторону гостиной и закусила губу. Казалось, что она нервничает, но всё равно продолжает улыбаться. Это была приятная нервозность. – Мы на самом деле сделаем это?
– Только скажи, и мы сядем в машину и умчимся прямо сейчас.
– Прямо сейчас?! Эдвард, я не могу… Я думал, что мы кое-что запланировали на это лето! Мы не можем сбежать и пожениться прямо сейчас! У моего отца работа. У твоего отца работа! У меня… У нас выпускные экзамены! – Белла начала смеяться. – В моей голове это прозвучало еще глупее. Мы не можем сбежать и пожениться! У нас выпускные экзамены!

Вскоре они уже оба смеялись.
– Вообще-то, я думал уехать сразу после школы в среду, – произнес Эдвард. – Сразу после выпускных экзаменов. Будет не очень хорошим началом нашей супружеской жизни, если, как твой муж, я не прослежу, чтобы ты успешно стала выпускницей старшей школы и поступила в колледж.
– Серьезно, в среду? О, боже. Это… это так скоро. Это ведь… через семьдесят два часа. Это… – Неожиданная мысль промелькнула в ее голове, отчего Белла резко выпрямилась и посмотрела на Эдварда, скрестив руки на груди. – Это ведь день сразу перед четвергом.

– Да, думаю, ты права. Среда, четверг. Да, ты совершенно права.
– Эдвард, не пытайся меня провести. Ты хочешь увезти меня из Форкса на четверг. – Голос Беллы сменился с раздраженного на испуганный. – Почему? Почему ты хочешь увезти меня из города в четверг? Что случилось? Ты мне чего-то не договариваешь?
– Ничего, честно-честно. Никаких секретов. Белла, я ведь обещал тебе. Здесь нечего рассказывать.
– Тогда почему ты пытаешься увезти меня из города в четверг?
– Я не пытаюсь. Не совсем. Я не врал тебе, говоря, что время совершенно не важно, и я ничего не подгадывал. Мы сходим на экзамены, а потом сядем в машину и поедем в Вегас, а наша семья сможет встретиться с нами там, сразу после того, как всё закончится. И к концу недели мы с тобой уже будем женаты.

– Ты пропустил один важный шаг.
– Неужели?
– Ага. – Белла придвинулась ближе к нему и поцеловала в основание шеи.
– Что… И какой же шаг я пропустил?
– Ты забыл напомнить, что нужно будет снять где-нибудь номер, – пробормотала Белла, продолжая целовать его шею.
– Я могу… это я могу сделать.
Белла обняла его и прижалась своим лбом к его.
– Мы и вправду сделаем это? Мы действительно сбежим в Вегас и поженимся?
– Только скажи, и я прямо сейчас забронирую для нас номер. Если мы уедем сразу после школы в среду, то сможем добраться в город до восхода солнца в четверг.
– Эдвард, туда ведь почти сутки езды. Мы не сможем доехать туда так быстро.

Эдвард лишь улыбнулся ей.

– О, боже. Ты ведь не собираешься везти машину, как сумасшедший, на скорости больше ста миль в час?
– Как сумасшедший, конечно, нет. В мире для меня нет ничего важнее твоей безопасности.
– Но я права насчет скорости?
– Я подумал, что тебе тоже не будет терпеться добраться до нашего номера.
– О, да. Это точно.
– Кажется, сегодня утром ты что-то упоминала по поводу душа, – произнес он с энтузиазмом.

У Белла даже зрачки расширились, а сердце стало стучать в сто раз сильнее. Впервые Эдвард сам проявил инициативу. Всегда именно она начинала его заводить, а теперь он отобрал у нее пальму первенства, и это очень заводило.
– Мы можем снять номер с джакузи, - продолжил Эдвард. - Или с душем, где будет много разных режимов. Может, даже номер с камином. Любой, какой ты сама пожелаешь.
– Ага.
– Мы можем провести в комнате весь день, а ночью прогуляемся по городу и посмотрим все шоу.
– Или мы можем провести весь день в комнате, а потом и всю ночь в комнате, – промурлыкала Белла.
– Да, можем, – согласился Эдвард, нежно поглаживая ее спину.
– Мы, правда, можем.

Взгляд на лице его любимой, вернее, уже его невесты, заставил его улыбнуться.
– Но для начала нам нужно будет тебя покормить.
– Я не голодна.
– Неправда. Это моя обязанность перед тобой. Ты хотела лук. Я приготовлю его для тебя.
Белла встала, и Эдвард подошел к стойке, где его невеста оставила тарелку с горкой нарезанного кубиками лука.
– Любимая?
– Да?
– У тебя есть какой-то особый рецепт лука или ты любишь есть его просто так?

Белла засмеялась и протянула ему коробку с замороженными пироджами.
– Лук сам по себе – не ужин, Эдвард.
– Ясно. А то мне тоже показалось, что это как-то странно.
– Совсем немножко.
Белла отодвинула его с пути и посмотрела на дождь, стучащий по стеклу.
– Мне нравятся эти деревья. Я не рассказывала тебе, что именно эти деревья и заставили меня почувствовать Форкс своим настоящим домом?
Эдвард на секунду замер, доставая пироджи из кипящей воды и выкладывая их в дуршлаг.
– Нет.
– Знаешь, многие используют для этого ложку, – заметила Белла, закатив глаза.

Подмигнув ей, Эдвард вытер руки о кухонное полотенце. Белла покачала головой и снова обратила свое внимание на струйки дождя, стекающие по стеклу. Эдвард встал позади нее и обнял, его руки были непривычно теплыми.
– В тот день я сидела на уроке рисования в своей старой школе в Финиксе. Нас попросили нарисовать картину, используя цвета, которые напоминают нам о доме. Почти все в классе использовали теплые оттенки – золотые, коричневые и синие. А я выбрала только зеленые. Как только учитель произнес слово «дом», я подумала про эти деревья. Когда я приезжала сюда прошлым летом, то просто смотрела на эти деревья из окна своей спальни.

– Правда? – голос Эдварда переполняли эмоции.
– Мне казалось, что зеленые цвета напоминали мне тебя, ведь это был твой любимый цвет… Эдвард? Что случилось?
– Прошлым летом, после… после того случая с медведем я каждый день сидел именно в этих деревьях и наблюдал за домом. Часами я просто сидел и смотрел на тебя, но не мог разглядеть. Я находился слишком далеко, к тому же листва была довольно густой. Но я мог тебя слышать. Я слышал, как бьется твое сердце. Я слушал твое дыхание. Я до сих пор… сижу там и наблюдаю за тем, как ты спишь.
– Правда?
– Да. Это… это жутковато? Звучит так, словно я слежу за тобой, но, клянусь, это не так. И никогда не было. Я… Я имею в виду… Я не… Когда ты переодеваешься… или… или… или… принимаешь душ… я ухожу. В это время я охочусь. Я просто… просто хочу быть рядом с тобой.

– Ты хочешь сказать, что сидишь там каждую ночь?
– Прошу, не злись на меня.
– А я и не злюсь. Я просто… Просто я хотела бы знать, что ты там. Я могла бы пригласить тебя войти.

Эдвард выдохнул с облегчением. Ему было так стыдно в этом признаваться, но он знал, что должен это сделать. Они договорились, что между ними не будет секретов. В этом он признался, но осталось еще кое-что. Он не хотел начинать их семейную жизнь с секретов, но ему было очень страшно. Ведь это самое серьезное прощение, которое ему приходилось просить.

– Белла? Есть еще… Если еще кое-что, что тебе стоит знать. Прошу, не пугайся. Это больше уже не проблема. Клянусь тебе. Несколько месяцев назад это еще было проблемой, но больше нет, просто мы пообещали больше не иметь секретов.
Белла развернулась в его руках и посмотрела прямо в глаза. Тон его голоса пугал.
– Что такое?

Эдвард не мог ответить. Он пытался, но не мог.
Она скользнула руками вокруг его талии и запустила руку под край его свитера, где стала водить пальцами по пояснице. Она давала ему время, но было понятно, что он не в состоянии обличить в слова то, что хотел ей сказать. Он открывал рот, замирал и закрывал, затем снова открывал, и так снова и снова. Она сжала свои объятья и положила голову ему на грудь.

– Это не имеет значения, Эдвард. Что бы это ни было, оно не стоит того, чтобы заставлять себя проходить через это.
– Белла…
– Эдвард, нет. Ты мучаешь себя из-за чего-то, что, по твоим же словам, больше не проблема. И я верю тебе.
– Ты не понимаешь.
– Я понимаю, поскольку, что бы это ни было, больше не проблема. Этого мне достаточно.
– Я говорил тебе… Я говорил тебе, что никогда не убивал невинного человека. – Эдвард почти потерял настрой, когда пальцы Беллы на секунду замерли, но через мгновение она продолжила свои поглаживания.
– Я помню, – ответила она.
– И это правда. Клянусь тебе. Я никогда не убивал.
– Эдвард, я верю тебе.
– Но что… что я не рассказывал тебе… так это… то… что я почти… Я… Просто было чистой воды везение… я бы не смог сопротивляться… Умение сопротивляться вообще никогда не было моей сильной стороной.
– Ты наказываешь себя за то, что даже никогда не происходило?
– Это произошло бы. Это должно было случиться. Если бы ты была здесь… Если бы мы не уехали… Если бы мы не уехали на Аляску… Если бы мы остались здесь… Если бы я оказался рядом с тобой раньше, чем понял, что люблю тебя… прежде чем понял, каково будет потерять тебя… Как только я уловил бы твой запах… я бы… Я бы убил тебя.

Эдварду казалось, что минуты еще никогда раньше не текли так медленно, – или пошли уже часы? – с тех пор, как он признавался в этом еще и Чарли. В тот момент его родители были рядом с ним. Карлайл попытался объяснить шерифу, как иногда кровь человека может влиять на некоторых представителей их вида. Чтобы стало понятней, доктор Каллен сравнил эту зависимость с героиновой ломкой, которую офицеру полиции не раз приходилось видеть своими глазами. Элис с Джаспером тоже были рядом с ним. Элис поклялась Карлайлу, что если бы была хоть одна возможность того, что Эдвард пересечется с запахом Беллы, то она немедленно увидела бы это. Она уверила их, что полностью настроена на отслеживание подобных вещей. Джаспер объяснил Чарли, насколько сильное чувство вины испытывает из-за всего этого Эдвард. А Эсми уверила шефа Свона в том, что безопасность Беллы была для Эдварда важна даже в те моменты, раз он самолично решил покинуть Форкс еще до ее приезда. Вся семья рассказала Чарли, что поехать в Финикс и посмотреть, чем они смогут ей помочь, оказалось идеей Эдварда.

На лице Чарли в те минуты появились все возможные эмоции, в то время как Эдвард мысленно умолял позволить ему остаться рядом с его дочерью. И в итоге он позволил. В этом помогли и слова Тани. Он пообещал ей, что зов крови избранной – ничто в сравнении с любовью к своей суженой и к необходимости защищать ее.

Несмотря на то, как тогда было тяжело, сейчас было еще хуже. Но они пообещали, что больше не будет никаких секретов. Он не мог позволить ей провести с ним всю оставшуюся жизнь, не сказав всей правды. Он примет любое ее решение. Если она снимет кольцо и отдаст ему обратно, попросив уйти, он уйдет.

Пытаясь подготовить себя к ее реакции, Эдвард мог предположить всё: от слез и гнева до криков и избиения, но Белла в очередной раз удивила его. Спустя несколько минут тишины она просто спросила:
– Почему?

Эдвард был в агонии. Его разум, его сердце, его душа – всё пребывало в отчаянии. У Беллы было полное право задать этот вопрос. А он просто не знал, как ответить на него, ничего при этом не разрушив. Он приложил все усилия, чтобы объяснить ей, что значит для вампира зов поющей крови, но Белла не была монстром, поэтому Эдвард понимал, что она это явно не то, чтобы смогла бы осознать в полной мере.

– И часто такое случается? – спросила девушка.
– Нет. Это большая редкость. Карлайл, Эсми, Элис, Джаспер, Розали… Они не переживали такого, а ведь Карлайлу больше трехсот пятидесяти лет.
– Ты не упомянул Эммета.
Эдвард замешкался, но всё же ответил.
– Да, ты права.
Белла громко сглотнула.
– Элис не предвидела этого?
– Эммета? Тогда Элис с нами еще не было.
– А… Ну а если бы она была, то увидела бы?
– Она уверена, что да. Как только решение принято: идти или нет по определенной улице, зайти ли в какой-то дом, – она уже видит последствия этого решения. Она всегда может увидеть развитие событий, как предполагаемый сценарий.
– Но она не видела…
– Потому что никогда не существовало реальной опасности. Не было шансов, что мы с тобой встретимся. Если бы мы решили вернуться пораньше…

Белла закончила фразу за него:
– Она бы это увидела.
– Она абсолютно в этом уверена.
– А ты уверен в этом?
– Когда ты вернулась в августе, я уехал.
– Думаю, что это значит «нет».
– Не было смысла так сильно рисковать. Белла, как ты можешь так спокойно обсуждать возможность того, что я мог тебя убить? Любой нормальный человек уже бы бился в истерике.

Белла посмотрела на него с невероятной уверенностью в глазах.
– Я перестала быть нормальной в тот момент, когда нашла твое письмо. Мы оба перестали. И тебе придется это принять. В тот момент, когда решили продолжить переписку, мы перестали быть нормальными. – Прежде чем продолжить, она на секунду сморщила брови. – Вообще-то, мне кажется – это и есть ответ.
– Какой ответ?
– Разве ты не видишь? Твоя реакция на мой запах была именно такой, потому что ты уже знал его, но просто не понимал откуда. Люди говорят, что запахи – одни из сильнейших стимуляторов для восстановления потерянной памяти. Мой запах был на всех моих письмах к тебе. Не только на письмах, но еще и на медальоне с локоном волос, который я тебе послала. Думаю, какая-то часть тебя узнала мой запах. И не только его, но и запах моей крови. Я совсем забыла, но ведь я тогда порезалась. Прежде чем отрезать прядь волос, я порезала палец. Возможно, совсем немного моей крови осталось на волосах, – совсем-совсем немножко, – но ее оказалось достаточно. Пусть ты сам этого и не помнишь, а может и просто не обратил внимания, но, должно быть, Карлайл принес мой запах, когда забирал из твоего дома письма и медальон, и даже не знал об этом. Если ты запомнил мой запах с тех писем или, возможно, с каких-то своих личных вещей, тогда понятно, почему ты мог так сильно отреагировать на него, встретив вновь. Ты же говорил мне, что с тех пор, как встретил моего отца, у тебя было чувство, что ты что-то забыл. Если вид моего отца заставил тебя немного задуматься, понятно, почему встреча с моим запахом произвела на тебя такой эффект.

– Белла, ты хватаешься за соломинку в попытке оправдать то, что не имеет оправданий.
– Но разве это невозможно?
– Нет, это не невозможно, но…
– Но что? Это настолько редкое явление, что раньше не происходило ни с кем из вас? За более чем триста лет это не произошло с Карлайлом, но по какой-то счастливой случайности произошло с нами?

Эдвард сдался. Если вера в эту теорию поможет Белле принять тот факт, что он хотел ее убить, то он не имеет права разубеждать ее.
– Ничего, любовь моя. Ты права. Это возможно.
Белла вздохнула и снова посмотрела в окно. Дождь всё еще не прекращался.
– О чем ты сейчас думаешь? Невозможность прочитать твои мысли сводит меня с ума, – спросил вампир.
– Я думала про поездку в Лас-Вегас. Думаю, нам стоит ее отложить.
– А.

Белла услышала в его голосе разочарование и поспешила всё объяснить.
– Лишь ненадолго. Всего на пару недель. До июня. Если мы немного подождем, то сможем пожениться на твой день рождения. Просто… Просто всё это как-то не правильно. Уехать из города на четверг. Я знаю, что ничем не могу помочь, но всё равно это напоминает мне побег. А я не хочу, что наша свадьба была бегством от чего-то. Я хочу, чтобы это было дорогой во что-то новое. Ведь в этом есть смысл?

– В этом есть огромный смысл.
У Беллы заурчал живот. Эдвард засмеялся и поцеловал ее в лоб.
– Что мне нужно сделать дальше?
– Растопи масло, обжаривай лук в масле на медленном огне и добавь всё это к пироджам.
Эдвард сделал всё, как было сказано, и прямо руками выложил пироджи на противень для запекания.
– Не мог бы ты, пожалуйста, пользоваться лопаткой! – прикрикнула на него Белла.




Автор: Momatu
Переводчики: лебедь & Deruddy
Бета: LanaLuna11
Почтовый голубь: ♥Sweet_Caramel♥