Перевод этой мини-истории выполнен в подарок моей замечательной фее, голубке с пушистым хвостиком и подруге – Флави aka kotЯ. С праздником весны тебя, дорогая, желаю тепла, любви, замечательного настроения и яркого-яркого солнышка! Не забудь прочитать этот перевод вместе с внучкой.

---

Карлайл взял Анну, поднялся на заднее крыльцо и вошел в дом. Он сбросил испачканную обувь и оставил валяться на линолеуме у двери. Анна же потеряла свои резиновые сапожки еще где-то у реки. Оба заливисто хохотали, но он-то знал, что Эсме убьет их обоих – не Анну, так его-то точно.

Анне было всего три года, и она крутила своей матерью, как хотела. Конечно, нельзя отрицать, что и его она также крепко держала в кулачке. Он ухмыльнулся и покачал головой. Истина заключалась в том, что это случилось в день, когда они впервые увидели ее на фотографии со сканера.

И он, и Эсме испытывали признательность, когда биологические родители Анны подарили им все фотографии УЗИ и диск с записью ее сердцебиения. Неописуемо было слышать сердцебиение его маленькой девочки. После трехсот шестидесяти пяти лет жизни немногое могло лишить его дара речи, но этому – удалось. Он иногда желал, чтобы они с женой могли бы воочию стать свидетелями подобного, но это было закрытое усыновление. На протяжении всей беременности они получали фотографии и новости только от своего социального работника.

Хотя они с Эсме и были лишены удовольствия родить собственных детей, наслаждаться первым сканированием, впервые услышать сердцебиение, ощутить первый толчок... они все еще могли испытать некоторые эти радости за счет фотографий и осознания того, что в конце всего этого получат здорового ребенка.

Итак, он с готовностью принял бы на себя гнев Эсме, потому что подобные моменты слишком ценны, чтобы терять их понапрасну.

– Ты гвязный, папочка, – заметила Анна, вырывая его из задумчивости.

Он улыбнулся сидящей на бедре малышке. Она была абсолютно мокрой и с ног до головы испачканной, но и сам он не далеко ушел от нее.

– Знаю, просто подожди, пока нас не увидит мамочка.

Анна тихонько ахнула, прижав ко рту свои маленькие грязные ладошки.

– Мы будем тсс, – прошептала она, по-своему сообщив, что они не должны вести себя шумно.

– Не думаю, что это получится, – пробормотал он, заходя в кухню и обводя золотистыми глазами помещение в поисках Эсме. Прислушался и молча взмолился, чтобы той не оказалось дома, а он смог очистить и себя, и Анну, прежде чем их увидят. Он облегченно выдохнул, не услышав в их большом доме никакого движения.

Благодарный этому факту, вышел из кухни и направился к лестнице. Сегодня он выучил ценный урок от трехлетнего ребенка. Никогда не приближайтесь с ними к реке!

В следующий раз, когда они отправятся на прогулку в лес, ему следует держаться подальше от холодной, текущей воды.

Увидев ее, Анна взвизгнула от восторга. Ей захотелось попытаться поймать лягушку для пруда на их заднем дворе, и, конечно же, он позволил ей при условии, что они вернулись бы домой и взяли сачок. Заявив, что не нуждается в этом, она просто-напросто развернулась и побежала к реке и, прежде чем он смог остановить малышку, прыгнула туда, полностью вымокнув, захихикала и принялась плескаться.

Тем не менее, Карлайл не злился на нее. Да и как он мог? Ему нравилось видеть ее такой счастливой. Эти моменты были ему дороги.

Вскоре он и сам присоединился к ней, не заботясь о том, что ноги и, вероятно, остальная часть одежды промокнут. Оба взялись брызгать друг на друга, он – осторожными движениями окатывал водой свою маленькую девочку. Они так славно веселились. Он задвинул подальше свою врачебную натуру и остался только папой.

А вот испачкала их, главным образом, прогулка назад через лес.

Анна вытащила его из мыслей, когда заговорила: – Нам надо пивести к вечке и мамочку. Это и впвавду весело. – Она все еще оставалась взбудораженной: обхватила его ручонками и обняла.

Карлайл рассмеялся.

– Твоя мать убьет меня за то, что позволил так испачкаться. Особенно после сегодняшнего утреннего купания, – сказал он, поднявшись по лестнице и направившись к их с Эсме спальне. Добравшись до своей комнаты, он открыл дверь, все еще обращаясь к Анне: – Может быть, мы приведем тебя в порядок до… – войдя, он замолчал на полуслове.

Посреди комнаты, скрестив на груди руки, стояла Эсме, ее золотистые глаза изучали их. Он чуть нахмурился, удивляясь, почему не слышал ее движений, если только она все это время не ждала их. Если бы его сердце билось, вероятно, оно бы уже вырвалось из его груди.

Анна хихикнула.

– Попались, – невинно проговорила она.

Карлайл закрыл дверь, посмотрел на свою дочь и улыбнулся ей:

– И я так думаю.

– Ох, так я и знала! – воскликнула Эсме, делая шаг вперед. – Что с вами случилось? Как вы так испачкались? – в голосе чувствовался намек на раздражение. Карлайл слегка вздохнул. Эсме нелегко раздосадовать. Ему, безусловно, это удалось. – Она только этим утром искупалась, Карлайл! – резко заявила та.

– Мы пытавись поймать вигушку, мамочка, – хихикнула Анна, сломав небольшое напряжение, в ее голосе все еще оставалось волнение.

– Да неужели? – Эсме изогнула тонкую бровь.

Карлайл, улыбаясь, посмотрел на свою дочь и подмигнул ей.

– Как насчет того, чтобы... мы обняли мамочку? – он лукаво улыбнулся своей любимой и поставил Анну на пол.

Эсме распахнула глаза.

– Нет, держитесь от меня подальше. Вы слишком грязные, – сказала она и принялась отступать.

– Мне кажется, у нас не получится. А ты что думаешь, Анна? – он засмеялся, когда та покачала головой.

Они вдвоем побежали за Эсме. Хохоча, та принялась удирать от преследователей по своей довольно большой комнате. Со смехом она запрыгнула на кровать. Стоя на ее середине, скрестила на груди руки и улыбнулась.

– Вы не достанете меня, – поддразнили она. – Вы оба слишком грязные и испачкаете постель, – слишком самодовольно подтрунивала она. Эсме самодовольная? Это что-то новенькое. Она повернулась к Анне, которая стояла по другую сторону кровати: – Неужели ты испортишь кровать своей мамочки, Анна?

Карлайл наблюдал, как дочь нахмурила лоб. Она, казалось, задумалась на мгновение, но потом улыбнулась и пожала плечами, в ее голубых глазах светилось озорство. Он легонько усмехнулся, а Эсме закатила глаза.

Он запрыгнул на кровать, и Эсме потрясенно уставилась на него. Она начала отодвигаться, пытаясь уйти от него. Кровать немного скрипнула от ее движения. Женщина посмотрела туда, где на полу стояла Анна, и поняла, что с легкостью обойдет ее, но, конечно же, подыграла, чтобы порадовать дочь. Карлайл знал, что жена любила Анну и ради той сделает все.

Он рванул вперед и пленил женщину, которую любил больше жизни, свою вторую половинку, обнял за талию и приподнял, ее ноги едва доставали мягкого матраса: – Я поймал ее, – рассмеялся он.

– Ах... нет... Ты всю меня испачкаешь, – задорно хохотала она.

– В том-то все и дело, любовь моя. – Он поцеловал ее в щеку, а потом осторожно рухнул на кровать, крепко обхватывал жену руками, чтобы та не могла уйти.

Оба с изумлением смотрели, как Анна при помощи столбика в ногах кровати забралась на матрас, подползла и легла поверх Эсме, в это время обе не переставали хихикать. Она извивалась, пачкая одежду матери. Эсме обняла их маленькую девочку и рассмеялась, когда та оставила на щеке влажный поцелуй.

– Я юбью тебя, мамочка, – ослепительно улыбнувшись, она обняла мать и положила голову на сгиб ее шеи.

Карлайла всегда удивляет тот факт, что Анна, казалось, никогда не задумывалась об их холодной коже. Хотя обычно они, если держали ее, то укрывали одеялом, чтобы помочь сохранить тепло.

Эсме нежно гладила маленькую спинку Анны.

– Я тоже люблю тебя, милая, – она ласково поцеловала ее в макушку. – Так ты поймала лягушку? – полюбопытствовала она, перебирая каштановые локоны дочери.

Анна покачала головой:

– Нет.

– Мы не смогли найти, – объяснил Карлайл, приподнялся на локте и посмотрел на свою жену, которая радостно улыбалась. Он любил ее улыбку. Она была такой красивой. Каждый раз, когда он видел Эсме, обнимающую их дочь, мог бы поклясться, что его небьющееся сердце на самом деле трепещет. Это странное ощущение, но, тем не менее, оно ему нравилось.

Иногда Карлайл не мог поверить в свою удачу. Он с женщиной, которую любил больше жизни, и у них есть красивая девочка. Она не была их биологическим ребенком, но это не имело значения: она все еще была самым главным для них.

Не было никаких сомнений: они очень любили своих других «детей», но Анна – особенная. У них появилась возможность наблюдать, как она вырастет из ребенка в молодую женщину, и каждый день, который они проведут, сохранится в их сердце.

Вырвавшись из мыслей, он наклонился и нежно поцеловал Эсме. Когда отстранился, та ошеломленно ему улыбалась: – За что это?

– Разве мне нужен повод, чтобы поцеловать свою прекрасную жену... другой, кроме того, что люблю ее? – он широко улыбнулся.

– Я люблю тебя, Карлайл, – она быстро чмокнула его.

Улыбаясь, он опустил взгляд на Анну, которая начала засыпать.

У вампиров подобное происходило не очень часто, но он знал, что, без сомнения, это один из лучших моментов всей его жизни.